Сергей тимшин — Превращаясь в дождь

Дождь!.. Как он долгожданен и люб! Всего десять часов назад — там, за душной ночью, земля изнывала от испепеляющего пекла раскочегаренного до красна-красного — нет, до бела-белого топочного зева солнца. В звенящей от зноя выгоревшей синеве, нездоровыми радужными расцветками переливалось марево — вточь, как керосиновая плёнка на воде. И можно было подумать, что оазис Кубани переместился каким-то нехорошим экспериментальным образом в самый центр пустыни Сахара, где вокруг — одни миражи……

И вот ночь улетела куда-то на турецкий берег, обронив свой бесполезный чёрный веер в Азов, и… миру неожиданно открылось накренившееся тёмно-синее небо, напитанное прохладой и сыростью.

Влажный ветер, дующий со стороны дальнего побережья, вливается в грудь бодрящей газировкой, освежает лицо, делает густыми волосы. И — как пронзительно и обострённо пахнет всё вокруг! Дождь, скоро грядёт дождь!

Дождь!.. Шум его приближается вместе с усиливающимся прозрачным напором ветра, сквозь который видна серо-серебристая взвесь подступающего события. И уже застучали по крыльцу первые крупные капли — хрустальные звонкие ядрышки, и вдруг — сразу всей массой, всей силой, всей лавиной своей он, неукротимый, всё затмевающий дождище, обрушивается на землю!..

Пёс Пират моментально ныряет в конуру, застигнутые врасплох куры несутся к своему навесу через двор, смешно, по-гусиному вытянув вперёд шеи. Грохот струй оглушает всё живое и неживое — струи лупят по крышам домов и построек, по бетонированной дорожке в саду, по деревьям и кустам в нём, по почве, высохшей к каменное покрытие…    Да это же самый настоящий ливень, такой, что дух захватывает! А, может, и начало нового всемирного потопа!

Вмиг всё становится мокрым, бурлящим, кипящим, грохочущим.

Молний! Молний и грома жаждет душа!

Но… По-отечески мудр и не расточителен Зевс-громовержец. Передовой шквал дождя, выпущенного им на волю, проносится дальше — оживить, оросить, освежить умирающие поля и виноградники Тамани. И в посёлке остаётся лишь ослабевший, умеренный дождик, свитый из мелких капель в тонкие, плотно сконцентрированные серебряные струйки.

Бросаешь ненужное укрытие, выбегаешь босиком на уличную дорогу — скользкую, покрытую размягчённой бурой корочкой, лужами и ручьями, и мчишь по ним, подставляя лицо под удары упругих хлёстких хрусталей, разбивая их лбом, скулами, подбородком.    

Вкусно! Весело! Любо!

До самого сердца промокший, хохочущий и задыхающийся, со сладко-солёным небесным даром на губах, мчишь, и будто весь разрываешься на чудесные исцеляющие капли, превращаясь… в дождь!

Лето 1977 г., пос. Красноармейский станицы Запорожская