katsol — Судьба для пересадки

Открываю файл с текстом, который я прочитал уже вдоль и поперёк, досконально изучил, наизусть запомнил ключевые моменты, любимые фразы и фишки автора. Перелистываю в самый-самый конец. Финальная стадия моей подопечной:

"Сегодня последний день. Сердце бьётся в такт моим мыслям: «Последний. День. Последний. День». Всё закончу, потому что так будет лучше. Александр сможет жениться на другой, которая родит ему нормального здорового малыша, а мой, измученный абортами, бесполезный организм отправится прямиком на дно, к вящей радости обитающих там рыб.

Дождь… Как вовремя начался, он подготовит меня к воде. На мне то самое оливковое платье, которое муж так любил видеть, когда ещё не бросал мне в лицо фразы о том, что я ужасная дрянь. Нежная, струящаяся ткань ласково обнимает тело, снимаю туфли — зачем они, какая разница, будут ли у мёртвой изранены ноги? Макияж тоже не нужен, всё равно смоет вода. И причёска ни к чему. Как хорошо, что в свой последний день можно не морочить голову всякой ерундой вроде внешнего вида… Ох, сколько часов своей жизни я потратила на этот никому не нужный внешний вид…

Земля, щедро смоченная потоками воды, спокойно принимает мои ноги. Спустя несколько мгновений, босая ступня проезжает дальше, чем нужно, машу руками, но не удерживаю равновесие и падаю в хлипкую грязь.

Плевать.

Просто последний штрих.

Грязное тело, грязную душу и грязную жизнь примет и очистит вода…

Берег.

На лице так много капель и струек, что слёз не заметно.

Шаг.

Только судорожные сокращения диафрагмы и перекошенное лицо выдают то, что я рыдаю.

Шаг.

Но этого некому увидеть.

Шаг.

Вода смывает жижу с моих ног.

Шаг.

Ласково обнимает бёдра.

Ещё, ещё, ещё. Иду по дну, погружаюсь всё глубже, знаю, сейчас под водой будет обрыв.

Он есть.

Шаг.

Ухаю вниз в тёмную, глубокую, холодную воду. Скоро конец.

Тело не согласно, животный ужас охватывает меня, все древние инстинкты, усыплённые всемогущим разумом, берут верх и отчаянно борются. Тело хочет жить! Ему всё равно, в каких условиях проходит эта жизнь, оно хочет двигаться, перерабатывать пищу, дышать. Самое естественное и невозможное сейчас желание — дышать! Руки судорожно тянутся вверх, ноги пытаются взбить равнодушную воду и вынести меня к спасительному кислороду. Но я отняла у себя все шансы, прыгала на выдохе, сделав последний шаг только тогда, когда внутри оставалось слишком мало воздуха.

Мозг, истерзанный истерическими сигналами дыхательной системы, принял неправильное решение, диафрагма разжалась и я вдохнула прямо в воде.

Отчаянная резкая боль пронеслась по носоглотке, лёгкие впустили в себя жидкость. Охватывает паника. Ещё несколько обжигающих смертельных вдохов.

Немного судорожных трепыханий, и обмякшее тело опускается на дно с последним ударом сердца".

Почти ласково провожу ладонью по кнопкам с полуистёршимися символами. Это единственное место и единственное занятие, которое слегка наполняет меня неким извращённым подобием счастья. Вздыхаю. Закрываю глаза. На краткий миг становлюсь ею, женщиной средних лет, написавшей эту книжку, той, которая безжалостно отправила Лию на дно только потому, что любила описывать смерть. Но так проще, я уже знаю её стиль, её почерк...

Шаг.

Ухаю вниз в тёмную, глубокую, холодную воду. Скоро конец.

Тело не согласно, животный ужас охватывает меня, все древние инстинкты, усыплённые всемогущим разумом, берут верх и отчаянно борются. Тело хочет жить! Ему всё равно, в каких условиях проходит эта жизнь, оно хочет двигаться, перерабатывать пищу, дышать. Самое естественное и невозможное сейчас желание — дышать! Руки судорожно тянутся вверх, ноги пытаются взбить равнодушную воду и вынести меня к спасительному кислороду.

Я этого не учла. Не подумала, что желания, рассуждения и выкладки глупого ума не имеют никакого значения, когда жизнь и смерть сталкиваются и смотрят друг другу в глаза. Ещё чуть-чуть и МЕНЯ не будет! Стоит ли это всё жизни?!

Хорошо, что прыгнула на вдохе...

Рвусь вверх.

Очень хочется открыть рот прямо в воде.

Усилием воли подавляю это желание, крепко сжав все мышцы горла, которые могу.

Ещё вверх.

Ещё!

Не успеваю!

Мозг лихорадочно работает, тело сотрясается от противоречивых импульсов.

Как хочется сделать вдох!

Не удержусь...

Терпи!

Ещё!

Давай!!

Ах...

Выплыла. Дышу. Шумно со свистом проглатываю воздух. Жива!

Насытившись кислородом, начинаю истерически хохотать. Наверное, странное зрелище.

Но мне всё равно.

Да пошёл он лесом, этот Александр! Сам заставлял меня делать аборты, потому что ещё не время, а когда ему приспичило обзавестись потомством, и я не смогла, бил упрёками каждый вечер, пока я сама не поверила в то, что ничтожна.

Пусть не могу дать жизнь другому существу, всё равно буду жить. Потому что никто недостоин моей смерти!

Откидываюсь на спинке стула, промокаю пот. Моё дыхание тоже ускорилось, грудь вздымается, сердце лихорадочно гоняет кровь.

Судьба для пересадки готова.

Через неделю операция, а за это время нужно довести всё до идеального состояния: вычитать текст, убрать отсебятину, если она там будет, проанализировать авторские знаки препинания и речевые обороты. В общем, шелуха. Неинтересное, но не менее важное занятие.

Поворачиваю ключ в замке, теперь сюда можно входить. Я никогда не запираю двери в кабинет, кроме того времени, когда пишу, ведь в любой момент у кого-то, кому уже имплантировано новое продолжение его истории, может начаться отторжение. Значит, я в чём-то сплоховал. Или недоработала Арика. Или пациент так и не проникся идеей нашего существования. Ведь все мы слишком хорошо помним, как умирали...

Вам странно, что такой мрачный субъект ведёт себя как ярый адепт жизни? Да нет, я, скорее, являюсь противником смерти. Мне доставляет удовольствие вырывать у неё очередную жертву тогда, когда добыча, лакомый кусочек, выдернутый из пасти, так доступен, так хочется снова сомкнуть хищные челюсти. Вот он, незадачливый мертвец, который уже побывал в её чертогах, вот он, так близко, только протяни свою костлявую руку. Но я не дам. Не позволю.

Только эта игра, слегка наполняет меня. Чуть-чуть, совсем немного смысла на донышке моей отвергнутой жизни.

Выхожу. Надо бы посмотреть на написанного позавчера Марселя, но, лучше чем-то отвлечься, чтобы один текст не наложился на другой. Отправляюсь к больничному двору и присаживаюсь на скамейку.

Ни с кем не дружу, ни с кем не общаюсь, живу в замкнутом контуре историй и пациентов. Нет, когда ко мне обращаются, конечно, реагирую, отвечаю, но, это просто минимум, чтобы оставаться социально адекватным.

— Извините, меня внутрь не пустили… Мне нужно найти Роберта…

Поднимаю глаза. Небесное хрупкое создание смущённо переминается с ноги на ногу. Сразу видно главную героиню, у неё живые глаза, никогда не смотревшие в вечную темноту.

Да, такое тоже бывает, главные иногда приходят к нам, но эти отголоски былых отношений чрезвычайно недолговечны... Слишком сильно их разводит случившееся. Знаю только несколько счастливо закончившихся историй, но там «главные» матери забирали «второстепенных» детей.

Помню того, кого она ищет. Я всех помню… Разухабистые стихи про свадьбу, где жениха отравила тёща. Какой-то парень писал от нечего делать… Хорошо, хоть рифмы были простые, и я долго не морочился. Уже давно стабилен после имплантации, послезавтра на выход. Что ж так долго добиралась жёнушка?

— Вам нельзя внутрь, — приходят к единицам, а к сотням не приходит никто. Тем не менее, вытащить я должен всех, поэтому остальные не должны видеть счастливых воссоединений, если они, конечно, будут. — Я позову Роберта сюда.

Отмахнулся от радостного визга и вернулся под мрачные своды больницы.

Роб, едва сдерживаясь от радости, вынесся на улицу, а я вернулся к себе. Марсель. Нужно вычитать его судьбу. А потом на очереди девушка, которая захотела называться Болью — не первое и не последнее дурацкое имя в моей практике.

Открываю файл и погружаюсь в чтение. Довольно сложно вычитывать самого себя, глаза так и норовят ухватиться за предложение, и сознание начинает скользить по строчкам, погружаясь в повествование. Но сейчас мне нужен совершенно другой режим, включаю в себе строгого критика, потом сравниваю оба текста: старый и новый.

Нужно попасть в струю, должно быть написано точно также, только с другим концом. Из ситуации нужно найти выход. Мало просто черкнуть, что смерть не пришла. Если клубок не развязан, она явится снова. Надо вырулить, отыскать свет, выцепить надежду и сделать проходного персонажа главным, хоть на миг.

Всё. Четыре повтора, авторское тире, две опечатки и пропущенная запятая. Завтра просмотрю ещё раз.

Выглядываю во двор. Пациент стабилен, но ситуация неоднозначная… Эх, надо было бы посоветоваться с психологом…

Поздно.

Что-то новоиспечённая жена вовсе не выглядит любезной.

Пока спускаюсь, всё уже кончено, блондинка гордо удаляется. Несчастный Роберт всё время повторяет одну и ту же фразу: «Я даже представить не мог, что она с Люком…» Меня опережает Арика, хватает пациента за руку и ведёт в здание.

Только бы опять не влюбилась в него по дороге.

Потому что… мне это неприятно.

Продолжение следует...