В Невский — Морской узел

— Лина, это же подсудное дело!

— Что? — Она подняла голову. И Олег многое прочитал в ее взгляде. И главное, что Ангелина не отступит. Не в ее характере. По плотно сжатым губам, по появившимся вдруг морщинкам около глаз, которые в свою очередь даже цвет поменяли. Она готова была дать отпор.

— Ты подделала мою подпись. Это преступление. — Тяжело давался разговор.

— Время не терпело. Девочку уже начали оформлять в детский дом.

— Могла все равно меня подождать.

— Ты только что ушел в рейс. А три месяца — это слишком большой срок. Да и вряд ли ты согласился.

— Вот! — Олег вскочил и прошелся по кухне. — Вот поэтому ты и подделала мою подпись. Да! Я был бы против.

Лина смахнула с ресниц слезинки, и тихо, с расстановкой, в который раз попыталась достучаться до его сердца:

— Моя сестренка умерла. У нее осталась дочь. Родни у нас с ней больше нет. Я не могу! Я не имею права отдавать Розочку в детский дом.

Олег стоял к ней спиной и смотрел в окно. Пред ним лежал красивый пейзаж: сад, посаженный собственными руками, беседка, качели, цветные клумбы. А за садом, через дорогу, начинался пляж и море. Сейчас оно шумело, кидая на песок белую пену.

— А почему ты не подумала о нас? — Не оборачиваясь, спросил он.

— О нас? — Не поняли Лина.

— Да, о нас. — Он резко обернулся, сел на подоконник. — Обо мне и об Андрюшке?

— Андрюшка даже рад, что у него появилась сестренка.

— Он еще глупый, и ничего не понимает.

— Ему уже восемь лет.

— Не «уже», а «еще».

Повисла, было, тишина, которую через мгновение нарушили детские шаги. На пороге появилась девочка, лет шести, с длинными распущенными волосами, в сорочке до самого пола. Зашла и зажмурилась от яркого света. Лина вскочила, подошла к ней и присела на корточки:

— Что, Розочка?

— Я боюсь. — Тихо сказала девочка.

Олег отвернулся, вновь стал смотреть на ночной сад. Вновь закурил.

— Пошли, — Лина подхватила ребенка на руки и покинула кухню.

Поняв, что сегодня все равно не уснуть, Олег вышел в сад. Прошел в самый отдаленный его уголок, сел в гамак. В небе ярко блестела россыпь звезд. Шум моря стал намного ближе, воздух был насыщен его ароматом. Временами темноту прорезал свет маяка, а тишину — гудки проходящих пароходов. Мысли стали более спокойными, осознанными, избавившись от всплеска эмоций. Он мысленно говорил с женой, приводя все новые и весомые доводы против ее необдуманного поступка. Когда забрезжил рассвет, Олег отправился к морю. Оно успокоилось, и мирно катила волны к его ногам. Решил искупаться. Плавал долго, в свое удовольствие. Когда возвращался домой, в саду его встретила Ангелина.

— Андрюшка спит?

— Да. — Она прошла в беседку, села за резной столик, словно приглашая мужа присоединиться. Олег подавил вздох, прошел за женой. Предстояло продолжение вчерашнего разговора, каким бы он не вырисовывался трудным и нервным. И первым его начал Олег:

— Андрей еще не понимает, что ты теперь будешь делить свою любовь. Не только ему все, но и этой девочке.

— А ты?

— Я? — Олег даже изумился, и тут же взорвался, жестикулируя руками. — Не требуй от меня слишком многого. Ты умудрилась дать ей мою фамилию. И все! С меня хватит! Не проси большего.

Глаза от гнева у жены сузились, но она пока держала себя в руках.

— Ты стал совсем другим человеком. Море испортило тебя.

Олег промолчал, не дал возможности обидным словам вырваться наружу. Взгляд его скользнул по саду и задержался на доме. Почему-то он показался ему некрасивым и неуютным. Он вдруг понял, что они уже никогда не будут проводить вечера втроем, сидя у камина, или на летней веранде. И устраивать шуточные шашечные турниры. И совершать велосипедные прогулки в горы. Никогда! В их семье появилась Роза. От мыслей этих он стал задыхаться, словно не хватало свежего воздуха. Он рванул ворот рубашки, пуговица почему-то слишком громко запрыгала по столу. Лина вздрогнула, отшатнулась. В ее широко распахнутых глазах появился страх.

— Пойду к Петровичу. — Промолвил Олег, боясь за последующее возможные всплески своего характера, и покинул беседку.

Петрович жил в городе, и Олег долго простоял на автобусной остановке, пока дожидался своей маршрутки. Было время, и успокоиться, и привести мысли в порядок. Петрович был намного старше его, с большим жизненным опытом, и частенько давал Олегу дельные советы. Как в море, так и на берегу. Олег чувствовал дикое желание выговориться, пожаловаться, отвести душу. Надеясь, что Петрович, поможет вернуть спокойствие и бодрость духа. Иначе чувство, что земля уходит из-под ног, могла привести к необратимым последствиям. Старик сидел во дворе и курил свою знаменитую на все пароходство трубку. Рядом сидели его внуки, мальчишки — близнецы пяти лет от роду, и, разинув рот, слушали про Кейптаун. «А я так и не видел сына». — Горько подумал Олег. Вернулся вчера он достаточно поздно, когда Андрюшка уже спал.

— Привет. — Он отпустился рядом.

— Привет — Петровичу хватило одного взгляда, чтобы понять состояние сослуживца, сказал внукам. — Ну, все. На первый раз хватит впечатлений. Идите, поиграйте.

И проводив их добрым взглядом, обернулся к Олегу:

— Может, сходим в «Каракатицу»?

Олег, молча, встал. Кабачок «Каракатица» находился всего в ста метрах от дома Петровича. Они там часто просиживали вечера за кружкой пива. Сегодня сразу взяли по три кружки, воблы, и, облюбовав дальний столик, причалили к нему. Олег залпом, даже с какой-то животной жадностью, опустошил кружку, и разорвал рыбку пополам.

— Эх, моряк, ты слишком долго плавал. — Сказал он и замолчал.

Петрович пил пиво мелкими глотками, не торопил его. Сначала боль должна созреть до конца, чтобы сазу целиком выплеснуться наружу. Чтоб на душе не осталось, даже йоты ее. «Банальная история, — подумалось старику. — Моряк возвращается с плавания, а у жены…». Хотя думать такое об Ангелине было как-то противно и противоестественно. Не такая она женщина. И он не ошибся. Пиво развязало язык, и Олег поведал ему свою историю, заканчивая ее словами:

— Вот такой завязался узел.

Петрович смахнул с пышных усов пивную пену, и достал трубку. Прикуривать же не стал, просто посасывал мундштук. Молчание длилось долго, мучительно долго. Олег умоляющим взглядом посмотрел на наставника, а тот как будто только этого и ждал:

— Ждешь совета?

— Да.

— Что ж. слушай. Хотя чувствую, что он не придет тебе по сердцу.

— Что так?

— Не трагедия это. Не трагедия. Прими все, как есть. Не чужой ведь человек.

Олег только махнул рукой. Поднялся и вышел из кабака. А в голове молоточком стучало единственное слово: чужой, чужой, чужой! Душа не желала мириться. Домой он вернулся под вечер. С криком и визгом его встретил в саду Андрюшка. Олег подхватил его, даже попытался подбросить, но сил не хватило:

— А ты вырос. — Сказал он, уводя сына в беседку. — Подарки уже видел?

— Да. — Сынок счастливо улыбнулся. — Спасибо большое. Расскажи мне что-нибудь.

— Слушай, а не рвануть ли нам завтра в горы?

— Рвануть, — с готовностью ответил Андрей.

— Только, — Олег приложил палец к губам, — это будет нашим секретом.

— От кого? — Не понял сын.

— От мамы.

— От мамы? А она с нами не поедет? — Сын был в недоумении от таких новшеств.

— Нет. Только ты и я.

Андрюшка нахмурил брови, и стал похожим на Лину. Он никак не мог понять, почему надо было ломать традицию? Олег вдруг осознал, что сын не согласится. Было так неприятно, что он едва не заскрипел зубами.

— Мальчики. — Раздался с террасы голос жены. — Ужин на столе.

— Пошли. — Андрей даже как-то обрадовался, что можно не продолжать не понятный ему разговор. И, не дожидаясь отца, бросился по тропинке в дом. Олег не торопился, достал из кармана пачку папирос, но она оказалась пустой. Он смял ее в руке и в отчаянье бросил на газон, чего раньше никогда не делал. Даже Андрея приучил не засорять сад. Рано или поздно, но надо было идти. Тем более, решение он таки принял, от которого отступать он не намеривался. На террасе его встретила жена:

— Надеюсь, у тебя хватит благоразумие не настраивать сына против Розы? — Тихо спросила она. Олег оставил вопрос без ответа, и вошел в дом.

Ужинали они в полном молчании, чему Андрей сильно удивился. Но посмотрев на хмурое лицо отца, прекратил попытки завязать разговор. Олег лишь скользнул взглядом по девочке. Маленькая, щупленькая, даже какая-то болезненная. С бантиками цвета морской волны, так удачно гармонирующие с цветом глаз. Она первая наелась, и вопросительно посмотрела на Лину.

— Ты все? — Спросила та нежно.

— Да.

— Иди к себе.

— Спасибо, — она встала из-за стола, и тихо, как-то не смело, покинула кухню. Олег проследил за ней взглядом, силясь понять, что имела в виду жена, говоря «к себе». Роза зашла в комнату для гостей. «Гостевая, стало быть, теперь ее комната» — Мелькнуло в голове.

Перед сном, уже лежа в постели, они обычно читали, он — газеты, она — любовные романы. И сегодня все было по-старому. Вот только Олег никак не мог сосредоточиться, пробегая глазами по строчкам, не вникая в суть прочитанного. Понял бессмысленность такого чтения, он отшвырнул газету, словно та жгла ему руки.

— Ты упустила очень важный момент. — Наконец-то, не выдержав, сказал он.

Лина сразу же оторвалась от книги, которую тоже лишь визуально просматривала.

— Какой? — Она даже не обернулась к нему. Пришлось говорить, глядя ей в спину:

— Дина родила девочку без мужа. — С расстановкой, словно вердикт, произнес он.

— И что?

— А то, что мы не знаем кто ее отец. Какие гены в ней заложены? Может, маниакальные, или сумасшедшие?

— Олег! — Вскрикнула жена, и резко села в кровати. — Не говори глупости!

— Почему это глупости? Нельзя не рассматривать и такой сюжет.

— А я не хочу его даже обсуждать.

— Ты не хочешь?! — Возмутился Олег. Вскочил и прошелся по спальне. — А я, значит, уже не в счет? Так, что ли?

— Если хочешь, то можешь пофилософствовать. Но я уже приняла решение, и не намерена его менять. Девочка будет жить с нами.

Олег не нашелся, что ответить сразу на столь категоричное заявление супруги. Молчал, только нервно водил рукой по груди в области сердца.

— Можешь подать на меня в суд, за подделку документов. — Спокойно сказала Лина, вновь легла, отвернувшись от него. — Спокойной ночи.

И выключила ночник на своей прикроватной тумбочке. А он схватил подушку, и выскочил из спальни. Спать он лег на террасе, на старом и жестком диване.

Проснулся он поздно, когда солнце стояло в зените, и солнечный лучика нашел-таки брешь в занавеске, заиграл на его лице. Из сада доносились голоса. Он напряг слух, и стал свидетелем разговора жены и Розы. Лина показывала девочке цветник, объясняя какие цветы как называются. Андрея почему-то не было слышно, что и начинало раздражать.

— Мама, — вдруг сказала Роза, — а почему папа такой сердитый? Мне даже страшно.

Олегу стало невыносимо жарко, он мгновенно покрылся испариной. Откинул одеяло и сел. Папа? Мама? Сердце билось учащенно.

— Он просто устал, — объяснила Лина. — И не бойся его. Папа у нас очень хороший.

Олег нашарил у дивана на полу пачку папирос. Пытался прикурить, но в дрожащих руках ломались, то они, то спички. Перед глазами проплыла какая-то непонятная дымка. «О, боже! Поскорей бы в море» — Простонал он.

А жизнь меж тем продолжалась. Прошла пора первого эмоционального всплеска. Олег, правда, так и не смирился с появлением нового члена семьи. Он старался избегать ее, и уж тем более, оставаться с ней наедине. А Роза, наоборот, потихоньку привыкала и осваивалась. И все чаще теперь можно было видеть ее веселой, слышать ее заразительный смех. С женой так же отношения постепенно налаживались, быт делал свое дело. Да и в повседневных разговорах оба избегали болезненной темы. Лишь однажды, когда Олег собирался в город за продуктами, произошла небольшая ссора.

— Зайди в аптеку и купи вот эти таблетки. — Лина протянула ему рецепты.

— Кому это? — Он не понял ни единого слова.

— Розочке.

— Розе?

— У нее астма. Сильная.

— Этого только нам не хватало. Я чувствовал, что не все так благоприятно. Я знал. — Начал заводиться Олег, но Лина категорически не дала ему возможности позлорадствовать.

— Перестань. Даю обещание, что это тебя не коснется. И ты так же спокойно и беззаботно продолжишь жить и купаться в неге. — Она резко развернулась и ушла. Столько обиды и горечи было в ее словах, что Олег опешил, что совсем расхотелось продолжать разговор. В конце концов, жена сама взвалила себе на плечи эту ношу, так пусть и несет сама этот крест. Не получившая бурного продолжения, ссора в скором времени забылась и сгладилась.

А лето меж тем подходило к концу. Лина с сыном поехали в город на школьную ярмарку. Олег возился в саду. Эта работа приносила ему большое удовольствие. Но и усталость, к сожалению, тоже. Он присел на крылечке дома отдохнуть и перекурить. С наслаждением слушал веселую перебранку птиц и нежный шепот ветерка в кронах деревьев. Неожиданно эту идиллию звуков вмешался посторонний шум, нарушая всю гармонию.

Олег сначала и не понял, где источник шума, а прислушавшись, понял, что эта Роза кашляла на террасе. Кашель не проходил. Наоборот, только усиливался и нарастал. Олег поморщился: «Плохо». И тут кашель резко как-то прекратился. Совсем. Его сменил хрип. Он отбросил папироску, и влетел на террасу. Роза лежала на диване и открытым ртом хватала воздух. Она задыхалась. Он бросился к ней, мимоходом распахнул окно. Да так, что рама стукнулась, и стекло посыпалось на асфальтированную тропинку.

— Розочка, девочка! — Он подхватил ее на руки. — Что с тобой?

Она ничего не смогла ответить. Губы начали синеть, сама же побледнела в одно мгновение. Олег схватил телефон и вызвал «скорую помощь», но ответ просто ошеломил его:

— У нас нет бензина.

Олег выругался матом, что даже в чисто мужских компаниях не позволял себе. Мысли лихорадочно работали, ища выход. Номер Петровича он набрал рефлекторно.

— Петрович? Это Олег. У меня беда. Дочка задыхается. Приступ астмы. «Скорая» не приедет.

— Жди. — Отрывисто бросил Петрович, и отключился.

Олег заметался по квартире, хватаясь за вещи и натыкаясь на мебель. Он был в панике. Перебрал всю аптечку, хотя и сам не знал, что давать Розе в таких ситуациях. Время тянулось мучительно долго. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем он услышал клаксон машины Петровича. Подхватив девочку на руки, он выскочил из дома. Задняя дверка «Жигулей» Петровича была предусмотрительно распахнута. Олег буквально нырнул в салон.

— Гони! — Выдохнул он.

И старик не пожалел свою старенькую машину, выжимая из нее последние силы. До города домчались за считанные минуты. Не успела машина окончательно остановиться, а Олег уже вылез из салона и бросился в больницу. В приемном отделении сидела в гордом одиночестве медсестра.

— Быстрее! — С порога закричал Олег. — Ребенок умирает!

И тут же отделение заполнилось работниками в белых халатах. Девочку госпитализировали. Олег устало опустился на кушетку. Его трясло. Медсестра задавала ему вопросы, но он не слышал ее. В голове стучало: «Лишь бы все было хорошо. Лишь бы мы успели. Господи, помоги ей!». Медсестра протянула ему стакан с успокоительными каплями. После их приема, он смог ответил на вопросы.

— Фамилия, имя?

— Широкова Роза.

— С какого года?

— Шесть лет ей.

В кабинет не смело заглянул Петрович, которого Олег попросил:

— Позвони мне домой. А то жена вернется, беспокоиться начнет.

— Как она? — Спросил старик.

— Пока не знаю.

Тот в ответ лишь слабо кивнул, и осторожно прикрыл дверь. Потянулись минуты ожидания. Что может быть хуже таким минут? Ничего! Врач долго не приходил, и Олегу казалось, что это плохое предзнаменье. В мыслях он вновь прожил последние месяцы, взглянул на себя со стороны, и ужаснулся. Он сам завязал этот узел, который отравляет жизнь всем близким и любимым. И Лине, и Андрюшке, и Розочки. А надо было всего-то: улыбаться. Просто улыбнуться один раз. Наконец-то, в приемную вошел доктор, и Олега, словно катапультой, приподняло с кушетки.

— Ну, как, доктор? — Он схватил его за рукав белого халата.

— Кризис миновал. Вы вовремя привезли девочку.

Напряжение опустило Олега, силы окончательно покинули, и он плюхнулся на кушетку, спрятав лицо в ладонях. Через несколько минут взял себя в руки, поблагодарил врача с медсестрой, и вышел на улицу. Над городком властвовал теплый вечер, лишь с моря ползла легкая и нежная прохлада. Он закурил.

— Олег! — Окликнули его. Он обернулся, и увидел бегущую к нему жену. Уронив папиросу, Олег бросился к ней на встречу. Поймал в объятья и крепко прижал к себе.

— Ничего. Все уже позади. Самое страшное уже позади. — Шептал он, вытирая ей слезы. Не замечая того, что и сам плачет. — С нашей девочкой все теперь будет хорошо. Я обещаю тебе.