В Невский — Сторожка барского сада

   Она оставила сумки на крыльце и поспешила через двор, через небольшой сад и огород, за которым протекала речка. Именно оттуда, по просёлочной дороге обычно возвращался Гриша с прогулки. Он любил подолгу сидеть в берёзовой роще, наслаждаясь тишиной. Любил искупаться в речке и посидеть на нагретых солнцем камнях, любуясь рябью на воде. Он работал водителем-дальнобойщиком. Две недели в пути, две — дома. Прикрывшись рукой от солнца, анна Сергеевна окинула взором речку. Так и есть. Гриша, раскинув руки и ноги, лежал на воде и смотрел на пробегающие облака. Лёгкое течение уносило его. Анна Сергеевна вздохнула и побрела домой, надо было разогреть обед и протопить баньку.

    Гриша был похож на отца, хотя и не видел его ни разу. Но всё же с точностью копировал все его движения, жесты, интонации голоса. Главной его чертой была молчаливость. Задумчивая, отрешенная, говорил мало и только самое необходимое. Анна Сергеевна давно привыкла к этому и угадывала его желания по взглядам, которые были красноречивей всяких слов. Вот и сейчас, сидя за столом, она видела, как он доволен обедом — на столе его любимая еда и свежий квас. Радоваться бы ей, глядя на сына, но встреча с Ирой не давала покоя, терзала душу. Она тяжело вздохнула. Гриша оторвался от тарелки со щами и вопросительно посмотрел на мать

-У меня одна боль, Гришенька: когда же ты надумаешь жениться?

-Мам, — жалобно протянул Гриша.

-И время идёт, — анна Сергеевна не придала значение его жалобному тону. — Да и слухи о тебе пошли.

-Какие?

-Нехорошие, — она достала платочек, вытерла набежавшие слёзы. Гриша тоже почувствовал холодок в груди. Слишком большое влияние на жизнь человека имеют слухи и сплетни. Если даже ты чист и безгрешен, то всё равно «грязь» прилипает к тебе, ты чувствуешь насмешливые, осуждающие взгляды, правда, не зная за что, и дикое желание оправдаться, хотя тоже не понятно: перед кем и за что. Гриша отодвинул тарелку.

-И что говорят обо мне?

-Многое, — Анна Сергеевна уже пошла на попятную. — Жениться бы тебе, Гриша. И разговоры бы прекратились, и мне было бы спокойнее. Да и ты наконец-то должен определиться.

    Гриша только качнул головой, и было не понятно: то ли это отказ, то ли согласие. И тут «вулкан», который кипел в душе матери, прорвался горячей лавой обиды и злости.

-Ну, сколько можно так любить её? Чужая она, понимаешь, чужая! Два года прошло, как она вышла замуж. Пора давно уже забыть и создавать свою семью. Обустраивать жизнь. Не вернётся она к тебе, не вернётся. Неужели ты хочешь прожить бобылём?

    Внешне Гриша выслушал этот монолог матери спокойно. Он привык к таким словам. Но сегодня анна Сергеевна разошлась не на шутку.

-Я не могу назвать женой нелюбимую женщину, мама.

-Любовь — не любовь! Разве это главное в жизни?— мать не отступала. — А разве у вас любовь? Лазаете в барский сад да любитесь тайком. Тебе-то ладно, простительно, ты — холостой. Ни перед тобой, ни за тобой. Но Прониной! Стыдно, что ли должно быть. Муж всё-таки есть, как можно при муже гулять?

-Мама. — Гриша сделал попытку остудить материнский пыл. — После её замужества мы с ней не встречались.

-А, — мать слабо махнула рукой. — Приезжала она в прошлом году. Скажешь, у вас ничего не было?

   Гриша отвёл взгляд и устремил его во двор.

-Во-во, прячешь глаза-то. Думаешь, никто этого не узнает? Все знают!

   Гриша вдруг понял, почему мать так сильно завелась, и почувствовал томление в сердце и жар во всём теле. Румянец залил его лицо.

-Устал я, — он встал из-за стола. — Спасибо за обед. Пойду, прилягу.

   Он уже подошёл к двери, обернулся и своим вопросом подтвердил догадку

-Значит, Ирина приехала?

   На этот раз взгляд отвела мать.

   Гриша любил отдыхать на сеновале. Сено они уже не заготавливали, и сеновал он переоборудовал: провёл электричество, поставил стол, за которым любил почитать. Прямо к балке подвесил гамак, а под ногами укладывал небольшой слой сена, от которого шёл умопомрачительный медовый аромат. Здесь было хорошо полежать, помечтать и предаться воспоминаниям. Правда, мечты были туманны, ничего ясного. А вот прошлое! Да, здесь было что вспомнить, было о чём грустно вздохнуть — о ушедшим и утраченном. Гриша лежал и наблюдал за пауком, который завис на прозрачной паутине, между потолком и полом. «Если вверх полезет — к хорошему, если вниз — к плохому», — мысленно загадал Гриша. И паук, до этого долгое время висевший в воздухе, неожиданно камнем упал вниз.

-Я так и знал, — вслух произнёс Гриша, и устало закрыл глаза.

   Перед глазами кинолентой пронеслось прошлое. Он не заметил зарождение любви. Как-то украдкой школьная дружба переросла в более серьёзное чувство. Они доверяли друг другу абсолютно всё. Редко кто мог похвастаться такими отношениями. Время летело быстро, они разъехались по разным сторонам. Первое время Гриша безумно скучал. Каждую неделю посылал письмо с полным отчётом своих поступков, мыслей и чувств. И получал от Ирины такие же ответы, где каждая строчка дышала любовью. Потом письма от неё стали редкими, с общими, ничего не значащими фразами. Но стоило им встретиться на каникулах, и уснувшее чувство вспыхнуло с новой силой. Любимым местом их встреч стал старый заброшенный барский сад, в глубине которого сохранилась полуразвалившаяся сторожка. Гриша косил и приносил туда охапки ароматной травы, и они с Ириной часто проводили здесь время. Вместе читали, слушали музыку, мечтали о завтрашнем дне.

    Разлука длиной в два года, казалось, навсегда убила их любовь. И хотя Ирина ещё не вышла замуж, прежней близости между ними при встречах уже не было. Да и встречи эти были редкими. Ирина продолжала учёбу, а Гриша устроился на работу в городе.

Гриша вздрогнул во сне от прикосновения её губ. Он лежал, боялся открыть глаза, прислушивался, силясь понять: сон ли это или нет. Открыл: сеновал был пуст.

-Надо же, я почувствовал аромат её губ, их трепет и теплоту. — Гриша встал и распахнул дверь. Сумеречная прохлада заползла в его пристанище. Он сел, закурил, глядя на вечернее село.

Последние их встречи надолго остались в сердце. И при воспоминаниях такая безмерная грусть захлёстывала, что хоть волком вой. Жизнь, казалась, теряла смысл. Так сокрушаться можно только об ушедшем счастье. А оно было, счастье было и ушло…

   Гриша опять погрузился в воспоминания.

Ирина была уже замужем, но в отпуск приехала одна. Они столкнулись в магазине, и первое время только ошеломленно рассматривали друг друга — оба так изменились. Замужество пошло Ирине на пользу — она расцвела. Пропала угловатость в фигуре. Формы округлились и стали просто сногсшибательно привлекательными. В этот миг Гриша впервые увидел в ней зрелую женщину. Озорной блеск глаз говорил о многом: она способна любить, она может любить, она создана для любви. Весь день Гриша старался отогнать от себя видение этого огонька, который манил, звал, окутывал невидимой паутиной, неся погибель. И, словно отдавая дань прошлому, он продрался сквозь заросли в сторожку. Здесь сохранилось всё по-прежнему. Когда Гриша вошёл, то уловил шестым чувством забытую атмосферу счастья и радости. Он глубоко и шумно вдохнул, и вдруг уловил аромат её духов. Такими редкими и дорогими пользовалась только она. Но неужели за эти прошедшие дни и годы время не выветрило этот запах? Это было просто фантастикой или галлюцинацией. В углу послышался шорох, Гриша вздрогнул и обернулся

-Ты!? — полувопрос-полувосклицание вырвалось у него, и а абсолютной тишине это прозвучало слишком громко

-Я. — Ира ответила тихо. Она прошла мимо него и села на кучу сена. Как в юности — положив голову на колени. Из-под полуопущенных ресниц блеснул дьявольский огонёк. Гриша не решился, как это было раньше, подойти, запросто плюхнуться рядом, положить голову ей на колени. Тогда она одной рукой теребила его волосы, другой — держала книгу и читала вслух. Эта была картина из прошлого. Гриша закурил, смешивая аромат духов с запахом дешевых сигарет.

-Почему ты здесь? — она лукаво улыбнулась.

-Не знаю, — честно признался он.— А ты?

Ира только пожала плечами. Таким знакомым жестом, только сейчас он стал каким-то загадочным и очаровательным.

-Странно мы расстались с тобой, — проговорила она, — Не после обид или раздоров. Расстались просто так, ничего не объясняя друг другу, не старались вернуть.

-Что?

Ирина вопросительно посмотрела на него.

-Что вернуть? — переспросил Гриша.

-Нашу любовь. — Её голос не был обиженным, но какая-то досада мелькнула в нём. Да и слово «любовь» прозвучало между ними впервые. А ведь сколько долгих и разнообразных разговоров было у них! Любовь друг к другу..

   Гриша дёрнулся, словно у него начался озноб. Ирина заметила это и похлопала ладошкой рядом с собой, приглашая присесть. Гриша сел. Теперь они были близко-близко друг от друга. Он безотрывно смотрел в её глаза и не мог понять, как же раньше он не замечал до конца их красоты и глубины, их возможности так ясно и многокрасочно отражать чувства и желания. Он наклонился и слегка коснулся горячими губами её губ, таких же горячих и влажных. Жар охватил его тело.

-Я люблю тебя, — он на мгновение оторвался от неё.

-Я люблю тебя, — вторила она ему.

   Ирина лежала с закрытыми глазами. Ресницы её едва подрагивали, а на губах играла божественно прекрасная улыбка. Гриша, склонившись, любовался ею. Капельки влаги на верхней губе и на лбу. Редкий солнечный луч ворвался в сторожку и коснулся её лица. Ирина сильно зажмурилась и широко улыбнулась.

-Боже мой, какая ты красивая! — восхищенно сказал Гриша.

-Правда? — не открывая глаз, спросила она.

-Правда, — он нежно коснулся её губ. Они молчали, наслаждаясь тишиной и негой.

-Мне никогда не было так хорошо, — тихо произнесла Ира. — Я даже не знала, что это так прекрасно.

-Даже с мужем? — Гриша был польщен такой похвалой.

   Ирина резко открыла глаза и впилась взглядом в Гришу.

-До сегодняшнего дня я была только с мужем,— сказала она с расстановкой, подчёркивая каждое слово. И начала поспешно одеваться.

-Извини, Иришка. — Гриша понял, что сморозил глупость. Он попытался обнять её за плечи, но она передёрнула ими, стряхивая его руки.

-Прости, — он вложил все свои чувства в это короткое слово.

   Неожиданно Ирина заплакала, и Гриша растерялся. Он гладил её волосы, вытаскивая соломинки, часто повторяя «прости». Ира решительно вытерла слёзы.

-Не знаю, что на меня нашло, — и после короткой паузы резко обернулась, глядя ему в глаза.— Это больше не повторится. Никогда. Ты меня слышишь? Ни-ког-да!

-Да. — Тихо ответил он.

Ира встала и, не прощаясь, ушла.

    Остаток дня и середину следующего Гриша не находил себе места. Навязчивые мысли не покидали его. Он обидел Иру, и она не простила его. Во что бы то ни стало, надо было вымолить прощение. Было такое чувство, что без этого прощения жить он дальше не сможет. Но как встретиться с ней? Не пойдёшь ведь прямиком к ней домой, давая местным бабушкам возможность позлословить, да и Ирину жалко ставить под «перекрёстный огонь». После того, как спала полуденная жара, Гриша, сам не зная почему, вновь побрёл в барский сад. Он плюхнулся на сено, тяжело дыша и скрипя зубами. От бессилия хотелось плакать. Вдруг он услышал. Как через сад кто-то идёт, треснула ветка под ногой. Сердце бешено забилось: Ирина, Иришка. Наверное, никто больше не заглядывает сюда. Гриша вскочил на ноги, а через мгновение в сторожку вошла Ирина. Они встретились взглядами и молчали, но молчание это было красноречивей всяких слов. Три шага отделяли их друг от друга. Три шага и одно мгновение, через которое они были в объятьях друг друга.

-Ириночка! Милая моя!

-Гришенька!

-Ты прости меня.

-Я не могу тебя не простить.

   И вновь была страсть. Жаркая, полная блаженства и неги, которая затянулась на две недели. Две недели они купались в любви и счастье. Потом Грише предстояло ехать в город, на работу. Расставание было горьким.

-Когда ты приедешь обратно?

-Я? — удивилась Ирина.

-Да.

-Зачем?

   Гриша растерялся. Раньше они не говорили на эту тему, и ему казалось, что вся их дальнейшая совместная жизнь — давно решенное дело.

-Ты выйдешь за меня замуж, — пояснил он.

   Ира грустно улыбнулась и спрятала взгляд. Долго мочала. Молчал и Гриша, понимая: ей нужно время.

-Я не разойдусь с Сашей, — наконец-то сказала она. Гриша был ошеломлён.

-А это? — он взмахнул рукой, показывая на сторожку.

Ирина вновь молчала, еще грустнее.

-Я не могу бросить его.

-По расчёту? — догадался Гриша, и обида захлестнула сердце, а в уголках глаз закипели слёзы. Он боялся, что может сорваться, нагрубить, совершить такое, что потом уже не исправишь. Он поднялся и подошёл к двери. Решил не прощаться, не оборачиваться. И когда уже переступил порог, услышал:

-Но я могу изменить ему, — и добавила после короткой паузы, — только с тобой.

   Гриша ушел и в этот же вечер уехал в город. Ирина ясно дала понять, что на роль мужа он не подходит, только любовника. Чтобы встретиться раз в году и отдаться во власть дикой страсти. Он был зол на неё за это. А когда вернулся из рейса, то Ирины в селе уже не было.

   Гриша очнулся от воспоминаний и увидел, что над селом царит ночь. Он тряхнул головой, отгоняя от себя это оцепенение. Весь этот год он внушал себе, что надо забыть, что Ирина — его злой гений, что она испортила ему жизнь. И, кажется, даже стал привыкать к этой мысли. Но сейчас он осознал, что по-прежнему любит её, что безумно хочет вдохнуть аромат её духов и разгоряченного тела, почувствовать вкус её губ. Сейчас он уже готов смириться с той ролью, которую Ира отвела ему в своей судьбе. И как только он понял это — стало легко на душе. Словно душа вырвалась из замкнутого пространства в свободный полёт

-Ради двух недель счастья стоит жить, — вслух сказал он радостно.

   Два дня после этого он ждал её в сторожке. Она не могла не знать, что он приехал, что по-прежнему не женат, что до сих пор любит её. Он прибрался в сторожке, накосил свежей травы, украсил полевыми цветами. Но Ирина не появлялась.

   Он догнал её в переулке, когда возвращался из магазина. Догнал и взял за локоть. Ирина обернулась, и Гриша изумился переменам, произошедшим с ней. Не было той очаровательной, весёлой, озорной девушки. Перед ним стояла уставшая, с отрешенным взглядом женщина.

-Я ждал тебя, — промямлил он, хотя собирался сказать совсем другое.

-Что? — не поняла она. Похоже, мысли её были далеко от сюда.

-Я ждал тебя в сторожке барского сада, — пояснил он.

-А! — протянула она и пошла дальше. Походка её тоже изменилась: медленная, словно она шла из последних сил. Гриша шел рядом.

-Напрасно, — тихо сказала Ира.

-Почему? — вырвалось у него.

   Ира остановилась, и они долго смотрели друг другу в глаза.

-Что случилось с тобой?!

-Я была беременна. Потом Саша побил меня, и я потеряла ребёнка, — голос звучал ровно, не меняя тональности, не открывая чувств.

-Как он мог? — Гриша был потрясён до глубины души.— А ты! И после этого ты продолжаешь жить с ним? Я не понимаю тебя. Он же убил своего собственного ребёнка!

    Ирина опустила глаза.

-Дело в том, что Саша не может иметь детей.

   Всё смешалось в голове у Гриши, словно мозаика вы калейдоскопе не спешила сложиться в понятную картинку. Несколько минут он переваривал её слова и приходил в себя

-Ты хочешь сказать, что это был мой ребёнок? — вскрикнул он.

-Прощай, Гриша. Уже навсегда.— Ира вновь не спеша побрела по тропинке.

Подожди. — Он догнал её, заставил остановиться.

-Что? — она посмотрела на него

-Ну, теперь-то.. Теперь, после того, что произошло, ты всё-таки разойдёшься с ним, и мы будем вместе.

-Нет.

-Почему? — чуть ли не во весь голос закричал Гриша, изумляясь и ничего не понимая

-Теперь и я не могу иметь детей.

   Они смотрели друг другу в глаза. В его глазах была боль, бесконечная боль. В её — усталость и равнодушие.

-Прости.

   Она уходила, и Гриша боялся посмотреть ей вслед. Он присел на сваленное дерево и схватился за голову. Стая ворон сорвалась с ближайших деревьев, закружила в небе, громко крича.

   Первая гроза была только в июле. Но какая это была гроза! Свирепая и безжалостная! Молнии освещали ночь, словно дневное светило, гром бил, словно канонада, вода лилась потоком. В эту ночь от удара молнии сгорела сторожка барского сада.