TwiXP — Руины

Когда-то здесь жили люди. Никто уже не помнит их имен, лиц, единственная память — кости, лежащие на каменных плитах пола. Все заросло травой. Казалось бы, всего лишь растения, погибающие лишь от слабого усилия вырвавшей их руки, не способны выиграть эту битву. Но здесь их союзником было время. Лишь благодаря нему стебли начали пробиваться сквозь узкие щели плотно подогнутых плит. Замок, храм, крепость? Сейчас это уже не важно. Все, что осталось от некогда великого строения не в состоянии ответить на этот вопрос. Здесь всегда тихо. Наверное, потому что люди бояться этого места, обходят его стороной. Лишь птицы, коим нет дела до людского страха, вьют гнезда наверху, в развалинах старой башни. Солнечные лучи попадают сюда через выбитые окна, проломы в стенах, пыль и запах прошлого витает в воздухе. Это место проклято.

Его защищает лес. От людей. Или людей от него. Впрочем — какая разница. Они враги, огонь и вода. Им нет дела друг до друга, они просто существуют, живут своей уникальной жизнью, каждый. Высокие деревья, словно стражи. Они растут везде, в небольшом дворике с кривым поржавевшим забором, в главной зале, окутанной мраком, возле полуразрушенной башни. Их ветви плотно прижаты к камню, их листья нежно ласкают колонны и арки забытого замка, храма, крепости. От проема, когда-то служившего вратами, в лес ведет узкая, поросшая травой, тропинка. Нить, связывающая два разных мира, мир леса и мир руин.

Даже самой теплой летней ночью здесь холодно. Стены излучают этот холод, ужасный, пугающий, бесконечный. Магия? Не исключено. А может нечто большее, ещё никому не известное, могущественное, опасное. Днем солнце лишь частично прогревает огромное помещение. Может когда-нибудь ему удастся полностью согреть это место, ведь время неумолимо — проемы в стенах становятся больше, с каждым годом, с каждым днем, с каждой минутой.

Посреди широкого зала стоит трон. Один из подлокотников откололся, спинка затянута паутиной, ниже, на ступенях, лежат человеческие кости. Наверное, здесь кого-то казнили? А может, сам властелин этого места упал, и разбил голову о гранитные ступени? Ответов нет. Лишь пыль, слабые лучи дневного света, грязь, паутина, и много-много бессмысленного гладкого камня — вот кто теперь здесь обитает. Однако есть кое-кто ещё. Тот, благодаря которому это место прокляли, тот, кто отпугивает людей. Он не призрак, но и не человек.

Птицы соскочили с деревянных перекладин и, хлопая крыльями, устремились в лес через небольшое окошко — путь для солнечного света. Их напугали. Шаги. Тихие, несмелые и почти беззвучные. Они нарушили вековую тишину, нарушили все правила этого места. Ребенок. Мальчик. Ему двенадцать, может быть тринадцать, лет. Он высоко поднимал голову и изучал глазами это место — почву для его страхов и предел его восхищения. Он неторопливо шел, заглядываясь на заросшие мхом колонны, двигался к трону. Новый повелитель, завоеватель. Он одержал победу, победу над своим страхом. Она далась ему с трудом. Пересилить себя, свои страхи, комплексы, недостатки, не легко, но он смог, смог и гордился этим. Его белая, слегка великоватая ему, рубашка раздувалась, словно парус корабля. Легкий ветерок, вечно гуляющий здесь, играл ею. Светлые, кудрявые волосы еле виднелись из-под полов кожаной шапки, обуви нет. Юнец морщился, ощущая мерзлоту каменного пола. Он искал что-то. Постоянно вертел головой, вглядывался в темные углы, туда, где солнце уже не властвует. Там, где мрак.

Где-то наверху послышался скрип досок — мальчика передернуло. Он пошатнулся и посмотрел наверх, туда, где сквозь дыры в потолке виднелась прогнившая лестница на крышу. Снова тишина, снова страхи. Может развернуться и уйти? Нет, так нельзя. Он уже слишком далеко, чтобы сворачивать с пути. У него есть цель. Мечта. Лишь он может воплотить её в реальность, лишь его усилия помогут. Они должны помочь. Это единственный выход.

— Ты храбрый, — мальчик упал на пол. Его потные ладони прижались к холодному граниту. Голос напугал его. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди, волосы встают дыбом — он, наконец, встретил её.

— Я следила за тобой ещё там, в лесу, — последняя пара птиц покинула гнезда. Шепот доносился из мрака. Мальчишка не видел собеседника, поэтому дрожал ещё сильнее.

— Не бойся, — его мысли, словно прочитали. Но он не мог. Не мог приказать себе уничтожить тот сковывающий страх, который поселился в его душе ещё в лесу. С каждой минутой он рос, с каждым шагом, порой затихал, а порой буйствовал, например, как сейчас.

— Я… — мальчишку трясло.

— Тихо, — тень мелькнула между колонами. — Я понимаю, — кто-то был там, во мраке.

— Я все понимаю, ты напуган, и это нормально. Тем более — ты ещё ребенок, — высокая фигура, с ног до головы укрытая непроглядным, черным плащом, таким же черным, как ночь, как темнота, вышла из-за колонны. Тихие, медленные шаги. Расстояние сокращается — мальчик хотел отползти, но не мог, слишком много эмоций, слишком много сил, затраченных на подавление панического страха.

— Я восхищена тобой — ты сделал то, что не смог сделать никто в твоей жалкой деревне. Кстати, как у вас дела? — капюшон скрывал лицо незнакомки, шаги прекратились, юнец лежал у её ног. Она могла убить его, растерзать, подобно хищному зверю, и она это сделает, обязательно сделает, но не сейчас. Вначале надо поиграть с ним, с жертвой.

— Скотина… коровы болеют. Это вы? — голос мальчика дрожал. Он хотел встать, но боялся даже пошевелиться.

— Нет, у меня есть дела и по важнее, — полы плаща разомкнулись — женская рука с гладкой, слегка смуглой кожей потянулась к лежащему на полу мальчику. Юнец попятился, но пальцы уже обхватили его руку. Мускулы напряглись, обмякшее от страха тело поползло вверх. Ему казалось, будто ноги ватные и он не сможет стоять на них. Но он все же встал, и стоял.

— Что привело тебя ко мне? — капюшон лег на плечи. О боги, как же она красива! Ни одна женщина в деревне! Ни одна не сравниться с ней! Даже в свои неполные тринадцать он понимал это. Он смотрел на нее с вожделением, смотрел, совершенно позабыв о страхе, о бабушкиных сказках, о многочисленных сплетнях про неё.

— Ты удивлен? — ухмылка. Мимолетная, игривая ухмылка молодой, желанной женщины.

— Я…я думал…

— Ты думал — я старше, думал я старуха? — мальчик испугался.

— Так что же тебе нужно? — ухмылка исчезла.

— Я слышал… — юнец осекся. — Я слышал, вы можете лечить… людей…

— Да, ведьмы это умеют, — незнакомка улыбнулась. — Но бесплатно они этого не делают. Нужно как-то заплатить.

— Моя мама болеет, — мальчик теребил толстую ткань штанов, он нервничал. — Она умирает. Помогите, — его глаза, полные слез, смотрели на румяные щеки ведьмы. — Просите все, что хотите, только помогите мне, ей. Вы — наша последняя надежда.

Женщина молчала. Мышцы на её лице не шевелились, взгляд был холоден. Она думала.

— У тебя нет ни золота, ни драгоценных камней, — в её голосе чувствовалась нотка печали и разочарования. — Если бы ты был по старше… — оценивающий взгляд прошелся с ног до головы юнца. — Тебе нечем заплатить. Ведь так?

Мальчик уже не стыдился слез. Ещё миг — и он упадет на колени, будет целовать её руки, станет её рабом, если она пожелает. Крупинки гордости, щепотки страха — вот та грань, что отделяет его колени от холодного, каменного пола. Глаза закрылись, от слез, от боли. Он почувствовал, как она прикоснулась к его щеке, стерла бегущую вниз соленую каплю.

— Я помогу тебе, — почти шепот. Мальчик открыл глаза — опять эта ухмылка, ох как она пугает. И притягивает.

— Иди за мной. И не бойся. Людям свойственно преувеличивать опасность. Их язык порой бывает страшнее любой ведьмы и опаснее любого, даже самого острого клинка, — капюшон вновь скрыл её лицо, прекрасное лицо, обаятельное, чарующее. Она двинулась в темноту, и мальчик последовал за ней. Во мрак.

Зал плыл перед глазами, плыла лестница. Дряхлая, скрипучая, деревянная лестница. Путь наверх, на второй этаж. Следы от слез, так больно режущие глаза, мешающие рассмотреть помещение, никак не хотели стираться. Как давно он не плакал. Мужчины не должны плакать. Впрочем, мужчина ли он? Да, он поборол свои страхи, совершил подвиг — пришел сюда, в гости к ней. Но поступил бы так настоящий мужчина?

Второй этаж выглядел точно так же, как и первый: каменный пол, колонны, тьма. Правда, света здесь было все же несколько больше, да и воздух имел другой запах. Незнакомый запах. Посреди залы стоял стол. Широкий, прямоугольный, каменный. Он был пуст, чист, казалось, имел защиту от многолетней грязи и пыли. Луч света падал на него. Пробиваясь сквозь узкое овальное окошко в потолке, он освещал гладкий отполированный гранит, словно солнце, греющее наш мир.

— Ложись, — твердый, как камень, голос заставил мальчика вздрогнуть.

— Я…

— Так ты хочешь, чтобы я помогла твоей маме или нет? — пронзительный взгляд из-под пол капюшона смутил ребенка. И он подчинился.

Теперь мерзло все тело. Рубашка и штаны не могли согреть холодную поверхность каменного стола. Да и солнечный свет, от которого можно было спастись, лишь закрыв глаза, не помогал.

— Расслабься, — капюшон вновь съехал вниз.

— Зачем все это? — еле слышно произнес юнец.

— Я дам тебе лекарство, — ведьма улыбнулась. — Твоя мама больше никогда не будет болеть, — её руки коснулись дрожащих плеч малыша. — Да и ты сам больше не почувствуешь слабости и боли.

Ему вдруг стало необыкновенно тепло, жарко. Холодный камень исчез, были лишь её руки. Они скользили по белоснежной ткани, приятно ощупывая тело. Он дрожал, слышал биение двух сердец, её дыхание, чувствовал странный, витающий в воздухе запах. Незнакомый запах, но в тоже время, что-то напоминающий. Губы женщины были так близко. Воздух, вылетающий из её легких, щекотал кожу юной шеи. Поцелуй.

Прохладные, влажные губы соединились с шеей. Мальчик парил в небесах, летел в прошлое, к реке. К той самой, знакомой с детства, реке, гнавшей свои воды вдоль его маленькой деревушки. К той самой реке, где несколько лет назад он ощущал этот запах. Его друг поранился. Детская забава с ножом, глубокий порез и брань отца. Он вспомнил этот запах! Запах крови.

Все мышцы на теле натянулись. Адская боль заставила его открыть глаза. Свет слепил. Четыре клыка пронзили его глотку, словно заточенная палочка пронзает упавший на землю, осенний лист. С такой же легкостью, безмятежностью. Он хотел кричать, но не мог, язык, горло — все словно высохло. Кровь покидала тело. Она уходила не на поверхность каменного стола, и не на пол, она текла внутрь к ней. Он хотел встать, но, опять же, не мог.

Слезы. Не от боли — от злости, беспомощности, осознания собственной тупости и наивности. Лекарство!?

Ведьма, вампирша, дьявол, змея, с переливающейся на солнце, прекрасной узорной шкурой, и с острыми зубами внутри, убийца. Она не успокоиться пока не высосет из него всю кровь, до последней капли. А затем она вырвет его сердце и поджарит на дьявольском огне, в отместку за его ногти, впившиеся ей в кожу. Это все, что он мог сделать, его единственное оружие против беспощадного демона, крадущего сейчас его душу. Челюсть сжималась, рвав ткани, боль усиливалась, рвав сознание.

— Ариур сигур невов! — хватка ослабла.

— Возвращайся во тьму, породившую тебя, сигра митгол! — женщина подняла голову, озлобленные глаза хищника смотрели на мальчика. Но он сам не знал, в чем дело, не понимал, что произошло. Прилагая все силы на то, чтобы не потерять сознание, он благодарил богов, что боль ушла. Свет выжигал глаза. Юнец нашел в себе силы повернуть голову. Однако различить что-то во мраке помещения он не мог, слышал лишь голос.

— Как долго я искал тебя! — мужской голос.

— Не стой между хищником и его добычей, — ведьма шипела неестественным, нечеловеческим хрипом. Она смотрела во тьму, туда, где звучал этот голос, хоть на миг, освободивший малыша от боли.

Ответом был звон тетивы. Свист, причудливая игра звука. Плечо вампирши пронзил болт. Металлический наконечник показался с другой стороны завернутого в мантию тела. Крик. Душераздирающий, леденящий крик. Древние стены дрогнули — дьявол проснулся. Ведьма прыгнула, исчезнув во тьме.

Он лежал и не шевелился. Боль ушла, но тело нещадно ныло. Кровь, вытекая из раны на шее, залила каменный стол, испачкала рубаху, руки, плечи. Он умрет? Ответа не последовало. Где-то во тьме бушевала битва, гнилые доски ломались, сталь ударялась о камень, наполняя четкими резкими звуками мертвое помещение руин. Свет сводил с ума. Мальчик пошевелился, морщась от боли. Сил нет. Как и кровь, они покинули юное тело, бросив его на произвол судьбы. Руки дрожали, он упал. Стол показался ему намного меньше, нежели раньше. Цепляясь ногтями о гладкий гранит, он пополз. Сам не зная куда. Домой? В лес? Подальше от этого места? Мальчик не ведал, главное — покинуть руины, покинуть этот ужасный мрак, будь что будет, смерть так смерть, но только не здесь.

Ведьма была стремительна. Даже болт, благословленный магией света, казалось, не нанес ей вреда. Описав в воздухе дугу, она кинулась на воина. Арбалет рухнул на пол. Доля секунды — и он мертвец. Но нет, силы были равны, клинок выпрыгнул из ножен так же быстро. Воин увернулся и взмахнул мечом. Удар пришелся в цель, ещё в воздухе черная мантия на боку окрасилась в багровый цвет. Женщина упала. Не рассчитав сил, она приземлилась туда, где была раньше лестница. Хруст досок и полет продолжился, твердый каменный пол первого этажа встретил её. Воин не терял времени. Только пара мгновений — уже и он, и ведьма стояли на первом этаже руин, проклиная друг друга.

— И вы называете себя воинами света, проповедниками добра?! — клыки вампирши словно светились в полумраке зала, сломанная стрела не удостоилась даже взгляда. — Ты использовал его как наживку! Ты поступил ещё хуже, чем я! Презренный раб светлых богов!

— Он тут не причем! — серьезный тон воина заставил ведьму улыбнуться. — Если б я знал, что он придет сюда…

— Ты лжешь, проповедник! Умри же! — со скоростью дикой кошки, женщина бросилась на врага. Он этого не ожидал. Определенно, это был удар ниже пояса, нарушение всех правил. Вампирша повалила его с ног, меч со звоном отлетел в сторону, ещё секунда — и её клыки пронзят, светлую кожу. Может быть, она тверже, чем у мальчишки, да и вкус не такой, но сейчас ей хотелось убивать, а не есть. Воин сопротивлялся. Не зная, что делать, он сдерживал натиск острых клыков и когтей ведьмы, прилагая все силы. Непроизвольная реакция помогла, его нога, напрягаясь под телом вампирши, ударила в солнечное сплетение. Крик. Падение. Он перекувыркнулся и схватил, лежащий на холодном камне, клинок. Снова свист стали, режущей воздух. Снова битва.

Ведьма вела себя пассивно, порой трусливо. Она вынашивала план, безусловно, но только сейчас не тот момент. Перед носом свистит клинок, колонны мелькают перед глазами, время замедлило свой ход. Воин держал дистанцию. Лишь изредка он делал выпад, искренне надеясь выпустить проклятому демону кишки. Капелька пота стекла по щеке, все было слишком быстро, необдуманно.

— Что ты пытаешься доказать? — ведьма не сводила глаз с клинка.

— Что добро сильнее зла, — воин тяжело дышал.

— Добро ещё ужасней, нежели зло, — вампирша ходила кругами. — Порой вы, светлые фанатики, совершаете такие вещи, по сравнению с которыми, наши деяния — ничто, игривые ласки, проявление любви и страсти.

— Да, я видел, с какой страстью ты пожирала этого несчастного ребенка! — воин ухмыльнулся.

— Он сделал свой выбор!

Воин сделал выпад. Не желая больше спорить с врагом, он вывернул в воздухе восьмерку и обрушил на шею ведьмы сильный рубящий удар. Однако слуга тьмы предугадала ход мыслей и последовательность движений соперника. Она отпрянула. Затем ударила. Острые ногти задели щеку врага. Воин отшатнулся. Слова больше не нужны, бесполезно спорить о чем-либо, когда цель близка и ясна. Смерть даст ответ, смерть поставит все точки на «ты». Битва решит исход войны. Вечной и бесконечной войны добра со злом.

Лезвие клинка светилось, мелькая в редких лучах солнца. Ведьма двигалась, словно змея, уворачиваясь от бесконечных взмахов блестящего меча. Иногда она прыгала. Подобно дикой кошки. Мантия и рана не сковывали её молниеносных движений, ей не нужен был меч, её оружие — когти, клыки и тьма. Враг на её территории, силы равны. Он выдохнется, обязательно выдохнется, он — человек, даже не маг, просто воин, охотник за приключениями. Как он наивен и глуп! Надеется победить её — ту, которая жила ещё до его рождения и будет жить ещё столько же. Она исчезла.

Тьма спрятала её от чужого глаза. Воин крепко сжимал клинок двумя руками. Суставы побелели, он крутился на одном месте, вглядываясь в темные места между колоннами.

— Она где-то там, я знаю, — думал он. Пот тек рекой, руки начинали дрожать. Страх.

Торопливые шаги во тьме, он обернулся.

— Вы случайно не братья? — пугающая усмешка в голосе заставила воина побелеть.

— У него такой необычный вкус! Словно вино! Тебе нравиться вино? Да, конечно, вы все злоупотребляете этим напитком! Это ещё одно доказательство вашей слабости! — смех.

— Ты никогда не пробовал кровь?

— Это необычный, внеземной напиток. Он сводит с ума сразу после первого глотка.

— Но самое чудесное — это кровь девочки. Маленькой, беззащитной девочки. Семь-восемь лет. Её кожа…

— Заткнись! — истерический крик наполнил эхом мрачный зал. Смех. Дьявольский, всеразрушающий смех.

Воин кинулся во тьму. Ведьма встретила его сильным ударом в грудь. Смех. Атака. Она выскочила из тьмы и с криком обрушилась на него. Вся злость, вся ненависть была заключена в этом выпаде. Он упал. Выронил клинок, прокатился по полу и ударился головой о колонну. Тихие шаги сзади. Он пополз.

— Ну, вот и все, — тихий, нежный голос. Совсем не похожий на тот, что был раньше. Она словно флиртовала с ним. — Ты ещё такой молодой, красивый! Тебе хочется умереть?

— Скажи мне. Ответь на вопрос! Что ты получишь, убив меня? — ведьма приближалась к колонне. Теперь была его очередь прятаться в темноте, он полз. Полз во мрак.

— Бежишь? — улыбнулась она. — Зачем? От кого? Ты же знаешь, что умрешь. Ты чувствуешь это! Ты слабей меня! Ну, иди же сюда, не будем медлить!

Ведьма подняла меч. Её красивые карие глаза изучали инструмент смерти, восхищаясь им. Длинный, совсем не тяжелый, клинок удобно лежал в руке, сталь переливалась и сияла. Во тьме послышались шаги, спешные, стремительные. Рука в перчатке легла на запястье ведьмы. Хруст, крик! Меч вновь оказался в руке хозяина. Удар.

Её тело было похоже на масло, проткнуть его не составило труда. Мантия порвалась, капли крови падали на пол с кончика клинка.

— Добро сильнее зла! — воин глубоко вздохнул и вытащил меч.

Одежда на женщине загорелась. Она не кричала, не стонала, просто обрушилась на землю, медленно тая в пламени. Руки сжались в кулаки, рот открылся. Наверное, она хотела попрощаться, пообещать вернуться, или просто сказать что-то, но не смогла. Её душа, а вернее сущность, такая же темная, как и эти руины, служившие ей домом не один год, уже покинула тело. Прекрасное тело, манящее.

— Теперь я получил то, что хотел, а ты получила то, что заслужила! — потное лицо воина блестело в свете угасающего пламени. — Возвращайся во тьму, породившую тебя, сигра митгол!

Огонь бросал причудливые тени, освещая руины, изгоняя мрак. Кровь испарялась с клинка, раны ныли. Это не последняя битва добра со злом, далеко не последняя. Возможно, в следующий раз именно ему предстоит гореть в адском огне, испытать все то, что испытала сегодня она, почувствовать, что же такое смерть и боль. Но это уже совсем другая история.

***

Смерть подходила все ближе и ближе. Он почти потерял зрение, полз, опираясь лишь на слабую силу юных рук. Где он? Зачем он здесь? Этого он уже не помнил. Боль сводила с ума, холод замедлял движения. Это была уже не та мерзлота, присущая каменному полу проклятого замка, храма, крепости, нет, это холод смерти. Она подбирается к нему, словно ночной хищник, словно новый, ещё более беспощадный вампир, он нужен ей, его душа и тело. Крови было столько, что ему казалось, будто он — демон с ярко красной кожей. А кто же он ещё? Демон, грешник, изгнанник, предатель! Он предал все! Все мыслимые и немыслимые законы добра, справедливости. Да, он заслужил эту участь, эту смерть. Такого он не пожелал бы и врагу, коих никогда у него и не было. Да и не будет уже никогда.

Тьма уходила — свет приходил. Выход! Смешно, но он все же дополз, дошел до той грани, разделяющей два мира, разных, но в то же время так похожих.

Свет! Он слепил, грел, жег! Ужасная жара сменила ужасный холод. Солнце стало для него огромным костром. Костром инквизиции. Полдень, лучи света проникают сквозь плотные заслоны зеленых листьев. Они жгут его кожу, словно пытаясь дойти до сердца, которое стало таким же холодным, как и каменный пол забытых руин.

— Последняя стадия, — тень упала, хоть как-то защитив его от палящего солнца. Ему сложно было перевернуться, но он все же сделал это. Перед ним стоял спаситель. Клинок блестел на солнце, длинные светлые волосы ложились на покрытые сталью плечи.

— Скоро ты станешь им! Очень скоро, — голос воина дрожал.

Последнее усилие, последний звук. — Убей меня, — разорванное горло придало юному голосу особый, непередаваемый акцент.

Тело дрогнуло в предсмертной судороге, воин опустил меч!

Тимофей Верхов(2005).