Ирина Борисюк — Иные пути

Ты никогда не была красивой. Даже обыкновенной не была. У тебя в комнате было зеркало, но ты почти никогда не смотрелась в него, занавешивала чем-то. Тебе было грустно и обидно, что ты такая.

Твои родители для тебя всегда были образцом. Мама — нежности и красоты, а папа — мужества и красоты. Ты часто смотрела на их фотографии, сделанные ещё без тебя. Они были такой красивой парой: он — высокий, плечистый, с тёмными вьющимися крупными кудрями волосами и мужественным лицом; она — белокожая, рыжеволосая, с сияющим взором кофейных глаз.

Да, они были так прекрасны. Но ты отчего-то никогда не мечтала, что станешь похожей них. Ты понимала, что это невозможно.

Ты всегда портила все фото одним своим присутствием. Тебе больно было смотреть на общие фотографии из школы. Все на них были нормальными. А себя ты такой не считала.

Одноклассники не любили тебя. Ты хорошо училась, учителя относились к тебе лучше, чем к другим, твои родители были богаты и известны в определённых кругах, а потому привили тебе манеры настоящей светской леди. Только это было бессмысленно. Ты, с твоей неуклюжестью, никогда не могла вести себя нормально по меркам настоящих аристократов, в обществе которых ты находилась довольно часто ещё с детских лет.

Ты сама не знала, зачем хранила эти фотографии, если ненавидела саму себя них. Ты прятала их в ящик, подальше даже от самой себя.

Но иногда, когда родителей не было дома, ты всё доставала их. Смотрела на лица своих одноклассников — вначале детские, но всё старше и старше с каждой фотографией — и они все казались тебе прекрасными. Ты никогда не станешь такой.

Ты завидовала им, хотя знала, что это плохо. Мама и папа всегда твердили, что зависть — плохое чувство. Они вообще очень почитали десять заповедей, хотя и не были набожными людьми.

В тот день, когда ты в последний раз смотрела на общее школьное фото, тебе было почти 15.

Стояла весна, тёплая и прекрасная, и твои родители помешались на идее совместных походов на природу.

Ты не очень любила ходить с ними. Ты стеснялась себя. На них люди смотрели с восхищением, а когда видели тебя, то отводили взгляд.

Хотя ты сама не понимала, что тебя нельзя было назвать такой уж страшной. Просто ты была нескладной излишне полной девчонкой с одутловатым бледно-желтоватым лицом, небольшими глазками и курносым носом. Ты не умела красиво одеваться, потому что понимала, что ни одна одежда не сделает тебя красивей, чем ты есть.

У тебя были глаза отца — такие же глубокие и красивые глаза цвета ночного неба. Это, пожалуй, единственное, что в тебе было красиво. Но из-за размера глаз никто и никогда этого не замечал. И волосы твои хоть и были рыжими, но не такими как у мамы. Не было этого яркого пламени. Это были просто тускло-рыжие не очень густые волосы, которые никогда не укладывались во что-то нормальное.

Итак, ты сидела на ковре в своей комнате и смотрела на последнее классное фото. Тебе, по правде, больше нравилось фото из прошлого класса. Ты тогда заболела и не фотографировалась, но всё равно купила фотографию.

А последнее было безнадёжно испорчено. Тебя посадили на лавку в самый первый ряд. Ты никогда не умела правильно сидеть на фотографиях, и поза портила всё ещё больше. С двух сторон от тебя сидели близняшки — Ляля и Лиза. Почему фотограф решил разделить их, ты не знала. Ты решительно портила их симпатичные мордашки своей нелепой улыбкой и ужасным видом.

Ты отлично помнила, что при покупке фотографии первая красавица вашего класса — Алеся Боярская — кривилась и говорила, что «эта Вострикова всё только испортила, в прошлом году без неё фото было просто отличным».

Ты мрачно рассматривала своих одноклассников. Вот Наташа Воронова, а это Настя Колесникова… они все куда красивее тебя. И ты уже давно смирилась с этим, но всё рано чувствовала боль.

Ты засунула фотографии в ящик. Поднялась и села за компьютер. Через две недели тебе исполнится 15. Родители обещали, что это будет особенный День рождения, но ты не была уверена в этом.

У тебя было всё, сколько ты себя помнила. Только друзей не было. Может, тебе попадались такие люди, неправильные, что ли. Вот как Боярская, например.

У тебя были друзья в сети Интернет, но ты не могла считать их настоящими друзьями. Они никогда тебя не видели, не знали, какая ты на самом деле.

— Оля!

Это твоя мама. Зовёт обедать. Ты не хотела есть, хотела пойти куда-нибудь, погрустить в одиночку.

— Мам, я не буду! — отозвалась ты, быстро одеваясь.

Натянула кепку, взяла кожаную папку с рисунками и карандашами. Ты любила рисовать.

Позже, рисуя природу в глубине парка, ты думала о том, почему в твоей жизни всё так сложилось. Почему одноклассники вспоминали о тебе только тогда, когда нужно было списать домашнее задание или близилась контрольная. Вот тогда ты была нужна им, а в остальное время была пустым местом. А если у класса были неприятности, то из тебя ещё и козла отпущения делали.

Ты отлично помнила, что когда заболела в прошлом году и пропустила все контрольные и междушкольную олимпиаду среди восьмых классов, твой класс был чуть ли не на самом последнем месте. Классная тогда очень орала на всех, мол, бездари, не подготовились, непонятно на что надеялись, грозилась родителям сообщить. Учитывая, что ты учишься в элитном колледже, то понятно, что все очень испугались донесения предкам.

На тебе тогда сорвались все, кто мог. Боярская орала, конечно же, громче всех. И ты была виновата, что заболела, и все из-за тебя написали плохо. Ты обозлилась и сказала, что не мешало бы и самим поднапрячь мозги. С того дня всё стало ещё хуже.

Ты глубоко вздохнула. Совсем немного до летних каникул. Тебе вот-вот исполниться 15, летом твоя семья поедет на море или в горы. Горы — лучше. Ты не любила пляжи, стеснялась показываться при всех в купальнике.

— Привет! Очень красиво!

Ты вздрогнула. Обернулась.

Сразу за твоей спиной стоял парень из твоей школы. В следующем году он закончит школу. Ты немного покраснела, не понимая, почему он подошёл к тебе. Ведь никогда раньше даже не смотрел.

Если честно, то этот парень тебе нравился. Совсем немного, но нравился. Ты никому не говорила, знала, что все будут смеяться. А родителям… просто не говорила.

— Я не знал, что ты умеешь рисовать, — он открыто улыбнулся. И кому — тебе!

Ты вдруг вспомнила, что этот красавчик не числится в поклонниках у Боярской.

— Что ты вообще обо мне знаешь? — тихо поинтересовалась ты.

Он взглянул на тебя.

— Ты права, немного. А жаль, — он снова улыбнулся. — Ну ладно, ещё увидимся!

Он вскочил на велосипед и уехал, а ты только сейчас заметила на нём тренировочный костюм и подумала, что он, наверное, ещё и бегает по утрам.

Ты собрала карандаши и задумалась. Ты была в растерянности. Почему он сказал, что ему жаль, что он так мало знает о тебе? Что бы это значило? Не могла же ты понравиться ему? Нет, определённо не могла. Тогда что?

У тебя в голове вертелись самые разные мысли. Ты даже думала, что это кто-то решил подшутить так над тобой, или он делает это на спор.

С другой стороны — зачем? Чтобы поиграть и унизить? Ты твёрдо решила общаться, если будет необходимо, но не подпускать близко. Ему ещё целый год учиться, а тебе — два. Не хватало, чтобы ты стала ещё большим посмешищем школы. Хотя, куда уж больше.

Ты часто думала, что не так в твоей жизни. Манеры? Внешность? Влиятельность родителей? Или просто зависть других? Вот Боярская. Она хорошо живёт, но всё равно не так, как ты. Но зато она красива, у неё отличная фигура. И куча парней бегает за ней.

Мама говорила тебе, что не в этом счастье. Но ты не верила. Ей было легко говорить, ведь она была так красива. Так успешна и богата. Она любила и была любима.

Когда-то мама сказала тебе, что сама была такая же как ты. Нелепая и несимпатичная. Но ты не поверила. Разве такое возможно? Это глупость.

Мама была встревожена, когда открывала тебе дверь дома.

— Что-то случилось? — спросила ты, снимая обувь.

Она задумчиво взглянула на тебя.

— Оля, всё будет хорошо. Обещая тебе.

Ты не поняла, к чему это всё. И как можно обещать что-то?

Ты знала, что завтра опять на занятия. Ещё немножко, уговаривала себя ты. Пару недель, и всё. Свобода. Ну, экзамены ещё, но это было совсем легко. Ты была уверена в этом.

Несколько часов за играми и чтением книг помогли отвлечься, а там и вечер. Ты заранее собрала вещи, вымыла голову и забралась в кровать с любимой книгой. «Гордость и предубеждение» ты перечитывала не в первый раз.

Тихий стук, вошла мама. Нежно поцеловала на ночь.

— Сразу после последнего звонка мы уедем, — сказала она.

— А экзамены?

— Это ненадолго. Инициация… лишь одна ночь.

Ты не понимала. Что за слова. О чём говорит твоя мама? Инициация? И что это значит? Но ты не спросила. Или просто не успела, ведь она так быстро вышла из комнаты.