Евгений Чекомасов — Башня Вечности. Глава 2-8

— Карамон, — я присел напротив, — что такой мрачный? Опять с Риной поссорился?

— Можно и так сказать, — Карамон поднял на меня глаза. — Вайс, я ведь могу не вернуться из этого похода, это ведь не в лесу наперегонки с гроксами бегать. И Рина… она… я ей-то, разумеется, не сказал, куда отправляюсь, — слова и мысли его путались, хотя он не был пьян. Бутылка вина стояла перед ним на столе практически полной. — Я просто сказал ей, что уезжаю надолго, и если вдруг… то… в общем, что не обижусь и пойму, если она больше не захочет быть со мной и …

Подбежавшая ко мне Велени поставила передо мной бокал и тарелку с мясом и овощами. Я кивком поблагодарил ее и налил себе вина.

— Я тоже хочу поговорить об этом, — сказал я, глядя в свою тарелку и крутя в руках бокал с вином. Наконец, я собрался с духом и выпалил — Карамон, я не хочу, чтобы ты летел с нами в Пандемониум.

— Это еще почему? — натура спорщика в Карамоне дала знать о себе с такой быстротой, что он, наверняка, даже не успел осознать только что сказанное мной.

— Вот как раз поэтому. Потому, что ты можешь не вернуться из этого похода. Потому, что балауры это не гроксы. Потому, что тебе есть что терять.

— Что мне терять? — глаза Карамона засверкали, почти как у Радомиса в бою. — У меня ничего нет! Я живу в съемной квартире, на жизнь зарабатываю походами в лес. Все, что у меня есть — я сам, да еще доспехи, которые мне Грехан изготовил для похода, между прочим.

— Кроме названного тобой, у тебя еще есть Рина, вы любите друг друга. А все остальное — неважно. И дом ты себе построишь, и заработок стабильный найдешь — было бы только желание.

— Работу найду? Дом построю? Конечно! И еще детей заведу обязательно. Вот только если эти крылатые ящерицы позволят! Не забыл, Вайс? Балауры хотят прорваться в Хивар, так же, как они прорвались в остальные асмодеанские земли. И что мне тогда от нашей с Риной любви? Сидеть за частоколом, как в старых сказках, и трястись, моля Айона, чтобы дракониды не вздумали напасть на Ариаст? А они на него наверняка нападут, и разрушат до основания.

В таверне было немного народа, и наш столик стоял в отдалении от остальных, занятых посетителями. Поэтому, даже довольно громкий шепот Карамона (а говорил он, несмотря на переполнявшие его эмоции, все же шепотом) не привлекал к нам какого-либо особого внимания.

— Подожди, не кипятись, — я постарался успокоить своего друга и напарника по множественным походам в леса. — Подумай, есть ли действительно надобность тебе лететь в Пандемониум. Если не справятся семеро даэвов, включая меня…

— …то что там делать человеку? Не думай, что если у тебя за спиной крылья, и ты можешь встать у кибелиска, если тебя пронзит даже десяток стрел, что стал величайшим воином!

— Карамон, я не пытался сказать что-нибудь подобное! Какой из меня великий воин? Дело в другом! В том, что я, действительно, смогу подняться у кибелиска, а ты, к моему глубочайшему сожалению, нет. Просто я не хочу, чтобы ты погиб, Карамон. Вот и все. Я не считаю себя бойцом, лучше тебя, но все же… меня тяжелее убить… по-настоящему.

Я, наконец, поднял глаза от тарелки и посмотрел на своего товарища. Его глаза более не метали искры.

— Ты боец лучше меня, Вайс, — голос моего друга стал спокойным, Карамон взял себя в руки. — Ты лучше стреляешь из лука, более ловок и быстр, тебе легче дается магия, особенно теперь. А я… Прости, Вайс, я просто боюсь. Я не хочу умирать, но еще больше я не хочу трястись от страха каждый день. Меня пугает сама мысль о том, что я останусь здесь, в Хиваре, когда вы отправитесь искать способ изгнать балауров из Асмодеи. Я просто не смогу тут спокойно сидеть и ждать, ждать непонятно чего. В отличие от них, — он повел рукой, показывая на сидящих в зале людей, — я знаю, какая опасность нам грозит. И я просто не смогу бездействовать, когда вы будете там… А помощь… надеюсь, я смогу научиться быть полезным.

Я сидел и смотрел на своего друга, с которым мы вместе росли, с которым не раз совершали самые безумные вылазки в леса, таская из-под самого носа гроксов столь ценные в Ариасте травы. Я смотрел на своего друга, с которым теперь меня разделяла пропасть, пропасть моего бессмертия. Прав был Илюмен, бессмертие это не только дар, но еще и проклятье.

Я молча поднялся из-за стола, так и не притронувшись ни к вину, ни к еде. Несмотря на все доводы, приведенные Карамоном, я все же хотел, чтобы он изменил свое решение и остался в Хиваре. Но я хорошо знал своего друга, поэтому понимал, что переубедить его не в моих силах. Даэвы, все вместе, может и смогли бы убедить его остаться, может быть, он сдался бы под напором их авторитета, но терять одного бойца для нашей, и без того небольшой группы, по их мнению было недопустимой роскошью. Пусть даже этот боец — простой человек.

Положив на стол несколько монет — плата за нетронутый ужин — я повернулся к выходу, когда меня окликнул Карамон.

— Вайс, — я развернулся к нему лицом, — Вайс, я не хотел тебя обидеть, правда. Прости мои глупые слова.

— Я тоже не хотел тебя обидеть, ты тоже меня прости. Просто я в самом деле не хочу, чтобы ты погиб. Поэтому и не хочу, чтобы ты летел с нами. Но, в любом случае, решать тебе. Спокойно ночи, Карамон.