Zenit — Любовь к вампиру

Обычный осенний день. На календаре красуется надпись, предвещающая начало учебного года. Всем пора в школу.

Я уже вскочила с кровати после сигнала будильника, только что прозвеневшего, и торопливо начала собираться на торжественную линейку, посвящённую первому сентября. Просто не хотелось опаздывать на такое важное в жизни мероприятие.

Расскажу пока о себе. Меня зовут Элаиза Сильвер, обычная девчонка со своими причудами. Мне четырнадцать лет, я учусь на “отлично” в школе № 1 в Калируосе, в штате Олистор .

Но в этом не виновата не свалившаяся на мои плечи работа, ведь, помимо уроков, я танцую, пою, изучаю углубленно английский и ещё дополнительно несколько языков. Из-за этого, я думаю, все называют меня ботаником, заучкой и пихают чуть ли не по всей школе. Если я подхожу к одноклассникам, которые говорят о чём-либо между собой, то те просто меня будто не замечают, по крайней мере, я считаю, делают вид.

Так же поступают и одношкольники. Может, у них заговор?

Но ведь я — не заучка. Да и мой внешний вид вне школы, то так особо не скажешь. У меня когда иду в школу. После либо вне школы волосы всегда распущены, просто я не люблю хвостики и косички. Одежда у меня различная: платья разной длины и фасона, различные шорты, майки, футболки. Внизу шкафов, где находится полный арсенал одежды, у меня очень много различной обуви на любой случай. На вешалках вместе с платьями висят плащи и куртки также на любой случай.

Без дискотек жить не могу. Накрашусь, оденусь в нужную мне одежду (каждый раз что-нибудь новое) и иду веселиться! Каждый раз ко мне подходят симпатичные парни, хотят со мной познакомиться, приглашают танцевать и даже иногда провожают до дома, но ни один из них мне не приглянулся. Ни один из них не походил ни на одного из героев вампирских романов, которые я обожаю и жить без них не могу. И это, по-вашему, делает меня похожей на отличницу?!

Тем не менее, я особо не расстраиваюсь, когда все дети в школе меня не замечают. Я даже мирюсь со своим положением и на переменках, пока все общаются между собой, я почитываю вампирские романы, стоя где-нибудь в стороне от сверстников, не обращая внимания на высмеивание меня перед всей школой. Неудивительно, что мне казалось, что все против меня.

Но, как оказалось, это было не так. За меня был дружный учительский коллектив во главе с директором.

Выяснила это я в пятом ещё классе, когда, однажды, на одном из уроков, за меня заступилась наша классная руководительница (кому интересно — учитель русского) после моего подробного ответа у доски. Ведь после этого ответа дети начали называть меня гадкими словами и кидать в меня чем только можно было. Но миссис Хорсес, женщина с милым полуовальным личиком с большими голубыми глазами, в которых можно было проследить мягкость и даже кротость, но в то же время ответственность и даже иногда жёсткость, обладавшая стройным телосложением и достаточно “тяжёлыми” руками, наказала одноклассников и сказала, что так делать нельзя.

Вскоре, после этого происшествия, произошедшего на уроке русского, миссис Хорсес подошла к завучу, проходящему как раз мимо нашего родного кабинета, и что-то шепнула ему на ухо. И сразу же после уроков в том же самом кабинете состоялся экстренный педсовет, на котором было сказано о сохранении моей безопасности не только как самой лучшей ученицы школы (я сама сначала не могла в это поверить), но и как хорошего человека, с которым можно было обсудить многие темы. Как я это поняла? А поняла я это с того момента, когда на следующий день директор нашей школы, мистер Голдмен (мужчина тридцати пяти лет с приятной внешностью, чёрными коротко выстриженными волосами, почти овальным лицом, на котором нормального размера карие глаза показывали спокойствие. Несмотря на спокойствие в глазах Голдмена, он всегда готов был помочь нуждающимся школьникам и даже защитить их от чего-либо, что нее давало им покоя. Ходил в школе в костюме, так как и надо.) подозвал перед первым уроком меня к себе в кабинет ( я просто прихожу в школу за полчаса до уроков).

Приведя меня в кабинет и закрыв дверь, мистер Голдмен сел за своё место и предложил мне сесть напротив. После долгих минут молчания директор посмотрел внимательно на меня и спокойно спросил:

— Ну, Элаиза, рассказывай, как поживаешь? — наш директор не любил, можно даже сказать, не переносил жаргон. Он считал, что это верх неприличия, как и мат, ведь культура речи в школе № 1 достаточно важна не только для нас, учеников, как для молодого поколения, но и для учителей, работавших здесь. Поэтому кого попало сюда не брали.

— Я бы не хотела об этом говорить, мне больно даже вспоминать об этом. — ответила я и вздохнула.

Тут я будто почувствовала, как у Джерри Голдмена (так зовут директора) сильнее забилось сердце. Он смотрел на меня даже с каким-то волнением и так же взволнованно произнёс:

— Я понимаю, какого тебе. Меня тоже в твоём возрасте высмеивала школа. Ведь я тоже был отличником. — мистер Голдмен встал со стула и подошёл ко мне.

— Правда? — я тоже встала со своего места.

— Можешь себе представить. Но сейчас не об этом. Ты наша лучшая ученица, да я думаю, ты и сама это прекрасно знаешь. Поэтому весь наш учительский состав во главе со мной будет тебя защищать от всех напастей учеников нашей школы. Ты же понимаешь важность отличников нашей школы. У нас же в этом очень много хорошистов, но ты, ты наша единственная гордость нашей школы, и мы все хотим, чтобы ты была в безопасности. Ну и конечно же, ты очень интересный и нужный обществу человек.

— Вы правда так думаете? — спросила я сквозь слёзы. — Я действительно интересный человек?

— Ну конечно, без тебя жизнь нашей школы угасла бы. — мягко подтвердил Голдмен. — Поверь, любой бы учитель хотел бы иметь такую ученицу, как ты.

Каково было моё удивление, когда, вместо того, чтобы наорать на меня за то, что я плачу (у нас некоторые учителя так иногда делают), мистер Голдмен начал меня успокаивать. Он прижал меня к себе будто собственного ребёнка и начал гладить по голове, говоря:

— Не плачь, Элаиза, я рядом, всё хорошо. Мы с завучами и учителями не дадим тебя в обиду, я обещаю. Твоя жизнь изменится. — директор Голдмен достал из кармана своего пиджака платок и вытер мне слёзы. — Я знаю, ты умненькая девочка. Ладно, тебя уже наверно, дома заждались. До завтра. И, кстати, говори мне всегда, если кто-либо из школьных детей тебя тронет, не держи боль в себе — это может ещё больше навредить. Я мигом разберусь.

Я и мистер Голдмен на этом попрощались.

На следующий день произошло всё именно так, как сказал директор…

Сейчас, в мои четырнадцать, меня также любит директор и его команда учителей, ценят меня и защищают от напастей учеников.

Мистеру Голдмену стало уже тридцать девять лет, но его характер и манера одеваться остались такими же, как и раньше. Да и учителя, пусть и стали старше, но остались такими же милыми, как и тогда, четыре года назад.

Я вовремя закончила воспоминания. Одетая в нарядную и допустимую для школьного самого, на мой взгляд важного события для всех детей, форму, я стояла перед зеркалом и заплетала мои светлые волосы в аккуратный хвостик.

Закончив приготовление, я взглянула на часы в надежде, что не опоздаю. Ведь в этом году я перехожу в седьмой класс, а там поблажек нет, особенно тогда, когда ты опаздываешь. Когда я на часах увидела, что до торжества всего полчаса, я просто была в ужасе. Мамы дома не было — она была на работе, а папа спал. Схватив сумку ( я никогда не хожу по улице без сумки, ведь я считаю, что сумка — главный атрибут любой девушки), я ринулась к выходу, одела верхнюю одежду — пальто и средней высоты сапоги, вытащила из кармана ключи и, открыв ими двери и, не позавтракав, побежала в школу, предварительно закрыв дверь.

Школа находится примерно в сорока метрах от дома (мы живём почти в центре штата), поэтому я решила не рисковать и пошла на автобусную остановку. Оставалось всего двадцать минут до линейки, а моего автобуса не было. В животе бурчало от голода, но я терпела, что есть мочи и ждала автобус. Наконец он приехал, я побежала и села на свободное место.

У нас обычный город, дома в основном в стиле Барокко, много памятников архитектуры и все всё время куда-то спешат.

В городе обычно каждый день из-за спешек людей жуткие пробки — большинство населения любят водить машины. Мне не повезло, ведь попала я в одну из таких пробок.

Пока я сидела в автобусе и ждала, пока рассосётся пробка — у нас в Калируосе пробки практически во всём городе, у школы все уже собрались. Классы, с первого по одиннадцатый, стояли на своих местах рядом со своими классными руководителями. Директор с завучами и пришедшими на торжество учителями стояли возле крыльца.

Оставалось пять минут до начала линейки, а машины всё так же организовывали пробку. Несмотря на то, что до школы оставалась пара метров, я не могла больше ждать, поэтому попросила водителя открыть дверь и, выскочив из автобуса, понеслась в школу изо всех ног. В животе все так же бурчало от голода, но я старалась не обращать на это внимания. Я продолжала нестись в школу.

Учителя, особенно мой классный руководитель, не заметив меня среди толпы школьников, начали беспокоиться, но пока не подавали виду. Директор Голдмен ушёл к себе в кабинет — ему позвонили.

Погода оставалась достаточно солнечной после, собственно, жаркого лета, несмотря на осень. Легкий ветерок обдувает меня, да и не только меня — весь наш городок. Но он мне, тем не менее, не помогает, ведь, помимо голода, меня хочет остановить подташнивание и лёгкое головокружение, которое я чувствую в этот момент. Я остановилась и вздохнула с облегчением: на горизонте показалась школа, моя любимая школа! Мой спаситель! И я побежала туда с намерением не опоздать, хоть и оставалась минута.

Пока я бежала, как могла, до школы, директор Голдмен вышел из кабинета и, выйдя на крыльцо школы, увидел, что учителя ещё больше стали беспокоиться. Обратился к стоящим рядом учителям:

— Извините, но я не понимаю, что тут произошло. — сказал мужчина, почесав затылок. — я всего на пару минут ушёл. Ладно, пора начинать линейку.

— Элаиза не пришла, — сказала миссис Лориццо, учительница истории, женщина достаточно высокого роста (189 см!), худенькая, с овальным лицом, одетая в неброское сероватого оттенка платье и почти такие же туфли. — может, с ней что-нибудь случилось? Она ведь ни разу не опаздывала ни на одну линейку!

— Да и не только на линейку. — поправила, казалось бы, женщину миссис Беккерс, ничем не отличавшаяся от миссис Лориццо (только была ниже и полнее и одевалась почему-то во всё пёстрое), учительница географии. — Вообще на все мероприятия! И на уроки! ( Голдмену) Вы же не думаете, что Элаиза прогуливает?

— Нет, ведь она прилежная девочка, ведь я же сам веду у её класса алгебру с геометрией. Элаиза сложные задачки щёлкает как орешки. Ладно, пора начинать. — сказал мистер Голдмен, тяжело вздохнув, будто таскал грузы, а не говорил по телефону, и дал знак миссис Тэтчер, завучу с большой буквы (кстати, она была достаточно подвижной, несмотря на ей достаточно приличный возраст — пятьдесят лет. Одевалась тоже достойно!) для начала торжества.

Прозвучал гимн школы — его придумали ещё с самого открытия школы (у нас так всегда принято), затем завуч начала свою речь.

Я в это время подбежала к воротам школы. Хоть и прошло пять минут, но я слышала очень отчётливые слова нашей миссис Тэтчер. Я уже, хоть и с большим трудом, но добежала до своего класса; одноклассники будто и не заметили меня.

Тут же я заметила то, что не могло не остаться незамеченным — взволнованный взгляд директора Голдмена, который заметил меня, ещё бегущей к классу. Мужчина, наверное заметил мой бледный цвет лица и понял, что я не просто опоздала, а забыла ещё что-то сделать, что-то очень жизненно-важное. Голдмен хотел было подойти ко мне, как вдруг ему дали слово, и, опять тяжело вздохнув, вышел к микрофону.

Когда только мистер Голдмен подошёл к микрофону, все сразу замолчали: все любили, почетали и уважали нашего директора.

Линейка продолжалась ещё полчаса. Я старалась держаться, но не получалось — голод, по-моему, уже начала мной управлять. У меня кружилась голова, к горлу подступала тошнота, тряслись колени, но я старалась держаться, ведь я любила свою школу и была готова ради неё на всё. Хоть пойти на криминал.

Директор Голдмен окончил свою речь и, подойдя к одной из завучей (всего их у нас было четыре), шепнул ей что-то на ухо. Та кивнула головой, и мужчина зашёл в школу. Пока он заходил, на сцену выбежали нарядно одетые мальчики с девочками и стали кружиться под мелодичную музыку вальса. А вообще-то, линейка получилась очень даже интересной!

Окончание торжества. Завуч Мэри, милая молодая женщина с ярко-жёлтыми очень бросающимися в глаза волосами, одетая в синюю блузку и розовый жакет, которые вообще не сочетаемы; снизу клетчатая до колен юбка, под которой “красовались” чёрно-белые в ромбик туфли на высокой платформе, протараторила:

— Девочки и мальчики, пора вам зайти в школу и посмотреть на ваши классы, какие они стали чистенькие и шелковистенькие. Начнём с младшеньких, они ж у нас такие сюси-пуси!!! — как же меня раздражает её речь, очень сильно схожая с речью Маргарет!

Я не могла дождаться, когда запустят наш класс. Директор Голдмен пришёл, но увидев, что классы потихоньку двигаются внутрь школы, решил остаться внутри. Наконец запустили и нас. Я двигала ногами, как могла. Мистер Голдмен при виде меня подошёл к нашему классу и быстро выхватил меня из толпы. Отошёл со мной к раздевалкам и, осмотревшись вокруг в надежде, что никто не подслушивает (разговоры директора Голдмена ученики, из-за уважения к нему, никогда не подслушивали), спросил:

— Что с тобой? Я наблюдал за тобой на линейке. У тебя бледный вид. Что-то случилось? — Голдмен внимательно смотрел на меня.

— Я просто не хотела опоздать в школу, поэтому, подготовившись к первому сентября, я побежала на автобусную остановку. Думала, что успею. Но пробка помешала мне, а оставалось всего полчаса до начала, а потом… — я не смогла договорить от слабости.

Мистер Голдмен покачал головой . — Ты же знаешь, что ты не сделала самого главного — не запаслась энергией, а ведь энергия необходима нашему организму.

— Я просто не хотела опаздывать. — слабо повторила я. — Вы понимаете, что я люблю школу и готова на всё ради неё и её благополучия?

— Я понял это ещё с первого дня твоего прихода в нашу школу. — улыбнулся мужчина. — Пойдём ко мне в кабинет, у меня кое-что есть для тебя. Ты сможешь идти сама?

— Надеюсь… — вздохнула я, почувствовав, как подгибаются ноги.

Мы дошли до кабинета директора. То есть, полпути я шла сама, как могла, полпути мне помогал мистер Голдмен. В кабинете Голдмен усадил меня за нормального для его кабинета, что был чуть больше среднего, стол, помельтешил передо мной и, наконец, сказал:

— Элаиза, милая, я понимаю твою настойчивость, когда ты настаиваешь на своём мнении, уважаю крепкий характер, пусть он проявляется не в моём присутствии, ценю всё то, что ты делаешь для школы. Но я не могу понять твоего отношения к здоровью: ты поздно ложишься, рано встаёшь и почти ничего не ешь с утра. — в голосе Голдмена слышалось беспокойство. — Делая другим добро, ты не должна забывать о себе. Надеюсь, ты учтёшь это на будущее, а пока держи, наберись энергии.

С этими словами мужчина достал из шкафа булочку и бутылочку сока, протянув всё это мне. Я была в шоке:

— Что вы, что вы! Я…

— Ничего и слышать не хочу! — крикнул было Голдмен, но, поняв, что делает что-то не так, смягчил тон. — Ты очень важна всем нам. Да и вообще, видела бы ты себя в зеркало — на тебе лица нет. Поешь, легче станет.

Что мне оставалось делать? Я взяла в руки булочку и откусила кусочек — мне действительно полегчало. И я продолжила трапезу.

Мистер Голдмен за всем этим вполне нормально наблюдал. А когда я поела и встала со стула, Голдмен подошёл ко мне и спросил:

— Тебе полегчало?

— Да, мистер Голдмен. Ничего, что я вас так называю? А не как все остальные — директор…

— Ничего, — засмеялся директор. — главное, чтобы тебе было со мной комфортно. Да и не только со мной — со всеми учителями. Ладно, пошли в класс. Нас там, наверное, уже заждались.

— Вас точно, меня — не знаю. Вы им нужней, чем я. — тяжело вздохнула я.

— Да ладно тебе, Элаиза. — мягко возразил Голдмен — Это ещё ничего не значит, поверь мне.

С этими словами он подошёл к двери и открыл её, пропуская меня вперёд.

— Может, мне не идти? — усомнилась я.

— Брось дурить. Не бойся — ты ведь знаешь, как дети меня уважают. — подтолкнул меня профессор.

Математика проходила довольно хорошо. Профессор Голдмен объяснял нам новую тему, мы (не знаю, как остальные, я — уж точно!) всё слушали и пытались воспринимать…

Вот и уроки по полчаса кончились. Я пошла к раздевалке, оделась и вышла на улицу.

Погода оставалась такой же солнечной. Несмотря на это солнце и начало нового учебного года, которому я должна была радоваться, я была задумчивой и даже какой-то грустной. Я шла и думала о том, что мне может ещё преподнести эта странная и сложная для нашего понимания вещь — судьба…

Глава 2.

Хорошо, что второе сентября — воскресенье. Ведь воскресенье — день, когда можно отдохнуть трудящимся и отличникам в школе и ещё один лишний день для лентяйничества двоечникам. Хоть и стало холодать, солнце стало чаще прятаться, но это был даже стимул для отдыха — больше ничего не хочется, кроме того, как спать.

Я вообще любитель поспать, поэтому поспала до двенадцати дня и встала, зевая и потягиваясь. Честно говоря, я в будние (школьные) дни встаю, так же как и ложусь, рано и встаю так же по звонку, но в остальные дни, особенно в каникулы, делаю исключение.

Двенадцать дня — отличное время для того, чтобы встать в этот выходной, единственный день после школьных будней, чтобы хотя бы ненадолго отбросить в сторону школьные проблемы, которые я стараюсь решить в субботу. Я встала, потянулась и пошла в ванну, что находится на первом этаже возле кухни, чтобы привести себя в порядок и быть готовой ко встрече этого нового дня.

Вы, наверное, думаете, что у нас большой особняк с видом на море? Нет, я и мои родители живём всего лишь в большой двухэтажной квартире, находящейся на третьем этаже почти в центре штата Олистор. Но это тоже престижно, не так ли?

На первом этаже комнаты, как говорит мама “первой необходимости”: приличных размеров кухня со столом, равным двум соединённым вместе партам, на котором всегда лежала белоснежная скатерть. Возле стола стоит восемь стульев французского стиля, явно стоивших дороже школьных парт. Естественно, помимо стола со стульями, здесь также расположены и плита с духовкой, и машина для мыться посуды, и шкафы для кухонной утвари… — в общем всё нужно для любой кухни абсолютно в любом доме.

Справа от кухни у нас находится огромная просторная гостиная, в которую я пошла после утренней трапезы. На стенах гостиной с красивыми в крупный цветочек обоями висят картины художников современности. Кроме картин, висевших, кстати, не только в гостиной, но и в других комнатах, кроме ванной и туалетной, квартиру украшали и статуэтки различных известных скульпторов. Слева от двери расположился мягкий уютный диван с многочисленными подушками; рядом — кресла той же модели. Напротив этой мебели стояло то, чем я больше всего гордилась — большой шкаф с книгами, растянувшийся на всю стену.

Но, даже несмотря на этот шкаф, заполненный книгами, у нас, сразу же за книжными шкафами гостиной следовала большущая библиотека. В ней было всё, что нужно для счастья. И даже вампирские романы, которые я очень любила! И сейчас люблю! Некоторые перечитывала и перечитываю до сих пор по нескольку раз.

Ну а что насчёт верхнего этажа? Тут уж всё намного проще: две широкие просторные спальни — моя и родителей, отделённые друг от друга стеной. У родителей кровати стоят раздельные. На самом деле, мои родители не очень любят друг друга; мама подумывала об отдельной спальне, но решила ограничиться раздельными кроватями.

Раз уж речь пошла о родителях, расскажу о них подробнее.

Моя “мама”, Маргарет Скайл ( она оставила себе девичью фамилию из-за не очень сильной привязанности к мужу; хоть он ещё на свадьбе настаивал на том, чтобы Маргарет изменила свою фамилию на его, но эту женщину невозможно заставить что-либо сделать, если она не хочет) — женщина с овальным лицом, заостряющимся внизу, на линии подбородка. На этом лице особенно ярко вырисовываются среднего размера мутно-зелёные глаза и правильный, но такой же острый, как и подбородок, нос. Сверху этого лица можно наблюдать коричневые коротко остриженные волосы, не обращая внимания на замечания мужа. Одевается она, несмотря на свой достаточно молодой возраст (тридцать пять лет) всегда в строгие официальные костюмы различных фасонов. Другие стили не переносит, так как считает их не уникальными — для Маргарет её одежда в офисном стиле куда лучше остальной. Маргарет работает директором крупной финансовой компании, но всё время рвётся в правительство — мечтает стать министром финансов. Что мне не нравится в Маргарет — она всё время тараторит при абсолютно любом разговоре, даже деловом. Я называю её по имени, потому что Маргарет — моя мачеха, и я не могу привыкнуть ни к ней, ни к её характеру ни к её манере одеваться.

Но её тип разговора — это ещё не всё. Помимо того, что “мама” тараторит при разговоре, так она ещё не смотрит в лицо говорящему. Глаза, эти болотные глаза, бегают по окружности, но не смотрят в лицо говорящему! Как я это в ней не люблю!

Мой папа, Брайан Сильвер — мужчина годами старше мамы (сорок лет), с круглым безразличным лицом с абсолютно нормальной формы синими глазами и носом с узкими ноздрями. Вообще-то папа — успешный банкир, но почему-то в последнее время его можно застать дома на диване сидящим с бутылкой пива и смотрящим телевизор. Я сама была в ужасе, когда впервые увидела его пьющим — раньше он таким не был! Странно, почему всё так произошло? Я сама не могла этого понять, ведь, несмотря на свои блистательные знания, я не всегда понимала замашки взрослых, т.е. всё, что у них там на уме. Но я пыталась и пытаюсь сейчас, поверьте мне!

Когда я прошла в гостиную, папа меня будто не заметил — сидел в своём обычном положении и пил пиво. Я не стала ждать, пока он обратит на меня внимание, повернёт голову — бесполезно, я ведь знаю! Поэтому я, не мешкая ни минуты, подошла тихонько, как мышка, к папе и тихонько позвала:

— Пап! — сказала и тут же замолчала в ожидании ответа.

Но ответа не было. Папа будто притворился глухим — он не слышал меня. Но я не люблю сдаваться, поэтому решила попробовать ещё раз:

— Папа, папочка, ты меня слышишь? Я хочу с тобой поговорить!

Но и на этот раз меня будто проигнорировали. Собственный отец! Мне стало так же больно, как и Белле, когда от неё куда-то сбежал Эдвард. Мне хотелось закричать, но я сдерживалась, как могла.

Я не могла сдерживаться вечно. В сердце будто иглой кололи — так мне было больно. Я думаю, с вами бы то же самое произошло при игнорировании вас собственным же родственником. Я не выдержала и сказала, даже почти заорала:

— Ты бесчувственный эгоист, не замечающий ничего вокруг, кроме себя! Я думала, ты не такой, как все отцы: не пьёшь, не сидишь целыми днями на диване?! А если бы у нас был телевизор, ты бы его целыми днями смотрел? Я не могу только представлять нас счастливой семьёй! Ты только и делаешь, что пьёшь, а мама только работает! Мы ни разу не собирались и не делали что-либо вместе! Может, хотя бы сегодня, в выходной день, в воскресенье, мы соберемся всей семьей, сходим в кино, в кафе или в любое другое место? Если не втроём, то ты и я, ведь мама целыми днями работает. Разве у нас нет такой возможности? Молчишь? Ладно, не буду мешать вам, господин выпивала!

И я уже подошла, было, к двери, как тут последовал вопрос, изданный мужским приятным, но явно не трезвым голосом:

— А? Кто? Эдаиза, это ты? Отлично, милочка, что ты тут, ты мне нужна. Пива принеси.

— Сколько можно повторять: я — Элаиза! Не Эдаиза! — возмутилась я и закрыла с этими словами дверь с обратной стороны.

Я стояла уже в прихожей, где Маргарет одевалась на работу. Да, нелегко приходится таким женщинам, как Маргарет — приходится работать и по выходным. Зато отпуск у деловых женщин, женщин с большой буквы, не умеющих тратить время попусту и знающих толк в деле, больше, чем у остальных людей — не только женщин, но и мужчин. Я подошла к Маргарет поближе и сказала:

— Мам, я хочу с тобой поговорить. Я…

— Ой, милая, извини, не могу уделить тебе время, работа не ждёт. — перебила меня Маргарет своим тороторящим голосом. — Если ты опять жаловаться на Брайанчика, то оставь это дело. Он тебя любит, ты знаешь, каким бы он не был. Ну неважно, скажи мне, как я выгляжу. Это тоже не столь важно, я пошла. Ты у меня такая умненькая, ты знаешь… Ладно, я пойду… Так, всё ли я взяла? А как же… Неважно. Мне пора, меня ждут. — последние фразы слышались так, будто женщина говорила сама с собой. –пробормотав эти с первого раза непонятные слова, Маргарет отправилась восвояси.

Я осталась одна в коридоре. Да, совершено одна. Уже привыкшая к своему положению быть в одиночестве, я посмотрела вокруг и подумала об этом своём одиночестве, зачем оно вообще существует на этом и без того бездушном свете. Это не пессимистические мысли, нет. Просто рассуждения о своём существовании здесь, на этой планете. Я очень сильно верила, что на свете есть точно такие же люди, как и я — без друзей, без поддержки взрослых. Создать бы своё общество, полное этих людей, и научить их отстаивать права на личную жизнь…

День в самом разгаре. Солнце стоит в самом зените — день удался солнечным и безоблачным, но это меня не радовало. И это солнце, приветливое и лучезарное, меня не грело; на душе было холодно и пасмурно. Пойти бы погулять, но есть ли в этом смысл, если у тебя никого нет? Я пошла к себе и уселась на диван. Уроки были сделаны ещё вчера. Что ещё остаётся несчастной девочке, кроме как читать? Я подошла к столу, взяла лежавшие на ней “Сумерки” и открыла на той странице, что остановилась.

Я не просто читала, я страдала. Всё ещё мечтая оказаться на месте главной героини, Беллы, я судорожно бегала глазами по строчкам. Шёпот, с которым я читала диалоги Эдварда с Беллой, был всё более и более загадочным. С каждым разом я не просто хотела быть на месте главной героини романа. Вот бы мне, как и Белле пойти куда-нибудь погулять с таким же Эдвардом… Жаль, что это всего лишь мечты!

“Стать бы самой героиней такого вампирского романа” — подумала я.

Сердце пылало и вот-вот было готово выпрыгнуть из груди. В детстве я считала невообразимым не только просто дружбу вампира и человека. Я даже думала и была уверена, что между этими двумя совершенно разными стихиями не может быть любви! Это то же самое, что заставить огонь с водой жить вместе. Но теперь, при чтении этой книги “Сумерки” я смогла понять какую-то взаимосвязь между “убийцей”, как называл себя и вампиров в общем сам Эдвард, и Беллой, обычным человеком. Я смогла понять любовь, которая может возникать между вроде бы не совестимыми между стихиями…

Дочитав книгу до конца, я выглянула в окно. На улице по-прежнему сияло солнце. Я открыла окно — в комнату повеял лёгкий ветерок. Но даже он не смог помочь пре приободриться — так мне было грустно, ведь у меня не было даже домашнего животного, которое бы разделило мою боль вместе со мной. Я думала, этот день никогда не кончится.

Я закрыла окно и приоткрыла форточку. Ветерок, всё такой же лёгкий, продолжал заполнять мою комнату приятным холодком. Но душу будто царапали кошки, и я, не зная чем бы таким заняться, легла на кровать. Я смотрела в потолок и рисовала себе мысленно картину: у меня есть друзья. И вот мы гуляем вместе по осенней, засыпанной листьями улице, веселимся — мы счастливы вместе! Но жаль, что всё это — всего лишь мечты. Хотелось бы всё это в своей, настоящей жизни. Я мечтала хотя бы об одном, но близком, самом близком друге, поддерживающем меня всегда, при любых обстоятельствах. Чтобы он был со мной всегда-всегда!

Я рассуждала во время лежания на диване и сама не заметила, как мои глаза закрылись. Я погрузилась в глубокий сон…

Я даже не подозревала, что со мной может случиться на следующий день. Но я даже во сне надеялась, что когда-нибудь наступит такой день, когда я обрету счастье…

Пока я спала, солнце уже опустилось за горизонт, ночь окутала Олистор и весь Калируос. Ночь хоть и была тихой и звёздной, но ветерок не переставал дуть — форточка была открыта и я чувствовала это приятное дуновение. Уже понедельник, но я не подозревала, что же со мной произойдёт в этот новый день новой учебной недели. Я спала и надеялась на лучшее…

Глава 3.

Я проснулась оттого, что кто-то толкал меня рукой в бок — Глава я лежала на спине в этот момент. Когда я продрала глаза, то обнаружила, что это была Маргарет. Она предчувствовала мой уже, по-видимому, затянувшийся сон и заговорила так, будто у неё в горле находится моторчик, который постоянно заводился при разговоре, то есть привычным уже голосом тараторки:

— Элаиза, хватит уже спать, ведь утро на дворе! Так, ладно, вставай иди там готовься или что тебе там нужно сделать, и я тебя отвезу в школу. Ой, ты моя умница, моя прелесть, ты уже встала. Так, ладно, не будем тратить драгоценное времечко на болтовню. Я пойду, а ты будь готова вовремя… — Маргарет тараторила невпопад, не давая мне сказать ни слова.

Я вымылась, оделась, заплела себе косичку и пошла завтракать на кухню. Папа сидел на том же месте, пил пиво и что-то бурчал себе неразборчиво под нос. Я не смогла понять, даже подойдя чуть ближе и прислушавшись.

На кухне, когда я туда пришла, никого не было. Я достала себе с полки хлопьев, насыпала в миску, залила их молоком, что достала из холодильника и присела за стол, облегчённо вздохнув. Но только я начала трапезничать, в комнату вошла Маргарет, с очень весёлым видом осматривая кухню. Проходя мимо меня, женщина так потрясла меня, что я чуть не подавилась. Затем она остановилась прямо напротив меня и начала своим быстрым темпом говорить речь:

— Итак, Элаиза, ты идёшь уже в седьмой класс. И я хочу сказать, то очень знаменательное событие, ведь это ж тебе не начальная школа…

Пока Маргарет тараторила эту “речь” (хотя для меня это просто набор слов), я взяла пачку печенья, лежавшую на столе, и убежала, только чтобы не слышать эти бессмысленные фразы.

Я вышла на улицу и осмотрелась. На улице было средне — ни тепло, ни холодно, солнце ещё не вышло. Я, что есть мочи, понеслась к автобусной остановке. И мне всё равно, что портфель доверху набит школьными вещами — сегодня физкультура, поэтому мешок с формой пришлось положить сверху, чтобы не были заняты руки.

Я ношу портфель — именно его, а не сумку. Сумки у меня не для школы — большинство из них слишком маленькие для массы учебников, что нам приходится таскать на уроки. Ну и помимо этого, по-моему, портфель — самая приемлемая школьная сумка. Не понимаю, почему мои одношкольницы-ровестницы этого не воспринимают всерьёз? Их проблемы, однако. А ещё я предпочитаю рюкзаки, потому что в них много помещается вещей.

Итак, я побежала, уже на автобусной остановке, к синему двухъярусному автобусу (у нас в штате они все такие) и села на второй ярус. На этот раз всё обошлось и я доехала до школы вовремя — на дороге не было пробок. Успешно, без происшествий, доехав до школы, я выскочила из автобуса и быстро зашагала к школе, несмотря на то, что времени было ещё, как говорится, вагон и маленькая тележка. Шапки на голове не было, но, пускай даже утро и не было таким хорошим, как хотелось бы, я не чувствовала холод. Меня не пугал этот самый холод. И пускай я так легко одета.

Так же успешно дошла до школы как доехала до неё на автобусе. Хоть и шла я быстро. И не зря — первой, как бы это странно не звучало, у нас физкультура, и эта быстрая ходьба — своего рода разминка перед этим, одним из жизненно важных уроков, как мне кажется.

Я зашла в двери, временно служившие входными — парадные двери ремонтируются. Да, прямо на глазах у нас, учеников! А лето на что? Зашла в раздевалку, переоделась. Хотела пойти в раздевалку для девочек рядом со спортзалом, но в это время мимо проходил директор Голдмен. Он увидел меня, подошёл и сказал восторженно, да так, будто он — ребёнок, которому подарили игрушку и он этому рад:

— Элаиза, милая, рад тебя видеть. — сказал так весело Голдмен, но сразу его голос стал более серьёзным. — Не ожидал увидеть тебя в школе так рано. Даже, понимая твою любовь к школе, я не понимаю, зачем же приезжать так рано?

— Поверьте, вам лучше не знать, что творится в моём доме… — начала было я.

— Знаешь, Элаизочка, дорогая моя, я не хочу, чтобы ты шла в раздевалку. — директор перебил меня и, покраснев, посмотрел вокруг. — Пошли в мой кабинет, переоденешься там. — прошептал мужчина мне на ухо.

— К вам в кабинет?! — переспросила я. — Я…я не знаю, это как то некультурно! Почему я не могу пойти в раздевалку, как это и положено?

— Некультурно? — нервно переспросил мистер Голдмен. — Некультурно вальяжно себя вести и чуть ли не избивать нашу самую любимую ученицу — тебя!!! А если я тебя пущу к ним, представь, что тогда будет? Ты думаешь, я смогу быть рядом? А вдруг они тебя изобьют так, что придётся скорую вызывать?! — с этими словами он резко взял меня за руку и повёл к себе в кабинет.

Я была смятена. Я и раньше, когда тут училась, знала своего директора, но не думала, что он так может реагировать на подобные вещи. Покорно идя с ним в кабинет, я смотрела вниз — я боялась даже смотреть на этого властелина школы.

Мы пришли через некоторое время куда надо. Но только тут, в кабинете, он сразу понял, что сделал что-то не так, чувствуя учащённое сердцебиение, и, отпустив мою покрасневшую от сжатия руку, виновато, с долей беспокойства, сказал:

— Извини, если обидел, если сделал больно, в общем, за мой временный срыв. — Голдмен увидел слёзы, капающие из моих глаз, похожие на росинки и мягко продолжил: — Я, правда, не хочу несчастных случаев, особенно связанных с тобой. Поверь на слово, я желаю тебе только добра не только потому, что мне важен престиж школы. Ведь я сам отец, но у меня сын, я его по-другому воспитываю. Переоденься, я пока отвернусь.

Он отвернулся — я начала переодеваться. Переодевшись, и, сделав это достаточно быстро, я разрешила мистеру Голдмену повернуться. Повернувшись, он так же мягко сказал:

— Ты уж правда прости меня за этот мой немного странноватый характер — я всё хочу от него избавиться, но пока безуспешно… — директора прервал звонок на урок. — Пойдём, провожу тебя в зал.

Я стояла как вкопанная и не могла сказать ни слова. Директор это понял и подошёл ко мне:

— Элаизочка, обещаю, что больше не буду так срываться. — сказал он мягко.

Я прижалась к нему и заплакала. Он прижал меня к груди и погладил по спине. Я слышала частое взволнованное сердцебиение директора Голдмена. Да и у него самого сердце кровью обливалось от моего плача — я готова была к тому, что и он вот-вот заплачет. Но он сдержался — крепкий мужчина. Любой другой директор не стал бы так успокаивать ребёнка, отличник тот был или нет. Но наш директор другой. Позже Голдмен нарушил эту тишину:

— Ну всё, девочка моя, хватит плакать. — с такой же мягкостью и одновременно в голосе сказал мистер Голдмен. И с этими словами он достал аккуратно вложенный в боковой карман совершенно чистый платочек и вытер мне слёзы. Потом, так же сложив платочек в тот же самый карман и присев на корточки, заботливо спросил:

— Может, посидишь у меня? Просто без слёз на тебя смотреть нельзя. — подметил мужчина и взглянул на серебряные наручные часы. — Да и осталось всего двадцать минут до конца урока. Следующие — две алгебры, может что-то дома не получилось и я смогу помочь? Или хочешь о чём-нибудь поговорить?

— Я не могу пропускать урок, сколько бы минут до его конца не оставалось. — неуверенно ответила я.

— Так, всё понятно. — сказал решительно мистер Голдмен и встал с корточек, почесав затылок. — Подожди меня тут и заодно переоденься, а я пока спущусь в спортзал, ладно?

— Хорошо, мистер Голдмен, я подожду. — робко сказала я.

Мистер Голдмен осторожно похлопал меня по плечу и вышел вон из кабинета. Я стала переодеваться. Переодевшись в школьную одежду и сложив её в пакет, я осмотрелась. Кабинет не изменился: всё те полки с принадлежностями для уроков математики в них, всё тот же стол с письменными принадлежностями на нём, всё тот же кожаный стул, стоящий рядом и обои, пол… Только обновлённое. Я походила по кабинету и подошла к большому евро окну с жалюзи вместо занавесок. Посмотрела в него и почувствовала, как мне стало грустно. Пусть я была в кабинете у человека, которому я так дорога, как должна быть дорога своим родителям. Но я знала, что это не так. Я готова была заплакать, но сдержала слёзы, скорее, пыталась. Это парадоксально с моей стороны — я крепкая девочка с, как подмечает директор, с сильным характером, но всё равно плачу, пусть даже и нормален факт про плач девочек. Но тут я почувствовала слезу, что вытекла из моего правого глаза…

В этот кульминационный момент в кабинет вошёл тот самый человек, что дорожит мной пока больше всех — директор Голдмен. Он окинул кабинет лёгким взглядом и заметил меня возле того самого окна, где я действительно и находилась. Мужчина положил правую руку на грудь и, почувствовав, как сильно у него бьётся сердце, спросил взволнованно:

— Элаиза, что-то случилось? — Голдмен стал подходить ко мне ближе.

Я резко обернулась, но перед поворотом вытерла слёзы. — С чего вы взяли, мистер Голдмен? — чуть с иронией и немного с сарказмом (в горле боль всё равно стояла комом) спросила я.

— Ты плакала? — директор остановился от меня на пять миллиметров.

— С чего вы взяли? — спросила я, будто услышала какую-то неожиданность. — Может я просто устала, а вы об этом не знали?

— За почти час ничегонеделания? — действительно удивился мистер Голдмен. — Поверь, я понимаю, как тебе больно, ведь твои родители… — не успел он закончить.

Тут я застыла. Почему сразу родители? И вот меня понесло:

— Понимаете? Да прям! Вы ведь обо мне печётесь не как о человеке, а как об ученице, у которой хорошие оценки, думаете, я не пойму? — директор Голдмен оторопел от такого, но я продолжала. — Наверно, всем говорите про то, что у вас в школе такая хорошая ученица — Элаиза Сильвер! Если бы действительно знали, что творится у меня дома, вы бы так не прикалывались! Маргарет меня также, как вы расхваливает, хоть она не родня мне, а папа вообще меня не замечает — вам бы так понравилось? Не думаю! — Я опять повернулась к окну и заплакала, практически навзрыд.

И тут уже пришёл черёд Голдмена бить тревогу. Он хотел крикнуть, но почувствовал, что у него начало покалывать сердце от боли в душе. Этот молодой с виду ( да и по возрасту) мужчина чувствовал себя виновным, и похоже это выражение лица было на то, что обычно преступники на этом самом лице после тяжелейшего преступления. Оставались считанные минуты до конца урока. Мистер Голдмен решился нарушить эту тишину:

— Элаиза, я тебя прекрасно понимаю ведь, как я тебе уже говорил — я раньше был отличником. Но это не главное. Я воспитывался иначе, чем ты. Если тебя, как ты говоришь, твоя мачеха слишком отягощала и отягощает учёбой, то меня моя родная мать не хвалила за мои лидерские качества и за эту самую хорошую учёбу — она, видимо, хотела, чтобы я был как все мальчишки: играл в футбол, обижал девочек, дёргая за косички в качестве приставания к ним — в общем, мама думала, что я таким и буду. В футбол я, конечно, играл не по воле мамы — мне нравился и нравится спорт: я до сих пор делаю зарядку по утрам — привычка с детства. Но всё остальное мне делать явно не хотелось — я не любил своего отца, который навязал, собственно матери эту чёртову идею! После выработки этих лидерских качеств окончательно я стал директором, правда, не сразу. Долго и упорно, в течение двух лет я работал учителем математики, но когда директор этой школы увидел мой действительно непритворный труд, он, к моему удивлению, уступил мне своё место и просто…уволился со своего поста… — директор Голдмен говорил это всё нервно и даже несколько грубо, но услышав мой всё ещё не останавливающийся плач — я даже ещё больше зарыдала, стал говорить мягче. — Поверь, плохих директоров не бывает, и я тому подтверждение. Мне важен не только престиж школы. Видишь ли, я и сам являюсь отцом, как любой нормальный человек моего возраста — у меня есть прекрасная жена и сын, на два года младше тебя. Но я знаю только лишь как воспитывать мальчика и никогда раньше не знал ничего о воспитании девочек, пока не появилась ты. Ты и только ты научила меня правильно обращаться с такими хрупкими существами как вы, девочки — пусть я и не до конца научился. Ты уж извини, если ранил либо обидел этим срывом. — мужчина тяжело вздохнул, но тут же взял себя в руки. — Я всегда желал, желаю и буду желать тебе добра. Всем сердцем хочу, чтобы ты обрела счастье. Верю, в будущем ты найдёшь себе престижную работу и будешь получать постепенно повышение. Но не торопись с выбором — времени достаточно на обдумывание, подумай, ладно? Я, наверно, слишком много говорю, не так ли?

— Ничего, я даже стала успокаиваться. — я повернулась к директору лицом, и он увидел слёзы на моём лице, а я продолжала говорить сквозь эти самые слёзы. — Вы меня простите за этот срыв, если сможете. — я виновато посмотрела на этого доброго дяденьку.

— Конечно, прощаю. — улыбнулся мистер Голдмен и тоже посмотрел на меня. — Считай меня своим отцом. Я бы взял тебя домой, но жена против — ей и сына хватает. Но это не лишает меня права заботиться о тебе в школе, звонить тебе домой и многое другое. — мужчина раздвинул руки, будто вратарь, готовый ловить мяч во время пенальти. — Обними меня, не стесняйся, я исполняю роль твоего родственника. Просто представь — попробуй сыграть эту роль дочери.

Я смутилась сначала и боялась представить, но потом почувствовала себя иначе — у директора в кабинете как в новом доме и, подбежав (портфель я уже давно сняла) к директору, обняла его. И тут я поняла, как я ему действительно дорога — я почувствовала не просто учащённое сердцебиение: это сердцебиение бывает только у человека, который не врёт и не разбрасывается такими искренними словами.

— Простите, что не верила вам и думала, что ваши слова не такие искренние слова, какими она на самом деле являются. Звучит парадоксально, правда? — Я робко подняла глаза на мистера Голдмена и также робко взглянула ему в лицо.

— Ничего, все мы ошибаемся, но не сразу это понимаем. Я знаю — ты девочка умная и всё осознаёшь постепенно, потихоньку и это правильно, ведь как говорит пословица русская народная поспешишь — людей насмешишь. Это действительно так, и мы можем всё продумывать, только не все могут себе представить, ведь всем хочется всё сделать поскорее... — слова Голдмена прервал школьный звонок. — Ладно, сейчас две геометрии, поэтому иди в класс, хотя нет — лучше иди к кабинету и жди меня там. А пакет можешь оставить у меня в кабинете. — после этих трогательных слов мистер Голдмен аккуратно взял у меня пакет со спортивной формой, подошёл к шкафу-купе и, открыв его, положил пакет рядом с ботинками, по-видимому, принадлежащими хозяину кабинета.

Я поблагодарила директора, взяла портфель и вышла из кабинета. Никто из учеников меня не замечал, а если замечал, то тыкал пальцем и смеялся. Но я не обращала на всю эту ерунду внимания, как, собственно, и раньше — была счастлива оттого, что в школе есть такой человек как директор, готовый прийти на помощь в любую минуту. Прям супергерой, а не директор, жаль, правда не обладает особыми умениями типа прохода через стену. Парадоксальное сравнение — директор как супергерой, не правда ли?

Я пока поднялась на третий этаж и подошла к нужному мне кабинету. Первых классов в основном здании школы не было — они находятся в пристройке рядом. Я знаю, звучит странно, ведь младшие должны учиться вместе со старшими и учиться уму-разуму, но, по словам завучей, подтверждённым самими директорами ( а их тут немало сменилось со времени построения школы), младшие классы должны находиться отдельно от старших. Я не понимаю, какая тут выгода, но раз так надо, то так надо — с желанием директора не поспоришь. Я уже у кабинета, но не зашла в него — мне сказали ждать возле него. Поэтому я открыла “Новолуние” Стефани Майер и начала читать.

Не успела я начать наслаждаться книгой, как прозвенел звонок. Хотела уже пойти в класс, но вспомнила, что мне сказал мистер Голдмен и осталась покорно, не ложа “Новолуние” в сумку стоять возле кабинета математики. А через пару минут пришёл и тот, кто будет вести геометрию — директор, которого-то я собственно и жду по его желанию.

— А ты тут, отлично. Я знал, что ты меня не подведёшь. — Голдмен скромно улыбнулся, затем пошёл открывать дверь. Никогда не замечала такое выражение на его мужественном лице, однако, вместо того, чтобы удивиться, внимательно посмотрела прямо в лицо директору, который тут же стал серьёзным. — Ладно, проходи, садись на своё место, и я начну урок, ты ведь не против?

— Нет, конечно, мистер Голдмен, я очень даже за. — хихикнула я и зашла в кабинет.

Как только директор вошёл в кабинет и подошёл к своему, а точнее учительскому, столу, все встали, будто замерев на своих местах.

— Здравствуйте, дети. — мистер Голдмен просмотрел класс. — Рад, что все в сборе. Садитесь. Начнём урок геометрии. Пройдём самую первую тему. Откройте учебники на первой странице и подготовьтесь к моему объяснению. Я пока заполню журнал.

Все быстро сделали то, что сказал им директор. Я тоже открыла учебник, но тут же заглянула в книгу — вампирский роман, умело спрятанный на коленях. Хорошо, мистер Голдмен этого не замечал.

— Итак, начнём. Я объясняю вам новую тему. Вы делаете, всё, что вам говорю. Всё ясно? — директор встал со своего места и взял мел. Маркерные доски у нас тоже есть — и тех, и тех досок в школе, как говорится, пятьдесят на пятьдесят.

— Да, директор Голдмен! — хором крикнули все. Я вздрогнула, мистер Голдмен сосредоточил пристальный взгляд на мне, но затем повернулся к доске и написал тему. Начал объяснение…

Я не могла сосредоточиться ни на романе, ни на уроке. Записывая всё, что говорит учитель, я сквозь силы старалась себе представить вампира в лице Эдварда, но почему-то вместо романтических привычных мне слов он говорил на математическом языке. Я хотела закричать, но вместо этого сдержалась и чуть не упала со стула. Никто не заметил — хорошо. Мои чувства боролись с мыслями о геометрии, в душе пылал огонь то ли страха, то ли чего. Я даже не заметила, как пролетело время…

Вот прошло два урока этой самой геометрии. Вздохнув облегчённо, я взяла вещи и рванула из кабинета. Видимо, мистер Голдмен хотел мне что-то сказать — дёрнулся, чтобы подойти ко мне, но не успел. Так быстро я неслась.

Так, незаметно для меня, пролетели все шесть уроков. Я шла домой как можно быстрее — через три часа у меня концерт, а нужно было сделать хотя бы парочку уроков.

Я села на автобус и поехала домой в надежде сделать все свои дела до этого концерта. Я даже перенесла польский ради концерта — я слишком много времени потратила на подготовку, не считая лета и позавчерашней ночи, не всей, конечно же. Четыре часика поспала. Ну это, я думаю, нормально для занятого человека? Или я не права?

А погода сменилась — было морозное утро, а теперь пошёл дождь. Погода не так часто меняется, но любит периодически это делать: такой уж климат.

Тем не менее, я уже приехала к нужной остановке, несмотря на уличную пробку и, выйдя, оглянулась вокруг. День сиял своим великолепием: пусть и пасмурно, но солнце, вернее, его круг, виднелось между облаками, закрывающими вроде бы всё небесное пространство. Я бы полюбовалась на небо, но, во-первых, рядом не было травы, да и небо не ночное (я просто очень люблю поваляться на травке и посмотреть на ночное небо, на звёзды — я это делала ещё в детстве, но только не с травы, а из окна), а, во-вторых, мне нужно было поскорее прийти домой и, сделав все уроки, начать подготовку к концерту: собраться на него.

И я побежала скорее домой, чуть не сбивая с ног остальных людей, которых встречала по дороге. Успешно добежав, я понеслась на свой этаж. Открыла дверь, вошла в уже знакомую всем квартиру — моих родителей. Разделась, схватила портфель, отправилась на кухню, открыла холодильник, взяла нарезное мясо и понеслась к себе в комнату.

В комнате я скинула портфель, открыла пачку мяса, перекусила, “положила” пачку в урну, стоящую рядом со столом — в каждой комнате были такие — и села за уроки. Завтра алгебра, хотелось бы её сделать.

Справилась с алгеброй довольно быстро и принялась за остальные уроки, пусть они завтра и не предполагались.

Расправившись и с ними (на все эти уроки я потратила ровно час — сама не понимаю, как я это делаю), я стала собирать вещи к концерту. Потребовалось не так много — расчёска, пластмассовая бутылка воды, салфетки и микрофон, что остался с прошлого концерта на память. Это заняло у меня двадцать минут. “Что же делать?” — спросила себя я. Но очень быстро придумала, что делать: достала “Новолуние” из портфеля и открыла страницу, где я читала — самое начало. Но это меня не напугало.

Только я начала читать, послышался звук каблуков. Это Маргарет. В тот самый момент, когда я хотела отдохнуть по-человечески. Всё время так!

А Маргарет уже подошла к моей комнате и открыла дверь. Сказала своим специфическим голосом — протараторила:

— Элаизочка, вот ты где, золотая. Я как раз хотела сказать какая ты у меня хорошенькая-прехорошенькая. У тебя сегодня концерт, я рада. Я не смогу прийти –у меня собрание там, в какой-то фирме. Не волнуйся, что меня не будет, не беда, я знаю, какая ты умненькая...

Она продолжала тараторить, но я обращала на это внимания. Меньшая часть моего мозга пыталась переварить этот бессмысленный набор слов — большая думала о концерте, пусть и забит был тот мозг совсем и не концертом.

— Ладно, поехали. — “речь” Маргарет заняла аж сорок минут. — Отвезу мою звёздочку в студию!

“Поскорее бы, а то этот ор меня с ума сводит — пора мне будет скоро ехать в психбольницу, если, не дай Бог, мне эти слова померещатся в будущем”. — подумала ехидно я.

За сорок пять минут мы доехали до студии, где, на сцене большого зала, должен проходить концерт. С виду — военная база. “И здесь должен проходить концерт?!” — с недоумением подумала я, глядя на здание с таким лицом, будто от него несёт помойкой.

— Ну вот, моя девочка, мы и приехали. — начала тараторить Маргарет. — Ой, ну и здание! Я бы его перестроила — тоже мне студия! Укрытие для солдат какое-то! Ну это сейчас неважно, ты всё равно будешь выступать: здесь или в каком-либо другом месте. Ты ж моя умница, не так ли? Так, ладно, выходи, а то мне пора. Ты же знаешь, какой Калируос большой! — оттараторив своё, добавила, будто нехотя: — Удачи.

“Ну хоть что-то сказала полезное!” — с раздражением подумала я. А уж удача мне понадобится, ведь я впервые буду выступать на сцене не в музыкальной школе, где я всё ещё учусь.

Я взяла портфель, что лежал рядом — там предметы для концерта — вышла из машины, которая сразу после моего выпрямления в полный рост уехала, и огляделась. Окрестность совсем не похожа на военную базу: широкий просторный двор, окружённый садиком с растущими на нём цветами и несколькими яблоньками, ограждённым заборчиком.

Я открыла калитку и вошла на территорию садика. Милый приятный садик немного (хотя это ещё мягко сказано) не сочетался с этой “базой”, где я вот-вот должна буду выступить. Через час — да, остался ровно час. Я неловко пошла по дорожке, выложенной гравием.

“Парадокс какой-то: база и садик, явно сюда не подходящий. Или меня позвали сюда военных развлекать? Что-то не припоминаю я у нас в городе таких баз.” — подумала я, почёсывая затылок.

Стала у двери. Сжала пальцы в кулак. Замахнулась для стука в неё. Думаю: стучать или не стучать? А вдруг собаки залают, человек выбежит с ружьём? Что ещё может произойти? Я мялась, мялась, но подумала, что всё-таки надо. А то мало ли что. И постучала, но никто не откликнулся. Тогда я дотронулась до ручки: дверь легко отворилась.

“Засада!” — подумала я и почувствовала, как сердце стало биться быстрее, но в здание вошла.

Каково было моё изумление, когда вместо содержимого военной базы я обнаружила просторное помещение с пышными убранствами, присущими коридору концертного зала: большие раздевалки с крючками для верхней одежды и тумбочками для уличной обуви; скамейки, стоящие напротив, обтянули мягкой тканью, и цветастый ковёр, занимающий всю площадь коридора, сильно бросающийся в глаза.

“Интересно, что ждёт меня дальше?” — даже не пытаясь догадываться, подумала я с некой опаской.

Раздевшись и переодев обувь, я пошла дальше. Дальше простирался коридор чуть уже предыдущего — похоже на проход в какую-то часть “базы”. Я, пусть немного с боязнью узнать, что же там, дальше, шла и даже не оглядывалась назад — сзади не было ничего интересного. Другое дело — что меня ждёт впереди.

Я дошла до конца через пятнадцать минут после входа в этот “тоннель” (я посмотрела на часы) и остановилась. Передо мной нарисовалась дверь из коричневого клёна — поняла после притрагивания. Так же дотронулась до ручки — металлическая. Нажав на неё, я закрыла глаза и сделала два шага вперёд…

Глава 4.

Открыв глаза, я увидела зрительный зал, который мог вместить более семисот тысяч зрителей и напротив них сцену, не менее большую. Я ахнула: разве может быть концертный зал таким огромным? Чуть не закричала от удивления.

Сзади, буквально через несколько секунд, я услышала чьи-то шаги. Не знаю, чьи, так как боялась обернуться. Владелец этих шагов остановился, видимо, за мной — я почувствовала его дыхание, очень напоминающее мужское. Тишина, слышно лишь ровное дыхание. Но тишину иногда нарушают — это мужчина и сделал:

— Мисс, вы не могли бы отойти? — мужчина явно был в голосе, раз прикрикнул, а не попросил.

И тут я решила обернуться.

— Элаиза, это ты, что ли? Извини, не узнал. Разбогатеешь, не дай Бог. — засмеялся мистер Ричардсон.

Конрад Ричардсон — мужчина достаточно молодой (нет ещё и тридцати пяти), с миловидным круглым лицом, которое украшали коричневые с белым мелированием волосы, большие тёмно— синие глаза и пропорциональный нос с горбинкой. Он был намного выше меня ростом, но я этого не стеснялась. Одевался ярко, не боясь брани коллег — он не просто работник “базы”, но и её руководитель. Он всегда открыт для всех — никогда не скрывает свои чувства, только если боль — никогда не показывает её на людях. Мужественный человек! Я даже так не могу.

— Я, кто же ещё? — обиженно улыбнулась я. — Пришла на концерт — я сегодня выступаю, помните?

— Конечно, конечно. — Конрад внимательно осмотрел меня с головы до ног. — Извини ещё раз, что не узнал. Я как раз тебя ищу везде. Опять Маргарет задержала?

— Откуда вы знаете? — я отпрянула от мистера Ричардсона после последнего вопроса.

— Она тебя всегда так задерживает. Уж я-то знаю. — Конрад стал каким-то сосредоточенным. — Ладно, до концерта всего полчаса. Пойдём, отведу тебя в “раздевалку”.

Я кивнула в знак согласия, и мы пошли в “раздевалку”: зашли в дверь, что за левой шторкой сцены, и пошли по коридору шире и короче того, что вёл в зрительный зал. Снова дверь. Открыв эту дверь, мистер Ричардсон пропустил меня вперёд. Я огляделась и увидела зал чуть больше коридора с многочисленными дверьми — возможно, дверьми в эти самые “раздевалки”.

— Вот мы и пришли. — Мистер Ричардсон остановил меня у третьей двери, что слева сбоку от нас и, подойдя к двери поближе, открыл её, давая мне пройти. — Можешь заходить. Надеюсь, тебе тут понравится.

Я заглянула.

— Это всё мне? Но я же всего тут на время! — воскликнула я. И вошла. Мне даже казалось, что мужчина даже меня не слышал.

Эта “раздевалка” оказалась гримёрной! Меня обманули? Тем не менее, обман оказался приятным — у меня, за всю мою сложную насыщенную жизнь ещё никогда не было собственной гримёрной!

— Концерт начнётся через тринадцать минут, но ты постарайся переодеться за десять. Я знаю, ты сможешь. Главное — не волнуйся. Я понимаю, что это твой первый концерт в настоящем большом зале, рассчитанном на такое большое количество зрителей, но я надеюсь на твою сдержанность. Признайся честно: боишься?

— Немного. — спокойно ответила я, хотя чувствовала крик души.

— Не бойся. — так же спокойно отреагировал мистер Ричардсон. — Я в тебя верю. Главное, запомни: когда я объявлю тебя, выходи сразу. У тебя всё получится — просто поверь в себя.

Мужчина вышел, а я осталась одна. Огляделась: просторная гримёрная с трельяжем, занимающим полстены в ширину и четверть её в длину (представьте себе зеркало). Сзади — диван с рисунком, окрашенным в яркие цвета, как и любит мистер Ричардсон.

Хотела полазить в шкафах, но тут вспомнились мне слова мистера Ричардсона. Да, скоро концерт — надо быть к нему готовой. И я поспешно стала одеваться, перед этим вытащив своё “концертное” жёлтое с оранжевым бантиком платье (такое впихнула Маргарет — я даже не догадывалась, что она рюкзак собирала, пока я была в школе; благо всё остальное я положила сама) и чёрные блестящие туфли на маленьком каблучке из рюкзака.

Переодевшись, я подошла к трельяжу. Меня ещё летом предупредили, что тут, в этой “базе”, нет гримёров в гримёрных — артисты гримируют себя сами, как им нравится. Всё есть для создания своего образа. Что до меня — я не очень-то люблю краситься, поэтому намазала бледно-розовой помадой губы: только и всего. Я люблю оставаться естественной — самой собой. Ну ещё поработала с волосами: расчесала распущенные мною волосы (с того момента, как я пришла со школы домой, волосы оставались собранными в косичку) и покрыла их лаком.

И вовремя: меня уже объявили к выходу на сцену. Я взяла микрофон и вышла из гримёрной и направилась по направлению к сцене.

“Так, успокойся, Элаиза, это твой первый выход на большую сцену, но ты справишься. Да и тем более тебя хвалят — не разбрасывайся этой похвалой просто так.” — настраивала я себя по дороге к сцене.

Я вышла на сцену и посмотрела за шторку на сцену — там уже были заняты все места, среди которых я вдруг заметила знакомое лицо. Это мистер Голдмен — мой, как уже известно, директор. Я вздрогнула, но вскоре собралась и сказала повернувшемуся мистеру Ричардсону, что можно начинать концерт.

— Итак, встречайте, Элаиза Сильвер — наша лучшая будущая певица! — мужчина был прямо горд за меня. Главное — его не подвести.

Я вышла из-за шторки. Музыка заиграла. Я стояла в растерянности — страх выступал вместо меня самой. Но тут я, при осмотре зрителей, наткнулась на мистера Голдмена — похоже, старавшегося поддержать меня (возможно всеми силами) и поняла: всё не так уж и плохо.

Стали звучать нужные мне ноты, и я запела. Без всякой фонограммы — музыка звучала из фортепиано, что стоял неподалёку! Мой голос лился плавно, нежно — я даже сама этого не заметила — на первом месте всё ещё, пусть и не так сильно, было волнение. Зрители поддерживали меня как могли, то есть аплодировали. Мистер Голдмен особенно поддерживал — я даже видела пот на его лице, ведь директор сидел на втором ряду.

Я всё пела — концерт должен длиться полтора часа. Даже успела привыкнуть к такому большому количеству зрителей за достаточно короткое время. Сразу после второй песни!

И так никто из сидящих в зале не заметил, как быстро пролетело время. А оно пролетело довольно быстро. После окончания концерта я ушла в гримёрную а зрители, возможно, стали расходиться по домам либо своим делам — я уже не видела.

Переодевшись, я не заметила, как вошёл мой “шеф”. Зато услышала его голос, явно восторженный:

— Ты молодец, Элаиза! — видно было, как мистер Ричардсон был горд мной. — не знал, что ты сможешь вот так с первого раза! Как ты, кстати?

— Немного голова кружится, а в целом нормально. — ответила я, чувствуя сильное сердцебиение. — я пошатнулась.

— Бывает. — вздохнул Ричардс (так его иногда называют коллеги). — Иди на улицу, подыши свежим воздухом — полегчает. Обязательно поешь. Я возьму твой портфель — и с этими словами, взяв мой портфель, мужчина открыл дверь, пропустив меня вперёд, и мы стали потихоньку продвигаться к выходу из зрительного зала.

Когда мы вышли, я вдруг услышала знакомый мужской голос:

— Элаиза, наконец-то! — это мистер Голдмен подбежал ко мне и обнял меня. — Тебя-то я и ждал!

— Мистер Голдмен? — только так и смогла отреагировать я.

— Вижу, дядя не просто рад тебя видеть. — резво отреагировал мистер Ричардсон, давая мне портфель, тут же перехваченный Голдменом.

— Это не мой дядя, а директор школы, в которой я учусь. — грустной улыбкой были встречены весёлые слова Конрада. — Но я была бы не против стать его племянницей, поверьте мне: мистер Голдмен очень добрый и открытый человек…

— Можете оставить нас наедине? — мистер Голдмен тут же оживился, наверняка не хотевший, чтобы обсуждали личную жизнь не только его самого, но и жизнь учеников (я думаю, вы догадались, чью особенно!). — девочке ещё надо отдохнуть!

— Ладно, ладно, только без наездов, если возможно! — теперь Ричардс чувствовал себя явно лишним из всей нашей троицы. — Я пойду. Элаиза, ты была великолепна! — и он убежал, отдав мне портфель.

А директор повернулся ко мне:

— Ну, что, Элаиза, пошли в кафе, перекусим? Недалеко отсюда.

Я кивнула, и мы пошли. А есть-то на самом деле хотелось.

Вышли в садик. Я глубоко вдохнула свежий кислородный воздух, набрав как можно больше его в лёгкие, затем выдохнула. Дышать стало заметно легче, да и голова перестал а кружиться, но голод не проходил. Поэтому, открыв калитку, мы вышли из садика, принадлежащего “базе” и направились в кафе, что находилось слева.

Зайдя, мы прошли мимо сидящих и довольно тихо говорящих людей, возможно обсуждающих свои какие-то дела. У нас в штате недопустимы какие-либо беспорядки, поэтому, единственное, что может смутить туриста у нас тут — большие толпы народа, всё время куда-то спешащие. А в кафе своё правило: или веди себя прилично, или плати штраф и достаточно большой — такое вот правило (а их у нас очень много, особенно тех, которые строго-настрого воспрещено нарушать — за их исполнением очень строго следит полиция). Поэтому так тихо не только в кафе.

Так вот, мы зашли в это кафе и сели на свободное место. У нас в Калируосе распространена система самообслуживания во всех кафе без исключения — новый закон, и это даже хорошо. Потому что каждый может выбрать себе пищу по вкусу. Чем мы и занялись: подошли к шведскому столу, взяв тарелки. Я взяла себе салаты различных видов, немножко варёной картошки и апельсиновый сок. Мистер же Голдмен понабирал себе мяса, макарон и разных булочек. Соединив наши блюда вместе, можно получить отличный гарнир (правда, надо знать что с чем смешивать).

Мы вернулись на “свой” столик и принялись за еду. Мистер Голдмен с ужасом посмотрел в мою тарелку:

— Ты кушаешь только фрукты и варёные овощи? Теперь я понимаю, почему ты такая худая. Может мяса хотя бы дать? — мистер Голдмен смотрел заботливо на меня.

— Нет, спасибо. — я с чуть грустной улыбкой посмотрела на мистера Голдмена. — Я ем всё это не просто так — я худею.

Мистер Голдмен посмотрел на меня будто увидел феномен:

— Ты с ума сошла? Тебе ещё четырнадцать. Это значит, что ты подросток: твой организм растёт и развивается, а ты почти от всего отказываешься! Ты хочешь остаться такой же хиленькой как сейчас? — мистер Голдмен наколол на вилку мясо и положил в мою тарелку. — Тебе нужно есть мясо как никогда, поверь мне. А похудеть ты ещё успеешь — есть и другие способы сохранить свою фигуру такой же прекрасной. Если ты будешь себя ограничивать, лучше не будет.

Я взяла мясо и съела, прислушавшись и поняв совет директора. А потом мы разговорились и не заметили, как пролетело время. Наевшись и наговорившись вдоволь, мы встали из-за

— О. как много времени уже!— воскликнул мистер Голдмен, посмотрев на наручные часы на левой руке, расположенные циферблатом вниз, затем оглянувшись на улицу. — Да и темно уже: тебе пора домой — завтра ведь в школу, следовательно, нужно хорошенько выспаться перед уроками, чтобы на них самих не уснуть случайно.

И мы вышли из кафе, естественно заплатив за заказ, вернее оставив деньги на столе ( так принято: посетитель оставляет деньги на столе, а затем приходит официант и собирает “дань”): сначала мистер Голдмен, потом я — дверь открывается от себя.

Мы было пошли дальше, но вдруг я остановилась , потому что засмотрелась на небо. Оно было таким, какое я люблю — звёздным. Я не смогла не остановить на нём взгляд — хорошо, что мы стояли не на дороге. Мистер Голдмен остановился, почувствовав, что меня рядом нет, и обернулся:

— Ты так это любишь? — спросил он неожиданно, нарушив эту тишину (я аж подпрыгнула). — Смотреть на звёзды?

— П…простите, я засмотрелась, наверно. — я хихикнула, но после этого действия покосилась на директора как на знаменитость, увиденную мной первый раз. — Пойдёмте дальше.

И мы пошли. Мимо домов, стоящих на улице — ушли мы уже прилично далеко от “базы” — мимо людей, которые даже в такое позднее (наступила половина одиннадцатого — часы прилеплены к “крышам” каждого дома) время ещё куда-то спешили. Мистер Голдмен, возможно, что-то мне говорил (я краем глаза видела шевеление его губ), но я не слушала — молча размышляла о своём, увиденном мною в этих звёздах. Мне показалось, что я видела своего единственного, сделанного небесами из звёзд. Может, это всего лишь видение?

Но тут мои мысли прекратились после резкой остановки Голдмена на перекрёстке возле его школы:

— Элаиза, я знаю, что мой дом в другой стороне, но я могу проводить тебя до дома — боюсь оставлять тебя одну: в такой темноте всякое может случиться. Да и бродить одной в четырнадцать лет в столь поздний час — рискованно даже для такой настойчивой, как ты. — мужчина говорил как примерный отец.

— Я справлюсь, я примерно в такое время прихожу домой после занятий. — спокойно отреагировала я.

— Верю, но боюсь всё равно за тебя. — чуть спокойнее, но ещё с волнением в голосе сказал Голдмен. — придёшь — обязательно позвони, пожалуйста!

— Хорошо. — тут же сказала я и обняла своего директора, подбежав к нему.

Он сжал меня в дружеских объятиях. Мы смотрелись, как отец и дочь. Но время слишком быстро идет, поэтому пришлось разжать объятия. И мы расстались, разойдясь в разные стороны.

Я шла медленно, перебирая мысли, как обычно перелистывают страницы интересной книги. Из головы не выходил звёздный образ моего единственного. Если бы он был настоящим…

Размечтавшись, я поняла, что пошла не той дорогой. Я осмотрелась и поняла: я иду возле смешанного леса. Высокие, низкие и другие деревья вводили меня в заблуждение, но я продолжала идти.

И вдруг кто-то промчался мимо меня, да так, что аж ветер засвистел в ушах. Я насторожилась и остановилась — стало страшно. Я огляделась: ничего не предвещало опасности. Ветерок, лёгкий ветерок приятно обдувал меня, небо оставалось таким же красивым, но моё сердце не переставало сильно биться. Но я начала успокаиваться и решила продолжить поход домой.

Но странная фигура пробежала ещё раз. Я вздрогнула, завизжала и бросилась бежать, не смотря даже себе под ноги. Споткнувшись обо что-то (я даже не заметила обо что), я разодрала свою ногу до крови, но встала и побежала дальше, не обращая внимания на боль и кровотечение.

Добежав всё-таки до дома, я, не заметив Маргарет и не слушая её выступлений, я побежала в комнату, обработала рану на коленке, которая была достаточно серьёзной — туда попала заноза, перевязала её, быстро переоделась в пижаму и, стараясь выкинуть из головы этот случай, завалилась в кровать…

Глава 5.

Я не могла уснуть — ворочалась всю ночь. У меня из головы не вылезало то странное существо, что напугало меня вчера вечером. Да и больная нога не давала покоя — уж очень сильно болела рана на коленке. Но сейчас часы показывали пол седьмого утра: надо собираться и идти в школу. Я встала, быстро привела себя в порядок, перевязала ногу и, как могла, дошла до кухни. Доковыляв, я открыла холодильник, достала оттуда отбивную, разогрела и, взяв вилку, принялась за поедание завтрака. Я даже не села: мешала сильная боль в ноге. У меня из головы всё ещё не выходило это странное существо, промчавшееся мимо меня так быстро. Есть соображения, кто это, но я в это не смогла бы поверить. Даже если бы очень сильно захотела.

Поела я довольно быстро — понимала, что времени до алгебры оставалось не так много, как хотелось бы. Я попила воды из-под крана (в кран мама решила встроить фильтр) и быстро, насколько это было возможно, пошла до комнаты. Дойдя, я вытряхнула сумку, сложила в неё всё необходимое и пошла к выходу.

Я вышла и посмотрела на часы — всё нормально, я успеваю к первому уроку. Зря испугалась! Но, тем не менее я старалась идти быстрее. Ноги подкашивались, а ведь сегодня физкультура. Да уж, я попала — я форму не взяла. Надеюсь, поймут — рана серьёзная.

Смогла дойти за десять минут до автобусной остановки и сесть на автобус. Но, на самом деле, я не воспользовалась диваном, хотя мне и предлагали: коленка и вся та площадь, занятая раной, болела и разрывалась от боли.

В этот момент мне хотелось забыть всё: и Маргарет, и мистера Голдмена с “компанией” учителей, и уж, естественно, эту жуткую боль (не больнее той, что иногда бывает на душе). Мои мысли почему-то сосредоточились на этом странном “предмете” — вероятно, они, как и я, хотят разгадать эту загадку о странном предмете, которые прервались вдруг остановкой автобуса, в котором я находилась.

Я не вышла из транспорта — мне помогли двое мужчин, стоявших рядом, понимая мою некую беспомощность в этом деле из-за полученной “травмы”. После успешного выхода на остановку я старалась как можно быстрее дойти до школы. Погода оказалась на удивление солнечной, но это не могло избавить ни от боли, постепенно превращающуюся в острую, ни от подозрительной не покидающей мою голову мысли про существо. Я шла, гонимая в буквальном смысле этой мыслью, и понимала: придётся после школы всё проверить и убедиться в правоте своих суждений.

Несмотря на всё на это, я успешно, без происшествий, дошла до школы. Дошла до лестницы. Лестница: тяжеловато будет подняться. Но я начала подниматься и вдруг услышала звонок. Опоздала! А сегодня дежурит наш класс — таков список дежурных классов!

Но я поднялась, и меня встретил взволнованный мистер Голдмен:

— Элаиза! Не ожидал от тебя такого! (дежурным) Не записывать её: она же всё-таки ваша одноклассница! (снова мне) Элаиза, подойди-ка ко мне. — мужчина отошёл на несколько метров от дежуривших. Я подошла как смогла. — Что у тебя с ногой?! — заметил директор и спросил так, будто я пришла вся в крови.

— Долго объяснять, да и нет смысла. — я опустила голову.

— Ты не позвонила мне вчера, ты понимаешь, как я беспокоился?! — мистер Голдмен говорил со мной как с дочкой.

— Я…я… — я готова была заплакать.

— Пойдём в медпункт. — отрезал взволнованно Голдмен. — Ходить сможешь сама?

У меня потекли слёзы. Мистер Голдмен тяжело вздохнул и стал помогать мне добираться до медика.

Пока мы добирались, я через слёзы вспоминала вчерашнее событие. Моя душа тут уже выдерживать явно не могла: настолько сильным стало давление директора, но я чувствовала и свою вину здесь. Сердце кололо от душевной боли.

Но мы уже дошли до медкабинета. Кабинет был закрыт, поэтому Голдмену пришлось подойти и постучаться в дверь. Я стояла и боялась даже слово сказать — не понимала состояние директора: то ли злобное (непонятно на что), то ли заботливое. Да и выражение лица неоднозначное. Мои мысли прервало открывание врачом двери — он всегда приходит вместе с учителями, поэтому всегда может помочь:

— Что-то случилось? — сказал приятный, пусть и немного грубый мужской голос доктора Клавдиуса.

На нас смотрел мужчина чуть старше мистера Голдмена (42 года) с милым на вид молодым лицом, на котором очень миловидно смотрелись средние светло-карие глаза. В густых чёрных волосах просматривалась седина, которая, по-моему, даже немного идёт ему. Одет он был в белый костюм (мужчины-медики в школах никогда не носят халаты, не пьют, не курят, да и доктор Клавдиус сам не любит эти вредные привычки, — закон!) и коричневые ботинки со шнурками. Пропустив нас в кабинет, он заметил, как мне помогает пройти мистер Голдмен, и, закрыв дверь спросил, обеспокоенно рассматривая меня:

— Всё так серьёзно, да, мистер Голдмен? — врач подошёл поближе. Я пыталась сдержать боль.

— Да, доктор. — вздохнул директор, помогая мне лечь на кушетку. Я сжала руки в кулаки, хотя слёзы уже наворачивались на глаза. — Сам без жалости на это смотреть не могу.

Доктор подошёл ко мне, перед осмотром продезинфицировав руки:

— Освободите больное место от одежды. — сказал доктор Клавдиус и приблизился к нам с директором. Голдмен сделал то, что ему поручили.

Гордон (имя доктора) схватился за сердце от увиденного:

— Боже мой! (мне) И ты это скрывала от… Где ты так?! — доктор пошёл за аптечкой.

— Я…я в лесу… — я стала захлёбываться слезами. Доктор покачал головой.

Доктор намочил вату перекисью и стал обрабатывать рану. Мне так и хотелось вырвать ногу, но я старалась держаться молодцом. Я захлёбывалась в слезах, стучала кулаками по кушетке, старалась побороть боль. Но боль будто охватывала меня целиком, не только больную ногу.

А Клавдиус продолжал обрабатывать рану: он достал йод с ватной палочкой и осторожно помазал вокруг. Я чуть не орала — хорошо, что рядом находился директор Голдмен и всячески поддерживал меня, иначе не смогла бы сдержать боль.

Йодная обработка закончилась, и доктор, попросив директора подержать вату, смоченную каким-то лекарством, стал перебинтовывать ногу. Не целиком, естественно — только площадь, которую занимала обширная рана. Отпустив руки по сигналу врача, директор грустно посмотрел на меня.

— Готово. — сказал доктор, складывая лекарства в аптечку. Затем он подошёл ко мне, уже одетой и уже сидящей на той же самой кушетке: — Как ты себя чувствуешь, Элаиза? Вижу, неважно выглядишь. Дыши глубоко и успокаивайся. Всё прекрасно, я и мистер Голдмен рядом с тобой. А нога пройдёт, обещаю, но через три дня приходи ко мне на повторный осмотр и перевязку. Хотя я знаю твою семью: может для тебя будет лучше остаться здесь, у меня, на сохранении? И нога целее будет, и нам спокойнее. — Доктор присел на корточки и погладил меня по распущенным волосам.

— Я сама не против. — сказала я, держась за ногу и оглядываясь на директора. Тот кивнул. — Тем более, я не хочу возвращаться домой. Меня там не очень-то ждут.

На том и порешили: меня доктор Гордон Клавдиус положил в медпункт на сохранение, а мистер Голдмен навещал меня каждый день при выделявшейся у него свободной минутке. Он решил никому не говорить обо мне, а когда спрашивали, то говорил, что всё хорошо — он сам рассказывает каждый день мне об этом. Нога не перестаёт болеть каждый день, но мистер Голдмен старается помогать мне не думать о боли. Носит еду из столовой, развлекает меня разговорами — чудо, а не директор.

Мне доктор сказал лежать тут полторы недели. Но это меня ничуть не испугало: пока со мной мой директор, скука мне не грозит. Я даже забыла про это напугавшее меня существо, про боль в коленке — такой у меня директор! Просто золото!

С этим чудесным директором полторы недели пролетели незаметно. Доктор Клавдиус подошёл ко мне и сидящему рядом директору Голдмену и сказал, присаживаясь ко мне:

— Вот и всё, Элаиза — твоя нога в полном порядке. — доктор улыбнулся и начал разматывать бинты. Чтобы мне было ещё лучше, рядом, на корточках, сидел мистер Голдмен и держал меня за руку. — Всё, я размотал: твоя нога как новенькая. Можешь садиться и одеваться, а мы поможем тебе снова почувствовать землю.

Я одела обувь, директор и врач помогли мне подняться. Поднявшись и выпрямившись, я заметила, что еле чувствую ноги. Зато чувствую землю — уже что-то хорошее. Когда мне помогли пройти несколько шагов, то я стала чувствовать и ноги. А через пять минут уже свободно, без помощи, могла ходить.

— Рад, что всё хорошо, и ты снова с нами. — мистер Голдмен сиял от счастья, посмотрев счастливыми глазами в мои, не менее счастливые. — Ты точно в порядке, ничего не беспокоит? Понимаешь, надеюсь, что плохо от людей, желающих тебе только добра, скрывать свои проблемы? — на последних словах голос директора звучал с ноткой волнения. Глаза уже не были такими счастливыми — волнение встало на первое место.

— Да, всё отлично. — обнадёживающе ответила я.

— Ладно, поверю тебе на слово. — мистер Голдмен немного успокоился, но с лица не сходило чувство переживания. Я уже стала чувствовать себя приёмной дочкой мистера Голдмена — вот как забота об одном человеке другого сближает взаимодействующих. Вот так и в нашем случае: директор так заботится обо мне, будто я его родная дочь. — Сможешь домой сама дойти? Если нет, я помогу. Мне не сложно — свои уроки отменю ради тебя.

— Нет, спасибо — вы и так для меня много сделали, мистер Голдмен. Но как же учёба? Я не могу пропускать уроки, даже если у меня нет подходящих принадлежностей. Тем более, у вас в правилах…

— К чёрту правила! Твоё здоровье сейчас важнее, чем какие-то школьные правила! — мистер Голдмен завёлся как волчок. Я вздрогнула: я знаю, как важно здоровье в наше время с этими бесконечными болезнями, но если человек здоров, он вполне может заняться тем, чем ему хочется, к примеру, пойти на те же самые уроки. — А я пока буду думать, что сказать учителям.

— Скажите им правду. — стала советовать я. — Лучше сразу сказать правду, чтобы не быть у учителей будто на допросе.

— Знаешь, а ты права. Правда ведь всегда глаза колет, и всем эта народная мудрость известна. — кивнул директор Голдмен. — Так что ты решила: пойдёшь домой или останешься здесь на уроки?

— Я не люблю нарушать правила, даже если у меня под рукой нет нужных вещей. Пусть я только что встала с больничной койки, но правила не нарушу! — в моём голосе слышались звуки явной гордости школы, готовой не только отстоять свои права, но и постоять за честь школы, и мистер Голдмен это прекрасно понимал. — Я пойду на уроки, если не писать, то хотя бы слушать то, что говорят… — мои слова прервал звонок.

— Ну вот и звонок на урок — большая двадцатиминутная перемена кончилась. — директор посмотрел на часы. — Третий по счёту урок. Что у тебя сейчас?

— А какой день недели? — поинтересовалась я.

— Среда. — ответил мистер Голдмен.

— Так… Среда, третий урок… География. — перебирая расписание, ответила я.

— Пошли вместе в кабинет, я скажу причину твоего отсутствия на предыдущих уроках.

Я возьму твой портфель, тебе пока нельзя таскать тяжести: ты немало пролежала практически без движения. Да и вообще: тяжести лучше носить мужчинам.

Директор взял мой портфель — я даже не стала его отговаривать. И мы пошли на второй этаж, в двадцать третий кабинет, где у нас и проходят все уроки географии. По дороге мне опять вспомнился случай, произошедший со мной полторы недели назад. Всеми силами я старалась отогнать это воспоминание, но оно будто въелось в мой мозг, оттесняя другие мысли. Мистер Голдмен периодически оглядывался на меня (он шёл впереди) — я старалась и виду не давать, что меня что-то беспокоит. Мне не хотелось рассказывать причину, по которой я оказалась лежащей в больничной койке у нашего школьного медика — всё равно бы не поверили. Но я решилась пойти после школы и узнать, объявится ли это существо снова.

Ну вот мы с директором и дошли до кабинета географии — там уже во всю шёл урок: это можно было понять по голосу миссис Беккерс, довольно отчётливо слышавшемуся даже в коридоре. Мистер Голдмен постучался в дверь и зашёл в кабинет, пропуская меня вперёд. Ученики, заметив директора, встали, сели — по жесту его руки.

— Подожди здесь. — мягко сказал мне Голдмен. Сам же он подошёл к географичке и стал с ней разговаривать.

Они говорили так тихо, что я ни слова не могла разобрать. Но речь явно велась обо мне: это я предчувствовала всем сердцем. Разговор этот, понятно, был эмоциональным: где-то был слышен звонкий смех директора, а где-то — вздохи и звуки удивления учительницы — она очень эмоциональный человек и очень любит пообщаться. А когда разговор окончился, мистер Голдмен кивком головы разрешил мне сесть за парту, помог выгрузить учебники, повесил рядом портфель и молча вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Я пошла и села за парту рядом с учительским столом. Ещё раз убедившись, что я здесь, миссис Беккерс продолжила свой уже двадцатиминутный урок вместо сорокапятиминутного. Но у меня в голове был совершенно не урок, ведь желание увидеть “существо” становилось еще сильнее. Да и моя версия, по сути, должна быть верна: я точно не сомневалась, что существо, прошмыгнувшее мимо меня, как шпион мимо охранника — вампир.

Благодаря моим мыслям, уроки пролетели довольно быстро — я даже не знала, что они так могут. Я пошла переодеваться и встретила по дороге мистера Голдмена, лицо которого выглядело довольно серьёзным. Тот подождал, когда я оденусь в верхнюю одежду, и когда я наконец оделась, сказал:

— Сегодня педсовет, как ты помнишь — он у нас каждую среду. Там я и расскажу всю правду твоего отсутствия на уроках. Я помню, что наврал учителям, поэтому это стоит сделать, ведь одно мы все знаем точно: уроки ты у нас не прогуливаешь, следовательно пропустила их по причине… — директора перебил школьный звонок: — Ну вот и педсовет начался, поэтому я пошёл в актовый зал, а тебе советую идти домой, но если хочешь, можешь пойти со мной.

— Я бы с удовольствием, мистер Голдмен, но у меня ещё музыка через час, поэтому мне надо бежать. — грустно улыбнулась я.

— Хорошо. — оптимистично ответил на мою пессимистичную, на его взгляд, улыбку. — Удачного занятия музыкой! Береги себя!

И мы разошлись по разным сторонам: директор пошёл наверх, на сборы в актовый зал, а я направилась к выходу — надо прийти на музыку вовремя.

Я вышла из лицея и зашагала по направлению к музыкальной школе, до которой идти тридцать минут от моего пункта, стараясь напевать себе под нос песенку, что я пела на концерте полторы недели назад — она поможет мне дойти быстрее.

И правда сработало: как только я дошла до школы — большого красочного двухэтажного здания с дверью из красного клёна, тетраэдрическими окнами и большой украшенной цветочной росписью, очень похожей на гжель, крышей, зашла внутрь и посмотрела на висящие на выступе потолка настенные часы, то поняла, что до занятия осталось сорок минут. Я облегченно вздохнула и пошла, сняв с себя верхнюю одежду, переодеваться. Но тут меня одёрнул знакомый мужской голос:

— Элаиза, как ты вовремя! Твой директор позвонил мне и пояснил, что с тобой случилось и когда ты будешь. Заходи, не стесняйся! — заманивающим тоном решил приветствовать меня мистер Ричардсон.

— Но я даже не успела переодеться, я ещё в школьной форме! — чуть не подскочив от неожиданности, сказала я.

— Это уже неважно — у меня для тебя сюрприз! — нетерпеливо отреагировал Конрад.

И я пошла в зал для занятий музыкой.

Наша музыкальная школа если с виду не очень маленькая, то по внутреннему убранству она вообще похожа на уютный крохотный домик, на первом этаже вмещающий зал, в который и направляюсь я, гостиную, где можно отдохнуть и пообщаться с мистером Ричардсоном, и кухоньку для распития чаёв и перекусов. На втором этаже хореографический и в то же время спортивный зал.

Зайдя в нужную мне комнату, я увидела сидящего на стуле возле рояля мистера Ричардсона. Я посмотрела на него — на нём был очередной яркий костюм и туфли с загнутыми кверху носами. Он, видимо, выжидал меня всё это время, потому что его взгляд был всё время направлен в сторону окна. Получается, мужчина видел мой приход сюда.

— Садись, Элаиза, не стесняйся. — мистер Ричардсон повернулся в мою сторону, пригласив меня сесть на стул рядом с ним.

— Так что за сюрприз? — поинтересовалась я. — И почему здесь нет никого из группы? Они что, сразу все не смогли прийти? Неужели они не хотят со мной заниматься? — я тут же изменила своё удивлённое выражение лица на испуганное.

— Нет, конечно. — мистер Ричардсон повернулся к роялю и открыл его крышку. — Просто на следующий день после концерта мы с детьми посовещались и решили: тебе нужно заниматься индивидуально…

— Я? Индивидуально? — искренне удивилась я.

— Да, ведь у тебя явно есть талант, который нужно развивать. Желательно, если ты будешь делать это при помощи знающего дело человека. И я готов помогать тебе — главное, чтобы ты была готова. — настраивающее пояснил Ричардсон, доставая ноты. — Ведь ты готова?

— Конечно! Не боюсь трудностей! — бойко ответила я.

— Вот и отлично. — смехом поддержал меня Конрад. — Начнём прямо сейчас.

Мы очень хорошо занимались, но, к сожалению, время пролетело быстро. Нам пришлось прощаться.

Я обещала мистеру Ричардсону прийти послезавтра, попрощалась с ним и вышла в коридор. Там оделась в верхнюю одежду и пошла на улицу.

На улице была такая же погода, как и полторы недели назад — к чему бы это?

Я решила пойти к школе. На улице темно и почти никого нет, и это немного меня стало пугать, но я старалась сделать вид, что мне не страшно.

Дойдя до школы, я остановилась и посмотрела на здание — там еще горели окна. Я сразу узнала кабинет мистера Голдмена: он сам узнал меня и, улыбнувшись, помахал мне рукой. Я ответила ему тем же и пошла дальше.

Видимо, я опять о чём-то задумалась, потому что опять не сразу поняла, куда иду, а когда поняла, то вдруг почувствовала…

Глава 6.

Оно пронеслось передо мной снова! То существо! В том же месте этого же леса!

Теперь, кажется, я поняла, что хотела мне будто сказать луна. Поняв это, я стояла, готовая вновь убежать, но вдруг внутри меня всё похолодело. Я встала как вкопанная, услышала тот же звук перемещения существа, которое вдруг остановилось прямо передо мной. Я замерла, боясь сказать хоть слово, произнести малейший звук.

Тишина. Зловещая тишина нависла над дорогой возле леса. Лишь лёгкий ветерок обдувал мои распущенные волосы и старался, наверно, охладить меня — от неожиданного страха, который напал на меня в ближайшее время, я заметно вспотела. Чувствовала, что тот, стоящий напротив, на меня смотрит, но не решалась даже взглянуть на него хотя бы одним глазком, но не потому что боялась. Но тут же её прервали:

— Прости за вчерашнее, я, наверно, сильно тебя напугал вчера… — начал было, как я поняла уже по мужскому грубоватому, но мягкому явно подростковому голосу, восемнадцатилетний парень. Я стала медленно поднимать свою голову вверх.

— Ничего, я просто… — сказала я, так же медленно продолжая поднимать голову вверх. Глазам хотелось увидеть незнакомца.

Не окончила я лишь потому, что на последнем слове мои глаза смотрели на лицо незнакомца, и я смогла его разглядеть при довольно ярком свете луны.

Я посмотрела на него и ахнула: существо, напугавшее меня — прекрасный юноша, коротко постриженный “ ёжиком ”, одетый в тёмно-синий костюм с такой же рубашкой без галстука и чёрные ботинки, служившие отличным завершением этому костюму. После разглядывания внешнего вида юноши я обратила внимание на его глаза: они оказались красными. “Вампир!” — подумала я немного с ужасом, немного с восторгом, ведь передо мной стоял, пусть не Эдвард, но всё равно самый настоящий вампир.

Вампир посмотрел на меня более внимательно и сказал:

— Ты, правда, прости меня за такое бестактное поведение. Понимаешь, я никогда не видел такую прекрасную мисс, идущую в одиночестве возле нашего леса. Я промчался так быстро мимо тебя, потому что я — вампир, а сверхбольшая скорость характерна для нас…

— Я знаю, я с самого первого раза это понимала и мечтала о встрече. — я тут же отреагировала на извинения вампира. — Я верю в то, что вампиры могут быть романтиками и нежно обращаться с женщинами.

— Да, мы многое можем, пусть люди и считают нас бесчувственными тварями… Я совсем забыл представиться, ведь это так бестактно со стороны джентльмена. Меня зовут Марк.

— А я — Элаиза. Скажи, ты ведь не высосешь из меня всю кровь, Марк? — иронично спросила я.

— В этом нет никакой необходимости, тем более… — Марк посмотрел на небо: луна находилась почти на вершине неба — …уже так темно…

— Точно, мне ведь домой пора! Завтра ещё в школу, а уроки не все сделаны! — вскликнула я.

— Не хочешь прогуляться ко мне домой? — вдруг спросил Марк и…улыбнулся.

Я лишь читала про вампирские улыбки, но не знала, что они могут быть такими! Белоснежные зубы, составляющие эту улыбку, казалось, просто ослепляли глаза, а уж как эта улыбка сияла в лунном свете! Я стояла, будто подчинённая вампиру благодаря этой улыбке и не могла не сказать:

— Конечно, ведь я никогда ещё не была у вампира дома. — единственное, что вырвалось у меня из уст. Я вздрогнула.

— Да ты вся дрожишь: возможно, слишком легко оделась. Да, так и есть — у тебя на лице даже написано. — улыбка исчезла с лица Марка и сменилась лёгкой тревогой. — Пойдём, погреешься у меня.

Я согласилась, тем более, я думаю, учителя не будут против одной не сделанной домашней работы. Это у меня впервые, да и нельзя упустить возможности познакомиться с вампиром. Моё сердце всё чаще стало биться от счастья, ведь я верила, что этот вампир — моя судьба и я вот-вот буду его подругой, и мы будем вместе до тех пор, пока моя смерть не разлучит нас!

— Знаешь, я тут недавно и не понимаю: почему некоторые люди читают про вампиров, но боятся их, дрожа от одного лишь вида? — вдруг спросил Марк, продолжая идти.

— А почему ты этим заинтересовался? — уточнила я и пошла помедленнее. — Смотришь вампирские романы? Или читаешь?

— Нет. — засмеялся Марк. — Как я уже сказал, я здесь недавно, в вашем штате, поэтому сразу решил найти себе девушку. Я ведь не всегда был вампиром — меня превратили. посмотри на меня: сколько мне лет? — вампир вдруг резко остановился и посмотрел на меня.

— Восемнадцать, не больше. — без дрожи в голосе ответила я.

— Это на вид! — эмоционально усмехнулся Марк. — На самом деле, мне более ста лет. Мой отец думает, что сделал мне хорошо, превращая меня в кровососа, но это не так. Он сделал больнее, чем думал. Ведь я уже многое время ищу себе девушку. Из-за того, что я вампир, они все убегают от меня…

— Почему? Я думала, они помешаны на романах, где вампиры целуются с людьми и представляют себя на месте главных героинь. Я сама такая. — я уверенно посмотрела на Марка

— Да, так и есть. Они сами мне об этом говорят. — Марк снова улыбнулся своей ослепительной улыбкой. Мы пошли дальше. — Дело в том, что как только девушки видят цвет моих глаз, они, конечно, понимают, что я вампир да и реагируют по-разному… Некоторые после одного моего вида сбегают. Не понимаю, почему, возможно, от того неожиданности. Думают увидеть во мне красавца книжки и надеются на идентичность меня и главного героя.

— Они просто зациклены на мужчинах своей мечты, а сталкиваются с тобой. Такое бывает, когда живёшь лишь романом. Да, я сама такая — я даже на уроках думаю о встрече с вампиром. Но мне не главное, так же, как остальным иметь именно книжный идеал. — я вздохнула. — Хочется хорошего друга, который будет со мной и в горе, и в беде. Да, я, также как и ты, одна в этом большом мире. Сама в поисках, но чувствую, что это бесполезно.

— Почему тебя-то никто не любит? Ты ведь не вампир как я.

— Не то, чтобы уж никто. Мои одноклассники узнали, что я люблю вампирские романы. — я потупила голову, но продолжала идти так же ровно, даже почувствовав колики в сердце. — Узнали и стали подкалывать. Да ещё сказали остальным. И стали меня все дважды подкалывать — я ещё и отличница, а раз учусь на пятёрки, то должна зубрить уроки. — я сдерживала слёзы.

— Понимаю, я сам тоже учился в школе. — мягко сказал Марк. Мы свернули на лесную тропинку — луны будто не было видно. — И тоже был отличником. Правда, нечеловеческим: меня родила человеческая мать, а отец оказался вампиром. Я, когда пришёл в школу, понял: я нахожусь в окружении людей. Для меня это было шоком.

Но я очень быстро привык к окружению. И не обращал внимания на издёвки и унижения — учителя, несмотря на мою особенность, удивлялись, даже восхищались моими способностями, и это было для меня важным. У меня оказалось много друзей среди учителей, и я этому радовался…

Мы подходили к дому Марка, и я это чувствовала по сердцу, которое билось всё быстрее при приближении к объекту, который, возможно, я смогу назвать и своим домом: у нас с Марком настолько общие судьбы — можно представить наши отношения и дальше. Но сможет ли он превратить меня в вампира, чтобы мы с ним могли прожить целую вечность — вопрос времени и судьбы. Но тут меня перебил сам Марк:

— Знаешь, а ты мне нравишься. Ты первая, кто не убежал от меня. Надеюсь, тебе у меня понравится. Пусть не королевские покои, но не хуже. — тут он опять улыбнулся. — Как ты относишься к виду крови? Надеюсь, нормально?

— Меня от неё тошнит, как ни странно. — ответила я грустноватой улыбкой.

— Всякое бывает. — вздохнул Марк. Я даже не знала, что вампиры могут так вздыхать. — Значит, ты не можешь стать вампиром — у нас так принято: вампирами могут стать лишь те люди, которые не боятся крови и не реагируют болезненно на неё. Но если бы ты не реагировала никак на кровь, я бы тебя всё равно не превратил в такого, как я. Это слишком болезненно — превращаться в вампира. Самое непредсказуемое, что может быть — реакция на людей новорожденного. Он может, даже не признавая своих родных, наброситься на любого из них. Я не хочу подвергать тебя такой участи…

Марк вдруг остановился возле лесного домика. Я оценивающе посмотрела на внешний вид домика. Я не могла понять, куда попала: с виду обычный дом, может, это и имел в виду Марк?

— Внешне он тебя может насторожить, я предупреждал. — Марк подошёл к двери и открыл дверь. — Не хочешь зайти? Да и вид у тебя бледный. Зайди, погрейся в мой скромный домик!

Я настороженно вошла в дом и огляделась. Вампир влетел, закрыв дверь и включив свет. Как только щёлкнул выключатель, я ахнула. Внутри дом совершенно не соответствует тому, что я увидела снаружи: большой (а от яркого света казался ещё больше) просторный коридор с большим шкафом-купе для верхней одежды и обуви.

— Раздевайся и чувствуй себя как дома. — гостеприимный Марк помог мне снять пальто: на мне осталась школьная форма. Так же я сняла сапоги на плоской подошве и обула ноги в сменную обувь.

Я прошла в гостиную, где уже Марк включил свет. Гостиная также оказалась шикарной: сразу в глаза мне бросился большой белый диван, стоящий у стенки по диагонали напротив коридора. За этим диваном висит домашний телефон, кажется, беспроводной — его я тоже заметила. Я походила по гостиной: напротив дивана стоит большой плазменный телевизор, пульт от которого, возможно, лежит в подушках, что пристроились на диване. Дубовый книжный шкаф, вдвое меньше, чем у нас в гостиной, но зато битком набитый книгами, отчетливо виден на ярко-сиреневых обоях. Подоконник, что справа от дивана (если стоять к дивану лицом) весь уставлен горшками с цветами. На стенах комнаты висит много портретов с различными людьми — я поняла по глазам, что это вампиры, но среди них виднелся человек, и я поняла, что это мама — лицо было женским.

— Ты, наверно, хочешь перекусить? — прервал мой “осмотр” Марк, наблюдавший за мной из кухни. Я даже не заметила, как он переместился.

— Буду не против. — я повернулась к месту, откуда доносился голос. — Но вы, вампиры, ведь не едите, не так ли?

— Для меня нет ничего невозможного. — улыбнулся Марк, заметил моё непонимание. — Не забудь, что в прошлом я — получеловек-полувампир и помню, что такое человеческие нужды. Заходи на кухню, приглашаю.

Я зашла в комнату, находившуюся напротив окна (я заметила её дверь это ещё при разглядывании гостиной). Кухня не такая уж и маленькая — она оказалась лишь чуть меньше гостиной по размерам. Здесь расположился большой зеркальный стол при шести стульях. Я удивилась: зачем человеку — в данном случае вампиру — столько стульев. Я присела на один и стала присматриваться дальше к вампирской кухне, очень напоминающей кухню не одного человека, а целой семьи. Здесь можно найти кухонные стойки, штук пять-шесть, где находятся встроенные посудомоечная машина и уплотнитель мусора, а также двойная раковина. Над стойками расположился шкаф, по-видимому, прикреплённый к стенке очень крепко, в котором, за стеклянными дверьми лежат различные тарелки с мисками, специи и много похожей кухонной утвари. Холодильник, к которому как раз подошёл Марк, был поставлен возле тумбочки со встроенной посудомоечной машиной.

— Чего же ты хочешь? — спросил вампир, сосредоточенно обшаривая холодильник.

— А что есть? — не без интереса ответила я вопросом на его вопрос.

— Нашёл что поесть! — воскликнул Марк так, будто сделал открытие, даже не услышав ответ. — Хочешь жаркое?

— Не откажусь, но… — я не договорила, потому что не хотела своими глупыми вопросами портить всю картину. — А можно посмотреть, как ты это делаешь?

— Конечно, почему бы и нет? — бодро ответил Марк. — У тебя есть превосходный шанс посмотреть и убедиться в том, что вампиры тоже профессиональные кулинары, своими глазами.

Он взял сковородку, налил туда масла и, размазав жидкость по сковородке, положил туда мясо. Но прежде, чем положить, он проделал все необходимые процедуры. Если честно, я немного не поняла, какие. Позже Марк закрыл будущее жаркое крышкой.

Я продолжила наблюдать за действиями Марка — мне стало интересно, что же он будет делать дальше, как удивит меня. А вампир открыл крышку сковородки, взял агрегат за ручку и подбросил мясо вверх как блин. Масло брызнуло в разные стороны, но я смогла остаться целой — не обжечься. Марк вдруг обернулся и, убедившись, что со мной всё в порядке, продолжил готовку. А я продолжала наблюдать и поняла, что вампиры тоже искусные повара.

Я очень хотела есть, но старалась не показывать этого — я умею сдерживать чувство голода в любой ситуации, но не сейчас, когда перед тобой такое вкусное почти готовое блюдо!

А блюдо оказалось готовым — я поняла это по доставанию Марком тарелки из шкафа. Марк выключил газ, положил жаркое на тарелку и достал другую тарелку, поменьше. Затем отрезал приличный кусок мяса, положил на чистую тарелку и положил передо мной на стол. Также достал столовые приборы (вилку с ножом) и положил рядом.

— Приятного аппетита! — торжественно произнёс Марк и улыбнулся. — Надеюсь, тебе понравится моя стряпня!

Я отрезала кусочек, попробовала и поразилась: мясо просто тает во рту! Я не могла поверить, что это приготовил вампир, а не человек, работающий шеф-поваром или обычная домохозяйка. Я посмотрела на Марка, стоящего рядом с плитой, вопросительно. Он, кажется, понял причину моего поражения:

— Да, я, действительно, так хорошо готовлю: я научился этому от моей мамы, ведь она была человеком и очень хорошим. Да, была… — Марк вздохнул, но тут же пришёл в себя. — Я расскажу тебе историю своего клана, если интересно.

Я кивнула, и Марк начал, глядя в потолок:

— Мне рассказал эту историю мой отец…

Когда-то, давным-давно наш клан жил очень далеко отсюда — в Оксфориде, городе штата Сол-Фрэнсико. Его возглавлял тогда мой дед, Каупер. Он был очень могучим вампиром и хорошим полководцем — за ним тянулись все вампиры и всегда хотели быть только под его руководством. А хороший полководец всегда нужен и неважно кому: людям или вампирам. А такие полководцы, как мой дед, нужны любой армии.

Время тогда было неспокойным — шли вечные войны за территорию: враждебный клан Сапперов постоянно шёл на нас войной, хотел отобрать наши земли и подчинить себе, делая из нас рабов. Мой же дед был очень умным командиром и всегда предугадывал действия соперников. Поэтому мы всегда выигрывали.

Но однажды, на очередной войне за наши земли, моего дедушку убили. Враги решили окружили плотным кольцом. Дед решил выпрыгнуть из этого “ограждения”, но не успел: вампиры вражеского клана оказались ловчее и, настигнув деда всей кучкой, сломали ему все части тела.

На войне был и мой отец — он не мог там не быть. Дед успел сказать ему перед смертью, что теперь именно он, его единственный сын, должен стать главой клана, ибо теперь, как и положено по закону о вампирском наследстве, на плечах сына главы клана армия и все остальные вампиры. Можно назвать это передачей власти от отца к сыну. Мой отец тут же взял всё в свои руки и помог клану выиграть и эту войну. Чужой клан отступил и временно не нападал на нас.

Я всю войну находился с мамой дома ещё получеловеком-полувампиром. Она, эта скромная женщина, научила меня всему, что умеет сама, ведь, будучи человеком, мама, в основном, занималась домом. Я смог усвоить всё то, чему меня учили. И пусть мне на тот момент было всего семь лет, но я уже понимал, что это за “событие” произошло у нас и насколько оно страшно и непредсказуемо. Мой отец, Тейлор, пришёл домой и сообщил о смерти деда. Я заплакал — не мог даже представить, что такое вообще возможно. Но я знал, что дед погиб достойно, пусть бой из честного превратился в противоположный…

Марк остановился. Он вдруг посмотрел прямо мне в глаза. Я настороженно и не без интереса слушала рассказ Марка и, рисуя перед собой всю эту картину, могла представить, что может происходить в вампирском мире. Я ещё раз убедилась, что вампиры — они как люди, только бессмертные и не едят человеческую пищу, а пьют кровь и могут быстрее передвигаться.

А Марк продолжал:

— После победы над вражеским кланом в нашем, вампирском мире воцарился мир. Все провозгласили моего отца великим полководцем, а также объявили, что он достоин чести быть главой клана и всех вампиров, которые поддержали нас по этому поводу. Мы стали праздновать эту великую победу над Сапперами.

Мы жили без войн шесть лет, но не тут-то было — на нас вновь случилось ополчение: клан Сапперов объявился вновь. С новыми силами пришёл к нам клан: в армии оказались новорожденные вампиры, и, похоже, вампиризация, то есть превращение их в вампиров, прошла не так давно. Новорожденные вампиры обладают колоссальной силой, и для них ничего не страшно.

Нам пришлось лезть в войну без подготовки. Эта война оказалась печальной для нашего клана: лишь меньшинство выжило в битве за территорию. К счастью, среди этого большинства оказался мой отец. Он пытался поговорить с воинами, но переговоры не помогли. После неудачных разговоров стало ясно, что единственный способ спастись — бежать, и отец это понимал, поэтому он побежал домой, забрал меня с мамой, и, взяв с собой свой клан, убежал как можно быстрее из этих лесов как можно дальше.

Когда мы сбежали из нашего леса и успешно покинули город, нам пришлось очень много скитаться по различным местам. Мы скитались ровно год, пока, наконец, не наткнулись на Калируос. К сожалению, мама не смогла дожить до этого — стерпеть наши скитания оказалось для неё мучительным испытанием, поэтому она умерла, будучи человеком с не очень хорошим здоровьем и не переносила физические нагрузки. Отец не решился превращать её в вампира, но я не смог понять почему. Мы похоронили её со всеми почестями на ближайшем кладбище, но надо было идти дальше и искать жильё. Поэтому мы отправились по городу в поисках подходящего места жительства.

Дело было днём, и люди нас видели. Почему-то девушки шарахались от меня, как только я предлагал им со мной познакомиться. Может это происходило после того, как они смотрели в мои глаза: они могли не так понять цвет моих глаз, или понимали — раз я вампир, то со мной опасно общаться. Только я не понял почему: я думал, что вампиры сейчас в моде. Но это не столь важно.

Вдруг, после дня скитания по городу, мы наткнулись на этот самый лес. Зайдя в него, мы долго не могли понять, почему нас никто не встречает. Но мы поняли, что тут никто не живёт.

Первым понял это отец и повёл нас в самую чащу — сказал, что тут безопасно, и нас никто не сможет временно найти из других кланов. Пусть земли этого леса не такие большие, как на нашей родине, но тем не менее, здесь можно прилично жить…

— Но почему ты сейчас живешь один, без отца? Он тебя бросил? — поинтересовалась я.

Марк тяжело вздохнул:

— Он исчез без вести…

— А как же ты стал вампиром? — не унималась я.

Ты хочешь узнать обо мне всё сразу за один вечер, как я понимаю. — улыбнулся Марк. — Не всё сразу. У меня ведь должны остаться хоть какие-то тайны, не так ли? — вампир засмеялся. — Давай я лучше покажу тебе мою комнату.

— Да, я не против. — решительно ответила я.

Марк повёл меня в свою комнату — мы забыли даже про тарелку, оставленную мною на кухонном столе. Так мы начали привязываться друг к другу. Даже часов не замечаем — так нам хорошо вместе уже сразу после знакомства!

— Прошу. — сказал Марк после того, как мы поднялись на второй этаж и вошли в дверь справа от лестницы. — Это и есть моя комната.

Комната оказалась шикарной и не просто шикарной, а просторной, примерно как моя, даже несмотря на то, что казалась маленькой при хорошей освещенности и свете луны. Кровати не было, вместо неё стоял большой диван с кучей белых больших подушек. Напротив — книжный шкаф, а рядом с этим шкафом расположился настенный беспроводной телефон. Также тут стоит большое количество цветов как на подоконниках, так и на шкафах. Даже в висячих горшках находятся!

— У тебя тут здорово! — сказала я. — И ты скрываешь всю эту красоту под постройкой, что похожа на домик лесника? Это ужасно!

— Это такой вид маскировки. — улыбнулся своей ослепительной улыбкой Марк. — Просто наш клан больше не хочет воин. Поэтому отец и придумал эту немного странную маскировку домов — он не хочет, чтобы другие кланы знали кто мы и как живём на такой земле. Сама понимаешь, что войны нам будет не избежать…

Я перебила Марка, потому что наткнулась на музыкальный центр, примостившийся в шкафу и спросила, не поворачиваясь к Марку:

— А ты любишь музыку? — удивилась я.

— Конечно, а кто не любит? — засмеялся Марк. — Я предпочитаю медленную романтическую музыку, например, вальс. — с этими словами вампир подошёл к центру и включил агрегат — там, видимо, был уже диск. Полилась красивая медленная музыка.

— Не хочешь потанцевать? Если конечно, умеешь. — усмехнулся Марк.

— Хочешь проверить? — хитро спросила я.

— Почему бы и нет? — так же хитро спросил Марк. — Ты ведь не боишься меня?

Не дожидаясь моего ответа, он подбежал ко мне и нежно взял за талию. Я уверенно положила руки ему на плечи. И под медленную мелодичную музыку вы закружились в таком же танце, как эта музыка.

Мы вальсировали так красиво, как и нельзя было подозревать. При нашем с Марком танце мне тут же вспомнился “сумеречный” Эдвард, его танец с Беллой — наш вальс получился шикарным. Жаль, что музыка так быстро кончилась, да и на улице стало очень темно.

— Ты был великолепен! — восхитилась я. — Тоже мама научила?

— Нет. — улыбнулся Марк, и я в который раз восхитилась его улыбкой. — Это я в школе научился. Я быстро всему обучаюсь, и танцы — не исключение. Ты тоже была восхитительна. Кто тебя научил?

— Я всему учусь сама. — скромно ответила я. — Люблю самостоятельность. Правда, почему-то не все понимают мой достаточно сложный характер…

— Это вполне нормальное явление, тем более я сам такой. — сказал Марк совершенно спокойно и посмотрел в окно. — Уже поздно, тебе надо бы пойти домой.

— Точно, ведь завтра мне в школу ещё идти, да и домашнее задание ещё не сделано! — воскликнула я и побежала вниз, за портфелем.

Марк, видимо, помчался за мной, даже обогнав меня — я почувствовала, как мои распущенные волосы растрепал “ветерок”, созданный быстрым бегом вампира.

Я взяла портфель, оделась и вышла на улицу. Погода романтическая: на небе полная луна, дует лёгкий ветерок и… Марк недалеко от дома. Марк? Не ожидала увидеть его на улице, только не понимаю, по какой причине он не дома или не охотится где-нибудь в лесу, почему так внимательно смотрит куда-то вперёд…

— Может быть, я тебя провожу до дома? Просто на улице темно…

— Ты мне ещё и в отцы записался? — усмехнулась я. — Что-то я не помню, чтобы вампиры людям в отцы записывались.

— Тебе ещё многое предстоит обо мне узнать, поверь мне. — улыбнулся Марк. — А теперь запрыгивай мне на плечи, чтобы я смог быстро доставить тебя домой.

— Насколько быстро? — поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Марк наклоняется.

— Настолько, насколько это возможно. — засмеялся Марк. — Прыгай, доверься мне. Или просто залезай — с портфелем будет не очень удобно прыгать. Я тебя удержу, но главное, чтобы ты тоже держалась.

Я, поверив словам вампира, залезла к нему на спину и переместилась на плечи. Марк взял меня за ноги и спросил:

— Готова к быстрому “путешествию” домой?

— Насколько быстрому? — решила уточнить я.

— Это сюрприз. — бойко отреагировал Марк. — Да, и хочу предупредить сразу: так как ты пользуешь вампирским транспортом впервые, состояние после поездки может быть не очень хорошим. Ну, держись крепче!

После этих слов Марк разогнался и понёсся что есть мочи. Деревья проносились справа и слева от нас чуть ли не со скоростью света, ветер свистел в ушах, даже мысли в моей голове перепутались — так быстро мы неслись сначала по лесу, затем по дорогам… Я не понимала даже, где мы. Голова начала кружиться, тошнота подступала к горлу, но я старалась сдерживаться и дыхание, всё время сбивавшееся по дороге, старалась сохранить ровным…

Но вдруг мы оказались там, где мне сейчас нужно быть — у моего дома. Марк помог мне слезть с его плеч. Голова кружилась во всю, я чуть ли не задыхалась, и Марк, поняв, что мне плохо, сказал:

— Я ведь предупреждал о “побочных эффектах”. Так, дыши глубже — при головокружениях так и надо делать.

Я послушалась Марка и мне полегчало: головокружение прошло. После я посмотрела на стену сбоку, пытаясь найти окно своей комнаты.

— На каком этаже живёшь? — поинтересовался Марк, глядя на мои поиски.

— На пятом. — сказала я, всё ещё поглядывая на своё окно.

— Ладно, пошли. Тебе ведь хочется поскорее попасть домой? — улыбнувшись, спросил Марк.

Я посмотрела на Марка и скромно улыбнулась. Вместо слов я молча подошла к подъезду и открыла дверь. — А почему ты не идёшь со мной? Не хочешь познакомиться с моими родителями?

— Мне нужно кое-что сделать… Я не могу задерживаться. — смутился Марк и умчался.

Я не могла понять, что произошло с Марком, как только я заговорила о родителях. Но уже ничего не исправишь — Марк умчался, а куда, я не знаю, да и поздно идти куда-либо.

Я открыла входную дверь и, зайдя в подъезд, направилась в квартиру. Весь путь от входной двери до квартиры я думала о таком резком порыве Марка уйти от знакомства с папой и Маргарет. Может быть, это как-то связано с реакцией на Маргарет? Всё это лишь догадки…

Дойдя до квартиры, я нажала на звонок, и раздался громкий мелодичный звук, от которого я чуть не пошатнулась — никогда не слышала его вблизи. И тут же послышался спешный звук каблуков. Я поняла: это Маргарет. Маргарет так же спешно повернула ключ в дверях и, открыв дверь, сказала всем уже знакомым голосом:

— Ой, кто пришёл! Элаиза, доченька моя! Опять поздно, но я не понимаю, почему позднее меня? Ну неважно! Заходи, не стой в проходе — нам сквозняк не нужен! — протараторила Маргарет, оглядывая меня с ног до головы.

Я молча зашла в квартиру, снявши верхнюю одежду и переодевши ботинки. После сделанного пошла сразу в свою комнату. В комнате кинула портфель на пол рядом со столом и подошла к окну.

У окна, в которое я смотрела, я вспоминала случившееся сегодня. Мне было не до уроков — я мечтала вновь оказаться вместе с Марком и прогуляться с ним, а потом, поздней ночью, когда надоедят лишние разговоры и устанут мои ноги, просто лечь на траву и молча любоваться звёздами, успокаивающими нервы и будто гипнотизирующими сознание людей…

Я еле-еле заставила себя отойти от окна. Но как только я от него отошла, меня стало клонить в сон. Подойдя к кровати, я, в чём была, завалилась на кровать и уснула в мечтах о моей будущей любви — вампире Марке…

Глава 7.

Проснулась я от звонка будильника, наверняка заботливо заведённого Маргарет. Вскочила, выключила будильник и побежала приводить себя в порядок. После успешного сбора я оделась в школьную одежду и пошла на кухню. Когда я проходила мимо зала, то услышала лишь папин храп и поняла: Маргарет не оказалось дома.

На кухне я достала хлопья и молоко и сделала себе завтрак. Я завтракала стоя, потому что не хотелось сидеть. Поев, я посмотрела на наручные часы на левой руке и у ужасом поняла: пора в школу. Хоть у меня не сделаны уроки, делать было нечего, поэтому мне пришлось бежать в комнату, выкладывать вещи из портфеля и запихивать нужные учебники. Вид у меня был замученный — я не выспалась: вместо сна я ворочалась в кровати и думала о происшедшем.

Запихнув всё нужное в портфель, я побежала в коридор с желанием не опоздать: первая физика, а мистер Сандэрерс не любит опозданий на свой урок больше чем на три минуты.

Я уже одела куртку и побежала к остановке с мыслями про физику, стараясь “прогнать” Марка из своей головы, доказывая себе, что это сон. И правильно делала: мечты могут воплощаться лишь во сне, ведь быть в реальной вместе с вампиром невозможно. Да и кто в это поверит? Много ли в мире таких же сумасшедших как я? Всё это крутилось у меня голове…

Я дошла до остановки, села в автобус и поехала до школы. Здесь я старалась вообще ни о чём не думать: мысли мои смешались и никак не хотели приходить в нормальное состояние. Но, несмотря на это, мысль о вампире Марке выходила на первый план…

Но автобус остановился в нужном месте, и мне пришлось выходить. Меня подгоняло чувство ответственности: лишь бы не опоздать на физику. Не только из-за учителя, но и из-за любви к уроку: я обожаю физику.

Я вышла из транспорта и направилась к школе. Денёк выдался дождливым, а у меня ни капюшона, ни зонтика с собой не было. Пришлось бежать, чтобы не сильно промокнуть — особенно не люблю мочить волосы. Поэтому я старалась бежать как можно быстрее.

Но мне повезло: я увидела знакомые ворота, которые и принадлежат моей школе. Я, не сбавляя темпа, поспешила к школьному крыльцу и добежала до него вовремя: дождь усилился. Сразу же я побежала в раздевалку, а потом и на третий этаж, в кабинет физики.

На лестнице мой бег превратился в ускоренный шаг. Я быстро шла в нужный мне кабинет. Почувствовав, как быстро бьётся сердце, я вдруг поняла, что от ответа на уроке мне не отвертеться. Или это всё от того, что я успела за столь короткое время привязаться к Марку? Эх, понять бы это странное чувство — любовь!

Я поднялась на третий этаж, и тут сердце моё забилось быстрее некуда. Понятно было и без слов: я приближаюсь к нужному классу. Возле класса я резко остановилась, не понимая, чего боюсь больше: первой в жизни двойки или самого урока.

Вдруг прозвенел звонок, и я вздрогнула. Маленькими шажками я стала подходить к двери кабинета, затем дрожащей правой рукой нажала на ручку и открыла дверь. Заглядывая, я подумала: почему так тихо, но когда зашла, увидела мистера Голдмена и про себя удивилась.

— Здравствуйте, мистер Голдмен. — неуверенно сказала я, заходя в кабинет. — А где мистер Сандэрерс?

— Он заболел. — ответил на мой вопрос директор. — Поэтому сейчас алгебра — у вас из сегодня две. Садись и готовься к ней… А почему ты опоздала? спросил вдруг он.

— Проспала… — неуверенно промямлила я. — Я могу садиться?

— Конечно. — голос мистера Голдмена звучал более взволнованно.

Я прошла к своему месту и, сев, достала алгебру. Моё сердце продолжало стучать быстро, и мысли опять сосредоточились на Марке, как я ни пыталась настроиться на алгебру…

Но мои мысли “перебил” мистер Голдмен:

— Сегодня — новая тема, но перед этим нужно проверить домашнее задание. Для этого кто-то должен выйти к доске и решить, для начала, первый номер… Кого бы вызвать? — мистер Голдмен, будто говоря сам с собой, открыл журнал и углубился в список класса, но тут же положил в раскрытом виде на стол и начал сканировать нас.

Я боязливо поглядывала на директора — он может каждый урок вызывать меня к доске, и сегодняшний — не исключение. Мне не хотелось к доске не потому, что я бы не смогу решить заданное а оттого, что в моих мыслях сейчас совсем о другом, нежели об алгебре…

— Элаиза, может быть ты? — взгляд Голдмена остановился на мне. — Я знаю, ты сможешь решить первый номер. Я, возможно, зря волновался: ты так неуверенно себя чувствовала не из-за несделанного задания. Просто ты не верила в отсутствие учителя физики. Такое бывает. Ладно, бери учебник, на учительском столе маркер, и вперёд, к знаниям! — говорил мужчина спокойно, но это всё равно это не успокоило меня.

Я взяла учебник и нехотя пошла к доске. Идти действительно не хотелось, но я переборола страх в себе и, взяв со стола маркер, подошла к доске. На доске начала писать условия уравнения. Сердцебиение не утихало, коленки подкашивались да и правая рука, которой я писала это уравнение, подрагивала.

— Что-то не так? — спросил мистер Голдмен. — Если скажешь, что запуталась в решении, не поверю!

— Всё…всё нормально. — промямлила я, пытаясь усмирить дрожащую руку. И, успешно это сделав, написала всё-таки написала решение и ответ уравнения.

— Садись, пять за то, что наконец довела до конца уравнение. — взволнованно сказал мистер Голдмен и взволнованно проводил меня до парты. — Но что с тобой — я не понял, ты никогда так долго не сидела на таких лёгких примерах…

Я не слышала следующих слов Голдмена и чувствовала, будто они пролетают мимо ушей…

А минутами позднее прозвенел звонок…

Остальные уроки проходили так же. Я отвечала на уроках довольно мало. Если могла сказать всё по теме, то делала это вяло. Никто из учителей не мог понять, что со мной произошло. Они хотели со мной поговорить, но я будто находилась в прострации и не слышала их слов. В голове перемешались все мысли, но одну из них я точно могу выделить: Марк, будущая любовь моя — теперь я в этом не сомневалась. Может, поэтому я и не замечала волнения, ярко выражавшегося на их лицах…

Но уроки кончились: что поделаешь — такова их судьба. Не знаю, как учителя, но я ждала этого момента — очень хотелось снова увидеть Марка и убедиться, что произошедшее вчера — не сон.

Только я пошла к раздевалке, послышался знакомый мужской голос:

— Элаиза, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет. — мистер Голдмен, как я поняла по голосу, пытался говорить спокойно, без волнения. — Хочу с тобой поговорить…

Но я уже одевалась, когда он только начал говорить. Мысли мои отвлечены от любых школьных, поэтому уже во второй раз слова директора пролетали мимо ушей…

Я переоделась и быстро зашагала к выходу. Голоса директора я уже не слышала — быть может, он уже ушёл к себе в кабинет. Добравшись до крыльца, я вдохнула влажный осенний воздух и пошла по направлению к дому, но идти решила своим обычным путём. День выдался ни солнечный, ни дождливый — влажный.

Я ушла за ворота школы и сразу почувствовала ветерок, растрепавший волосы, которые я распустила по дороге. Я замерла. “Кто это может быть?” — подумала я. И услышала мужской голос, показавшийся мне знакомым:

— Привет, Элаиза, это я, Марк, помнишь меня? — Марк осторожно взял меня за плечо и повернул к себе. — Прости, что я вчера так быстро убежал, просто не хотелось, чтобы родители узнали правду про твоего единственного друга. — вампир внимательно посмотрел мне в глаза. — Как ты после вчерашнего?

— Не знаю, как сказать… Всё было чудесно, но мне даже не верится, что всё это было наяву. Хотя я всеми силами старалась выкинуть из головы это воспоминание и сказать себе про нашу встречу как про сон. — Я пыталась не сводить глаз с Марка.

Марк улыбнулся.

— Такое бывает у девочек, читающих вампирские романы, а потом вдруг встречающих людей, похожих на главных героев. Либо когда они просто встречают вампира.

— Хочешь сказать, по нашим улицам бегают вампиры? Я ни одного не встречала. — я всё ещё не сводила взгляд с Марка.

— Я сказал образно. Зачем всё воспринимать всерьёз? — отреагировал вампир и засмеялся, и этот смех мне показался каким-то особенным, не похожим на людской. Это — не насмешка, а добрый, даже ласковый смех. Я бы назвала: смешок.

— Прости, наверно, мне не стоило… — я опустила взгляд вниз.

— Ничего, я привык. — улыбка не сходила с лица вампира. — Может, пойдём, пройдёмся и побольше узнаем друг о друге?

— Я не против, но как же уроки? Тем более, я их вчера так и не сделала…

— И ты хочешь потратить всё своё время на уроки, вместо того, чтобы воспользоваться данным тебе шансом?! А если он последний в твоей жизни? — воскликнул Марк, улыбка его сошла с лица. — Ты думаешь, что я не понимаю всю сложность дружбы?!

— Может быть ты и прав. — тихо, но уверенно сказала я. — Уроки могут и подождать: я им посвятила жизнь с самого начала учёбы.

После этих слов я кинулась к вампиру на шею. Не знаю, с чего бы это. но я была счастлива в этот самый момент моего пребывания с Марком.

— Я понял, как ты, действительно, меня любишь. — подметил Марк, приняв мои объятия. — Теперь я знаю, кто может стать моей настоящей любовью.

— Давай пока не будем торопить события. — посоветовала я. — Думаю, ты бы сделал также: нам сначала нужно получше узнать друг друга.

Марк выпустил меня из объятий и мы пошли дальше. Он даже взял у меня рюкзак и надел на свои плечи, сказав, что таскать такие тяжести — не женское дело. Но мы не просто шли рядом: всю дорогу мы держались за руки.

Эти несколько метров мы шли молча — я даже не знала, что и сказать. Но вдруг я вспомнила про картины, висящие у Марка в доме на стенах, и меня тут же осенило:

— Прости, Марк, а можно задать вопрос?

— Конечно, только я не понимаю, почему ты спрашиваешь у меня разрешение на это. — Марк снова пытался улыбнуться.

— У тебя дома на картинах…портреты каких-то вампиров… — сказала я и тут же смутилась.

— Ты, наверно, про портреты в зале. — уточнил Марк, всё ещё держащий меня за руку. — Эти вампиры, являющиеся членами моего клана, были убиты. Я тебе рассказывал про злой и жестокий клан Сапперов. Так вот, этим кланом правил новобранец Эрилл, который одним из первых решил пойти против моего отца. Именно он собрал армию новобранцев, которая, естественно во главе с её создателем, напала на нас для того, чтобы отвоевать наши земли и именно с ним отец хотел пойти на мировую, несмотря на упирания Эрилла. На самом деле мой отец не хотел этой кровопролитной войны, которой тем не менее, избежать не удалось. Все те вампиры, что портретах, были убиты в ходе этой самой войны…

— А женщина на портрете — это, кажется, твоя мама?

— Да, это моя милая мамочка. — покачал головой Марк. — Единственный человек клана. Жаль, что её сейчас нет с нами… Она бы тебе понравилась…

— Потерять маму — самое ужасное, что может произойти. — грустно сказала я. — Интересно, где же моя мама…

— Но вдруг я понял, что смогу смириться с потерей. Но пока не до конца уверен. — улыбка вновь появилась на лице вампира.

— А почему ты так часто улыбаешься? — подметила я.

— Я стараюсь смотреть на вещи оптимистично. — ответил, всё с тем же выражением лица на мою реакцию Марк. — Конечно, если другу плохо, то надо ему посочувствовать, но в то же время подбодрить: нельзя же всё время грустить…

Мы дошли до дома уже почти поздней ночью, когда луна уже взошла, и звёзды светили как маленькие фонарики, и расцепились, встав друг напротив друга. Прохладный ветерок не переставал обдувать нас с Марком — мы единственные, кто остался на улице. Я всё ещё глядела на Марка как на что-то новое, неизведанное людьми. Чтобы убедиться, что это не сон, я дотронулась до холодной руки Марка.

— Всё ещё не веришь в произошедшее? — немного удивился Марк. — Я действительно здесь, перед тобой, живой. Это уже не сон, который может прерываться в любую минуту, особенно во время сигнала будильника. Тогда ты просыпаешься и понимаешь: это сон, который неизвестно когда вернётся, и при любой попытке заснуть ты надеешься на его продолжение. Но я — не сон, я — реальность! — последние слова были довольно гордо сказаны.

— Я бы даже при нескольких встречах не смогла бы в это поверить… — неуверенно сказала я.

— Время покажет. — хитро сказал Марк.

Я ничего не ответила и посмотрела на небо.

— Эти звёзды… Они светят так, будто подмигивают мне, маня меня… Вот бы вечно на них любоваться… — тихо и даже немного мистически произнесла я.

— Мы с мамой тоже любили на них любоваться. — так же тихо и мечтательно сказал Марк. — Меня приучила к этому мама: это было её любимым занятием. А ты не знаешь, где можно…

Я молча взяла Марка за руку, и мы пошли за дом.

— Недалеко отсюда есть парк, где я проводила время, будучи в одиночестве. Тут есть отличная поляна, где можно полежать и помечтать. — уловила я мысль Марка.

Очень быстро мы дошли до этого зелёного парка, который сам походил на огромную зелёную поляну. Освещённый луной он был ещё красивее, чем утром или днём. Мы выбрали место как можно дальше от ворот, забор которых ограждал парк от города, и сели на траву.

“Как тут красиво! ” — подумала я, осмотревшись вокруг, увидев пейзаж в отблесках луны.

И легла я на траву. Марк лёг рядом, и я сразу почувствовала его прикосновение. Он обнял меня, прижав к себе, и вместе мы почувствовали прекрасное, просто лёжа на траве и смотря на звёзды, манящие своим светом. Казалось, так можно лежать вечно…

Глава 8.

Мы встречаемся с Марком уже в течение месяца. Никогда мне ещё не было так хорошо, как с моим любимым вампиром. Теперь я стала понимать, что Марк здесь, действительно со мной, и никогда меня не покинет.

Весь этот месяц в моих мыслях было нечто другое, чем просто становление девушкой — я хотела сама стать вампиром, чтобы провести с Марком не просто счастливую жизнь, а вечность. и настрой мой вполне серьёзен. Это я планирую на всю мою оставшуюся жизнь, но оставалось неясным одно: как на это отреагирует сам Марк? Пока я не решалась спросить у него, но время обязательно будет, и я намерена им воспользоваться.

Марк стал каждый день провожать меня до школы, забирал из неё. Мы как-то сблизились, я уже спокойно могла общаться с вампиром, окончательно привыкла к холодной коже и знала, что лучше его никого нет.

Что касается школы, то я перестала выполнять то, что нам задают: самым главным для меня стал Марк, который для меня стал не просто вампиром, на которого я наткнулась месяц назад, а друг и моя будущая любовь. Поэтому, я слышала, что учителя начали бить тревогу по поводу моей учёбы и поведения в школе в целом. Но мне кажется, что всё это волнение из-за престижа лицея. Ведь никогда не знаешь, что в уме у этих учителей…

И вот, по прохождении месяца, мы с Марком идём в школу. Шли мы молча по улице, обдуваемой лёгким ветерком и немного затянутой туманом как в паутину. Я всю дорогу обдумывала, что же меня может ждать в школе — это и является причиной нашего молчания.

Обнявшись с Марком в таком же молчании, я пошла в школу. Дойдя до крыльца и открыв входную дверь, я замерла на месте: я услышала голос мистера Голдмена и охранника. Они говорили возле раздевалки, где я переодеваюсь. Всё внутри съёжилось, но не обращая на это внимания, я всё-таки решилась пройти в школу, чтобы пойти переодеться. Пытаясь проскользнуть незаметно, я всё ещё смотрела на разговаривающих с опаской. Но, успешно проскочив в раздевалку, я была замечена директором, который, как мне кажется, следил за мной:

— Здравствуй, Элаиза. — грустно сказал мистер Голдмен, подождав, пока я переоденусь. — Пошли ко мне в кабинет.

— Зачем? — отшатнулась я.

— Мне нужно с тобой поговорить, чего я не смог сделать месяц назад. — голос директора стал намного спокойнее. — Сейчас же самое время это сделать — у меня как раз нет уроков.

Я противилась, но, тем не менее, последовала за мистером Голдменом. Шли мы рядом; несмотря на мою забитую Марком голову, я старалась не отставать. Мне не хотелось разборок с директором — не хотелось ссоры с ним. Это — впервые за мою школьную жизнь!

Мы добрались до второго этажа. Я резко остановилась — мне не хотелось идти в кабинет. В эти последние минуты у меня появился страх к тому, кто буквально месяц назад называл меня своей дочерью… Но я переборола себя и пошла дальше за директором

Кабинет уже был перед моими глазами. В этом кабинете ученика отчитывал сам директор (не завучи!) за нарушение школьных правил — ученики молча выслушивают лекции от него и больше их не нарушают. Мистер Голдмен открыл дверь и, пропустив меня вперёд, сам зашёл внутрь. Как только зашёл, то сказал всем находящимся там выйти в коридор и не приходить, пока он сам не выйдет.

Я сняла куртку и, держа её в руках, стала наблюдать за действиями директора. Я боялась сказать хоть слово, испытывая неизвестно откуда появившийся страх не только к директору Голдмену, но и к его кабинету. Совесть моя могла проснуться в любой момент, может именно сейчас самое время? Мысли совершенно запутались и такое ощущение, будто я подавлена… Только непонятно, почему…

Мистер Голдмен в это время походил по кабинету и сел на своё место.

— Ну что ты стоишь как неродная? — Мистер Голдмен кивком головы предложил мне сесть.

Я медленно, неуверенными шажками, подошла к стулу рядом с директорским столом и села. Взгляд мой всё так же был направлен на Мистера Голдмена.

— Как дела в личной жизни? Не на что не жалуешься? — в этот момент мне показалось, что мистер Голдмен насмехается.

— Нет… — всё, что я смогла произнести.

— Как тебе повезло! — голос директора стал более ироничным. — А вот учителям есть на что. Или, я бы конкретней сказал, на кого!

Я сначала не поняла, что происходит. Но потом я вспомнила тот свой уход от разговора с директором месяц назад и меня осенило:

— Вы имеете в виду меня, я правильно говорю? — мой голос стал смелее.

— Я и теперь не сомневаюсь в твоём уме. — тон Голдмена стал целиком ироничным. — Учителям не нравится твоя учёба и поведение в целом.

— Но что я-то сделала? — удивилась я.

— Ты перестала заниматься последнее время. — спокойно ответил директор Голдмен. — В течении месяца учителя жалуются на твои вялые ответы у доски. Я сам пришёл в ужас от всего этого. Что с тобой случилось? Проблемы в личной жизни?

— Я не буду отвечать на этот вопрос. — так же спокойно отреагировала я.

— Это ещё почему? — спокойствие директора постепенно стало превращаться в агрессию. — Я твой директор и хочу всё о тебе знать! Я бы простил тебя, если б ты не занималась в течение недели, но месяц — это уже слишком!

— Это вы так думаете! Вы…вы просто…директор бесчувственный! Вам нужен лишь престиж школы! — я готова была сорваться с места. — Если бы на вашем месте был Марк, то он бы так не сказал! Ему была бы нужна моя жизнь, и я в это верю! А вы интересуетесь моими делами, чтобы я чувствовала себя лучше, но вы делаете лишь больнее, поверьте мне! — я почувствовала, как слёзы хотели вырваться из глаз и пыталась сдержать их. — Не нужна я вам как человек!

— Не говори ерунду! — директор в сердцах стукнул кулаком по столу. — Я с пятого класса интересуюсь тобой и не ради престижа школы… Но сейчас мне важно другое: что это за Марк, которого ты только что упомянула?

— Зачем вы врываетесь в мою личную жизнь? — спросила я сквозь слёзы, которые я не смогла сдержать, покатившиеся из глаз. — Вы мне не отец, а чужой человек, а я не открываюсь целиком для чужих людей. Да, я, действительно бросила учебу, но не только из-за Марка, а ещё потому, что я устала от повседневных будней. Мне хорошо с моим другом Марком, и я не поменяю своё мнение! И сама не хочу меняться!

Голдмен хотел было открыть рот и, возможно, наорать, как я сначала подумала. Но, посмотрев на меня и заметив мои слёзы, смягчил тон:

— Я рад, что у тебя появился друг. Но мне не нравится, что он мешает тебе учиться. — ласково сказал директор Голдмен. — Элаиза, я понимаю, как важно исполнение желаний, но уроки тебе больше пригодятся в жизни, поверь мне!

— Сейчас моя действительность — Марк. — тихо произнесла я, всё так же сквозь слёзы. — И он не просто мой друг: я его люблю! Он может стать моим парнем в будущем!

— Раз так, то приведи своего друга в школу, и я с ним познакомлюсь. — директор встал, и я подскочила тоже. — Будет интересно, на кого же ты променяла школу.

— Вам он нужен сейчас? — оживилась я.

— Хочешь вновь прогулять уроки? — ухмыльнулся мистер Голдмен.

— А вы хотите ждать, чтобы вновь убедиться в не существующем вампире, в которых вы и так не верите? — спросила я. Я уже собиралась к выходу, но обернулась. — Я прямо сейчас пойду и приведу вам его! — и с этими словами я выбежала из кабинета директора.

Я не стала дожидаться ответа мистера Голдмена и побежала к выходу, врезаясь в людей, которых встречала на пути. Добежав до охранника, я вдруг почувствовала, как охранник схватила меня и не хотела отпускать. Я попыталась вырваться, но охранник крепко держала меня за левую руку. Я ухватилась за огнетушитель, что висел рядом, и ударила охранника им по голове. Миссис Горникс упала навзничь. Я выронила огнетушитель и, отскочив, не заметила, как оступилась о порожек входной двери лицея и полетела в неизвестном направлении… Я даже закрыла глаза…

Открыла глаза я от холодка, пробежавшего по моему телу. Я лежала на чьих-то руках: мои ноги были параллельны поверхности земли. Я поняла — это Марк. А позже вампир поставил меня на землю.

— Ты следил за мной? — почти испуганно спросила я.

— Я…я просто проходил мимо и увидел твоё падение. А потом спас тебя: прыгнул, разбежавшись, и схватил. Не хотел, чтобы ты разбилась. — ласково пояснил Марк. — Но куда и зачем ты так неслась?

— Хотела как можно найти тебя. — сказала я.

— Соскучилась, наверно? — поинтересовался вампир.

— Не совсем — ты нужен моему директору.

— Директору? Я? Но зачем? — искренне удивился Марк.

И я рассказала про наш с директором разговор.

— И почему все взрослые так на нас, вампиров реагируют? — Марк почесал затылок. — Думают что мы из потустороннего мира?

— Не знаю, но нам лучше поспешить. — предупредила я.

Вампир одел очки.

— Думаю они мне пригодятся. — улыбнулся он. — Я их специально ношу с собой на случаи, вроде таких. И такой случай наступил.

Он подсадил меня к себе на плечи и помчался внутрь здания. Мне было уже привычнее ездить на вампире, пусть и делаю я это во второй раз в жизни. Но, надеюсь, не в последний!

Мы очень быстро домчались до кабинета Голдмена — нас никто не заметил. Марк поставил меня на ноги и легонько подтолкнул к двери.

— Я боюсь. — я встала возле двери и не решалась к ней подойти.

— Смелее, это же твой директор. — подбодрил меня Марк. — Тем более, на нас смотрят.

Я огляделась: действительно, все мои одношкольники, гулявшие по коридору, резко встали, удивлённо глядя на меня и паренька рядом — они ещё не знают всю его сущность.

Но я всё равно боялась постучаться в дверь, за которой находится человек, который хочет увидеть Марка и убедиться…

Мои мысли прервал скрип директорской двери — той, в которую я так боялась заходить. Из неё вышла учительница по географии, заметившая и оглядевшая нас с Марком обеспокоенным взглядом.

“Так, Элаиза, не бойся, ты сможешь. Мистер Голдмен — твой директор.” — я заставила себя вступить одной ногой в кабинет. Марк стоял на том же месте.

— А, Элаиза, это ты! — мистер Голдмен встал. — Рад тебя снова видеть. Подойди ко мне, не бойся. Я не укушу.

Я ничего не сказала и осталась стоять молча, переступив порог кабинета. Вдруг я почувствовала леденящее прикосновение моего вампира Марка:

— Почему ты его так боишься? Он же твой директор. — тихо сказал мне на ухо Марк. — Иди, я буду рядом. — с этими словами вампир взял мою руку в свою, и тут я стала чувствовать себя более уверенно.

И мы стали подходить к директору, держась за руки. Мне даже показалось, что теперь даже сам директор вздрогнул, увидев нас вместе: выражение лица мужчины стало каким-то удивлённым.

— Так это и есть тот самый Марк, про которого ты мне говорила? — стараясь глядеть на меня, спросил мистер Голдмен. — А почему он в очках? Сейчас же осень!

— Здравствуйте, мистер Голдмен. — Марк разжал мою руку и подошёл к директору, протянув ему руку. Директор съёжился. — Да, я действительно Марк — тот самый, о котором говорила вам Элаиза. Вам, правда, интересно, почему я хожу в очках? Поверьте, то, что вы под ними увидите, не очень вам понравится. — Марк выглядел озадаченным.

Я стояла и наблюдала за картиной, глядя то на Марка, то на директора, краем уха слышала перешёптывания одношкольников и понимала: они всё видят из-за меня — я забыла закрыть дверь от страха перед человеком, которого не боялась всю свою школьную жизнь с пятого класса… Но, с другой стороны, я была не против, чтобы моя школа посмотрела, кто же у меня появился, и поймёт, какой я человек на самом деле. Я надеюсь: так и произойдёт…

Мои мысли прервал решительный поступок Марка:

— Раз вы правда хотите увидеть это, вы это и увидите! Но только не говорите, что вы ничего не видели и в это не верите! — и тут Марк снял очки.

Взору директора представились красные как огонь глаза Марка. Он долгое время не мог в это поверить, как и думал Марк: стоял минут десять без движения точно. Потом, наконец, пришёл в себя и проговорил:

— Вампир. Твой дружок — вампир. Но почему ты мне об этом сразу не сказала? — всё, что смог выговорить директор. В коридоре разговор стал ещё активнее.

— Вы бы мне не поверили. — спокойно ответила я.

Мистер Голдмен ничего не сказал, а походил по кабинету, помаячив немного перед глазами, и обратился к Марку:

— Так это из-за тебя Элаиза перестала учиться? — сейчас директор Голдмен был больше похож на отца, допрашивающего парня своей дочери, а не на директора. — Из-за кровожадного вампира?

— Поверьте, я не кровосос, как некоторые думают. — спокойно отреагировал вампир Марк. — Я хочу отказаться от людской крови ради моей любви — ради Элаизы, которая станет моей девушкой. И произойдёт это очень скоро.

— Элаиза, можешь выйти? — ласково попросил директор Голдмен. — Я хочу поговорить наедине с твоим Марком.

— Хорошо. — промолвила я.

Марк подошёл ко мне:

— Не бойся, у него мирные помыслы — я вижу его насквозь. — улыбнулся Марк и обнял меня. — Всё будет так, как надо. Я выйду, как только мы закончим.

И я вышла в коридор. И как только я вышла и отошла от кабинета на несколько шагов, ко мне подошли дети, кто подслушивал, и один из них сказал:

— Прости нас, Элаиза. Мы думали, что ты всегда такая зануда, которая только и думает про уроки, но поняли: ты классная. Скажи, этот вампир — твой парень? — это оказался Дикки — президент школьного парламента.

— Да, а почему вы вдруг так мной заинтересовались? — спросила я.

— Эмм… Мы просто хотели узнать тебя получше. — замялся Джейсон, зазнайка школы, пытавшийся всегда казаться умнее и сегодняшний момент — не исключение.

— Издевательства надо мной и есть ваш способ получше меня узнать? — я испуганно посмотрела на ребят. — Вы чего, разучились обращаться с девочками? Я не ожидала такого: мне казалось, что…

Наш разговор прервало открывание двери Марком. Я обернулась.

— Ну как всё прошло? — полюбопытствовала я, как только совершенно спокойный Марк вышел из кабинета.

— Он всегда такой вспыльчивый? — Марк подошёл ко мне, оглядываясь на дверь. — Несколько раз повторил, что я мешаю тебе учиться, потом стал угрожать чем-то… Какой-то он у тебя странный. Случайно не вампир? Просто так странно могут себя вести и вампиры. — на последних словах вампир засмеялся.

— Нет, но я сама пытаюсь его понять. Он стал каким-то другим после твоего появления…

— Может нам больше нельзя видеться? — смех Марка смолк. Он подошёл ко мне поближе и посмотрел прямо в глаза. — Тебе снова вернуться к учёбе?

— Ну уж нет! Я люблю тебя и не собираюсь упускать свой шанс! — мои слова были более уверенными, чем Марка. — Пойдём куда-нибудь отсюда! Ребят, мне было приятно с вами повидаться, но у вас уроки. — обратилась я к ребятам.

Марк взял меня за руку и повёл к лестнице. Я вспоминала все часы, проведённые с директором Голдменом и не понимала одного: зачем устраивать скандал из-за вампира, с которым я счастлива? Мистер Голдмен сам хотел видеть меня счастливой. Может, немного в другом направлении, но тема та же — счастье.

— Может быть вас проводить? — мы обернулись, услышав хитро звучавший голос директора Голдмена.

Никто из нас ничего не сказал, и мы, отвернувшись, помчались вниз. Мистер Голдмен пошёл за нами. Услышав приближающиеся шаги директора, Марк подхватил меня на руки и понёсся по лестнице да так, что я чуть воздухом не поперхнулась. Директор, как мог, поспевал за нами.

Мы оказались на первом этаже. Вампир Марк опустил меня на пол.

— Ты как, нормально? — заботливо спросил Марк, увидев мою одышку. — Дыши глубже… И не такое может случиться…

Почему он прервал свои слова? Я вопросительно посмотрела на вампира с неким непониманием.

— Что такое? Почему ты молчишь? — поинтересовалась я у Марка.

— Я что-то чувствую. — насторожился Марк. — По-моему, сюда вот-вот придут не с добрыми намерениями…

— Кто? Зачем? — я старалась скрыть испуг. — Что им надо?

— Если им нужна ты, то они тебя не получат! — приосанился вампир. — Даже тронуть не дам!

Я ничего не сказала, потому что услышала звук когда дверь выламывают. Мы с Марком оглянулись на выломанную дверь и увидели…полицейских с вампирами, которых я опознала по глазам.

— Что это за вампиры рядом с ОМОНом? — поинтересовалась я. — Обычно они используют овчарок.

— Это ищейки. — оскалился Марк, глядя в сторону бывшей двери. — Они лучше людей и находят нужный объект быстрее любой даже самой хорошо обученной собаки. И перемещаются быстрее. — последние слова Марк сказал с улыбкой, но, закончив, оскалился.

Краем уха я услышала шаги Мистера Голдмена — их я узнаю всегда даже при сильном шуме.

— Что тут происходит? — спросила я, смотря то на директора, то на полицию. Марк всё ещё стоял, оскалившись. — и зачем в школу позвали полицию с ищейками?

— Я хочу избавиться от этого кровососа. — спокойно пояснил мистер Голдмен и указал на Марка. — Ты знаешь, как ты теперь учишься из-за него.

— Я так и думала и должна была понять с пятого класса! — я не выдержала и возмутилась. Слёз не было и видно. — Вы так обращались со мной из-за статуса школы! Тот же самый вопрос можно задать про учителей-профессионалов, которых вы понабрали: ответ будет таким же! Вам совершенно неинтересна моя настоящая жизнь!

— Интересна, и я хочу видеть тебя в ней по-настоящему счастливой. Но только не с этим кровососом!

Поймайте его и уберите отсюда! — обратился директор к парням в форме.

— Ну что, поиграем? — Марк стал подманивать ищеек к себе.

Я отошла на безопасное расстояние от вампиров. И вовремя: ищейки стали медленно подходить к Марку. Тот отходил, дразня их подманиванием. Ищейки подходили медленно, но вдруг будто исчезли.

— Где они? — мне стало ещё страшнее.

— Они просто…

Он не смог продолжить, потому что на него будто ниоткуда сзади напала одна из ищеек, но Марк резко повернулся и…оторвал ей голову!

Драка продолжалась, и я наблюдала за этим зрелищем с ужасом и с интересом. Тут же мне вспомнился кадр из “Затмения” про драку оборотней и Калленов с новобранцами…

Тут я почувствовала, что меня кто-то холодный больно держит за руку. Я сразу поняла: это не Марк — он бы так не сделал.

— Я же сказал: Элаизу не трогать! Ещё по телефону! Только с вампиром разобраться! — мистер Голдмен походил сейчас на тренера сборной России по футболу. — Вы меня не поняли?!

Один из полиции, видимо, услышал директора, потому что ищейка отпустил меня. Но не просто отпустил меня, а бросил… Я не смогла понять куда, потому что больно ударилась о дверь, сшибла её и полетела дальше, ударившись об угол стола. Ищейки тотчас унюхали запах крови и понеслись ко мне, но Марк их опередил и поубивал всех — это всё, что я смогла увидеть… Потом мои глаза закрылись…

Я не могла представить, что может произойти со мной после потери такого большого количества крови. Оставалось лишь надеяться на выживание…

Глава 9.

Я открыла глаза оттого, что почувствовала сильную боль в области в рёбрах. Я села, удивившись, как я ещё осталась жива после такого падения и посмотрела вниз. Когда посмотрела, то увидела, что лежу в постели, похожей на больничную койку. Я не поверила в это и решила осмотреться. Увидев и слева, и справа от себя, и напротив кучу таких же коек, стоящих на одинаковом расстоянии друг от друга, несколько шкафчиков и почувствовав запах спирта (может, это вторая причина моего просыпания), я убедилась, что лежу в больнице…совершенно одна!

В моей бедной, повреждённой довольно сильно, голове стали прокручиваться недавние школьные события. Правда, оказались они размытыми: я уже не совсем хорошо помнила, что произошло со мной после этого сильного удара головой. Я отлично это запомнила: голова разрывалась то ли от мыслей, то ли от сильной боли — она-то мне и напомнила об этом падении… Самое интересное, что я даже не видела, как упала…

Тишину нарушил звук открывания двери, перемешанный со звуком стука каблуков. Я тут же обернулась, забыв про боль: её вытеснила любопытность. В палату вошла женщина со светлыми собранными в колосок волосами, фиолетовом платье до колен и чёрных туфлях на невысоких каблуках. Она подошла к моей койке и села слева от меня. Посмотрев скромно в мои глаза, женщина взяла мою руку в свою.

— Элаизочка, доченька моя! — сказала Джейн (имя женщины). — Как я рада тебя видеть!

— Простите, кто я вам? — я быстро одёрнула руку. — Дочь?

— Да, а ты что, меня не помнишь? Я ведь Джейн, мама твоя. — грустно улыбнулась Джейн. — Ты не видела меня с двух лет…

Я ещё раз взглянула на рассказчицу, вглядываясь в неё, и вдруг передо мной возникли воспоминания детства: мне два года, а в наш дом проникает Маргарет… Она хочет выгнать маму из дома, но папа против… Маме не хочется проблем, и она сама принимает решение покинуть дом… После моего воспитания и первого похода в школу папа принимается за алкоголь и бросает работу, а Маргарет овладевает им…

— Потому что ты ушла из дома! — вспомнила я. — Как раз, когда мне исполнилось два года!

— Мне пришлось уйти: у меня не было другого выхода. — тихо сказала мать. — Мне было жалко Брайана.

— Но почему ты за себя не заступилась? — не могла понять я. — Я бы, например, с большим удовольствием сказала ей, всё, что думаю в данной ситуации.

— Я не хочу конфликтов. — ласково сказала мама. — Они ни к чему. Лучше решить всё мирным путём, но с Маргарет это невозможно. Вот мне и пришлось покинуть дом и уехать подальше от Брайана…

— А он тебя любит и жить не может… Из-за вашего расставания он-то и налёг на алкоголь, думая, что этим сможет избавиться от стресса. — мой голос стал уверенным, но ещё оставался слабым. — А откуда вообще взялась эта Маргарет?

Мама не успела ответить, потому что послышался новый звук ботинок, но на этот раз мужских — это мог быть кто угодно, поэтому я сразу повернула голову в сторону двери.

Дверь открылась и в палату вошёл…папа. Совершенно трезвый — шёл ровным уверенным шагом. Я даже удивилась.

— Привет, доченька. — ласково сказал он и сел справа от меня, не заметив мамы. — Как ты себя чувствуешь?

— Немного лучше. — сказала я, удивлённо посматривая на папу. — А как ты узнал, что я здесь?

— Мне позвонил твой директор и всё рассказал. — ответил отец. — Я понимаю твоё удивление видеть меня совершенно трезвым рядом с тобой и говорящим с тобой как с дочкой. После этого звонка я всё обдумал и решил: мне снова нужна моя крепкая дружная семья. — на последних словах папа улыбнулся. Как мне приятно снова увидеть эту прелестную улыбку моего милого папочки. Я тут же потянулась его обнять.

— Лежи, лежи. — папа осторожно положил меня за плечи, сказав эти слова не без волнения в голосе, но улыбка не сходила с его лица. — Тебе нельзя делать резкие движения. Обнимемся, когда ты выздоровеешь.

Я перевела взгляд с папы на маму, и в моей, пока ещё больной, голове возникла мысль как объединить семью. И я обратилась к папе:

— Пап, скажи, ты хочешь вернуть маму? — поинтересовалась я.

— Конечно, милая. — мужчина мягко провёл рукой по волосам. — Я хотел этого с момента появления Маргарет. Я пытался выгнать эту женщину из дома, но это оказалось бесполезным…

— А что бы ты сказал маме? — продолжила я свой допрос. — Но если ты вдруг захочешь извиниться, то это не к чему: мама ушла из-за того, что ей пришлось это сделать.

— Я, конечно, не мастер составлять речи, но попробую представить Джейн и сказать что-нибудь… — папа взял руку, но не мою, и я потёрла руки, находящиеся под одеялом: это одна из частей моего плана по объединению семьи. — Милая моя Джейн, я люблю тебя больше всех женщин на планете, вместе взятых! Без тебя не было бы ни счастья, ни нашей прекрасной девочки, которую я люблю и берегу от всего плохого, что может произойти в этом мире! Я не могу представить свою жизнь без тебя: даже после твоего ухода я долго не мог с этим смириться… Я чуть ли не плакал, налёг на алкоголь, перестал замечать окружающих… Мне было так стыдно, но я не мог понять этого, находясь в состоянии опьянения… И одумался я лишь после слов о несчастном случае, приключившемся с Элаизочкой… Сейчас я хочу только одного: крепкой и дружной семьи — всё снова встанет на свои места и будет как раньше, поверь мне. Прости дурака, который не смог защитить тебя, и вернись в семью! Я люблю тебя!

Я ничего не ответила, а посмотрела на просиявшую маму. Понятно было, что ей понравились слова папы.

— О, милый, это было великолепно! Я знала, что для тебя семья — это главное, и Маргарет — не та женщина, которая нужна тебе. Ты самый лучший мужчина на свете. — мама подняла глаза на папу и скромно улыбнулась. В глазах женщины можно было видеть сияние звёзд — так сильно радовалась в этот момент моя мамочка.

Я тоже повернула голову в папину сторону и увидела его лицо таким же сияющим. Он смотрел прямо в глаза маме.

— Извини, я не заметил тебя. — сказал папа. — Но безумно рад видеть. Где ты так долго пропадала?

— Это уже неважно. — скромно ответила мама. — Главное, что мы снова вместе.

Оба родителя непроизвольно встали, всё ещё держались за руки. Они обошли мою койку и встали передо мной, глядя друг другу в глаза, которые продолжали светиться от счастья. У меня даже потекли слёзы.

— Сколько лет прошло с того момента, как мы не виделись? — спросила мама.

— Слишком много, чтобы быть правдой. — ласково ответил папа. — Но это уже никого не интересует. Главное, настал момент: все мы вместе, и каждый из нас счастлив. — папа провёл по маминой щеке.

И вдруг они поцеловались, медленно соприкасаясь губами. Целовались они романтично, будто молодожёны. Я смотрела на это с нежностью, и слёзы счастья не сходили с моих глаз. Так хотелось пойти и обнять моих вновь нашедших свою пропавшую половинку родителей, но мне мешала это сделать боль, да и никто и не разрешит…

Врачи сказали, что мне придётся лежать тут месяц и две недели для конечного восстановления. В течение этого времени счастливая пара моих родителей приходили сюда составить мне компанию, и я очень этому рада, но лишь внешне — сердце моё скучало по Марку, которого в этот момент мне и не хватало. Мистер Голдмен почему-то не навещал меня, но по моему любимому вампиру я скучала больше…

И вот уж прошёл месяц, как сказал мне врач, и, следовательно, осталось не более двух недель до моего полного восстановления, хотя я и стала чувствовать себя лучше. Как хочется уже поскорее встать, отыскать Марка и провести с ним время! С другой стороны, хочется провести время с семьёй… А, может, и того, и другого… Эх, какой беспорядок в мыслях… Устранить бы его, скажем, сейчас…

Но мне помешал кто-то, влетевший в палату: я узнала это по сильному захлопыванию двери. Я тут же поняла, что так может зайти только вампир, и сразу хитро улыбнулась.

— Привет, Элаиза, прости, что так долго не приходил, просто…надо было кое-что наладить… Как ты тут? Я слышал, тебя скоро выпишут. Это здорово. — Марк сел на соседнюю кровать.

— Привет, да, это действительно так. — я повернулась лицом к вампиру. — Ты просто не представляешь, как я рада тебя видеть! Как же я скучала без тебя!

— Я тоже без тебя… — сказал было Марк, но тут же замолк.

— Что-то не так? — я внимательно посмотрела на Марка.

— Тихо… Я что-то чувствую… Сюда кто-то идёт, и, похоже, это Маргарет. — Марк вглядывался в дверь.

— Но… — только и успела сказать я.

Я не договорила, потому что Марк приставил палец к губам и чуть позже сказал:

— Тихо, пока ничего не говори. Сейчас не самое время. Я вдруг почувствовал, что Маргарет выберет путь не через дверь, а… — вампир настороженно посмотрел на окно.

— Почему ты замолчал? Да что вообще происходит? — я удивлённо смотрела то на Марка, то на окно, на которое он смотрит.

— А потому что вам…Маргарет сейчас будет здесь! — воскликнул Марк, не сводя глаз с окна. Я тоже повернула голову в ту сторону, куда смотрит Марк.

Я не успела ответить, потому что за окном появилась чья-то фигура, и стекло окна вдруг разбилось. В палате резко похолодало. Я замерла в койке, боясь хоть чем-то шевельнуть, даже не оттого, что мне стало холодно, а из-за страха того, что может случиться то, чего я совсем не ожидала. Я не понимала, почему Марк запнулся, когда хотел что-то мне сказать и тут же повернула голову в том направлении, куда направился объект.

Этим объектом оказалась женщина, как две капли лица похожая на Маргарет, хотя по одежде так нельзя было сказать: чёрное облегающее платье и красные туфли снизу очень хорошо гармонируют с распущенными волосами. Но меня волновало другое: “Что она хочет?” — подумала я.

— Я думаю, что ты давно ждал этого момента. — в это время сказала Маргарет (я узнала её по голосу). Но голос её стал каким-то другим: не быстрым, а твёрдым и уверенным.

— Что тебе надо, Маргарет? Убирайся отсюда по-хорошему! Мне не до тебя сейчас! — зашипел Марк. Я вздрогнула.

— Ты что, не рад меня видеть, братец? — иронично спросила Маргарет.

Я помотала головой, протёрла глаза и стала всматриваться в Маргарет. Я не могла понять эту ситуацию.

— А что… — пыталась спросить я, но меня будто никто не слышал.

— Что тебе надо, я спрашиваю? — допытывался Марк. — Тебе нужен я? Элаиза? Кто?

— Я пришла отомстить. — язвительно ответила Маргарет. — Но не совсем тебе — твоему отцу.

— Так почему ты сразу к нему не пошла, а решила прийти ко мне? Похвастаться? — я знала, что даже у вампиров нервы не железные. — Не нашла или просто решила показать свой ум, которого ты при превращении лишилась?

Я непонимающе взглянула сначала на Марка, потом на Маргарет. Какое превращение? Что хотел сказать этим Марк? Неужели…?

Пока они устраивали разборки, я пыталась включить воображение. Если Марк заговорил про превращение, а он сам вампир, то, получается, что…Маргарет — вампир! Но это невозможно, Маргарет на может быть такой… Но теперь мои сомнения мои рассеялись после того, как я увидела Маргарет в новом обличии.

— Ладно, я уйду, но мы ещё встретимся, миленький братик. И с тобой, Элаиза, тоже. — чётко сказала Маргарет и выбежала тем же путём, каким и появилась. Марк подошёл ко мне.

— Извини, что ты стала свидетелем семейной ссоры. Она такая всегда. — стыдливым голосом сказал Марк и сел на соседнюю моей койку.

— Она…твоя…сестра. — всё, что смогла ответить я.

— Да… — смог ответить Марк. За дверью послышались шаги.

— Стой, куда ты? — спросила я уже готового к прыжку Марка.

— Никто не должен знать о том, что я здесь был. — лишь это сказал вампир и выскочил в окно.

— Неееееееееееет… — смогла произнести я и…потеряла сознание.

Пришедшие могли быть как врачами, так и родителями, но меня могло волновать одно: я понимаю всю неизведанность жизни, но я бы никогда не поверила, что один из моих родственников — вампир. Пусть Маргарет и моя неродная мать…

Остальные две недели прошли так, будто их и не было. Я снова могла нормально ходить. Когда ко мне в палату зашёл главный врач и сказал, что я могу покинуть больничные стены, меня охватила радость. Я тотчас стала собирать сумку.

Пока я собирала сумку, в моей голове крутились мысли про случай две недели назад. Я не смогла понять ни довольно странное проникновение Маргарет, её поведение и связь с Марком, и сейчас я могла сделать вывод, про который даже думать страшно…

Я уже собрала сумку и пошла в коридор. Старясь идти быстро, я так и не смогла выкинуть эту страшную мысль из головы, хотя надеялась, что всё это — неправда. Но я люблю всё доводить до конца, поэтому поставила себе задачу разузнать всё про эту Маргарет.

Я пришла в коридор и осмотрелась. Народу так много, что с первого раза сложно кого-либо найти. Но я не сдалась и, протискиваясь сквозь толпу, решила всё же пройти к выходу. Проталкиваясь, я всё думала о случае с Марком и Маргарет и всё ещё не понимала этой странной связи между ними. Может эта связь и является причиной такого странного появления мачехи? Мне оставалось лишь догадываться.

Я наконец нашла выход и сразу же услышала приближающиеся ко мне шаги. Я насторожилась: звук доносился из-за спины, и его владелец — абсолютно кто угодно. Я не рискнула оборачиваться.

— Элаиза, доченька, я тебя по всей больнице разыскиваю! — когда я обернулась на голос, то поняла, что он принадлежит папе. — Ты где была?

— Мне сказали, что я свободна, вот и побежала…

— Понятно, с каждым бывает. — мягко отреагировал папа. — Ладно, поехали, нас мама дома ждёт.

— А почему она с тобой не поехала? — удивилась я.

— Решила сделать что-нибудь поесть. — ответил папа. — Всё, не заставляй маму долго ждать. Давай сумку и пошли в машину. — последние слова были сказаны довольно энергично.

— Мне не тяжело. — старалась я убедить отца.

— Тебе нельзя таскать тяжести сразу после больничной койки. — ласково и уже с волнением сказал папа. — И потом, это не для девочек и других представителей твоего прекрасного пола.

Он аккуратно снял сумку с моего плеча и закинул за плечи. Мы направились на улицу.

Выйдя на улицу, я почувствовала осенний холод и сделала вывод, что прошло немало времени, пока я лежала в больнице. Я стала дрожать от холода — я иду домой в школьной форме, просто, по-видимому, меня увезли в школьной форме, а верхнюю одежду забыли доставить. Папа тут же остановился, поставил мою сумку на крыльцо, снял с себя куртку и заботливо накинул её мне на плечи. Потом поднял сумку и снова закинул на привычное место.

— А как же ты? — спросила я. — Тебе не холодно?

— Мне главное тебя сберечь. — немного взволнованно ответил папа. — Пойдём поскорее в машину, и ты сможешь согреться.

Я кивнула и пошла за родителем к его машине. Шли мы быстро, но быстрый шаг не помог мне выкинуть из головы эту мысль про Маргарет и её принадлежность к Марку. Мне даже прийти в голову не могло, что они — родственники…

Вот и подошли мы к машине, папа снял транспорт с сигнализации. Открыв себе дверь, он сказал:

— Садись-ка на переднее сидение, быстрее сможешь согреться. Да и мне спокойнее будет.

Я села, закрыла дверь и пристегнула ремень. Папа сел за руль, завёл и прогрел мотор (всё произошло довольно быстро). Мы поехали домой.

Нам повезло — на дороге почти никого не оказалось, поэтому поездка получилась довольно быстрой. Папа припарковал машину в гараже, который давно не использовался, но папа там прибрался — приехали мы в чистый, блестящий от помывки гараж. Выйдя из него, мы пошли домой, но папа меня остановил:

— Ну что, готова не просто пойти домой, а зайти и снова быть в целой, крепкой да и просто отличной семьи? — папа легонько похлопал меня по плечу.

— Всегда готова, пап! — резво отозвалась я.

Папа засмеялся, я тоже вместе с ним, и мы медленно стали идти к крыльцу дома, дома моих родителей, которые, наконец, будут всегда вместе. Нас встретила мама, вся сияющая от счастья.

— Как хорошо, что все дома, здоровые, целые и невредимые! — радостно воскликнула мама. — Пройдите же к столу! Надо отметить воссоединение нашей семьи!

Мы с папой вошли в коридор, разделись и прошли за мамой на кухню. Там нас поджидал обед в честь семейного “праздника”, стоящий на накрытом столе.

— Мама, ты — прелесть! — подметила я и подбежала к женщине, чтобы обнять её.

Мама приняла мои объятия. К нам подошёл папа и обнял обеих. Сразу стали мы похожи на действительно счастливую семью, которой мы и являемся.

Как только мы выпустили друг друга из объятий, мама объявила:

— Все к столу!

Мы, все трое, уселись за стол. За столом мы вели себя свободно: ели, пили и болтали буквально ни о чём. Но нам было весело, и это главное. Особенно счастлива я: папа и мама снова вместе!

Мы повеселились, и я уснула прямо на стуле. Чуть позже я почувствовала, как папа взял меня на руки и понёс в кровать. Так же я почувствовала, как он бережно положил меня в кровать, накрыл одеялом и ушёл, закрыв за собой дверь. Я окончательно уснула с улыбкой на лице… Я надеюсь, что мне приснится Марк…

Глава 10.

Зима наступила — так уж быстро пролетело время. Снежные хлопья медленно летят с небес на землю. Это замечательное зрелище замещает дождь, который всем уже изрядно всем надоел. Не погода, а мечта для человека, предпочитающего такую погоду.

Две недели как я уже живу с обоими родителями, нашедшими друг друга по чистой случайности — встретились в больнице, придя навестить меня. Но я не могла как тогда, так и сейчас не могу понять одного: как мама могла узнать моё местоположение? Хотя и есть у меня мнение, что она, как любящая мама, могла сердцем почувствовать, что мне плохо… Но, с другой стороны, меня волновало в тот момент поведение Маргарет…

А что насчёт Марка? Разве он мог что-нибудь поделать с тем, что между ним и моей мачехой существуют родственные связи? А разрывать их было бы слишком банально…

Остаётся всего месяц до моего дня рождения. Обычно я отмечаю своё рождение где-нибудь на дискотеке с мамой и её подругами, но юбилей хотелось бы отметить дома, в тихой семейной обстановке: я, родители и Марк. Интересно узнать, как родители к нему отнесутся, возможно, положительно — Маргарет больше с нами нет.

Я, одетая в джинсы и свитер с горлом, пошла в коридор. Быстро одевшись в верхнюю зимнюю одежду, я вышла на улицу.

Снег большими хлопьями кружится над территорией дома так, будто застыл там ненадолго, а потом плавно спускается на землю — такую картину я стала наблюдать уже вживую, на улице. Я остановилась, любуясь на снег, на его красивое падение и, несмотря на то, что частички снега изредка попадали в лицо. Мне это не мешает думать о вампире Марке, моём будущем парне…

Помечтав немного, я пошла дальше, в город, гулять. Заснеженным наш штат смотрится ещё лучше, чем при солнце летом — белая, чистая дорога отлично гармонирует с домами в снегу, и всё кажется чистым, будто чистый лист, есть не считать людей, расположившихся на нём чёрными точками…

Но в моих мыслях было не это — меня волновал юбилей, которому предстоит быть через месяц: мне должно будет исполнится пятнадцать лет. И Марк, которого мне очень сильно хотелось пригласить. Сейчас мне кажется, что в этом мире для меня не существует никого, кроме Марка. Я поняла, что очень сильно полюбила этого вампира. Сложно или легко мне будет с ним дальше — покажет время.

Тут же мимо меня кто-то пронёсся, и я обернулась в пункт остановки субъекта.

— Привет, Элаиза! — когда субъект подошёл ко мне поближе, то я сразу узнала в нём Марка. — Рад видеть тебя живой и здоровой, а главное, на ногах.

— Спасибо. — смогла сказать я от неожиданности, но тут же пришла в чувство. — Не думала, что увижу тебя среди людей вот так просто разгуливающего.

— Ты просто, что тебе пришлось увидеть семейную ссору, приключившуюся в больнице. — виновато сказал Марк. — Просто Маргарет, она… Ну, ты понимаешь…

— Так это была семейная ссора?! — я чуть не накинулась на Марка, но вовремя остановилась. — Я уж думала, что “сестра” — это кличка! Теперь я понимаю, почему ты не решился пройти со мной в квартиру! Да ты…просто… — я не смогла подобрать подходящих слов, поэтому предпочла отвернуться.

— Ты просто всё не так поняла… — начал объяснять Марк.

— Всё правильно я поняла! — я не сменила тон. — Ты постоянно избегал разговоров с Маргарет, но её нет больше в нашей семье! Ты вполне спокойно можешь прийти ко мне домой на юбилей.

— Ты просто не знаешь ни меня, ни Маргарет. — спокойно ответил на всё это Марк. — Ты хотя бы знаешь, почему она так странно говорила и вообще вела себя? Знаешь? — Марк, похоже, начал заводиться.

— Да, но я боюсь даже пикнуть об этом. — тихо сказала я. — Просто то, о чём я думаю, невозможно…

— Ну и что же ты думаешь о ней? Говори! — иронично воскликнул Марк. — Не стесняйся!

— Она…вампир… — сказала я и вздрогнула от сказанного. — Но как она стала похожей на тебя?

Марк улыбнулся.

— Мы родились от разных матерей, но отец оказался общим. Маргарет родилась сразу через неделю после меня. Нас воспитывал отец, готовя к предстоящей вечности бытия…

— А вы учились в школе? — вдруг спросила я.

— Нет, нас обучали мамы всему, что знали. ..

Так вот, меня обратили в вампира в восемнадцать лет. Но Маргарет не смогли вампиризовать сразу: она всё время меняла своё местоположение и сбивала со следа даже самых лучших ищеек. Нашли её только когда ей исполнился двадцать один год, сидящей у озерца, и незаметно для самой женщины вонзили зубы в горло, превратив её целиком в вампира…

— Так почему вы не ладите? — полюбопытствовала я, перебив Марка.

— Сразу после приобретения нового облика Маргарет слишком быстро стала к нему привыкать. После того, как она привыкла, начались беды, чего и остерегался отец. Маргарет хотелось занять его место, поэтому она решила пойти на нас войной. Узнав это, отец попытался поговорить с разбушевавшейся дочерью и попросить ни на кого не нападать.

Но вся эта болтовня оказалась напрасной: Маргарет, сразу же после разговора, пошла набирать войско новобранцев. А на через месяц на нас напала уже подготовленная армия во главе с моей сестрой. Мы даже не были к этому готовы, но это не помешало папе отразить все атаки этой шайки, как я бы её назвал. Правда, без жертв не обошлось… Маргарет вызывает этим своим поведением отвращение. Моя сестра постоянно хотела власти с того момента, когда узнала о том, кем стал отец, и сейчас тоже к ней стремится. Она перестала с ним считаться сразу после того, как тот стал главой клана… Я никогда её не понимал, собственно, как сейчас. — Марк помялся. — Может, сменим тему?

— Я не против. — согласилась я. — У меня, например, скоро день рождения.

— Завтра что ли? — сыронизировал Марк.

— Да брось ты! — отмахнулась я. — Через месяц. Это действительно будет скоро, тем более ты знаешь, как у нас пролетает время.

— Счастливые не наблюдают за часами. — засмеялся Марк. — А что ты мне этим хочешь сказать?

— Я очень хочу, чтобы ты пришёл ко мне домой, чтобы его отпраздновать вместе с моей семьёй. Поверь, родителям ты понравишься, тем более, что Маргарет больше не живёт с нами.

— Я-то понравлюсь? Хочешь сказать, они будут счастливы меня видеть? — я поняла, что Марк стал заводиться. — Я же вампир, я чудовище, которое пытается сдержаться, чтобы не укусить кого-нибудь в шею или выпить чью-нибудь кровь! А ты представь, если бы твои родители узнали о том, что я такой кровосос, как бы они поступили? Ты об этом не подумала? Они ведь наверняка не верят в вампиров!

Я оглядела Марка с головы до ног и не понимала, почему он так отреагировал на моё приглашение. Я хотела ему ответить, но не знала что, поэтому просто отвернулась. Хотелось уйти, но плечо моё почувствовало холодную руку вампира — даже через куртку к телу смог проникнуть холод! Не думала, что у вампиров аж такие холодные руки! А потом я встала, когда ещё через мгновение передо мной предстал сам вампир-красавец Марк.

— Прости меня, Элаиза, если сможешь. — я услышала сам голос Марка, который слышался виноватым. — Я на время мог выпустить свой гнев наружу, так что ты уж извини меня, если чем обидел. Просто, когда у меня до тебя были девушки, то я всё время прятался от их родителей…

— Может быть, это и послужило причиной вашего расставания? — спросила я. — Ты подумай всё-таки, ведь пятнадцать лет каждый год не исполняется, правда?

— Пятнадцать лет, говоришь? Я подумаю…приду, возможно… — Марк осмотрел улицу.

— Я правда хочу, чтобы ты пришёл. Просто я… — я кашлянула.

— Просто ты…что? — пытаясь смеяться, спросил Марк.

— Я думала сказать об этом, но не знала как…

— А сейчас — самое время? — полюбопытствовал вампир.

— Думаю, да… Не будем тянуть до дня рождения…

— Ну говори же, я не могу ждать! — торопил Марк, топчась на месте.

— Марк,…в общем…я люблю тебя! — неторопливо воскликнула я и сразу замерла в ожидании реакции Марка.

— Я знал, что так и есть с самого начала нашего знакомства. — Марк провёл своей холодной рукой по моим прямым волосам. — Ведь я сам полюбил тебя с начала нашего знакомства. За всё это время, пока мы встречались, я понял, как для меня важна любовь — мне её очень сильно не хватало. Но сейчас она здесь, рядом со мной. Я люблю тебя, Элаиза, и ничто нам не помешает, даже значительно большая разница в возрасте.

— Для меня тебе всегда будет восемнадцать. — сказала я подбадривающе. — А не сколько тебе по-вампирски.

Я провела Марку по холодному белому лицу и не заметила, как вдруг мои губы потянулись к его. Я хотела закрыть глаза, но увидев, что Марк не сопротивляется, оставила зрение открытым…

И вдруг наши губы почувствовали друг друга, также, как, позже, наши тела. Мы обнялись по-дружески и…стали целоваться. Но поцелуй оказался не диким, а романтичным, каким и должен быть первый поцелуй.

Мы стоим на улице, обсыпаемые снегом. И кажется, что вокруг никого нет, но люди есть, они здесь, вокруг нас… И даже будто время остановилось…

И в этот момент, о котором современной девочке-подростку можно только мечтать, Марк вдруг отцепил губы. Я разжала руки, и мы вновь оказались стоящими друг против друга.

— Я не думал, что наша любовь могла бы зайти так далеко. — серьёзно сказал вампир, почесав затылок. — Стоит ли наша любовь всех жертв, которые могут быть так опасны…

— Какие жертвы? — испуганно спросила я.

— Ты знаешь, как опасно любить вампира? — начал Марк разъяснение с вопроса.

— Я читала об этом, но не думала… — смутилась я.

— Мою мать чуть не убили за то, что женилась на моём отце, который пока ещё не был главным клана. По закону после свадьбы на человеческой особи или рождении от человека ребёнка вампир должен превратить человека в такого же вампира. Если он этого не сделает всей семье конец…

— Так обрати меня, и дело сделано. — предложила я.

— И заставить тебя мучиться так же, как страдал я? — спросил Марк. — Нет, я не причиню тебе вреда, потому что люблю. А я никогда не сделаю любимому больно, даже если он об этом попросит.

— А как же долгая и счастливая жизнь?! — воскликнула я. Всё внутри кричало.

— Поверь мне, вечная и долгая и счастливая жизнь совершенно разные вещи. Когда ты становишься вампиром, то ты получаешь вечную жизнь, скорость, никогда не устаёшь, но есть один серьёзный минус: ты утрачиваешь все человеческие потребности и боишься солнечного света. Ты хочешь только одного: выпить как можно больше крови. — Марк оставался серьёзным. — Я вообще не понимаю, зачем становиться кровососом и мучиться от бессмертия, когда можно оставаться собой и прожить пусть и не долгую, но хорошую жизнь.

— Я очень хочу стать таким, как ты. Очень. — я хотела настоять на своём.

— Поверь, это не лучшая жизнь для тебя. — убедительно сказал в завершение своей мысли Марк.

— Но я правда хочу! — воскликнула я.

И стала наблюдать за вампиром, как он себя поведёт. Надеялась на его лаконичный ответ.

Но он промолчал, просто промолчал. И мы молча стали смотреть друг на друга, как будто давно не виделись. Я вгляделась в его глаза — они оказались задумчивые, чем раньше. Могло показаться, что Марку в этот момент было то ли больно, то ли страшно, то ли стыдно за те слова, которые он сказал.

— Марк, с тобой всё в порядке? — решила я нарушить эту зловещую тишину. — Почему ты замолчал?

— Я…я ничего… Просто мне надо идти… Я буду думать по поводу твоего праздника… — Марк побегал глазами по сторонам, обнял меня и скрылся. Я посмотрела в ту сторону, куда он исчез и проводила глазами уходящий след, оставшийся от вампира. Мне хотелось понять Марка получше: сначала поцелуй, довольно романтичный, потом этот странный уход… Что всё это могло значить? Как же мне сейчас хочется превратиться в вампира, чтобы понять природу и характер Марка с его сородичами…

Осталось всего две недели до моего дня рождения, которое должно будет произойти в начале января.

Я снова пошла в школу, где учителя пытались настроить меня вновь на учёбу. Марка всё время с нашей последней встречи не было видно, поэтому учёба у меня явно не клеилась. На уроках я сидела и, слушав учителей, рисовала сердечки в предметных тетрадках, вписывая внутрь имя моего будущего парня.

А после проверки работ учителя всегда жаловались на моё наплевательское отношение к учёбе, призывая работать как раньше. Но я игнорировала эти замечания, продолжая думать, почему же всё-таки Марк так плохо воспринял моё приглашение на день рождения, на мой юбилей — для меня это оставалось загадкой…

Директор же, наблюдая за мной то время, в течение которого я решила вернуться в школу, был нерешителен и не подходил очень долгое время. Но за эти две недели до моего юбилея мистер Голдмен подошёл ко мне после уроков в кабинет, где проходил последний урок — урок русского языка, попросил всех, кроме меня, как можно скорее и закрыть дверь, подошёл к учительскому столу и сел. Я осталась стоять, поставив портфель.

— Элаиза, я слежу за тобой в течение месяца и хочу сказать, что ты всё ещё вызываешь у меня беспокойство. Меня пугает твоё поведение на уроках. — мистер Голдмен внимательно посмотрел мне в глаза.

— Учителя вам обо всём доложили, да? — недовольно спросила я.

— Во-первых, не доложили, а рассказали. А во-вторых, разве бы я попросил тебя остаться просто так после уроков? — голос директора посерьёзнел.

— Так что вы хотите?

— Я хочу поговорить с тобой о тебе самой. Ты совсем забросила учёбу. — ответил мне мистер Голдмен. — Перестала активно участвовать в жизни лицея. Что случилось? Опять Марк запудрил тебе мозги?

— Чем вам так не нравится Марк? — спросила я. — Что он плохого сделал школе?

— Школе-то ничего, а вот тебе многое. — вздохнул директор. — Он занял главное место в твоей жизни. Времяпрепровождение с ним тебе важнее, чем уроки…

— Я сама раньше думала, что уроки важнее, но поняла, как мне нужен Марк. Он сможет сделать меня счастливее, чем раньше. — уверенно сказала я.

— Марк? Он же вампир, кровосос, убийца всего живого! Такое существо не сделает тебя счастливой! — директор, по-видимому, пытался меня переубедить. — Самое главное для тебя — учёба и высшее образование. Это даст тебе возможность получить любую работу, которая тебе больше всего нравится. Разве это ли не мечта человека в жизни?

— Для меня — нет. Мне важна любовь, которая может произойти между мной и Марком — искренняя, чистая, и никто, повторяю, никто не сможет разлучить нас ни при каких обстоятельствах, даже вам это не под силу! — эти слова были мною сказаны довольно гордо.

— А как же школа, знания, которые могут пригодиться тебе в будущем? — спросил директор, разводя руками. — Разве это не должно тебя волновать?

— Я ведь вам уже всё объяснила — грустно ответила я. — Мне жаль, что вы ничего не понимайте. Я думала, что вы хороший и понимающий директор, а вас волнует только престиж школы, иначе вы бы так ко мне хорошо не относились. Мне казалось, что я могу завести себе парня, но теперь я сомневаюсь, что могу теперь вообще пробыть с вами на одной территории более сорока пяти минут. Прощайте. — с этими словами я направилась к выходу.

— Элаиза, подожди, ты всё не так поняла! — решил оправдаться мистер Голдмен.

— Всё я так поняла! — я остановилась возле двери, не в силах сдерживать слёзы. — Вы бесчувственный человек, думающий лишь о престиже школы, а не о личной жизни учеников, которая не менее важна, чем учёба, ведь из-за проблем в личной жизни и случаются провалы в учёбе! А обо мне вы печётесь только потому, что боитесь снижения премии, которую вам могли бы дать! — слёзы полились из глаз, и я даже не стала закрывать лицо руками: пусть директор видит, как мне больно!

И тут же я увидела быстро приближающегося ко мне директора Голдмена. Я думала, что он сейчас уйдёт из кабинета, захлопнув дверь. Но вместо этого он сжал мою руку в свои и ласково сказал:

— Мне правда не безразлично твоё будущее. Ты — уникальный человек в наше школе: у тебя мгновенная память, ты можешь выйти к доске и тотчас дать правильный ответ на любой вопрос и решить любое уравнение, даже будучи не готовой к уроку. Но любовь отнимает у тебя всё это, и я не понимаю, почему ей удалось так быстро тебя сломать…

— Я…правда, люблю его. — всё ещё через слёзы сказала я. — И хочу прожить с ним вечность…

— Это невозможно. — сказал директор Голдмен. — мы не можем контролировать нашу жизнь, а уж тем более, сколько мы можем её прожить. Но всё-таки: разве нет вещей важнее…

— Так! Всё, хватит! — я выдернула свои руки из директорских. — Перестаньте решать за меня решать всё, будто вы мой отец! Если я хочу быть с Марком, то я буду с ним, и не вам решать, что мне делать! Если бы мне предложили выбрать между школой и Марком, я бы ни за что тут не осталась! И не вмешивайтесь в мою личную жизнь, когда речь идёт о похожих вещах! — возмутилась я и тут же ушла, хлопнув дверью кабинета.

Я пошла по направлению к выходу, и в глазах ещё оставались слёзы. Я не могла понять всю, на мой взгляд некую бессердечность директора Голдмена, который буквально наплевал мне в душу…

Сразу же я услышала шаги директора, которые я могла легко распознать среди других. Я даже не хотела останавливаться, если даже директор и хотел мне помочь.

— Элаиза, стой! — я услышала его громкий голос, уже спускаясь по лестнице. — Мы ещё не договорили! Ты должна меня выслушать!

— Нет! — возразила я. — Мы обо всём поговорили, и я приняла решение, которое не собираюсь менять! Или для вас это пустые слова, господин директор? — с последними словами я стояла возле раздевалки.

— А тебе не всё равно, что и я, и все учителя школы возмущены твоим поведением на уроках в последнее время? — директор начал уже кричать.

— Я всё-таки подозревала, что вам важно, на каком месте будет школе в рейтинге всех школ! — я тоже уже не могла сдерживаться. — Поэтому я ухожу! И больше вы меня здесь не увидите: я уйду туда, где меня будут ценить как человека, а не как робота, помогающего школе повысить её рейтинг!

— Ты вот так просто хочешь уйти после всего того, что сделала для нас? Нельзя так поступить, особенно если знаешь, что рано или поздно тебе придётся вернуться, потому что роднее нас нет никого.

Я молча оделась, даже не слушая директора, который на моих глазах превращался в вассала, переставая показывать свою человечность, и быстро пошла к выходу:

— Прощайте навек! — крикнула я напоследок, не обернувшись на директора.

Я выскочила на крыльцо и только тогда обернулась. Возможно, именно сейчас мне стало стыдно за мои слова, но я считаю, что они — не хамство, а самозащита. А что касается нас с Майклом, то я приняла решение и не хочу менять его. Я действительно буду развивать с ним отношения, и никто нас не остановит!

Я зашагала восвояси с территории школы, которую всегда считала своим вторым домом. Я шла довольно резво, поэтому совсем скоро лицейская территория осталась за моей спиной, и мне стало понятно: я больше сюда никогда не вернусь в эту школу.

Домой я дошла тоже довольно быстро, подгоняемая мыслью про настигающий меня юбилей и о том, придёт ли Марк на него или нет. Мне стало не по себе: вдруг Марк не придёт? А снег, который застилает улицы, ухудшил настроение. Я вошла в квартиру, сняла верхнюю одежду и спешно пошла наверх. Мне не хотелось ни с кем говорить, несмотря на предстоящий юбилей. Я пришла в комнату, закрыла дверь, кинула сумку на пол, легла на кровать головой вниз и заплакала, не в силах выдержать душевную боль…

Глава 11

Две недели пролетели незаметно, будто их и не было. Всё это время мы всей семьёй упорно готовилась к дню рождения: ходили по магазинам за одеждой, обувью и украшениями, заглянули в парикмахерскую… Дел было очень много, всего не перечислишь. И вот наступил день, когда ты становишься на год взрослее, день, после которого ты вдруг начинаешь

За эти четырнадцать деньков мы сильно устали, но счастье не покидало нас ни на секунду. В моей душе, помимо дня рожденья, находился ещё и Марк: я всё ещё надеюсь, что он придёт, и я смогу провести с ним весь день, не думая о чём-либо другом. Мне очень сильно хотелось стать как он, чтобы прожить с ним вечность, отдавая всё своё время только ему одному. Это всё, что я хочу от жизни.

Я проснулась, привела себя в порядок и, одевшись в длинное, закрывающее колени лазурного цвета платье и белые туфли, пошла вниз. Здесь всё тихо, как я планировала: никаких гостей, только я с родителями и Марк — вампир стал мне как член семьи. Тут же пошла на кухню.

Зайдя на кухню, я увидела накрытый стол с различными вкусностями на нём и сидящих друг напротив друга за ним родителей, говорящих между собой. На их лицах радость: я заметила это тотчас, когда подошла поближе.

— Доброе утро, доченька. — сказала мама, встав со стула, и подбежала ко мне: через пару секунд я оказалась в её объятиях. — Пятнадцать лет исполнится тебе сегодня! Какая большая выросла! Скорее садись за стол, всё готово уже!

— Когда вы успели всё это сделать? — не слушая маму, спросила я, переведя взгляд с мамы на папу.

— Мы почти ночь не спали. — спокойно ответил отец. — Всё ради тебя. Я помню, что родилась ты в три дня, но подумал, что лучше подготовиться заранее, чем растягивать праздник на потом, тем более больше никого, кроме нас не будет: ты сама так захотела, и мы не стали возражать. Ну ты садись, не стесняйся. Мы, честное слово, никого не пригласили больше.

Мама села, и я, немного помявшись, тоже, понимая желание родителей поскорее начать этот праздничный, прировнённый к семейному, день. После моей посадки праздничный завтрак начался.

Мы сидим, болтаем, и вроде бы ничего не говорит о том, что кому-то из нас плохо как физически, так и душевно. Но это не так: в моей душе всё ещё живёт надежда, что я сегодня увижу Марка, ведь больше всего на свете мне хочется провести весь юбилей с ним сильнее, чем с родителями, объединения которых я наконец-то дождалась.

Завтрак прошёл у нас весело, и после его конца я уже собралась идти в комнату.

— Кстати, Элаиза, поищи наши подарки хорошенько: они могут быть в одной из спален. — остановил меня папа прямо на пороге кухни. — я знаю, ты их найдёшь!

— Даже не сомневайся! — хитро отреагировала я. — Найду, ещё как найду!

И побежала наверх, не дожидаясь ответа, в предвкушении, что точно смогу найти оба подарка. Прибежав и зайдя в родительскую спальню, я тотчас стала обшаривать её — очень хотелось узнать, что для меня приготовили мои любимые родители. Заглянула я во все углы, открыла все шкафы (как для одежды, так и остальные виды), но нашла подарки под кроватью — не в самом хорошем месте для них. Вытащив подарки, при этом стараясь не особо ложиться на пол, я принялась их раскрывать. Раскрыв их, я чуть в обморок не упала от изумления: один из подарков — дорогие духи и, видимо, французские!

Довольная подарками, я направилась к себе в комнату и сразу посмотрела на наручные часы, лежащие у меня на столе: я искала подарки почти час, несмотря на слова родителей про видное место, на котором должны лежать презенты.

Всё вроде бы хорошо, но в моих мыслях всё ещё крутился Марк. Почему его до сих пор нет? Вся моя жизнь принадлежит лишь ему одному, и отношения вот-вот могут перерасти во что-то большее: мы слишком сильно стали любить друг друга, чтобы нас разлучали.

Я побродила по комнате будто в ожидании чуда. И вдруг замерла, услышав странный звук, доносившийся от входной двери квартиры. Кто мог пробраться к нам без приглашения? Ещё дальше я удивилась, когда сразу же после звука дверь резко захлопнулась. Внутри всё тряслось, сердце то замирало, то резко билось, и я не могла ничего понять. От страха я подбежала к столу, готовая под него спрятаться: таких сюрпризов на свой юбилей я точно не ждала! Но от любопытства я решила сразу не прятаться, а подождать, пока незнакомец зайдёт ко мне, потому что в этот самый момент дверь моей комнаты отворилась. Внутри всё похолодело.

Сначала из-за двери высунулась мужская туфля с загнутым кверху носом, затем белая рука… С каждым разом мне становилось всё страшнее, и я не могла понять, к чему мне готовиться. Поэтому я подошла к столу, готовая под него спрятаться. И вдруг я увидела голову, которая последней показалась из-за двери. Узнав по лицу Марка, я вздохнула с облегчением.

— Марк? Что ты здесь делаешь? — спросила я удивлённо, как только Марк вошёл в комнату и закрыл дверь. Не дав ему даже слова сказать. — Как ты сюда попал? Вошёл через дверь?

— Пришёл к тебе на юбилей, разумеется. — иронично ответил вампир. — Да, я проскочил через дверь и сделал это довольно быстро. Ты рада меня видеть?

— Больше, чем ты думал! — ответила я резво . — Но ты ведь сказал, что не сможешь…

— Я помню, но мне не хотелось расстраивать тебя. — пояснил Марк. — Ты сама этого хотела, как вижу, хочешь и сейчас. Я хочу сделать тебя счастливой, и вижу: у меня это удалось.

— Я знала, что ты это сделаешь! Ты лучший! — воскликнула я. — Я…

Это всё, что успела сказать я, потому что раздался звонок входной двери.

“Кто это? Я никого не приглашала”. — подумала я.

— Что-то не так? — спросил Марк.

— Я ничего не понимаю. — сказала я, почесав затылок. — Я никого не звала на юбилей. Пойду посмотрю, кто это.

Я стала неуверенными медленными шагами подходить к двери. Марк взял меня за руку:

— Не бойся, я рядом. — подбадривающим голосом сказал вампир.

Я дрожащей рукой открыла дверь.

— Здравствуйте, простите, вы случайно не знаете, где Элаиза? — спросил мужской голос, который я узнала: это мистер Голдмен. — Я пришёл её поздравить.

— Джерри, неужели ты? — я услышала голос мамы, которая явно была поражена появлением моего директора здесь.

— Джейн? Вот так встреча! — мистер Голдмен сказал это так бодро, будто планировал всё. — Сколько зим, сколько лет! Я смотрю, ты похорошела и стала совсем взрослой девочкой! Сколько помню тебя со школьной скамьи, за тобой всё время бегали мальчишки. Я всё время верил, что из тебя получится что-нибудь хорошее, и мои надежды оправдались.

— Да уж, немало времени прошло с выпускного. — вздохнула и тут рассмеялась мама. — Не думала, что ты меня так хорошо помнишь.

— Ещё бы тебя не помнить! — по-ребячески воскликнул директор, к которому с каждой минутой я проявляла всё большую и большую нелюбовь. — Такая шустренькая и любимая всеми девочка, плюс ко всему ещё и отличница! Жаль, я не был так заинтересован всеми уроками, только математикой.

— Ты прекрасно бы смотрелся в нашей семье. — мама сказала эти неожиданные директору Голдмену и…бросилась к нему на шею. Я быстро зашла обратно в комнату и закрыла поспешно дверь.

— Отлично! Моя мама любит моего директора и говорит, что он бы отлично смотрелся в нашей семье! Ещё и обнимается с ним! — сказала я возмущённо Марку. — И как она только могла пустить этого проходимца сюда, к нам домой, на мой праздник? Не понимаю!

— Всякое бывает. — тихо ответил Марк.

Я промолчала. Марк прошёлся по комнате, смотря по сторонам и вдруг наткнулся на мои часы, лежащие на столе.

— Сейчас без пяти три. Через пять минут настанет твой час, когда стоит забыть все обиды и неудачи, произошедшие с тобой. — Марк стал медленно подходить ко мне.

— Я готова к этому. — сказала я убедительно. — Готова к тому, чтобы кардинально изменить свою жизнь. И пятнадцать лет — хороший повод для этого.

Марк подошёл ко мне, дотронулся до моего лица и, наклонившись к моему лицу, коснулся своими холодными губами моих тёплых. Уже второй раз между нами происходит поцелуй, пусть и более нежный, но всё ещё неожиданный для меня.

Во время нашего поцелуя прозвенел будильник, который я завела для обозначения того, что сейчас три часа дня, и вот он по-настоящему наступил, мой день рождения. Но я уже не обращала на это внимания. Даже когда я услышала поднимающиеся по лестнице шаги, я всё равно не отреагировала: мой разум затмил нежный вампирский поцелуй. Даже скрип, предвещающий о том, что вот-вот кто-нибудь зайдёт, меня не смог отвлечь…

— Господи, что же я вижу! — возглас мамы заставил нас прекратить целоваться. — Моя девочка впервые поцеловалась с мальчиком!

— Но это ведь не просто какой-то мальчик! — мистер Голдмен решил предупредить маму. — Это…

— Снова вы! — перебила я директора, который раньше был моим самым любимым человеком после, естественно, родителей. — Прекратите лезть в мою личную жизнь! Вы не интересуетесь мной, а шпионите и разносите сплетни, обсуждая их когда, где и с кем хотите! Прекратите это делать! Вы причиняете мне боль! Всё последнее время вы хотели разлучить меня с Марком, а он — часть моей жизни! Если бы не мама, вас бы здесь вообще не было! — последние слова я произнесла так, будто я маленький ребёнок, и у меня хочет отнять игрушку большой нехороший дядя.

— Я понимаю, что иногда вклиниваюсь в твою личную жизнь, но на этот я лишь пришёл поздравить тебя с юбилеем, ведь пятнадцать лет исполняется всего раз в жизни. — спокойно сказал мистер Голдмен. — А что касается тебя и твоего вампира, то живите и процветайте ради Бога, если хотите. Просто вернись в школу, и забудем все эти споры, что были между нами.

— Вампир?! — воскликнула мама, испуганно глядя на Марка. — А разве они существуют? Я не верю в эти сказки.

— Да, и мой Марк один из них. — отреагировала я на мамины слова, заставив женщину повернуться ко мне. — Но он не похож на других вампиров: он добрый, хороший и никогда не причинит никому вреда. Он любит меня, я — его, поэтому нас ничто не сможет разлучить! Моя любовь к этому вампиру слишком сильна, чтобы хотя бы один из вас, особенно вы, мистер Голдмен, мог помешать развитию наших отношений! А если вам, мистер безразлично всё это, то мне очень жаль!

— Может мне уйти? — вдруг спросил Марк.

— Нет, останься. — притормозила я вампира. — Пускай все знают, что я имею право любить того, кого захочу, и мне дорог тот, кого я больше всего люблю. А вот вас, мистер Голдмен, я не хочу видеть.

— Значит вот как! — мистер Голдмен не стерпел моей выходки. — Тебе кровосос дороже школы. Но ничего, я из тебя вытрясу эту твою дурь. Я покажу, что значит перестать учиться. — угрожающе сказал директор и пошёл к выходу.

— Милая, ты делаешь неправильно. — тихо сказала мама. — Не забывай, что он твой директор. А всё, что произошло между вами — случайные глупости. Всё обратимо. Джерри, постой! — мама бросилась за директором вдогонку.

Я оглянулась в поисках Марка: его не оказалось рядом. Осмотревшись, я увидела вампира стоящим возле окна и смотревшим куда-то вдаль. Я подошла к нему.

— Я лишний здесь, да? — спросил Марк, всё ещё смотря вдаль. — Может, мне не стоило приходить?

— Просто не все вас, вампиров, любят. — объяснила я. — А мистер Голдмен помешался на школе. Такое бывает, правда?

— Конечно. — улыбнулся Марк. — Такое с каждым бывает: люди помешаны каждый на своём. Я уже привык к этому. И я рад, что ты отстаиваешь своё право быть со мной: ни одна из моих предыдущих девушек так бы не сделала.

— У тебя поменялся цвет глаз. — я решила немного отклониться от темы.

— Ах, да чуть не забыл об этом. — согласился Марк. — Я начал отказываться от людской крови. Мне это сложно даётся, но я делаю это ради тебя. Мой цвет глаз от этого и поменялся. Это у всех вампиров происходит, которые хотят стать и становятся вегетарианцами: сначала — между ярко-красным и оранжевым, потом этот цвет становится более оранжевым.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я.

— Я не хочу никого убивать. — пояснил Марк, глядя уже мне в глаза. — Просто я встретил своего отца, напомнившего мне о власти, которую я получу от него в наследство, если его вдруг убьют, и всерьёз задумался об этом, о наших с тобой отношениях. Я понял, что мне важнее ты, а не какая-то власть, ради которой я должен мучиться вечность. Я обдумал всё это и пришёл к выводу: я хочу стать человеком! — последние слова Марк сказал довольно гордо.

— То есть хочешь сказать, что готов пожертвовать своей вечностью, своей властью, которая может тебе достаться, ради меня, ради человека, врага не только вашего клана, но и всех вампиров в целом? — не без удивления спросила я.

— Я понимаю, для тебя это звучит неожиданно и даже немного странно, но это правда. Более того, я хочу сказать тебе то, чего ты наверняка ждала всю эти годы: стань моей девушкой! И мне плевать на все вампирские законы! Я хочу стать человеком, осчастливить тебя по настоящему и любить настоящей земной любовью! Это лучше, чем оставаться чудовищем, каким я и являюсь! Соглашайся — я знаю, что все дни с нашей встречи ты об этом и мечтала! — Марк протянул мне свою холодную руку.

Я не ожидала таких слов от Марка, но согласилась стать его девушкой, протянув в ответ свою руку. И мы остались ещё долгое время стоять возле окна, смотря друг на друга…

Я настолько счастлива, что забыла на время и обиды, которые я слышала от мистера Голдмена, и всё-всё плохое, что произошло со мной за эти уже пятнадцать полных лет. Любовь к вампиру Марку действительно затмила мой разум…

Ночь уже во всю играла на улице своими звёздными красками, поэтому нам с Марком пришлось попрощаться: меня во всю клонило ко сну. Попрощались мы довольно быстро: Марк не стал меня мучить. Он пообещал зайти завтра. Мы с ним обнялись, и он пошёл домой, а я, довольная последними часами, что я провела с Марком, подошла к окну, встав рядом с тем местом, где недавно стоял Марк, облокотилась на подоконник и стала смотреть на звёздное небо. От счастья спать вообще не хотелось…

Глава 12

На следующий день я почувствовала под собой что-то жёсткое. Открыв глаза и осмотревшись, я увидела, что лежу на полу своей комнаты. Я села и почесала затылок: весь вчерашний день ко сну не клонило, а тут вдруг уснула прямо на полу! Но я же не вампир, как Марк, и не могу не спать.

Я вскочила с пола и подошла к лежащим на столе наручным часам. Я проспала до одиннадцати часов! Я сняла платье, в котором уснула, одела футболку с джинсами и пошла на кухню. Открыв дверь, я обалдела, увидев директора Голдмена, говорящего с мамой. Решила постоять понаблюдать за мамой и директором.

— Здравствуйте…ой, Джейн, привет. — голос мистера Голдмена звучал так, будто мужчина замешкался. — Прости, просто не привычно тебя такой…обновлённой. Мне даже не верится, что я с такой красавицей в одной школе учился…

— Ничего, Джерри, бывает. — засмеялась мама. — Зачем ты пришёл разве мы недостаточно вчера пообщались? — и пошла на кухню.

— Да так, повидаться. А ты что, не скучала? — сказал мистер Голдмен и засуетился. — Прости, мне звонят. Я при тебе поговорю, ладно?

— Чего? Прости, я не услышала. Я ходила за чаем. — сказала мама, пришедшая с кухни с кружкой.

— Твоя дочь перестала учиться! — вдруг закричал мистер Голдмен. Я замерла, а мама выронила кружку. — Только и всего!

— Это всего лишь временный спад! — мама старалась прийти в себя. — Это с каждым бывает.

— Да мне плевать на её принципы! — тон директора оставался таким же недовольным. — Это элитная школа! Здесь свои правила! Почему сначала у неё были хорошие, я бы сказал, отличные, а после перехода в наш лицей результаты ухудшились?

— Это ложь! — тут уж и мама не выдержала. — Моя девочка перешла к вам с пятого класса! Она отличная ученица, и результаты у неё ухудшились только после любви к вампиру…

— Такие вещи должны быть вне школы, сколько раз тебе говорил! — у директора кончилось терпение. — А если так будет продолжаться и дальше, то тебе с твоей дочкой придётся забрать документы у меня в кабинете и идти в школу, что рядом с домом! И больше я тебе ничего не скажу! — директор вновь засуетился. Я не могла понять, почему на этот раз.

Я в той же позе посмотрела на маму и увидела растерянность, которая не сходила с её глаз. Мне хотелось подбежать к ней и обнять в такой момент: каждый бы на месте мамы растерялся, даже, я думаю человек с сильным характером. Но я сдержалась: не хочется пересекаться второй день подряд с директором, который, возможно, хочет от меня избавиться.

— Наконец-то. — директор смотрелся более радостно, чем мама. — Достала уже! Какой раз уже звонит и жалуется на нашу школу: какие учителя плохие, а дочь у неё плохо учится из-за того, что они дают ей недостаточный объём знаний! А ты хотела мне что-то сказать? Извини за мой нервный срыв, больше, наверно, похожий на ссору с женой, чем на разговор директора с мамой ученицы…

— Но можно было и предупредить. — отрезала мама. — Я просто подумала, что ты на меня кричишь…

— Брось, зачем мне на тебя кричать? — отшутился директор, но тут же посерьёзнел. — Тут есть, кстати, и про твою дочь доля правды: она перестала учиться из-за того, что в её жизни появился этот Марк. Она перешла черту, и у меня нет другого выхода, кроме как отправить твою дочь в школу святого Стефана. Это поможет ей снова пристраститься к учёбе.

— Название говорит о том, что это школа при монастыре. — догадалась мама. При этих словах у меня внутри всё похолодело. — Думаешь, всё может измениться от того, что моя дочь будет там обучаться?

— Поверь, я сам там учился. — директор взял мамину руку в свои. — Там нет ничего плохого, если не считать того, что помимо уроков придётся изучать всё, что связано с церковью. Но лишь та из Элаизы смогут выбить всю дурь: раз это не под силу мне, то директору, что работает там, это точно удастся. Джейн, я знаю, ты всегда хотела, чтобы твоя дочь стала похожа на тебя. Пользуйся этим шансом — он наступил, не упусти его.

— Я…я должна подумать. — мама выглядела то ли растерянной, то ли напуганной. — Просто я не уверена…

— Джейн, я не узнаю тебя. — мистер Голдмен выглядел ошарашенным. — Что я слышу в твоих словах? Неуверенность? Отбрось её! Ты хочешь, чтобы у Элаизы было всё отлично? Если да, то чего ты тут стоишь раскисаешь? Действуй и не бойся: всё получится. Ладно, я пойду: у меня скоро урок.

И мой директор, которого я в последние минуты стала ненавидеть, отпустил мамину руку и ушёл, просто скрылся с моих и маминых глаз. Мама так и осталась стоять, опустив руки, на том же месте. Убедившись, что директор Голдмен действительно ушёл, я сбежала по лестнице вниз и подошла к маме.

— Ты не можешь этого допустить! — я стала настаивать на своём, глядя прямо маме в глаза. — Я не хочу расставаться со своей любимой школой только из-за того, что в моей жизни появился Марк! Я знаю, что вы с мистером Голдменом хотите нас разлучить, но знайте: у вас это не выйдет!

— Но с тобой правда творится что-то неладное…

Мама не смогла договорить, потому что в это время в квартиру вошёл папа с двумя пакетами.

— Папа, хорошо, что ты пришёл! — радостно воскликнула я и бросилась к нему. — Я рада тебя видеть!

— Что случилось, доченька? — папа кинул пакеты на пол и принял меня в объятия. — Я услышал крики и решил пойти быстрее, чтобы понять в чём дело.

— Мама хочет отправить меня в школу святого Стефана! — пожаловалась я папе, оставаясь у него в объятиях. — Не отдавай меня, прошу!

— В школу при монастыре? — возмущёно спросил отец. — Она же на другом конце штата! Да, и если даже она была бы рядом с домом, я бы всё равно не отдал её туда!

— Наша дочь стала плохо учиться! — с долей возмущения и грусти отреагировала мама. — В этой школе ей помогут вновь потянуться к учёбе! Разве ты этого не хочешь?

— Думаешь, в этой адской школе она будет счастлива? — тон отца стал вдруг мягче. Я всё ещё плакала в объятиях отца. — Главное для человека, чтобы он был счастлив. Я знаю причину, из-за которой Элаиза перестала учиться: её любовь к вампиру Марку, но хочу сказать, что не вижу в этом ничего плохого…

— А я вижу! — съязвила мама, которую я не хотела видеть в этот момент.

— Подожди-ка, солнышко. — сказал мне ласково папа и, выпустив меня из объятий, подошёл к маме. Я стала за ними наблюдать. — Вспомни себя в её возрасте, Джейн. Разве ты не хотела завести себе парня в то время, как мама заставляла тебя учиться? Разве ты не завидовала подругам, которые ходили с парнями, пока ты гуляла с мамой? — последний вопрос папа задал немного иронично.

— Я никогда себе не позволяла бегать за парнями. — мама пыталась казаться серьёзной, и меня это стало смешить. — и вообще, я очень тактичный человек.

— Да брось! — с сарказмом сказал папа. — Все парни за тобой бегали!

— Я во всём слушалась мать…

Папа ничего не ответил, а лишь ближе подошёл к маме.

— Нельзя же быть такой идеальной, Джейн. Правила можно иногда нарушить, особенно если дело касается парней. — папа романтично обнял маму.

— Но Брайан…

Но папа уже не слушал маму. Он поднёс свои губы к маминым. Мама долго сопротивлялась поцелую, но позже не смогла устоять, и романтичный поцелуй окутал родителей с головой. Я, надеясь, что папа любыми способами сможет отговорить маму от бредовой идеи поменять моё место обучения — такая тоже не исключение — пошла в коридор и, одевшись в верхнюю одежду, вышла из квартиры.

Я вышла на улицу и пошла гулять в надежде увидеть Марка. На улице было морозно, и снег шёл довольно сильный, но мне согревали душу вера и надежда: я верила в сильный характер папы и надеялась на то, что он поможет моему любимому родственнику постоять за меня. Я погуляла по городу, и он показался каким-то загадочным из-за снега, который практически не давал мне нормально смотреть вперёд, поэтому я решила пойти в лес, около которого я и встретила Марка.

Я вошла в лес. “Где же Марк?”

— Ты опять за своё, отец? — голос Марка вынудил меня спрятаться за близ стоящее дерево. — Я же тебе при первой встрече всё объяснил!

— Тебе правда так важна эта девчонка? — я услышал второй, более басистый голос и поняла, что Марк говорит со своим отцом. Мне стало сразу не по себе. — И ради неё ты готов даже нарушить наши вампирские законы?

— Всё, что я хочу — стать человеком и осчастливить Элаизу! — крикнул Марк.

— Ты забыл наш закон, что говорит о превращении человека в одного из нас? Ты ведь понимаешь, что в противном случае всю семью могут убить?

— Я не хочу быть убийцей, как другие вампиры. — голос Марка вдруг более спокойным. — Я перестал пить людскую кровь и перешёл на животную. Я не хочу больше быть чудовищем, каковым я являюсь, и причинять людям боль. Элаиза дала мне веру в себя и доказала то, что я могу быть хорошим. Она думает о других и старается помочь им, а у тебя на уме только власть…

Я слушала семейный спор и тут же мне вспомнилась картина спора между моими родителями. Мне стало не по себе, и я решила выйти из-за дерева и пойти куда-то с Марком, прежде подбежав к нему и защитив от напастей отца.

— Стой, а это случайно не та девчонка, из-за которой ты хочешь отказаться от всего, что у тебя есть на данный момент? — эти слова заставили меня замереть и обернуться.

— Элаиза? — искренне удивился моему появлению Марк. — Что ты тут делаешь?

— Мне нужно поговорить с тобой наедине. Давай отойдём…

— Не ведись на это! Ты понимаешь…

Но мы уже отошли. Отец Марка долго что-то кричал, но мы не обращали на это внимания. Мы уже отошли на приличное расстояние от места спора.

— Почему я твой враг? — спросила я, когда мы отошли на приличное расстояние от отца Марка, и я убедилась, что никто нас не слышит.

— Не только мой. — тихо, со вздохом, пояснил мне Марк. — По вампирским законам нам запрещено общаться с людьми. Если кто-то из нас заведёт девушку из человеческого рода и женится на неё, то после рождения ребёнка человек должен быть укушен, иначе всю семью убьют.

— Жестокие у вас законы. — подметила я.

— Что есть, то есть. — засмеялся Марк. — Так о чём ты хотела со мной поговорить?

— У меня плохая новость. Но я не могу сказать об этом — это расстроит тебя…

— Что-то серьёзное?

Я не знала, что ответить, поэтому отвернулась от Марка. Слишком легко и в то же время сложно было бы сказать то, что нас завтра уже разлучат. Мне стало так больно, что я не смогла сдержать слёзы, которые так и хотели вырваться из моих глаз. Они полились, эти слёзы несчастья, которое уже неизбежно…

— Ты плачешь? Скажи же, что случилось!

— Нас действительно хотят разлучить. — я повернулась к Марку, смотря на него своими почти красными от слёз глазами. Сердце забилось сильнее. — Меня хотят отправить в школу святого Стефана.

— Тебя? Туда? Но кто и за что? — Марк будто замер передо мной.

— Моя мама... Она, как и мистер Голдмен, против нашей любви. Именно мой директор предложил маме эту безумную идею про переход в другую школу… Они против нашей любви… Есть ещё надежда на папу: ты ему нравишься, и только он один не против нашей встречи. И надеюсь, что надежда не умрёт…

Я остановилась и посмотрела на Марка. Он выглядел задумчивым.

— Когда мне исполнилось восемнадцать лет, отец отправил меня в эту школу. Во мне тогда оставалось что-то человеческое: меня не обратили в вампира. Директор Фредериксон долго не хотел меня принимать: в течение недели мы с отцом приходили в школу, и отец ругался с директором, пытаясь объяснить что к чему. Но тот не понимал: возможно слова “свихнувшегося вампира”, как он говорил, ничего не изменят.

По прохождении недели отцу надоело слушать реплики директора, поэтому он пошёл на крайние меры: незаметно подбежал к директору и…просто укусил его, потом меня, и просто скрылся, будто его и не было. Я тогда почувствовал сильную боль, но успел проследить за отцом…

Я увидел его сегодня и, сравнив то, что он говорил мне в детстве ничем не отличается от сегодняшнего разговора: он постоянно говорит мне о власти, которую я получу, если останусь таким, какой я сейчас, и тема разговоров не меняется. Но я всё равно не откажусь от своего решения: я хочу стать, как ты, человеком, и мне плевать на его законы! Я не буду их выполнять!

— Так чем эта школа так ужасна? — поинтересовалась я. глядя, как Марк готов чуть ли не сойти с ума.

— Извини, я немного отошёл от темы… — виновато посмотрел Марк на меня. — Так вот, после превращения в вампира директор Фредериксон быстро привык к своему облику и тут же принял меня в школу.

После моего появления в школе стали происходить страшные вещи: директор стал превращать в вампиров как учителей, так и детей. Он делал это насильно: люди становились вампирами, а тех, кто сопротивлялся, убивал или подвергал пыткам…

Но это ещё не самое страшное. После того, как директор расправился со всеми находившимися в школе, он приказал переделать школу, выгнав нас из помещения. Мы смотрели за происходящим, и я пришёл в ужас: школа стала потихоньку приобретать вид замка. Все стало приобретать жуткий облик: стулья и парты убрали, в столовой появились напитки с кровью, а потом и вовсе кровь, окна позакрывали…

Пока Марк рассказывал, я рисовала картину всей этой жути и ещё больше у меня отпадало желание появляться в этой школе. Надежда на папу увеличивалась. Никому бы не захотелось учиться там, где тебя не учат, а мучают, заставляя пить кровь людей, таких же людей, как ты сама…

— Как понимаешь, обычный человек там долго не продержится, — сделал вывод сказанному Марк. — поэтому мы заберём тебя оттуда как можно быстрее — надеемся, что управимся за месяц…

— Кого подразумеваешь под словом “мы”? — иронично спросила я.

— Ты всегда такая любопытная? — отшутился Марк. — Завтра всё узнаешь, а пока, может, прогуляемся?

Я в знак согласия кивнула головой, и мы пошли подальше от леса.

Шли мы разговаривая, веселясь, и мне казалось, что я уже и забыла о тех ужасных вещах, обсуждаемых нами ранее, но вдруг мы подошли к моему дому, и сердце моё сжалось от боли.

— Подожди меня тут ладно? — попросила я Марка и, не дожидаясь ответа, пошла медленно в ожидании чего-то плохого. Но в то же время с этим чувством боролось ещё одно: я всё ещё надеялась на то, что мой папа не подведёт меня.

Я стала медленно подниматься по ступенькам, и чем выше я поднималась, тем больнее становилось мне и тем сильнее в сердце покалывало от этой душевной боли, врезавшейся в сердце и душу с каждым приближением к квартире…

Вот я и возле квартиры… Сердцебиение стало больше некуда. Я дрожащими руками достала ключ из кармана и медленно повернула его дважды влево. Так же медленно открыла дверь и, не забыв вытащить ключ из замочной скважины, вошла в квартиру…

Войдя внутрь, я увидела папу, нервно ходящего туда-сюда по комнате. Я насторожилась.

— Пап, что случилось? — испуганно спросила я.

— Прости, милая, я не смог переубедить маму… — папа не останавливался. — завтра ты едешь в школу святого Стефана.

— Но ты же обещал! — я поняла суть дела. Мне стало не по себе. — Ты дал слово!

— Я сделал всё, что смог. Она ни на что не велась…

— Ты точно всё сделал?

— Серьёзно, но ты же знаешь: с Джейн бесполезно спорить…

— Ты должен был держаться до последнего, но наверняка сдался! А я так верила в тебя, думая, что ты сможешь…

Я не договорила и в слезах выбежала на улицу к Марку.

— Что случилось? — не без беспокойства спросил Марк, приняв меня в объятия.

— Всё решено, Марк. Завтра я…еду… — от слёз я не могла нормально говорить.

— Я так и думал. — спокойно сказал Марк. — Ничего, я на всё пойду ради твоего спасения. Я не допущу, чтобы над тобой там издевались. Ведь я люблю тебя.

— А если бы не любил? — с сарказмом спросила я.

— Об этом и речи быть не может. — отшутился Марк. — Ладно, ты лучше иди домой, а я всё подготовлю, хорошо? Я позову тебя сразу перед отъездом.

— Я доверяю тебе. — уверенно сказала я и прижалась к Марку.

— Ты можешь мне доверять: я — не твой отец и сделаю всё, как надо. Всё будет рассчитано до малейшей детали. Меня голыми руками не возьмёшь. — тихо сказал мне Марк.

Мы простояли ещё немного друг у друга в объятиях. Мне не хотелось уходить от Марка и, тем более, расставаться с ним навек. Но делать было нечего: моя судьба уже решена за меня, и завтра я не смогу избежать поездки…

Я поднялась на свой этаж и быстро зашла в квартиру. Я сняла верхнюю одежду, судорожно кинув куртку на обувь, и как можно быстрее направилась к себе в комнату.

— Элаиза, стой, прошу! — услышала я за спиной голос папы, казавшийся виноватым. — Ты, правда, всё не так поняла! Выслушай! Давай поговорим!

— Нет! Мне с тобой не о чем говорить! — сказала я, не останавливаясь.

Я зашла в комнату и захлопнула дверь. Мне ещё никогда не было так больно: страх за то, что я могу потерять Марка, увеличился, и этот страх с болью лишь сделал мне хуже. Я села на див и горько заплакала. Меня не смогли отвлечь даже шаги, которые я услышала в комнате.

— Элаиза, доченька, ты извини, я ведь не специально. — я услышала виноватый и одновременно ласковый голос папы и почувствовала, как он сел рядом со мной. — Просто твою маму ничем нельзя было взять…

— Пап, не стоит оправдываться. — через слезы сказала я и посмотрела папе в глаза, даже не вытирая слёз. — Всё уже решено: мне всё равно придётся поехать в эту школу, и назад пути нет. — я встала и, стараясь не обращать внимания на душевную боль, которая всё никак не хотела покидать моё и без того измученное сердце…

— Милая, не стоит плакать по этому поводу. — ласково сказал мне папа. — Я понимаю твоё положение, и мне искренне жаль тебя. Но поверь: я сделал всё, чтобы не дать маме прекрасную возможность избавиться от тебя…

Я в это время начала собирать вещи. Собрав уже полчемодана, я кинула свитер, который вытащила из шкафа, на чемодан и подошла к окну.

— Мама…хочет избавиться… Никогда даже мыслей таких в голове не было и не могло быть. — сказала я тихо. Слёзы всё ещё катились по щекам. — Зачем она тогда пришла ко мне в больницу? Зачем она вернулась в семью? Чтобы сразу после моего дня рождения от меня избавиться? — я не могла просто поверить в сказанное.

— Солнышко, я сам не смог бы себе этого простить. — голос папы стал более мягким. — Я бы не радовался, как, наверняка, сейчас твоя мама. Поверь, я бы всё сделал, чтобы сразу после привоза забрать тебя оттуда. Марк, я понимаю, уже готовит план?

— А ты откуда знаешь? — подозревающим голосом спросила я.

— Я слышал ваш с ним разговор на улице и хочу заметить: Марк — хороший парень, и я доверяю ему, несмотря на то, что он вампир. Вы отличная пара, и мне очень приятно знать как ты с ним счастлива: для меня было, есть и будет главным твоё счастье, любимая доченька!

Сразу после последних слов я бросилась к папочке. Глаза, уже красные от слёз просто светились от счастья. Он обнял меня, мы стояли вот так обнявшись посреди моей комнаты. Я ещё никогда не была так счастлива: я знала, что папа меня любит, иначе не стоял бы тут со мной в обнимку и не успокаивал меня. Сейчас я даже не понимала, от чего плачу: от радости, переполняющей меня сейчас, или боли, не покидающей моё сердце…

— Не бойся, Элаиза, всё будет хорошо. Если хочешь, я могу сам подвезти тебя до этой “тюрьмы”: я дам тебе время поговорить с Марком перед выездом.

— Хорошо, папочка. А сейчас, пожалуйста, оставь меня одну: у меня так болит душа, что разговаривать без слёз не могу. — я освободилась от папиных объятий. — Я не хочу, чтобы ты видел меня такой…

— Милая, я бы мог помочь тебе собрать чемодан…

— Нет, спасибо, я справлюсь… Мне это в школе пригодится… Ведь я там долго тебя не увижу…

Я, не дожидаясь папиного ответа, продолжила сбор вещей. Как только закрылась дверь за папой, мне стало не только грустно, но и одиноко: сейчас меня папа покинул до завтра, а завтра — надолго…

Вещи собирала нехотя, несколько раз бросала, плакала, подходила к окну и, глядя на место, где ещё вчера стоял Марк, вспоминала всё проведенное с ним время. Я просто не могла поверить, что завтра увижу моего любимого вампира в последний раз… Он пообещал, что спасёт меня, хотя сам говорил, как оттуда сложно выбраться… Теперь я запуталась окончательно… Но, как говорится, надежда умирает последней…

Я собирала чемодан долго, но успела к ужину. За ужином я говорила с папой, не обращая на мамины вставки никакого внимания: я не могла простить ей сделанное.

Легла я рано: может, в это самое время я не смогла бы уснуть от душевной боли, причинённой мне мамой ещё на дне рождения, но мне не хотелось уже ничего делать. В кровати я попыталась закрыть глаза и уснуть, но, поняв, что ничего не выйдет, стала смотреть в потолок. Мои мысли всё ещё занимал Марк…

— Солнышко, ты спишь? — я села, повернулась к двери и увидела папу, вошедшего в комнату и включившего свет.

— Нет, я не могу уснуть. — вздохнула я, посмотрев в большие тёмно-голубые папины глаза. — После всего, что произошло за эти два дня, мне уже ничего не хочется… Только умереть…

— Элаиза, ты слишком мрачно рассуждаешь. — ласково сказал папа. — Я знаю, как тебе больно, но надо уметь быть сильной. Ты же можешь вынести всё…

— Но не расставание с близкими! Я не хочу расставаться ни с тобой, ни с Марком! Мне не по силам вытерпеть даже одного дня без вас… — я готова была сброситься с окна.

— Да…ты права. — голос папы смягчился. — Я бы сам не выдержал вдали от вас с мамой…

— Пап, ты чего?

— Я воспитывался без родителей долгое время: сразу после рождения меня отдали в детский дом. В школу меня отправила моя воспитательница, и я сразу стал думать, как мне жить дальше.

В школе я отлично учился, был довольно активным мальчиком. После её окончания я сдал алгебру, русский, обществознание и историю на отлично… А позже меня приняли в один из крупнейших банков…

— А причём тут моя ситуация? — непонимающим голосом спросила я.

— Просто я не хочу, чтобы ты повторила мою участь. Я помогу Марку спасти тебя. Я не хочу, чтобы тебе было больно из-за меня…

— Ты самый лучший! — я просияла от счастья.

— Рад, что ты это понимаешь. — улыбнулся папа и погладил меня. — Да ты дрожишь. Не бойся, я рядом всегда и не брошу в трудной ситуации никогда... Правда, там нельзя пользоваться мобильными телефонами, но зато пейджером можно. — папа полез в карман. — Вот, держи. По пейджеру мы всегда сможем связаться. Не скрывай от меня ничего: я ведь буду переживать за тебя, и мне будет просто необходимо знать, как ты там…

Папа протянул мне пейджер. Я взяла его в руки, и оглядев, положила на тумбочку рядом со мной.

— Всё в порядке? — с волнением спросил папа.

— Мне всё ещё страшно… — тихо ответила я. –А когда мне страшно, я не могу уснуть: мне время от времени снятся кошмары…

— Может, мне лечь с тобой? — предложил папа.

— Как же мама? — поинтересовалась я. — Она не будет против?

— Поверь мне, она справится и без меня. Мне главное сейчас, чтобы тебе было спокойнее. Так что закрой глазки и постарайся уснуть. Я через пару минут буду. — папа поцеловал меня в голову и вышел из комнаты.

Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Марк всё ещё не выходил у меня из головы. Я поворочалась немного в кровати и немного успокоилась только когда почувствовала, как папа меня обнял: он всё-таки пришёл ко мне, чтобы я могла спокойно выспаться этой ночью. Ведь завтра тяжёлый день для меня, и папа это прекрасно понимал…

Глава 13

Вся ночь была для меня спокойной: когда со мной был папа, никакие кошмары не преследовали меня, даже Марк не снился. Папа оберегал мой покой, ни разу не встав с дивана и не захрапев.

Проснулась я свежей, несмотря на весь ужас, который произойдёт со мной сегодня: я расстанусь с близкими людьми, которые мне так дороги, и Марком, вампиром, которого я полюбила, как и свою жизнь после встречи с ним. Только позавчера я видела их вместе, а сегодня я потеряю всех разом. Разве это жизнь для меня?

Я проснулась и села. Папа встал раньше меня — его не оказалось рядом — и наверняка уже пошёл на кухню. Я встала и решила спуститься вниз прямо в ночной рубашке.

— Джейн, ты точно хорошо подумала? — вопрос папы заставил меня остановиться на лестничных ступеньках. — Уверена, что эта поездка поможет дочери?

— Брайан, у нас нет другого выхода: всё уже решено, и исправить ничего нельзя. Элаиза должна поехать туда…

— Но девочке нужны родители, а не незнакомые ей люди!

— Давай-ка без лишних слов! Она поедет туда, и последнее слово будет за мной!

— Тогда отвезу её я. — уверенно сказал папа. — Я не хочу, чтобы девочке стало ещё больнее. Но помни: я всё ещё против пребывания нашей доченьки в этой отвратительной школе!

Я спустилась по лестнице на кухню и, поздоровалась с папой.

— Привет, доченька. — сказала мама ласково, и мне сразу стало тошно. Я даже не стала отвечать, а взяла хлопьев, залила их молоком и, взяв ложку, села напротив папы. На маму даже не обернулась.

— Милая, что случилось? — спокойно спросила мама. — Почему ты не хочешь говорить со мной?

— О чём мне с тобой говорить? О том, что ты меня предала? Послушалась моего директора и теперь делаешь всё, чтобы от меня избавиться? Зачем вообще говоришь со мной?

— Ты ведь моя дочь…

— А если бы не была твоей дочерью, ты бы вышвырнула меня из дома? — саркастично спросила я и чуть не подавилась хлопьями. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что делаешь мне больно… Привет пап, извини, что сразу не поздоровалась…

— Доброе, солнышко моё, ничего бывает. — растерянно ответил папа. — Как спала?

— Отлично, даже лучше, чем вчера: ты, можно сказать, оберегал мой сон…

Я не смогла договорить — мне стало больнее от своих же слов и от ласковых папиных, которые, наоборот, должны были согреть мою душу. Но сегодня мне предстоит расстаться с семьей, которую я очень сильно люблю, и Марком, который так и не стал моим парнем и, даже неизвестно, когда станет… Мало ли что может произойти за эти пять лет моего пребывания в этой школе…

Я доела завтрак, выпила сок, что стоял в стакане рядом и сразу поспешила выйти из-за стола: душевная боль стала ещё сильнее…

— Всё хорошо, Элаиза? — взволнованно поинтересовался папа. — Неважно выглядишь.

— Всё отлично… — отрезала я и вскочила. — Я пойду пока к себе…

— Стой! — крикнул вдруг папа, но я уже убежала к себе, даже не обернувшись, зная, что на меня в этот момент смотрит мама… Или не мама… Она стала мне чужой…

В комнате я в последний раз огляделась: я не увижу её целых пять лет! Мою родную комнатку, где я закрывалась, чтобы скрыть своё горе, где я могла побыть одна… А меня с ней разлучают! Как тяжела жизнь подростка… Кажется, только вчера мы были одной дружной семьёй, а сегодня дочь отлучают от родителей, и кто: собственная мать! Я подошла к столу, на котором лежал пейджер рядом с наручными часами, и меня охватил шок: я не могла понять, почему в этой школе нельзя говорить по мобильному… Мне хотелось бы услышать папин мягкий и ласковый голос. И голос Марка, полный надежд на моё спасение, тоже останется за стенами школы, которую я стала ненавидеть всем сердцем, как и маму с директором Голдменом, которые меня туда отправили. Непонятно только, зачем всё это…

— Всё, милая, выходи, пора отъезжать! — крикнул нехотя папа.

Я быстро переоделась в джинсы и блузку: вряд ли там, в школе при монастыре, мне пригодятся мои платья. Снизу одела балетки: туфли там тоже мало будут нужны… Переодевшись, я взяла ручной чемодан и пошла в коридор. Перед тем, как выйти, я ещё раз оглянулась на комнату, и казалось, что боль вот-вот вырвется из души в виде слёз, поэтому я вышла из комнаты и закрыла дверь.

Я вышла из комнаты и стала медленно спускаться по лестнице, держа в правой руке чемодан, оказавшийся для меня слишком тяжёлым, несмотря на то, что там лежало не так много вещей из одежды и школьных принадлежностей.

— Солнышко, зачем тебе таскать такие тяжести? — подбегающий ко мне папа и его суетливый голос заставили меня остановиться посреди лестницы. — Могла попросить меня, я бы помог.

— Почему ты так обо заботишься в последний раз перед моим уходом отсюда на пять лет? — удивилась я. — Может из-за срока моего пребывания в этом ужасном заведении, которое все называют школой?

— Знаешь, я конечно понимаю, как тебе сейчас больно, но я хочу, чтобы ты знала: я о тебе заботился всю жизнь, несмотря на то, что я собираюсь сейчас сделать, но я люблю тебя и всё ещё против этой поездки.

— Не переживай. — вздохнула я. — Я ведь понимаю, что ты старался. Не у всех всё получается…

— Да, кстати, тебя на улице ждут. — перебил меня папа. — Поэтому кидай чемодан и беги к…

Я, недослушав родительские слова, бросила на лестницу чемодан и побежала на улицу, не надев верхней одежды.

— Доченька, ты пейджер взяла? — остановил меня папа.

— Ой, нет, но ты ведь возьмёшь? — спросила я, положив руку на ручку двери.

— Хорошо, милая, удачно пообщаться! — ответил папа.

Я открыла дверь, спустилась бегом по лестнице и вышла во дворик нашего дома, оглядев его. Это дворик с садиком, где стоят несколько скамеек рядом с небольшой детской площадкой, огороженной живой изгородью. Выход с территории дома был в форме калитки, встроенной в белый забор, правда не такой белоснежный, как зубы Марка, но тоже не менее красивый, особенно при свете солнца, которое сейчас светило. Никогда не всматривалась в двор дома, в котором я живу и поняла, что зря, ведь жалко, что такую красоту я вижу в последний раз…

При осматривании двора я вдруг остановила взгляд на Марка, которого я тут же узнала. Он почему-то оделся во всё чёрное.

— Привет, я понимаю, что появление меня тут, возле твоего дома тебя может удивить. Но я не мог не прийти. — поприветствовал меня Марк.

— Нет, почему, я очень рада тебя видеть. — возразила я. — Но почему ты весь в чёрном? Что-то случилось?

— Я вот-вот потеряю дорогого мне человека, а для меня это большое горе. — серьёзно ответил Марк. — Я пришёл проводить тебя…

— Может, есть другие причины? — хитро спросила я. — Ты не пришёл ко мне прямо перед отъездом только из-за этого.

— Да, ты права. — сказал Марк и оглянулся по сторонам. Я насторожилась. — Только не здесь.

— Почему? Это так секретно? — удивилась я.

— Это не для посторонних ушей. — таинственно объяснил вампир. — Нас не должны слышать. Пошли скорее, у нас мало времени.

Вампир взял меня за руку и повёл подальше от дома, по крайней мере, на это надеялась я. но как я удивилась, когда он повёл меня…за дом! Я думала, мы пойдём к нему домой, хотя там наверняка его поджидает отец… Может, не надо воспринимать так всё серьёзно…

Когда мы немного отошли от угла дома, Марк остановился, и я вместе с ним.

— Роджер, я пришёл! — крикнул Марк, смотря куда-то вдаль.

— Кто… — только и успела спросить я.

Сначала была тишина, но вдруг кроны деревьев зашевелились, а мимо нас пронеслась тень, заставившая меня застыть. Я посмотрела на Марка — тот недобро улыбался во все свои тридцать два зуба.

— Извини, Марк, что опоздал, просто пришлось решать кое-какие проблемы. — голос позади заставил меня обернуться.

Когда я целиком обернулась, то увидела вампира чуть выше Марка, в черных волосах которого просматривалось лёгкое желтоватое мелирование. Одежда на нём была не чёрная, как на Марке, а тёмно-синяя. “Наверно, Роджер — брат-близнец Марка” — подумала я. Марк стоял в той же позе.

— Почему тебя постоянно приходится так долго ждать? — раздражённым голосом спросил Марк.

— Ты же знаешь, что не всегда. — спокойно ответил Роджер. — Лучше скажи, что это за девушка, о которой ты так долго говорил?

— Да, Роджер, познакомься, это Элаиза, которую нужно будет спасать из плена профессора Джерарда Фредериксона. Элаиза, это мой брат-близнец Роджер. Предупреждаю, он умеет… читать мысли. — последние слова Марк сказал тихо мне на ухо, потом опять встал прямо. — Ладно, мы тут не любезничать собрались. Элаиза, я привёл тебя сюда, чтобы поведать тебе план, что мы с Роджером разработали. Слушай…

Пока Марк рассказывал свой план, Я смотрела то на Марка, то на его брата-близнеца и понимала, что больше никогда их не увижу. Особенно было больно расставаться с Марком: мы не смогли толком полюбить друг друга. Мы только друзья, а что же может произойти через пять лет? Да что там через пять: всё может измениться даже через месяц! А я в это время ничего не знаю… А Роджер? Пускай я вижу его впервые, но, я думаю, он тоже хороший вампир, ведь он хочет мне помочь.

— Именно в этом и состоит мой план. — я поняла, что Марк уже закончил. — Как понимаешь, всё продумано до мелочей, поэтому бояться не стоит: мы сможем спасти тебя сразу через месяц после твоего пребывания в этом аду, который все называют школой.

— А…конечно…мне всё ясно… — я, хоть и медленно, но всё же отреагировала на слова Марка. — Мне нечего бояться…

— Ты меня не слушала что ли? — помотал головой Марк и удивлённо оглянулся на брата.

— Прости, просто я задумалась. — мои довольно скромные, но в то же время уверенные слова заставили Марка перевести взгляд на меня.

— О чём? — изумился Марк. — Это личное?

— Да, я думала о нас с тобой и наших отношениях. — утвердительно ответила я на вопрос вампира. — Кто мы друг для друга? Всего лишь друзья. Мы не смогли с тобой сблизиться за это время, пока общались, и вот-вот я уеду от тебя на пять лет. А вдруг твоя любовь ко мне останется в прошлом, и ты успеешь влюбиться в кого-то ещё?

Небо затянуло вдруг тучами, и пошёл дождь. Я остановилась, давая Марку возможность сказать обо мне всё, что думает. Может быть, я сделала ошибку, сказав свои последние слова, но откуда могу знать, что всё получится, возможно, по-другому, и Марк будет со мной вечно? Правда ли, что его слова верны? Если бы я могла читать мысли, то смогла бы прочесть, что творится в голове у Марка. Ах, как этот дождь похож сейчас на мои слезы, которыми плачет сейчас моя душа!

— Я сам думаю о нас каждый день. — прервал Марк эту внезапно случившуюся тишину. — Ты не права тут, Элаиза. Мы сблизились с тобой за это время и стали лучшими друзьями. Но за время наших встреч я понял, что испытываю к тебе что-то большее, чем просто дружбу. Я хотел сказать тебе это ещё на твоём дне рождения, но нам помешали. Сама подумай, во что может перерасти дружба…

— Хватит говорить загадками! — в нетерпении перебила Марка я. — Давай ближе к делу!

— В общем, я хочу сказать, что нам пора переходить на более тесные отношения. — Марк немного помялся, но взял себя в холодные, как лёд руки, которые, казалось, даже этому сильному ливню не растопить, как и моим чувствам, которые переполняли меня в этот кульминационный момент. — Ты не против стать моей девушкой?

Я не могла поверить своим ушам! В тот самый момент, казавшийся мне настолько бессмысленным, Марк сказал мне то, что, мне казалось, я ждала все встречи с ним!

— Я знаю, что ты очень долго этого только и ждала, особенно сразу после первого дня нашей встречи! Так почему же ты сейчас робеешь передо мной?

— Я согласна. — тихо ответила я. — Даже несмотря на то, что я надеялась услышать это ещё на дне рождения, ты правильно сделал, что сказал это сейчас, при дожде: какая погода ещё может быть романтичней?

Я, возможно, думала сказать что-то ещё, но от счастья у меня перехватило дух. Вдруг я почувствовала, что холодное дыхание Марка всё ближе и ближе ко мне, и холодная кожа его приближается, даже как бы притягивается к моей тёплой, как минус к плюсу двух магнитов. Также притянулись друг к другу наши губы. Мы стояли под этим непрекращающимся ливнем и целовались так нежно, так романтично, будто видимся в последний раз, хотя оба знаем, что это не так.

— Элаиза, я уже вышел! Ты не должна столько стоять под дождём, потому что простынешь! Так что скорей в машину! — голос папы заставил нас прекратить целоваться.

— Уже пора. — понял Марк. — Другого я от родителей ожидать не мог: всё время торопят куда-то… Придётся нам с тобой прощаться, любимая.

Мы обнялись и крепко прижались друг к другу напоследок. Теперь мне окончательно не хотелось отпускать Марка, ведь разлука с ним будет для меня слишком сильным ударом: теперь мы с ним не просто друзья, а парень с девушкой, которые, казалось, искали себя в течение века или, может, нескольких веков.

Мы могли бы простоять ещё вечность, но вдруг Марк аккуратно разжал свои объятия и освободился из моих:

— Извини, я просто не хочу тебя задерживать. — объяснил вампир свой непонятный для меня поступок. Он порылся в карманах и достал бумажный свёрток прямоугольных размеров, протянув его мне. — Держи, это должно избавить тебя на этот месяц заточения от душевной боли. Поставь это на видное место. Поверь, это меньшее, что я могу сделать для тебя. А когда мы с Роджером спаём тебя… а, кстати, куда делся Роджер? Опять убежал? Ладно, я за ним, а то опять чего-нибудь натворит. Увидимся через месяц! Пиши мне!

И Марк умчался, а я осталась стоять, держа свёрток в руках…

— Элаиза, давай скорее! — вместе с папиными словами я услышала сигнал машины.

Я довольно быстро вышла из-за угла, несмотря на довольно медленный шаг, и направилась к папиной машине, стоявшей возле дома. Я подошла к транспорту, обошла спереди и села спереди рядом с папой на переднее кресло, не выпуская из рук заветный свёрток.

— Чего ты так долго стояла под дождём? — саркастично спросил папа. — Думаешь, это нормально? Вот, держи, накройся пледом. Мотор прогрелся, скоро согреешься.

Я накрылась, пристегнулась и стала крутить в руке свёрток: мне не терпелось его открыть.

Мы отъехали от дома. Непрекращающийся дождь стучал по стёклам машины, что меня очень раздражало. Этот звук прикосновения капель ливня к стёклам машины очень напоминал мне звук невидимого молотка, стучащего по моему больному любовью к Марку, ставшему для меня парнем, сердцу.

— Доченька, тебе плохо? По-моему, твоя кожа стала одного цвета с Марком. — вдруг спросил папа.

— Мне больно оттого, что я вот-вот расстанусь с вами всеми. Но это не самое ужасное: хуже всего не просто не видеться с любимыми, а не слышать их голоса…

— Но ты ведь будешь там не пять лет, как все, а лишь месяц, поэтому не стоит сильно расстраиваться. Мы вызволим тебя оттуда как можно быстрее, ведь в плане Марка, который, кстати, я помогал составлять. Тем более, я не позволю превратить тебя в вампира…

— Так Марк тебе всё рассказал? — тут же спросила я, перебив папу.

— Да, он сам мне всё рассказал при встрече. — честно ответил папа. — А ещё я понял, что новый директор школы — сын прошлого директора. Его отец никогда не был вампиром, насколько я помню…

— Так ведь директора обратил в вампира отец Марка. — сказала я. — Директор и сам был человеком…

— Не расстраивайся, всё будет хорошо. — подбодрил меня папа, когда мы уже, как я увидела, выехали за территорию штата. — Главное, верь в то, что всё будет хорошо и не принимай сказанное близко к сердцу, тогда проблемы уйдут. Да, и не хочу тебя пугать, но будем у цели через два часа.

От последних слов внутри всё съёжилось, поэтому я не смогла ничего ответить на папины слова, а стала смотреть в окно, по стеклу которого всё ещё барабанил дождь. Эта своеобразная барабанная дробь лишь грустно отвечала моему настроению и состоянию души, которая вот-вот готова выпрыгнуть из груди, захватив с собой моё больное любовью сердце. Да и, собственно, вся картина за окном отражала всё, что творилось на душе…

Я так глубоко ушла в себя, что не заметила, как машина затормозила, чего я ждала меньше всего.

— Странно. Всё это очень странно. — пробормотал папа.

— Что? Что странно? — переспросила я, переведя взгляд с мрачного пейзажа на папу, и увидела, что он куда-то смотрит. Я посмотрела туда же, куда и он.

— То, что я сейчас вижу, отличается от описания Марка. — ответил мужчина, всё ещё смотря в том же направлении. — Здание кажется просто вторым солнцем на фоне всей этой мрачной картины. Ладно, вылезай из машины, а я пока вытащу твой чемодан.

Я вышла из машины, накинув на свою голову плед, сползший мне на ноги во время поездки. Папа уже стоял с чемоданом возле переда машины. Когда он увидел, как я вышла, он включил сигнализацию, и мы направились к светящемуся зданию, на крыльце которого я успела кого-то разглядеть.

“Светящееся здание — не то, о чём рассказывал Марк, но это свечение придаёт школе большую таинственность. А может, это ловушка?” — самые различные мысли крутились в моей голове при первом видении этого странного места.

Мы приблизились к крыльцу и стали подниматься по довольно многоступенчатой лестнице. “Точно ловушка” — подумала я. Человека, стоявшего впереди входа в школу, я стала видеть более отчётливо: это оказался мужчина средних лет (примерно сорока) с (к моему удивлению) тёмно —коричневыми волосами и карими глазами, одетый в белый балахон, закрывающий всё, кроме головы, тело, что смутило меня ещё больше. Он стоял, поднявши руки кверху и молился с закрытыми глазами. “Божий одуванчик, а не вампир”. — подумала я, скептически разглядывая незнакомца.

— Извините, — громко сказал папа, смотря мужчине в лицо, но тот даже глаз не открыл, а продолжал стоять в той же позе. — Можно обратиться к вашему директору?

Но тот упорно молчал.

— Алло! — крикнул папа. — Можно с вами вообще разговаривать, чёрт возьми?

— Не ругайтесь, милейший. — спокойно сказал просветитель, или как там у них в церкви принято. — Скоро я отвечу на все ваши вопросы.

— А нельзя ли сейчас? — саркастически ответил папа. — И вообще, прекратите дурью маяться!

— Хорошо, только не надо кричать. — таким же спокойным тоном ответил мужчина и открыл глаза, оглядев нас с папой. — Вы хотите отправить свою дочь в нашу школу, насколько я слышал, мистер Сильвер?

— Откуда вы знаете? — спросил удивлённо папа. — Моя жена вам рассказала?

— Это неважно. — отрезал священник. — В вас слишком много злости. Из-за неё я забыл представиться: я — Джерард Фредериксон, сын Гаррерда Фредериксона, с которым вы, Брайан уже знакомы. Он рассказывал, как вы учились при его работе и сбежали, хотя он вас почти нашёл…

— Прекратить! — папа почти сорвался с места. — Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает: ты ничем не отличаешься от своего идиота отца, Джерард! Если бы не моя жена и не директор прошлой школы Элаизы, я бы не стоял с сыном того, которого я готов был проклясть с самого первого дня пребывания в этой школе! Это ведь ад, а не школа!

— Не стоит беспокоиться. — всё ещё спокойный тон Джерарда меня убивал. — Всё будет хорошо, вашей дочери понравится, возможно, в отличии от вас. Давайте её чемодан, и я отнесу его к ней в комнату. А пока отсутствую, у вас будет время попрощаться на пять лет. — последние слова звучали угрожающе.

— Ни за что вам не поверю! Я сам тут учился, и меня не сможет обмануть даже светящийся вид школы! — протестовал папа. — Не позволю дочери повторить мою судьбу.

Тут собеседник подошёл к папе и стал смотреть ему прямо в глаза.

— Отдай мне чемодан. — сказал эти слова сухо и отчётливо.

Папа сразу повиновался и отдал чемодан. Я насторожилась.

“Он точно вампир, и это не шутка. То, что он сейчас сделал — дар, который ему вручил отец Марка при укусе”. — подумала я с опаской.

— Извини, я ничего не мог поделать, он будто загипнотизировал меня… — начал объясняться папа.

— Ничего, я и так всё поняла. — сказала я. — Ну, давай прощаться: это большее, что мы можем сделать друг для друга.

— Прощай, доченька. — ласково-грустным голосом сказал папа. — Ты, главное, держись, ведь там, в этих стенах твоя жизнь будет не такой, как дома.

— Не бойся, я постараюсь продержаться: мне терпеть всего месяц. — успокоила я папу. — Я переживала и не такое.

— Но разлука — другое…

— Я верю в лучшее. — слова звучали довольно обнадёживающе. Я сжимала в руках заветный прямоугольный свёрток.

— Так, всё, вещи на месте. — услышали мы приближающийся голос Джерарда (я не могла назвать его директором: смелости бы не хватило), который, казалось, скрежетал мне по сердцу. — Ладно, Элаиза, пойдём, я проведу тебя в комнату, в которой тебе предстоит жить пять лет.

“Посмотрим!”— подумала я иронично.

Мужчина подошёл к двери и распахнул её, предлагая мне войти. Я послушно вошла, зная что мне тут находиться намного меньше, чем остальным.

Джерард повёл меня в комнату.

— А почему в коридорах так темно? — спросила я, пока мы шли. В коридорах действительно оказалось темно, и несколько лампочек, висевших на стенах — единственное, что освещало путь.

Но мужчина ничего не ответил, а лишь продолжал молча идти впереди, будто не слышал мой вопрос. Мы шли молча всю дорогу, и мне стало ещё больнее…

— Всё, леди, мы пришли. — с насмешкой сказал “просветитель”, открывая какую-то дверь. — Располагайся, Элаиза Сильвер!

Я осторожно стала подходить к двери. И тут же почувствовала сзади толчок в спину: видимо, директору не терпелось уже показать мне комнату. После толчка я сильно упала вперед, чуть не сломав себе рёбра. Дверь резко захлопнулась, заставив меня вскочить. Я тут же проверила, где свёрток — он оказался целым и невредимым. Убедившись в этом, я решила его развернуть. Я стала разворачивать бумажный свёрток, который оказался туго перемотанным голубой ленточкой.

“Сколько же здесь бумаги?” — подумала я, разворачивая свёрток, на который, мне показалось, Марк потратил чуть ли не тонну бумаги.

Я закончила, наконец, разворачивать подарок Марка и увидела какую-то коробочку, на которой было написано: “От Марка с любовью моей любимой девушке! Не грусти!” Я поспешила раскрыть и её.

— Неужели! — радостно воскликнула я. — Так я точно не заскучаю!

Теперь я держала в руках рамку с фотографией…Марка: с фотографии на меня смотрело лицо Марка, которое смотрело на меня и хитро улыбалось. Я, обрадованная оглядела комнату, но не смогла: её освещали лишь несколько лампочек, да и то тускло. Поэтому ничего другого не оставалось, кроме как запихнуть чемодан под кровать, предварительно вытащив пижаму. Я еле разглядела тумбочку рядом с кроватью и поставила портрет своего парня Марка на неё. Быстро переоделась, кинула пижаму на кресло, которое мне удалось также разглядеть, и, упав на кровать, тут же закрыла глаза. Мне хотелось проспать весь месяц, который мне предстоит мучиться в этой жуткой школе, где не увижу ни родителей, ни Марка вживую…

Глава 14.

На следующий я проснулась оттого, что кто-то усердно стучал в дверь моей комнаты. Я вскочила с кровати и замерла от страха. Стук напоминал маленькие одновременно стучащие молоточки. Я, даже не надев тапки, стоящие возле кровати, стала медленно приближаться к двери, пытаясь преодолеть страх.

Подойдя к двери, я встала возле, прислушиваясь к стуку, доносящемуся с противоположной стороны.

— Кто там? — испуганным голосом спросила я, но никто не ответил. Тогда я стала медленно открывать дверь. Нажав на ручку двери, я почувствовала, как сердце забилось быстрее.

Вдруг, когда я открыла дверь практически наполовину, кто-то вбежал, но не просто вбежал, а влетел. Я тотчас отдёрнула руку от двери, которая, в свою очередь, захлопнулась, и стала медленно поворачиваться в ту сторону, где мог примерно остановиться объект.

Я повернулась и сквозь еле горевший свет попыталась разглядеть фигуру, на которой случайным образом остановился мой взгляд. Это оказался пацан видом лет девятнадцати со светлыми курчавыми волосами. На нём были светло-синие джинсы, опоясанные коричневым ремнём, и оранжевая рубашка, заправленная в эти самые джинсы. На ногах — белые кроссовки, чему я удивилась: я не думала, что в школе, пусть даже и в такой странной, можно вообще так одеваться. Ну и наконец, на что я взглянула, так это глаза: они оказались такими же, какие были и у Марка в первый день нашей с ним встречи.

— Привет! — весело воскликнул юноша да так, что я чуть не подпрыгнула от неожиданности. — Не сильно я тебя напугал?

— Я чуть не описалась от страха. — саркастически ответила я. — А ты кто и зачем пришёл ко мне?

— Ну извини, если уж так сильно. — сказал стыдливым голосом юноша. — Я — Найджел. Появился здесь две недели назад. А ты кто?

— Я Элаиза… — только начала я.

— Минуточку… Я видел, как ты со своим папой въезжала на территорию замка. — догадался Найджел, почесав затылок. — Да и слышал разговоры педагогов о тебе. Ты ещё не вампир, как я понимаю. Но не волнуйся: тебя обратят через месяц…

— Так ты шпион? — тотчас перебила я Найджела. — Или есть другие варианты твоего обо мне знания? А может это предположение?

— Тихо-тихо-тихо. — попытался успокоить меня собеседник. — Я не шпион, я просто слежу за происходящим в этой школе. Здесь происходят странные вещи, по крайне й мере, странными их считают люди: те, кого уже превратили, привыкли к происходящему. Здесь вообще надо смотреть в оба: все, от учителей до директора следят за каждым нашим шагом…

— Ладно, ладно, не пугай меня. — остановила я Найджела. — Лучше скажи: ты тайны хранить умеешь?

— Конечно! — Найджел пытался говорить серьёзно, но голос всё ещё оставался саркастическим. — Я умею хранить даже самые, на мой взгляд, самые ерундовые тайны. А какой степени твоя тайна?

— Всё очень серьёзно. — Мой голос перешёл на шепот. Я огляделась, убедившись в том, что никого в комнате, кроме нас, нет. — Послушай, я буду здесь учиться ровно месяц, а не пять лет, как все остальные: меня обещал спасти Марк — тот самый вампир, который обучался здесь ещё при отце настоящего директора…

— Да, о нём я тоже слышал от нашего директора, когда он рассказывал о новых правилах, добавленных им к правилам его отца. — сказал Найджел. — Но подожди, тебя же именно в день твоего спасения превратят в такого же вампира, как я.

— Понимаешь, Марк бы не хотел этого. — сказала я совершенно спокойно. Я уже привыкла к Найджелу, он стал даже мне нравиться. — Да и я тут долго не продержусь. Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда! Я не продержусь тут, в этом мраке, даже часа!

— Мы, молодые вампиры, знаем тут все лазейки и потайные ходы сразу после превращения, поэтому я помогу тебе выбраться отсюда… Но не сейчас.

— Но почему? — недоверчивым голосом спросила я. — Ты же понимаешь, что…

— Понимаю. — спокойно ответил Найджел. — Но, как я тебе уже говорил, за нами следят. Если мы попытаемся сразу же выбраться, нас тотчас рассекретят и тебя превратят в вампира без суда и следствия! Тем более, для этого нужен план. Подожди ровно неделю, и он будет готов, только доверься мне.

— Хорошо, я постараюсь. — холодно отреагировала я. — Но, прошу, поспеши!

— Да ладно тебе! — вдруг голос вампира весёлым, но без сарказма. — Пошли, я лучше познакомлю тебя со школой! Тебе понравится, я знаю! И неважно, что ты пока не одна из нас, вампиров!

Найджел, подпрыгивая, домчался к двери.

— Да, кстати, лучше поспешить, скоро урок вампироведения! — предупредил он, не оборачиваясь.

— Хорошо. Урок чего? — только спросила я, но вампир уже скрылся из виду. Дверь оставалась открытой.

Раз уже ничего не изменить, я вытащила из-под кровати чемодан, вытащила на ощупь из него первые попавшиеся вещи, быстро надела их и пошла к двери так медленно, будто находилась в тёмной-тёмной пещере — освещение в комнате оставалось таким же мрачным, как и вчера.

Еле выйдя из комнаты, я оказалась в довольно широком коридоре, освещаемом так тускло, как и моя здешняя комната. Пыталась найти хотя бы какие-то опознавательные знаки, которые приведут меня к Найджелу. Остановившись и оглядевшись, я обнаружила движущиеся красные глаза, наверняка принадлежавшие вампирам-ученикам “ада”. Мне стало страшно, и я, плохо, даже вообще не ориентируясь в пространстве, побежала без оглядки по сторонам, врезаясь во всё и всех подряд.

— Элаиза? — сказала одна из фигур, в которую я, понятно, врезалась. Во взволнованном юношеском голосе я узнала Найджела. — Ты где пропала? Я тебя обыскался. Пошли в класс, скоро урок!

— Да, конечно, извини, я просто заблудилась. — робко ответила я.

— Не стоит оправдываться. — глаза вампира ярче загорелись. — Пошли за мной.

И Найджел побежал обычным быстрым бегом; я — за ним, стараясь ни в кого не врезаться, и помогали мне в этом горящие в темноте вампирские красного цвета глаза. Но они же ещё и пугали меня больше, чем описание этого кошмарного замка. Это стало для меня сигналом. “Надо как можно скорее выбираться отсюда…” — сказала я себе в мыслях.

Мои мысли прервала резкая остановка Найджела возле двери, которую я успела разглядеть. Но мне не удалось остановиться, поэтому я, резко затормозив и врезавшись в вампира, который смог меня удержать.

— Прости, я не хотела. — растерянно пробормотала я. — А ещё я чуть не поцеловала тебя.

— Со всеми бывает. — спокойно сказал Найджел. — И правильно сделала, кстати, что не поцеловала: у меня бы появилось огромное желание тебя укусить.

— Так почему не укусил? — с иронией спросила я. — Зачем лишать себя такого желания насытиться кровью какого-нибудь человека?

— Я бы мог, но не хочу причинять тебе боль. — будто виноватым голосом ответил Найджел. — Тем более, ты мне понравилась. Если честно, ты единственная из пришедших сюда людей, с которой мне так нравится общаться.

— Серьёзно? — неожиданными стали для меня слова вампира.

— Да, и Марк не зря тебя выбрал. — одобрительно ответил собеседник. — Надеюсь, у меня будет такая же девушка, как ты.

— У тебя нет девушки? — искренне удивилась я. — Но почему?

— Видишь ли, никто не хочет со мной общаться. Все думают, что я самый странный в коллективе. Почему-то все сторонятся меня… Ладно, давай не будем об этом: не хотелось бы, чтобы все подумали, что я разношу людям вампирские сплетни. Пойдём лучше в класс, скоро начнётся урок. Тем более, тебя уже все заждались.

И Найджел зашёл в класс… Я смущённо ещё раз огляделась вокруг и, потоптавшись на месте, решилась зайти за Найджелом.

Я вошла в кабинет и, стоя у двери, стала осматриваться. Кабинет оказался чуть светлее, чем весь замок в целом, возможно, чтобы хотя бы в классах детям не было так страшно. На стенах висели шкафы, в которых стояли какие-то баночки, скляночки с налитыми в них жидкостями, что меня насторожило ещё больше. За партами сидели, переговариваясь, сами ученики. Я заглянула в их глаза: они оказались действительно людьми — их глаза не были красными и не светились в темноте. Но мой взгляд остановился на учительском столе: Найджел говорил с каким-то вампиром, сидящим за этим столом. Я поняла, что они говорят обо мне: Найджел несколько раз обернулся на меня.

— Элаиза, я поговорил с профессором Паркинсоном. Он уже всё про тебя знает. — неожиданный голос Найджела, подошедшего ко мне, прервал знакомство с классом. — Можешь пройти и сесть на любое свободное место. А я пойду — у самого урок.

Найджел умчался, а я, ничего не понимающая, осталась стоять у двери.

— Проходи и садись на любую свободную парту, не стесняйся. — спокойный вампирский голос, звучавший из-за учительского стола, звучал довольно холодно.

Вампир (я поняла это по светящимся в темноте красным глазам), вышедший из-за этого самого стола, как я определила, и был “владельцем” слов. Это был мужчина чуть больше метра с длинными до плеч чёрными волосами. На нём был тёмно-коричневый, до колен плащ, из-под которого торчал из этой же серии жакет. На ногах — брюки, под ними — чёрные туфли с высокими носами.

“Кто это? — подумала я, рассматривая подозрительное существо, одетое во всё чёрное. — Вампир или демон? К попала: в класс или в ад?”

— Ты правда меня боишься? — спросил профессор. Голос его оставался таким же холодным. — Не стоит. Я не собираюсь тебя кусать, по крайней мере, без разрешения директора Фредериксона.

“Успокоил” — скептично подумала я и медленно, оглядываясь на профессора, пошла на пустующую свободную парту: мне не хотелось никого видеть, не то что даже общаться.

— Ну что ж, все на местах. — жутким голосом сказал профессор Паркинсон. — Попрошу всех встать и поприветствовать меня, вашего учителя по новому, совершенно новому для вас предмету — вампироведению! — последние слова были произнесены торжественно.

Все тотчас сели, а я осталась стоять, с недоверием глядя на нового учителя, показавшегося мне не просто странным, а подозрительным. Я смотрела на него так, будто он на меня нападёт, как это сделали ищейки ещё в моей прежней школе., которая всё ещё оставалась моей настоящей.

— А ты чего не садишься…Элаиза, кажется? Боишься? — голос, к моему удивлению, звучал уже более обеспокоенно. — Я понимаю, тебе тут всё в новинку, но не стоит бояться: мы и пальцем тебя не тронем до того, как тебя превратят в одного из нас, учителей и учеников великой школы великого святого Стефана. — последние пять слов он “возвысил”.

— Я…просто…не…могу… — промямлила я. И вдруг, сама того не ожидав, выбежала из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Я оказалась за дверью и отдышалась.

“Как мне плохо! — испуганно подумала я и села, прижавшись к стене. — Такое ощущение, что на меня тут всё и все давят. Поскорей бы выйти отсюда! Марк, приди раньше, прошу!”

— Элаиза? Ты что тут, возле кабинета вампирологии делаешь? Почему не в кабинете и не слушаешь лекцию профессора Шендера Паркинсона? — я подняла голову и поняла, что слова звучат из уст Найджела, который тут же дал мне руку и помог подняться с пола. –Тебе разве не интересно?

— Интересно, просто…Найджел, мне страшно находиться с ним рядом! — подметила я странный характер нового учителя-вампира на не менее странном уроке.

— М-да… С тобой сложнее, чем я думал. — покачал головой Найджел, но снова повеселел: наверно, хотел поднять мне настроение. — Пойдём в столовую. Тебя надо поесть, а то бледная, скоро в меня превратишься раньше времени.

Мы пошли в столовую. Я оглянулась на кабинет, где только недавно меня чуть до инфаркта не довёл и хотела было вернуться на этот странный урок вампироведения, но голод брал своё: я почувствовала урчание в животе, поэтому быстро нагнала Найджела и продолжила с ним “поход” в столовую, где надеялась покрепиться, хотя по виду этого замка сложно сразу сказать, получится ли это у меня…

Мы поднялись уже на второй этаж, который оказался таким же темным и огромным как первый. И по нему, как и по первому, ходили такие же фигуры, как и этажом ниже. Мы свернули направо и моему взору предстала светлая (что удивило меня больше всего) и просторная комната.

— Ну вот мы и пришли. — Найджел указал на эту светлую комнату. — Не удивляйся, что это — самая светлая часть нашей школы: ученикам должно быть здесь совеем комфортно.

— А что за странный запах? — спросила я, учуяв неприятный для моего носа запах. — Здесь что, кровь раздают?

Но Найджел не ответил, а молча вошёл в столовую, будто не слышал моего вопроса. Мне пришлось зайти за ним, несмотря на то, что от запаха крови, который я узнала сразу, у меня немного кружилась голова.

Мы подошли к буфету, и пока Найджел что-то заказывал, я оглядывалась по сторонам. Здесь собралось довольно много как людей, так и вампиров. но мне стало дурно не от их количества, а от запаха, от которого я могла избавиться, лишь запершись в своей комнате.

Найджел повернулся ко мне, смотрящий в чашку и облизывающийся.

— Чем это так пахнет из твоей чашки? — понюхивая воздух, спросила я.

— Кровью. — спокойно ответил Найджел и отпил из чашки, подсовывая её мне. — Хочешь попробовать? Только сегодня привезли!

— Нет… спасибо. — промямлила я, чувствуя, как тошнота медленно подступает к горлу. — Я рада, что тебе нравится… Только убери кровь…прошу…

— Почему? — искренне удивился собеседник и отпил ещё немного из кружки. — А всем нравится.

У меня не было сил говорить из-за моей реакции на кровь, поэтому я выбежала из столовой, чтобы больше не видеть эту гадостную красную жидкость, что течёт у всех людей по организму.

Я быстро спустилась по лестнице и поспешила в свою комнату. Тошнота никак не хотела отступать даже когда я оказалась от столовой на приличном расстоянии. В коридорах никого не было, поэтому я, как и надеялась, быстро дошла до своей комнаты.

Зайдя в неё, я быстро стала отыскивать, куда можно было бы “вылить” свою нелюбовь к красной жидкости, текущей по кровеносным сосудам каждого человека (чего там творится в организме у вампиров, я, к сожалению, а, может, и к счастью, не знаю). Я начала обшаривать стены, подойдя к ним поближе, и после усердных исканий обнаружила ручку, по форме напоминающую дверную. Я нажала на неё и, убедившись, что это действительно дверь, потянула на себя. Я оглянулась назад: ручка оказалась напротив кровати.

После выполнения всех этих действий я вошла во вновь открывшуюся для меня “потайную” комнату. Моему взору пал унитаз, стоявший посередине. Я сразу же подвалила к нему и, встав возле него, нагнулась. Тошнота, уже подступившая к горлу, стала выливаться наружу. “Весёлые секунды воспоминаний” в столовой начались. И вдруг, в этот не самый лучший момент я вновь вспомнила о Марке и о проведённых с ним днях. Мне стало ещё хуже…

В дверь кто-то постучал. Но я не стала обращать на это внимания. Тем более, мне хотелось подходить к двери именно в этот момент, когда меня тошнит. Тошнота всё ещё не проходила и выливалась в унитаз как ненужные мысли.

— Элаиза? Ты здесь? — услышала я открывание двери, затем — следующий за ним знакомый голос Найджела.

— Да, но тебе лучше уйти… — слабым голосом ответила я, всё ещё стоя перед унитазом, но уже выпрямившись; голова — единственное, что было наклонено. — Я не хочу, чтобы ты видел меня такой…

— Я просто хочу узнать, почему ты убежала. — голос приблизился ко мне. — Я понял, что тебе стало плохо… Неужели из —за крови, что налита была в моей чашке?

От приблизившегося ко мне голоса мне пришлось обернуться.

— Понимаешь, Найджел, у меня просто аллергия на кровь: меня тошнит от одного её вида… Прости, что сразу не сказала тебе об этом…

— Почему ты извиняешься? Это не твоя вина, а природы: она одарила так тебя. — сказал тихо Марк, будто нас кто-то подслушивает, но потом оглядел меня внимательно с ног до головы и почти обеспокоенно сказал: — Ты какая-то бледная, скоро на меня будешь похожа. Я понял, что ты не поела, поэтому принёс тебе нормальной человеческой пищи, пойди, поешь. — Найджел на мою кровать. — Тебе это необходимо: только я из нас двоих могу обходиться без…

Но я не дослушала Найджела, а подбежала к тарелке с едой: так сильно мне хотелось есть. Поела я быстро всё, что лежало в тарелке, даже толком не посмотрев, что именно там было, но еда человеческого характера. Запив это всё компотом, я отодвинула миску с едой и посмотрела на Найджела. По его лицу я поняла, что наблюдал он за мной серьёзно и что-то обдумывал.

— Знаешь, я кое-что понял за всё это время, пока мы с тобой общаемся. — сказал вампир, когда я, почти без сил, упала на кровать. — Тебе правда надо бежать отсюда. Прости, что раньше не мог обдумать твоё положение, хотя читал все твои мысли.

— Теперь ты понимаешь, как мне здесь плохо? — спросила я, явно нервничая. — мне надо отсюда выбираться как можно скорее, или я умру…

— Прекрасно понимаю. Знаешь, я всю ночь обдумывал ситуацию и пришёл к выводу: я помогу тебе выбраться отсюда… Но есть одна проблема…

— Я думала, проблем нет! — воскликнула я, всё ещё нервничая. — Ты же здесь всё и, наверно, всех знаешь!

— Это так. — спокойно ответил Найджел. — Но я сказал, что директор следит за каждым нашим шагом. Но не волнуйся: за неделю я подготовлю план, который поможет тебе бесшумно выбраться отсюда.

— А я точно могу тебе доверять? — напряжённо полюбопытствовала я.

— Конечно! — хвалебно ответил собеседник. — Я классно составляю планы!

— Хорошо, надеюсь, что всё будет по-твоему…

Но Найджел уже покинул комнату, не дослушав меня до конца: наверное торопился поскорее начать рисовать план моего освобождения. А мне оставалось только ждать и надеяться, ведь, как известно, надежда умирает последней…

Глава 15

С того момента, как Найджел пообещал придумать план побега, пошла ровно неделя. В течение всей этой недели мне ничего не оставалось делать, кроме как оставаться уверенной в словах вампира и надеяться, что я сбегу отсюда раньше, чем меня обратят в вампира. Мне уже хотелось поскорее увидеться с Марком, с моим любимым Марком, любовью всей моей жизни. Как же мне его не хватает!

Вся эта неделя прошла довольно медленно: странные уроки, которые вели странные учителя-вампиры, растягивали эту неделю так, что казалось, будто прошёл целый месяц.

Приходя после уроков в комнату, я каждый раз вспоминала о Марке, глядя на его фотографию, отчётливо выделявшуюся среди остальных в этой тёмной холодной комнате. Но мне не было холодно: меня согревала любовь к Марку. Каждый я верила и надеялась, что он как можно скорее примчится и спасёт из когтей мистера Фредериксона — я знала, что мой парень не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось.

А Найджел? Мне стало казаться, что в последнее время я стала замечать, что завишу от него целиком: мне самой отсюда не выбраться, а раз Найджел тут всё знает, то единственное, на чём стали основываться наши дружеские отношения — доверие.

И вот оно, воскресение, долгожданный конец недели.

Я, придя с уроков в воскресенье (что показалось для меня самым странным явлением в этой школе), машинально подошла к тумбочке и взяла пейджер, лежавший в ней. И вдруг увидела, что мне пришло сообщение. Какова была моя радость, когда я увидела, что это самое сообщение от Марка!

“Элаиза, как ты там? Я уже начал разрабатывать план по твоему спасению”. — вот что было написано в этом сообщении.

Я начала подробнее рассматривать пейджер. И вдруг увидела маленькую неприметную кнопочку внизу. Зная своё любопытство, я решила её нажать. Нажав кнопочку, я стала наблюдать за возможными изменениями и сильно удивилась, когда пейджер стал превращаться в…компактный розовый телефон!

“Ничего себе пейджер!” — с искренним удивлением подумала я, вертя в руках телефон.

Недолго удивляясь, я быстро взяла себя в руки и стала искать номер Марка, который оказался уже забит под именем вампира. Затем, найдя, нажала значок позвонить.

— Элаиза, это ты? — голос Марка звучал так, будто мы стояли рядом. — Как ты там? Я вижу, ты уже воспользовалась новой функцией пейджера…

— Марк, мне плохо без тебя! — перебила я Марка. — В конце месяца меня обратят…

— Это я знаю, мне Роджер сказал это в своих видениях. — взволнованно подтвердил Марк. — И ты знаешь, что я этого не допущу. Так что сразу после полного составления плана и его отработки я начну твоё спасение, ровно через неделю после полного составления плана.

— А что уже неделя прошла? — ничего не понимающим голосом вскрикнула я. — Я думала, месяц: неделя так медленно проползла…

— Ты главное, не бойся, держись! — подбодрил меня Марк. — Я заберу тебя по превращения в такого, как я, обещаю!

— Конечно буду… — только хотела согласиться, как вдруг услышала, как кто-то быстро подходит к моей двери. — Извини, ко мне кто-то вот-вот придёт… Не могу говорить…

— Кто? Зачем? — всё, что успел спросить Марк. Наверное, хотел знать что-то ещё, но я бросила трубку и повернулась к двери.

В комнату вошёл Найджел, к которому я тотчас радостно подбежала, но увидев опечаленное выражение лица, остановилась, почесав затылок.

— Прости…я…не смог… — промямлил Найджел.

— Что не смог? — смущённо поинтересовалась я.

— Разработать план… — потупив голову, ответил Найджел.

— Ты же обещал за неделю его разработать! — чуть ли не в ярости воскликнула я.

— Я помню, у вампиров отличная память. — спокойно ответил собеседник. — Но как я тебе уже говорил, за нами следят. Так вот, когда я почти закончил рисовать план, ко мне зашёл директор Фредериксон и молча забрал ватман с зарисовками. Я пытался отобрать, но ничего не получилось…

— Что нам делать? — безнадёжно глядя на Найджела, спросила я. — Ждать, пока меня обратят?

— Зачем? — вопросом на мои вопросы ответил Найджел. — Я тут вспомнил, что не успел нанести на карту плана одну вещь — чёрный ход, что в подвале замка. Но до него непросто добраться. И даже опасно. Придётся всю следующую неделю напрягаться…

— Так много? — ужаснулась я. — Но я думала, что мы за день управимся!

— Всё не так просто, — объяснил Найджел. — В конце каждой недели выходят молодые вампиры и ходят по школе, выслеживая нарушителей. Особенно охраняется чёрный ход, куда нам и надо. Поэтому у нас есть всего неделя для того, чтобы туда добраться. Потому что ищейки, которых ставят возле этого таинственного места, могут выследить кого-либо за миллионы километров. Лучше всего идти с утра: маловероятно, что с этого времени суток за кем-то вообще следят.

— Хорошо. — скромно подтвердила я. — А мне сейчас что делать?

— Ты ложись и постарайся заснуть. — заботливо посоветовал вампир. — Неделя, как понимаешь, предстоит нелёгкая, поэтому тебе лучше выспаться. А я буду думать, как лучше всего туда пробраться.

Я села на кровать и задумалась. Найджел подошёл ко мне и присел рядом на корточки.

— Обещаю, на этот раз я тебя не подведу. — ласково сказал вампир так, как мог бы сказать только Марк. — Я ведь знаю, каково это — боль при превращении в холодного кровопийцу. Пусть моё сердце не стучит так же, как и твоё, но я тебе действительно сочувствую. Верю, что Марк не допустил бы ни твоего попадания сюда, ни твоего превращения. Да он бы близко меня к тебе не подпустил, подумав, что я захочу тебя превратить… Ладно, я побежал к себе: не хочу чтобы нас видели как заговорщиков. А ты всё-таки постарайся уснуть и постарайся думать не о побеге, а хотя бы о Марке — твои мысли могут быть прочитаны.

Найджел убежал, а я сидела и долго смотрела ему вслед. Я бы могла долго так ещё сидеть, но мне помешала усталость. Поэтому я переоделась в пижаму, что под подушкой лежала, и залезла под одеяло. Потупив взгляд в потолок, я пыталась представить тот самый план побега, придуманный вампиром Найджелом. Поскорее бы уже убежать отсюда…

Уснула я в прекрасном настроении и с большой надеждой, на то, что побег удастся. Поскорей бы наступило это долгожданное завтра…

Глава 16.

Вот оно и наступило, то самое долгожданное утро, которого я так долго ждала: утро, когда я буду близка к тому, чтобы наконец покинуть этот ужасный замок.

Я встала, потянулась и стала поспешно одеваться — так мне не терпелось покинуть эту “школу”. Я решила надеть спортивный костюм, так как понимала, что придётся побегать.

— Элаиза? — услышала я знакомый голос Найджела, когда уже стояла одетая. — Я почувствовал, что ты уже готова к побегу. На вот, поешь, ведь на голодный желудок много не набегаешь, верно?

Я даже спорить не стала, а села есть — кушать действительно хотелось. Ела я быстро, что говорит о моём желании сбежать. Краем глаза я смотрела на Найджела. Он внимательно смотрел на дверь и, видимо, о чём-то думал: лицо у вампира было сосредоточенным.

— Итак, — сказал Найджел, увидев, что с трапезой я покончила. — бери всё, что необходимо, и выходим. У меня нехорошее предчувствие, поэтому придётся действовать организованно. Собирайся, я скоро приду — надо проверить обстановку.

Я подбежала к кровати, схватила сумочку, что лежала сверху на открытом рюкзаке и стала скидывать туда всё, что считала необходимым; среди этих вещей оказался фотопортрет Марка, которого я надеюсь увидеть вновь вживую…

— Всё, пора! — мимо моих ушей промчался голос Найджела, и сам вампир оказался рядом со мной. — Директор Фредериксон выставил везде молодых вампиров!

— Ты же вроде говорил, что это произойдёт в КОНЦЕ недели! — слово “конце” я особо выделила среди остальных.

— Да, но директор знал всё от начала до конца: я забыл стереть надписи на обратной стороне ватмана. Стёр бы, если б не проницательность нашего многоуважаемого директора! Ладно, больше дела, меньше слов! Побежали, надо успеть к чёрному ходу, пока его ещё не охраняют ищейки! А уж с ними шутки плохи!

Только я хотела открыть рот, Найджел взял меня за руку, и мы выбежали вон из комнаты. Но тут же остановились.

— Нам нужно пройти к ходу так, чтобы нас не заметили. — шёпотом пояснил мне Найджел.

Он пробежался в сторону знакомого мне уже кабинета вампирологии. Я побежала за ним, побежала быстро, но вдруг почувствовала боль в ноге. Я посмотрела на ногу, от которой исходила боль и ахнула: это же та самая нога, которую я повредила себе в лесу, спасаясь от Марка (которого, кстати, зря побаивалась некоторое время после “второго пришествия”)! Но я всё равно продолжала бежать, понимая, что другого способа выбраться нет.

Я добежала до нужного места, где меня уже поджидал Найджел. Подбежала и встала возле стенки, потирая больную ногу.

— Ну чего ты там? Заблудилась? — весело спросил было Найджел, но когда увидел, как мне плохо, сменил голос на серьёзный: — Что с ногой? Напали ищейки, верно?

— Да, в моей настоящей школе. — подтвердила я слова Найджела. — А ты откуда знаешь?

— Эти ищейки пришли прямиком из нашей школы. — пояснил Найджел. — Я следил за ними, чувствуя каждый их шаг. Я прошёл за ними до самой школы…

— Но почему не помешал им, не остановил их? — возмущённо спросила я.

— Это запрещено школьными правилами. — спокойно объяснил вампир. — Если бы я вмешался, то меня бы наказали или убили на месте… Ладно, хватит обо мне: покажи, где тебе больно.

— Нет! Ни за что! — воскликнула я. — Ты же не врач!

— Я могу вылечить любую рану. Это под силу любому вампиру. — надёжно сказал Найджел. Только подверни штанину, чтобы я мог осмотреть, что там с тобой. Поверь мне, на этот раз я тебя не подведу.

Голос Найджела звучал так серьёзно, что пришлось послушаться вампира. Я начала делать то, что он мне сказал. Сворачивая левую штанину, я сама решила посмотреть за тем, что же там появится, что же там прячется, за штаниной, имеющей некую степень таинственности. Каков же был мой ужас, когда после пятого поднимания я увидела…большущий шрам! Когда я дальше стала поднимать штанину, то меня охватил ужас: шрам был до бедра!

— Не слабо тебя ищейки! — покачал головой Найджел.

— Это не они… Это я в лесу… — сквозь боль сказала я.

— Всё равно вылечим! — бодро сказал вампир, в готовности потирая руки. — Итак, сейчас я буду водить рукой по ране — такой способ лечения у вампиров. которому я научился у отца ещё до прихода сюда…

— Твой отец был вампиром? — перебила я из-за любопытства.

— Да, вождём нашего клана. — ответил собеседник. — Я знаю, ты спросишь, почему не он превратил меня. Видишь ли, он занимался моим воспитанием ещё до избрания. А потом у него просто не было на меня времени. Мне пришлось скитаться по миру, чтобы найти хоть кого-нибудь. У кого действительно хватит на меня времени.

Скитаясь довольно долгое время, я случайно наткнулся на эту школу. Мне пришлось обойти весь штат, чтобы найти убежище. Меня приютил ещё отец нашего нынешнего директора, когда мне ещё и десяти не было...

— Но как же здесь поменялся директор? — не унималась я.

— Гаррерд Фредериксон не был вампиром, только и всего. — пояснил Найджел. — Но был не менее странным. Он всё время куда-то пропадал со своего поста. А однажды исчез, сказав лишь, что со следующего дня школой будет заведовать Джерард, и никто его больше не видел… А сразу после месяца появления Джерарда появился и твой Марк… А уж что было дальше, я думаю, ты и так знаешь… Так, я что-то заговорился… Давай сюда рану, буду лечить её. Только постарайся не кричать, ведь будет немного больно: за нами и так следят, поэтому не хотелось бы привлекать к себе лишнего внимания.

И Найджел стал водить своей холодной рукой по моей горячей ране. Я старалась терпеть боль, поэтому, стараясь не кричать, закусывала губы, сжимала и разжимала кулаки.

— Всё. Готово. — потирая руки, сказал Найджел и опустил штанину. — Ты так скривилась, будто я укусил тебя, и ты превращалась. Теперь ты можешь нормально передвигаться.

— Спасибо, я уж думала, что умру. — выдохнула я так, будто вагоны разгружала.

— Тихо… — одернул меня вампир и обернулся на кабинет вампироведения. — По-моему, нас выследили. Бежим!

Найджел понёсся восвояси от кабинета. Я услышала за спиной скрип двери кабинета и побежала за Найджелом.

— Что тут происходит? — услышала я голос, принадлежащий профессору, естественно по вампироведению. Он заставил меня замереть: удивленный голос звучал более страшно, чем обычный. — Элаиза? Ты что тут делаешь? Почему не на уроке?

— Я…просто заблудилась… — вырвалось у меня от страха.

— Элаиза! — услышала я за спиной голос Найджела. — Ты чего застряла? Бежим скорее! Тем более, на нас смотрят!

— Куда вы так спешите? — спросил профессор немного озадаченно, но при равнодушном выражении лица эта озадаченность звучала бессмысленно.

— Я не обязан вам ничего говорить. — отрезал Найджел и взяв меня за руку, которая расположилась ближе к вампиру, и понёсся подальше от злополучного места.

— Ты чего? — испуганно спросила я. — Мог бы и соврать, кстати.

— Вампиры могут отличить враньё от правды даже при неумении читать мысли. — объяснил Найджел. — Тем более, профессор Паркинсон и так знает о нашем побеге: все учителя об этом узнали от директора — он любитель разносить сплетни.

Мы пробежали по широкому коридору к медпункту. Но тут Найджел быстро прошмыгнул в угол возле выше названного объекта.

— Почему мы остановились? — испуганно поинтересовалась я, боязливо глядя на Найджела.

— Потому что неподалёку отсюда территорию сторожат молодые вампиры. Но это не самое худшее: туда с минуты на минуту придёт наш “любимый” директор проверять, всё ли в порядке. Не хотелось бы попасться ему на глаза.

— Как у вас тут всё? — нарушив небольшую тишину после слов Найджела, прозвучал знакомый голос Джерарда Фредериксона. — Обнаружили беглецов?

— Нет, они тут не проходили. — ответил молодой голос, владельцу которого не более семнадцати. — Но мы чувствуем, что они где-то рядом: человеком запахло.

— Меня тоже не покидает это ощущение. — подтвердил Фредериксон и направился в наш сторону. — Если вдруг увидите кого-нибудь из них, или двоих, что ещё лучше, пошлите мне сигнал.

Мы затаились так, чтобы нас не заметили.

— Я же знаю, что вы прячетесь рядом! — прохрипел директор, стоя к нам спиной. — Я вас из-под земли достану, и тогда вам не поздоровится!

И вампирский директор скрылся через пару мгновений.

— Фу, чуть не попались. — вышел из-за угла Найджел. — А ты неплохо держалась. Ещё бы чуть-чуть — и крышка нам.

— Хочешь сказать, что он видит нас насквозь? — ужаснулась я.

— Верно, но всё же есть места, где он может выследить безошибочно любого. Первое — его кабинет, в котором расположены экраны, связанные с невидимыми как для людей, так и для вампиров камерами, сосредоточенными по замку. Второе — кабинет, где профессор Фредериксон учит людей как правильно воспринимать боль при укусе вампира и молодых вампиров куда лучше всего кусать. Если честно, я не запомнил ни название кабинета, ни название урока. Но сейчас не это главное. — Найджел выглянул за угол. — Главное — перебраться на другой конец коридора, преодолев всех молодых вампиров, охраняющих его. Но сейчас ночь, поэтому тебе лучше поспать.

— Ночь? — удивилась я. — Я думала, ещё день не прошёл!

— Понимаешь, два часа ушло на лечение раны. — Найджел сказал таким тоном, будто был передо мной виноват. — Три часа ушло на сборы. Ещё мы много с тобой проговорили. Час простояли в засаде…

— Нет, надо двигаться дальше! Мы не можем останавливаться! — отрезала я и выглянула пройти всех этих охранников?

— Есть идея. — почесал затылок Найджел.

Вампир взял меня за талию и осторожно положил на плечо.

— Готова к приключению? Я знаю, что да! Так что расслабься! Сейчас будет что-то!

— Что бу… — хотела спросить я.

Но Найджел выскочил из-за угла целиком и оказался напротив полного охранниками-молодыми вампирами коридора: голова моя была впереди, поэтому я могла увидеть всё, что может произойти.

— Вот они! — закричал один из вампиров. — скорее за ними! Кто-нибудь, пошлите сигнал директору!

— А вы попробуйте нас догнать! — бросил Найджел. — Думайте, вы тут крутые?

И Найджел встал в позу, готовясь к какому-то прыжку.

С плеча Найджела я стала наблюдать за врагами.

Сначала они оторопели, не понимая, что же хочет Найджел. Но тут же взяли себя в руки и, без всякой подготовки, прыгнули на него разом. Найджел воспользовался этим и решил пробежать под ними. Но тут же я услышала звук: это вампир из кучи противников шмыгнул в нашу сторону, и за ним хруст. Ещё такие же звуки… От страха я закрыла глаза…

— Ну всё. Я знал, что сможем прорваться! — услышала я голос Найджела, а позже почувствовала землю под ногами и по инерции открыла глаза. — А ты чего была так напряжена?

— Страшно было от хруста и всех этих звуков… — объяснила я. Моё объяснение прервалось, сменившись любопытством: моему взору предстала большая наполовину распахнутая дверь, оказавшая напротив. — Куда ведёт эта дверь?

— О! Об этом нельзя просто рассказать! — таинственно ответил Найджел.— Это надо увидеть! Это самое замечательное место в замке!

— А можно туда зайти? — моё любопытство возросло.

— Не можно, а нужно! — гордо ответил вампир.

Не дожидаясь реакции, Найджел примчался к двери и встал возле, заманивая меня внутрь. При своём любопытстве я медленно решила к ней подходить. И вот я возле двери.

— Заходи, не бойся. Тут совсем не страшно. — подгонял меня вампир.

Я вошла. Перед моими глазами нарисовалось что-то вроде парка: это был садик с растущими в нём берёзками и стоящими лавочками. Слышны были радостные возгласы детей, явно не превращённых в вампиров. Но самое интересное: тут было светло. Я посмотрела на небо и увидела тысячи ярко горящие на тёмном небе звёзды.

— Здесь так здорово! — глаза просто светились от такой приятной неожиданности. — Я бы жила тут!

— А я что говорил? Не зря зашли!

— Ага. — я зевнула. — Я бы погуляла, но усталость вышла на первое место…

Я свалилась без сил перед вампиром, держа в руках сумочку.

— Не беда, завтра погуляем: время ещё есть. — сказал Найджел и взял меня, уставшую, на руки. — Надо выбрать место для ночлега. Я знаю одно место.

И мы пошли подальше от двери. Прошли беседку, окружённую несколькими берёзками, склонившими над неё свои кроны, прошли мимо всё ещё играющих детей на площадке недалеко и оказались возле гамака, медленно раскачивающегося возле озерца, искрившего от маленьких пятиконечных светил.

Найджел бережно положил меня на “кроватку на верёвочках”.

— Вот здесь ты и будешь сегодня спать. — тихо сказал он, гладя меня по волосам. — Постарайся заснуть и не думать о плохом.

Я, не отвечая, заснула с хорошими намерениями. Впервые я спала на свежем воздухе, где не было так холодно и страшно… Но мысли настраивались на одно: поскорей бы сбежать отсюда и вернуться к Марку…

Глава 17.

Спала я не так хорошо, как хотелось бы: весь сон мне являлся Марк, и мы с ним, правда ещё при вампирском его обличии, гуляли дни и ночи напролёт. А вследствие моей усталости заваливались на влажную траву и, обнявшись, смотрели на звёздное небо…

И тут, на этом интересном месте, я почувствовала холодок. Сначала я подумала, что он исходит от Марка, но, поняв, что чувствует его не всё тело, а лишь рука, то открыла глаза.

— Сколько я проспала? — сонно спросила я. — Надеюсь, всего ночь?

— Два дня. — удивлённо ответил вампир. — Я удивлён, что люди могут так долго спать. Это, наверно, от того, что ты устала.

— Да уж, никогда не была подготовлена к таким бегам. — засмеялась я.

— Кстати, я видел твой сон. — признался Найджел. — Я вижу, тебе правда так важно сбежать из школы и снова быть рядом с Марком.

— Больше, чем ты думаешь. — немного поправила я мысли вслух вампира. — Мы любим друг друга больше всех.

Я встала с кровати и надела лежащие рядом кроссовки — наверняка мне их ночью снял Найджел. Пейзаж не изменился с момента нашего сюда прихода: всё так же миллионы крошечных звёзд радовали глаз. Только не было здесь уже весело играющих детей.

— А здесь всегда так? — поинтересовалась я, подходя к Найджелу спереди и глядя вампиру в лицо. И тут любопытство сменилось напряжённостью: лицо друга стало серьёзным и каким-то задумчивым. — Что такое, Найджел? Кто-то идёт?

— Боюсь, что да. — серьёзно ответил тот. — Видишь ли, когда я уничтожал “охрану” там, в коридоре, через который нам надо было пробраться, кто-то мог успеть передать директору Фредериксону о нашем местоположении.

— Он идёт сюда? — спросила я, растерянно глядя на сосредоточенного на чём-то вампира.

— Боюсь, что нет… Он оживил убитых мною вампиров. — сказал Найджел свои видения. — Их можно оживить всего один раз — при втором убийстве тела просто исчезают. Повезло, что силы не возрастают, а то сражение было бы слишком долгим…

— Почему ты замолчал? — тотчас отреагировала я на быстро образовавшуюся тишину. И тут же после своих слов замерла, почувствовав холод, распространившийся по всему “раю”, медленно превращавшемуся в ад.

Найджел без всякого замешательства подхватил меня на руки и понёсся было к двери, но резко затормозил и сменил направление, повернув назад. Он запрыгнул на ближайшую берёзу и посадил на самую верхнюю ветку.

— А вот и они голубчики. Ты пока посиди здесь, в безопасности, и понаблюдай. А я задам им! — потирая руки, повеселел Найджел. — Понеслась!

Вампир спрыгнул с дерева, а я, как и наказал мне Найджел, поудобнее уселась на ветку и стала наблюдать за действиями внизу.

— Ну что, поиграем? — небрежно бросил Найджел, спрыгнув с ветки, на которой только что был рядом со мной.

— Мы пришли за девчонкой! — прошипел один из вампиров. — Мы знаем, что она была с тобой. Где она?

— Какая девчонка? — непонимающе поинтересовался Найджел. — У меня нет девочек вообще…

— Не ври! — взвизгнул другой, стоящий близко к первому говорящему вампир. — Или скажешь, или умрёшь сам!

— Да не знаю я никаких девчонок! — громче заявил разозлённый Найджел.

— Тогда готовься к смерти! — без жалости проговорили все хором. Найджел встал так, будто готовился прыгать в ширину.

Вампиры оторопели, и все они, пятнадцать “охранников” (пока они говорили, я успела всех их пересчитать) и Найджел стояли друг напротив друга совершенно неподвижно. Я не могла понять, почему никто ни на кого не нападал.

После этого “стояния” один из вампиров охраны замка бросился в атаку на Найджела, но тот не растерялся, а отпрыгнул, совершив в воздухе кульбит. Второй решил последовать примеру первого и также прыгнул за Найджелом. На время зависнув воздухе, Найджел воспользовался этой слабостью вампиров и, подлетев к ним, с лёту ударил ногами обоих, успевая сорвать им головы. Разлетевшиеся в разные стороны части тела исчезли. Найджел приземлился на землю; головы убитых вампиров, как ни странно, остались у него в руках. Но, похоже, враги решили не сдаваться: двое от оставшейся массы подбежали к Найджелу. Тот, хитро улыбаясь, отбежал назад, и с разбегу кинул в атакующих его головы. И этих тела исчезли…

Я смотрела на происходящее с ужасом, но временно мой ужас оказывался побеждённым, и это восхищение вызывалось кульбитами, проделывающимися Найджелом. Но любовь, самая сильная и трепетная любовь к вампиру Марку всё же оказывалась сильнее. Моё к нему приближение чувствовалось с каждым шагом к выходу из этой жуткой школы. Я верила, что настанет та прекрасная пора, когда вернусь я к Марку и буду жить с ним в счастье навсегда… Мне хотелось смотреть в небо и представлять, что на крыльях любви я лечу к моему любимому парню-вампиру, но я смотрела туда, вниз, где происходит битва…

Враги не хотели сдаваться, поэтому что-то подсказывало мне, что бой будет долгим. От одной мысли про это я заёрзала на ветке: сидеть придётся долго, а неудобно и страшно сидеть на высокой ветке, смотря вниз. Я захотела встать, но поняла, что без помощи не смогу. Тогда я стала подвигаться ближе к стволу, чтобы он помог мне встать. Успешно к нему придвинувшись, я схватилась сначала одной, потом второй рукой и стала помогать себе подниматься. Одна нога чуть не соскользнула, но я упала, потому что ствол ещё остался в руках. Я посмотрела вниз: драка не заканчивалась. Мне так хотелось слезть и убежать, но я не умею лазать по деревьям. Я уже не знала, куда мне смотреть, чтобы не испугаться и не упасть от страха. Я хотела закричать о помощи, но поняла, что если это сделаю, то навлеку беду и ещё директора Фредериксона в придачу. Стараясь преодолеть боязнь к высоте, я попыталась нацелиться на соседнюю ветку.

Но вдруг левая нога соскользнула. Я, чуть не сломав другую, успела уцепиться за ветку, где и пребывала до этого, и посмотрела вниз.

— Кажется, я кого-то чую. — один из трёх оставшихся врагов. — Кажется объект где-то здесь. Обыскать сад!

Я вздрогнула, но не от слов вампира, а от того, что почувствовала, как моя правая рука начала сползать. Я старалась поместить её обратно, но никак не могла.

— Найджел, помоги мне! — я поняла, что это единственный способ спастись. — Я сейчас упаду!

— Вот она! Девчонка висит на дереве! Я так и думал, что она где-то здесь! — отрывисто сказал тот самый вампир, что учуял меня. — Берите её! Только осторожнее: она нужна директору живой!

— Элаиза, ты что… — сказал было Найджел, но увидев приближающихся ко мне двух вампиров, помчался ко мне быстрее и, уже падающую, схватил за талию. Я пискнула.

Найджел спустился на землю и поставил меня рядом.

— Черт, девчонка всё ещё с ним! — сказал всё тот же вампир. Видимо он тут главный. — Уходим, надо всё сообщить Фредериксону! — и они быстро умчались.

Найджел повернулся ко мне.

— Ты сильно меня напугала. — покачал он головой. — Я же сказал тебе сидеть на ветке.

— Мне просто стало неудобно. — сказала я. — Да и высоты я боюсь…

— Ладно, ладно, не стоит оправдываться. — ласково сказал мне Найджел. — Лучше нам с тобой поспешить: директор уже обо всём знает. Он может подослать к чёрному ходу самых лучших ищеек под руководством молодых вампиров. Нам нужно подойти к ходу напрямую.

— А есть такие пути? — тотчас среагировала я.

— Без них никак. Один такой находится где-то в стене. — стал рассуждать Найджел. Подожди-ка тут.

Вампир помчался к стене, а я осталась стоять возле дерева, где я чуть не погибла, чтобы не натворить ещё чего-нибудь.

— Предупреждаю, — сказал Найджел, приблизившись к стене, которая находилась не очень далеко от меня. Голос Найджела был нормально слышен. — там очень опасно. Никто ещё не выходил оттуда из людей. Люди всегда интересовались этим путём побега и погибали. Но не бойся — ты со мной. А уж я не дам тебе умереть. Ты сможешь убежать, обещаю. готова к опасности, которая тебя там поджидает?

— Конечно! — я попыталась изобразить на лице улыбку. — После того, что со мной недавно случилась, я уже ко всему готова…

— Не волнуйся, всё получится. — обнадёжил Найджел. — Тем более, приключения закаляют дух…

Слушая Найджела, я думала о свободе, долгожданной свободе, которая меня ждёт, и Марке… В голове крутилось это желанное слово “побег”.

Глава 18.

Тишина. Странное чувство не покидало меня: будто я стою на краю пропасти, и главное — не упасть вниз, в бездну. Надежда на то, что Найджел действительно сможет предотвратить появление ищеек возле чёрного хода раньше нас, уменьшилась в разы. Но мне не очень хотелось прогнозировать всё, что может случиться. Вдруг прогноз окажется ошибочным?

— Так, дверь должна быть где-то здесь. — бормотал Найджел, но слышимость с моего от него расстояния была хорошей, поэтому я понимала всё, что он говорит. — Кажется, я знаю, где она. Но её так просто не открыть, и не покажется она сама по себе. Здесь нужно что-то вроде молитвы. Это вроде визитной карточки нашего директора… Какая же там молитва, что дверь открывает?

— Он и правда так помешан на молитвах? — спросила, подходя ближе к Найджелу. — Наверно, у него всё с ними связано.

— Было до момента превращения в вампира. — наполовину согласился Найджел, не оглядываясь на меня. — Прежний директор сказал мне, что планирует переделать школу целиком в церковь после того, как все ученики закончат школу. Он почти всё продумал и готов был начать, но не смог по известной тебе причине. Потом идею отца решил привести в действие сын, но из-за вампиризации мозги ему переклинило… Стоп, я кажется вспомнил молитву. Спасибо Элаиза, что помогла…

— Я? — спросила я, шокированная фразой, что могу давать кому-либо идеи. Но Найджел начал что-то говорить, видимо эту молитву.

Эта молитва представляла собой странные слова, и Найджел бормотал их так быстро, что дважды мне было страшно даже представить, что они означают. Больше напоминало китайский язык.

Вампир закончил и отошёл. Сад, ставший для меня адом вместо рая, накрыла тишина. Я нашла в себе смелость взглянуть на Найджела (после того, как он закончил говорить, я пригнулась, закрыв руками глаза) — тот стоял неподвижно, будто в ожидании чуда. И в эту же минуту послышался звук, похожий на гром. Найджел остался в той же прямой позе — привык ко всему происходящему на территории заведения. Я подумала, что гром настоящий, но не почувствовав дождя — что обычно бывает после громовых раскатов — осмелилась перевести взгляд с Найджела на стену и увидела, что с грохотом и треском несколько кирпичей исчезли, а верхние связанные с ними — образовали прямоугольной формы арку. Я опешила.

— Вот и вход в проход, о котором я говорил. — Найджел обернулся в мою сторону. — Ты точно готова к опасностям на свою голову?

— Но ты же их все поможешь мне предотвратить, верно? — хитро спросила я, подходя ещё ближе к вампиру.

— Для меня почти нет ничего невозможного. — подтвердил тот. — Но надо поспешить: времени осталось мало, чёрный ход вот-вот будет охраняем.

Найджел пошёл вперёд, я — за ним. Спорить я не стала: Найджел знает тут всё лучше меня, в том числе и потайные ходы, поэтому при таком раскладе способов выбраться будет больше, чем если я пойду впереди.

Мы зашли внутрь. Я стала осматривать незнакомый мне участок. Моему взору предстали многочисленные сталактиты и сталагмиты, свисавшие с потолка. Они так красиво светились при полной темноте, что желание побега просто растворилось. Стены так же красиво переливались различными бриллиантами и казалось, что были сделаны из драгоценных камней. Пол и потолок оказались такими же. При всей этой красоте я не могла понимала, как такая красота могла принадлежать этому кошмарному замку. Но самый главный вопрос был другой.

— Ты же сказал, что тут опасно! — выбросила я эмоции наружу. — А я другого мнения; могу подметить, что здесь прекрасно! Нехорошо врать!

— В этом-то и заключается опасность: попадая сюда, ты видишь всю эту красоту и забываешь обо всём на свете… Элаиза, ты вообще меня слышишь?

Но я не обратила на вампира внимание. Меня привлекло всё, что находится здесь, в пещере, поэтому фразы Найджела долетали до меня лишь обрывками. Я хотела оставаться здесь и только здесь, среди всей этой красоты.

— Послушай, я понимаю, что тебе здесь нравится, но пойми, если мы не поспешим, то очень сильно рискуем. — Найджел встал прямо передо мной. — Пора идти дальше, и если ты меня сейчас не послушаешь, то мы опоздаем, и чёрный ход уже будет под сильной охраной! Шансы нулевые!

Последние слова заставили меня задуматься. “Здесь могли бы остановиться многие ради того, чтобы жить среди всего этого добра, но в моём случае чувство перебарывает все остальные, в особенности желание поиметь все эти богатства, которые кажутся мне подделкой”. — подумала я, внимательно оглядываясь на Найджела.

— Верно рассуждаешь. — наверняка прочитав мои мысли, сказал вампир. — Рассуждения, конечно, хорошо, но хорошо бы ещё к ним движение приложить. Скоро чёрный ход будет охраняемым. Поспешим же!

Я даже спорить не стала, а наоборот, встала, глядя на вампира, чтобы выслушать дальнейшие указания. Не знаю, стала бы я их слушать по-настоящему или делать вид, что

слушаю, ведь главная мысль моя — вампир Марк, к которому я привязана душой и которого я люблю больше всего в жизни, особенно больше школы.

Заняв голову мыслями о Марке, я не заметила исчезновения Найджела.

— Дальше лестница! — услышала я его крик, отражаемый эхом, вследствие чего до меня доносились лишь обрывки фраз. — Предупреждаю, она не лучшего качества, поэтому спускайся крайне осторожно; но если что, я внизу и всегда тебя подстрахую!

— А кто её сломал? — тотчас отреагировала я. — Директор?

— Ну почти. Это сделал его пёс, который впоследствии тоже был обращён в вампира…

— Но как он проник в замок?

— В момент за несколько часов до превращения собака была вместе с хозяином. А когда превратился, то в первую очередь превратил и животное… Элаиза! Ты опять меня не слышишь?

Я понеслась на голос, совершенно забыв про осторожность, но уже не оглядывалась по сторонам и даже не смотрела под ноги, потому что сбежать из этого жуткого места хотелось теперь всё больше. Я бежала, и бежала довольно быстро.

Но вдруг чуть не оступилась и поняла, что надо остановиться. Остановилась успешно, не упав с лестницы, хоть и быстро тормозила. Я посмотрела вниз: лестница, оказавшая пологой, вела куда-то в темноту. Я испугалась и вздрогнула, но, поняв, что другого пути нет, наступила на первую ступеньку. Послышался лёгкий скрип, заставивший меня одёрнуть ногу и отскочить.

— Ты там не бойся! — заботливо крикнул Найджел. — Я стою тут, внизу лестницы! Всегда поймаю или примчусь на помощь в случае чего!

Услышав подбадривающие слова вампира, мне почему-то опять представился образ Марка. Особенно вспомнился первый раз, когда мы встретились в лесу: всё это было так неожиданно, что захотелось вдруг забыться. Я тотчас решила идти не осторожно, как сказал мне Найджел, а обычно, как ходят по лестнице навстречу любви, которую я надеюсь в скором времени увидеть.

— Элаиза, прошу, иди поосторожнее. — Найджел наверняка следил за каждым моим шагом. — Лестница и так скрипит. Ты можешь этим привлечь к себе лишнее внимание. А самое худшее — упасть по причине сломанной ступеньки…

Но слова предупреждения пролетали мимо моих ушей: образ Марка не покидал мои мысли. Я даже представила, что вот он, мой вампир, стоит передо мной. Я иду к тебе, любовь моя!

Но неожиданно видение прервалось: я почувствовала треск под своими ногами. Я остановилась, как вкопанная и посмотрела вниз. Я увидела трещину, разделяющую ноги. Вскрикнув, я почувствовала, как дерево стало уходить из-под ног. Но сработал условный рефлекс: руками я успела ухватиться за край ниже расположившейся ступеньки. Я посмотрела вниз и, увидев, как доски пропали в бездну, от страха одернула голову. Но всё, что мне было видно — темноту. Мне стало ещё страшнее, по понимая, что криками на помощь лишь привлеку внимание других вампиров (я это делаю даже своими мыслями), единственное, что оставалось делать — терпеливо ждать помощи.

— Элаиза? Ты упала в пропасть, открывшуюся после полома ступеньки? — догадливо спросил Найджел. — А ведь я тебя предупреждал. Да, и хочу ещё кое о чём предупредить: твои эти любовные мысли до добра не доведут, уж поверь.

Надо мной нависла голова вампира сразу после его слов — я почувствовала холодное вампирское дыхание. Я вздохнула свободно, но тут же почувствовала, что левая рука стала сползать.

— Я больше не могу держаться… Я сейчас упаду. — сказала я через боль и пот, лившийся по телу чуть ли не ручьём. Я пыталась изо всех сил удержаться на злополучной ступеньке.

— Я знаю, что делать. — серьёзно сказал Найджел. — Дай мне свою левую руку: она как раз у тебя соскальзывает. А в правой постарайся сосредоточить вес тела.

Пока он говорил, правая рука всё же соскользнула. Я, воспользовавшись этим, стала протягивать руку вампиру. Но как это оказалось сложно: одновременно и руку протягивать, и пытаться удержаться, чтобы не упасть в пропасть, на краю которой я и находилась, то есть висела на волоске от своей верной гибели. Но поток пота усиливался, поэтому я почувствовала ещё кое-что неприятное: правая рука также начала сползать.

— Готовься, я тебя сейчас буду тащить. — сказал Найджел.

Он стал меня тащить. Вытащив наполовину (всё это получалось быстро), он схватил меня за талию и я целиком оказалась вне “обрыва”, в который могла упасть.

Не отпуская меня из рук, вампир молча шмыгнул через лестницу (я вновь услышала тот же скрип) и отпустил на землю. Моим глазам предстала полная темнота, и лишь несколько лампочек в виде черепков “украшали” эту часть пещеры, тускло её освещая.

— Ты в порядке? — спросил Найджел, заботливо глядя в мои глаза. — Больше меня так не пугай.

— Бывало и хуже. — ответила я, потупив взгляд и тяжело дыша. — А насчёт лестницы извини: просто моя любовь оказалась сильнее. Минуточку, а где же свет? Где тот свет, что был выше? — моё дыхание стало частым.

— Я ведь говорил про это. Поэтому никому не суждено отсюда выбраться: сначала яркий свет, что исходит от стен и потолков, потом темнота… — грустно подметил Найджел. Увидев, как я тяжело дышу, прибавил: — Лучше отдышись, здоровье сейчас важнее.

— Нет, надо двигаться… — пробормотала я, еле держась на ногах. — Не хочу, чтобы нас застукали возле чёрного хода… Ищейки ведь могут прийти.

— Ты уверена? — таким же тоном спросил Найджел.

Я не ответила, а лишь посмотрела безнадёжно на вампира.

— Элаиза, ты так любишь собой рисковать? — спросил он.

— Ради любви я готова на всё. — опустила я голову.

Найджел молча пошёл вперёд, я –за ним, всё ещё опуская голову. Но чем ближе мы подходили к чёрному ходу, тем больше становилась моя надежда, что я наконец спасусь и увижусь с Марком…

Вдруг свет потух. Найджел остановился, я замерла. Стало страшно, сердце забилось быстрее. Я посмотрела на то место, где стоял Найджел — налево, и увидела два сверкающих красных глаза. Стало легче, но я не могла унять колотящееся, как сумасшедшее, сердце.

— Что случилось? — я старалась голос сделать похожим на лёгкий испуг.

— Одна из своеобразных ловушек директора. — пояснил Найджел. — Здесь, напротив, два тоннеля, и один из них ведёт прямиком к чёрному ходу…

Пока Найджел рассуждал, я стояла никакая — страх боролся с любовью, и любовь пыталась перебороть это, на мой взгляд, странное чувство. Марк, когда же я тебя увижу?

— Ага! Нашёл! — радостно, но одновременно серьёзно сказал Найджел. — Нам надо направо. В левом тоннеле логово собаки директора. После её превращения Фредериксон решил поместить животное здесь, чтобы она выслеживала нарушителей, которые проникнут сюда. Готова пройти на выход с ветерком?

— Всегда готова! — сказала я с голосом, который попыталась сделать более героическим, но получилось не очень-то реалистично.

— Тогда вперёд! — прикрикнул Найджел и, подхватив меня к себе на плечи, побежал вперёд, как можно дальше от места, где чуть не случился несчастный случай.

Тоннель. Постоянная темнота, которая то уходила с глаз, то вновь появлялась. А дыхание то замирало, то вновь приходило в норму. И сердце колотилось так сильно, что даже было непонятно от чего — или от любви, или от быстроты бега… Но для было главным другое: чем ближе я к чёрному ходу, тем ближе я к моей любви — вампиру Марку. Главное, чтобы всё пошло как надо, и вход всё ещё был свободен…

— Держись, сейчас будет что-то! — настороженно крикнул Найджел. — Мы кое-кого разбудили, поэтому скоро у нас тут будут гости…

— Неужели ты про собаку, что в соседнем тоннеле? — чуть ли не взвизгнула я. — Неужели бы так шумим?

— Это возможно из-за твоего запаха: он мог учуять человеческий запах и понять, что кто-то нарушает правила. — пояснил Найджел. — Поэтому придётся увеличить скорость. Держись крепче!

Найджел так и сделал. А чуть позже послышалось рычание и звук царапание стены, разделяющей тоннели.

— Сейчас рухнет! — предупредил угрожающе Найджел. — Ускоряюсь!

Сразу после слов послышались более громкое рычание. Стена разрушилась. Я старалась притвориться, что мне не страшно, но, расшалившееся и готовое выпрыгнуть из груди сердце усмирить я не смогла даже при огромном желании. Рычание не прекращалось.

— Ты можешь ускориться до скорости звука? — отчаявшись в деле, спросила я. — Нас вот-вот схватят.

— Я бы ускорился, но не думаю, что для тебя это хорошо кончится. — серьёзно ответил Найджел. — Да и не посмеет эта псина даже дотронуться до нас.

И тут Найджел остановился.

— Дальше крутая горка. — объяснил он причину такого неожиданного поступка. — Придётся скатываться.

Рычание приближалось. Я крепче обняла шею Найджела.

— Я готова. — тихо сказала я.

— Хорошо. — только и сказал вампир.

Как только рычание было совсем близко, Найджел прыгнул и скатился вниз прямо на ногах. Я каталась на плечах вампира как с горки.

— Скоро тоннель кончится. — сказал Найджел. — Чёрный ход совсем близко.

— А где пёс? — спросила я, не услышав за спиной никакого рычания.

— Он никогда не спускается по этой горке. И лучше тебе не знать, почему. — быстро отрезал Найджел.

Горка кончилась. Перед нами нарисовался коридорчик. Найджел осторожно опустил меня со своих плеч на каменную землю.

— Ищейки почти подошли к двери, ведущей к чёрному ходу. — тихо предупредил Найджел. — Мы успеваем, но время на исходе.

— Слишком тихо. — боязливо ответила я. — Похоже на затишье перед бурей.

— Ищейки — существа бесшумные, стараются следить так, чтобы их никто не заметил. При этом могут находиться где угодно… Так, меньше слов, больше дела. Пошли в дверь, что напротив нас. — Найджел взял меня за руку. — Там и находится дверь, ведущая в чёрный ход.

Мы подошли к двери, которую я увидела благодаря светящимся красным цветом глазам Найджела. Он медленно её открыл, и мы вошли внутрь.

— Вот мы и в нужном месте… Элаиза, я тебя не чувствую! Ты где?

Я почувствовала, как чья-то холодная вампирская рука схватила меня за рот. Я попыталась вырваться, но тотчас почувствовала лёгкий удар в бок. Мне стало не по себе, но я увидела, что Найджел резко обернулся.

— Убери свои грязные руки от неё, мерзкая ищейка! — грубо крикнул Найджел. — А за удар ответишь!

На эту грубость ищейка швырнул меня на пол, и я врезалась тем же боком в камни. Я, собрав последние силы, села к стене, держась за кровоточащий бок. Ищейка свистнул, и моему взору предстали тысячи красных светящихся в темноте глаз.

— Займитесь вампиришкой, а я отнесу девчонку к директору. — послышался чей-то хриплый голос. — Он так любит людишек, которые правила нарушают.

Ищейка схватил меня, да так, что кости в рёбрах хрустнули. На Найджела тотчас напали. Это всё, что я смогла увидеть — через пару секунд тут же потеряла сознание…

Глава 19.

Я думала, что умру: мне казалось, что я потеряла все литры крови до единого. Но я открыла глаза. Увидев, что я в койке, мне стало не по себе — очередная койка… Очередной лазарет…

“А может быть, я не в лазарете, а в небесах? — подумала я. — Но почему здесь так пусто?”

Недалеко послышался грохот, а позже передо мной нарисовалась фигура вампира, глаза которого также горели (здесь оказалось также темно, как и во всём замке) красным свечением.

— Простите, вы ангел? Или я опять попала в очередной лазарет? — почти пробормотала я.

— Ты всё ещё находишься в этой школе. — спокойно ответил вампир. — Тебя отвели сюда ищейки после попытки бегства. Ты ведь знаешь, что так делать нельзя?

— Но я не могу тут находиться так долго. — грустно отреагировала я. — Да и Марк… Я не видела его уже… Сколько я уже живу здесь?

— Ровно месяц. Здесь же ты пролежала две недели. — сказал врач. — Сегодня день, когда тебя должны превратить в одного из нас. Давай, я помогу тебе размять ноги, а потом ты пойдёшь к директору: он ждёт.

— Нет…я должна бежать… Мне плохо… Я не могу тут находиться… — от страха я говорила фразы кусками. Сказала и села, свесив ноги с койки.

Я встала. Ноги отекли, я почти их не чувствовала, но волновало меня не это — меня вот-вот превратят, то есть времени не так много. Я посмотрела на дверь, потом на врача в белом халате, на секунду показавшегося мне переодетым в ангела чёртом, и, выбрав свободу, выбежала из лазарета.

— Элаиза, стой… — только и услышала я от вампира-врача. Но остальные слова просто пролетали мимо ушей.

В замке никого не было. Я, остановившись возле кабинета вампирологии (единственный кабинет, местоположение которого я запомнила навсегда), поняла, что если буду стоять на одном месте и ничего не предприму, то положение вещей вряд ли изменится. Поэтому я решила бежать даже при отсутствии возле меня Найджела. Даже если не осталось больше никакой надежды на спасение. Никому не хочется быть в неловком положении.

— Стой, Элаиза, вернись! — вдруг услышала я голос Найджела, заставивший меня насторожиться и остановиться почти посредине коридора. Свет резко включился, но не стал ярче, чем раньше. Я увидела, что заветная дверь, в которую я вошла в эту школу, находилась не так далеко от меня.

— Не волнуйся, Найджел, с ней всё будет хорошо. — почувствовав за собой грубоватый мужской голос, я обернулась и увидела лицо, знакомое уже мне — это был директор Фредериксон.

Вампир обошёл меня, оглядев с головы до ног, и остановился прямо впереди, глядя нагло мне в глаза.

— Значит сбежать решила, да? — спросил он, скептически рассматривая меня. — Разве тебе тут некомфортно?

— А о каком комфорте идёт речь? — спросила я, уже не зная, как посмотреть на директора: недовольно или растерянно. — Вы превращаете людей в вампиров, а детей толком ничему не учите!

— Зачем? Я превращаю людей в существ, которые могут всё: от быстроты движений до исцеления! Вампиры — самые могущественные существа во вселенной!

— Вампиры? — спросила я недоумевающе. — Разве вы сами не были человеком? Вы ведь были таким же человеком, как я. И душа тоже была.

— За подобную грубость я бы отдал тебя нашей собаке или молодым вампирам, и делай они с тобой что хочешь. — завёлся директор. — Но ты мне нравишься. У нас в школе ещё никогда не было таких детей. Я превращу тебя в одного из наших обывателей. Тебе будет намного комфортней не только в моей школе, но и в жизни.

— Я сама разберусь. — мы с директором обернулись. Дверь открылась, и подле неё стояла женщина со светлыми длинными до локтей волосами, платьем до пят и ярко-красными туфлями, которые оказались под цвет глаз вампирши. — Помнишь меня, Элаиза?

— Маргарет! — чуть ли не зарычала я. — Так ты вовсе не человек, а вампир?

— Тебя должны были предупредить. — голос вампирши оказался похожим на шипение змеи. — Ну как тебе, нравится тут, не так ли?

— Так это твоя работа? — догадливо спросила я. — Хотя ты ведь всегда хотела от меня избавиться, начиная с момента твоего появления в квартире, честно заработанной моей мамой!

— Я могла избавиться от тебя сразу после женитьбы на Брайане, — сказала Маргарет. — но он отказывался. Он постоянно защищал тебя, как он говорил, от моих напастей. И я терпела это не протяжении довольно долгого времени, пока, наконец, не решилась применить гипноз…

— Так вот почему мой папа обращался со мной как чёрти с кем! — закричала я. — Ты выгнала мою мать, завладела её собственностью, ещё и довела моего папу до такого ужасного состояния! Ты всё время меня избегала, притворяясь, что у тебя не было времени!

— Всё, хватит! — женщина хлопнула входной дверью, за которой всё ещё гремел гром. — Мне надоело с тобой сюсюкаться! Я сделаю то, что ещё давно должна была: покончу с проблемами! Не бойся, слишком больно не будет.

Я даже не закрыла глаза от страха: мне не было страшно, мне было противно видеть свою мачеху, наполненную такой ненавистью ко всему людскому. Если она пришла в семью только ради того, чтобы разрушить её, то у неё всё равно ничего не получилось. Да откуда она вообще взялась?

Вдруг послышался стук в дверь. Маргарет предательски фыркнула и повернулась к двери, схватив меня за плечи. Директор Фредериксон заметно напрягся. Стук усилился. Болты стали выпадать из своих привычных мест. Я напряглась. Вдруг дверь поддалась и упала на холодный пол школы.

В дверях показались две фигуры, на свету и фоне раскатов грома показавшиеся мне знакомыми.

— Вы! –зашипела Маргарет, но я не поняла к чему это она. — приблизитесь ко мне хотя бы на миллиметр, я превращу девчонку в вампира!

— Ну что, Маркуша, готов побороться за свою любовь? — сразу узнала я оптимистичный голос Роджера.

— Всегда готов! — радости моей не было предела при узнавании голоса Марка, любви, пришедшей ко мне после мучительного месяца ожидания.

— Марк, я здесь, помоги мне прошу! — беспомощно закричала я, барахтаясь в лапах Маргарет. Мне тут же заткнули рот, и всё, что мне оставалось делать — мычать, надеясь, что Марк, услышав это, поймёт, как мне нужна помощь.

— Замолчи! — завизжала Маргарет. — Не получится у тебя ничего, Маркуша! Я захвачу…

Сразу сверху послышался удар, похожий на тот, который издаёт скала при ударе о неё. Маргарет швырнула меня куда-то, но я не закрыла глаза: зачем пугаться деяний женщины, которая ещё и не такое может? Я посмотрела вниз и увидела разбегающегося Марка, тотчас прыгнувшего вверх.

— Уж теперь-то ты ни денешься от меня, любовь моя. — улыбнулся Марк.

Мне показалось, что мы на мгновение в воздухе. Марк осторожно, но крепко прижал меня к себе.

— Как же я по тебе скучала! — воскликнула я. — Хоть и месяц всего прошёл, но для меня он тянулся, как вечность.

— Знаю. — ласково сказал Марк. — Я сам места себе не находил без тебя. Для тех, кто любит кого то, при расставании хочется скорейшего возвращения. И можешь даже не отвечать: твои наполненные мыслями глаза куда уж лучше всяких лишних слов.

Вдруг его губы потянулись к моим, более живым и трепетным. Я ждала этого месяц, но в основном, конечно, не поцелуя, а Марка. Поцелуй — доказательство того, что моя любовь к вампиру (и наоборот) не простая, а самая искренняя. Но у нас был не просто поцелуй, а самый что ни на есть романтичный, разорвавший, наконец, все эти муки, связанные с расставанием. И неважно, где это может происходить: на воле, стоя на земле или в воздухе здания, подобного этому.

— Всё, хватит! — прогудел над нами злобный голос Фредериксона, после которого я поняла, что мы медленно перемещаемся в воздухе. — Покончить с ними!

— Девчонка моя! — прошипела Маргарет. — Я же знаю, сколько боли причинил тебе отец этого подонка Марка, поэтому у тебя есть шанс с ним поквитаться.

Мы приземлились, и Марк тут же загородил меня собой.

— Не позволю её трогать! — героически заступился за меня Марк. — Если хотите, возьмите меня! Но Элаиза вам не приманка, которую ту можно трогать!

— Сын, не смей! — из-за двери послышался строгий мужской голос. Я решила посмотреть, кто произнёс эти слова. Обернувшись, я увидела под горящими глазами фигуру с длинными волосами, развевающимися на ветру, похожую на война.

— Это твой отец? — поинтересовалась я.

— Верно. — ответил Марк. — Я не понимаю, зачем он сюда пришёл.

Вампир подошёл поближе к нам, войдя, естественно, в здание. Я разглядела его получше: мужчина средних лет, одетый в длинный плащ, чем-то напоминающий камзол. Волосы оказались опущенными почти до плеч.

— Опять ты, Робертс? — нервно спросил Фредериксон, скептически рассматривая вновь пришедшего.

— Почему ты так нервно меня встретил? — спокойно спросил Робертс. — Я превратил тебя в существо, более могучее, чем человек, которым ты был ещё при моём первом приходе сюда. У тебя есть власть почти над всем, но почему-то ты пользуешься ею лишь в школе.

— Молчать! — заверещал, как резаный, директор.

— Я насквозь тебя вижу. — спокойно продолжил отец Марка, который будто не слышал верещания несчастного директора. — И сейчас жалею, что вложил в тебя так много сил.

— Ты за этим сюда пришёл? — сказал Фредериксон так, что вот-вот он сейчас, как малый ребёнок, начнёт истерить. — Готовься к смерти, старикашка!

— Я заслужил смерти за то, что сделал тебя сильным? — усмехнулся Робертс. — Хорошо, раз ты так этого хочешь, получи.

Я удивилась: получить смерть от того, кого ты создал, то же самое, что умереть от руки своего же ученика. Но раз у Фредериксона всегда такой скверный характер, то ничего другого ожидать и не следует.

— Сын, хватай свою девушку, и бегите подальше отсюда: здесь небезопасно, да и без битвы не обойтись. — почти заботливо предупредил Марка отец. — А если честно, соваться сюда тебе не следовало.

— Что надо было делать? Оставить Элаизу погибать? — завёлся Марк. — Отец, я люблю её…

— Хорошо, потом поговорим, сын. А сейчас бегите!

Марк повернулся ко мне. Я уже стояла не жива не мертва от холода — на улице шёл дождь и гремел гром. Весь холод шёл в здание, и это создало сквозняк.

— Я думаю, ты довольно долго этого ждала. — ласково шепнул Марк и улыбнулся. Как же я соскучилась по его белозубой улыбке. — Скоро ты окажешься на свободе.

— Я жду этого с того самого момента, как оказалась в этой школе. — подтвердила я слова Марка. — Да и собственно, чего ты хочешь от человека, месяц пребывавшего в неволе?

— Ладно, нам лучше бежать. — отрезал вдруг Марк. — Отец дерётся с директором не на шутку. Больше походит на гражданскую войну, чем на обычную драку. Нам лучше удалиться.

Я не стала спорить, поверив Марку на слово. Я даже не стала спрашивать, откуда он так хорошо разбирается в войнах. Просто пошла за уже выбежавшим вперёд Марком, которому стала доверять больше, чем кому-либо.

Я вышла на крыльцо. Дождь продолжал хлестать крыше школы и поливать улицы довольно сильным потоком воды. “Неужели я вновь на свободе и вижу всё, что творится на фоне этого пейзажа? — с облегчением подумала я. — А самое главное, что мы с Марком снова вместе”. Марк стоял возле лестницы и всматривался вдаль. Я спустилась и через несколько мгновений оказалась рядом с вампиром.

— Ты как раз вовремя. — сказал Марк, всё ещё вглядываясь вдаль. — Нас кое-кто кое-где ждёт.

— Кто? Где? — тут же отреагировала я.

— Ты хочешь меня раскусить? — хитро спросил Марк. — Хотя я и так знаю, что хочешь. Пошли, нас уже ждут.

Марк побежал вперёд, и мне пришлось за ним так быстро, как я могла: бежал он слишком для меня быстро, видимо, предчувствуя что-то. Мне повезло, что на ногах были надеты кроссовки — бежать было чуть удобнее.

— А нам далеко? — часто дыша, спросила я. Бегать и говорить одновременно — дело нелёгкое в любом случае. — Я не такая выносливая, как обо мне некоторые думают.

— Не очень. — ответил Марк. — Скоро покажется перекрёсток, где нас ждут. А сейчас, пожалуйста, подбеги-ка поближе.

— Не могу… Ты слишком быстр для меня… — чуть не задыхаясь, сказала я.

Марк, ничего не ответив, снизил скорость. Я смогла поравняться с вампиром, и тот подхватил меня. Показался перекрёсток — совсем недалеко. Вдруг слева я услышала звук работающего мотора и, оглянувшись, заметила — автобус. Транспорт резко повернул и, открыв заднюю дверь, затормозил перед нами. Стёкла покрывала довольно плотная на вид тонировка. Марк со мной под мышкой зашёл внутрь, и агрегат на колёсиках тронулся с места.

Марк поставил меня на пол и пошёл к водителю. Я огляделась: аккуратненький с чистыми стёклами и сидениями автобус изнутри приятно впечатлил меня.

— Элаиза! Как же я рад тебя видеть! — я тут же увидела вставшего со своего места мистера Голдмена. Я тут же прижалась к нему. — Извини, что так с тобой поступил. Я очень хочу, чтобы ты вернулась. Поверь мне, теперь всё будет по-другому.

— Я верю. — зевнула я, держась за директора как за опору. — Только, прошу, не отправляйте меня больше никуда.

— Обещаю. — ласково сказал мужчина. — Да я смотрю, тебя там совсем замучили. Тебе нужен отдых после такого побега. Тем более, оттуда не всем удалось сбежать.

Директор помог мне добраться до последнего сидения автобуса и бережно положил на него, укрыв одеялом ( неизвестно, откуда он его взял).

— Да ты вся дрожишь. — взволнованно сказал директор Голдмен. — Не бойся, ты теперь в безопасности, и никто не посмеет тебя тронуть. Поспи.

Я закрыла глаза, почувствовав слабость и боль почти во всех конечностях. Как хорошо, что теперь я снова с Марком, моей любовью, вампиром всей моей жизни… Да, вот такая она сильная, моя любовь к вампиру Марку…

Глава 20

Тело болело жутко после всех этих приключений, поэтому, проснувшись, я не могла ничем пошевелить. Но я не без труда села и огляделась. Директор Голдмен сидел рядом и сосредоточенно смотрел на меня. Марка рядом не было — я услышала его голос из кабины водителя. С кем же он там говорит?

— Элаиза, с добрым утром! — радостно воскликнул мужчина. Хотя из-за тонировки непонятно, где тут утро. — Как спалось?

— Отлично, особенно когда ты не можешь ничем пошевелить… — усмехнулась я с долей досады.

— Прости, я же не знал. — виновато сказал директор. — Видимо, побег отнял у тебя слишком много сил и здоровья.

— Она проснулась. — услышала я уверенный голос Марка. — Можете увидеть её, если хотите.

— С кем это Марк говорит? — спросила я тихо у мистера Голдмена.

— Тебе понравится тот, кто сейчас выйдет. — ласково сказал директор. — Это приятный сюрприз. Не бойся, всё идёт по плану.

Автобус остановился. Я насторожилась. Мистер Голдмен отсел от меня на сиденье впереди меня.

— Доченька, ты уже проснулась? — передо мной нарисовался папа. — Как же я рад тебя видеть!

Папа нисколько не постарел, а даже наоборот. Мне показалось, что он немного похудел и выглядел моложе своих лет. Мне захотелось подбежать к нему и обнять родителя, но сильная боль, распространившаяся по всему телу, ограничила мои движения, и усилия оказались бесполезными. Поняв, что дело настолько плохо, папа подбежал ко мне.

— Я знаю, как ты рада меня видеть. Но мне рассказали, что с тобой происходило во время побега. Тебе лучше полежать. Приедем домой, и ты хорошенько отлежишься. — ласково с оттенками волнения сказал папа.

— Ты разбираешься в медицине? — удивилась я.

— Не очень, — сказал папа. — но основы оказания первой помощи знаю так же, как юриспруденцию. Тебе нужно вправить парочку костей, и это для меня не проблема.

— Марк сказал, да? — усмехнулась я.

— Частично…

— Что случилось? — спросила я.

Автобус вдруг поехал.

— Мне придётся это сделать! — прозвучал серьёзный голос Марка. — Маргарет бежит за нами!

— Она нас почуяла? — ужаснулась я. — И бежит за нами?

— Да. — сухо ответил Марк. — Нам надо поспешить. Она ищет тебя, и если мы сейчас не поспешим к тебе домой, то она быстро настигнет.

— Ко мне? — изумилась я. — Но Маргарет быстро найдёт меня.

— Нет, я читаю её мысли. — спокойно ответил Марк. — Она ни за что не согласится даже ступить на порог дома, после того, как твоя мама наконец нашла вас в больнице. Маргарет следила за вами. Следила за твоей мамой, как она шла к тебе…

— Интересно, как там мама? — спросила я у папы, не дослушав последнее предложение до конца.

Папа опустил голову. Меня тут же это насторожило: наверно, случилось что-то плохое, раз папа вдруг погрустнел. Мало ли что могло случиться с мамой за этот месяц? От одной этой мысли уже становится страшно.

— Что-то случилось? — спросила я. — Всё в порядке?

— Джейн не пережила твоего отсутствия. Сразу после прохождения недели она была сама не своя. — папа грустно передал мне суть своей скорби. — Она перестала спать, а вскоре не могла есть… А вчера её сердце не выдержало, и она скончалась…

— Как? Умерла? — с ужасом спросила я. — Я даже с ней не попрощалась! Мамочка…

— Элаиза, только не нервничай, прошу! — встревожено закричал папа. Марк, мы скоро приедем?

— Мы в пробке. — ответил вампир. — Но сейчас я решу эту проблему.

— А где Маргарет? — спросила я, лёжа практически пластом без возможности пошевелиться. — Она ещё бежит за нами?

— Мы её опередили. — выходя из водительской кабинки и потирая руки, ответил Марк. — Но очень скоро ты будешь дома, и шансы нулевые на то, что эта ищейка тебя настигнет. Никто этого не допустит, особенно я: не позволю ей пачкать мою любовь своими грязными ручищами!

Марк ушёл, и мне вдруг захотелось побежать за вампиром и умчаться куда подальше отсюда. Я дёрнулась, чтобы вскочить и понестись за своей любовью, но папа аккуратно прижал меня к сидению.

— Тебе нельзя вставать. — ласково сказал папа. — Побереги себя. Я не хочу ещё и тебя потерять. Ты дороже мне жизни.

— Только не рискуй собой ради меня. — из глаз пошли слёзы. — Ты мне также дорог. Я не смогу без тебя.

— Не плачь, солнышко, я ведь рядом. — прижал родитель меня к себе. — И никогда тебя не покину. И самое главное, что тебя забрали до превращения в вампира — я бы сам умер с горя при одной только мысли, что потеряю свою доченьку навсегда.

Автобус вдруг понёсся с огромной скоростью. Но я знала, что это не автобус — Марк ведь вышел не просто так. Мы скоро можем уже оказаться дома, и я надеюсь, что смогу вновь зажить своей жизнью без приключений: только я, папа и Марк, любовь. Но жизнь всё равно не останется как прежде: мамы больше нет, и шрам в сердце останется навсегда…

Мы мчались по направлению к дому. Папа, прижимая меня к себе, гладил мои волосы, а директор Голдмен…что он мог делать? Может быть, сидел на том же месте и думал о чём-либо, может сидел рядом… Я плакала, и папа меня успокаивал; о мыслях директора могут знать лишь Марк и сам “мыслитель”…

— Всё, мы прибыли. — весело, но с задумчивыми нотками сказал Марк. — Брайан, берите Элаизу и идите домой. Джерри, вам лучше всего идти с ними: в школе будет небезопасно.

— А ты куда пойдёшь, Марк? — спросила я, расцепившись с отцом. — Ты разве не останешься со мной?

— Отец… Я должен его найти. — встревожено глядя мне в глаза, сказал Марк. — директор Фредериксон убит его рукой. Сам отец мог пойти в лес. Я хочу его снова увидеть. Я приду к тебе, обещаю.

Марк убежал. Я проводила его немного непонимающим взглядом, и во мне снова проснулось желание побежать за вампиром, но папа взял меня на руки.

— Ты слишком слаба, чтобы ходить, а про бег я молчу. — ласково сказал папа, отвергнув мою очередную попытку побежать за любовью. — Отлежись сначала. А ты, Джерри, с нами?

— Пожалуй. — боязливо глядя на меня, ответил директор. — За Элаизой ведь надо присматривать, а то вдруг ещё рванёт за Марком, и попробуй найди её. Я помогу тебе, Брайан — знаю, какой ты хороший человек, но без помощи никому не справиться, не только тебе.

Папа кивнул и понёс меня в дом, мистер Голдмен пошёл за нами. Когда мы вошли в квартиру (дошли мы быстро, несмотря на то, что папа нёс меня, стараясь не уронить), то мне сразу стало больно на душе: без мамы дом казался пустым. Не та атмосфера, что раньше. Хотя у меня остался папа, которого я люблю не меньше. Даже наоборот: после возвращения мамы мы с ним даже сдружились.

— Я подготовился к твоему возвращению, постаравшись привести тут всё в порядок. — сказал папа, попросив директора открыть дверь в мою комнату. — Но единственное, что я не смог сделать — привести в порядок душу…

— Ничего пап, — сказала я. — я всё понимаю, ведь не каждый сможет пережить потерю любимого человека, с которым многое пережил. Тем более, мама здесь не виновата. Всё это подстроила Маргарет.

— Я и не сомневался. — сказал папа, бережно ложа меня на кровать, снимая с меня кроссовки. — Она всегда хотела разлучить нас с Джейн. Вампирский характер!

— И не говори. — вздохнула я. — Жестокая женщина!

— Так, сейчас вправлю тебе парочку костей. — сосредоточенно потёр руки папа. — Повторяю, я это умею делать. Будет очень больно, постарайся потерпеть.

Папа взялся руками за мою ногу. Послышался хруст костей. Я издала звук, похожий на писк. То же самое папа сделал с другой ногой и руками. Я чуть ли не визжала от боли.

— Всё, готово. — сказал папа, вытирая пот со лба. — Ты как? В порядке?

— Полегче. — глотая ртом воздух, сказала я. — Кости ноют.

— Бывает после вправления костей. — почти взволнованно сказал папа. — Дыши носом, сейчас попить принесу. Постарайся дышать глубоко.

Папа ушёл. Я села, облокотившись на мягкую спинку кровати. Кости побаливали, но не смогли отогнать мысли о Марке. Куда он мог убежать? Где его отец находится? Всё это для меня лишь загадка. Может ли папа знать хоть что-то знать о местоположении вампира?

А Маргарет? Правда ли, что она действительно ищет меня, или это только слухи? А если подумать, то Марк вряд ли мог мне наврать.

— Вот, держи, я надеюсь, требе полегчает. — повернувшись, я увидела папу, протягивающего мне стакан воды. Я могла не заметить его из-за нахлынувших мыслей про любовь к Марку. — Выпей и ложись. Тебе нужен отдых.

Послушавшись родителя, я легла. Вернее, папа помог.

— Отдыхай. — папа погладил меня по волосам. — Если что нужно, кричи. Дверь в мою комнату всегда открыта.

Я осталась одна в комнате с открытой форточкой. Посмотрев в сторону окна, я вновь вспомнила моменты, проведённые с Марком. Любопытство охватило меня в большей степени: Марк мог быть где угодно, а я не в курсе. Поразмыслив, я поняла, что надо найти его.

“Где бы он не был, я всё равно отыщу мою любовь. — подумала я. — Надо действовать!”

Глава 21

“Когда же лучше пойти найти Марка? — подумала я. — Днём не выйдет: папа запретил мне вставать. Можно ночью. Марк всяк спать не будет, а папа — не вампир. Решено! Сбегу ночью к Марку!”

Я села, свесив ноги. Хотелось встать, подойти к папе и сказать: “Пап, я вот сейчас возьму и пойду к Марку, хотя ты мне не разрешил вставать. Но ведь ты не против, верно?” Передо мной встала нелёгкая дилемма: либо идти говорить папе о том, что я собираюсь сделать, с надеждой на то, что он меня отпустит перед тем, как я ещё соберусь сбегать, либо действительно устроить побег без чьего-либо ведома. А что если папа об этом узнает? Но если подумать, откуда он узнает: он — вампир, следовательно, Марк не сможет ему передать все мои поступки. Но ведь могут быть и другие источники… О чём я вообще думаю? Сбегу ночью, и никто об этом не узнает.

А что мне делать до такого решительного действия? Лежать на кровати и ничего не делать? Или пойти погулять, зная, что если ты выйдешь за территорию дома, тебя может схватить Маргарет? Кости болят не так сильно, поэтому мне ничего не помешает спокойно встать и походить хотя бы по квартире.

Я встала, надела тапочки, аккуратно лежавшие возле кровати, и вышла из комнаты. Выйдя, я тут же осмотрелась. Мамы нет… Как же я без неё? У меня есть папа, и я его сильно люблю, но без мамы всё здесь как-то пусто… Даже если она и отправила меня в школу Святого Стефана, которая выглядит не как школа, она ведь не со зла: её могла запросто вынудить Маргарет. Как же только мог папа повестись на эту злодейку? Может, она его как-нибудь заворожила? Какая же всё-таки она стерва!

Я зашла в комнату, принадлежавшую маме с папой — дверь была открыта, и именно поэтому я решила заглянуть. Здесь никого не оказалось; мне сразу стало так больно, что в голове появилось сумасшедшее желание вернуть маму. Но я понимала, что это уже невозможно — я стою на полу квартиры, а наш дом принадлежит грешной земле, на которой я стою и по которой я хожу. А мама наблюдает за мной с небес, и душа её такая чистая, что не сравнится с грязной душонкой Маргарет. На секунду даже показалось, что мама умерла не от душевного расстройства, а от грязных ручонок Маргарет. А вдруг так и есть? Возможно, моя злая мачеха могла появиться и раньше, но она наверняка могла настигнуть маму где-нибудь на улице, пока ничего не подозревающий папа был где-нибудь далеко.

Нет, я не могу, думая обо всём этом, просто так ждать вечера, пока Маргарет уничтожит ещё и моего парня Марка. Нет, надо бежать сейчас! Эх, ради любви быть готовой на всё — опасно, и люди, совершающие эти действия лишены рассудка, но я должна пойти на такое.

Я быстро переоделась и выбежала в коридор. Папа мог быть где угодно и заметить меня, нарушающую его просьбу.

— Элаиза? А куда ты собралась? — голос директора Голдмена заставил меня остановиться и обернуться. — Насколько я помню, тебе запрещено было вставать с кровати.

— Тихо, вдруг папа услышит. — прошептала я директору. — Я не хочу привлекать к себе его излишнее внимание.

— Он вышел. — сказал мистер Голдмен. — Так куда же ты собралась?

— Я должна пойти и найти Марка, мистер Голдмен! — не без эмоций ответила я. — Маргарет уже убила мою маму, я не хочу потерять и парня.

— Но он же вампир, а спасать их чувства нелепо. — на нотах волнения сказал директор. — Да и опасно.

— Он прежде всего моя любовь! — эмоции не хотели покидать мою речь. — Я иду к нему не к вампиру, а к своей любви! Пустите меня!

Я отвернулась от директора Голдмена и быстро зашагала к двери, из которой мне хотелось просто вырваться и побежать навстречу безрассудной любви к вампиру. Но вдруг директор сорвался с места и, подбежав быстрее, чем я иду, к двери, загородил её.

— Не пущу! Там слишком опасно! — мистер Голдмен сказал так, будто говорит с пятилетней девочкой. — Возвращайся обратно в комнату!

— И ждать, пока моя мачеха уничтожит моего парня? — недовольным тоном спросила я. — Нет, я пойду, и вы меня не остановите!

— А как же твоя жизнь? — спросил Голдмен; руки мужчины всё ещё были расставлены так, будто он вратарь, готовящийся к пенальти. — Ничего не может быть в жизни главнее её самой!

— Как можно представить себе жизнь без любимого человека? — спросила я. — А никак: нет того, кто тебе всегда нужен, того, кто всегда готов быть с тобой — жизнь для тебя уже ничего не значит! — ответила я на свой же вопрос и, чуть не порвав платье, которое было надето на мне, проскользнула между левой рукой и левой ногой директора. Открыла дверь и выскочила на улицу. Ногой захлопнула.

Я встала на ноги и стала всматриваться вдаль.

“Где же может быть Марк? — задала я себе неоднозначный вопрос. — В городе его бы не приняли за своего… Если только в лесу. Там наверняка и Маргарет. Только в какой же части леса она могут быть?”

Медлить было нельзя, поэтому, покинув территорию дома и ещё раз всмотревшись вдаль, я решилась на этот отчаянный поступок и, прибавив скорость, пошла туда, где я уже мысленно себе сказала, мог находиться Марк — в лес…

Глава 22

“Не думала, что тут так мрачно. — подумала я, пробираясь через многочисленные деревья леса. — И как же я теперь найду Марка?”

Здесь оказалось так мрачно, что мне даже страшно было и представить, где может быть Марк. Но надо двигаться дальше: а вдруг времени осталось мало? А Маргарет может быть где угодно, и не исключено, что Марк рядом с ней.

Пройдя несколько шагов, я остановилась и стала прислушиваться к звукам, доносящимся откуда-то из глубины леса. Но всё оказалось безуспешным: ни Марка, ни Маргарет не было слышно. Ну должны же он хоть где-то быть!

“Наверно, они в чаще леса. — подумала я с ужасом. — Даже страшно действительно в это поверить. А про то, чтобы идти туда, я молчу!”

Но я пошла. Просто не смогла себе представить смерть любимого вампира, пока я тут стою и ничего не предпринимаю, боясь зайти вглубь леса. Или я боюсь совсем не этого? Неважно, надо идти дальше.

До чащи леса наверняка было далековато идти, но это меня нисколько не останавливало. Я шла всё дальше, пусть моя надежда услышать хоть какие-то отзвуки чьего-нибудь голоса уменьшалась с каждым шагом вперёд.

— Вот мы и встретились снова! — услышала я вдруг чей-то женский голос. — Ты рад меня видеть?

— Я предчувствовал твоё появление, Маргарет! — я сообразила, что разговаривают Марк и Маргарет. — Но не я понял твои намерения, а наш отец!

“Наш отец? — удивлённо подумала я. — Так получается, что тот тоже вампир, представившийся отцом Марка, воспитывает ещё и Маргарет? Надо поскорее вмешаться и узнать об этой женщине всё”.

Я побежала на голоса, иногда посматривая под ноги, боясь упасть, чтобы не повторить историю побега от Марка, когда я ещё не знала, кто он такой. Надо бежать в чащу леса, там уж всяк они должны быть, тем более, я так рассудила. Вдруг я зашла в место, где было достаточно темно. “Наверно, это и есть чаща.” — подумала я, оглядевшись и не переставая прислушиваться к звукам. Голоса спорщиков (или как это у них там, у вампиров, называется) совершенно отчётливо стали доходить до моих ушей. Эти споры — о семье. Но про что конкретно, я так и не поняла.

Размышляя, я сама не заметила, как вышла куда-то на самое тёмное место. И увидела Марка, что-то отчётливо объяснявшего моей “ненаглядной” мачехе. Моя голова так сильно была занята размышлениями, что половина слов просто пролетала мимо ушей.

— Запомни, братец, твоя девчонка не стоит той власти, которую ты можешь получить, если присоединишься ко мне. — единственные слова, которые я услышала целиком. Они врезались мне в сердце.

— Братец?! — возмущённо прокричала я. — Так вот теперь как это у вас называется?!

— Элаиза? — Марк выпрямился и повернулся ко мне. Маргарет зло хихикнула. — Что здесь делаешь? Ты чего не дома? Тебе же отец сказал лежать дома!

— Так Маргарет твоя сестра, верно? — покопалась я в своих размышлениях. — Так что же ты молчал, Марк? Думал, я всё это спокойно приму?

— Расскажи ему, Маркуша. — насмешливо зашипела Маргарет. — Она должна об этом знать.

— Нет, я не могу… — смущённо ответил на насмешки сестры Марк, виновато глядя на меня. — Мне и так стыдно перед тобой, Элаиза.

— Расскажи. — повторила я слова мачехи. Меня тут внутри перекосило: я впервые в жизни встала на сторону Маргарет. День начался довольно специфично. — У нас же не должно быть секретов друг от друга, ведь так? Или ты думаешь, что я буду ревновать тебя к твоей же сестре?

— Да, ты права, секретов у нас быть не должно друг от друга. — кивнул головой вампир. — Маргарет действительно моя родная сестра. Твои мысли верны: отец воспитывает нас двоих. Мы родились почти в одно время, Маргарет — раньше меня. Несмотря на то, что нас воспитывали одинаково, моя сестрёнка после превращения в вампира начал портиться, и отцу пришлось её выгнать…

— Да он меня ненавидел! — взвизгнула Маргарет. Да так, что у меня аж в ушах зазвенело. — Он всегда хотел от меня избавиться!

— Так вот откуда в тебе столько желчи по отношению ко мне! — ещё на последних словах я перебила ненавистную мачеху. — Твой папа внушал тебе, как хочет от тебя избавиться. А ты решила избавиться от меня не потому что я мешаю твоему счастью с моим папой, которого ты всё время называла своим мужем…

— На самом деле, замужество с твоим отцом — всего лишь прикрытие. Маргарет всё это время шпионила за тобой. Это она отправила тебя в больницу, направив к вам в школу ищеек. Это она загипнотизировала твоего директора, чтобы тот убедил твою мать отправить тебя в школу святого Стефана, а затем подкрасться в квартиру и убить женщину. И ты всё ещё ей веришь, что они с Брайаном действительно вместе?

Я слушала все эти обвинения и не мола поверить, что меня во всё это втянула эта противная вампирша. Но что произошло, назад не вернёшь. А где может быть папа? Я окончательно запуталась, но смогла понять одно: с Маргарет надо покончить раз и навсегда.

— Я всегда знала, что ты хамка, но не такая! — у меня было желание подойти к мачехе и ударить её, но Марк не подпустил меня к ней.

— Сын! — услышала я звонкое мужское эхо неподалёку от нас. — Что у вас там происходит?

Вскоре появился и сам “владелец” голоса. Отец Марка. Интересно, зачем он здесь? Снова намекнуть сыну, что мы не пара?

— А, посмотрите-ка, папочка пожаловал! — насмешливо прошипела Маргарет. — Отдашь мне своё наследство — власть? Или мне её захватить?

— Ты хотела захватить с того момента, когда я завещал её Марку. — немного агрессивно ответил на насмешки дочери Робертс. — Ну зачем тебе она так нужна? Насколько я помню, у власти нашего клана всегда были представители мужского пола: им всегда можно доверять. А ещё я помню, что выгнал тебя со своей территории! Ты снова на неё зашла ради захвата?!

— Защищайся, папочка! — слово “папочка” Маргарет сказала как ругательство. — Ты очень долго стоял на моём месте к величию! Я убью тебя!

— Собственного отца? — вступился за родителя Марк. — Он помог воспроизводить тебя на свет, он дал тебе силы, превратив в вампира, а что слышит в ответ? Собственная дочь хочет его убить! Тебе не кажется это…

— Нет, ничего мне не кажется! — заверещала вампирша. — А теперь отойди, я хочу расквитаться с отцом!

— Тебе он не нужен. — холодно сказала я. — Тебе нужна я. Так убей меня, может быть даже тебе легче станет.

— Нет, Элаиза, я не позволю тебе рисковать собой! — Марк крикнул сбоку. — Маргарет не посмеет убить тебя, даже если ей только этого и надо!

— Если девчонка этого хочет, позволь ей умереть! — отец Марка пытался перекричать только что начавшийся ветер. — Между прочим, она рискует собой ради жизни твоего отца!

— Тебя всегда волновала только твоя шкура! — заорал Марк. — Ты так берёг меня лишь из-за наследства: власть над кланом достанется твоему сыну, не так ли? Знай, не нужна мне твоя поганая власть! Я хочу стать человеком и прожить с Элаизой короткую, но счастливую жизнь! А наследство пускай Маргарет забирает!

Марк осмотрелся и пошёл куда-то влево.

— Пошли, Элаиза. — сказал он сухо. — Пускай они тут разбираются, если им хочется. Я в этом не участвую: Робертс Чанерс мне больше не отец.

Я посмотрела на Робертса — он стоял, недоумевающе глядя на Марка, — пожала плечами и пошла Марком. Мне стало даже не по себе, но я теперь поняла, от кого у Маргарет такой скверный характер.

Мы шли молча: я боялась сказать хоть словечко своей любви — Марку, который шёл быстро и не оглядывался ни назад, ни по сторонам. Мне стало на время немного жаль Марка: ни один ребёнок не любит такого с собой обращения. А Марк, как сын главы клана, был осквернён вот так нагло перед вампиршей, которая недостойна наблюдать за таким зрелищем…

Мы вышли из чащи леса и пришли к полянке с озерцом и скромненько стоящими кустиками, раскиданными по местности. Марк молча сел на траву возле озерца и стал плескать рукой воду. Я встала рядом. Настала мертвая тишина, которая напоминала больше затишье перед бурей, чем обычное затишье…

Глава 23

— Марк, я прекрасно тебя понимаю, каково это — чувствовать себя пустой и ненужной для собственных родителей. — нарушила я столь странную, на мой взгляд, тишину. Глядя на Марка мне показалось, что на его глазах вместе с печалью выступили слёзы, вместе с этим понимая, что это невозможно: вампиры не испытывают людских чувств. — Ведь после появления Маргарет в нашем доме папа просто перестал меня замечать. Я стала чувствовать себя чужой в собственном доме…

— Прости, что вообще ввязал тебя во всё это. — грустно сказал Марк, по-моему, даже не слушавший меня. — Тебе больно из-за всего этого. Я просто пойду к отцу и скажу, что он был прав…

— Но я люблю тебя. Люблю несмотря ни на что…

— За что меня любить?! — вскочил Марк, повернувшись в мою сторону. — Я — кровопийца! Я стараюсь сдержаться, чтобы случайно не выпить твоей крови, зная, что это может причинить тебе лишь боли и страдания! И после этого ты всё ещё хочешь быть со мной?

— Это не причина, чтобы расставаться. — спокойно сказала я. — Я люблю тебя таким, какой ты есть. И буду. Я даже готова ждать три года, чтобы увидеть, какой из тебя человек.

— А ты смелее, чем я думал. — подошёл Марк ко мне поближе. — Но необязательно было рисковать собой ради моего отца: он бы и сам неплохо справился. Ты могла бы погибнуть.

— А лучше бы погиб твой родитель? — спросила я так, будто решила над Марком. — Уж лучше я, человек, враг вампиров, чем тот, кто даровал тебе жизнь. Я бы так же сделала, если б моему папе тоже грозила опасность.

— А твоя любовь? Будь она в опасности, что бы ты предприняла? — спросил Марк, ласково дотронувшись до моего лица. — Ты не просто человек, ты самое дорогое, что есть у меня. И мне плевать на все законы, придуманные моим отцом!

Вдруг Марк посерьёзнел. Я насторожилась: что опять случилось, когда мы вновь уединились? Неужели Маргарет покончила с Робертсом навсегда?

— Это отец. Он приближается. Но не один: с ним рядом. Они договорились отделить нас друг от друга. Неужели она его околдовала?

Собственного отца? Но это же смешно! Как она могла так поступить с тем, кто одарил её свойствами, что человек не имеет? Хотя есть и другое объяснение: он просто послушал мою ненавистную мачеху. Она ж всё-таки его дочь. А что ещё может произойти?

— Никто не знает. — ответил Марк на мою последнюю мысль. Нам лучше поспешить — они уже рядом. Здесь, недалеко, есть лес оборотней. Там живёт мой друг Розан — глава стаи. Мы укроемся у него: стая не пускает чужаков по приказу Розана. Могу прийти лишь я и те, кто со мной. А с Маргарет у него особые счёты.

— Оборотни? По-твоему, это смешно? — усмехнулась я. — Они же главные враги вампиров! Ты случайно ничего не путаешь?

— Нет. — отрезал Марк. — Не бойся, им можно доверять: они даже однажды спасли мне жизнь… Всё, нет времени болтать: Маргарет практически здесь.

Вампир побежал подальше от территории леса, который считался для него домом. Я пошла за ним. Но с момента появления меня в холодном сердце Марка всё переменилось: дом стал для вампира моей мечты адом, из которого надо бежать как можно скорее, иначе чёрт, всё это время называвший себя отцом Марка, и Маргарет, разрушившая наше общее счастье, поглотят своего члена семьи целиком. А что станет со мной? Меня превратят в одну из них, и буду я жить вечно, стыдясь тех, с кем я так долго жила. Тех, кто дарил мне счастье и был для меня лучом света в пасмурный день. Тех, без кого я не смогла бы и существовать. Моих родителей. А люди? Мне придётся пить их кровь и забыть навсегда, что я была одной из них, ведь сердце моё заморозится, и душа моя будет такой же чёрствой, как и у Робертса.

Со всеми этими мыслями я представляла себе все ужасы вампирской жизни и себя, пьющую кровь ни в чём невинных существ, а также сам процесс превращения в безжалостное существо. У меня резко пропало желание стать такой, как Марк, хотя раньше я думала, что жить вечно не так уж и плохо. Но теперь представить Марка человеком стало для меня более простым и действительным зрелищем, чем меня — вампиром.

Мы пересекли границу между полянкой, где только недавно хотели уединиться, и перешли на волчью, по словам Марка территорию, и вампир остановился. Я остановилась следом. Полянка оказалась настолько маленькой, что я удивилась, обернувшись за спину: я думала, она окажется больше.

— Розан! — крикнул Марк, глядя вокруг. — Я пришёл! Вылезай, я знаю, что ты тут!

Наступила мгновенная тишина вроде затишья перед бурей. Я напряглась — стало слишком тихо и немного от этого затишья. Но тут же я услышала рычание, и десятки сверкающих в лесной темноте жёлтых глаз. Да и жёлтовато-беловатые зубы, видные в жёлтом свете волчьих глаз, выглядели угрожающе. Я стала сомневаться в правильности слов Марка по поводу дружбы с оборотнями.

— Спокойно, Розан, девчонка со мной. — сказал Марк, совершенно спокойно глядя на разъярённых волков. — Ну хватит, выходи давай!

Вдруг волки исчезли. Я почесала затылок, удивившись такой внезапной перемене пейзажа. Вместо волков появились…мужчины с оголённым накачанным торсом и совершенно белыми зубами. Пусть зубы не были такими же идеально белоснежными, как у Марка, но, тем не менее, они тоже привлекли моё внимание.

— Привет, Марк. — к нам подошёл самый загорелый оборотень-человек. На правой руке его виднелась татуировка, правда я не смогла разглядеть, в форме чего она была. — Прости, друг, просто я же помню, чтобы мы никого, кроме тебя, не пускали, но раз она с тобой, то прошу к нам в гости. Как тебя зовут, милая? Извиняюсь, если моя стая тебя до смерти напугала.

— Её имя — Элаиза. — коротко ответил Марк за меня. — А теперь ближе к делу: за нами охотится… Нам лучше поговорить где-нибудь подальше от границы с моим лесом. У тебя, я знаю, есть такое место.

— Верно, Марк. — засмеялся юноша, которому на вид было не больше девятнадцати. — Пойдём-ка ко мне домой.

— Но где тут хотя бы один дом? — удивилась я, таращась на лес совершенно без намёка на наличие жилья. — Здесь же одни деревья!

— В этом и есть вся хитрость. — улыбка не сходила с лица Розана, но увидев, что и с моего лица не сходило удивление, выражение оборотня переменилось: — Ты что, не рассказал ей?

— Потом языками почешем! — засуетился Марк. — Скорей, они уже здесь. Кто именно, скажу, когда скроемся!

— Хорошо. — отрезал Розан. — А вы, леди, держитесь, сейчас прокатимся!

И с этими словами трава вдруг исчезла под ногами, и мы стремительно стали спускаться под землю по горке в виде спирали… Главная надежда была на то, что Маргарет нас здесь не найдёт. Хотя вряд ли оборотни её пустят на свою территорию…

Глава 24

— Ну рассказывай, кто тебя там преследует. — когда мы спустились к оборотню домой, тот сразу включил свет и плюхнулся на диван рядом с камином.

Я осмотрела место, куда нас принесло с Марком. Видимо, это оказалась гостиная — несколько белых дверей наверняка тут не для красоты стоят. На серых обоях нарисовались черные следы волчьих лап, что не могло свидетельствовать о том, что Розан — действительно оборотень. На стене, помимо заманчивого рисунка, ещё висели и портреты людей, видные до локтей. Когда я подошла поближе, то поняла причину такого расположения людей в картинах: на правых предплечьях у них, так же как и у Розана, виднелись тату в виде волчьего следа (на всякий случай я посмотрела и на нашего оборотня, чтобы убедиться в своей правоте). Красиво зашторенные окна (узор на шторах оказался схож с узором стены, что заставило меня насторожиться) и цветы вокруг предавали фойе привлекательный вид.

— А у тебя здесь всё так оформлено? — поинтересовалась я после усердного разглядывания комнаты. — Хотя по дверям так сразу и не скажешь…

— Ну…практически… — хитро поводив глазами по сторонам, ответил оборотень, показавшийся с самого начала мне странным. Но сразу его глаза посерьёзнели и уставились на Марка: — Так кто вас там преследует?

— Маргарет… — только и успел ответить Марк.

Розан вскочил. Я думала, от неожиданности, но тут же услышала звук, похожий на рычание.

— Опять она? — зло спросил он. — Сначала наши земли, потом убийство половины клана, теперь ещё на друзей нацелилась… За что она так с вами?

И Марк стал рассказывать. Про всё, что с нами произошло. А я стояла и вспоминала все эти моменты до единого. Эх, как грустно признавать, что после счастливого времени, проведённого со своей любовью, которая является существом, по всем параметрам тебе противоположным, вас разлучат. И кто, как вы думаете? Собственная мачеха, с которой у вас особой связи! И к тому за неё тот, кто воспитывает твоего парня — его отец! Неудивительно, что Марк после того, что услышал от отца, не захотел, чтобы тот опекал его. Так поступила бы и я. И каждый человек.

— Да, не лучшая у вас ситуация, голубки мои. — покачал головой Розан. — Но не бойтесь: у меня вы легко сможете скрыться. Эта стерва Маргарет сюда и близко не подойдёт…

— Босс, у нас проблемы! — мы трое повернулись к выходу и увидели полуобнажённого юношу с волчьей тату. Лицо его было невеселым. — У нас гости.

— Пошли посмотрим на гостей… — сказал Розан, но тотчас посмотрел на Марка. Я тоже перевела взгляд на возлюбленного — вид у него был задумчивый. — Что-то не так, друг?

— Это Маргарет с отцом… — покачал головой Марк. — Они убили часть волков, охраняющих территорию, и направляются сюда. Он, возможно, не понял моих слов. Да и раньше он никогда ко мне не прислушивался… Ну что ж, не буду прятаться. Вылезаем!

— Хорошо. — кивнул Розан, и мы подошли к горке, превратившейся в винтовую лестницу. — Пойдём.

Мы встали на лестницу, которая тут же превратилась в быстрый эскалатор. Через пару мгновений мы оказались над домом оборотня. Голова кружилась, но было приятно оказаться снова на свежем воздухе и вдыхать запах смолы деревьев.

— Они где-то рядом… — промямлил Марк. — Но я не могу прочесть мысли Маргарет…

— Почему? — испуганно спросила я.

— Она пытается читать мои… Как больно! — Марк схватился руками за голову. — Но я попробую их заблокировать…

— Пробуй, братец, пробуй. — послышался зловещий голос Маргарет неподалёку. — Но у тебя всё равно ничего не получится: я закрыла твой доступ к своим мыслям! — сказав эти жуткие слова, мачеха злобно посмеялась.

Я окинула взглядом Робертса. Он стоял в такой позе, что стало непонятным: хочет ли он встать на защиту сына, или в его душе играет вражеская нотка. Да и странный он какой-то. За это небольшое время его верчения перед моими глазами я поняла, что зря он вообще опекает Марка…

— Сын, мне кажется, что ты хочешь пойти против своего же клана. — спокойно смотря на всё происходящее, Робертс стал делать парню замечания. — Ты перестал подчиняться правилам. Ты полюбил человека и хочешь стать как она, чтобы, проживая свою никчёмную человеческую жизнь, отдать её любви. Думаешь, в этом есть смысл?

— Почти во всём есть смысл, надо только найти его! — тут уж я не выдержала. — Вы не видите разницы между вашим сыном и другим вампиром вашего клана; единственное, что различает их — вы называете Марка сыном, а не эй ты, или как вы там о своих слугах говорите!

— Не надо так отравлять свои нервы, любимая! — спокойно встал Марк, несмотря на то, что Маргарет продолжала читать его мысли. — Он мне больше не отец, поэтому не смеет мне указывать что хорошо, а что плохо! Тем более, что я уже не маленький ребёнок и сам могу за себя постоять! Всё, что нужно мне от этого проходимца — превращение в человека при достижении Элаизой восемнадцати лет! Так сложно это сделать для своего сына! Я готов к большим жертвам ради любви; власть же мне не нужна: она не сделает меня счастливым, пойми это, наконец! Хотя куда ему — он ни разу в жизни даже не пытался меня понять! Или он превратит меня в человека, или я перейду на сторону волков! Если ему дорог собственный сын…

— Ты ничего не стоишь, жалкая тряпка. — зашипела Маргарет. — Если ты даже от власти отказываешься. А власть бы говорила, что ты сильный и умный вампир. А что же выясняется? — ехидно хихикнула моя “ненаглядная” мачеха, медленно, и, на моё удивление, изящно, стала подходить к Марку, вроде бы готовившемуся к такому повороту событий — тот стоял неподвижно, в упор глядя на сестру, больше похожую на змею в данной ситуации. — Ты просто трус, раз жертвуешь властью ради моей дочери, которая даже и меньшего недостойна. А папа надеялся, что из тебя получится что-то большее, чем то, что мы видим сейчас. Верно, пап?

Робертс промолчал; возможно у них с дочкой начался обмен мыслями. Как сложно понять всю эту вампирскую природу! Но ведь мне он не мешает любить Марка таким, какой он есть. Хотя, с другой стороны, я начала подумывать о другой, человеческой стороне Марка. Я уже представляю себе нас в большом доме, людьми…

— Да зачем вообще с тобой возиться? — Маргарет спросила Марка так, будто пятилеткой общалась. — Любовь не сделает тебя сильным, почему ты не хочешь этого понять? — и женщина врезала брату так, что он улетел в дальнее дерево, “разрубив” его на две равные части.

— Марк! — закричала я и хотела броситься к возлюбленному, но Розан остановил меня, преградив дорогу рукой: — Не стоит жертвовать так собой. Я думаю, он неплохо справится и сам.

Моя душа была уже там, с моим Марком, пока я сама¸ точнее — моё тело, беспомощно стояла и не могла ничего поделать — меня удерживал Розан.

— А что, вам она тоже жить спокойно не даёт? — воспользовавшись моментом, спросила я у оборотня, пока Марк разбирался со своей ненаглядной сестрицей. — Я имею ввиду Маргарет.

— Я уже понял, кого ты имеешь ввиду. — засмеялся тот. — Это было не сразу после её превращения. Тогда ещё мы дружили с кланом Робертса. Хороший был клан, ничего не могу сказать. Маргарет только предстояло стать вампиром. Ну я думаю, Марк тебе рассказывал, как сложно было её изловить, поэтому его папаша попросил помочь вампирам клана с этим нелёгким делом. Мы, естественно, согласились: не могли же мы оставить друзей мучиться. Стали мы искать её по всему лесу; я нашёл её, продвигающуюся к чаще. Найти её — дело нелёгкое, но я всё-таки смог выполнить эту миссию…

— А что произошло дальше? — перебила я рассказчика. — Не ты смог поймать хулиганку, ведь так?

— Верно, это сделал Марк. — оборотень окинул почти рентгеновским взглядом Марка. — Я пытался поймать девку и даже прыгнул, чтобы захватить её, но она почувствовала моё тело над собой и набросилась следом. Я не успел затормозить, как получил в живот… — рассказчик закончил на столь трагичной нотке. Я думаю, не только потому, что ему стало в этот момент душевно больно: он смотрел на территорию леса его клана, где, по-моему, становилось очень жарко. В отличие от моего сердца, по которому пробегал маленький холодок.

— Не надо было превращать тебя в вампира. — продолжил Марк так, будто что-то битый час разъяснял Маргарет, а она ничего не понимала. Хотя всё так и получилось: вампирша никак не отставала от Марка, несмотря на доступ к его мыслям, а тот, в свою очередь, не мог терпеть пакостей сестры, даже при совместном их сожительстве. Сколько они уже живут вместе? Вечность? Да за такой длинный промежуток времени мы бы с Марком сделали свои отношения настолько крепкими, что никакой вампиризм не смог бы нас разлучить. А сколько это — вечность? В чём она измеряется? Можно ли это считать всей прожитой жизнью, или это вообще не считаемо? Эх…не дано мне узнать вампирский мир целиком… Да и зачем мне это? Марк хочет стать человеком, чего я не сторонюсь, поэтому он должен узнать всё, что творится в нашем, людском обществе. Да..., ему ещё многое предстоит узнать…

— А это уже не твоё дело, братец! — грубо воскликнула Маргарет, чем и прервала мои мысли. — Что сделано, того назад не вернёшь. Что было, того не миновать. Короче, когда власть будет в моих руках, то я первым делом избавлюсь от тебя: зачем ты нам нужен?

— Зачем так долго ждать? — усмехнулся Марк, что меня сильно напрягло. — Давай прямо сейчас, чего ты ждёшь? По глазам написано, что хочешь убить. Что тебе стоит это сделать? — вампир встал прямо перед сестрой, ставшей в моих глазах врагом не только для самой меня, но и для моего парня-вампира. Может это всего лишь совпадение — некоторые враги пары влюблённых или просто друзей могут стать общими, что неудивительно. Может быть, именно поэтому я испытываю то же отвращение к Маргарет, что и Марк? Именно поэтому мне не хочется убийства собственного парня руками Маргарет? Как же у них в семье всё запутано…

— Не смей, Маргарет! — вырвалось у меня. — Ты этого не сделаешь! Это не покажет твоей крутизны! В конце концов, он твой брат!

— Это уже ничего для меня не значит. — отрезала вампирша. — Мне главное то, что я получу в наследство от отца, а не посредники-братья. И Марк прав: я избавлюсь от него прямо сейчас. На твоих глазах. — и она набросилась на собственного брата.

— Нет! Марк! — прокричала я и, закрыв глаза, прижалась к Розану, тотчас обнявшему меня. — Розан, я не могу это видеть…

— Не бойся, Марк точно её победит. — погладив меня по волосам, ласково сказал оборотень. — Я бы помог ему, но…

— Что такое? — спросила я, немного удивившись молчанию юноши.

Но он продолжал молчать. “Почему?” — спросила я у себя. Вдруг послышался странный хруст. Я вздрогнула, но стала медленно поворачиваться к месту происшествия. Марк стоял, потирая руки. Маргарет стояла рядом совершенно целая и невредимая. Но что же хрустнуло? Или этот хруст — обман слуха?

— Пойдём отсюда, Элаиза. — сказал Марк. — Зря я потратил на них время…

— Ты всё время это говоришь! — сердце моё не выдержало. — Сколько раз ты уже говорил про становление из тебя человека по достижении моего восемнадцатилетия, а сам ничего не хочешь узнать о нашем людском мире!

— Но я пытаюсь…

— …скрываться. — перебила я Марка. — Я ведь догадываюсь, что ты хочешь сказать! Ты скрываешься от человеческого мира! Я ухожу!

— Стой! — Марк не выдержал такого давления на него другой половинки в моём лице. — Ты ведь можешь заблудиться!

— В лесу не так страшно заблудиться, как в собственных чувствах. — ответила я, остановившись и обернувшись. — Выход из леса хотя бы можно найти: он не такой дремучий, как, например, паутина любви. Неизвестно, выпутаешься ты из неё или нет… Не хочу слушать твой ответ на это…

И я побежала подальше от места, где только что поругалась с собственным парнем…

Глава 25

Я старалась убежать как можно дальше, чтобы забыть о произошедшем со мной: с начала — встречи с Марком и до этого жуткого конца. Почему Марк так поступил со мной? Он лишь обещает, но ничего не делает! Сердце билось сильнее, кровь бурлила от злости, а в голове крутились лишь отголоски обиды. Может быть, ему на самом деле нужна власть, хотя сам он отрицает всё, связанное с этим? Если бы я могла проникнуть в его ветреную голову и прочесть его мысли… Понятно лишь одно: между нами всё кончено!

Сколько раз я пыталась его понять! Пусть наша любовь и была искренней, но я в это не верю! Зачем я во всё это ввязалась? После возвращения мамы надо было уезжать из Калируоса куда-нибудь подальше, пусть даже в деревню! Чтобы больше не видеть никого из семейки Марка, тем более не пересекаться с Маргарет!

“Я бегу, куда глаза глядят, главное подальше от леса оборотней. Розан — хороший парень, но наверняка он заодно с Марком, следовательно, мне не стоит с ним оставаться. — подумала я, продолжая бежать без желания оглянуться назад. — Может, вправду стоило остаться дома: было бы безопаснее, да и папа…”

“Вау, здесь и связь ловит? — подумала я, вытаскивая мобильник, который…оказался в моём лифчике. — А мобильник оказался не в самом лучшем месте”.

— Алло, Элаиза, доченька, ты где? — папин голос звучал почти как мамин в смысле интонации. — Джерри сказал, что ты пошла в лес. Но зачем? Ты не совсем здорова, чтобы идти туда в одиночестве!

— Я пошла сюда ради Марка. — ответила я, даже не подумав остановиться, поэтому голос получился отрывистый. — Маргарет грозилась покончить с ним, и я не могла этого допустить. Я знала, что он будет здесь и прибежала на зов сердца…

— Но тебе повезло, что ты цела! — взволнованно перебил меня папа. — Ты ведь могла погибнуть!

— Жизнь — ерунда, если в опасности твоя любовь. — отрицательно ответила я, пересекая черту волчьего леса. — Ты понимаешь, что жизнь без любви — не самое лучшее, что можно пожелать. Сам знаешь, как это плохо — вспомни потерю Джейн.

— Ты моя единственная дочь! — заладил своё папа. — Я не хочу тебя потерять…

Я остановилась возле обрыва. Возможно это послужило остановкой слушания папиной речи. Но не только это — телефон вдруг выпал из рук и, медленно делая в воздухе круги, стал падать вниз. Я неожиданно для себя вскрикнула, испугавшись своей же реакции. Папа…единственная связь с родным родителем прервалась…

— Элаиза… — всё, что я успела услышать.

Стоя на краю пропасти, я думала, прыгнуть ли мне или нет. Мне нечего уже терять — мамы больше нет, связь с папой потеряна, а Марк оказался таким же, как и все остальные мужчины мира. Смерть — как новая жизнь: всё можно начать сначала, и это можно сделать сейчас, если постараться сделать сейчас. Никто не мешает. И я сделала маленький шаг к пропасти…

— Не смей! — я остановить как вкопанная от знакомого голоса Марка, и был он явно не спокойным. — Если ты прыгнешь, то я потеряю смысл жизни!

— А ты уверен, что твой смысл жизни не во власти, которую тебе как раз через три года предоставят? — будто издеваясь над своей уже бывшей любовью.

— Поверь мне, я против того, чтобы перехватить эстафету. — спокойно ответил Марк. — Любовь, и только любовь к тебе меня сейчас захватила в тиски, из которых я не могу выбраться. Только не заявляй мне после этих слов, что для меня до сих пор важна власть!

— Ты думаешь, я мужскую природу не знаю? — спросила я, не собираясь ни на шаг отходить от омута. Но не любви, а смерти. Скоропостижной смерти. — Ещё как знаю! Вам нужна лишь власть! А я хочу любви, чистой и перспективной любви! Прощай навсегда, я должна это ради нас! Ради тебя!

Я не стала закрывать глаза, но решилась повернуться лицом к Марку. Он стоял и смотрел на меня такими глазами, что можно себе было представить, как он заплачет. Но с другой стороны: он — вампир, и лишь ему одному знать, что у него там в душе творится. Я посмотрела пристально ему в лицо, которое так и говорило: “прошу, не делай так, я не выдержу!” Несколько раз подумав, надо ли мне умирать, я всё же решилась и, сильно отклонившись вниз, медленно стала падать туда, откуда нет возврата.

— Нет, ни за что! — услышала громкие и твёрдые слова Марка. — Без власти я прожить смогу нормально, но без любви я никто!

— Марк? — увидела я летящего стремглав на меня вампира. Глаза горели как никогда. — Что происходит?

— Я спасу тебя! — героически прокричал он. — Пусть лучше погибну я, чем потеряю свою любовь! Не хочу тебя терять, слышишь? И не спорь со мной!

Не успела и рот открыть, как меня уже подхватили холодные руки Марка и понесли прочь от ужасной пропасти. Я не понимала поведения Марка, но с другой стороны, что тут странного — пожертвовать всем ради любви? Разве не это смысл жизни?

Пока мы неслись куда-то вдаль, я понимала, что уже не смогу жить обычной жизнью, как прежде: не смогу ходить в школу и слушать взволнованную речь директора Голдмена, не смогу быть честна с папой и вообще делать всё, что делала раньше. Может быть, это и к лучшему? Мне ещё столько всего предстоит узнать о любви к вампиру, желающему изменить образ жизни, да и саму жизнь, ради любви в лице человека, жертвуя вампирскими качествами…

Мы умчались подальше от места самоубийства, и Марк поставил меня на землю. Я, отскочив от моей жизни спасителя, стала наблюдать за его действиями.

— Элаиза, ты чуть не убила себя. — пробормотал Марк. — Но зачем? Этим ты бы не только не избавила меня от боли, но, наоборот, причинила большую боль! Это всё из-за отца, верно?

— Я испортила ваши отношения в семье. — ответила я, опустив голову вниз. — Я не хотела бы поссорить вас до конца. Извини, но нам действительно не надо больше встречаться. Прощай…

— И ты хочешь расстаться после всего, что мы вместе пережили? — спросил Марк, судорожно глядя на меня. — Вот так просто взять и уйти?

— А что делать, если ты знаешь, что всё уже и так потеряно? — спросила я, тоже не особо довольная нашим откровенным разговором. — Твоя семья почти распалась, папа неизвестно где… А я … — я скромно подняла глаза на Марка. — я растеряна… Куда идти дальше, если знаешь, что до смерти осталось чуть больше пары часов? Я — не про свою, а про смерть любви. Как пережить потерю, особенно когда знаешь, что можешь никогда её не увидеть?

— Верить, что всё это просто наглая ложь. — успокоил меня Марк. Вернее, лицо моё стало спокойным, но сердце колотилось, и казалось, что остановить его было действием невозможным. Тем не менее, я старалась смотреть на вампира как можно спокойнее. — Любовь можно потерять лишь в случае неверности ей. Но при оставании с ней ты навсегда почувствуешь, что любовь всегда рядом с тобой, даже если её нет рядом, и верна тебе, не смотря ни на что. Постарайся поверить тому, что я тебе сейчас скажу. Я буду с тобой рядом и верным останусь тебе! И никакая власть не сможет разлучить нас! Здесь даже отец не помеха! И всё, что я сейчас говорю — искренно!

Я стояла и слушала восклицания Марка с замиранием сердца. Ложны они, нет — невозможно сразу определить. Даже иногда кажется, что такие вот душевные восклицания просто капают на душу, растворяясь позднее в небытие, и, на самом деле, говорящий их не понимает, что на самом деле все они — лесть, подобная правде. Лишь подобная. Но последнее восклицание Марка переубедило меня: я поняла, что он действительно меня любит, ведь тот, кто говорит искрение слова своей второй половинке, вряд ли может ошибаться.

— Так ты веришь мне? — Марк внимательно посмотрел мне в глаза.

— Конечно. — скромно ответила я, будто боясь нарушить эту романтическую тишину. — Если твои слова действительно искренние, то я готова уйти с тобой куда подальше хоть на край света…

— Но не сразу, а лишь после того, как тебе исполнится восемнадцать лет, и меня обратят в человека…

— А ты уверен, что это произойдёт? — таинственно спросила я. — Ведь твой отец категорически против.

— Уверен. — улыбнулся Марк. — Если правильно его попросить, то он на всё готов…

Глава 26

— Но что нам делать? — спросила я, судорожно глядя на Марка, который, по-моему, был совершенно спокоен. — Ведь ждать ещё три года! Ты уверен, что за столь долгое время Маргарет не принесёт нам много хлопот?

— Не бойся, я думаю, она сейчас наслаждается властью, которую с превеликим удовольствием предоставит ей отец. — усмехнулся вампир. — Три года ей на это вполне хватит…

— А отец? — не могла уняться я, и не понятно было, кто бы вообще смог меня успокоить. — Если он не согласился превратить тебя сейчас, то вряд ли согласится через три года. Нашему желанию не суждено сбыться: мало вероятно, что мы действительно сможем быть вместе. Нам лучше расстаться на время. Пускай всё будет как прежде…

— Почему ты так думаешь? — почти рассержено спросил Марк. — Как прежде? Ты издеваешься? Знаешь, как сложно вот так просто взять и забыть всё, что между нами было? Хочется иногда, но не всегда получаешь то, что по-настоящему желаешь. Невозможно и забыть. Забыть о любви, которая была с тобой все лучшие и худшие годы твоей жизни.

— Пока с нами Маргарет, мы не можем даже уединиться. — я снова опустила голову. — Я, как бы это не было для меня сложно, должна вернуться к обычной жизни. На пару лет.

Марк открыл рот, но тотчас закрыл его. Возможно, он просто не знал, как мне ответить. Я бы тоже на его месте промолчала, но не так категорично. Может, ответила парочкой фраз… Я знала, что у вампиров сложная природа, но не настолько…

— Да, природа моя сложна, но это не однозначно… — ответил Марк на мои мысли. — Но для меня не это главное, как, я думаю, и для тебя тоже — наши отношения. Скажи, ты чем-то напугана? Твои мысли слишком сложны для меня, поэтому, прошу, расскажи мне всё о том, что ты сейчас чувствуешь. И если это касается меня, то я должен знать все подробности до мельчайшей их составляющей.

— Хорошо. — вздохнула я и нехотя посмотрела в глаза вампиру. — Один раз у Маргарет уже чуть не получилось нас разлучить. И это причинило боль не только тебе. Мне кажется, что тот разговор с отцом подстроила Маргарет. И все любовные сети сплела также она. Мы не смогли ничего нормально сделать вместе, не говоря уж про уединения. Марк, по-моему, я лишнее звено в вашей семье. Пожалуйста, верни меня домой. Давай ненадолго забудем друг о друге. Папе сейчас очень плохо без меня… Хотя куда тебе до чувств? Ты ведь ледышка бесчувственная, которая лишь прячется под обёрткой человека! Просто верни меня домой!

Марк встал в оцепенении — последние слова могли привести его в шок. Я сама стояла, немного подвергнутая шоку — иногда становится неприятным говорить своей половинке так, будто ты испытываешь к его семье ревность. Но другого выхода не было, да и высказаться очень хотелось — эмоции так и стремились выплеснуться наружу. В ожидании чего-то плохого я отошла на пару шагов назад.

Но Марк ничего не говорил, даже рта не открыл. Он смотрел куда-то в сторону и, казалось, гипнотизировал кого-то. Или воздух? Что они там вообще умеют, эти вампиры? Но мне было больше интересно, что же намерен сделать Марк.

— Знаешь, а ты права. — вдруг прервал эту неожиданную тишину. Взор вампир перевёл на меня. — Маргарет — помеха для нас, и пока её не остановить, она будет вечно нам мешать. — Я округлила глаза. — Я отнесу тебя домой. Но как обычно, по низу, мы не сможем это сделать, да и отцу на глаза я не хочу попадаться. Придётся прокладывать путь через кроны деревьев.

— Опять прыгать к тебе на шею? — посмеялась я.

— На этот раз к Роджеру. — Так же насмешливо ответил Марк. — Я лучше останусь и вернусь к семье: надо разобраться с делом до конца.

Роджер, тотчас примчавшись, подхватил меня; я даже попрощаться с Марком не успела. Не могла же я, как и Марк, предугадать поворот событий и представить его столь неожиданным. Мы взмыли над лесом, и я увидела, как моя любовь растворилась в лесных красках.

Прыгая в руках Роджера, я думала, что лес нескончаем, как моя привязанность к Марку. Одновременно с этим, я осознавала, что любовь к вампиру не так и легка, как некоторым кажется — мой маленький опыт показал мне, как больно воспринимать всё таким, какое оно есть. Я хочу, чтобы ни у кого не было таких жутких воспоминаний — раны, полученные в результате искренней любви к вампиру, не залечиваются так же быстро, как раны, полученные в результате любви к обычному человеку. Интересно, а была ли любовь между мной и Марком по-настоящему искренней? Как же эти вопросы сложно разрешить…

— Ну вот ты снова и дома. — почувствовав землю, я не могла поверить, что вновь оказалась на своей родной улице возле родного дома. — Надеюсь, ты сможешь дойти до своей квартиры.

— Конечно. — ответила я, оглядываясь в сторону леса. — Смогу.

— Эй, Элаиза, не раскисай! — подбодрил меня тут же Роджер. — Всё, что произошло между вами, может стать просто историей. Я, возможно, плохо разбираюсь в любви, я бы сказал, что в ней полный ноль, но знай, что бы не случилось, просто забудь его, если не хочешь, чтобы боль и дальше резала и без того ранимое сердце.

— А это легко? — недоверчиво и с долей обиды спросила я. — Кажется, эта боль просто поработила меня, и забыть отношения с Марком будет очень сложно для меня.

— Поверь, это возможно для такой сильной девочки, как ты. — ласково ответил Роджер. — Знаешь, мне искренне жаль тебя: ты ввязалась в коллектив семьи с довольно непростым характером, не желая этого. И это не твоя вина: отец навязал Марку наследство, при котором мой старший брат должен возглавить клан…

— Стоп, а почему тебе он про это не говорит? Чем ты хуже? — меня вдруг осенила возможная мысль возврата любимого.

— Я помогу тебе, хоть сам и не хочу возглавлять клан. — героически сказал Роджер, и по-моему, он намекал на эти слова: вампир шевелил губами, чтобы что-то сказать, но я не дала ему такой возможности. — Пойду к отцу и отберу у Маргарет с Марком возможность возглавить клан. Обещаю, я верну тебе твою любовь, только поверь в мои возможности. А сейчас иди домой — думаю, твой отец тебя уже заждался.

Только дёрнулась ответить, а Роджера уж и след простыл. Я долго ещё смотрела ему вслед, но, когда он совсем исчез, решила вправду вернуться домой. Папа наверняка сидит дома и переживает. Надеюсь, не в состоянии алкогольного опьянения. Тем не менее, надо идти домой — уже почти ночь.

Поднимаясь по лестницам, я не могла вообще ни о чём думать — мысли ещё больше перемешались в моей голове. Что ж у меня за жизнь такая стала? Постоянно бегу куда-то… Марк… Маргарет… Глава клана… Что мне с этим делать? Головная боль, а не любовь!

Я позвонила в звонок, висящий возле двери. Стоя в ожидании открывания папой двери, я думала о произошедшем и о словах Роджера о том, чтобы забыть наши отношения с Марком. Как сложно это не будет для меня, всё равно у меня нет другого выхода. Придётся вернуться к обычной скучной жизни без приключений на свою голову. Ничего не поделаешь — судьбу не обмануть: может, мне расставание и предсказано этой коварной злодейкой.

— Элаиза, неужели ты вернулась? — я услышала звук падающих переполненных пакетов, затем знакомый мужской голос и обернулась: уже передо мной стоял папа собственной персоной. — Но почему у тебя было занято?

— Разве это важно? — грустно улыбнулась я. — Главное, что теперь мы снова вместе. Одна дружная счастливая семья. Пусть даже и без мамы. — я тяжело вздохнула.

Папа открыл дверь и пошёл за пакетами. Я тут же зашла внутрь, не глядя по сторонам. Папины шаги послышались следом, и дверь захлопнулась.

— Тебя что-то беспокоит, верно, доченька? — взволнованный голос папы разорвал внезапно возникшую, но не длинную, тишину. — Ты даже не обернулась.

— Я приняла нелёгкое решения для себя. — ответила я, оставшись в той же позе. — Я расстаюсь с Марком…

— Ты уверена? — удивился папа. — По-моему, вы с ним отличная пара. Меня даже ничуть не смущает, что он вампир.

— У нас сейчас не всё так гладко, как хотелось бы. — ответила я. — Маргарет в любой момент может снова помешать нам уединиться. Она всегда мешает нам быть вместе. Поэтому нам придётся на время расстаться, пока всё не уладится. Когда мы встретимся вновь, не могу сказать. Всё сложнее, чем можно себе представить…

Я не стала заканчивать, почувствовав, как слёзы начали капать из глаз. Но понимая, что я не могу плакать вечно, я решила сделать первый шаг к тому, чтобы забыть о нас с Марком. Если я смогла сделать первый шаг к нашей любви, то почему не могу взять и забыть обо всём? Как бы сложно это не было, я должна сложить слёзы в кулак и больше не плакать! Да, я смогу это сделать и вновь вернуться к простой жизни, которой я жила до встречи с таинственным вампиром Марком, к которому я испытывала большую, крепкую и самую настоящую любовь!

Глава 27

Солнце немного припекло весеннюю землю. Ветерок чуть обдувал мои уложенные в косичку волосы, а сама я подошла почти к школе. Как же я соскучилась по самой школе, моим одношкольникам, учителям и, конечно же, директору Голдмену. Кажется, что всё время расставания с ними текло слишком медленна не так быстро, как хотелось бы. Но это меня не расстроило — главное, я снова там, где мне спокойно и комфортно.

Вот я и подошла к зданию. Здравствуй, родная школа, я иду! Оглядев серый “домик”, я поняла, что ничего не изменилось, и, облегчённо вздохнув, зашла внутрь.

Открыв дверь и оказавшись на территории коридора, я вновь огляделась: я могла и забыть, как школа-то выглядит за время пребывания в школе Святого Патрика, которую школой сложно назвать. Но я прекрасно помню, как тут было до моего отъезда. Сейчас ничего не изменилось. В коридоре никого не оказалось. Посмотрев на часы, я поняла, что уроки начались пол часа назад. Прошедшись по коридорам, я подошла к лестнице и поднялась наверх — кабинет мистера Голдмена расположен возле кабинета математики, чему я не удивляюсь. Подойдя к кабинету, я подняла руку в нерешительности — стучать или нет: в кабинете оказалось так тихо, что вероятнее всего было то, что самого директора сейчас могло и не быть в кабинете. Но это не значит, что его действительно там нет. Всё же я решилась и вошла внутрь; ручка двери с лёгкостью мне поддалась.

В кабинете ничего не изменилось: он остался таким же чистым, как и до ухода из школы, всё так же были приоткрыты окна из-за любви директора к свежему воздуху, и сам кабинет оставался чистым по сей день.

— А, Элаиза, рад тебя видеть. — мистер Голдмен, которого я увидела в последнюю очередь, встал, как только я обратила на него внимание. — Неужели ты решила вернуться в школу?

— Да, я решила начать жизнь сначала. — смело ответила я, удивившись своей смелости. — А я смотрю, вы меня ждали.

— Я надеялся, что ты придёшь. — Да и не только я один. После того откровенного разговора в автобусе я наконец понял, как тебя не хватает в обществе. Я имею ввиду не только школьное общество, а любое, абсолютно любое, где собираются люди. Думаю, хотя, даже знаю, что все находящиеся в моём учебном заведении соскучились по тебе и будут не прочь увидеть тебя вновь.

— Спасибо, я правда не знала, что по мне так наскучались. — ответила я, изобразив на лице радость. — Я тоже хочу вас обрадовать.

— Буду не прочь услышать, как ты счастлива. — ласково сказал мистер Голдмен.

— Я решила начать всё заново. — я стала удивляться, какой смелой я в последнее время стала. — Мы расстались с Марком, и я после этого подумала, что должна вернуться к обычной подростковой жизни, ведь другого выхода я не вижу.

— Получается, ты пожертвовала своей любовью ради школы? — решил уточнить директор.

— Почти. — я старалась сдержать слёзы. — Мы не можем быть вместе, пока не решим все проблемы…

Я замолчала. Не знаю, что же сказало мне так сделать: боль, скопившаяся в моём сердце, которое, казалось, разрывалось от боли, не дававшей мне покоя, или от решения, которое мне пришлось принять, несмотря на то, что разрыв отношений слишком тяжёлым. Я робко посмотрела на директора — он, кажется, стоял сам не свой, смотря на меня, как на потерянную. Может это было сразу после временной храбрости, или директору это показалось случайностью? Не просто вопрос — загадка целая.

— Понимаю, на какие жертвы тебе пришлось пойти ради ваших отношений. — мистер Голдмен подошёл ко мне поближе и мягко дотронулся до плеча. — Но это ненадолго, ты ведь понимаешь: любит — встретитесь и всё обсудите, верно?

— Да, наверно. — тяжело вздохнула я, и мне даже показалось, что мистер Голдмен вздохнул со мной и моим больным сердцем. — Но вряд ли: нам в любой момент может помешать Маргарет. Она — сестра моего парня.

— Это серьёзно. — серьёзно сказал директор. — Но не смертельно: если твоя любовь и привязанность к вампиру действительно искренние, то вы обязательно решите ваши проблемы и снова будете вместе, поверь. Это — жизнь, и в ней может случиться всё, что угодно. Поверь, всё обойдётся. Я прошёл через многое и повидал не такие странности. Но признаюсь — любовь к вампиру я замечаю впервые. Ну что, готова пойти на следующий урок?

— Конечно. — ответила я, скромно поглядывая на директора.

Звонок с урока прозвенел, и мы отправились на урок.

Мистер Голдмен шёл рядом, поглядывая на меня. Я шла, будто ничего плохого в моей жизни не произошло. Но на самом деле жизнь мою сладкой не назовёшь: после расставания с Марком я чувствую себя глупо — в моих мыслях крутилось то, что происходило между нами. Но мне надо это забыть. Мне стало так плохо, что я схватилась за голову.

— Элаиза, всё хорошо? — беспокойно спросил Голдмен.

Я не ответила, а продолжала сжимать голову безо всякого понятия о происходящем. Вдруг эта боль подействовала как сила притяжения: я стала медленно опускаться на колени. Опустив голову вниз, я стала чувствовать, как мысли о Марке и Маргарет начали крутиться одна за другой.

— Элаиза! — до меня донеслись обрывки фраз директора. — Что с тобой?

— Неет! Марк! Я…не…могу… — только и могла говорить я.

— Милая! Скажи что-нибудь! — видимо, мои восклицания оказались настолько тихими, что даже сидевший на корточках директор ничего не слышал. — Голова болит?

— Марк! Я не могу поверить, что мы расстались! — сказала я, сдавленная атмосферой разговора. — После всего, что мы вместе пережили! Я думала, это невозможно!

— Успокойся, Элаиза. — обеспокоенно сказал директор. — Это лишь временно, пока всё не решится. Элаиза, прошу, вернись — ты ведь лишь физически с нами!

— Может, вы и правы. — сказала я, медленно поднимаясь, но всё ещё держась за голову. — Я справлюсь с этой временной потерей… Постараюсь перенести…

Я встала с пола и отдёрнула руки от головы. Боль не проходила, но я старалась не чувствовать её. Смотря на директора, я почему-то видела вместо него Марка. Почему он так и не уходил из моей головы? Почему я не могу забыть его, как бы мне этого не хотелось? Вина любви?

— Готова идти на урок? — тон директора не менялся. — Или лучше пойдёшь ко мне в кабинет и отдохнуть?

— Нет… Я должна учиться, даже если мысль о Марке продолжает мучить меня. — я вновь уверенно, но с глазами, полными боли, посмотрела на взволнованное лицо мистера Голдмена. — Ведите меня на урок… Я буду стараться забыть мою любовь…

Мы спустились вниз и пошли туда, где находится кабинет географии. Я почувствовала, как сильно стало биться моё сердце и поняла, что забыть любовь к вампиру Марку мне будет так сложно. Но я должна, ведь так уж распорядилась судьба.

Мы пришли к кабинету географии.

— Ну что, готова вновь сесть за парту и поучить старые добрые уроки? — весело спросил директор, хотя в лице его наблюдалось волнение. — Я впущу тебя в класс, и ты продолжишь жить, как и жила. Я же знаю, что ты этого хочешь.

— Я уже сама не знаю, чего хочу. — грустно подметила я. — Может, любви, а, может и нет. А возможно, мне от жизни ничего и не надо…

— Не рассуждай пессимистично. — ласково ответил директор. — Ты слишком плохо о жизни думаешь, зацикливаясь на чём-то. Расслабься, ведь вскоре всё встанет на свои места. Поверь моему большому жизненному опыту. Ладно, я открываю дверь, и после этого ты сможешь вновь вернуться в увлекательный школьный мир. Уроки должны помочь тебе забыть о прошлом; поверь, всё получится.

Директор открыл дверь в кабинет и, впустив меня, зашёл сам. Моё сердце застыло, когда я увидела светящие глаза миссис Беккерс, которая смотрела на меня, будто на явление Христа народу. Я посмотрела в её будто искрящие светом глаза и не могла поверить, что действительно здесь, в своей любимой школе, но на душе будто кошки скребутся.

— Элаиза? Неужели это ты? — спросила учитель по географии, когда я подошла ближе. Все ученики встали. Я посмотрела на директора — он стоял и счастливо смотрел на меня. Жестом сказал им садиться, но никто не сел: по-моему, никто даже не заметил присутствие директора. Все смотрели на меня будто в ожидании каких-то указаний. Я повернулась к классу, и мы все стояли, будто ждали чуда. Или ещё чего-нибудь.

— Наконец-то наш класс целиком здесь! — крикнул Велен, самый крикливый мальчик нашего класса. — Я рад, что ты, Элаиза, снова с нами! Мы все так скучали!

И весь класс ринулся, каждый со своего места, ко мне. Всем классом они меня обняли, как родные, будто мы годами не виделись. Я краем глаза посмотрела на директора: у него из глаз потекли…слёзы. Моё сердце стало биться сильнее — я не могла поверить, что у такого сильного душой мужчины могут потечь слёзы!

Прозвенел звонок, а директор так и стоял, плача возле двери.

— Ладно, дети, пора начинать урок. — сухо сказала миссис Беккерс. — Джерри, что вами? Вы плачете? Никогда вас таким не видела.

— Я просто так счастлив за Элаизу, что не смог сдержаться и не выпустить наружу свои человеческие чувства, которые я всё время держал в себе. — сказал мистер Голдмен, вытирая слёзы рукавом пиджака. — Хочется всегда видеть её такой счастливой. Я пойду к себе, а вы начинайте урок. Я не хочу, чтобы вы меня таким видели. — И он пошёл из кабинета, тихо закрыв дверь.

— Мистер Голдмен, в этом нет ничего постыдного. — сказала я тихо ему вслед. — Чувства даже иногда полезно проявлять…

Начался урок географии, и мне даже не верилось, что жизнь моя вот-вот может начаться сначала, с того самого начала, когда я впервые пришла в эту школу: уроки, ЦДО… И никакого Марка с его привязанностью ко мне… Неужели жизнь вольётся в свое привычное русло?

Глава 28

Уроки кончились. Не могу поверить, что прошёл только месяц после расставания с Марком. Зная свою к нему привязанность, я не хотела забывать его, но знала — надо, ведь учёбу надо продолжать. Дни, казалось летели слишком медленно для учебного месяца. Бежали так, как это обычно делают каникулы. Бывало такое, что за эти четыре недели я забывала, как проходили уроки и что на них было нами пройдено. Иногда я даже сама себя не узнавала.

А папа с мистером Голдменом? Не обходилось без их взволнованных разговоров обо мне, часть из которых я нередко слышала. В основном они говорили о наших отношениях с Марком. Интересно, что они имеют ввиду — половину употребляемых ими слов я не могла разобрать или не понимала их значение. Да, папа волнуется за меня, но зачем говорить с директором об уже и так почти разорванных, отношениях с моим парнем-вампиром? Чтобы дорвать их окончательно? Интересные, однако, эти взрослые…

Мои думы о Марке не прекращались. Так же, как и после самой первой с ним встречи. Может, эта моя любовь к вампиру действительно искренняя? Или это — детские шалости?

И вот наступил апрель, месяц перед экзаменами. Я пришла в школу, и прозвенел звонок на первый урок. Я побежала в кабинет математики; первый урок — геометрия.

— Итак, дети, начнём. — сказал директор Голдмен, когда я, запыхавшись, ввалилась на урок. — Элаиза, ты чего так поздно?

— Я…ничего… — тяжело дыша, я выдавила из себя пару слов. — Сразу говорю: всё нормально… Начинайте урок…

Я села за парту и достав фотопортрет Марка, поставила его перед собой. Забыть его оказалось сложнее, чем говорил мистер Голдмен. Возможно, директор что-то и говорил на уроке, но я занималась не им, а своими воспоминаниями о любви к существу, называющему себя убийцей всего живого. Но я знаю, что с ним рядом не так страшно находиться, как он себе представляет. Я знаю, что он не причинит никому вреда, а уж своей любви особенно. Поэтому, мне, в отличие от папы, нечего бояться. Но меня удивляло другое — почему мистер Голдмен так сильно за меня боялся. Ведь ему Марк не причинил ничего плохого.

Прозвенел звонок с урока. Все вскочили со своих мест и побежали в коридор. Я сидела и продолжала смотреть на портрет Марка. По-моему, я перестала замечать что-то другое, кроме моей вампирской любви. Эх, невозможно не думать о том, с кем провела так много времени своих школьных дней…

— Ты всё ещё жалеешь о вашем расставании? — я подняла голову и увидела, что мистер Голдмен сидел за учительским столом и внимательно смотрел на меня.

— Да, поверить не могу, что Маргарет всё же удалось разлучить нас. — я покачала головой. — Может, Марк просто сдался этой особе? Я думала, наша любовь вечна…

— Ну, не стоит из-за этого так сильно расстраиваться. — ласково сказал директор. — Я понимаю, что сейчас для тебя это мучительно больно. Но поверь моему опыту: через некоторое время тебе полегчает, и боль уйдёт из сердца. Я понимаю, какого это — терять любовь. Мне пришлось развестись с женой ради переезда в Олистор. Сыну нужна была подходящая школа, поэтому мы с ним уехали. Сначала я сам места себе не находил без Глоры, но потом свыкся со своим положением. У тебя тоже будет всё хорошо, я уверен. Ваша любовь не пропадёт даром. А сейчас иди на литературу.

— Вы уверены? — робко спросила я, поднимаясь с парты и укладывая всё в портфель. — Я, конечно, плохо пока понимаю в любви, но хочу, чтобы у нас с Марком всё получилось. Терпеть не могу Маргарет…

— Мне, правда, искренне тебя жаль. — сказал директор, тоже встав с места. — Никогда ещё не встречал такого у учеников. Поэтому я тебя поддерживаю и, чтобы у тебя в будущем с любовью было всё намного лучше, чем сейчас. Любой бы на моём месте этого пожелал. Но всё-таки, если душевная боль будет преследовать тебя, приходи и жалуйся: я неплохо шарю в любовных интрижках.

— Заинтриговали. — посмеялась я. — Но вам не кажется странным, что мы в месте, где учатся дети, будем обсуждать взрослые дела?

— Нисколько. — весело отрезал директор. — Я ведь хочу тебе помочь.

Я кивнула и пошла на остальные уроки. Не сразу, естественно, а по одному. Казалось, плохое настроение уже покинуло меня. Но правда ли это? самой непонятно, что творится в собственной душе…

Уроки пролетели быстро, в отличие от геометрии. Я практически не слушала учителей, а думала о чём-то смешанном — мысли вновь смешались в моей голове. Почему я постоянно сомневаюсь в чём-то, особенно в любви, в отношениях. Суждено ли мне вообще любить, неважно кого: человека или вампира? Сколько ещё меня будет мучить этот вопрос?

Я пришла домой. Голова гудела от бесконечных мыслей и разговоров про любовь. А ведь мне ещё столько предстоит о ней узнать… На самом деле ли я буду любима Марком? Вопрос, без сомнения, жизненно важен с точки зрения будущей моей жизни, но сейчас меня должно ещё кое-что волновать — скоро переводные экзамены в восьмой класс. Надо готовиться. С восьмого класса у нас начинаются профили, и я хочу выбрать физико-математический при моём уважении к нему, к директору, потратившему на меня почти всё свободное школьное время. Поэтому я хочу его порадовать.

Кинув портфель в коридоре, я пошла на кухню. В гостиной на диване сидел папа, о чём-то задумавшись. Жаль, я не Марк, не могу прочесть мысли своего родителя. Что же творится у него в голове, в душе, в сердце? А человек ли он или, как и Маргарет, скрывает от меня своё существование?

— Пап, о чём ты… — из меня успели вылететь лишь несколько слов вопроса.

— Я знаю, милая, что тебя беспокоит. — папа вдруг встал. — Пока ты шла домой, мне позвонил Джерри и всё рассказал.

— Директор? Но зачем? — спросила я, ошарашенная словами папы. — Я сама хотела тебе это рассказать.

— Я про другое. — отрезал родитель. — Тебя этот кошмар с расставанием преследует уже месяц после временного разрыва ваших отношений. Почему ты не объяснила мне свою проблему сразу после её появления? Всё было бы не так болезненно, уж я то знаю.

— Скажи, а как вы с мамой познакомились? — вдруг меня осенило.

— Дай-ка вспомнить… — загадочно и немножко шутливо ответил папа. — Давно уж это было… Попытаюсь вспомнить…

Папа пытался меня развеселить, но мне почему-то было не очень смешно. Боль, наверное, так полюбила мою душу, что не хотела её покидать. Кажется, что сейчас я и моя душа думали об одном — как бы вернуть Марка, любовь, ставшую для нас обеих общей. Интересно, а люди, как и вампиры, могут читать мысли друг друга? Иллюзия ли вся эта жизнь вампиров или в реальном мире среди нас существуют такие, как Марк? Эх, папа, посмотри внимательнее: перед тобой стоит твоя родная убитая горем дочь, а ты…

— Прости, я увлёкся. — грустно улыбнулся папа. — Я думал, что ты отвлечёшься от горя. Знаешь, я хочу дать тебе совет, которым люди пользуются уже многие годы. Он должен помочь тебе, как помог многим поколениям. Слушай: если ты любишь кого-то, и ваша любовь искренна, отпусти её, свою любовь, если любишь. Отпусти, и она к тебе вернётся как запушенный когда-то в небо бумеранг. Вернётся навсегда, как ты и хочешь. Я уже сталкивался с этим, когда мне нравилась одна девочка в школе…

— Но он — вампир, не человек. Ты уверен, что с ним так получится? — неуверенно спросила я. Не люблю свою неуверенность! — Я стала сомневаться в искренности его чувств. Вдруг он всего лишь притворялся?

— Вот увидишь, вы вновь увидитесь. — ласково сказал папа и подошёл ко мне. Я ткнулась лицом в его мужественное тело и почувствовала, как его руки обхватили меня. — Всё будет хорошо, солнышко. Папа рядом и в любую минуту утешит тебя.

Я обняла папу. Вопрос, возникший в моей голове, потряс меня ещё больше: почему все вокруг меня плачут? Даже у нашего директора, мистера Голдмена, неожиданно для всех в кабинете географии, на глазах выступили слёзы. Это случайность или голая правда? Папа, думаю, готов был заплакать. Мама плакала. И Марк, наверно, тоже мог бы, будь у него все те же качества, что есть и у людей. Может, такая реакция на меня или мои чувства? Но сейчас я не плакала, доверяя папе и его опыту. Надеюсь они оба не подведут…

Ночь… Время летит намного быстрее, чем я на самом деле думаю. Я легла спать, хотя, если честно, мне этого не очень-то и хотелось. Я посмотрела на дверь в надежде, что сейчас придёт Марк, и мы с ним поговорим по душам. Дверь действительно открылась, но вошёл папа. Я не расстроилась, ведь папа — близкий мне человек и дорог мне также, как и Марк. Сейчас у меня предчувствие, что мне придётся выбирать между тем, кто со мной всегда — папой и моей любовью — вампиром Марком. Почему так? Может вся моя жизнь пройдёт именно так, в поисках любви? А может, не только одной любви? Может мне придётся искать и себя в этой нелёгкой жизни?

Ворочаясь в кровати, я постоянно думала о Марке и обо всех разговорах, связанных с нашими отношениями. Меня не покидало странное чувство, что расставание было бессмысленным, и его не должно было быть. Но опять же чего? Может, и не расставания вовсе, а самой встречи?

— Солнышко, я вижу, ты не спишь? — спросил папа. — Чего ворочаешься?

— Я не могу уснуть. — голосом мученика ответила я. — Я всё думаю про нас, про наши отношения. Не могу поверить, что дала ему так просто уйти. Не могу поверить, что Маргарет так просто нас разлучила. Никогда бы и подумать не могла, что такие разлуки возможны. Да что там разлуки: я и о встрече подозревать не могла!

— Ты живёшь вампирскими романами, доченька, а, следовательно, и мечтами. — ласково сказал родитель и присел рядом со мной на кровать. — Да, сейчас это реальность, но вспомни, что было до этого: ты постоянно читала вампирские романы, хотя я был против. Но я очень хочу, чтобы ты перестала читать и думать о Марке. Время было прекрасным, но любовь к вампиру не сделает тебя счастливой в будущем. Забудь о нём, я знаю, ты сможешь. Это бывает с каждым, но реальность я советую тебе не забывать.

— Я постараюсь, хотя сказать каждому легко, но сделать сложнее. — Я придвинулась ближе к папе. — При всём моём желании я просто не могу…

— Не говори глупостей! — подбодрил меня папа. — Всё ты можешь! Сколько тебя знаю, никогда тебя такой не видел! Соберись и подумай о чём-нибудь хорошем! — папа, кажется, слетел с катушек, но я понимала его поддержку. Ведь никакой родитель не хотел бы, чтоб его ребёнок страдал.

Но я лежала на постели как амёба. Никто, даже папа, не может поднять мне настроение. Да, прошёл месяц, но мои чувства беспокоил лишь Марк. Почему именно в момент перед экзаменами? Даже появилось предчувствие, что они начнутся уже завтра, а не в конце следующего месяца. Благо, они в школе, а то бы я совсем развалилась в душе. Интересно, можно ли всё исправить без присутствия Маргарет? Она ли меня в это всё ввязала? Вампирскую природу воспринимать оказалось ещё сложнее, чем я думала…

— Ну что, справишься? — спросил папа, поглаживая меня по волосам. — Хотя по твоему виду я сам стал сомневаться…

— Всё хорошо, пап. — я попыталась говорить увереннее, но голос сам этого не хотел. — Я просто…задумалась.

— Может, сегодня мне остаться с тобой? — встревожено спросил родитель. — Я понимаю, что ты себя не очень хорошо чувствуешь.

— Правда… Всё прекрасно. — сквозь боль ответила я. — Иди спи, а за меня не беспокойся: я высплюсь, честно.

— Но всё-таки, если что, живо ко мне, ладно? — немного поживее отреагировал папа. — А не беспокоиться я не могу — ты моя дочь, и я за тебя отвечаю. Ты уверена в своих словах?

— Я даже в жизненном выборе не уверена, а ты мне про слова, которых я, по-моему, сама не слышу. — сказала я второпях. — А может, я вообще не человек?

— Не говори глупостей. — твёрдо сказал папа. — С детства тебя знаю, но такой вижу впервые. Что случилось с моей доченькой после расставания? Ты даже после расставания с детсадом так не мучилась! Приди в себя наконец, Элаиза Сильвер! Ты сильный человек или нет?! Если да, то завтра же ты обо всём забудешь!

Я вырубилась ещё до слов папы, слыша все до единого. Это стало для меня вроде темы для обсуждения на ночь. Почувствовала ещё, как он накрыл меня одеялом и поцеловал. Странно было для меня лишь одно: почему я так легко должна отпускать Марка после таких искренних отношений? Действительно легко ли мне будет после не только расставания, но и смирения с ним? Столько вопросов, на которые мне ещё предстоит найти ответы… Интересно, если бы мама была со мной, она бы знала их? Думаю, да — она бы смогла меня понять, как женщина женщину.

Завтра должен начаться новый день, а с завтрашнего дня — новая жизнь, которая не должна напоминать мне о прежней, старой и никчёмной. В будущем я должна быть лучше себя в прошлом, и это — мои мысли, которые я должна поменять по должному. Ведь чтобы жизнь счастливо, одной любви к вампиру недостаточно, верно?

Глава 29

Экзамены. Не могу поверить, что прошёл май. Всё время в моей голове не мелькало ни одной мысли о Марке, и всё равно дни пролетели незаметно. Разве такое возможно?

Первым экзаменом должна быть математика. И этот экзамен наступил сегодня. Готова ли я к нему? Естественно, для меня нет ничего невозможного. Ничего, кроме любви — я убедилась в этом сразу после разрыва отношений с Марком. Вопрос — временные ли они — остаётся в силе, но не сейчас. Я готова к экзамену, и лишь это для меня важно. Жизнь для меня стала не такой уж и никчёмной — меня поддерживали все мои друзья, которые так важны для меня, и папа, всегда отстаивавший права семьи.

Мы все уже сидели в классе, ничего пока не началось. Я смотрела вокруг: все сидели и шумно о чём-то переговаривались. Директор Голдмен стоял и очень напряженно говорил с какой-то женщиной. Да, у нас на экзаменах сидит не свой учитель, а профессор какого-нибудь высшего заведения. И он же потом проверяет наши работы лишь после проверки директора — перепроверяет. Сложная система, но правильная — так считает сам мистер Голдмен, а с ним спорить бесполезно.

— Элаиза, как ты? — я, слегка напуганная, повернула голову налево и увидела мистера Голдмена собственной персоной. Он сидел на корточках и смотрел прямо мне в глаза. — Готова к сегодняшней работе? Хотя зачем я спрашиваю — ты готова, как всегда, без всяких сомнений, верно?

— Да, конечно, я готова. — ответила я более бойко, чем отвечала тогда папе. — Я забыла о любви…

— Я же говорил, что всё получится. — сказал Голдмен. — Хорошо себя чувствуешь?

— Здоровья на написание экзамена мне хватит. — ответила я и уверенно улыбнулась.

— Тогда желаю удачи. — таким же бойким тоном сказал Голдмен. — После экзамена можешь забежать ко мне, прорешаем все задания работы.

— Извините, Джерри Сэмьюэл Голдмен, пора начинать. — Мужчина за учительским столом встал и подошёл к передней парте среднего ряда, где меня и посадили.

Директор встал, легонько похлопал меня по плечу и вышел из кабинета; мы начали писать работу сразу же — всё, что для неё нужно, лежало уже на наших партах. Отчёт до конца написания всей работы начался. Работа у нас, на самом деле, не сложная: шестнадцать тестов и пять заданий с подробным решением. По крайней мере, я уверена, что для меня это окажется лёгким…

Вдруг посередине этой увлекательнейшей работы у меня завибрировал телефон. Кто же мог быть? Папа знает, что меня сейчас не надо беспокоить. Даже понятия не имею имя звонившего. Одно знаю точно — это не может быть Марк. Он наверняка обзавёлся новой подружкой и удалил мой номер из записной книги своего мобильного. Я даже не стала отвечать на звонок, хоть тот и ввёл меня в нерабочий транс. Или поэтому я игнорировала звонок?

Телефон замолк, но через пару минут зазвонил ещё раз. Меня внутри передёрнуло. Мне не хотелось показывать всем своим видом свою отвлечённость, но вдруг меня заставят это сделать? Тот, кто сейчас так и норовит прервать работу над “контрольной”, как называет её директор Голдмен. И почему же я не оставила агрегат дома?

Несмотря на небольшую отвлечённость, работу я написала довольно быстро. Сдав её, я пошла не к директору Голдмену, как он и наказал мне, а домой. Я не могла думать ни о чём другом, кроме звонившего незнакомца. Может, он и был мне знаком, но я не стала рисковать и не взяла трубку, даже когда он позвонил мне в третий раз.

Дома я, не приняв от папы обед, пошла к себе в комнату и долго думала как о звонке, так и о звонившем, кем бы он ни был. Он явно что-то хотел от меня и номером вряд ли ошибся. Но чувствуя, что рано или поздно я узнаю о звонившем, я перестала рассуждать о случившемся, а просто села за стол и стала готовиться к следующему экзамену — русскому языку. Он будет ровно через четыре дня, а выучить нужно немало.

Вдруг стало как-то холодно. Я посмотрела в сторону окна — оно оказалось открытым. Мне стало не по себе, и мой страх вырвался наружу. Я не знала, куда и деваться, поэтому, первое, что пришло мне в голову — спрятаться под кровать. Я, чуть не упав со стула, но успев свалить его на пол, бросилась под кровать. Послышались звуки падания учебников со стола. Затем — захлопывание оконных рам и трескание стёкол. Я залезла глубже под кровать, боясь не то, чтобы вылезти и посмотреть на происходящее, а даже пошевелиться. Я сидела под кроватью и не знала, что может произойти при малюсенькой попытке вылезти.

— Элаиза, это я, Марк! — я испугалась и одновременно удивилась, услышав голос Марка. — Я знаю, что ты здесь, покажись!

Я медленно стала вылезать из-под своего укрытия по зову сердца. Этим сердцем был Марк. Честно, я не могла даже подумать о его приходе после двух месяцев расставания. Но раз он пришёл, то так и было нужно. Может, он так и задумал, чтобы прийти ко мне в момент, который я его не ждала. Маргарет могла просто остановить его, или отец, который так упорно вдалбливал сыну про наследство, ждущее его в будущем. Или отец наконец-то понял, что на самом деле счастье ребёнка важнее какой-то там власти. Как же можно понять этот странный мир вампиров и узнать, что же у них там в мозгах? Это сложно даже для такого умного человека как я.

Я подошла к Марку. Удивленно смотря на него, я так и хотела заглянуть к нему в мозг и узнать его чувства. Что же он ощущает в момент встречи после долгого расставания? Сейчас я, по-моему, не понимала собственных ощущений. Даже ощущая биение сердца, я просто стояла и смотрела в светящиеся от радости глаза Марка. Мыслей бы моих не хватило для описания радости, которую мне приходится испытывать при виде любви, с которой мы достаточно большое количество времени не виделись. Мы стояли, не обращая внимание на посторонние шумы. Кажется, что наши взгляды заворожили друг друга, загипнотизировали, как обычно это могут делать маги со своими жертвами. Жертва ли я для Марка сейчас? Опять риторический вопрос. Есть на такие вопросы ответы, или это обманные манёвры для ни в чём не виновных парочек, которые любят свою половинку в независимости от ситуации? Сколько вопросов, а ответы на них все невозможно практически найти. Может, прекратить поиски и задуматься о чём-то другом? Но зачем, если любовь твоя прямо перед тобой и стоит, смотря на тебя, такую счастливую, каким он сам и является, встретив пропавшую половинку.

— Марк? — я всё же решилась начать наш оборвавшийся разговор. — Как ты здесь оказался? Я думала, нашим отношениям пришёл конец. Так ты меня не забыл?

— Нет, Маргарет не смогла нас разлучить, как не пыталась. — серьёзно ответил Марк. — Я вырвался из её лап, когда она пыталась преградить мне дорогу к тебе. Ты не отвечала на звонки, и теперь я понимаю причину молчания. Если бы я действительно забыл про нашу любовь, то были бы мы с тобой снова вместе после расставания?

— Конечно, нет. — я выдавила из себя улыбку. — Но а как твой папа? Разве он за наши встречи? Он же был против и категорически не хотел видеть нас вместе!

— Он понял, что значит быть счастливым по настоящему. Сам удивился, что просто так взял и запретил мне с тобой, хотя сам также встречался с твоим представителем. Я удивился, правда, когда он извинился за свои наставления по поводу наследства — он и сам пока не плохо справляется. А главное — хочет жить долго. Будет не против превратить меня в человека, думаю, когда тебе будет восемнадцать.

— Но мы не сможем жить отдельно от родителей до совершеннолетия… Подожди, вы больше не обсуждали тему превращения? — отшатнулась я от вампира. — Но я думала, вы уже всё решили!

— Кстати, отец хочет тебя видеть. — засмеялся Марк. — Хочет как раз это обсудить. Пойдём, отведу. Заодно покажу дом своего отца.

— Но как же мы проберёмся через папу? — спросила я, глядя дверь, которая осталась целой. — И почему тут всё разгромлено?

— Долго объяснять! — крикнул вампир, потому что послышался странный звук, похожий на разрушение. Надо бежать!

Я не поняла причину беспокойства вампира, но поняла — надо бежать как можно скорее. Пока не случилось что-то ужасное. Если оно вдруг случиться, то остановить, пока не стало хуже.

Марк побежал вперёд¸ я — за ним. Опять беготня. Сколько ещё это будет продолжаться? Почему всё убегаем, а не продвигаемся в отношениях? А от кого мы бежим? От судьбы, зная, что от неё не убежишь и не спрячешься, или от самих себя, что крайне невозможно и даже глупо? И снова вопросы такого же типа. Возможно, что они будут преследовать меня всю жизнь. Получается, что вся она — один большой риторический вопрос, а ответы кроются в загадках, хотя ни одной из них мне пока раскрыть не удалось? По-моему, любовь к вампиру не изменила мою жизнь к лучшему, по крайней мере, не сделала это целиком. На моём месте мог быть кто угодно, и именно он испытывал бы сейчас то же, что и я. Интересно, что бы он ответил на вопрос о своих ощущениях близости с вампиром? Не могу представить…

Мы вышли на улицу и побежали не в сторону леса. Что же задумал Марк? Или это проделки его отца? Чокнутая у Марка семейка!

— Куда мы бежим? — спросила я у него. — Лес же в другой стороне!

— Появились проблемы. — ответил настороженно Марк. — В лесу нас поджидает Маргарет со своей бандой. Нам придётся спрятаться…

— Вечно мы прячемся! — остановилась я. — Марк, мы постоянно куда-то и от кого-то прячемся! Я так больше не могу! Почему ты просто не можешь взять и разобраться со своей сестрой? Ты её боишься?

— Я не хочу рисковать тобой, Элаиза. — объяснил вампир. — Если мы покажемся Маргарет, она легко убьёт тебя. Я берегу тебя…

— Понимаю, но не верю, что ты это говоришь. — сказала я, повернувшись к Марку. — Ты столько раз спасал мне жизнь…

— Я не смог спасти тебя от ищеек, что проникли к вам в школу и чуть не убили тебя! — стал оправдываться Марк. — Я не смог оправдать нашу любовь перед отцом. Я каждый подвергаю тебя опасности при встрече с Маргарет! Хотя бы сейчас дай мне шанс действительно уберечь твою жизнь от проделок Маргарет!

— Здесь — окраина штата. — тихо сказала я. — Маргарет сюда и близко бы не подошла. А что до издёвок, то я терпела их дома, когда твоя сестра играла роль твоей мачехи. Она не давала мне ни шагу ступить, ни слова сказать. Поэтому сберечь меня будет не так просто: она ищет меня. Если ты меня не сдашь ей, то будет хуже лишь тебе.

— Мне главное, чтобы ты была в безопасности. — похоже, Марк завёлся ни на шутку. Мне даже страшновато стало стоять рядом с ним. — Ведь ты моя девушка, моя будущая вторая половинка, которой, в принципе, являешься и сейчас.

— Так я для тебя и вправду важна? — спросила я, готовясь услышать лишь положительный ответ.

— Конечно. — Марк, кажется, чуть не подавился смехом. — А ты, глупышка, думала, мы расстались? Да ни за что! Ты дорога мне даже больше, чем собственный клан!

— Раз мы с тобой вместе, то может, я сначала допишу экзамены, а потом мы сбежим? — вопрос звучал немного глупо, но не могла его не задать. — Любовь мне важна, но я не могу вот так просто бросить всё и сбежать, толком ни с кем не попрощавшись…

— А тебе не надо ни с кем прощаться. — заверил меня Марк. — это лишь временное укрытие. Поверь, скоро мы вернёмся. У тебя ведь через четыре дня экзамен по русскому. Верно?

— Да, и я хочу его вовремя написать…

— Ты слишком зациклена на уроках. — спокойно сказал Марк. — Поэтому я даю тебе право выбора прямо сейчас. Выбирай, что для тебя важнее: любовь ко мне или уроки, которыми ты сможешь спокойно заниматься как без меня так и при мне. Если ты сделаешь свой выбор, я приму его по должному. Но предупреждаю: даже если ты не выберешь меня, опасность будет преследовать тебя в лице Маргарет.

Сложным оказался выбор. Кого же выбрать? Любовь или то, чем я занимаюсь с первого класса? Эх, всегда я оказываюсь на перепутье дорог… Понимая, что решать надо уже сейчас, я внимательно посмотрела на Марка.

В момент, когда я думала, что уже готова была решить, послышался разразительный хохот. Это была Маргарет.

Глава 30

— Снова ты? — зарычал Марк, повернувшись в сторону, где доносился хохот. — Тебе мало было нашего расставания?

— Мне нужна Элаиза, только и всего. — зашипела Маргарет. — Отдай мне её, и я отпущу тебя.

— Нет! — Марк загородил меня корпусом. — Я её не отдам! Лучше убей меня! Оставь мою девушку в покое!

— А ты настырный. — оскалилась Маргарет. — Защищаешь человечишку вместо борьбы за власть. Папе это не нравится. А это значит, что ты недостоин места в нашем клане.

— Плевал я на его угрозы! — огрызнулся Марк. — И папа как раз не против нашей любви! А твои слова могут говорить лишь о твоей лжи !

— Хватит церемоний! — зашипела вампирша и оскалилась. — Я прикончу тебя и твою подружку! А потом захвачу власть как единственная наследница! Начну с тебя братец, а потом прикончу твою беззащитную подружку! Ха-ха-ха!

— Приготовься к смерти в таком случае! — злостно улыбнулся Марк. Впервые мне приходится видеть его таким злым. Наверно, досталось от сестрицы в подарок. Только не понимаю, почему.

— Но что буду делать я? — вырвалось у меня вдруг.

— Оставайся в стороне. — сказал Марк. — Я не позволю тебя убить. Особенно после тех оскорблений, которые нанесла Маргарет твоей ни в чём не повинной душе.

Маргарет в это время уже успела напасть, но Марк успел отбить удар. Я пошатнулась, но взяв себя в руки, спряталась за ближайший дом. Высунув оттуда голову, я стала наблюдать за боем. Не первый раз мне уже приходится смотреть, как вампиры бьют друг друга, быстро при этом перемещаясь. А удары так мощны, что противник, кажется, может отлететь на пару тысяч метров, если не километров. Удивляюсь я этой вампирской природе.

— Ты слабак. — насмешливо сказала Маргарет. — Сражаясь ради человека, ты теряешь свои силы, а значит и мастерство сражаться у тебя понижается. Ты перестал разбираться в своих потребностях. Желание стать человеком их отнимает, так же как и вампирские способности.

— Заметь, я до сих пор вампир. — сказал, вставая с асфальта Марк. — Любовь к человеку даёт мне силы, больше чем ты на самом деле думаешь. А что до моего желания стать человеком, то это не твоё дело, ясно? И отстань от моих потребностей — опять же не тебя касается, а меня!

— Какой ты вампир, если отрёкся от своего клана? — вопрос вампирши прозвучал, как угроза. — Не отрёкся бы от клана, если бы не любил эту девку!

— Не твоё собачье дело! — Марк стоял готовый взорваться от злости. Я стояла и не могла поверить, что Марк себя покажет с этой не самой лучшей стороны. Да, за любимую можно не просто нахамить, но ещё и побить довольно сильно. Возможно, от каждого можно ожидать подобного, но, чтобы вампир так проявлял свои чувства… Надо быть смелым и безрассудным, чтобы так обращаться со старшей сестрой-вампиром. Ну или с любой другой старшей сестрой. — Просто не мешай мне пойти и поговорить с отцом! Или это уже запрещено?

— Нет, мой нервный братец. — ехидно ответила Маргарет. — Ты никуда не пойдёшь. Я тебя не пущу. Ты умрёшь прямо здесь от моей руки и без свидетелей.

— А как же Элаиза? — спросил Марк. — Она, по-твоему, не свидетель?

— Она никто для меня. — сказала Маргарет. — Даже не человек. Хотя зачем это я тобой занимаюсь? Иди сюда, девочка моя!

— Не трожь её! — Марк подошёл ко мне и заслонил собой вновь. — Убей меня, но отпусти её! Мы не ради этого сюда пришли! Уйди с дороги!

— Да, уйди! — перед нами вдруг возник Розан в человеческом облике. — Или примешь смерть от меня и моей стаи!

— Розан? — удивился Марк. — А ты как тут оказался? Я думал, ты ни за что в городе не появишься.

— Я просто не хочу оставлять своих друзей в опасности. — улыбнулся оборотень. — А сейчас бегите в лес, вам же вроде куда-то нужно?

— Так ты подслушивал? — с долей сарказма спросил Марк.

— Не важно! — голос Розана стал более серьёзным. — Просто бегите! Я её задержу!

— Не будь так уверен, волчонок! — громко захохотала Маргарет. — Тебе не одолеть меня!

Но мы с Марком уже убежали. Маргарет не смогла сказать свои очередные пакости в наш адрес. Я услышала хруст, который вряд ли предвещал что-то хорошее. Но надо было бежать, и на этот раз я понимала: другого пути нет. Если вернёмся обратно, нас уничтожат. Но куда мы бежим? И зачем? Кажется, страх уничтожил мою память. Почему я в большинстве случаев нахожусь под его влиянием? Вот была б я такой же смелой, как Марк, цены мне наверняка бы не было…

Мы забежали в лес. Я заметила, что перед моими глазами частенько мелькают знакомые мне места. Это зов судьбы или мираж? Ну почему я не могу предсказывать будущее? Возможно, я бы могла предсказать своё собственное. Но сейчас для меня всё это лишь загадка. Как её разгадать? Я, к сожалению, не знаю. А может, к счастью — я не узнаю ужаса, ждущего меня в глубине леса, куда мы наверняка зайдём. Или останемся у входа и будем ждать чуда? Слишком всё это странно, чтобы быть предсказуемым… Да и правдой я затрудняюсь это назвать. Скоро ли все эти бега закончатся? Физически, возможно, и да, а вот духовные гонения могут мучить хоть всю жизнь. А если после превращения Марка всё будет лучше прежнего, то боль меня отпустит, верно? Остаётся лишь надеяться — надежда, как известно, умирает последней.

— Марк, а ты уверен, что Маргарет не побежит за нами? — спросила я, волоча нерешительность за собой. Так хочется от неё избавиться!

— Конечно, ведь она в надёжных лапах Розана. — ответил Марк. — А от него почти никому не убежать.

— Но ты ведь можешь читать мысли. — ответила я, всё так же безнадёжно оглядываясь назад, где проходит сражение. — Что ты читаешь в голове сестры? А может, ты можешь видеть происходящее, там, за нашими спинами?

— Поверь, сейчас в голове этой никчёмной вампирши я читаю то же, что и всегда: “Я захвачу власть, и этот хвастунишка Маркуша меня не остановит!” Звучит бредово, но это так.

— Я не могу допустить, чтобы её уничтожили! — я остановилась, тяжело дыша. Марк остановился и, повернувшись, стал смотреть на меня, как на сумасшедшую.

— Она же тебе жизнь калечит! — возмутился Марк. — И после этого ты её защищаешь? Тебе не кажется это ерундой?

— Нет! Почему ты тогда сам этого не сделал? — спросила я, будто издеваясь над вампиром. — Почему доверил это дело волкам? Это ведь семейное дело, правда? А волки тебе не семья!

— А вдруг бы она меня убила? — ехидно спросил Марк. — Что бы ты тогда делала?

— Перестань, ты говоришь, как твоя сестра! — отмахнулась я от Марка. — И перестань мне угрожать!

Я сама не понимала, что говорила, но меня охватывала неприязнь к Марку как к брату. Я не могла поверить, что он даёт своей сестре умереть от лап друга. Судьба не должна давать так обращаться с родственниками. Но разве она — живой человек, чтобы вмешаться в жизненные ситуации? Думаю, нет. Единственный, возможно, человек с мозгами — я, и только я могу поменять ход событий. Понимая это, я побежала обратно.

— Элаиза, стой! — услышала я за спиной голос Марка, будто тянущий меня назад. — Пойми, не стоит вмешиваться! Твоя доброта может тебя погубить! Почему ты не хочешь этого понять?

— Если бы ты действительно хотел меня защитить, то сделал это сам, а не бежал, сломя голову к своему отцу милостыню просить! — я остановилась, но оборачиваться не стала. — Не зря говорят, что крысы бегут с тонущего корабля первыми! Ты трус, не тот храбрец, которым себя так активно себя считаешь! В чём же тогда твоя сила? Раз ты действительно себя считаешь крутым парнем, скажи про неё, про свою силу!

Конечно, я была ошеломлена своим поведением. Буквально за всё время общения я из примерной ученицы школы № 1, которая не позволила себе ничего лишнего, превратилась в девушку, ревнующую своего парня ко всему. Я, на самом деле, не ревновала, ведь ревновать к сестре — то же самое, что к его родителям. Скорее, я испытывала подобное чувство к чувствам любимого. В голове сразу возник вопрос: смогу ли я после всего этого быть с этим тогда уже человеком вместе? Сможем ли мы по-настоящему счастливо жить? Да или нет — сложно сразу сказать. Прочти мысли Марка, я бы поняла все его намерения, но сейчас у меня на уме одно: Марк похож на мужчин людского происхождения.

— Моя сила в любви к тебе. — эти искренние по звучанию слова ошеломили моё сердце. По крайней мере, они разбудили мои чувства к вампиру, который несколько мгновений назад казался извергом по отношению к близким людям. Хотя вряд ли Маргарет была ему родной после всего, что она натворила. — Я никогда не терял веру после расставания, веру в наше воссоединение. Я знаю, что умирает последней надежда, но раз вера ещё не потеряна, то чему же тогда умирать? Веря, что любовь не пропадёт, я пытался вдолбить отцу про любовь, как он вдалбливал мне про власть. Разве я был бы здесь и сейчас счастлив, стоя с тобой? Да стоял бы я вообще с тобой? Сама подумай.

Сердце забилось сильнее после таких трогательных слов. Я обернулась и горящими глазами посмотрела в светящиеся тёмно-оранжевые глаза Марка. Мои слова стали стыдобой по сравнению с фразой Марка — мне стало стыдно за сказанное. Но я знала: исправить ситуацию может лишь любовь, которая не пропадёт никогда несмотря ни на что. Я думаю, любой на моём месте подумал бы так же.

— Да, верно. — сказала я, хорошенько подумав. — Я просто почувствовала, что стала ревновать тебя к твоим же чувствам. Странное чувство, но я не смогла от него избавиться. Знаешь, мне жаль, что я иногда не могу прочесть твои мысли. А так хочется почувствовать, что же у твоей любви творится на душе. Я надеюсь, что у тебя там всё хорошо и ничего тебя не беспокоит.

— Всё только так, как ты и говоришь. — ласково сказал Марк. И подошёл поближе. Я, не ожидая того, стала сближаться с вампиром. — А ты знаешь, о чём я сейчас думаю?

— Пока нет. — ответила я, хотя думала, что знаю. Иногда в моих мыслях мелькало: “Почему я не вампир?!”

— Я слишком сильно скучал по тебе, чтобы услышать это. — сказал Марк. — А что до мыслей, то это сейчас самое лучшее, что может произойти с тобой. Поверь, уж лучше сущность человека, чем вампира. Без чувств, с холодным сердцем ходить по ночам и кусать людей — не лучшая жизнь для тебя. Но я покажу тебе свои мысли. Прямо здесь и прямо сейчас.

Марк трепетно коснулся моих губ своими. После стольких дней расставания воссоединение казалось сказкой, но теперь, с поцелуем, в меня вновь вселилась надежда, что жизнь наша войдёт в более положительное русло. Возможно, так оно и будет, и предчувствие, естественно, хорошее, меня не обманывает. Вдруг это не предчувствие, а судьба, которая не будет больше меня обманывать? Слишком многое свалилось на мои плечи за такое короткое время.

— Прости за мои сомнения, они были лишь временной ревностью непонятно к чему. — сказала я по окончании поцелуя. — Я готова идти к твоему отцу и всё обсудить. Битва с Маргарет обещает быть долгой, не так ли?

— Конечно, все живы и здоровы. — засмеялся Марк, хотя я в этом ничего смешного не видела. — Ладно, побежали, нас ждёт отец.

— Долго ли до него бежать? — спросила я.

— Как прибудем, так скажу. — улыбка не сходила с вампирского лица. — Не всё сразу. Но одно скажу точно: он нас уже ждёт.

И мы побежали к месту назначенной встречи с отцом Марка.

Глава 31

Солнце садилось, и это лишь нагнетало обстановку. По крайней мере, должно. Но для меня погода уже не являлась раздражителем. Со мной был Марк, и это главное. Но самым главным для меня было то, что через три года он должен будет превратиться в человека, и мы с ним будем жить долго и счастливо.

А как же Маргарет? Разве она нам не помешает? Она всегда это делала, на протяжении дней наших с Марком встреч. Ну раз Марк дал ей вот так просто умереть, то так тому и быть. Так получается, что нашей любви больше никто не помешает? Класс! Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас! Мои сомнения стали потихоньку рассеиваться.

Меня клонило ко сну, но, если честно, спать не особо хотелось. У меня другое желание: поскорей найти отца Марка и поговорить с ним о будущем сына. Он, думаю, знает, что оно заключается в любви ко мне, что и происходит в настоящем. Но та любовь должна быть более искренней, потому что мы будем одного происхождения и лучше поймём друг друга. Но так ли будет всё после превращения? Нет, сомнения не хотят покидать мою душу. Но почему они так глубоко и надолго засели? Кажется, что жизнь моя состоит из одних риторических вопросов…

Мы оказались в самой тёмной части леса. Марк остановился, и я стала смотреть на него так, будто мы заблудились, или он завёл нас не туда, что в принципе одно и тоже.

— Почему мы остановились? — небрежно бросила я в сторону вампира, который, по-моему, казался даже беспомощнее, чем при первой встрече со мной. — Мы пришли не туда?

— Я просто подумал, что тебе нужен отдых. — повернулся ко мне Марк. — Видишь ли, я забыл тебе сказать: дом моего отца находится на другом конце леса. Может, отдохнёшь, а завтра утром двинемся дальше?

— Нет времени на отдых и раскачивания. — смело, к моему удивлению, ответила я. — Надо бежать и разговорить твоего отца. Это наша цель — убедить его в искренности наших чувств. А пока мы тут будем бездействовать, ничего не выйдет. Я думала, ты знаешь, что бездействие хуже действия. Наш пример тому подтверждение. Ты ведь хочешь стать человеком и любить меня всю человеческую вечность?

— Конечно, я не подведу тебя! — надёжно сказал Марк. — Вперёд, к отцу! Докажем правоту наших чувств! Мы достойны друг друга!

— Отлично. — я кивнула головой. — Наше время настало.

Мы понеслись вперёд, влеченные одной целью. Это делало наши надежды еще сильнее, чем раньше. Даже сильнее, чем несколько минут или секунд назад. Значит, между нами действительно искренние отношения!

Мы бежали всё дальше по лесу. Я даже не смотрела под ноги и изредка спотыкалась, но не останавливалась и когда в животе урчало от голода. Надо было выполнить нашу цель. Кто знает, может, это последний шанс нам быть вместе. Поэтому и останавливаться было просто непозволительно.

— Ты точно не устала? — спросил меня Марк как заботливый отец. У кого научился? У мистера Голдмена? — Давай остановимся. Я понимаю, ты думаешь, что это — последний шанс быть вместе, но я не могу тобой рисковать. Поверь, нам и так ничего не грозит. Маргарет в надёжных руках Розана…

— Но ты ведь чувствуешь, что не так, я знаю. — сказала я сквозь тяжёлое дыхание. — Что-то не так, верно? Скажи мне, что ты чувствуешь! Смелее!

— Розан… Его больше нет… Его убила Маргарет… — сказал Марк тяжелым, как свинец, голосом. — Она направляется к отцу…

— Но мы не видели её следов. — опрометчиво сказала я. — Ты её близко не чувствовал.

— Она движется как-то по-другому. — ответил Марк. — Я не могу понять как: следы умело запутаны. Но чувствую одно: мы её обгоняем. Надо поспешить, пока нас не опередили.

— Я готова. — кивнула головой.

Обгоняя Маргарет, мы понеслись к тому, кто точно знает, что делать в нашей ситуации — отцу Марка. Он мудрый и должен нам помочь. И, тем более, это единственный шанс быть вместе, другого такого может и не быть.

— Надеюсь, мы на верном пути. — сказала я Марку. — А Маргарет ведь позади нас, верно?

— Конечно, милая. — ответил Марк, хотя я подумала, что он не до конца уверен в своих словах. — Мы доберемся быстрее, вот увидишь. А ты устала, как я погляжу.

— Есть немного. — согласилась я. — Но буду бежать до конца. И никакая усталость мне не помешает. Мы будем вместе несмотря ни на что, слышишь?

— Естественно! — ответил вампир. — Ладно, поспешим. Маргарет нас догоняет.

Я прибавила скорость, собрав последние силы. Надо было любым способом остановить мою ненаглядную мачеху. Бросить все силы на обгон — единственный пока выход из положения. Всё предвещало лишь хорошие мотивы, несмотря на то, что сил у меня оставалось не так много.

Но вдруг мы услышали треск сучьев, и я резко остановилась, тяжело дыша.

— Это Маргарет, она уже здесь и хочет сбить нас с толку. — сказал Марк, остановившись лишь потому, что услышал моё тяжкое дыхание. — Нельзя этого допускать.

— Я понимаю. — ответила я, замечая свою усталость. — Но я не могу продолжать бегать. Оставь меня, а сам беги. Избавь свой клан от Маргарет.

— Но разве мы ради этого бежим к отцу? — Марк подошёл ко мне и присел на корточки. — Разве ради спасения клана мы проделали столь долгий путь и потерпели столько лишений? Нет, не ради этого, а из-за любви и привязанности друг к другу. Нас ничего не должно разлучать, даже твоя слабость. Помни: через три года я буду таким же, как ты. А это может означать только одно: судьба может сложиться одинаково для каждого из нас. Я могу терпеть то же что и ты. Мы пойдём вместе до конца. А по поводу того, что ты бегать не умеешь, не беспокойся — я тебя понесу.

Марк осторожно взял меня на руки, и мы понеслись дальше к отцу Марка. Марк решил рассказать мне по дороге о нём, но особо я его не слышала, и пока мне это было неинтересно. Меня волновала Маргарет. Как долго она может забраться, чтобы по-настоящему разлучить нас? Интересно, а она знает, что на самом деле это не так уж и просто, судя по словам Марка? Какая она странная, эта длинная и сложноразгадываемая загадка про любовь…

Глава 32

— Неужели мы прибыли домой к твоему папе? — спросила я, разглядывая домик довольно странной формы, немного напоминающий хижину. — Я думала, вампиры живут немного по-другому…

— Живут по-другому? — засмеялся Марк. — Не знаю, про каких вампиров ты говоришь, но мы живём так, как видишь.

— В этих хижинах? — иронично спросила я. — А у тебя вообще избушка была.

— Зря иронизируешь. — настойчиво поругал меня Марк и подошёл к строению поближе. — Сама увидишь и убедишься в правоте моих слов.

Вампир постучал в избушку, а я наблюдала. Быть наблюдателем даже классно — можно увидеть много интересного. Дверь внезапно открылась и Марк исчез. Я поморгала глазами. Хижина оставалась на месте и даже местоположение не поменяла. Это ещё больше усилило моё любопытство. Я подошла впритык к двери и, проявив каплю смелости, постучалась в дверь. Меня так же, как и Марка, затянуло внутрь постройки. Меня понесло по какому-то странному красному и длинному коридору. “Мне, кажется, не стоило вмешиваться”. — подумала я, разглядывая странные красные стены, от вида которых меня тошнило, как ни странно. Тогда я закрыла глаза. Передо мной нарисовался Розан. Его разодранное тело валялось в лесу, а рядом с ним стояла Маргарет и злобно смеялась. Повсюду кровь. Море крови. Мне стало не по себе от увиденного. Маргарет стала куда-то отдаляться от тела, так же злобно хохоча во всю глотку. Я ударилась об пол и открыла глаза — боль оказалась настоящей.

— Элаиза, ты чего? — услышала я над собой голос Марка, а когда посмотрела вверх, то увидела, что он стоял надо мной. — Спускалась с закрытыми глазами?

— Да, просто испугалась кроваво-красных стен. — сказала я, помотав головой. — А у меня было видение о Розане.

— Я почувствовал. — грустно сказал Марк. — Всё в точности так и произошло. — Жаль, что я не умею возвращать с того света… Если я бы умел, то Розан бы увидел, какой я человек. Жаль, чудес не бывает…

— Они бы пригодились… — сказала я, глядя на Марка.

— Ладно, хватит! — отрезал Марк. — Может, ты всё-таки встанешь с пола и познакомишься поближе с моим отцом? — и протянул мне руку.

— Да уж, пожалуй. — согласилась я и встала. Стала оглядывать комнату. Она была более просторной, чем у Марка. И не менее интересной. Стены того же цвета, бесконечные картины украшали комнату, но это меня не смущало и даже не привлекало. Меня немного пугало отсутствие Робертса, отца Марка. Где же он находится? Ловушка ли этот “вход” в столь большую и светлую гостиную?

— Где же отец? — казалось, Марк говорил с воздухом, ведь на меня он не смотрел. — Он ведь должен был нас встретить. Не могу сказать, что он забыл о нашей с ним встрече. Память, как он сам сказал, у него отличная. Да и вампирская память сама по себе не стачивается.

— Раз обещал, то придёт. — настойчиво сказала я на пессимистичные, к моему удивлению, слова Марка. — Куда он, по-твоему, денется?

— Вот именно, что никуда. — донесшийся откуда-то мужской голос заполонил гостиную. — Поэтому, юноша, уберите свой пессимизм в сторону. Будем рассуждать реалистично.

Я обернулась в сторону, откуда донёсся голос. Владельцем оказался сам Робертс — хозяин дома и, как уже известно, отец Марка. У меня отняло ноги, но я смогла устоять.

— А, знаете, здесь просторней, чем я думала. — единственное, что я смогла выдавить из себя после столь внезапного появления. — Я даже не подозревала, что в такую маленькую хижину можно вместить столь большую гостиную.

— Это что-то вроде конспирации. — ответил на мои подозрения вампир. — У меня все комнаты большие. Познакомить тебя с домом поближе?

— Отец, ты прекрасно понимаешь, что мы пришли не за этим. — настойчиво, но спокойно сказал Марк. — Надо поговорить про наши с Элаизой отношения. Ты знаешь, насколько сильно я её люблю.

— Знаю, но эта любовь может убить тебя и твоё будущее. Мало того, ты можешь предать свой клан. — отец смотрел на сына как на врага народа.

— Послушай, отец, если ты думаешь, что из-за какого-то там превращения я буду вас предавать, то ты резко ошибаешься! — Марка, видимо, опять задели за живое. — Я был твоим сыном, и им же останусь! А что касается превращения в общем, то я останусь при своём мнении! Не поменяю его никогда! Да и потом: когда мы разговаривали недавно, ты сам сказал, что будешь не против увидеть нас вместе.

— Хорошо, я признаюсь. — несколько смущённо отмахнулся Робертс, внимательно разглядывая моё удивлённо-испуганное лицо. Но я сосредоточила свой взгляд на Марке. Я не думала, что его так легко задеть. Удел нашей любви сделал его немного похожим на человека. По характеру на первый раз. Вскоре, надеюсь, целиком станет человеком. Ах, кажется, что моё сердце запуталось в любви окончательно! — Я понял, насколько крепка ваша любовь, ещё тогда, когда впервые увидел Элаизу. Просто я не мог понять твоих мыслей, их правдивость и важность, но теперь знаю, что всё, что я думал — ложь. Прости, что не поверил тебе с самого начала: ведь я сам был женат на человеке… Что я всё о себе да о себе? Лучше повторю вопрос: ты точно хочешь стать таким же смертным, как Элаиза? То есть — человеком?

— Ты прекрасно знаешь, что да. — Марк немного успокоился. — Этот ответ окончательный. И не смей меня останавливать!

— Не собираюсь. — спокойно отреагировал Робертс. — В последнее время я полюбил Элаизу как родную дочь. Хотя раньше считал себя плохим отцом, запрещая тебе встречаться с людьми.

— Но вы не плохой, каковым считали себя. — сказала я это почти огорчившемуся Робертсу. Хоть в душе немного сомневалась. — Вы просто поступали как отец, беспокоящийся за судьбу сына.

— Да, ты права. — помотал головой Робертс. — Даже понимаю, что Марк не просто так совершал безрассудные поступки — все они были ради тебя, его любви.

— Но раньше ты особо не хотел этого понимать! — минутное спокойствие Марка оборвали его же чувства. — Я смотрю, ты слишком спокойно разговариваешь о нашей с Элаизой любви!

— Я изменился, и теперь мне нравится ваша пара. — Марк не походил на отца: тот, по-моему, никогда не злился. — Люби Элаизу и береги её. Надеюсь, с ней не случится того же, что и с твоей мамой. Как мне её не хватает…

— Да, жаль её… — вздохнул Марк. — Отец, обещай превратить меня в человека по достижении Элаизой восемнадцати лет. — голос Марка стал твёрже. Глаза вампира опустились в пол. — Только я хочу, чтобы на этот раз всё было честно. Надеюсь, я смогу доверять тебе.

— Обещаю, что всё будет так, как тебе надо. — так же твёрдо сказал Робертс. — На этот раз ты можешь рассчитывать на меня.

Горка пришла в движение. Мы все втроём вышли обратно в лес. Повернувшись друг к другу, мы с Марком тотчас обнялись, будто веками не виделись. Такие уж между нами крепкие отношения.

Глава 33

— Всё это ерунда по сравнению с властью, которую я получу от своего любимого папочки! — мы услышали совершенно неожиданный крик Маргарет, появившейся так внезапно, что мы чуть не отцепились. Она сама разлучила нас с Марком: мы разлетелись в разные стороны. Не зная, куда отлетел Марк, я повернулась в предполагаемую сторону моего приземления и увидела дерево. В него-то мне наверняка и предстояло врезаться. Это смерть. Последнее свидание с Марком именно здесь, в лесу и тут же смерть от когтей Маргарет, считавшей себя моей родственницей. — Власть делает меня сильнее, чем тебя любовь к человеку! Ты — неполноценный вампир, и сам знаешь причину.

— Элаиза для меня не просто человек! Она любовь всей моей жизни! — скорее всего, Марк хочет докричаться до Маргарет. — Сколько раз я тебе говорю, а ты меня не слышишь!

— Я вижу, что она тебе так сильно важна, но это поправимо. — Маргарет подомчалась ко мне (вовремя — я уже была на волосок от гибели), подхватила и оказалась на том же месте. Тут же я почувствовала холодное и жесткое прикосновение ее ледяных рук. А ещё позже — её холодное морозящее дыхание. — Попробуй подойди хотя бы на шаг. Если так и будет, твоя девушка превратится в вампира. А потом я прикончу вас обоих и захвачу власть, принадлежащую только мне.

— Ты ничего этим не докажешь. — тоном судьи сказал Робертс, вставший так, что теперь Марк и Маргарет не видели друг друга. Смотрел он на Маргарет так сурово, что меня пробила сильная дрожь.

Не думаю, что он силён в данном случае — Маргарет уже вряд ли можно было остановить. А это означает только одно: прощай, человеческая жизнь. Прощай, солнечный свет. Но самое главное, что придётся навек распрощаться со всеми человеческими чувствами, таившимися в моей душонке. Придётся пить кровь тех, с кем я так хорошо ладила и общалась, не замечая их чувств. Прощайте, родители, помните меня такой, какая я была.

— Зачем мне кому-то что-то доказывать? — съязвила Маргарет. Казалось, голосом она ещё больше шипела. — Власть — самое главное, что может быть в жизни, ты сам это говорил. Внушая мне это, ты заявлял, что родители тебя сами этому учили. Что с тобой, папочка? Я тебя не узнаю: ты не такой грозный как раньше.

— В тебе всё та же злость, что и до этого момента. — спокойно ответил Робертс. Он был явно недоволен поведением дочери. — Власть не сделает тебя счастливой…

— Плевать! — нахамила “доченька”. — Власть — всё, что мне надо! Любовь для меня — пустое место! Не влюблюсь в подобных Элаизе!

— Ты думаешь, что она — кто попало, но это — не так. — Марк немного успокоился и решил вставить своё слово. Мне так хотелось подбежать и побывать с ним в эту минуту, но у меня затекло почти всё тело из-за крепких объятий Маргарет. Я ведь знаю, что для твоих планов тебе нужен я, а не Элаиза. Поэтому просто отпусти её!

Не думала, что родственные отношения в семье могут быть столь различными. Хотя “властелинов” на одну семью может быть больше одного, но власть здесь хочет захватить представитель женского пола. Может, она немного сошла с ума? Власть просто затуманила ей мозг.

Мои мысли прервал хруст, что я услышала за спиной. Я смогла обернуться (шея — единственное, что не затекло) и увидела, что у Маргарет отсутствовала голова. А потом обезглавленное тело рухнуло на землю. Я смогла размять кости и повернулась назад целиком. Передо мной нарисовался полуобнаженный юноша — вылитый Розан. Единственное, цвет волос у этого юноши был коричневый, да и причёска другая. В руках у него лежала оторванная голова Маргарет.

— Голберт, что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил Марк у оборотня. — Я думал, ты скорбишь о брате.

— Скорбил сначала, но потом понял, что жизнь продолжается. — с улыбкой сказал Голберт и кинул голову Маргарет за себя. — У меня есть друзья, и я не должен об этом забывать. — он подошёл ко мне поближе, откинув тело Маргарет подальше, и окинул меня оценивающим взглядом. — Я знаю тебя, мне о тебе Марк много рассказывал. Если не ошибаюсь, Элаиза, девушка моего холодного друга. Жаль вас сейчас Розан не видит вместе…

Я улыбнулась, слегка кивнув головой, и посмотрела на Робертса. Он смотрел туда, куда Голберт кинул тело его покойной дочери. Лицо у него было задумчивым, но я не смогла разглядеть в нём даже малой доли грусти. Любопытство охватило меня: о чём же думал в этот момент вампир? Грустил ли он о потере или думал о своём?

— Я не особо горюю о потере. — ответил Робертс на мои мысли. — Да, она была моей дочерью, но не стоит грустить о том, кто делал тебе лишь боль.

— Но, по-моему, вы всё же делаете неправильно: вы — отец, и должны любить детей такими, какие они есть.

— Всё равно уже ничего не вернёшь… — пробормотал родитель.

— Ладно, друзья, я, наверное, пойду. — Голберт встал, будто на публику говорит. — после смерти Розана опеку над кланом взвалили на меня. Не бойся, Марк, на твоём превращении я буду! Прощайте!

Он превратился в волка и убежал, а мы с Марком долго смотрели ему вдаль.

— Знаешь, о чём я сейчас подумал? — спросил вдруг Марк у меня.

— О том, как нам сейчас хорошо вместе, а после твоего превращения будет ещё лучше? — в попытке отгадать ответила я.

— А ты мастер мысли читать. — хохотнул вампир. — Может, ты вампир в линзах?

— Да брось ты! — отмахнулась я от глупых слов Марка.

— А пошли, я покажу тебе кое-что красивое. — предложил Марк. — Тебе понравится.

Я согласилась, и мы пошли подальше от места, где случилось убийство давнишнего врага Марка. Пока мы шли, я обдумывала случившееся. Мне говорили, что убитого вампира можно привести к жизни вновь. Вдруг с Маргарет такое сделают? Но, надеюсь, никто этого не допустит. Ну, не считая самой вампирши.

Мы остановились возле скалы, выходившей прямо к морю. Она заросла травой, поэтому больше походила на обрыв. Остановившись у края, мы долго не могли оторваться друг от друга. Мы ощутили ту близость, которая была нами потеряна при помощи Маргарет. Эта близость оказалась столь пленяющей, что мы не удержались, и я вновь коснулась холодных губ Марка. Возможно, в последний раз: у меня предчувствие, что мы поцелуемся только после его превращения.

Легли любоваться внезапно подкравшимся закатом. Всё в последнее время стало слишком внезапным в моей жизни. Предпосылки будущего, наверно. Верю, что потом внезапностей будет меньше. Ведь время, проведённое с Марком, для меня слишком дорого, чтобы замечать такие мелочи. Но они ведь сами попадаются мне на глаза…

Глава 34

Конечно, мне и самой в это не верится, но прошло уже три года с момента обещания Робертса сделать Марка человеком. Эти годы пролетели быстрее, чем я на самом деле думала. Наверняка этому помогали наши бесконечные встречи с Марком. Хотя я подозревала, что та встреча три года назад будет последней. Как оказалось понятным, это, к счастью, не так.

Марк всё время спрашивал меня о сущности людского мира — хотел узнать побольше о людях, их повадках и обо всём, что их касается. Я рассказывала всё интересующее моего холодного парня, углубляя его всё больше и больше в загадки человеческого мира.

Робертс тоже иногда гулял с нами, интересуясь, в каком мире предстоит жить его сыну. Видимо, для него стал необычным факт удочерения человека, а также принятия Марка в совершенно другом, забытом для него облике в его семью. Даже кажется, что он немного сомневается в своём выборе по поводу превращения: видимо, он хочет своего сына таким, какой он сейчас. Но внешне он всегда с удовольствием слушал и даже задавал вопросы. Но меня больше удивило, что он давал нам советы как жить дальше. Никогда бы не подумала, что вампир может посоветовать как жить в людской жизни. Влияние жены, которая так и не вкусила вампирской жизни, или общества, окружающего Робертса? А был ли он раньше человеком? Не родился же он сразу в вампирском обличии! Странно всё это… Главное, что душа у него добрая, я думаю, а всё остальное неважно. Не то, чтобы я его боялась, просто понять его как следует не могла и не знала, как правильно подойти — я никогда не общалась с такими, как он.

Но всё это не главное для меня — меня волнуют лишь наши с Марком отношения. Пусть мы будем совершенно разными по характеру людьми, но это не повлияет на нас. Наша пара будет неразлучна на долгие века…

И вот наступил этот самый день, которого мы с Марком так долго ждали — день моего восемнадцатилетия. А восемнадцать мне наступит уже скоро — в двенадцать часов дня, следовательно, остается всего…час на подготовку! Но самое главное, к чему мне предстоит подготовиться — приход Марка. Ведь сегодня он превратится в человека, тем самым сделав мне главный подарок не только на день рождения, но и в жизни. Надо одеться подобающе.

Я бросилась к шкафу. Порывшись там, я нашла своё самое нарядное платье и самые нарядные туфли. Переодевшись и приведя себя в порядок, я уже была готова ко всему, что может меня ждать сегодня. Но лишь внешне — внутренне надо собраться, что, видимо, придётся делать на ходу. Странно: обычно я готова ко всему, но почему сегодня я такая рассеянная, в голове — бардак? Важный момент всё-таки, единственный в жизни в своём роде…

Но надо было собраться. Я открыла дверь и, не закрывая, спустилась вниз как ни в чём бывало. По крайней мере, сделала такой вид. Не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел меня смущённой (или что-то в этом роде) в такой день. Не скажу ни слова. Я посмотрела наискосок влево — там стоял папа. Будто догадывался, что я спущусь именно в этот момент. Глаза, горевшие от счастья, просто переливались, подчёркивая красоту костюма.

Спускалась я, чувствуя ногами каждую ступеньку, поэтому шансов упасть у меня было мало, что хорошо для такого важного праздника.

— Ну вот, доченька, тебе и восемнадцать. — вместо приветствия сказал счастливый родитель, когда я спустилась со ступеней. И правильно сделал, что не сказал ничего вроде “Доброе утро”. Всё это абсолютно излишне. Торжество превыше всего в такие дни как этот. — Так непривычно видеть тебя повзрослевшей. Будто недавно тебя из роддома забирал, а тут… Но я рад, что ты стала даже лучше, чем раньше. Держи — папа вынул из внутреннего кармана пиджака коробочку и протянул её мне. Я тут же открыла, достав из неё прекрасное серебряное ожерелье. Папа помог мне надеть его. — с этим ожерельем твоя мама покорила моё сердце. Она лично просила передать его тебе. Прекрасно подходит к твоему платью. Да и ты сама прекрасно подходишь Марку. Вы отличная пара, я это понял, когда вас вместе первый раз увидел. Я думаю, когда он превратится, вы будете ещё лучше смотреться…

— Элаиза! Выйди-ка сюда! — я обернулась на зов и увидела стоящего в проходе Марка.

— Иди, повеселитесь! — кивнул мне папа, и я пошла на выход к своему парню. Пока ещё вампиру.

Я вышла на крыльцо. Солнца особо не чувствовалось, но настроение было очень солнечное, что я даже старалась на замечать этого. Прямо передо мной стоял Марк с букетом цветов в руках и страстно мне улыбался. Я остановилась, и мы стали смотреть друг на друга не без удовольствия и робости сказать первыми. Эх…

— Привет. — наконец сказал Марк, разорвав эту тишину, полную робости. — С восемнадцатилетием! — вампир протянул мне букет роз, что был у него в руках. — Да, ты права. По твоим глазам могу прочесть что ты ждёшь на самом деле. Отец как раз нас ждёт. Ведь он знает, как ты этого ждёшь, поэтому разрешил тебе присутствовать на превращении. Знаю, людям нельзя на таких вещах присутствовать, но мой отец разрешил: ты нам почти член семьи.

— Но разве может человек стать членом вампирской семьи? — спросила я в лёгком недоумении.

— После того, как выбрал свою участь стать человеком, папа долго упирался. Но когда он поближе с тобой познакомился, то решил поменять своё мнение о людях. Но всё равно осторожничает. Вдруг они сделают плохо вампирам?

— Это кто ещё кому кто плохо сделает! — хитренько посмотрела я на Марка. — Вы поопасней нас будете. Или вас можно чесноком отпугнуть?

— Это суеверия. — рассмеялся вампир. — Меня этими штучками не спугнёшь. Ладно, пойдём, а то там отец уже заждался. Он просто у меня не долго ждать.

— Так всё уже готово? — спросила я, хотя понимала, что вопрос глупый.

— А что тут готовиться? — улыбка не сходила с лица Марка. Он, что, смеётся надо мной? — Да и если бы надо было, то за три года не так сложно подготовиться, верно?

— Ты прав. — я немного смутилась. — А знаешь, мне сейчас хорошо с тобой. Надеюсь, будет ещё интереснее, когда ты превратишься в одного из нас, людей.

— Я буду намного лучше. — тем же мягким тоном сказал Марк. — Не будем терять время, а то отец может сюда прийти. И поверь, будет не очень хорошо.

— Но где он нас ждёт? — спросила я, пытаясь откинуть неуверенность в сторону.

— Уже нигде. — повернувшись в сторону леса, откуда мог доноситься этот грубый мужской голос, мы увидели Робертса. Он стоял, положив руки под грудь, да и лицо у вампира было недовольным. — Сколько тебе нужно времени, сын, чтобы домчаться до меня?

— Можно без нервов, отец? — Марк явно напрягся. — У Элаизы сегодня день рождения, и не хочется, чтобы ты портил всем настроение своими проблемами!

— Да, просто я думал, что ты просто так задерживаешься. — сознался родитель. — Наверно, забыл прочесть твои мысли. Я готов превратить тебя прямо сейчас.

Я замерла в ожидании того, чего ждала всё время знакомства с Марком. Вот он момент, который очень скоро должен наступить. Но почему мы всё тянем с этим делом? Так хочется, чтобы уже всё закончилось, а тут опять задержка! Несправедливость не должна торжествовать, нарушая наши планы! А этот план жизненно важен для нашей с Марком будущей жизни. Робертс, не тяните время, сделайте всё, чтобы Марк уже стал человеком, и мы зажили, как это говорится, долго и счастливо! Пожалуйста, поторопитесь!

— Слишком у тебя буйные мысли для маленькой девочки. — спокойно, но с насмешкой сказал Робертс, видимо, всё время читавший мои мысли. — Я понимаю твоё ожидание, и, поверь, оно не напрасно…

— Хватит! — я топнула ногой, зная, что поступила, как маленький ребёнок. А что делать? Снова ждать? И сколько ждать? Пару лет, пока это время наступит? — Вы хотите сказать, чтобы я ещё подождала? Я устала ждать, пока мы будем из одного рода! Превратите либо Марка, либо меня! Я готова стать вампиром ради того, чтобы Марк был счастлив, а главное, не предал свой клан!

— Но я буду в клане даже после превращения! — отозвался не без беспокойства вампир. — Не позволю тебе испытать те мучения, что испытал я! Уж лучше преврати меня, отец! Я готов принять мучения для становления человеком ради своей любви!

— Ну раз так, сын, то пусть свершится твоё превращение. — сказал Робертс и тяжко вздохнул. Никогда не думала, что он так может. Впервые я увидела, что родителю тяжело терять сына. Но ведь Марк останется таковым. Надеюсь, родителю не захочется выпить пару литров крови у собственного ребёнка. А если захочется, то они не смогут долго видеться. Возможно, всю жизнь. Самой жалко любящее, пусть и холодное, сердце родителя. У папы моего оно бы уже разорвалось от горя. Но вампиры есть вампиры, что с них возьмёшь? — Но для него пригодится пара капель человеческой крови. Элаиза, готова пожертвовать кровью ради вашей любви?

— Но её тошнит при виде крови! — вставил своё слово Марк. — Может, попросим кого-нибудь другого? Или ты решил на ней отыграться?

Но Робертс даже не слушал Марка. Он подошёл ко мне, вытащил перочинный ножик из плаща и, мягко взяв мою руку, наискосок порезал её возле ладони, достал откуда-то колбу, налил туда немного крови, оторвал кусок плаща и перевязал место, где образовал порез. Я сделала всё, чтобы меня не стошнило. Подойдя к Марку, родитель намазал кровью, вылитой из сосуда, грудь сыну. В основном то место, где находится сердце. Дальше приложил правую руку к тому самому месту и, закрыв глаза, стал что-то бормотать про себя.

Я стала наблюдать за происходящим с неподдельным интересом. Скоро я увижу, какой Марк человек. Но сердце вновь было к этому не готово. Почему? Если бы сердце могло говорить, думаю, оно бы смогло ответить на этот вопрос. Хотя как оно может, если даже мне это не под силу? Слишком вся эта любовь сложна для меня. Да и всё, что с ней связано тоже…

Вдруг от Марка стал исходить яркий белый свет. Я прикрылась, но всё равно всё было видно. “Что же происходит? — подумала я, на самом деле всё прекрасно понимая. — Неужели то, что я хочу?” Даже отца Марка не было видно — всё пространство заполнилось светом. Но причины для моего беспокойства отсутствовали — всё проходило, скорее всего, по плану.

Свет исчез. Передо мной возник прекрасный восемнадтилетний юноша с голубыми глазами в красивом чёрном костюме при галстуке с полузагорелым цветом кожи. Он смотрел на меня, улыбаясь своими белыми зубами, и создалось впечатление, что я не знаю этого парня.

— Элаиза? Не узнаёшь меня? — голос Марка стал мягче и не таким грубым. — Это я, Марк. Я теперь человек. Подойди, прижмись ко мне, почувствуй биение моего сердца. Теперь ты это можешь.

Я не могла поверить, что Марк мог так измениться. Он вправду стал лучше, чем был. Не только внешностью, но и голосом. А характером, интересно, поменялся? Думаю, да. Подбежав к вампиру, я прижалась к нему и почувствовала то о чём он говорил — биение сердца. Оно действительно бьётся сильно, пламенно и нежно как у любящего человека. Теперь я точно знала — мы вместе на время, пока смерть не разлучит нас…

Глава 35

— Ну что вы тут стоите? — спросил неожиданно вышедший папа, которому, видимо, не терпелось начать празднование моего дня рождения. — У нас с Джейн уже всё готово! Прошу за стол!

Я подошла к родителю, передала ему букет, и мы с Марком вошли в дом и стали подниматься в квартиру. Судя по звукам сзади, папа пошёл за нами. Жаль, что Марк, как раньше, не может подсадить меня к себе на плечи и домчать быстрее, чем я иду. Но это уже не важно. Марк имеет то, чего не было тогда, когда он пребывал в состоянии вампира: романтизм, проявление человеческих чувств и какой-то необычный свет в его глазах, цвет которых больше напоминает лазурный. Жаль одно: больше он не сможет прочесть моих мыслей и почувствовать то, что творится у меня в сердце. Интересно, а что же он сам считает по поводу… Чего? Голова совершенно не хочет думать. А самое интересное, что я не могу узнать, что там у него, в этой самой голове. Тогда у нас не должно быть друг от друга секретов, ведь теперь мы должны быть ещё более искренними друг к другу. Искренность эта должна быть, но не во всех отношениях. Нежелательно, например, рассказывать что-то личное — это может навредить отношениям даже с таким человеком, как Марк. Но может быть он поймёт это личное, ведь без него никуда. Личные вещи порождают личность.

Открыла дверь нам мама. И она вся сияла, как радуга после дождя. Столько улыбок, счастья, а, главное, Марк теперь будет всегда рядом со мной без угрозы того, что отец Марка скажет что-то по этому поводу.

— Проходите, мои миленькие. — ласково сказала мама, обратившись к каждому из нас. — Всё уже готово к началу празднования. Но и без гостей дело не обошлось. Но не волнуйтесь: их мало, и вы все знакомы. Проходите — отмечать дни рождения на пороге не очень приятно, согласитесь? — родительнице не терпелось начать праздновать, и это было видно по её лицу. Почему они все так торопятся? День закончится до самого празднования, или что-нибудь ещё смертельно опасное произойдёт? Хотя, частично, я сама спешу: хочется поскорее побыть с Марком наедине. Посмотреть, как он изменился, став человеком. В общем, сильно хочется узнать его поближе.

Мы зашли внутрь квартиры. Атмосфера казалась какой-то уж прямо сказочной. Столько всего в квартире красивого! Хотя даже кажется, что всё это уже перебор.

— А когда вы с папой успели украсить квартиру? — спросила я, по дороге на кухню (праздники обычно мы привыкли отмечать там) рассматривая украшенное помещение. — Я даже не подозревала, что за то время, пока я отсутствовала, всё так быстро делалось.

— На самом деле это не совсем мы. — сказал вновь подошедший папа, когда я уже была возле кухни. — Это…

— Отец? — спросил, не дослушав моего папу Марк. Мы стояли на пороге нашей большой кухни. — А ты что здесь делаешь? Ты ведь не переносишь людской запах, потому что в любую минуту готов наброситься на кого-нибудь и выпить крови…

— Но как же я тогда, по-твоему, жил с твоей мамой? — спросил Робертс, повернувшись к сыну. — И превратил сегодня тебя в человека безо всякого отвращения? Потому что пытался отучиться от этой вредной вампирской привычки. И у меня это получилось. Эх, жаль, что моей самой любимой женщины нет с нами… Она была бы счастлива видеть тебя с такой прекрасной девушкой, как Элаиза. Ладно, всё уже скоро начнётся, присаживайся.

Мы с Марком отошли с порога, и тот сел возле места, где должна сидеть я. Я же придвинулась к стенке рядом со входом на кухню и стала осматривать комнату. Нарядная, она так и ждала, когда в ней будут праздновать мой день рождения. Маленький столик, стоявший посередине, накалял атмосферу — он так и отел, чтобы за него сели.

— Элаиза, долго ещё стоять собралась? — я увидела сидящего за столом директора Голдмена, насмешливым голосом предложившего мне сесть. — Скоро всё начнётся!

— Спасибо, вы уже второй, кто намекнул об этом. — усмехнулась я. — А я смотрю, вы на каждый мой день рождения приходите. Это ради того, чтобы бесплатно поесть?

— Ну вообще-то нет. — смутившийся от моего вопроса мистер Голдмен встал и подошёл ко мне. Холодок пробежал по телу от поступка директора. может, он просто хочет поговорить наедине? — Я просто люблю находиться в твоей компании. Мне стало стыдно тогда, когда я отправил тебя к этим жутким созданиям четыре года назад. Тогда я места себе не находил. На меня тогда учителя знаешь, как наехали? Я думал, не выдержу. Но, когда ты вырвалась из когтей директора школы, я понял, что надо почаще с тобой общаться. Да, знаю, что звучит это странно, но общение тебе необходимо как никогда. Особенно с теми, кто тебя окружает. Мы ж с тобой стали почти друзьями.

— Я бы даже сказала, что и не почти. — улыбнулась я в ответ. — Мы с вами и так хорошо дружим. Не стоит сгущать краски в такой день, как вы это сделали на мой юбилей.

— Ну, тогда я сам не знал, что нёс. — пожал плечами мужчина. — Просто я так сильно боялся за твоё отсутствие в школе, что подумал о том, как тебе плохо, хотел сделать лучше…

— Давайте, правда, не думать о плохом. — я огляделась вокруг. Не очень хочется, чтобы чьи-нибудь уши подслушали наш задушевный разговор. — Хватит вспоминать то плохое, что было в прошлом…

Выключился свет, поэтому нам пришлось завершить наш чудесный разговор. Мистер Голдмен помог мне дойти до сидения и сел сам. Я тут же стала обшаривать глазами стол в надежде найти Марка, но вспомнив, что он теперь человек, и глаза его больше не светятся в темноте, немного разочаровалась и стала смотреть на дверь в ожидании праздничного торта. Вдруг кто-то взял меня за руку под столом.

— Элаиза, не бойся, это я, Марк. — слева от меня прозвучал знакомый юношеский голос. — Я специально сел сюда, чтобы тебе не было так грустно и страшно без меня. Сердце…

— Кто тут у нас именинница? — дверь распахнулась, и вошёл папа, держащий в руках большой фруктовый торт. Свечи на нём осветили комнату и родителя в том числе. — Готова отпраздновать свой очередной день рождения?

— Конечно, всегда готова! — крикнула я.

Папа подошёл ко мне с тортом. — Загадай желание, и оно сбудется. — сказал он.

Я пощупала руку Марка, что взяла мою. В голове будто всё закружилось. Вот оно, моё желание, уже сбывшееся: я сижу рядом с тёплым, жизнерадостным Марком, который в любую минуту готов проявить свои чувства. Но я ведь знаю, что такие дни не бесконечны… Иногда толком и не понимаешь, чего хочется в них.

— Хочу, чтобы этот день никогда не кончался! Марк, мы будем с тобой жить этим вечным днём и так же вечно любить друг друга, ведь теперь мы с тобой неразлучны! — и задула свечи. Свет включила стоявшая у входа мама.

Все хлопали в ладоши. Я почувствовала себя на время младенцем, только что родившимся. Не знаю, правда, какое ощущение на сердце у Марка. Кажется, жизнь в нём стала бить ключом.

— Предлагаю начать празднование. — торжественно произнёс папа, дождавшись, пока мама сядет за стол. — Элаиза, доченька, — родитель встал, подняв бокал шампанского. — ты уже почти совсем взрослая. Я знал, что время пролетит так быстро, но не думал, что настолько. Хочется, чтобы ты понимала, что всё плохое, происходящее в нашей семье, должно выйти вон. Как говорится, надо вынести весь этот сор из нашей избы. Можно сказать, что сегодня не просто твой день рождения, но воссоединения. Воссоединения как бы двух совершенно разных миров: вампирского и человеческого. И это произошло именно благодаря превращению Марка в человека. Поэтому, — взгляд папы переместился в мою сторону — поздравляя мою любимую доченьку с днём рождения, хочу пожелать им с Марком хорошей совместной жизни. Если ей с ним нравится, то мне только бальзам на душу. Мне главное, чтобы, ты, Элаиза была счастлива. Но и про здоровье не забывай: здоровый человек — тоже счастливый человек. Успехов тебе во всём! — и читавший речь сел, отпив шампанского и закусив.

— Так хочется остаться вдвоём. — прошептала я Марку. — Но мы не можем выйти. Это часть гостеприимства, и хочется, чтобы гости тоже были счастливы. Не только мы должны веселиться…

— Но это ведь твой день. — так же шепнул Марк. — Я понимаю, что это не эстетично, но никто ведь не будет против, если ты отлучишься. Ты сегодня как хозяйка. Не стоит себя ограничивать в такой день. Пойдём, побудем наедине. Я ведь знаю, как ты этого хочешь.

— Чего там шепчемся? — спросил хитренький папа, решивший влезть в наш разговор. — Если вы хотите побыть наедине, мы можем выйти.

Я не знала, что и ответить. Комок смятения будто встал в горле. Так хочется, чтобы в этот день мы остались вдвоём. Постоянно хочется уединения с любимым человеком (не побоюсь этого слова) в какие-то важные жизненные моменты. И вот он наступил, первый в моей жизни момент, когда слева от меня сидит юноша и ждёт, когда же все уйдут.

— Нам правда, лучше уйти. — сказал мистер Голдмен. Мы с Марком не могли оторвать друга глаз. Мои синие глаза не могли от лазурного цвета глаз Марка. — Пойдём поговорим к вам в комнату, Джейн.

— Хорошо. — уступчиво ответила женщина, и вся компания ушла. Только чьё-то холодное дыхание обвевало комнату. Это, видимо, Робертс. Он почему-то решил остаться вместе с нами. Контролировать нас?

— Ну вот, наконец-то мы одни. — сказал Марк наконец. — не обращай внимания на холодный воздух, главное, что нам тепло. И сердце твоё больше будет болеть от нехватки моего внимания. Никто больше не помешает нашей любви. Только вот действительно жаль, что моя мама не видит нас вместе, таких счастливых и будто заново родившихся. — Марк опустил голову. — Как мне её не хватает…

— Но у тебя ведь есть я. — я нежно дотронулась до лица Марка. — Не стоит грустить из-за того, в чём ты не виноват. Это природа, и с этим ничего не поделаешь. Ведь у тебя теперь есть человек, с которым тебе хорошо.

— Ты права, с чего это я. — помотал головой Марк. — И мне, правда, нравится с тобой рядом находиться. — он взял мою руку и приложил к сердцу. — Я думаю, ты догадываешься, о чём оно хочет сказать. Но я не буду тебя мучить, скажу сам. Нам так прекрасно, что оно чуть не плачет, и ему хочется просто взять и выпрыгнуть из груди.

— Я не позволю ему это сделать. — романтично дотронувшись до волос Марка, сказала я. — И пускай оно любит меня там, внутри тебя…

Слов никаких не хватило мне для высказывания о своей любви к Марку, в особенности после его прикосновения ко мне. И снова сила любви потянула нас друг к другу. Губы вытянулись в трубочку и слились воедино в симфонию любви. Будто музыка заиграла — так страстно мы целовались.

Может, между нами уже не было той страсти, что была между нами раньше, но сейчас нас связывает нечто большее, чем просто страсть. Нас связывают чувства, которые мы испытываем, находясь вместе. Мы стали намного ближе, чем думали. Хотелось чего-то большего, чем дружба, и мы это получили. Кажется, что даже Робертс это понял — холодный воздух испарился. Стало даже жарко. Не просто любовь стала между нами — взаимная любовь, которая не должна закончится никогда. А с чего всё начиналось? С любви к мальчику-вампиру…