alferanz — Вечное Солнце Припяти

«Однажды я оглянулся... Так я встретил свою судьбу.

Люди, любите и будьте любимы!..»

—У вашего ребёнка СДВГ.

—СДВГ? Что это?

—Синдром дефицита внимания и гиперактивности...

—О нет... Это ведь лечится?

—Существует ряд процедур, которые, возможно, дадут положительный результат...

—Возможно?! Что это за заболевание такое?

—Дело в том... что это не заболевание. Это неврологическо-поведенческое расстройство развития, которое, как правило, проявляется в детском возрасте...

—Только не говорите, что моя дочь — даун!..

—С вашей дочерью всё в порядке. Повторюсь, это не болезнь, а всего лишь нервное расстройство. Ваш ребёнок здоров. Просто у него некое отклонение от нормы — она не такая как все... Но если контролировать ситуацию, то ничего страшного не случится...

—Но вы не контролируете ситуацию!

—Простите?

—Вы сказали: возможно, дадут положительный результат!.. Мой муж работает пожарным — и он никогда не пользуется словом «возможно»!..

—Всё верно... Просто... Вы главное не нервничайте. Синдром достаточно молод. Ему лет пятнадцать от силы. Первый официально зарегистрированный случай СДВГ относится к тысяча девятьсот семидесятому... Кое-кто и вовсе считает, что никакого синдрома и нет.

—Тогда зачем же вы о нём заговорили?

—Практика последних лет доказывает обратное. Случаи детской рассеянности растут.

—Но ведь на улице с ней ничего не происходит! Да и в других местах тоже... Торможение случается либо в школе, либо дома!..

—Именно поэтому я и склоняюсь к тому, что мы столкнулись именно с СДВГ. Симптомы проявляются, как правило, в двух или более видах окружающей обстановки. Например, дома и в школе. Причём в других местах поведение остаётся близким к норме... Но нужно длительное наблюдение. Потому что по одной невнимательности диагноз ставить глупо... Потому и... возможно.

—Но разве не существуют какие-нибудь таблетки?

—Таблетки?.. Знаете, с нервными расстройствами вообще не рекомендовано баловаться различными препаратами. Если, конечно, не возникает необходимость...

—Необходимость?

—Да. Но в вашем случае, говорить о конкретном курсе лечения преждевременно...

—Ну конечно! А потом вы будете снова играть в слова!..

—Простите?.. Боюсь, что не совсем понял вас...

—Есть такое выражение: уже слишком поздно.

—Знаете, в капиталистических Соединённых Штатах данный синдром уже на ранней стадии — то есть в детском возрасте — пытаются лечить мощными психостимуляторами. Риталин. Более известен, как метилфенидат... Мало того, что данный препарат вызывает привыкание... ко всему прочему, он оказывает наркотическое воздействие... В лучшем случае, со временем, подросток подсаживается на кокаин...

—Что вы такое несёте?!

—Это терапия, на случай, если вы пожелаете обратиться к другому специалисту...

—А что же тогда в худшем?..

—Подросток из США, продолжительное время принимавший риталин, ворвался в школу с отцовским ружьём и расстрелял пятнадцать сверстников.

—!!!

—У вашей дочери нет гиперактивности. Так что ей это не грозит. Просто нужен реальный пример пагубности использования психостимуляторов. Их применяют только в психоневрологических клиниках, когда ничего другого попросту не остаётся... Я бы мог прописать вам обычные антидепрессанты... Однако от них редко бывает толк. Порой, искусственная стимуляция мозга, уверенного, что ему оказывают помощь извне, куда более действенна. Знаете, организм сам может вылечить себя. Одной лишь уверенностью... Ну, да ладно. Ещё раз повторюсь: нужно продолжительное наблюдение за девочкой. Лишь только тогда можно будет с уверенностью о чём-то говорить...

—Но почему именно СДВГ? Откуда эта дрянь взялась?!

—Неизвестно. Большинство специалистов сходятся во мнении, что единую причину возникновения расстройства выявить не удаётся и, похоже, не удастся никогда... На Западе уверены, что на восемьдесят процентов, возникновение СДВГ зависит от генетических факторов... И ещё... Генетические предпосылки к развитию СДВГ проявляются во взаимодействии со средой, которая может эти предпосылки либо усилить, либо ослабить...

—Господи!..

—Вы верите в бога?

—Простите... Нет... Что вы сказали?..

—Если бы бог действительно существовал, он бы уберёг те пятнадцать ни в чём не повинных жизней... Однако слишком много «бы»...

—Это ведь всё из-за станции?

—Синдром не изучен. Факторов, влияющих на его проявление, множество... Но, скорее всего, это именно из-за станции... Вы ведь на ней работаете, не так ли?

—Да... Я оператор насосной станции. А мой муж из ВПЧ-2...

—Будем наблюдать. А пока... Пока пусть ваша дочь заведёт дневник.

—Дневник?.. Но зачем?

—Простая психология. Нужно заставлять мозг работать — существует теория, что СДВГ лечится именно так. Пусть записывает в дневник всё, что выходит за рамки рассеянности. Знаете, моменты просветления могут о многом поведать... К тому же, она всегда сама сможет восстановить ход событий. Ведь над девочкой наверняка смеются в школе... У неё есть друзья?

—Да... Нет... У неё есть брат... Старший... То есть... Они двойняшки... Он старше всего на две минуты...

7.12.2012г. Россия, Рязань.

—Значит всё же решил писать про «Зону»?.. Хм...

Молчу в ответ — знаю, что неприлично, но всё равно молчу.

—Сложно будет такой рукописью до кого-нибудь достучаться... Ты меня понимаешь?

Понимаю и молчу. Он, кажется, не замечает — рассуждает сам с собой:

—Тут либо совсем ничего не писать, либо писать... бестселлер. Хотя и не знаю, про что там можно писать... Город-призрак.

И кто дал ему право так говорить?! Он там был? Видел это своими глазами? Испытывал страх?..

А я сам?

Нет. Не был... Но обязательно буду! Увижу! Почувствую!..

А пока что продолжаю молчать.

—В книжных магазинах целые полки с этой «Зоной». В лучшем случае, сойдёшь за очередного сталкера, которому не хватает уличного экстрима. А в худшем... Даже думать не хочется! Известный писатель переиграл в компьютерную игру, так что на свет появились очередные попаданцы в противогазах! Ну не бред ли?..

Бред сейчас всё это выслушивать... И молчать.

—Тем более, вышел новый фильм! Как его... «Запретная зона». Плюс антиутопия «Сталкер» по Стругацким!.. Сам этот, их, «Пикник на обочине»... Ещё эта комедия про ликвидаторов!.. Твоя книга растворится! А критики вдоволь отведают твоей кровушки... а заодно, и моей. Тебе это нужно, на старости-то лет?

Всё, больше не могу молчать! Ненадолго же меня хватило. Заявляю, что это будет совершенно иная книга... Последняя.

Теперь уже молчит он. Наверняка в ступоре — не знает, что сказать.

А может я ничего и не говорил?.. Просто подумал?

На всякий случай откашливаюсь в трубку.

В ответ — недовольное сопение. Всё же рождаются слова:

—Да, это, конечно, всё меняет... Может у тебя маразм, на нервной почве? Сходи на приём к специалисту! Их сейчас тьма-тьмущая, этих психологов! Пусть уж лучше кто-нибудь из них выслушает твой бред, чем потом над разбежавшимися «тараканами» будет потешаться весь мир... Слушай, может на следующей неделе всё же навестишь нашу милую столицу? Поговорим с глазу на глаз, всё обсудим... Только без крайностей.

Промолчать? Сколько можно! Я похож на маленького ребёнка... Стоп! Только не о детях. Это табу. Я больше не думаю о детях и женщинах. А с психикой у меня всё в порядке...

Глотаю комок, подкативший к горлу. Пытаюсь что-то возразить, но не могу... Голосовые связки сдавило. Сейчас и впрямь расплачусь, как...

—На следующей неделе, боюсь, не выйдет. — Говорю медленно, сквозь зубы — пусть думает, что злюсь. — Если только по возвращении...

—По возвращении?! — Он явно не ожидал. — Ты что и впрямь свихнулся?! Там же всё заражено! На тот свет захотелось? В твоём возрасте обеспеченные люди куда-нибудь на юга выбираются под Новый год, а не по Рыжему лесу бродят! Чего ты там хочешь найти? Грибы с глазами?.. Я слышал, что их и в вашей Рязани полным-полно!..

Перестаю слушать. Когда он сердится лучше отвлечься. Говорит одно и то же — так что всё это я уже слышал... Причём не раз и не два.

Грибы с глазами... Целая тема для дискуссии. Точнее для ужаса... который и впрямь добрался до Рязани. Кажется, даже в Российской Арктике отмечалось повышенное содержание цезия в лишайнике и мясе оленей...

Снова заставляю себя вернуться к разговору.

Он молчит — по напряжённому сопению, определённо, ожидает ответа. Всё же не выдерживает и переспрашивает:

—Кто тебя надоумил? Откуда это всё пришло? Игру установил?

Улыбаюсь.

Кто увидит книжку на прилавке или просто прочтёт аннотацию в «сети» наверняка подумают так же. Но всё не так. Говорю первое, что приходит на ум:

—Группа «Otto Dix». Плюс сёрфинг по «Гугл-мапс».

Вот и все мои «тараканы»... Нет, не все. Но он вряд ли догадается. Точнее, вспомнит. Он в гневе — а в таком состоянии сложно отслеживать лож. Тем более, я не вру — просто не открываю всей правды.

—Это что, рецепт того, как легче всего свихнуться?!

Клюнул. Просто киваю. Он как будто это видит.

—Поисковик и сомнительная группа, с непонятным вокалистом или вокалисткой?..

Ну вот, опять! Если уж злишься, так злись на кого-нибудь конкретного, точнее одного. Чего приплетать совершенно посторонних людей?!

С трудом сдерживаясь, объясняю, что группа вовсе не сомнительная. Сформировалась в Хабаровске, ныне дислоцируется в Санкт-Петербурге. По стилю, обычный dark wave. Особенность лишь в голосе вокалиста. Михаэль Драу (настоящее имя Михаил Сергеев) обладает редким мужским голосом — контр-тенором. В этом нет ничего такого. Просто у некоторых мальчиков с возрастом ломка голоса не происходит, в результате чего получаются такие вот индивиды. Во всём виноваты гормоны...

Умолкаю. Собираюсь с духом, но реабилитировать интернет браузер всё же не успеваю — меня перебивают.

—Хорошо. — Он явно ещё не остыл, но старается себя контролировать. Оттого говорит так же, как несколькими секундами ранее говорил я сам — медленно и хищно. — С кем ты едешь? Какая-нибудь группа?

Усмехаюсь про себя. Он определённо слышит, как из моих ноздрей вырывается воздух. Я не скрываю эмоций — пускай почувствует!

—Собираешься весь вечер отмалчиваться?

—Нет. Отчего же... Я еду нелегально. «Аборигеном», как раньше ездили на море...

Моё сравнение захлёбывается в раскатистом кашле.

Он, скорее всего, захлёбывается от собственной ненависти — так бывает: слыша явный бред, машинально начинаешь орать в ответ, отчего слюна непременно попадает не в то горло.

Понимаю, что теряю к беседе всяческий интерес... Потому что, по сути, мы ни о чём не разговариваем. Мы спорим. Причём когда уже всё решено. Не люблю подобные споры — они ни к чему не приводят. Лишь оставляют после себя ворох неприятных эмоций и чувство стыда...

Он, видимо, тоже понимает, что всё бес толку. Отключается.

Какое-то время прислушиваюсь к пустоте... Странно, но при звонке со стационарного телефона, даже когда собеседник вдруг исчезает, остаётся чувство жизни — гудки. Если беседа была эмоциональной, они как бы озвучивают сердечный ритм другого человека. Какое-то время вслушиваешься в этот ритм, будто пытаясь понять, о чём сейчас думают на той стороне...

Так я пытался остаться на одной волне со Светланой, до того момента, как...

Стоп!

Это всё из-за мобильника! Он заставляет задуматься о смерти...

Трясу головой, в попытке избавится от неприятных воспоминаний. Прошлое — прочь!

Я единственный состоятельный человек на планете Земля, который страшится своего прошлого! А может и не только на планете Земля... И не только прошлого...

Машинально смотрю на экран КПК. У меня старенький «Rover» N7 — последняя роскошь, которую я позволил себе в далёком две тысячи восьмом... У него сбита калибровка экрана — неудачное падение, — так что нет доступа к полосе прокрутки. Приходится оперировать джойстиком...

Мне всё равно.

Он, конечно, завтра остынет и перезвонит. Хотя завтра суббота... По субботам он читает «начинающих»... Как когда-то прочёл и меня. Что после этого было? Море книг. Успешных и не очень. Грустных и весёлых. Детских и взрослых... Я не имел права с ним так поступать, потому что он — мой первый редактор. Первый и, как получилось на деле, единственный. Все мои права — его права. Все мои книги — ниши книги... Сан Саныч всё прекрасно понимает. Он терпит моё нынешнее состояние. Просто я давно ничего не писал, оттого всё именно так...

Я понял, что хватит.

Мой разум утратил корпускулярный эффект, сохранив лишь волновой... Я не могу больше проникать в чужое сознание и интриговать его запутанными сюжетами. Я могу лишь размышлять о последней книге и о маршруте в неизвестность...

Вздрагиваю. Руки отчего-то дрожат. В нормальном состоянии совершаю 200 уд/мин — это должно говорить о спокойствии. Сейчас же, не сделаю и пятидесяти... Нервы. Глотаю «Афобозол» — что-то более мощное испытывать на собственном организме страшусь. Непонятно почему. Особенно если учесть, куда еду.

С трудом набираю по памяти номер Волкова. Если учесть, что у меня КПК, выглядит странно. Но номер простой... Путаница лишь в самом конце — 16-61. После длительной мыслительной деятельности можно запросто набрать 61-16...

Человеческое сознание не безгрешно...

Волков сам попросил не вбивать номер в «память», а по возможности, удалять его сразу после окончания разговора. Почему именно так, не сказал. Да я и сам всё прекрасно понимаю. Ведь мы собираемся нарушить законодательство республики Украина: гулять по «Зоне» без специального на то разрешения — запрещено!

Слушаю длинные гудки — они слегка отрезвляют. Показывают, что в этом мире что-то всё же существует. Помимо меня... Пускай это даже бездушные звуки взывающего к пустоте передатчика... Глупо. На моём банковском счёте миллионы, сулящие беззаботную старость, но данность я просто не воспринимаю. Каждую неделю снимаю по тысяче рублей...

Существую...

Волков не отвечает. Наверное, занят. Готовится к предстоящей «кампании». Он не любит слово «аркада». Так говорят те, другие, кто едет в «Зону», пребывая под впечатлением от компьютерного «Сталкера». Большинство даже не знают, откуда произошло слово «сталкер»... Во всём виноваты Стругацкие и их «Пикник на обочине». Хотя в чём, собственно, их вина, непонятно. Во всём виноват прогресс, а уж никак не классики отечественной НФ.

Машинально улыбаюсь — в своих рассуждениях я уже чем-то похож на Сан Саныча, — ищу крайних.

Откладываю КПК, смотрю в почерневшее окно. Видна соседняя пятиэтажка. Свет и люди... Одни что-то готовят на кухне, другие смотрят телевизор, кто-то нянчится с ребёнком — для него он пока как игрушка, — некоторые застыли у окна — смотрят вниз, на вечернюю суету...

Раньше между домами росли деревья — огромные тополя. Этим летом их вырубили...

...Люди разучились занавешивать шторки, и теперь каждый вечер ошеломлённо лицезрели друг друга через обычные окна...

Тишина давит. Понимаю, что не смогу набрать даже приблизительную завязку... Перевожу ноутбук в «спящий» режим. Одеваюсь и спускаюсь вниз. Мой этаж третий — внизу пять лестничных пролётов, семь квартир и сорок две ступеньки...

В детстве я доходил до нужной двери с закрытыми глазами — это была игра. У меня было много друзей. Я был сосредоточием некой скрытой энергии. За счёт меня организовывалась дружба между ребятами, которые, на первый взгляд, не могли провести рядом друг с другом и минуты... При мне все конфликты сразу же исчезали, будто и впрямь в моём сознании работал мощный генератор эмоций. Я обладал хорошим воображением... Я придумывал не только игры, но и вымышленных персонажей, которые могли годами жить рядом со мной, обрастая «физическим» смыслом...

Наверное, именно поэтому я и стал писателем.

Пытаюсь повторить детскую игру. Закрываю глаза и стараюсь дотянуться носком туфли до первой ступеньки... Ощущение, будто ступаю в бездну. Сознание в панике! Ступеньки нет. Замедляюсь и заново повторяю неудавшуюся попытку. Ступенька возникает, словно из ниоткуда. Шумно топаю по бетону, ощущая, как по стопе растекается звенящая боль. Понимаю, что если сделаю ещё один шаг — полечу вниз головой! У меня больше нет уверенности... Той, которая царила в детстве, генерируемая сознанием... Сознанием, в котором ещё не поселились бесы...

Открываю глаза и быстро спускаюсь вниз. На выходе замедляюсь, попутно представляю одышку, которая непременно подкараулит на обратном пути.

Старость. От неё никуда не деться.

За массивной дверью царит мороз. Появляется какое-то звенящее ощущение, разбавляемое хищным писком домофона. Под ногами хруст — вчера вечером прошёл ледяной дождь.

Машинально бросаю взгляд на перекрёсток Дзержинского и Пролетарской — по первому морозу тут постоянные заторы. Сегодня всё в норме — никто не столкнулся. Однако это всего лишь дело времени.

Статистику ещё никто не отменял.

Направляюсь дворами в сторону супермаркета «Дикси», что недалеко от медицинского центра «Мария». Иду без конкретной цели. Просто, чтобы собраться с мыслями...

Я вышел на Волкова через сайт chernobyl.com.ua. Это ресурс чернобыльских сталкеров. Людей, которые, не смотря ни на что, посещают «Зону». Не забавы ради, как все остальные, а с определённой целью — оказать помощь тем, кто остался по ту сторону реальности. «Самосёлам», вынужденным в одиночку противостоять ужасному чудовищу. Они осознанно отказались от эвакуации.

Теперь их жизнь — сплошная борьба с корпускулярной неизвестностью.

...Выйти на человека, который согласится нелегально проникнуть в «Зону» довольно проблематично. Если не сказать — невозможно. Не то чтобы все боятся, скорее уж, просто не доверяют... Время такое сейчас — в интернете сплошные «разводы» и «лохотроны». Дав своё согласие или переведя деньги на чей-нибудь «Веб Мани» или «Яндекс-деньги» можно конкретно «попасть». Кинут, не задумываясь. И ничего уже не поделаешь — электронные счета не отслеживаются. Так что мои трудности были очевидными и закономерными.

Волков прочитал пару моих книжек и позвонил сам. Сказал, что сюжеты ничего, однако не хватает натуры. Ещё сказал, что понимает мою заинтересованность в проникновении за охраняемый периметр нелегально. Когда легально — эмоции совершенно не те! На всякий случай, ещё раз посоветовал ехать вместе с группой. Так значительно проще, да и появится возможность хоть что-нибудь увидеть. Если идти самим, передвигаться придётся преимущественно ночью, иначе могут задержать — в последнее время, из-за роста популярности «Зоны» в среде подростков, патрулирование усилилось... К тому же, на дворе зима. Я должен сам представлять, с чем предстоит столкнуться там...

Я представляю. Потому что служил на границе с Украиной. Да, значительно южнее, но, как мне кажется, особого отличия нет. Да, я не раз оставался брошенным в тёмном зимнем лесу, без продуктов и огня. Естественно было страшно. Потому что не знаешь, куда идти. Плюс звуки ночного леса. Плюс сопутствующие спецэффекты...

Кто-нибудь наблюдал на рассвете зеленоватое свечение, исходящее от трухлявого пня?.. Нет? Вы многое потеряли в плане эмоций...

Всю ночь напролёт пытаешься поддерживать горение костра, подливая в него масло из автоматной маслёнки... Потом силишься подавить голод — вернее заставить организм сосредоточиться на чём-то другом, — всё же засыпаешь на ледяной земле, укутавшись в плащ-палатку... Это просто усталость — за плечами трое суток бодрствования...

Волков выслушал мою исповедь и долго молчал. Потом нерешительно — будто извиняясь — сказал, что и не подозревал о подобном эпизоде моей жизни... Снова посетовал на тьму: мол, ничего не увидишь. Я сказал, что мне всё равно. Мне нужно лишь одно: почувствовать.

Волков согласился.

Я не знаю, почему именно, но, кажется, из-за моих последних слов. Он тоже что-то чувствовал, находясь ТАМ... А может и не только чувствовал...

Возможно, его что-то притягивало...

...Начинаю воспринимать реальность у автоматических дверей. В глаза бьёт резкий свет. В ушах гомон и писк считывателей штрих-кодов...

Обычный супермаркет, каких миллионы.

Машинально хватаю «корзинку» и пускаюсь в нелёгкий «сёрфинг». Выбрать продукты сложно, особенно когда ничего и не нужно...

Застываю у холодильника с баночками морской капусты. Текут слюнки. Что это? Наверное, обострилась моя щитовидка... Помнится в детстве, меня постоянно таскали по эндокринологам. Увеличение миндалин — неправильное функционирование щитовидной железы. Для того чтобы её стимулировать нужен йод. Йод содержится в морской капусте... Существует мнение, что если вдруг захотелось чего-то конкретного, значит организму не хватает соответствующих витаминов или элементов, содержащихся в данном продукте...

Хватаю первую попавшуюся баночку. Зачем? Туда, куда я еду в это воскресенье, йода в избытке... Вернее его радионуклидов. Массирую виски. Период полураспада порядка трёх-пяти дней — возможно йод уже и не опасен... Однако и без него гамма-фон просто ужасает... Плюс бета. Стронций и цезий теряют половину своей «активности» лишь через тридцать лет! То есть до 2016 года в «Зоне» сохранится исходное количество выделившегося при взрыве вещества...

Будто всё произошло только вчера.

Это просто ужасно!

Чудовище останется там и по прошествии ста лет, и по прошествии тысячи... Оно просто останется там навсегда.

А ведь когда-то там была жизнь!

26.04.1985г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«Меня зовут, Шаврей Светлана Ивановна. Я живу в городе Припять. Он расположен на берегу реки Припять в 94 км от Киева и в 3 км от Чернобыльской Атомной Станции! Наш город очень молод! Ему всего 15 лет. Я почти его ровесник! Он является домом для работников атомной станции, расположенной на юго-востоке, за сосновым парком. Мне нравится парк! Особенно, когда там играет музыка и много-много весёлых лиц! Хочется, чтобы он оставался таким всегда! Вечно! И ещё... чтобы у меня, наконец, появились настоящие друзья...

Мне 12 лет и я учусь в 5 классе школы №3. Живу в шестнадцатиэтажке на углу Леси Украинки и Спортивной, с мамой, папой и братом-двойняшкой. Он старше... Хотя и всего на несколько минут. Но я не обижаюсь!.. Потому что он постоянно за меня вступается!

Павлик, я тебя люблю! Очень-очень! Ты не представляешь как!

Так же я люблю маму и папу! Они так беспокоятся за меня! И, наверное, думают, что я ничего не понимаю... Потому что у меня — нервное расстройство. Я рассеянная, как тот дядя из стишка... Но не всегда! Доктор из детской поликлиники посоветовал вести дневник. Причём не просто записывать, что произошло за день, а пытаться проанализировать, что к чему привело. Это очень трудно! Особенно если учесть, что я мало чего помню из произошедшего за день... Но я стараюсь!.. Потому что вижу, как сильно страдает мама...

Мама, прости, что я такая!!!

В школе кто-то сказал, что я «дефективная»... Не знаю, что это значит... И знать не хочу!!! Потому что это очередная насмешка!.. Я уверена, что всё именно так!

Я хочу быть нормальной! Я не хочу, чтобы эти дураки надо мной смеялись! Я сама хочу над ними смеяться! И я этого добьюсь! Но, в первую очередь, не ради мести, а ради родителей и брата!

Моя мама очень хорошая! Она работает оператором насосной станции на АЭС. Я не знаю, в чём заключается её работа... Наверное, что-то перекачивает... А папа, вообще, пожарный!!! Я так им горжусь! Он смелый и решительный. Я уверена, что если случится пожар, он обязательно всех спасёт! Не задумываясь о собственной жизни!

Мой папа — герой!

Павлик приказал мне помалкивать, чтобы чего не накаркать. Так что про папину профессию больше писать ничего не буду...

До этого мы жили в Киеве. И там всё было нормально! Я не была рассеянной... Это началось уже тут. Никто не знает почему... Наверное, мне просто не говорят всей правды, чтобы не пугать... А в Киеве осталось много друзей! Жаль, я теперь мало кого помню... Но всё равно помню, особенно, когда нахожусь в «своих местах»! В юношеской библиотеке на улице Дружбы Народов и в «Лазурном»! Последний, кстати, буквально в нескольких шагах!

В бассейне я могу размышлять. Только когда в воде!.. Не знаю, почему так...*

*Пометка. Нужно будет спросить у доктора!

...А в библиотеке получается писать! Я так и делаю... После школы бегу в «Лазурный», а уже из него — на Дружбы Народов!

Павлик говорит, что я просто дурёха... По его мнению, я должна заставить себя взять волю в кулак и всё преодолеть! В том числе и собственную рассеянность... Он считает, что я просто стеснительная и замкнутая... Но я знаю, что это не так! Я хочу общаться! Но у меня ничего не выходит. Потому что в школе кругом эти зверята... Они больно кусаются. Особенно словами!.. Они не пионеры! Пионеры себя так не ведут!..

Я люблю Припять, но всё равно хочу назад, в Киев. Я знаю, что этому не бывать, поэтому стараюсь думать о чём-нибудь нейтральном... Сегодня после бассейна решила написать друзьям. Интересно, ответят?.. Я их не видела с тех самых пор, как папу перевели сюда, в ВПЧ-2!..

Теперь он охраняет АЭС — могущественное творение нерушимого СССР!..»

30.04.1985г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«Завтра Первомай! Мир, труд, май! Наш великий народ будет радоваться солнцу и теплу. Во всех дворах будет греметь музыка! На Центральной площади пройдут митинги. В ДК «Энергетик» наверняка будет концерт! Затем катание на «Чёртовом» колесе и каруселях в Центральном парке!

Мы так ждали «колесо»!!!

Потом вечер и танцплощадка на улице Энтузиастов! Я вне себя, когда вижу «Розу ветров» под ногами!.. Как она кружится!!!

Будет шумно и радостно! Проспект Ленина, конечно же, украсят воздушными шариками и плакатами!.. Наверняка уже украсили! Особенно «Дерево дружбы», на углу с улицей Дружбы Народов! Оно точно всё в цветах!

Я просто не хочу видеть этого заранее!..

Вчера и сегодня бегала в библиотеку дворами, словно партизанка!..

...Как девочка Ёлка...*

*Пометка. Я так плакала, когда читала Баруздина... Нет, не буду о грустном!

Мне так хорошо, как, наверное, ни одной советской девочке! Моё сердце поёт! Я горда, что рождена в столь великой Стране! Стране, которая завтра станет радоваться приходу весны и солнца! Завтра я напишу что было! Обязательно напишу!..»

«Вчера... Так, это было 29 апреля...*

*Пометка. Мне очень важно запоминать даты и числа, — так говорит доктор!

Так вот, в понедельник, 29 апреля, доктор прочёл мою предыдущую запись. Он долго молчал и смотрел в окно. Потом сказал, что я очень грамотно пишу... Рассеянные так не пишут! Ещё его очень заинтересовали «мои места». Он спросил, что именно я в них чувствую. Я не смогла ответить... В голове лопались мыльные пузыри!.. Со мной так часто... Мне стыдно! Но сегодня я не хочу грустить, ведь завтра — мой любимый праздник!

Доктор вернул мне тетрадку и сказал странную вещь... Правда, перед этим добавил, что теперь понял, отчего я ничего не написала за выходные... Но главное — другое! Эта тетрадка — дневник. В него я записываю собственный мысли, чувства и эмоции, а это — секреты, тайны и переживания! Я должна понять, что не обязана его никому показывать... Даже доктору! Дневник — это моя шпаргалка, чтобы оставаться в реальном мире, а заодно, и единственный метод лечения на данном этапе!.. Я просто должна запоминать события дня, записывать их и пытаться проанализировать. На следующий день, перечитывать, добавлять новые события и стараться определить зависимости... Что к чему привело... То есть, просто думать! Последнее, кстати, у меня получается очень хорошо!..

...Ещё... Дневник — моё сознание...

Я помню, что покраснела, а доктор улыбнулся и подмигнул!

Однако по пути домой, мне стало не по себе... Я испугалась!..

Потом меня чуть было не сбил автобус на Спортивной! Водитель очень испугался... Но узнав меня, просто отчитал. Напоследок спросил, куда смотрят мои родители... Мне захотелось его ударить! Теперь я понимаю, почему дневник лучше никому не показывать!

В нём — правда! Правда, которую многие пытаются скрыть...

...Сегодняшний день прошёл как всегда. Я дольше обычного плавала в бассейне. Думала о разговоре с доктором. Он мне явно чего-то не договаривает. Нужно было спросить напрямую, но я боюсь, что от правды со мной что-нибудь произойдёт...

Всё, я больше не хочу ни о чём думать! Завтра праздник! Хочется просто радоваться! Я самый счастливый ребёнок! Побежала домой!..»

1.05.1985г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«Я не думала что могу написать чтото дома Я тут совсем не могу думать Тут высоко шестнадцатый этаж Кружится голова Это всё из за них Днём я их вижу с балкона Они видят меня Ночью они шепчут мне в ухо нет в голову Нет не шепчут стучат От них не скрыться Мама я хочу обратно в киев Иначе они заберут меня к себе а там ещё выше Это всё из за них»

8.12.2012г. Россия. Рязань.

Вся суббота уходит на сборы. Точнее не вся, а лишь её осознанная часть... До обеда делать ничего не получается, как, собственно, и мыслить. Не могу точно сказать, когда именно это началось... Скорее всего, после того, как не стало моих Свет. Именно в тот день я превратился в мертвеца, обречённого бесцельно слоняться по живому городу. Именно тогда в мои сны всё чаще стала наведываться «Зона»... Каким образом — не понятно. Я там никогда не был... Однако отчётливо представляю каждый штрих, будто был рождён именно за гранью, после чего провёл в царстве увядания не одно десятилетие...

Сны приходят после часа ночи. Заснуть раньше — не стоит и пытаться. В шесть утра всё отступает. Я вынужден ворочаться часов до восьми, обдумывая увиденное, после чего наступает обычный сон. Сон от переутомления. Но он ничем не лучше того, другого. Так, что первую половину дня можно смело считать потерянной.

Такое ощущение, что я запрограммирован. Вернее не я сам, а моя жизнь. Кто-то или что-то осознанно обрекает меня на путь, попутно отняв всё, что было... Хорошее оно или нет? Какую цель преследует?.. Думаю, разобраться в этом, оставаясь на месте, вряд ли удастся. К тому же, я чувствую, что меня тянет туда всё сильнее... Хотя возможно, «Зона» — последнее пристанище для таких, как я: падших, отчаявшихся, утративших смысл жизни. Это кара и край. Что-то, типа нацистского лагеря или земного ада...

Зачем мешаться живым? У них и без того много проблем...

Сейчас 16:00. Уже сереет. Совсем скоро очередная ночь метаний. До автобуса — ровно сутки.

Сажусь за ноутбук. Проверяю почту. Ничего, кроме рекламы и сомнительных гостей в соцсети. Смысл посещать незнакомые страницы? В надежде, что я всё же заинтересуюсь и поставлю +5?.. Бред. Все мои друзья остались в прошлом. В реальности не осталось никого... Разве что Сан Саныч...

Он так и не позвонил. Ещё бы. После вчерашнего спора, я и сам бы не позвонил, окажись на его месте...

Машинально захожу на сайт чернобыльских сталкеров.

Вчера звонил Волков. Передал последние инструкции. Посоветовал одеть что-нибудь неброское, что, к тому же, не жалко будет оставить. Ещё нужна сменка... Её лучше всего запечатать в полиэтиленовый пакет. Можно обернуть фольгой, но это лишнее. К тому же вызовет подозрение уже в аэропорту. Да, и не нужно тащить с собой тушёнку и прочее — а то некоторые додумывались и до такого... Как и до фольги. Провизия и всё необходимое снаряжение есть в Киеве. Так что до украинской столицы едем и летим налегке. Из документов — только паспорт. А лучше загранпаспорт — избавит от всевозможных анкет в аэропорту. Больше ничего не нужно. Да, ещё... С этого момента, я никакой не писатель, а доктор.

Волков выдал всё это в едином порыве, после чего помолчал и снова спросил, уверен ли я, что по-прежнему хочу этого. Ещё есть время заставить шестерни крутиться вспять.

Я был уверен, как никогда в жизни!

Волков отключился, оставив меня наедине с мыслями.

Собственно, думать о чём-то конкретном не имело смысла. Всё было решено давным-давно и пересмотру просто не подлежало. Рассуждения оказывались вкатанными в асфальт. Как и споры с самим собой.

Я, вообще, не люблю спорить!..

Смотрю в монитор. Ещё раз перечитываю предостережение, написанное для таких, как я.

Выписка с интернет-ресурса:

«Чернобыльское сталкерство — нелегальный вид туризма, связанный с проникновением на территорию чернобыльской зоны отчуждения, с целью посещения брошенных населённых пунктов, военных объектов, предприятий, могильников радиоактивной техники и прочих мест. Для многих, целью проникновения в зону отчуждения является посещение заброшенного города Припять...

Первая волна Чернобыльского сталкерства возникла еще в начале 1990-х и стихла к началу 2000-х годов. Люди, участвующие в первой волне сталкерства, были в основном мародёрами — хотели поиметь выгоду из только что возникшей зоны отчуждения: вывозили металл, материальные ценности, мебель, посуду, древесину и прочее. Многие уже получили реальный или условный сроки за свои деяния. С целью интереса, в те времена ходили единицы, а возможно, и не ходили вовсе...

Вторая волна возникла в 2006 году. Тут сама тенденция к походам в зону заключалась в интересе разведать эту самую зону, сделать фотоснимки и просто отдохнуть в пешем походе, наслаждаясь остатками СССР и символикой того времени. Волна достигла значительного развития лишь после выхода компьютерной игры «S.T.A.L.K.E.R.» и книг той же серии. В 2002-м вышел доклад ООН, согласно которому, в большинстве мест зоны отчуждения отныне можно было находиться без особого вреда для организма. Данный вид, как легального, так и нелегального туризма растёт с каждым днём. Всё больше и больше правонарушителей ловят батальоны милиции по охране зоны...

На данный момент, рост популярности экстремального туризма связан с желанием людей отдохнуть от обыденной, привычной жизни и побыть наедине с природой. Насладиться пейзажами, познать, как раньше жил Советский Союз, увидеть своими глазами цену человеческой ошибки, проверить свои навыки автономного существования, а также, поиграть в партизан, избегая любых контактов с людьми в зоне отчуждения... Ведь любой человек в зоне, который встретиться на пути, с большой вероятностью может сдать сталкера правоохранительным органам. Бывалые сталкеры говорят просто: зону нужно понимать и принимать такой, какая она есть. Некоторые новоявленные молодые люди хотят почувствовать себя сталкерами вживую, а не на экране компьютера. Росту популярности также способствуют множество подробных отчётов с походов сталкеров; многочисленные фото и видео материалы, именно сталкерской тематики, подталкивают людей на самовольное проникновение в зону...

Чернобыльские сталкеры — люди, имеющие опыт автономных походов. Они хорошо знают исследуемую местность, могут находиться в зоне до нескольких дней, а то и недель, пользуясь лишь своими запасами пищи и воды. Тщательно подбирая экипировку и снаряжение, они долго готовятся к походам, рассчитывают различные форс-мажорные обстоятельства при походе, имеют собственные маршруты и схроны на территории зоны. Имеют достаточные познания в области дозиметрии, видов излучений, допустимых доз, способов измерения. Чернобыльское сталкерство имеет свою неповторимую романтику — это жизнь в заброшенном доме, избегание патрулей, нарушение норм радиационной безопасности, привал на крыше дома с видом на ЧАЭС, простые пешие прогулки и прочее.

Перемещаются по зоне в основном в ночное время из-за специфики патрулирования. Некоторые имеют налаженные контакты с «самосёлами», помогают им. Сталкеры имеют собственное мировоззрение и понимание зоны, как чего-то особенного. Целью обычно является — исследование территорий, изучение истории конкретного места в зоне. Коммерческое «проводничество», а так же вынос «артефактов» за пределы зоны, не приветствуется в сталкерских кругах, а так же является уголовно наказуемым деянием...

Есть и другой вид — сталкеры-игроманы. Обычно, это школьники и студенты, которые жаждут сравнить игровой компьютерный мир с реальностью, или просто сфотографироваться на фоне заброшенного дома, с целью получения дополнительного уважения среди сверстников и фанатов игр чернобыльской тематики. Фотографируются обычно в противогазах или респираторах, дабы придать своим снимкам атмосферу игры. Идейные же, понимают, что эти средства не защищают от радиации. Каждый из школьников-сталкеров мечтает попасть в Припять. Обычно таким людям хватает одной поездки или одного похода, чтобы остыть к данной тематике...

Вам известно, что мы не одобряем незаконное проникновение в зону отчуждения и всячески хотим обезопасить Вас от опасностей, ожидающих за колючей проволокой.

Вот список опасностей:

1) дикие животные. На территории зоны есть три вида крупных хищников, которые могут потенциально напасть на человека — рысь, волк и медведь. Хищники могут служить источником переноса бешенства. Особо ядовиты — гадюка и шершни;

2) источники излучения. Всем нам известно, что территория зоны отчуждения, так или иначе, загрязнена разными видами радионуклидов. В основном, это гамма— и бета-частицы. Встречаются они, в основном, в 10-км зоне, но есть «пятна» и в 30-ти километровой зоне. Поход без дозиметра в зону — есть, глупость и наплевательство на собственное здоровье;

3) правоохранительные органы. МВД Украины (на КПП, конные и пешие патрули, объезды на машинах), специальный отдел СБУ при Чернобыльской зоне, отряды спецназа, пограничники, лесники, ВОХР (Военная Охрана) — все вышеперечисленные организации будут препятствовать проникновению и перемещению Вас по чернобыльской зоне. В случае поимки, Вам будет выписан штраф по ст. 46, часть 1 («Нарушение режима радиационной безопасности»), проведена личная беседа с представителем СБУ, рекомендовано удалить все данные с видеорегистраторов и фотоаппаратов. Так же будет скопирована Ваша «телефонная книга»; Вы станете на учет в Чернобыльском райотделе (РУВД). Более того, Ваши ножи и аптечка будет переданы на экспертизу для возможно открытия уголовного дела по статьям незаконного хранения оружия, медицинских и наркотических препаратов. Также при Вас могут обнаружить «артефакты» из зоны, а это ст. 267 («Нарушение правил обращения с радиоактивными материалами») и ст. 46, часть 1 («Нарушение режима радиационной безопасности»), а при этом, на Вас, скорее всего, заведут уголовное дело;

4) встреча с мародерами, беглецами из мест заключения и прочими нелегальными субъектами, которые потенциально могут представлять для Вас опасность;

5) колодцы, подвалы, капканы, болота, ловушки для зверей — так же представляют опасность.

Поэтому мы крайне не рекомендуем посещать чернобыльскую зону сталкерским способом, так как Вы рискуете не только деньгами за штраф, но и своими жизнями...»

Информации для размышлений больше чем достаточно... Кажется, я понимаю, почему Волков при каждом прощании неизменно справляется о моей уверенности.

Да, я уверен, иначе ничего этого просто бы ни было. Бы...

Общеизвестно, что чем больше в предложении частиц «бы», тем меньше уверенности несёт озвученная фраза...

Но только не в моём случае.

Май 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«6 мая, понедельник.

У меня целый день плохое настроение... Потому что закончились праздники. Нужно было описать их сразу... Теперь не могу сосредоточиться...

Меня испугала последняя запись... Я точно помню, что этого не писала!

Сначала хотела вырвать листок! Потом решила, что не стоит... Ведь доктор говорил, что нужно анализировать написанное ранее! Раз есть текст, значит я его написала, только не помню, когда и как!.. Наверное, ночью, во время «стука»... Я не знаю, стоит ли писать про «стук»? Думаю, пока рано... Сперва я должна просто разобраться в себе!

Светлана, не раскисай!!! Скоро День Победы. И всё равно на то, что тебя снова не возьмут на шествие пионеротряда!.. Как не взяли на Первомай... Просто они боятся, что с тобой что-нибудь случится. Ты ведь можешь отвлечься и всё испортить. Или споткнуться.

Ты — рассеянная...

Лучше вспомни, как всё было здорово, не смотря ни на что!

Я помню! Отчётливо и ясно, словно это продолжается и сейчас! Как будто я всё ещё там, а не в прохладной воде «Лазурного»!..

С утра — все на парад! Вокруг — море света и тепла! Яркое солнце, повсюду шарики и красные флаги! А ещё музыка!.. Такое ощущение, что она льётся со всех сторон!.. Из приоткрытых форточек, просторных дворов, с крыш пяти— и девятиэтажек!.. Две шестнадцатиэтажки, что по Сержанта Лазарева, с гербами СССР и УССР, и вовсе, как колоссы, подчёркивающие красоту и величие нашей необъятной страны!..

Встречные прохожие широко улыбаются, громко поздравляют с праздником на разных языках!.. У нас в Припяти проживают люди со всего СССР! И так весело, когда их всех объединяет праздник тепла и света!..

Мы живём в мире! В мире, который отстояли наши отцы и деды!.. А ещё, дети... такие же, как бесстрашная Ёлка... Многие не дожили до сегодня, но их вклад огромен! Мамы и папы, дедушки и бабушки, маленькие «Ёлочки» — спасибо вам всем за то, что мы есть! Здесь и сейчас!.. Мы мыслим и чувствуем, грустим и смеёмся, дарим добро и сами принимаем его в дар!.. СССР — я люблю тебя! Ты мой единственный дом и другого мне не нужно!!!

Мама постоянно держит меня за руку... Если бы был папа — свободы было бы больше! Он думает, как Павлик и доктор — мне просто нужно расправить плечи и стряхнуть с себя всё это! Мне кажется, что они все не правы... Дело не во мне. Дело в других...

Папа на дежурстве, потому всё утро мама держит меня за руку. Я смотрю, как веселятся мои одноклассники... Что я испытываю по отношению к ним? В данный момент, я рада за них! Это не они виноваты, что я такая. Виноваты те, другие... Если бы со мной всё было в порядке, а в школе училась бы другая больная девочка, я бы, наверное, тоже над ней издевалась... Вместе с остальными. Потому что так всегда...

Я не пионер, раз так думаю!

Утром — парад на проспекте Ленина! На фонарных столбах праздничные ленты и разноцветные шарики. Я понимаю, что не достать, но всё равно прыгаю на месте, протягиваю руки!.. Дурачусь! Мама постоянно одёргивает. Напоминает, что я пионер — а пионеры себя так не ведут... Мне всё равно, я ослеплена ярким солнцем! Сердце поёт!.. В данный момент, я готова отдать за свою Родину жизнь! Но у нас мир. Больше ничего и никогда не случится, ведь власть советов непоколебима! А когда вокруг такие добрые улыбки — всё нипочём!..

Повсюду тени от аккуратных тополей. Они пирамидальные — выведены специально для городков, подобных нашему! Приятно шуршат подстриженные акации... На центральной аллее и тротуарах толпы восторженных людей! Всё же не я одна такая, взбалмошная!.. Постовой в белой фуражке, на пресечении Ленина и Курчатова, отсалютовал именно мне и улыбнулся!!! Я в восторге!

Я люблю тебя, Припять!!!

Маршируют пионеротряды, милиционеры из Комиссариата на Леси Украинки, бригады атомщиков, свободные от дежурства на станции!.. Врачи, учителя, рабочие завода «Юпитер»!.. Проезжают красные машины папиных друзей из ВПЧ-2, бежит малышня из «Медвежонка», «Золотого ключика», «Берёзки» и др. Праздник Комсомола — повсюду!.. Им пропитаны дома, улицы, проспекты!.. О нём кричат сотни голосов!.. Его превозносят марши, льющие из репродукторов! О нём просто поют птицы!.. Его освещает Солнце! Я люблю этот мир! Спасибо, что я есть!!!

Все движутся в сторону улицы Дружбы Народов... Укладывают цветы к «Дереву дружбы». Оно такое... Множество тоненьких ножек — каждая даёт опору отдельной союзной республике! — несущих на себе вес всей страны! Оно как пирамидальный тополёк, что на Ленина!.. Только вместо кроны — гербы союзных республик!.. На него нельзя смотреть без содрогания! Сколько уже раз старалась, всё равно не выходит. Я плачу всякий раз, как вижу этот огромный постамент, приютивший на собственных ветвях всех нас!.. Плачу от вида красных знамён и флагов... Плачу, когда оглядываюсь и вижу восторженные лица, разгорячённые шествием... В воздухе тысячи ароматов! Вокруг тысячи цветов! Из репродукторов гремит «Пусть всегда будет солнце!..»

Оно будет всегда, особенно над нашей Припятью!!!

Я задыхаюсь!.. Нет, я определённо не пионер...*

*Пометка: НУЖНО ТЩАТЕЛЬНО СПРЯТАТЬ ДНЕВНИК!!!

Затем все возвращаются на Центральную площадь. Звучит гимн Советского Союза! Я смотрю на трепещущее знамя и чувствую по всему телу мурашки!.. Музыка такая же мощная, как и весь СССР! Слова затмевают разум! Внутри что-то клокочет, заставляя ладони сжиматься в кулачки... В груди — цапля — её когтистая лапка. Скребёт, в поисках лягушат...

Всё это, плюс наш атомоград, символизируют могущество и нерушимость огромной державы, бросившей вызов не только чему-то видимому и осязаемому, но и скрытому от глаз атому!

Чувствую, что мы воззвали к чему-то ещё...

Зачем я это пишу?!*

*СПРЯТАТЬ ДНЕВНИК!!!

Вдыхаю полной грудью аромат роз, что растут вдоль Курчатова... Смотрю восторженным взглядом на огромные буквы на крыше здания горисполкома: «НАРОД И ПАРТИЯ — ЕДИНЫ». Задыхаюсь от восторга!!!

Далее происходит митинг. С праздничной речью выступают руководители горисполкома партии, представители Комсомола, а так же делегаты от ЧАЭС, заводов, школ, спортивных обществ и товариществ... Я не вслушиваюсь в слова, всё равно ничего не пойму! Мне важно другое — общая атмосфера единения! Когда каждый каждому, как друг или брат! Это так красиво, особенно на красном фоне! Я буквально тону в нём!!!

(я ненормальная...)

На арке, соединяющей ДК «Энергетик» и гостиницу «Полесье» прикреплено гигантское панно алого цвета, со звездой, серпом и молотом! Я шатаюсь от вида людей на этом фоне... Мама тут же начинает спрашивать, что со мной. Я лишь качаю головой...

Разве у советского ребёнка может быть столько чувств и эмоций?! Определённо нет!!! Тогда кто я?..

Официальная часть закончена. Начинается веселье! Ребятня рассыпается по ГПКиО!.. Большая часть, естественно, на «Чёртово» колесо! Мы ждали этого с таким нетерпением — сегодня долгожданное открытие — 1.05.1985!!! Я так безумно хочу туда — в вышину!..

Кроме того, различные карусели, аттракцион маленьких машинок, тир, раскачивающиеся ладьи!.. Стадион, откуда уже звучит громкая музыка!.. Кое-кто несётся к «Прометею». Там сегодня весь день фильмы про мир и дружбу!.. Между сеансами, традиционная кинохроника, о том, каких великих высот достиг наш светлый коммунизм! Сам Прометей склонился на углу кинотеатра — он дарит нам свет! В его ладонях огонь!!!

Мама всё же соглашается прокатиться со мной на «Чёртовом» колесе. Мы занимаем очередь... Вокруг — краснолицые октябрята! Громко смеются и поглощают сладкую вату!.. То и дело шипят автоматы с газировкой! Я понимаю, что хочу пить, сегодня очень жарко...

Нет... Ведь я думаю обо всём этом в прохладном «Лазурном»... А душа пела именно тогда: 1.05.1985г...»

9.12.2012г. Россия. Рязань.

Под утро мне снится одно и то же...

Я иду по замёрзшему городу и смотрю на моих Свет... Они всего в нескольких шагах впереди меня... Идут молча, не оглядываясь... Какое-то время я просто молчу, не совсем веря в реальность всего происходящего. Потом приходит уверенность, что всё взаправду! Резко, так что я с трудом сохраняю равновесие!.. Всё же падаю. Больно ударяюсь коленом об лёд... В подобном состоянии организм должен проснуться! Боль хоть и фантомная, но для приглушённого сознания она вполне ощутима. Сознание ведь вообще не спит! Передышка нужна лишь мозгу и центральной нервной системе, плюс некоторым органам чувств и осязания. Сознание же просто отключается от реальности, потому что перестают функционировать материальные интерфейсы... Чтобы не было скучно оно прокручивает отдельные картинки и эпизоды.

Мы называем их снами...

Я не просыпаюсь... Значит всё по-настоящему! Вскидываю голову, пытаюсь скорее подняться. Ничего не получается... Меня кто-то держит! Резко оглядываюсь — никого! Мои ноги вросли в лёд!.. Я могу только неуклюже дрыгать бёдрами в попытках освободиться из плена! Назревает отчаяние... Что это? Город? Бог? Судьба? Рок? Неизбежность?..

Вновь вскидываю голову. Светы удаляются... Мне кажется, что над ними что-то нависло... Тёмное, вроде облака. Я понимаю, что это бред, но он реален, как и всё то, что происходит со мной. Снова пытаюсь высвободиться! Безрезультатно. Я вмёрз в лёд по пояс!.. Начинаю просто кричать и размахивать руками, в попытке привлечь к себе внимание! Я не испытываю чувства холода или боли... Лишь отчаяние! Это определённо сон! Тогда откуда взялось отчаяние? Во сне могут возникнуть лишь боль и страх... в редких случаях возбуждение... Но отчаяние — никогда!..

Они меня не слышат — так и идут вдоль улицы, взявшись за руки...

Я смотрю на свои ладони и понимаю, что и они скованны льдом!

Откуда-то появляются люди и начинают в спешке сновать мимо меня... У них синие лица и тёмные глаза, со зрачками во всю радужную оболочку! Им нет до меня никакого дела. Это и не люди вовсе!.. Просто тела, начинённые суетой... Приходит чувство страха. Это всё же сон, по определению! Я понимаю, что мои Светы сейчас потеряются!.. Во всём этом подвижном хаосе, во всех этих лицах, во всём этом холоде! Я его чувствую, потому что он добрался уже до сердца... Снова приходит боль. Она скребёт грудную клетку изнутри, будто пытаясь прорваться наружу... Я понимаю, что больше не могу дышать. Я вмёрз в лёд целиком!

Это конец.

В последний раз смотрю на Свет! Они застыли на перекрёстке и оглядываются по сторонам. Явно кого-то ищут... Кого-то? Конечно же меня! У них больше никого нет!!! Я стискиваю зубы, но ничего не чувствую. Пытаюсь снова закричать, но не могу — нет воздуха! Нужно подняться, но вокруг — лёд!..

Всё заслоняет синее лицо, с обсидиановыми зрачками...

Просыпаюсь в холодном поту от удушья...

Один и тот же эпизод, прокрученный за последние два года множество раз!.. Наверное, это всё же кара. По-другому и не назовёшь. Ведь в аду тоже всё повторяется изо дня в день... Точнее просто царит вечность.

А я виноват! Очень!..

Постепенно отхожу от вновь увиденного ужаса. Тяжело лишь в самом начале, когда только открываешь глаза и смотришь на слепой квадрат окна, подёрнутый бельмом занавески. В голове — ураган эмоций! Именно из-за него так не по себе... Организму сложно это принять, потому что во сне нет ни горя, ни отчаяния, ни других возвышенных чувств... Есть только картинки, навеянные воспоминаниями и разбавленные страхом... А как только просыпаешься, реальность обрушивается сплошным потоком, оставляя на трепещущем сознании уродливые ожоги прошлых потерь!..

Хорошо, если вы счастливы и никогда не испытывали ничего подобного...

Какое-то время продолжаю лежать. Стараюсь подавить душевную боль. Тяжело, хоть и не в первый раз. Постепенно всё отступает: комочек в груди, под ложечкой, спускается всё ниже и становится не таким ощутимым — я чувствую лишь еле различимую пульсацию. Зрительные образы так же отступают...

Я смотрю на приглушённый свет за окном.

Он зажигается день изо дня, хоть я и рад его «выключить»... Ощущаю холод и страх. Вспоминаю последний фрагмент. Лицо... Глаза... Кто он? Кто они все?.. И что им от меня нужно?..

Я задаю себе эти вопросы уже на протяжении двух лет. Однако ответов нет!..

Встаю. Машинально бреду на кухню. Завариваю чай с бергамотом. Возвращаюсь в зал. Отдёргиваю шторку. Сажусь возле окна и просто смотрю вниз.

Суета, такое ощущение, и не прекращалась. Я очень долго пытался отгородиться от неё, однако сегодня вновь пришло время ступить за грань. Человек, есть существо социальное. Это заключено в наших генах. Простой пример: семейная пара. Чтобы продолжать род, мы должны общаться. Если ты ни с кем не общаешься — твой род прекратится, потому что ты болен... В здравом рассудке инстинкт рано или поздно должен вернуть всё в прежнее русло, так как, повторюсь, человек — существо социальное. Может от того всё именно так?..

Поутру в голову постоянно лезет бредятина. Пытаюсь отвлечься, но не выходит.

Наливаю ещё чаю. Набираю номер Волкова. Тот отвечает сразу, будто ждёт...

Естественно. Он ждёт, что я откажусь.

Бессмысленный диалог:

—Привет.

—Привет...

—Что-нибудь не так?

—Всё в норме.

—Точно?

—Да... Просто хотел уточнить...

—Что именно?

—Понятия не имею...

—Ясно. Точно, норма?

—Да.

—Всё собрал, что я говорил?

—Да.

—Тогда до встречи. 16:00 — не забыл?

—Не забыл. До встречи...

Отключился.

Какое-то время просто смотрю на экран КПК. Как идиот — до тех пор, пока не гаснет подсветка. Затем всё же беру себя в руки — удаляю номер. Рассеянное утро не для сегодня. Начинаю метаться по комнатам... Я ничего не собрал! Может и впрямь не уверен? Нет. Уверен. Даже сверх меры... Это сверхуверенность! Плохо, когда оказываешься во власти этого угодливого спрута. Он обволакивает щупальцами сознание, не позволяя голове обернуться назад, чтобы ухватиться взглядом за ускользающую реальность...

Трясу головой. Пытаюсь избавиться от эфемерного существа, сковавшего мышцы шеи. Приходит страх... Хорошо! Он хоть и мерзок, на вроде отрубленной свиной головы, покрытой блямбами зеленоватой плесени, но не так опасен!.. Правда, тоже лишь до поры до времени. До тех пор, пока не перестанешь его контролировать, и он не превращается в панику... А это та ещё тварь!

Я просто боюсь дороги! Боюсь, что автобус по пути в аэропорт выйдет на встречную полосу и столкнётся с многотонной фурой... Боюсь садиться в самолёт, который может взорваться или разбиться. Боюсь поджидающего в «Зоне» монстра... Точнее его радиоактивного дыхания. Каждый выдох — это мириады неразличимых корпускул цезия и стронция... Да, я знаю про статистику. Знаю, что есть подобные сайты. Где учтены вероятности исхода того или иного события, как то аварии на дорогах, падения самолётов или количество облучённых в зоне отчуждения... Я смотрел на многочисленные ссылки, но так и не отважился открыть хотя бы одну из них...

Для себя я открыл лишь одну статистику. И имя ей — «Теория вероятностей». Вот как раз эта статистика, точнее её определение, и говорит сама за себя. И тут все оказываются в равных условиях.

Страх... В каких-то случаях, он самостоятельно предшествует панике. А в каких-то случаях, мы сами провоцируем последнюю... Одним своим наитием! Мир — замкнут, а бояться — глупо...

Машинально собираю «чистый» комплект белья — чтобы не тащить обратно радионуклиды. Может и глупо, но так велел Волков — ему виднее... Хотя я и сам читал в «сети» интервью одного из пожарников ВПЧ-2, задействованных в ликвидации пожара в первые часы после аварии.

По возвращении домой, он разделся на лестничной клетке... Глупо? Вовсе нет.

Особенно, если учесть, что к вечеру 26 апреля «фон» в Припяти уверенно стоял на отметке 100 мкР/ч. Пожарники «светились» намного ярче, как и остальные ликвидаторы... В ходе исследований при помощи метода биологической дозиметрии было установлено, что поглощённая доза жителей города Припять составила 0,13 Грей. Грей — единица измерения поглощённой дозы ионизирующего излучения. Это излучение равно одному грею, если в результате поглощения, вещество — то есть, человек — получило один джоуль энергии в расчёте на один килограмм массы... Не смотря на малые единицы формул, это смертельно опасно!.. Хотя на первый взгляд и кажется малозначительным... Чтобы было легче представить, приведу всего один пример. Это всё равно, что если начать вас убивать с элементарного отрывания ногтей и двигаться дальше по восходящей, то есть, постепенно увеличивая тяжесть наносимых увечий. Приход вашей смерти будет целиком зависеть от терпения палача... Если оно у него есть — смерть лишь вопрос времени. Если нет — так и останетесь жить без ногтей... уверенными, будто 0,13 Грей — это ничтожно мало...

У меня есть загранпаспорт. Частенько выбирался в Ригу — работал с одним из тамошних издательств. Хорошо, что он есть — сейчас мне и впрямь не до анкет. В голове — кислый морс.

Ещё раз осматриваю свой нехитрый скарб. Удовлетворённо хмыкаю — и впрямь давненько никуда не выбирался. Улыбаюсь, отчего кожа на пересохших губах начинает трескаться. Появляется шлейф крови.

Похоже, я разучился смеяться...

Быстро собираю дорожную сумку — обычный «Адидас» с лямкой. Сегодня не до «деловых» чемоданчиков на колёсиках, которые, к тому же, придётся сдавать в багаж — лишняя морока. Уверен, что Волков явится вообще без ничего...

Натягиваю старые джинсы... Нет, они вовсе не старые — не исключено, что я их и вовсе не надевал. Просто так сделаны: чёрный, разбавлен серыми пятнами, будто я валялся в пыли, после чего не соизволил даже отряхнуться... Шито на подростка — в стирке не нуждается. Дальше полосатая футболка, — белый с голубым, вроде тельняшки, только полосы более широкие — лёгкий джемпер, поверх всего — дряхлая кожанка... Помнится, раньше мне нравилось прогуливаться в ней под дождём...

Светы меня не понимали и звонко смеялись...

Вздрагиваю... Нет. Не сейчас. Мне нужна ясная голова. В потоках света она таковой не является. Смотрю на ржавую молнию. Нужна свечка. Нахожу в столе на кухне. Тщательно натираю рыжий металл парафином — так делала в детстве мама.

Рыжий лес. Сейчас он вовсе не рыжий, а снова зелёный. Тот, рыжий, захоронён под землёй, на глубине от 1,5 до 2 метров ещё в 1987 году. Лишь кое-где торчат почерневшие стволы сосен, принявших на себя первую волну излучения, прошедшую огнедышащим драконом с востока — на запад, буквально «выжигая» на своём пути всё подряд! Согласно информации с сайта chornobyl.in.ua, уровни поглощённых доз (по расчётам учёных) по внешнему гамма-облучению в 1986 — 1987 годах, составили порядка 8 — 10 тыс. рад, при максимальной мощности экспозиционной дозы — 500 мкР/час. Весь лес практически «сгорел», аккумулировав на себе значительные объёмы радиоактивных выбросов. Особенность в том, что сосны не сбрасывают хвою в течение двух-трёх лет. В процессе вынужденного очищения та приобретает рыжий оттенок. Оттого и название — «Рыжий лес». Лиственным деревцам проще — скинул листву — и вроде как ничего и не было...

Но это только на первый взгляд.

Сейчас же к солнышку тянутся мутировавшие детишки того самого Рыжего леса, взращённые на радионуклидах. Радиация повсюду: в почве, в воде, в воздухе, в самих деревцах... В виду того, что захоронение заражённой древесины происходило в траншее, глубиной полтора — два метра, — то есть на уровне залегания грунтовых вод — последние так же пропитаны веществами ядерного распада...

А кое-кто до сих пор купается в речках «Уж» и «Припять», а так же пьёт из них воду, выкладывая фото в «сеть»...

Вспомнив про радиацию, быстро возвращаюсь в зал. На ходу накидываю кожанку на плечи. Подхожу к рабочему столу, выдвигаю ящик...

Часы СИГ-РМ1208. Заказал через один из многочисленных Интернет-магазинов, — через них сейчас можно много чего достать — возможно, что и атомную бомбу. Стоимость часов — 11520 рублей + доставка, а это ещё + 15% от стоимости. Заявлено, что являются лучшим подарком со швейцарским качеством. Ничего себе, подарочек! Как написано в инструкции, сигнализатор-индикатор позволяет осуществлять круглосуточные измерения мощности дозы гамма-излучения. В случае превышения установленного порога, — который всяк волен устанавливать для себя сам! — сигнализатор подаёт звуковые сигналы. Кроме того, имеется подсветка, опция будильника — ну надо же! — и гарантирована водостойкость на глубине не более одного метра. Грех смеяться. Тем более что это окажется моей единственной защитой, в случае если по каким-либо причинам я окажусь один... Что это могут быть за причины? Я стараюсь об этом не думать... Сейчас мне нужна ясная голова и чувство защищённости, не смотря, ни на что!.. Но следует уяснить, что погрешность бытовых дозиметров довольно велика, порядка 20 — 30%. А это значит, что я не могу с уверенностью сказать, окажусь ли я предупреждён, когда, вроде как не опасные 25 мкР/час, трансформируются в очень опасные 65 мкР/час...

Всё, хватит!

Надеваю часы. Всего сто грамм, но заметно оттягивают руку — просто давно не носил часов. Человеческая душа и того легче... Где-то писали, что человек начинает чувствовать вес только после того, как тот превысит 21 грамм...

Всё что легче — невесомо.

Машинально сую в карман КПК. Ищу зарядное устройство. Не понятно, где и как собираюсь заряжать... Пускай будет. Как и наушники...

До 15:00 бесцельно слоняюсь по квартире. Стараюсь больше ни о чём не думать. Нервы на пределе — максимальное шевеление в центре груди. Чувствую возбуждение... Гудят старые пломбы.

Не в силах сходить с ума и дальше, вызываю такси.

Белый «Рено-меган», гос. номер 068, в течение пяти минут.

Застёгиваю молнию, — как по маслу! — надеваю вязаную шапочку, сую во внутренний карман смятые купюры и кредитку. У зеркала замираю. На кого я похож? Не на себя! В зеркале кто-то другой, с впалыми глазами, недельной щетиной и дрожащими руками... Вряд ли я не приметен. Скорее уж, наоборот, будто вылезший из канализационного люка бомж! По любому все будут коситься... Что ж, понадеемся на суету. Точнее на традиционный авось!..

Стиснув зубы, хватаю ключи, заставляю ноги двигаться к выходу. Одним движением подцепляю сумку, обуваюсь и спускаюсь вниз.

Нужно это сделать! Ради моих Свет!

Май 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«7 мая, вторник.

С нетерпением ждала вечера!.. Вчера не дописала. В библиотеку пришли одноклассники, так что пришлось сделать вид, что я просто читаю... Надо мной снова посмеялись... Мне сделалось страшно. Они не дети. Зря я вчера писала о них так возвышенно...

Во всём виноват праздник! Он меня окрыляет, заставляя смотреть на плохих людей как-то иначе!.. Забывать о том, кем они являются на самом деле!

Перечитала, что уже написано... Странно, но я словно вижу себя со стороны. Мне кажется, что всё это написано кем-то другим. Кажется, я догадываюсь, почему доктор так странно на меня смотрел, когда прочитал первую запись... Он понял, что некоторые предложения пишу не я... Вернее пишу я, но мне кажется, что это не моё... В смысле, не из моей головы...

Мне страшно! Но я всё равно не отступлюсь! Если это единственный способ побороть рассеянность, я буду держаться за него до последнего! Ради мамы и папы. Ради Павлика... Ведь все они меня любят!

Любимые мои, я вас не подведу! Честное-пионерское!!!

Не знаю, получится ли у меня описать те эмоции, что я испытала наверху... Я живу на 16 этаже, но это ничто, по сравнению с тем, что ощущается на «Чёртовом» колесе! В тот момент, пока ты ещё на земле — в груди нетерпение!.. Та самая скребущая лапка под грудной ямочкой! Потом появляется страх... Он медленно нарастает с высотой. Особенно страшно глядеть на ноги и ничего под ними не видеть!.. Вернее видеть, но где-то там, далеко внизу! На самом верху всё замирает... Мне кажется, даже сердце! В ушах снова появляется «стук», но я их не вижу... Кручу головой, но всё равно не вижу! Тут слишком низко! Вижу отдельные дома... Застывшие краны... Трубы станции... Огромный зелёный ковёр, что раскинулся от Энтузиастов до энергоблоков АЭС... Я щурюсь от лучей весеннего солнца, отчего ковёр становится оранжевым... Так красиво! Хотя мне и не нравится осень, с её рыжими тонами...

Вот бы вечное лето — было бы так здорово!

Сердце совершает первый стук... словно маленький насос, создавая в груди пустоту! К горлу что-то подкатывает... Во всём теле — леденящий страх! Мне кажется, что я падаю в пустоту!.. С трудом сдерживаю крик! Хорошо, что рядом мама — с ней не так страшно. Я вижу её побелевшие пальцы, цепляющиеся за жёлтый поручень!.. Пытаюсь взять себя в руки.

Ну же, Светлана, возьми себя в руки! Ты — дочь пожарника! А пожарники ничего не боятся!!!

Окончательно успокаиваюсь, только оказавшись на земле. Всё-таки человек странно устроен... Вроде бы медленно движешься к земле. Видишь, как постепенно увеличиваются смешные человечки, постройки, машинки, а ощущения такие, будто несёшься вниз на сбитом самолёте!..

Ещё долго стою рядом с жёлтой кабинкой, не в силах заставить ноги сделать и шагу. Она похожа на две сцепившиеся семенами пушинки одуванчика.

Такой маленький мутантик...

На помощь приходит мама. Её рука... Тянет в сторону ДК «Энергетик». Павлик учувствует в самодеятельности. Сейчас начнётся концерт в честь мира и труда!..

Мне не интересно! Я хочу послушать только Павлика и сразу же уйти! Я хочу на пристань, к воде, а потом танцевать в парке на Энтузиастов, пока не упаду!.. Но мама наверняка будет смотреть всю программу целиком... Жаль, папа на дежурстве. Может хоть вечером?!

Всё же останавливаемся у киоска. Пьём холодный квас. Утоляем жажду. Сам киоск больше похож на стаканчик из-под мороженного... Такой же жёлтый, что и лукошко «Чёртова» колеса, с красным ободком на крыше...

Странно, но Павлик так и не появляется! Концерт уже заканчивается, причём ребята из его кружка уже выходили, а брата всё нет... Мама заметно нервничает. То и дело оглядывается по сторонам... Однако темно и ничего не видно. Я не понимаю, что именно она пытается разглядеть...

Позже становится ясно — у Павлика ангина. С ним так всегда! Зимой носится без шапки и хоть бы что!.. А с приходом весны начинает сопливиться... Со мной всё наоборот. Хоть в чём-то я нормальная!.. Такая же, как все!

Я согласна болеть всё лето, лишь бы у меня больше не было рассеянности!

Жаль, что в Советском Союзе нет бога... Мне больше некого просить*.

*Пометка. Лучше вырвать...

Остаток Первомая провожу дома... Жалко Павлика. Жалко маму. Жалко папу — у него праздника вообще не было! Не жалко только одного человека — себя. Так мне и надо, что б ни воды, ни танцев!..

Весь вечер проторчала на балконе... Отсюда, с высоты, город, как на ладони... Море света от многочисленных фонарей, голубая подсветка ДК «Энергетик», вспышки далёкой танцплощадки на Энтузиастов... Ах, там сейчас такое происходит на Розе ветров!.. Ещё дальше молчаливая станция — я вижу маячки на трубах и общий тёмно-синий ореол, отсвечивающий от зданий и построек...

Хорошо, что папа уже дома. Как-то не по себе...

Ещё хорошо, что улицы остались украшенными. Иначе было бы совсем грустно...

Послезавтра День Победы. Мне не очень нравится этот праздник, потому что он «...со слезами на глазах...» Он вовсе не праздник, как думают многие. Это день памяти, скорби и надежды. День, когда можно... нет, нужно вспоминать подвиги наших отцов, дедов и пионеров-героев!.. Таких, как Ёлка — пускай с неё и сорвали галстук ещё до начала войны!!! Нужно говорить всем им спасибо и пытаться сделать всё возможное, чтобы больше никогда не допустить повторения подобного ужаса!..

Дети должны смеяться и радоваться солнцу... а никак не погибать под артиллерийскими обстрелами!!!

Настроение окончательно падает... Больше не хочу писать. Побегу на площадь, к ларьку «Союзпечати». Просто посижу в тюльпанах у любимой ивы. А потом посмотрю на «парад колясок»... Он меня успокоит...»

«8 мая, среда.

Завтра день победы. Я боюсь, что накануне праздника со мной снова что-нибудь случится... Я опять напишу невесть что и потом не смогу этого объяснить... Вернее просто вспомнить.

Мне кажется, что дело вовсе не во мне... Рассеянные себя так не ведут! Дело в самом городе! Почему, в некоторых местах, в моей голове шипучка, а в других — я могу мыслить и рассуждать, как, например, в «Лазурном»?..

Я всё свободное время провожу в библиотеке. На меня даже косятся. Наверняка не могут понять, что именно я тут забыла... У нас небольшой городок и практически все друг друга знают. По крайней мере, на уровне слухов. Я уверена, что библиотекари догадываются, кто я такая... Потому что во всей Припяти, такая я одна! Но мне всё равно! Пускай думают, что хотят! Я буду мыслить и во всём разберусь!..

На уроке в школе, я не могу вспомнить даже начало стишка, который в библиотеке запоминаю с первого взгляда! Я знаю, что так не бывает... Но со мной бывает и не так! Я не могу вывести у доски уравнение, хотя смутно помню, что накануне, в «своём месте», расправилась с ним за какую-то минутку! Что это?.. Если болезнь, то что это за болезнь такая, на самом-то деле?!

Я пытаюсь разыскать на стеллажах какие-нибудь книжки по медицине, но пока наткнулась лишь на огромную энциклопедию, в которой за тысячу страниц... Я не понимаю ни единого определения — она явно для врачей... Но я не отчаиваюсь! Не мешало бы порыться в школьной библиотеке, но там... Я не уверена, что вспомню, зачем вообще пришла. Надо мной снова будут смеяться. Может сходить в 4-ю или 1-ю?..

Не знаю... Я не уверена...

...Скоро экзамены. Мне нужно, в первую очередь, думать о них! Всё остальное — потом. Ах, экзамены... Вот если бы сдавать их тут или в бассейне!.. Но сдавать их, именно в школе. Поэтому мне нельзя расслабляться! Иначе я снова расстрою родителей. А Павлик и вовсе получит, ведь он приставлен ко мне на вроде наставника...

Но что же всё-таки происходит с городом? Почему он влияет именно на меня? А может это и впрямь всё та штука, что «стучит» в голове? В хорошую погоду я её вижу... и она мне не нравится!.. Потому что она странная и страшная!..

Куда лучше вечером на площади у ларька «Союзпечати», в зарослях красных тюльпанов, у знакомой ивы!.. Толпы гуляющих, песни под гитару, ароматы цветов, вечерний ветерок... Я с нетерпением жду того момента, когда начнёт темнеть!..

Если резко выбежать на Курчатова, то можно увидеть красный шар закатывающего солнца! Кажется, что оно катится вдоль Леси Украинки, в сторону моего дома! Мне нравится смотреть на него до тех пор, пока вокруг бордового контура не возникает тёмно-коричневое зарево... Это обман зрения, на самом деле никакого зарева нет! Просто солнце хоть и сонное, но всё равно, обжигающее нежный взгляд... Если резко зажмуриться, то шар останется внутри головы, изменив лишь цвет на тот самый тёмно-коричневый! Похоже на гнилое яблоко или шляпку гриба... Но мне всё равно интересны эти странные явления!

Я хочу изучать мир! Чтобы знать, отчего всё происходит именно так, а не иначе! Однако с этой рассеянностью, мне не разрешать даже мыть полы в клинике для душевнобольных, на Огнёва... А там мне самое место, — так считают все в городе, кроме родных...

Я смотрю на парад детских колясок и внезапно понимаю, что хочу точно такую же... Зачем? Что я буду с ней делать?.. Не знаю. Просто хочу и всё! Сегодня я не могу объяснить даже этого!.. Может быть, в следующий раз...

Пока же я просто смотрю на раскачивающиеся лукошки, внутри которых завёрнута новая жизнь, и млею от нежных чувств. Они самые разнообразные! Просто оранжевые! Некоторые, с жёлтыми вставками! Другие, красные, в белый горошек, или наоборот!.. Некоторые плачут, некоторые смеются, отдельные, просто мирно посапывают... Они самые необыкновенные!..

Да-да, это всё мои чувства!

Они разноцветные, кричащие и просто восторженные! Да, они похожи на детские коляски, внутри которых посапывает наше светлое будущее... Оно настолько хрупко, что достаточно малейшего толчка, как всё тут же перестанет существовать!.. И напротив, достаточно посмотреть на взявшихся за руки мам и пап, как становится ясно, что ничего подобного не произойдёт! Никогда-никогда! На то они и родители, чтобы превозносить это будущее, заботится о нём, вскармливать и растить! А в нашей великой стране — это проще простого. Потому что Союз оттого и нерушим, что заботится о каждом таком лукошке!

«Парад колясок» — мой самый любимый парад на свете!..»

«9 мая, четверг.

Я так и знала что это придёт сегодня ночью. Я пишу с утра. Оттягивать не хочу. Лучше сразу от этого избавиться пускай и будут ошибки. По крайней мере пишу осознанно а не как в тот раз. Плохой сон. Я видела человека с синим лицом. Кажется он умер. Нет. Он что то говорил мне. Я не помню что. Кажется ругался. Он ведь мёртвый. Как мёртвые могут ругаться? Как вообще мёртвые могут попадать в детские сны? Нет он не мёртвый. Я запомнила его глаза. Их не было. Вместо взгляда тёмно-синяя пустота. Это не человек. Мне страшно. Ему что то от меня нужно... Почему я не видела его раньше?..»

9.12.2012г. Россия. Москва. Аэропорт «Домодедово».

Я стою у стойки регистрации на рейс. Времени — навалом. Сейчас 20:05. Вылет ровно через полтора часа. Всё под контролем — это радует. Люблю, когда вот так, без лишней суеты. Мне кажется, Волков тоже не равнодушен к определённости — маршрут до Киева прокладывал именно он.

Рейс № UN 231 «Домодедово — Жуляны». Самолёт «Боинг» — 737-500, авиакомпании «Трансаэро».

Всматриваюсь в билет: 16 ряд. Это хорошо! На некоторых бортах, между 15 и 16 рядами, широкий проход — именно тут расположен аварийный выход. Я не эгоист и не трус, просто не очень долюбливаю ограниченные пространства. Так уж устроен — нравится ощущение простора. Хотя это и не важно. Просто экскурс в собственные чувства...

Вылет в 21:35. Посадка в 21:00 — «Бермуды» часовых поясов. Итого в пути: час сорок. Что потом? Понятия не имею. Волков на сей счёт не распространялся. А я отчего-то не спрашивал...

Он и впрямь явился на автовокзал «Центральный» в Рязани безо всего. Вернее было кожаное портмоне, но рассматривать его, как некий дорожный атрибут, думаю, не стоило. Штаны от комплекта полевой формы «натовка», берцы, серая куртка «S&T75». Свежевыбритый, причём целиком, включая и голову, всем своим видом пытающийся обозначить спокойствие — если на тот момент кто из нас и выглядел неприметно, так это именно он... Однако увидев меня, Волков явно растерялся. Сухо поздоровался и протянул билет на автобус.

До отъезда больше так ничего и не сказал — всё пытался до кого-то дозвониться. Мне показалось, что он нервничает... Показное спокойствие, будто растворилось от одного моего внешнего вида.

Далее был новенький автобус «Setra» S 312 HD и три с половиной часа скуки. Именно столько, если верить рекламному буклету, прикреплённому на спинке сиденья, добираться до столицы по федеральной артерии М5, со звучным названием «Урал»... Не знаю, я не засекал. Но если учесть, что мы отправились в 16:00, а в 19:40 уже направлялись к входу №3 аэропорта «Домодедово», то указанное время было успешно выдержанно!

В автобусе я взял снек и спрайт — с самого утра ничего не ел, если не считать две чашки чая... Вообще, в дороге практически не ем. Тут даже не что-то конкретное на счёт «придорожных пирожков» и прочего — скорее, просто особенности моей нервной системы, воспринимающей всяческое путешествие, как самый настоящий стресс. Однако сегодня, по-видимому, исключение — я похож на оголодавшего пса, исходящего слюной при виде всего подряд.

На широком телеэкране у среднего выхода мелькало что-то из русской классики... Кинокомедия с Никулиным. Похоже на «Бриллиантовую руку»... Я не смотрел — запустил на КПК «Dimicandum» — нужно хоть как-то приобщаться к Украинской культуре... пусть и не совсем «светлой» — и погрузился в громогласные ритмы «Наследия Гайи»... За окном простиралась снежная гладь. Волков рядом пытался заснуть. Неплохая идея, особенно если учесть, что ночь «сегодня» наступит не скоро. Однако будет ещё самолёт...

Отрываюсь от билета. Чувствую, что ко мне кто-то обращается — именно чувствую. В зале ожидания, расположенном вокруг, неимоверно шумно. Симпатичная девушка за стойкой регистрации приветливо улыбается. Говорит, что я могу пока посидеть в кафе... Пока? Ну конечно, пользуясь случаем, попросил поставить КПК на «зарядку». Киваю, в знак согласия, ещё раз благодарю. В ответ — очередная улыбка... И как только они работают?.. А если улыбаться совсем и не хочется? Как быть тогда?..

Как в вечной истории про клоунов...

Отхожу от стойки. Машинально двигаюсь к одному из эскалаторов, уносящих на второй этаж.

Волков удалился сразу же после регистрации на рейс. Наверное, снова кому-нибудь звонит. Внутри здания аэропорта разговаривать невозможно — ощущение, будто ты оказался в обычном торговом центре или гипермаркете — кругом гомон, суета, рекламные слоганы и зазывания. Снаружи «Домодедово» выглядит более умиротворённо... если конечно подобным образом можно говорить о стеклянном монолите, заражённом изнутри человеческой проказой.

Поднимаюсь на второй этаж. На какое-то время застываю у поручней и смотрю вниз. Кружится голова... Внизу что-то вроде развороченного муравейника — дрожит, копошится, вращается в непонятном танце. Стараюсь удержаться на ногах — это всё от недосыпания. Хотя... как знать. Поскорее отвожу взгляд от извивающейся внизу жизни. Ощущение, будто заглянул в нутро вяленой рыбы, населённое паразитами, — в данный момент я «неприметен», как никогда...

На меня не обращают внимания. Никто. Ну конечно же... Вспоминаю свой сон. Куда больше окружающих занимает собственная суета.

Ведь она — смысл бытия!

С трудом заставляю ноги переступать. Всё отчаяннее цепляюсь пальцами за лямку сумки. Иду вдоль галереи, стараясь не смотреть вниз. Здесь так же шумно и неприятно. В нос ударяет микс запахов... Странно, но я совсем не испытываю голода... Хотя всё в норме — так и должно быть...

Странность осталась в автобусе.

Смотрю на вывески кафе. Первое, что попалось «МУ-МУ», в районе сектора «D»... Понимаю, отчего именно нет аппетита... Поскорее удаляюсь. Продолжаю бегать глазами по рекламным зазываниям. «Espressamente illy», «Кофе Хаус», «Snack time cafe», «Шоколадница»... Машинально направляюсь к последней. Заказываю «экспрессо», сажусь за ближайший столик. Смотрю на гигантские табло вылетов. В голове какая-то вакханалия... Что я делаю? Зачем лечу? Чего хочу доказать своим бездумным поступком?.. Нет. Он вовсе не бездумный! Просто смысл заключен вовсе не здесь... Не в шумном центре жизни, а именно там, где никого и ничего не осталось!.. Только радиоактивный распад и тишина.

Приносят кофе. Снова дружелюбно улыбаются. Машинально говорю «спасибо» и спешу отвернуться. Мне не до ваших эмоций — своих навалом!

Словно из ниоткуда появляется Волков. Я отчего-то рад его видеть... Он как бы не относится ко всей местной жизни, будто вырезан из неё... Он не очередная тень, а реальный, живой.

Садится напротив.

К столику тут же подскакивает угодливая «улыбка». Волков кивает и заказывает то же, что и я... Только больше. Я понимаю, что он не пьёт кофе. По крайней мере, ему безразлично, что пить... Как-то так.

Он проводит широкой ладонью по бритому затылку, склоняется.

—Дозвонился.

Киваю. Он нервно жуёт губы.

—Там всё готово. Если долетим без проблем, завтра к обеду будем уже в Дитятках...

Дитятки — первый КПП, на въезде в тридцати километровую зону...

Волков кивает — видимо я сказал вслух. Тут же опасливо озирается.

—Мой друг всё подготовит. Нам останется лишь отоспаться и переодеться.

Машинально спрашиваю, как будем добираться.

Волков трёт подбородок. В этот момент он похож на обыкновенного русского мужика, с нетерпением ждущего пива...

—До Дитяток — на машине. Дальше — пешком...

Нормально. 30 км — на двоих. Почти как у «ЧиЖа»... За малым исключением.

Мелькает «улыбка».

—Что-нибудь ещё?..

Волков мотает головой. На «улыбку» даже не смотрит. Той кажется, всё равно — привыкла.

Я снова говорю «спасибо». Странно, но улыбка пропадает... С тоской смотрю на узенькие плечики, сгорбленную спину, стройные ноги в сланцах... А ведь у неё и впрямь что-то не так! На душе... Но она должна быть «улыбкой»...

—Всё в порядке? — Волков силится привлечь моё внимание. Мельком смотрит на застывшую у кассы девушку. Снова оборачивается ко мне, кивает.

Он думает, что я на неё запал...

Если бы я не потерял своих Свет, младшая, года через два, стала бы именно такой... Только она бы улыбалась по-настоящему...

Снова слишком много «бы»!..

—Смотри, не проговорись в Киеве, кто ты на самом деле...

С трудом заставляю себя воспринимать Волкова.

—В кругу сталкеров не поощряется проведение подобных экскурсий. Мы ходим либо поодиночке, либо группой... Посторонних водить нельзя...

—Почему?

Какое-то время он молчит. Смотрит в чашку. Затем облизывает губы и отыскивает мои глаза.

—Опасно это всё... А вдвойне опасно, когда ведёшь такого, как ты...

—Такого?

—Да.

—Со мной что-то не так?

—Зачем тебе «Зона»?

Молчу.

—Вот и мне нечего сказать... Обычно люди сразу же начинают что-то говорить. Обрисовывать причину, своё состояние, желание ощутить какие-то там эмоции... Они думают, что чем быстрее меня «уломают», тем проще будет потом...

—И что же?.. Действительно проще?

—Хм... — Он кладёт ладони на стол. Сцепляет пальцы... Только сейчас замечаю, что он левша. — Понятия не имею...

—???

—Я никого до этого не водил. Ты — первый?

—Но почему?

—Вот и я спрашиваю — почему? Что ты там забыл?

Молчу. Смотрю поверх Волкова, хотя и не понимаю, как это выходит — мой собеседник неимоверно широк в плечах. Насквозь такого не просмотришь. Но всё же каким-то образом мне это удаётся...

За соседним столиком — пожилой кореец. Хотя, собственно, почему именно кореец?.. Он может быть кем угодно... если ты конечно не дипломированный этнограф, способный определить принадлежность к определённой национальности по одним лишь контурам черепа... Но он именно кореец — мне не нужен соответствующий документ, чтобы это с уверенностью констатировать! Причём сторонник коммунизма... Я вижу значок на отвороте его серого пиджака — на нём миниатюрный флажок Северной Кореи... Старик, вздрагивает от малейшего шума, вздыхает и смотрит на меня взглядом, полным отчаяния. Что он тут забыл?

То же, что и я?..

Мы синхронно вздрагиваем. Читаю в раскосых глазах истину: он знает, куда лечу я, как и понимает, что я догадываюсь, куда именно возвращается он сам!.. Понятия не имею, как это происходит — я словно на секунду коснулся чужого сознания!..

Я возвращаюсь в СССР, потому что в окружающей действительности больше ничего не осталось. У меня. Я всё растерял в суете этого безумного мира...

Волков нетерпеливо сопит.

Я отвечаю, что просто хочу вернуться назад... Врать про книгу просто нет смысла. Я даже не помню, когда именно, это превратилось в ложь...

Он выдыхает через нос и молча протягивает мне докторское удостоверение. Оказывается, я дипломированный врач-уролог...

Май 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«15 мая, среда.

Всю неделю светит солнышко... Но у меня нет настроения. Не знаю почему. Наверное, из-за 9 мая. Мне всегда грустно в этот день и потом, когда он проходит. Наверное, я слишком впечатлительная. Хотя, скорее всего, всему виной тот страшный сон, в котором на меня кричал синий мертвец... Я не могу вспомнить, что именно ему было нужно... Как ни стараюсь... А стараться совсем не хочется! Да, я понимаю, что надо вспомнить, но всё равно не могу заставить себя это сделать...

Мне просто страшно.

Сегодня первый день, после последней записи, как у меня появились осознанные мысли. Наверное, просто нужно было время. Не знаю, что делать, если вдруг доктор попросит показать дневник... Я стараюсь помечать отдельные моменты, за которые я наверняка получу, если кто-нибудь их прочтёт...

(как же сложно жить с дневником!..)

Мне постоянно кажется, что я попала в другой мир! Все местные жители могут запросто прочесть мои мысли... А я их — нет! Как же им всем повезло!..

Я не знаю, что мне делать... На следующих выходных обойду остальные библиотеки. Может найду хоть что-нибудь, что прольёт свет на мою болезнь... Надежды практически нет, но чего-то ещё мне просто не остаётся. Я чувствую, что они подкрадываются всё ближе. Ведь раньше мёртвый человек никогда не посещал мои сны... Хотя, возможно, я этого просто не помню...

На 9 мая папа не работал.*

*Пометка. Я буду писать 9 мая, а не День Победы. Если что, потом исправлю.

Так вот, папа не работал, а мама осталась сидеть с Павликом (он совсем плох). Ещё бы, он искупался в ледяной воде, после чего, ко всему, какое-то время оставался на ветру! Хоть и весна, но с его горлом лучше так не делать...

Павлик сам мне во всём признался. Оказывается, он записался в яхт-клуб, а накануне 1 мая, свалился с причала... Как свалился и почему записался, — не сказал. Он вообще еле говорит... Мне всё это кажется странным... Не то, что Павлик не может говорить, а что проделал всё это втайне от родителей... и от меня! Раньше он мне сразу же обо всём рассказывал... Хотя, кажется, я знаю причину... Он видит, что я становлюсь умнее. Точнее расторопнее. Дневник, если и не лечит, то просто очень сильно влияет на мою память!..

Павлик понял, что я могу проболтаться... Но зачем столько таинственности?!

Странно. Мне кажется, что что-то происходит. Причём и с Павликом тоже...

9 мая была возможность радоваться... Но вот этого-то, как раз и не хотелось. Папа понимает мои чувства. Он вообще очень легко со мной объясняется и никогда не спорит. Естественно, в пределах разумного... Он просто даёт мне тот или иной совет и предлагает самой во всём разобраться. Мой папа — самый лучший!

Папа, я тебя люблю!

...С утра всё так же, что и на Первомай. Только меньше улыбок и радости. По-моему, их вообще нет... Постовой на пересечении Курчатова и Ленина на этот раз просто козырнул.

Грустно.

Вместо «Дерева дружбы» все направляются на Набережную, к памятнику воинам-освободителям. Это огромный валун тёмно-коричневого цвета, на котором висит памятная табличка — знак памяти всем тем, кто пал в боях за нашу солнечную Родину!.. Он установлен на набережной между двумя тенистыми берёзками — они пока ещё маленькие, но обязательно вырастут!.. Я знаю, что воинам тут хорошо... Особенно, когда с Припяти дует прохладный ветерок... Он пахнет рыбной чешуёй... Отдаёт дымом... Домом... Я не могу больше писать... Лапка в груди не хочет этого...»

«17 мая, пятница.

Вчера весь день занималась. Не могла писать что-то от себя...

В среду мне сделалось совсем плохо... Я весь вечер психовала. Это из-за того, что пыталась описать свои чувства на Набережной... Мама на меня сильно ругалась. Она переживает за Павлика...

Какая же я дурёха! Думаю только о себе!

Мамочка, прости меня, пожалуйста!.. И ты, Павлик, тоже!.. Обещаю, что больше никогда вас не расстрою! Никогда — никогда!..

9-го был ещё фильм в «Прометее»... Я постоянно останавливаюсь возле статуи на углу здания кинотеатра и просто смотрю на неё. Какой же он всё-таки сильный и мужественный, этот Прометей! Он смог принести огонь в собственных ладонях и просто так подарить его нуждающимся людям!.. Он совсем как мой папа! Я так и сказала... Папа улыбнулся и потрепал меня по волосам. Потом взял косичку и принялся меня ею щекотать — он постоянно так делает, когда мне грустно!

Я рассмеялась впервые за день!..

Папа, я тебя люблю!

...Потом мы гуляли по улице Огнёва, вдоль набережной. Сидели в кафе у самой воды. На противоположном берегу ветер гнул молоденькие берёзки. Я не утерпела... Подошла к самой воде и встала ногами на перекладину заграждения — я так всегда делаю: встаю на нижнюю планку, перевешиваюсь через перила и смотрю в прозрачную воду... Я даже видела, как в волнах плещутся блестящие рыбёшки. Лапка в моей груди снова заскребла... Но теперь вовсе не от грусти. Мне было так хорошо!!! Я не хотела, чтобы этот день закончился... Вот бы растянуть его на целую вечность!

Если это и возможно, то подвластно лишь богу.*

*Пометка. Вырвать!!!

Ближе к вечеру, направились на Энтузиастов... Роза ветров в парке сегодня не прельщала... Играла медленная военная музыка, отчего мне снова погрустнело... Папа предложил покататься на аттракционах. Я только кивнула и ещё раз прокатилась на «Чёртовом» колесе!

Той же ночью мне приснился странный сон... Мы стоим с мамой у «Чёртова» колеса, как стояли в очереди на Первомай... но вокруг никого нет... А перед нами оранжевая табличка с пожухлой краской... Там написано... Точно не помню... Там написано: «Ввиду того, что никто не пришёл, открытие аттракциона отложено... на Вечность!..» Я не понимаю, что это значит!..

Мне кажется, что я никогда не каталась на «Чёртовом» колесе...

В тот вечер я, ко всему, пропускаю «парад колясок». Вернее не пропускаю, его просто нет. На площади организован концерт. На летней сцене, перед главным входом в ДК «Энергетик» множество артистов и музыкантов. Я понимаю, что для «лукошек» сегодня тут слишком шумно. Дожидаюсь заката, после чего плетусь домой... Сижу на балконе, вслушиваюсь в далёкие мотивы. Как только начинается салют, иду спать...»

«21мая, вторник.

Мне заметно лучше. Наверное, из-за того, что я целиком сосредоточилась на учёбе. Всякие гадости, тоже больше не снятся. Меня хвалят в школе. Одноклассники, кажется, даже побаиваются.

Так им надо!

С Павликом всё в порядке! В субботу понизилась температура, а в воскресенье спала опухоль. В понедельник он уже снова пропадал в своём яхт-клубе...

Мне кажется, они там что-то задумали!

Ещё мне не нравится фамилия их руководителя — некто Фон Шмидт... Явно немец! Не знаю, откуда он взялся. Ходят слухи, что с нового учебного года, он будет преподавать в нашей школе немецкий язык... Я пыталась выведать у Павлика хоть что-нибудь, но он молчит, как партизан и только загадочно улыбается. Надо будет сбегать самой и хоть одним глазочком взглянуть на этого Фон Шмидта...

Только я боюсь!.. Рядом грузовой порт, а там постоянный грохот и рёв! Я не люблю такие места... Плюс само здание яхт-клуба... Зарешёченные окна, запах извёстки, крошащиеся стены — фу! Но это ещё не самое страшное... Вблизи здания есть ходы, ведущие под землю... Я не знаю точно, зачем их сделали, но я боюсь угодить в одни из таких проходов!..

Это моё самое не любимое место во всей Припяти!

Но делать нечего... Придётся собрать волю в кулак и заставить себя действовать!

Как жаль, что у меня нет друзей...»

«24 мая, пятница.

Последняя рассеянная пятница... Впереди — экзамены! Я готовлюсь, не покладая рук! У меня постоянно болит голова... По вечерам я вижу свечение там, где затаились они. И ещё, кажется, над яхт-клубом... В последнем я не уверена...

Скорее всего, просто выдумываю из-за Павлика...

Мне снится огромный город, с толпами людей... Они проходят мимо, то и дело толкают меня в спину!.. Если я не успеваю обернуться, просто пихают на асфальт!.. Это даже не асфальт, а что-то блестящее отдающее в синеву... Это лёд!.. Очень похоже на то!.. Однако холода я не ощущаю, хотя на мне ничего нет... Только маечка и трусики, словно я просто встала с кровати и очутилась в этом страшном месте! Месте, где ко мне так и норовят подкрасться сзади...

Страшно...

Ничего я всё это перетерплю!.. Просто со следующей недели начинаются экзамены, а я хочу на этот раз сдать их сама! Мне не нужны эти жалостливые тройки, я хочу твёрдых пятёрок!..

Я каждый вечер перед сном по нескольку раз перечитываю свой дневник... Мне кажется, он как-то на меня влияет... Заставляет чувствовать реальность такой, какая она есть на самом деле! Она больше не может ускользать, как делала это раньше!.. Кажется, что мне на голову давным-давно натянули целлофановый пакет. Затем проделали в нём несколько дырочек, чтобы я окончательно не задохнулась и связали руки, чтобы не сняла...

Так вот, теперь эти руки свободны, и я могу делать ими, что захочу!

Мне вот только непонятно, зачем всё это делалось и кем именно...*

*Пометка. Перечитать. Не уверена, что стоит оставлять...

Вчера к нам в класс пришёл новый ученик. Его родителей перевели работать на станцию. Бедный, как же он будет сдавать экзамены?.. Похоже, что в нашей школе появился ученик, который на данный момент слабее меня... Но я обязательно ему помогу! В крайнем случае, если моё усиленное учение ничего не даст, я специально останусь крайней...

Я привыкла...

Я только не могу понять одного: как у него получается писать левой рукой?..»

9.12.2012г. Россия. Москва. Аэропорт «Домодедово».

После кофе спускаемся вниз. Мне не даёт покоя печальный кореец. Откуда он тут взялся? С какой целью? Чтобы я сказал Волкову, что просто хочу вернуться назад?.. А чего хочет сам Волков?.. Тоже назад? Бред. Он всего лишь сталкер, посещающий «Зону» раз в год, да и то с благотворительной миссией... Но тогда, как всё это понимать? Ведь он имел возможность отдать мне «корочки» врача-уролога ещё на автовокзале или в автобусе, или в любой другой момент... Но сделал это лишь после моих последних слов!..

Неужели он смог бы отступить прямо сейчас, заяви я, что-нибудь в духе всех остальных, которые уже получили «от ворот поворот»? Непонятно.

Торможу у регистрационной стойки. Принимаю «заряжённый» КПК, снова говорю «спасибо». «Улыбка» доброжелательно кивает, напоминает, что нам в сектор «В». Да-да, вдоль стоек регистрации, потом направо, налево, через полосу предполётного контроля и, далее, к соответствующему посадочному терминалу — следите за объявлениями...

Благодарно раскланиваемся. Направляемся в зону вылета международных авиалиний. Если бы не опыт, полученный в ходе посещений Риги, думается, мне сделалось бы не по себе... Украина, лично мне, никогда не казалась настолько «далёкой». Но сейчас всё именно так — она неимоверно далеко!.. Причём во всех смыслах.

Успешно проходим все ступени контроля, попадаем в «стерильную зону». Волков заметно нервничает, хотя это очевидно лишь мне... Он тяжело дышит, взгляд скачет по предметам и людям, зрачки сужены — это страх! Боится летать?.. Вряд ли. Он сам определил вид транспорта! Если бы боялся именно полёта, наверняка бы купил билет на поезд... Тут даже без вариантов! Я читал про все эти фобии... Как правило, если что-то подобное прослеживается, человек становится просто неуправляемым — его невозможно переубедить!.. Чего уж говорить, на счёт принятия самостоятельных решений... Нет, это не фобия. Тогда чего же так напрягся Волков?

А может он боится «Зоны»?..

Да ну... Глупости!.. Но он определённо что-то испытывает, по отношению именно к ней!..

Внезапно понимаю, что и сам начинаю нервничать. Не знаю, как заставить себя успокоится... Ко всему примешивается предвкушение полёта... Мне не нравится набор высоты, когда всё гудит и трясётся! У меня постоянно закладывает уши...

Объявляют начало посадки.

Идём по изогнутому шлюзу. Стараюсь нащупать в кармане упаковку «Афобозол». Достаю пару таблеток. Глотаю... Женский голос из-за спины советует не напрягаться. Попутно справляется, всё ли со мной в порядке... Оглядываюсь. Сталкиваюсь взором с пожилой стюардессой... Пожилой... Это надо до такого додуматься!.. Но мне нравятся именно такие, а не моложавые девочки, вроде недавних «улыбок»... Эта тоже улыбается, но она вовсе не очередная. Я понимаю, что она такая же реальная, как я или Волков... Благодарно киваю, вру на счёт того, что это не из-за предстоящего перелёта. Это так, в виду всего остального...

Стюардесса кивает — ей всё понятно.

Мне становится стыдно. Спешу поскорее отвести взор.

Наталкиваюсь на хищный взгляд Волкова. Он стоит в сторонке и недобро почёсывает лоснящийся подбородок: всем своим видом, явно предлагает вернуться!..

—Я в норме. — Говорю, в первую очередь, для себя, потому что в душе чувствую противоположное. — Это просто нервы.

Волков хмыкает.

Направляемся к самолёту.

Сквозь стекло шлюза вижу освещённый прожекторами «Боинг». Сейчас точно отвлекусь!!! Мне нравится расцветка «Боингов» компании «Трансаэро». Они напоминают акулу-вегетарианку из мультика «В поисках Немо»... Синее брюхо самолёта образует у обтекаемого носа некое подобие ухмылки, плюс тёмные стёкла кабины пилотов, обозначающие глаза!.. Такое впечатление, будто грозный «Боинг» постоянно усмехается, демонстрируя всем своим видом полнейшее пренебрежение к окружающему миру — он долетит, и ничто его не остановит!

Надо сказать, придумано очень здорово — в первую очередь, придаёт уверенности и расслабляет!

Смотря на деловитую «ухмылку», невольно и сам расплываешься в улыбке.

Сзади напирает знакомая стюардесса. Говорит, что «наш борт самый уютный из всех, имеющихся в наличии»!.. Кто-то впереди откашливается, деликатно косясь на застывший рядом зелёный «Аэробус» компании «J7». Звучит женский смех.

Я понимаю, что нервничают все — просто скрывают эмоции, как и я.

Занимаю своё место слева у окна. Задёргиваю шторки — чернота по ту сторону совсем не прельщает. Прошу принести леденцов. Объясняю, что так уж я устроен. Закидываюсь вишнёвой пастилкой и достаю телефон. Хорошо, что у меня КПК — можно просто отключить телефон, сохранив опцию «плеера».

Снова «Dimicandum»? Думаю, не стоит. Лучше «Гевал» и его «Копьё Судьбы»...

В какой-то момент начинаю чувствовать ускорение, заваливаюсь назад. Незаметный толчок. Затем снова закладывает уши...

9.12.2012г. Украина. Киев.

Альбом «Лонгин», не то чтобы чрезвычайно громок, скорее уж, неоднороден по звучанию. Конечно, не берусь судить о звучании оригинальной записи, однако треки на моей компиляции проигрываются с разной громкостью — одни тише, другие громче. Скорее всего, так везде, потому что на портале «Dark World» качество альбомов довольно приличное... Да и сам сайт находится на ведущих позициях, пользуясь неизменным авторитетом в среде поклонников «тёмной» музыки... Хотя его и не очень жалуют борцы за авторские права.

Но так сейчас везде...

Так или иначе, но я задремал, не смотря на неоднородный поток децибелов внутри головы...

Я на бескрайнем поле... Нет, не на бескрайнем. Просто вокруг абсолютный мрак — «хоть глаз выколи», и рядом не стоял... Я вытягиваю перед собой руки и не вижу запястий — те будто растворяются... Словно всё моё тело состоит из «медленных» фотонов, которые продолжают терять энергию, а оказавшись вдали от пульсирующего тела, и вовсе прекращают существовать!.. Из-за этой тьмы, поле и кажется необъятным! А ещё на нём кто-то живёт!.. Точнее присутствует... Я слышу хищный треск, больше похожий на то, как стрекочет стая голодной саранчи... Более того, этот звук не стоит на месте — он пляшет и мечется, словно невидимые существа носятся вокруг меня в сумасшедшем танце!.. Я чувствую, что сжимаю в застывших пальцах что-то металлическое... Первое что приходит на ум: пистолет! Но откуда? Почему?..

Это сон — я просто уверен, что в моей ладони пистолет! Но это не пистолет...

Я поднимаю руку и вижу, что сжимаю в пальцах обыкновенный дозиметр... Старый, ещё советского образца, — я таких и не видел... Но это именно дозиметр — я снова просто уверен!.. Как нет сомнений и в том, что меня обступают со всех сторон!.. Стрелка постоянно дрожит, в такт треску, который всё нарастает...

Боковым зрением, я вижу свет!.. Оборачиваюсь. Над землёй что-то зависло... Это медуза! Ярко-зелёная, даже, скорее, салатовая; движется куполом вниз, к земле... Хотя нет, остаётся недвижимой... Движение мне только кажется из-за всё той же тьмы... Я с содроганием смотрю на уходящие в небо щупальца... Вижу пульсацию, словно это оголённые нервы, по которым проносятся стремительные нейроны... Но я их отчего-то вижу — они несутся снизу-вверх, от купола к щупальцам, навсегда исчезая в космической мгле...

Это сон.

Внезапно я понимаю, что начинаю снова вмерзать в почву!.. Вернее это и не почва уже, а тот самый голубоватый лёд! Странно, но он тоже мерцает... Причём в такт биению моего сердца!.. Я словно его оживляю!.. Или, наоборот, — он выкачивает жизнь из меня!.. Скрежет становится нестерпимым! Я вижу вокруг себя тени — они мечутся, подбираясь всё ближе!.. Однако подойти впритык не решаются... Или не могут?! С трудом стряхиваю оцепенение... Понимаю, что существа боятся исходящего от меня света!

Мои Светы — раньше они постоянно были со мной... А теперь их нет, и я во власти сгущающейся тьмы!..

Понимаю, что меня просто разорвут, как только холод коснётся сердца! Заставляю ноги двигаться!.. С трудом, но всё же получается!.. Я бегу очень медленно, словно меня окружает не воздух, а что-то вязкое и тягучее!.. Я, будто увязшая в капле мёда пчела! Совсем скоро я окончательно застыну и окажусь навечно заточённым в этой густой синеве...

Налетаю на колючую проволоку!.. Перед глазами знак STOP. Он с той стороны... Я задыхаюсь...

Мои Светы!..

Они печально смотрят на меня сквозь «завязи» колючек... Плачут. Рядом тот самый человек!.. Я не могу разглядеть черты лица... Синий свет словно избегает его... Внезапно всё рассыпается!.. Человек берёт их за руки и начинает уводить... Я кричу! Но ничего не происходит — они молча уходят, даже не оборачиваясь... Я снова кричу!.. Бросаюсь на колючую проволоку! Начинаю карабкаться вверх!.. Я не обращаю внимания на боль от порезов! Я знаю лишь одно: мне нужно туда, на ту сторону!.. Иначе их не спасти!..

Но ничего не выходит — я путаюсь в растянутой поверху «егозе»!..

Я просыпаюсь...

В голове — «Лабиринт». Действительно, это тот самый лабиринт, в который я сам себя загнал!.. Рядом напряжённое лицо Волкова. Из-за спинки кресла на меня смотрит маленькая девочка и боязливо хлопает длинными ресницами...

Я кричал вслух!..

Волков напряжённо сопит.

—И давно это с тобой?

—Что?

—Кошмары...

Жму плечами — рассказывать про остальное как-то не хочется... Осторожно замечаю, что «иногда» случаются... Как и с остальным населением планеты Земля...

Последнее, явно лишнее... Звучит, как оправдание — только наводит на лишние подозрения...

Волков хрустит шеей, пытается улыбнуться любопытному ребёнку.

Пользуясь паузой, поскорее меняю тему:

—Долго я спал?

—Часа полтора... Может дольше.

—Как это? Разве мы ещё не долетели?!

Волков открывает рот, но девочка его опережает:

—Внизу тучки... Много-много! Мы будем летать, пока они не разбегутся по делам!.. Дядя, не бойтесь, моя мама говорит, что «это просто вопрос времени»... А бензина у нас много!.. Мы не упадём!.. «Наш борт самый уютный»...

Волков ошарашенно трёт затылок — у него никогда не было детей! Скорее всего, и не будет... Хотя как знать...

—Надежда, не приставай к взрослым! Потерпи, недолго ещё!.. — Из-за высокой спинки выглядывает симпатичная женщина — строгие очки, на голове аккуратный пучок, заколотый спицей. — Вы не обращайте на неё внимания, она вечно, как в каждой бочке... сами знаете что...

Я стараюсь не обращать, но получается как-то не очень...

Девочка пускает пузыри. Исчезает, будто её и не было. Остаётся лишь озорной смех...

Приземляемся в 21:48.

Волков заметно нервничает — снова сопит, стреляет глазами, то и дело посматривает на часы... Говорит, что «хрен его знает, до скольких работает Киевское метро»!..

Оказывается нам нужно в противоположную часть города... Почему не на такси? Понятия не имею!.. Всё же ничего не спрашиваю — ему виднее.

Быстрым шагом направляемся к терминалу «А» аэропорта «Жуляны». Здание и тут больше похоже не на аэропорт, а на спортивную арену, вроде столичных «Сокольников». На крыше огромные синие буквы, извещающие на латинице, что мы попали именно в «KYIV», а не куда-нибудь ещё!.. Мимолётно кошусь на терминал «В», что по левую руку. Он осуществляет местные авиаперелёты... Да уж... Больше похоже на автобусную станцию какого-нибудь захудалого райцентра... У входа скучает трёхлапая дворняга. Изредка косится на нас — ей плевать на творящееся однообразие... Она будто человек.

Снега нет, как и мороза. Мне даже жарко, но это, скорее всего, от быстрой ходьбы.

Заходим в зал прилётов. По сравнению с «Домодедово», тут «тишина и покой», словно мы в американской публичной библиотеке под надзором строгого библиотекаря... Так уж повелось по сюжетам многочисленных западных кинолент...

Волков тут же сворачивает налево. Просит меня «перекурить»... Пользуясь моментом, размениваю деньги у ближайшего банкомата и перевожу часы...

Волков возвращается почти сразу. В его пальцах — конверт.

Я пристально смотрю.

—Гривны. Ничего такого, сверхопасного. — Он видимо думает, что я ему не доверяю.

Я киваю, хотя и впрямь не доверяю... Демонстрирую свои сбережения. Волков лишь снисходительно кивает: мол, как хочешь, но могли бы и обойтись...

Снова тягомотина с различными ступенями контроля. Я всё жду знаменитого вопроса из кинофильма «Брат — 2»: «Цель вашего визита...» — однако, он так и не звучит...

Волков спокоен, не то, что в Москве.

Всё же что-то не так...

Выходим на улицу. Тут же поворачиваем направо и быстро устремляемся вдоль узенькой улочки — явно вдаль от цивилизации. Не то чтобы боязно, но вот, что тревожно — это уж точно...

И чем так неугодно Киевское такси?

Чтобы отвлечься запускаю «Навител» — «Rover» N7, в первую очередь, навигатор, а уж потом всё остальное! Согласно приложению, мы движемся на юго-восток по улице Медовой. Совсем рядом магазин стройматериалов «Alkiv» и «Флора Клуб»... Ещё дальше «Музей авиации»... Справа, огни взлётно-посадочной полосы. Пока ни намёка на метро.

Всё же нахожу. Станция метро «Васильковская». Согласно масштабу карты, до неё километра два, может чуть меньше, если двигаться по прямой... Идём молча. Я неприятно потею. Отчего-то вспоминается армейская служба... Хотя я и раньше её вспоминал, всякий раз, как оказывался под дождём или ощущал запах разгорячённого пота...

Просто последнее время, этот пот был, в основном, леденящим... А дождь я просто возненавидел!

Отмахиваюсь от неприятных мыслей. Перекидываю сумку на другое плечо, силюсь не отставать от размеренно шагающего Волкова. Где-то метров через пятьсот из очередного тёмного переулка появляется одышка... Молча сопротивляюсь. Понимаю, что если Волков узнает, «Зоны» точно не будет... По крайней мере, не сегодня и не завтра!..

Проходим Медовую до конца. Вокруг уже одноэтажная застройка. Изредка попадаются однотипные двухэтажки с покатой крышей. Мне кажется, что я снова в Рязани, на Полетаева... В самом начале... Справа по-прежнему огни аэродрома. Если бы не раскатистый вой мощных турбин, было бы совсем не по себе.

Всё чаще попадаются деревца. Скорее всего, какой-нибудь парк. Машинально смотрю на карту... Кладбище. Совское. Самое то, особенно в моём теперешнем состоянии!.. Не представляю, каково тут покойникам... В этом извечном гуле... Каково, вообще, покойникам коротать вечность на кладбищах крупных городов? Я не говорю про Москву...

Возможно, именно ритм современной жизни и не даёт душам покоя... Вот они и бродят ночи напролёт, запугивая припозднившихся путников до потери пульса!

Идти невозможно. Под ногами грязь и прелая листва... Тогда что же сейчас там, в «Зоне»? Стараюсь не думать.

Волков то и дело торопит. Всё же догадывается взять у меня сумку. Вроде как ничего не заподозрил... а вроде как и заподозрил!.. Всё равно ничего не говорит, лишь постоянно косится на часы...

Я тоже смотрю — 22:48. Прошёл всего час с момента посадки. Странно, мне кажется, времени должно быть много больше... Мы словно вне времени, но в пределах пространства.

Вспоминаю странное изречение из мультсериала «Симпсоны». Девочка Лиза рассуждает на тему рождения звука... Можно ли назвать треск падающего в лесу дерева звуком, если на многие километры вокруг, нет никто, кто мог бы его услышать?.. Действительно, можно ли?.. Скорее всего, нет... Тогда почему же не останавливается время там, где нас нет?.. По-прежнему стареют наши матери и отцы, хотя мы и видим их очень редко... Разрушаются родные сёла и дома... Исчезают друзья и близкие... Ведь, по сути, данные сопоставления — одно и то же!.. Единый парадокс распространения вещества во Вселенной!.. Кажется, на сей счёт рассуждал ещё сам Хокинг... А пространство и материя, как известно, тесно взаимосвязаны между собой... Да, мирок каждого человека имеет собственную программу, растянутую на некий временной интервал... Но неужели не существуют «дрова», которые могли бы объединить эти самые программы и заставить их работать синхронно?!

Чтобы всяк был счастлив и не терпел горя!..

К сожалению, на данный момент нам известны совсем другие дрова... Их мы просто наламываем.

Так как же быть со всем тем, что царит вокруг нас на протяжении тысячелетий, но по-прежнему остаётся недоступным пониманию, словно человечество всё ещё пребывает в яслях, а огни средней школы до сих пор не показалась из-за горизонта?..

Проваливаюсь в какую-то яму. Резкая боль стремительно скачет вверх по голени. С трудом сдерживаю крик...

Волков даже не оборачивается — советует смотреть под ноги...

Перебираемся через канаву. Согласно карте: тут улица Колосковая. Не знаю... Может всё дело во времени года? В смысле, летом природа оживает и становится созвучной географическим названиям... Хотя когда рядом кладбище, а под ногами что-то вроде застывшей глины — вряд ли... Где-то поблизости Инспекция по карантину — вот это самое то!..

Созвучное всему.

Снова углубляемся в рощу; огней аэродрома уже практически не видно.

Впереди не то речка, не то болото. Стараюсь идти след в след за Волковым. Снова вспоминаются «сопки» Головчино — именно там я служил. Это Белгородская область. 7 км от Украинской границы, на одной широте с Харьковом.

Сейчас мы значительно севернее...

Кое-как перебираемся на противоположный берег. Волков и впрямь сталкер: даже берц не замарал... Я покалено мокрый! Стараюсь не обращать внимания на то, как в туфлях хлюпает вода.

Остаток пути проделываем по Сумской. Как ни странно, но мы снова в городе. Всё больше встречных пешеходов...

Перевожу дух и всё же спрашиваю, почему бы не поймать такси...

Волков лишь усмехается... И действительно ловит!!!

Он издевался?.. Или хотел, чтобы я уже здесь что-то для себя уяснил?..

В машине Волков садится рядом с водителем, так что пока не до расспросов.

Я облегчённо выдыхаю. В данный момент обычный «Форд-фокус» кажется «Мерседесом» SL-серии! Одновременно стараюсь не обращать внимания на «звенящие» от усталости ноги. Ну, действительно, куда меня несёт?! Я ведь обычная городская сардина — вне защищающей жести мне смерть! Мы прошли по бездорожью с километр, может чуть больше!.. А предстоит «сделать» в тридцать раз больше!.. Смогу ли я это?.. Да, смогу!!!

И какому-то там сталкеру меня не запугать!

Волков переходит на украинский. О чём-то беседует с водителем. Я понимаю лишь отдельные слова. Вроде как называет адрес. Что-то про Тараса Шевченко... «Площа Шевченко...» Площадь?.. Смотрю по карте. Да, далековато... Тут на метро, до утра ехать, особенно если с пересадками! Северная оконечность города... Рядом институт эндокринологии. Дальше, на север — Минский проспект, переходящий в трассу номер Р02...

Это путь в моё царство холода...

Киевское радио наигрывает новый номерник немецкой power-команды «Helloween» — «Straight out of hell».

Машинально задаю функцию прокладки маршрута... Экран тут же гаснет, хотя батарея разряжена ровно наполовину. Мистика... Нет... Скорее, просто «завис». Так иногда бывает. Перезагружаю, попутно смотрю на проплывающий за окном Киев... Ощущение, что я в Москве. Но это только на первый взгляд. Просто моё сознание никак не смирится с тем, где именно находится тело. Воображение, естественно, перестраивает всё на свой лад.

Однако я не могу определить свои чувства... Какая-то грусть и неопределённость... Этот как в случае с праздником или со знаменательной датой — их всегда лучше ждать. Потом они проходят мимо, оставляя после себя лишь грусть и воспоминания...

Да-да! Это всё от того, что я оказался в некоем «будущем»!.. Раньше я мог только эпизодически в него заглядывать, не зная, что будет дальше.

И вот, это «дальше» наступило...

Вновь смотрю на дисплей КПК. Меня приветствует дочерняя компания «Beeline UA» — дистрибьютор услуг «Beeline» на территории Украины. Наверное, именно из-за регистрации в сети и произошёл сбой. Пытаюсь вспомнить, когда именно включил опцию «телефон»... Тут же обрушивается море СМС, заставляя отвлечься. В основном, реклама услуг и тарифов... Откладываю КПК и просто откидываюсь на спинку. Чувствую истощение — в первую очередь, эмоциональное... Но и физическое тоже.

Останавливаемся на площади Тараса Шевченко — я похоже не ошибся. Переходим через дорогу, движемся вдоль улицы Сошенко. Вокруг снова сельская застройка — в основном двухэтажные коттеджи.

Волков по обыкновению молчит. Я понимаю, что натёр обе ступни... Очень некстати.

Волков всё же заводит разговор:

—Ты извини, что так вышло... Просто это, так сказать, последний пример, уже непосредственно на пересечённой местности... Ты должен хотя бы приблизительно почувствовать, что будет там...

—Хочешь поскорее отделаться и от меня?

—Кхм... — Трёт подбородок. — Нет. Просто ты должен трезво оценить свои возможности. Не в мыслях, находясь в собственной квартире, а именно, как всё есть на деле.

—А как ты сам их оцениваешь?

—Оценивать должен не я... Тут дело даже не в физике и выносливости. Дело в ином...

—И в чём же?

—Ты покалено мокрый, наверняка натёр... Ещё у тебя явные проблемы со здоровьем. Я про одышку. Пойми, там кругом радиация... Нельзя ничего касаться, нельзя вот так тонуть и натирать, тоже не стоит... Иначе край. Ты должен понять это!.. Но, в первую очередь, осознать, насколько там будет трудно в эмоциональном плане...

—Так может мне прямо сейчас купить обратный билет?.. К чему все эти разговоры?!

Он какое-то время молчит. Потом всё же отвечает:

—Это решать только тебе... Я от своих слов не отказываюсь. Просто ты должен понимать, насколько всё серьёзно!

Я понимаю. Я постоянно об этом думаю! Но обратного пути у меня нет!.. Так и говорю.

Он кивает, будто ждёт именно такого ответа.

—Просто порой люди настолько увлекаются своей идеей, что перестают воспринимать реальность! Соответственно, и опасность тоже... Это как раз и относится к тем самым «геймерам», что прут сюда толпами, под впечатлением от своих игр!.. Они не понимают, что тут не получится перезагрузиться. Всё что «получат» в «Зоне», они увезут обратно с собой... И тут без вариантов! Что-то похожее наблюдается и у некоторых местных. Но с ними слегка иначе... Если первые не представляют, что именно их тут ждёт, то вторые, наоборот, уже настолько привыкли к походам, что просто утратили чувство опасности... и меры. Они купаются в речках и озёрах, пьют из них воду, лакомятся плодами с деревьев... Как объясняют? Хм... «Мы же не в самом Чернобыле или Припяти... Да и сколько лет уже прошло!..» Они понятия не имеют, как шла волна радиации в момент взрыва и сколько «грязи» осталось на данный момент!.. Так же, как и «геймеры»... И те и другие знают лишь, что есть, так называемый, «западный след», плюс, от какой цифры на дозиметре нужно «плясать»!.. Я это всё к чему... Постарайся без фанатизма... То, что ты там увидишь, может поменять всё твоё мировосприятие... Ведь вы, писатели, народ впечатлительный... Вы, так сказать, третий и последний вид путешественников в «Зону»... Если опустить учёных, техников и прочих, кто пересекает периметр по работе, а не в угоду собственных чувств.

Я молчу. Экскурс, конечно, поучителен, но он явно не для меня. Я представляю того зверя, что притаился за Дитятками. А те потери, что мне уже пришлось перенести, только лишний раз свидетельствует о том, что я не расплачусь от увиденного по ту сторону заграждения... Что бы мне за ним не открылось!..

Продолжаем петлять по задворкам. Я уже не понимаю, куда мы идём. Всё однотипное и дряхлое. Похожее на деревню, что в процессе расширения поглотил город...

Замираем у высокого забора. Волков оглядывается. Осторожно стучит в ворота. С той стороны слышится шевеление — нас явно ждут. Следует непонятный пересвист. И куда только меня занесло?.. Слышится гнусавая речь. Снова на украинском... Волков расслабляется. Щёлкает замок, на общем фоне ворот обозначается маленькая калитка. Волков кивает головой, приглашая следовать за собой. Тут же скрывается в образовавшемся проёме. Я неуверенно шагаю следом...

Спотыкаюсь о высокий порог. Силюсь сохранить равновесие, но лишь натыкаюсь на огромного хаски! Машинально хватаюсь за калитку... Пёс молчит: смотрит на меня и жадно втягивает ноздрями воздух...

С трудом удерживаю себя на месте.

Во дворе темно, поэтому не сразу отыскиваю взглядом Волкова. Тот у крыльца неопрятного домишки... Стены деревянные, но для защиты от влаги покрыты осыпающейся побелкой. Крыша тёмная, четырёхугольная, нависает над постройкой, будто шляпка уродливого гриба. Крыльцо — рудимент, построенный явно значительно позже самого домишки... Возможно, на месте прежнего, развалившегося под натиском неумолимого времени... Рядом сгорбился покосившийся барак — вроде гараж... Хотя на деле может быть чем угодно... Приоткрытые створки ворот опираются друг на друга, словно карты в выстроенной фокусником пирамиде, — такое ощущение, что вся конструкция так же опирается именно на них.

Хаски явно не нравится моя нерешительность. Он чувствует страх: соответственно я либо трус, а значит слабее, либо что-то задумал.

Слышу недовольное рычание...

Волков с кем-то разговаривает. В какой-то момент всё же оборачивается в мою сторону. Цыкает.

—Буба, фу! Пшёл на место!

Пёс оседает. Начинает пятиться, подметая хвостом грязь. Однако по-прежнему буравит меня голубым взглядом.

Я пытаюсь избавиться от страха. Это даже не страх, а, действительно, какая-то неуверенность... Так бывает, когда не знаешь чего ждать дальше...

Волков снова цыкает, но на сей раз, обращаясь именно ко мне, — силится привлечь внимание. Я осознаю, что продолжаю пялиться на порыкивающего хаски... Собираюсь с мыслями, медленно подхожу к крыльцу.

Собеседник Волкова — обычный украинец. На вид, лет тридцать — тридцать пять. Пухлые губы, озорные глазки, нос — картошкой, кучерявые волосы... Вроде как рыжие... Не понять — слишком темно. Одет во фланелевую рубаху, с закатанными до локтей рукавами. Ниже — обычное трико, ещё советского покроя. На ногах, войлочные ботинки без молнии... Руки в чём-то вымазаны — кажется, машинное масло. В правой ладони, моток ветоши... Парень смотрит на меня, как совсем недавно смотрел его пёс — словно стараясь понять, что именно царит у меня в голове. Палец левой руки сам по себе тянется к верхней губе... Теребит жиденький усик, оставляя на коже тёмные разводы...

Волков откашливается.

Хозяин тут же берёт себя в руки. Озаряется широчайшей улыбкой.

—Що за хлопець? Невже лiкарь?

Волков отмахивается. Быстрым шагом направляется к калитке, запирает ту на засов и снова возвращается к крыльцу.

Парень, тем временем, протягивает мне свою замасленную ладонь. Неожиданно вспоминает про гигиену. Тут же оттягивает руку назад. Трёт пальцы об ветошь. То и дело приговаривает:

—Ай да, Волков! I як тiльки уламав?! — Попутно утирает ветошью и лицо. Снова тянет руку. — Василий. Молодець, хлопець. Я вже думав, не дождёмся!..

Пожимаю протянутую руку. Горячая, хотя на улице и прохладно. Однако судя по поведению, во всём повинен метаболизм. Парень явно не в меру активный — то и дело дёргается и крутится по сторонам...

Подошедший Волков кивает на крыльцо.

—Василий, хорош тут манерничать. Устали как собаки. Давай, потчуй нас и баиньки...

—Та що ж молчiш? Це ми миттю. Ласкаво просим!.. — Он напоказ отодвигается в сторону, всем своим видом показывая, насколько рад нашему визиту.

Я понимаю, что и впрямь устал... В России, ко всему, сейчас уже далеко за полночь...

Молча поднимаюсь по деревянным ступеням вслед за Волковым. Полы приятно пружинят, пахнет деревней... Совсем как в детстве.

Последнее что слышу, перед тем как зайти в дом, это: «Агов, Буба, вартувати! Ах ти, шельма, куди сховався?!»

Май-июнь 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«30 мая, четверг.

Сегодня предпоследний день весны. Я всё сдала... Твёрдые пятёрки... Учителя всё не верили — заставляли переделывать при них! Я переделывала. Не помню как... Словно мне и правда кто-то помогал. Только не советами, а просто так, на уровне мысли... Может родители? Ведь они так за меня переживают!.. Мама даже расплакалась, когда увидела школьный дневник! А папа снова забавлялся с моими косичками! Он сказал, что верил в меня всё это время... Потому что я сильная и способна всё это преодолеть!

Я всех их так люблю!..

С Павликом что-то происходит... Мне страшно. Их Фон Шмидт что-то затевает! На днях Павлик проговорился, что они собираются идти вниз... Вернее, он не проговорился... Это я сама подслушала его перешёптывания с Петей Герасименко...

Павлик, прости меня, я, правда, не хотела! Просто ты меня очень сильно пугаешь!..*

*Пометка. Вырвать!

Они вместе готовились к экзамену по арифметике и, попутно, рассуждали о том, «где лучше спускаться»... Хотя, возможно, я просто всё неправильно поняла... Скорее всего, они собираются спускаться не под землю, а вниз по реке... Но я всё равно не понимаю, зачем нужна вся эта скрытность!

Ведь я же переживаю!..

Новенького мальчика зовут Славой. Он сидит вместе со мной... Это вполне логично. Других мест нет — из всего класса одна я сижу «в гордом одиночестве»...

Меня теперь боятся... А как называют, я и вовсе не хочу писать...

Я подопытная... А каждое лето меня отправляют вовсе не в санаторий... а в один из Московских НИИ...

Я хочу их всех передушить!!!*

*Пометка. Просто эмоции. Лучше оставить на завтра...»

«31 мая, пятница.

Сегодня последний день учёбы! Сегодня последний звонок! Правда, не для меня... Я с нетерпением жду, когда же, наконец, прозвучит и мой... Тогда я уеду в Киев, подальше от них всех!.. Поступлю в институт, где никто ничего обо мне не знает, и начну новую жизнь, которая будет избавлена от ненавистной мне рассеянности!.. Это вовсе не значит, что мне не нравится Припять. Я люблю город! Я ненавижу своих одноклассников!..

Они превратили меня в бездушное существо...

Всё, хватит! Из-за них я вчера не дописала про новичка... А он такой хороший! Точнее, решительный и немного гордый!.. Он даже обиделся, когда я пыталась помочь на экзаменах... Потом всё же оттаял, но только самую малость. Он умный, просто из-за переезда немного растерянный... Какой совсем недавно была и я сама... Я больше не навязывалась, а он просто спрашивал, что ему непонятно!..

Я решила оба варианта заданий...

Теперь я полностью уверена, что здорова! Дело не во мне. Причина в городе. Тут что-то происходит!.. Точнее живёт! Хотя я и раньше об этом догадывалась!.. Они и впрямь тут! И они влияют только на меня!.. Я не знаю почему... Наверное, им что-то от меня нужно!.. Только вот, что?.. А главное, кто они и откуда явились?! Я непременно во всём разберусь! Я не позволю им завладеть нашим городом!..

Я с нетерпением жду следующей недели!.. Мне на приём к врачу. Он будет выписывать направление в санаторий. Он каждый год это делает. Только я не знаю, сделает ли теперь?.. Ведь я вроде как здорова... Этот дневник, словно щит, что отгородил меня от атак чего-то непонятного! Правда, теперь появились странные сны, которых до этого не было... Хотя, повторюсь, возможно, раньше я их просто не запоминала... Я знаю лишь одно: им не нравится, когда я мыслю! А потому, я буду мыслить, чего бы мне это не стоило, лишь бы они от меня поскорее отстали!..

Сегодня была линейка. Все при параде... Впервые в жизни я заплела белые банты... Не знаю зачем, просто захотелось! После того, как всё закончилось, пошла на набережную. Просто так, от нечего делать... Я знала, что он следит за мной, поэтому старалась не оборачиваться. Так дошла до самой воды и повисла на перилах... Он долго не решался подойти, а со мной творилось что-то неописуемое! У меня ещё ни разу в жизни так не колотилось сердце!..

(разве что, на «Чёртовом» колесе... когда заканчивался подъём, и начиналось «стремительное» падение в солнечную бездну — я думала, что сердечко просто выскочит наружу!..)

...Коленки то и дело подкашивались, а голени и вовсе, словно не мои... Лапка под ямочкой одним коготком скользила вниз, заставляя всё тело содрогаться...

Я просто ждала!

Он всё же решился! Повис рядом со мной... Я смотрела на него и улыбалась. Чувствовала, как горят щёки!..

Славик поблагодарил за помощь и протянул эскимо!

Так началась наша дружба.

Для меня она была и вовсе первой... Именно в Припяти! У меня никогда не было здесь друзей...

Теперь есть!!!»

«3 июня, понедельник.

Вчера вечером на Энтузиастов была дискотека! Моя Роза ветров кружилась и вращалась, заставляя ноги перепрыгивать через многочисленные лучики!!! Я ещё ни разу в жизни не замечала, насколько она прекрасна в движении! Я понятия не имела, насколько прекрасна дружба, когда она всё же стучится в твою дверь! Мы со Славиком практически не говорили... Но от этого становилось только ещё веселее!..

По дороге домой, Славик осмелел настолько, что взял меня за руку и рассказал про Розу ветров! Оказывается, у каждого города она своя! А я и не знала... Даже не только у города... На любой, отдельно взятой местности, она будет иметь свою отличительную внешность!

Ведь она зависит от преобладающих ветров!..

Мне отчего-то сделалось грустно... Наверное оттого, что одна из моих сказок закончилась... Ведь для меня, Роза ветров была чем-то возвышенным, выстроенным, в первую очередь, на эмоциях, а не на каких-то там наблюдениях... Однако я нисколечко не сержусь на Славика. Потому что в моей душе поселилась другая сказка!

Мир грёз можно выстроить и в реальности!.. Причём не раз и не два... И я в этом убедилась на собственном примере!..

Я отвела его на площадь и показала «парад»...

Он держал меня за руку весь вечер и улыбался...»

«...Всю ночь я летала...»

«7 июня, пятница.

Вчера я была у доктора. Он долго со мной беседовал... но я мало что воспринимала... В голове снова надулся мыльный пузырь... Я просто боялась... Боялась, что он попросит показать мой дневник!.. Однако он про него даже не вспомнил, хотя мама и говорила, что я постоянно ношусь с тетрадкой!.. Доктор кивнул и сказал, что улучшения налицо!.. Но я должна и дальше записывать, что происходит! Точнее не просто записывать, что было, а стараться передать, что именно я испытываю, когда случается, то или иное событие — это называется чувства!..

Именно их я и должна описывать...

Мне кажется, что я и впрямь подопытная... На мне что-то испытывают...

В конце приёма доктор попросил маму выйти. А мне задал странный вопрос: что я сама думаю по поводу того, что со мной происходит?..

Я не знала, что ответить... Хотя в дневнике, и неоднократно писала, что причина в городе!.. Не знаю, в чём именно, но он тесно связан со «стуком» и той штукой, что построили рядом со станцией...

Мне кажется, что все мы подопытные...*

*Пометка. Вырвать!

Доктор понаблюдал за моей реакцией, затем вручил путёвку и пожелал счастливого отдыха.

Мне кажется, что ему тоже страшно...

Путёвка лишь на конец лета... Нигде нет мест. Так что зря он пожелал мне счастливого пути прямо сейчас... Ещё увидимся. Возможно и не раз...

(я понятия не имею, почему ничего не рассказала доктору — я ведь хотела!!!)

...Вечером ходили со Славиком в «Прометей». Фильм «Вам и не снилось». Я проплакала весь сеанс... Разве так бывает?.. Славик кивнул. Фильм, по рассказу. А рассказ, по жизни...

Насколько всё-таки реальность богата на чудеса!.. Это так здорово! Главное самому не проспать это чудо!..

После «Прометея» Славик накупил мороженного, и мы долго бродили по Набережной. Немного постояли на пересечении со Спортивной, напротив общежития №20. Тут стройка — совсем скоро родится новый микрорайон! Наша Припять растёт — она как взрослеющий подросток!.. Как я сама или Славик!.. Как миллионы других детей на просторах великого Союза!..

Пока же здесь лишь огромная площадь из серого песка. Его каждый день везут самосвалы со стороны реки. Надо сказать, очень впечатляет... Мне отчего-то грустно... Такое ощущение, что в этой серости так ничего и не зародится...*

*Пометка. Я просто слишком впечатлительная!.. Про это тоже лучше никому не знать...

Затем мы ещё какое-то время посидели в парке, напротив стадиона...

Сегодня был настоящий летний вечер! Тихий и немного душный. Тополиный пух, словно снежинки... Он то и дело лез в нос, силясь защекотать — совсем как папа косичками! Я смотрела на алые клумбы, раскинувшиеся вдоль тротуара, и понимала, что по-настоящему счастлива!

Мы просто молчали и наблюдали за резвящимися октябрятами. Потом Славик смутился и принялся смотреть под ноги. Я сначала не поняла, что с ним такое... Однако тут же всё стало ясно — Славик увидел прогуливающихся родителей. У него замечательная мама! Заметив нас, она просто улыбнулась и развернула папу Славика в другую сторону!..

Мы от души посмеялись! Затем Славик проводил меня до дома...»

«...Мне снится, что я бегу...

Мимо старинного дома, с четырёхугольной крышей... Мимо исполинских сосен, с огромными иглами... Мимо полуразрушенных гаражей... Я понимаю, где именно нахожусь!.. Но всё не такое, каким должно быть наяву!..

Пытаюсь свернуть на Энтузиастов!.. На всём ходу налетаю на колючую проволоку!.. Успеваю вскинуть руки и затормозить... Смотрю на изрезанные пальцы, но боли нет... Есть лишь страх... потому что я слышу позади себя «стук»!.. Мне кажется, что это птица!.. Но она большая, так что может меня запросто унести!.. В ужасе лезу через заграждение... Назад не смотрю — боюсь!..

Всё же как-то перелезаю. Падаю!.. Поднимаюсь. Вижу жёлтый знак с тремя лепестками — не могу разобрать, что именно изображено...

Кажется, человеческий череп!..

Пытаюсь снова бежать... Меня что-то не пускает! Я просто дёргаюсь, потому что оборачиваться нельзя!.. Если увижу, что сзади, то просто не проснусь! Смотрю под ноги... Я босая, словно, как и тогда, только-только встала с кровати!.. Всё тело в ранах, пятки сбиты в кровь!.. Однако боли по-прежнему нет...

Что же это?!

Дёргаюсь из последних сил! Слышу треск рвущейся ткани... Я снова свободна! Бросаюсь напрямки!.. Сзади хищный треск!.. Я различаю в нём своё имя! Он пришёл именно за мной!.. Он — Фон Шмидт!!! Я ясно понимаю, что бегу именно от яхт-клуба... Но что я там увидела, и что именно за мной гонится?!

Где мой спутник?! Ведь я не могла пойти туда одна!!!

Всё это на ходу!.. Я понимаю, что если меня догонят, то уже не отпустят — я слишком далеко зашла!..»

«...Мне снится, что я бегу...

Мимо заросшего кладбища... Мимо захламлённой прачечной... Мимо парка, с изваяниями застывших животных... Выскакиваю на Дружбы Народов!.. Это не Припять! Это какие-то джунгли!.. Где я?! Что случилось с моим городом?!

Мнусь в нерешительности... Снова смотрю на сбитые ноги. Если придёт боль, я не смогу сделать и шагу!.. Тогда меня непременно нагонят!

С неимоверным трудом преодолеваю желание обернуться! Заставляю ноги двигаться вперёд — мне нужно добраться до дома и захлопнуть дверь! Лишь тогда они от меня отстанут!.. Мне нельзя высовываться! Они знают, что я знаю про них!.. Хотя я ничего и не знаю!.. Точнее не помню!..»

«Мне снится, что я бегу...

Мимо садика... Мимо заросших пятиэтажек... Мимо застывших людей...

Застывших людей?!

Ну да... Они застыли на лавочках, вблизи подъездов...

Стремглав подбегаю ближе!.. С трудом сохраняю равновесие... Это не люди! Это — тени!.. Слышу, как кто-то кричит... Всё же осознаю, что кричу именно я! Бросаюсь прочь, потому что меня снова нагоняют!..

Выбегаю на Ленина, сворачиваю на Курчатова... На площадь не смотрю — я знаю, что её больше нет! Снова бросаюсь во дворы!.. Снова садик... Спотыкаюсь через карусель...

(на моих ногах нет живого места!)

...Но я не чувствую боли!.. Просто поднимаюсь и бегу дальше... Я в чаще! В самой настоящей лесной чаще!!!

С трудом преодолеваю последние метры... Мой дом! Замираю и смотрю вверх!..

Стёкла уцелели лишь в моей квартире...»

«Мне снится, что я бегу...

Мимо разгромлённых квартир... Мимо заваленных арматурой площадок... Мимо неработающих лифтов... в которых навечно застыл детский плачь!..

Замираю лишь у знакомой двери... Она одна цела и невредима! Оглядываться просто не хочу! Повсюду — смерть!.. Слышу, как начинает работать лифт — они не желают просто так бежать на шестнадцатый этаж...

А как же спрятавшийся в нём ребёнок?! Что с ним?!

Кажется, слышу детский крик!..

Машинально толкаю дверь — не заперта!.. Забегаю внутрь!.. Закрываюсь!.. Бегу в свою комнату и залезаю под одеяло!..

Последнее, что вижу — окна заволакивает синяя мгла...*

*Пометка. Я никому не расскажу про эти сны!..»

«...С утра у меня температура... Больно глотать. Наверное, из-за мороженного... Хотя я в этом не уверена. Мама говорит, что ночью я бредила... Но я согласна болеть ради счастья!.. Хоть это и так неприятно... Приятно то, что принесла мама. На лестничной площадке, за дверью, она обнаружила три жёлтых тюльпана... Точнее бутона... Это определённо мне... Ещё... моя простынь в крови... Я думала, что мама испугается и пристанет с расспросами... однако она просто сказала, что с девочками так иногда бывает... Я не понимаю??? Разве всем девочкам в городе снится нечто подобное?..

Тогда почему же все молчат?..»

10.12.2012г. Украина. Киев.

Просыпаюсь на скрипучей кровати. В комнате сильно накурено. Какое-то время просто смотрю на подгнивший потолок... Кое-где застыли лиловые пятна плесени. На стене тикают пыльные ходики. Почти десять. Понимаю, что если выскочит кукушка, я этого не переживу...

Пытаюсь вспомнить вчерашний день, а попутно, определить место, в котором нахожусь... Ну конечно... «Жуляны». Киев. Болота на Колосковой. Площадь Тараса Шевченко. Улица Сошенко. Дворы... Недружелюбный хаски. Улыбчивый Василий...

«По одной за встречу...»

По крайней мере, теперь ясно, от чего так болит голова и нестерпимо хочется пить... Есть не хочется вообще — одна мысль о еде заставляет желудок нервно содрогаться!.. Вот Волков не пил — это я помню отчётливо и ясно, будто не пил и сам... Прислушиваюсь к ритму сердца — частит. Однако я не помню опьянения, как и того, что было после застолья... Скорее всего, просто отключился...

Поднимаюсь. Тело ноет, словно мы шагали пешком от самой Рязани!.. На мне одежда. Отсутствуют только кожанка и туфли. Джинсы закатаны по колено, но уже сухие... Помнится в армии, подобным образом мы сушили форменную одежду — клали её под матрас, ближе к телу. К утру всё высыхало!.. Возможности человеческого организма и впрямь не ограничены! Носков тоже нет, возможно, от них и вовсе ничего не осталось... Как и от ног — сбитые пятки тому лишнее свидетельство.

Понимаю, что спал поверх постели, на засаленном покрывале.

Оглядываюсь. Я в просторной комнате. Из мебели — помимо скрипучей кровати, — не застеленный диван и раскладушка со скомканным пледом... Скорее всего, я почётный гость — раз почивал именно на кровати. Всё выставлено в ряд вдоль стены, будто в армейской казарме... У противоположной стены стол и два кресла. На столе остатки вчерашнего банкета. Рядом допотопный сервант. В углу на тумбочке LCD-телевизор. Контраст на лицо.

Подхожу к окошку. Откидываю шторку... За стеклом — забор и кусок грязного двора. Ощущение, что я в логове маньяка. Непроизвольно стараюсь ступать на одних носочках, силясь избежать скрипа половиц. Выходит через раз — правая стопа стёрта основательнее левой. Некстати... Но не смертельно.

Направляюсь к выходу. Переступив порог, оказываюсь в узком коридоре. С трудом припоминаю, что в одну сторону — выход, в другую — кухня. Машинально иду в другую. Попадаю в какую-то заваль... Василий и порядок — понятия явно несовместимые. Осторожно раздвигаю расставленные по полу тазы, кастрюльки и баночки... Кое-где встречаются даже чашки и стограммовые стаканчики, подобные тем, из каких вчера пили. На первый взгляд, самый настоящий хаос... Однако достаточно одного взгляда на вздувшийся, будто фурункул, потолок, как всё сразу же становится на свои места.

Вся тара призвана уберечь домик от затопления в случае дождя.

Осознав данность, тут же возвращаю передвинутый таз на позицию «по умолчанию» и стараюсь вылавировать к рукомойнику.

Вдоль стен старенький газ «Тула», на две конфорки; такой же убогий холодильник, без названия, в пол человеческого роста; швейная машинка, адаптированная под маленький столик на одну персону; газовый водонагреватель...

Утыкаюсь в рукомойник. Наслаждаюсь хлорированной водичкой — она везде едина...

Вновь преодолеваю лабиринт, но уже в обратном направлении. Задерживаюсь на развилке, заглядываю в жилую комнату — по-прежнему никого... Направляюсь к выходу. Окон нет, так что тут ничего не видно. Где включается свет — понятия не имею. Если свет тут вообще есть... В куче белья на деревянном верстаке, наощупь нахожу собственную кожанку. Натягиваю. Туфли, как мне кажется, искать бессмысленно. Сую саднящие ноги в первую попавшуюся обувь...

Какое-то время борюсь с подступившей к горлу тошнотой, потом всё же заставляю себя выйти на крыльцо.

Тепло. Не то, что сейчас в Рязани. Над забором низкие облака. Немного душно. Кажется, накрапывает морось...

У нижней ступеньки вчерашний хаски. Склонил голову набок — вроде как смеётся. Хвост озорно стучит по дрожащей луже.

—Чего ещё?.. — Мой голос хрипит, будто я после недельного запоя. Перед глазами начинает виться «мошкара» — это всё от яркого света... Хотя как знать.

Пёс мотает головой и гортанно гавкает.

Морщусь от громкого звука. Пытаюсь припомнить кличку животного... Попутно замечаю, что на одной ноге — галоша, а на другой — тапок с отмятым задником. Теперь ясно, что именно позабавило пса...

—Буба, чого пустуєш? Вистачить брехать! — Из сарая появляется раскрасневшийся Василий — на сей раз ещё чумазее, чем был вчера. — Йди, побігай краще!

Увидев меня, он тут же расплывается в улыбке — Чеширский кот просто завидует в сторонке...

Силюсь расправить затёкшие плечи. Снова отмечаю, как ноет всё тело от вчерашних никчёмных маршей. Спускаюсь с крыльца. Буба прыгает в сторону и стремительно скрывается за калиткой!

Весёлый надо сказать зверь.

Морось слегка отрезвляет... Точнее приводит чувства в норму... Настраивает реальность. Избавляет от «завихрений» пространства.

—Як спалось?

—Норма. Вы извините за вчерашнее...

—А чего вчера такого было?..

—Ну... посиделки все эти... Понятия не имею, что на меня нашло... Я, вообще, практически не пью... Страдаю потом сильно... Наутро.

—Так я ж казав, надо было ещё пузырёк разлить... А то чего... Тільки губи обмочена!

Пытаюсь разобраться в миксе русско-украинских изречений.

Василий видимо понимает. По крайней мере, дальнейший разговор пытается вести на русском.

—Это Волков всё! Сам не пьёт, а только рассуждает... Вот если бы, да кабы... Потому и видок у вас с утра такой помятый!.. А так бы сейчас бодрячком были!.. — Он беззаботно вздыхает и шевелит плечами.

Мне кажется, что Василий, со своим обменом веществ, может пить хоть вечно, при этом оставаясь как огурчик!

—Волков, наверное, разозлился?..

—Так що ж, вы дитятко малое что ли?! Тим більше мы тихо-мирно всё. Як люди інтеллегентние!

—А где он сейчас?

—Так мамку провідати пішов. Он всегда так. Как только приедет, сразу к ней...

—А что случилось?

—Так він хіба не говорив? В больнице его мамка. Рак.

Машинально хватаюсь за подбородок, качаю головой — нет, я не знал... Да и откуда?! Волков вообще мало говорит... И надо думать, что пытаться разговорить его на личную тему, попросту невозможно!..

—Облучённые они. И мамка, и папка... Был... Да и сам Волков...

—Так он разве местный? — Глупый вопрос — может быть просто ликвидатором... Хотя... сколько ему тогда было лет?.. А сколько ему сейчас?

—Ну ти даєш, доктор! Припятские они. Точнее жили там, пока всё не случилось. Родителей на станцию работать перевели... Хотя и сами могли попросить. А так, вообще, на Рязанщине их корни... Вышло просто так. В Союзе куда угодно заслать могли... Тогда расстояния аршином мерили... по карте! Неужто и этого не помнишь? Хотя Волкова и впрямь так просто не разговоришь... Он оттого и помогает так «самосёлам»! Душу он там оставил... Тянет его «Зона». Так-то... Хотя и не зачем ему лишний раз туда наведываться... Радиация повсюду... Она и так у него уже много чего забрала. Когда-нибудь отнимет и жизнь...

Василий заметно грустнеет. Теребит промасленными пальцами усик. Емко ругается по-своему. Тщательно трёт ладони ветошью. Достаёт из нагрудного кармана папиросы. Прикуривает.

Со мной что-то происходит. Мне страшно. Ото всего того, что я слышу.

Василий вдруг крякает и, как ни в чём не бывало, заводит разговор на другую тему:

—Сейчас Волков вернётся, еды принесёт, откушаем, да и можете двигать тогда... Погодка, правда, сегодня страшна... Там с этой мокротой только хлопоты. Я вот и машину уже подлатал. От подивися...

Он снова возвращается к гаражу — теперь ясно, что это именно гараж, а не что-то абстрактное, что можно называть любым сподручным словом.

—А в какой больнице мать Волкова?

Василий замирает.

—Тобі навіщо?

Молчу. Нет, я понял. Просто я и впрямь знаю зачем! Мне бы только вернуться назад...

Василий улыбается. Он будто знает, о чём я думаю...

—Так по соседству она, в НИИ эндокринологии, что за рощей! Волков скоро будет.

Нет, он не догадался. Просто думает, что меня в первую очередь волнует вопрос времени... Ну и пусть, так даже лучше.

Я просто киваю. Потом заглядываю в гараж. Зелёная «копейка», с чёрным крылом. Капот задран, бампер наперекосяк, номер примотан проволокой, кузов на один бок — явно что-то с подвеской.

Василий наблюдает за моей реакцией. Затем улыбается. Озвучивает странную вещь:

—Жив, здоров наш пациент... А це так, симулирует! — Он грохает капот на место и улыбается ещё шире...

И впрямь кота из мультика про Алису рисовали именно с него...

Тут же вспоминаю, что я «врач-уролог». Пытаюсь определить по улыбке Василия осталось ли это в тайне или же вчера всё раскрылось... Непонятно. Ну, да и бог с ним. Какая теперь разница!..

—И откуда такой раритет? — Пытаюсь заставить голос звучать беспечно. Вроде выходит.

—Эхо Союза.

—И как только докатилось до нас?..

Василий смеётся, давясь дымом...

Попутно пытаюсь вспомнить, когда последний раз кто-нибудь из моих собеседников смеялся над озвученными шутками... Нет, это просто Василий со своим метаболизмом...

Скрипит калитка. Я резко оборачиваюсь на звук! Волков. Да уж... Если кто и пил вчера, так это он! Нет, он просто не спал всю ночь. Ведь рядом была больная мать...

Волков гневно смотрит на нас впалыми глазами и притворяет калитку. Подходит.

Василий больше не смеётся. Он такой же серьёзный, каким был вчера, до тех пор, пока мы не познакомились.

Я невольно отступаю.

—Ну как? — Это Василий.

—А то ты сам не знаешь... — Волков заметно трясётся.

—Знаю... Но мало ли что...

Волков косится на меня. Переходит на украинский. Я понимаю, что лишний — молча удаляюсь в дом.

10.12.2012. Украина. Иванковский район. КПП Дитятки.

Трасса Р02... Именно по ней 27 лет назад неслись автобусы, кареты «скорой помощи», пожарные машины, милицейские Уазики, «буханки» военных... Неслись в неизвестность, потому что на тот момент, никто не знал, что именно произошло там, на другой стороне... А те немногие, кто всё же знали или догадывались, попросту не верили, что подобный ужас возможен... Они неслись, невзирая на страх перед тем, что затаилось на том конце Минского проспекта, на расстоянии 150-ти километров от столицы УССР...

...А там во всех направлениях расползался истинный ужас, слизывая радиоактивным языком с поверхности земли города и сёла, леса и поля, реки и озёра... Подвергая ядерному распаду живое и неживое... Это был мор, порождённый человеческими умами! Зверь, над которым утратили контроль, в силу оголтелой человеческой беспечности... Зверь, который вывернулся из рук, взяв под собственный контроль жизни сотен тысяч людей!..

Основная волна радиоактивного выброса прокатилась с востока — на запад, вдоль железнодорожных путей. Перебралась через, так называемый в среде сталкеров-геймеров «Мост смерти», после чего принялась распространяться и дальше, в сторону железнодорожной станции Янов, больше известной, как «Поле чудес»... На своём пути это чудовище въедалось во всё подряд, окрашивая сосны в рыжие тона, «подсвечивая» бетон и металл, выбивая электроны из попадающихся на пути частиц... Огромная «Зона» превратилась в логово озлобленного монстра, который вырвался из неугодного заточения в активной зоне реактора и осел в здешних краях на тысячелетия...

Отрываюсь от экрана КПК... Отрываюсь от размышлений. Нужно экономить заряд батареи! Постоянно напоминаю себе об этом, однако тут же забываю. В голове одна «Зона»... Как только я начинаю представлять, что именно произошло здесь 27 лет назад, пальцы сами собой «запускают» план окружающей местности... Дико! До Дитяток, правда, ещё терпимо, но вот дальше... Дальше и впрямь дико!

Если верить проложенному маршруту, от КПП Дитятки, до города Припять чуть меньше сорока километров... Тут, естественно, погрешность — программа рассчитывает маршрут до центра города. Волков до этого озвучивал цифры много меньшего регистра. В принципе, никакой разности. 30 км — я тоже вряд ли осилю в один марш... Как бы то ни было, особых вариантов нет... Так что и пугать себя раньше срока ни к чему.

Ведь время в здешних местах, фактор основополагающий...

Доберёмся до КПП, а там уж видно будет.

Смотрю в боковое окно. За ним лесополоса. Минский проспект давно закончился, как закончился и сам Киев. Закончился... Какое-то не совсем хорошее слово!

Мы выехали из Киева по Минскому проспекту. Пару минут назад проехали указатель Оболонского района. Впереди 116 километров пути, которые, если верить навигатору, мы преодолеем за один час, сорок семь минут. Пятнадцать километров мы уже «сделали». Однако чем ближе «Зона», тем тревожнее становится на душе.

Отреставрированная Василием «копейка» держится на трассе уверенно. Мы даже кое-кого обгоняем!.. Правда при этом приборная панель дребезжит и трясётся, а сама машина больше походит на старика, перенёсшего инсульт! Волков спокоен. Держится за истёртый руль двумя руками, внимательно следит за дорогой. По обыкновению молчит. Ещё бы, сколько у него уже было ходок, подобных этой... Десятки? Сотни? А может тысячи?..

У меня изжога. Хоть и неприятно, но это всё равно лучше, чем то, что было с утра. Приятно само ощущение того, что в желудке, помимо желчи, есть что-то ещё... Перед отъездом добродушный Василий щедро накормил нас наваристым супом, сдобрив благоухающее перцем угощение ломтиками сала, репчатого лука и белого хлеба...

Думаю, для людей, страдающих от избытка холестерина, подобная трапеза, скорее всего, закончится летально...

Тем не менее, грибообразная хибара Василия, с вспучившимся потолком, пружинящими половицами и ароматом переперчённого супа, осталась единственным положительным моментом в моей жизни, за последние два года...

Вещи и впрямь были собраны заранее. Нам оставалось лишь переодеться и погрузиться в машину. Для меня был приготовлен камуфляжный костюм «натовка». Волков порекомендовал поддеть под китель обычную тельняшку. Разумно, в ней намного теплее, чем во всех этих американизированных «борцовках», в большей степени, подходящих для игры в баскетбол, а уж никак не для прогулок на морозе!.. Так же я предусмотрительно надел и всё остальное, что прибыло на мне с «гражданки», за исключением кожанки и туфель. «Сменка» так же осталась у Василия.

Поверх «натовки» — легендарный комбинезон «Тайвэк». Плотный и лёгкий. На первый взгляд водонепроницаем, но тут, как и со всем остальным — лишь вопрос времени... Заметив мои сомнения, Василий сказал, что по последним сводкам температура в Припяти и её окрестностях в ближайшую неделю не поднимется выше нуля, но плащ-палатка всё равно не помешает, как и... Дальше он принялся перечислять содержимое моего вещмешка.

Постараюсь коротко. Итак... Плащ-палатка, сменные берцы, на случай если «запачкаю» основные. Спальный мешок. Дозиметр ДРГБ-90, фонарик, батарейки. Консервы от армейского сухого пайка, котелок, кружка, перочинный ножик, ложка. Бинты, йод, влажные салфетки, рукавицы... Фотоаппарат. Зачем последний — не понятно. Василий только загадочно улыбнулся...

Поклажа Волкова выглядела намного больше... Да и всё внутреннее пространство «копейки» было завалено всевозможными вещами, пригодными в походе... Не понятно только, какой толк возить всё это барахло туда-сюда, так как оно в любом случае останется от тебя на расстоянии в 30-ть км... Ко всему, только лишний раз метаться в сомнениях, что всё же стоит запихнуть в вещмешок, а без чего можно и обойтись...

Снова возвращаюсь к реальности. По-прежнему дорога... С двух сторон жиденькие сосны. За ними кое-где белеют молоденькие берёзки. Волков сосредоточенно трёт виски — и впрямь не выспался. Справляюсь, как он себя чувствует. Волков щурится, говорит, что в норме. Предлагает о чём-нибудь поговорить... Если отбросить его теперешнее состояние, выглядит неправдоподобно, — и это ещё мягко сказано!

Машинально начинаю расспрашивать про «Зону». Почему сюда возвращаются люди?

Волков какое-то время молчит...

Проезжаем перекрёсток с трассой Т1001. Едем по выселкам Вышгорода — город-спутник Киева, типа подмосковных Химок...

Волков всё же отвечает. Кризис. Доходы населения резко упали. Государство не в силах обеспечить минимально допустимый уровень жизни даже в местах постоянного проживания. У эвакуированного населения существуют реальные опасения усложнить материальные проблемы и неустроенность семьи в местах переселения... Так же страшно потерять предусмотренные законом льготы для лиц, живущих в зоне отчуждения. Некоторые просто не желают бросать родные места... А за повседневностью жизни, чувство опасности за собственное здоровье и здоровье детей элементарно притупляется... Наконец, повинны и сами органы государственной власти, утратившие всяческий контроль над лицами, получившими жильё в «чистых» районах, но оставшимися проживать в «Зоне». Кроме того, кое-кто до сих пор прописан в Чернобыльской зоне отчуждения и, получается, живёт там легально...

Я просто молчу. Не каждый день слышишь такое... В принципе, я это всё уже знаю. Просто хочется хоть как-то растормошить Волкова ото сна. А более подходящей темы мне не найти...

Волков вздыхает. Упорно обгоняет пулеобразный «хёндай-солярис» — водитель иностранного авто явно в шоке. От греха подальше прижимается к обочине. Волков этого даже не замечает. «Копейка» успокаивается, а он продолжает речь...

...В основном это люди преклонного возраста. В среднем, он тут чуть больше шестидесяти лет... На данный момент численность «самосёлов» колеблется в пределах трёхсот человек. Почему колеблется? Хм... Это в основном старенькие бабушки и дедушки. Ко всему прочему, у них нет лекарств, как и прочих продуктов повседневной жизни... Но это я и сам вскоре увижу собственными глазами... «Самосёлам» иногда помогают предприятия чернобыльской зоны отчуждения. Выполняют ремонт зданий, транспортное обслуживание, медицинский обзор и лечение... Но это лишь эпизодически. По существу, «самосёлы» предоставлены сами себе: хочешь — живи где-то там, не хочешь — выживай где-нибудь тут!.. А то, что они выращивают на своих участках со средним фоном в 30 мкР/час, насквозь пропитано цезием и стронцием... Вот и выживай под лучистой «гаммой», используя её в качестве удобрения... Хотя согласно доктрине ООН за 2002 год — «Зона» безопасна для здоровья человека... Опасны лишь отдельные «пятна»... Однако никто так не удосужился официально замерить площадь этих самых «пятен», как и то, где именно они «дислоцируются»...

Так, за разговором, проезжаем Новые и Старые Петровцы. В районе Лютежа, Волков всё же умолкает — краем глаза смотрит на Киевское водохранилище... Я так же любуюсь полукруглым горизонтом на стыке воды и неба. Замечаю, что мороси больше нет, как и Киевских туч, а в «застывшей» воде отражается низкое солнце. Последний раз я видел нечто подобное ещё в бытность рядовым войсковой части № 25624... Наш эшелон переправлялся через Волгу. Рельсы были проложены по платине Волжской ГЭС. С одной стороны царило водохранилище, с таким же полукруглым горизонтом, а с другой — разверзлась бездонная пропасть, скрытая от взора переливчатой радугой ...

Я чувствую грусть. А ещё тоску по тому времени... Жаль, что нельзя всё вернуть. Волков вздыхает. Похоже, панорама разворошила и его прошлое. Он всё же заставляет себя сосредоточиться на дороге. Снова молчит и трёт виски.

Останавливаемся на заправочной станции. Впереди поворот к Днепру. Но нам прямо. Попутно покупаю в придорожной аптеке «Но-шпу» — Васин завтрак никак не желает угомоняться, то и дело, «отстреливаясь» кислыми спазмами. Так же приобретаю простенький «Атлас автодорог Украины» — на КПК особой надежды нет.

Спустя пару километров, трасса Р02 поворачивает на северо-запад. Крупные поселения больше не встречаются — в основном маленькие деревеньки, сохранившие скудную жизнь, в пять дворов. Если бы не трасса, думается, «Зона» воцарилась бы и здесь... Между этой жалкой жизнью — сосновые леса...

Машинально думаю, о чём бы ещё можно поговорить...

Внезапно лес заканчивается. Мы на открытой местности. Вокруг поля. Явно пойменные. Голова немного кружится — это из-за ощущения простора.

Проезжаем речку Ирпень. Дальше Демидов. Окружной дороги нет — едем через центр села, по улице Киевской. Мне такие поселения не нравятся. Постоянный поток транзитного автотранспорта, пыль и грязь, оседающие на домах, запахи выхлопов и реагентов... Застройка преимущественно одноэтажная, но уровень жизни высок. То и дело встречаются аккуратные коттеджи, со спутниковыми антеннами на крышах и импортными автомобилями во дворах...

Кризис затронул не всех... Как и в России.

После поворота на Казоровичи, всё же спрашиваю Волкова, что заставляет возвращаться снова и снова в «Зону» именно его. Тема не проста, но теперь Волков уж точно не заснёт за рулём.

Он выпячивает губы, недовольно косится. Будь на то его воля, я, наверное, прямо сейчас оказался бы брошенным в самое сердце 4-го энергоблока!

—То, что я тебя рассказал на счёт «самосёлов» — это всё так, в общем. Статистика, что ли... На деле же, у каждого тут остались свои собственные «скелеты»... Вот как раз именно они и заставляют людей жертвовать всем... По сути, возвращаясь назад, человек обрекает себя на медленную гибель. Однако жившие здесь до катастрофы люди, будто привязаны к «Зоне». Она не позволяет начать всё заново где-то там... Отвлечься, забыть... Она постоянно рядом, будто «запущенная» хворь... Ждёт своего часа. Отчего именно так? Хм... Во всём виноваты наши воспоминания... Сотри человеку память и не возникнет никаких проблем! Вопрос в том, позволит ли он сам проделать с собственным сознанием что-то подобное... Думаю, вряд ли. Я даже уверен, что нет!.. Потому что... Потому что я знал такого человека, которому было просто «дано» неведение... Но он не пожелал с ним мириться... Он боролся, не смотря на то, что каждый новый день открывал ему истинный ужас!.. — Волков поочерёдно трёт об штанины вспотевшие ладони. — Так и мы теперь, боремся, преодолеваем преграды и заграждения, идём неведомо куда, где нас поджидает смерть... Возвращаемся к ужасу, от которого бежали раньше... Тебе интересно, почему возвращаюсь именно я?.. Потому что я должен был остаться там навсегда... Причём ещё тогда... Когда над Припятью светило Солнце... Но существуют и другие люди. Те, которые это Солнце утратили... А их дети и вовсе превратили его с вечные сумерки, продав всяческое проявление света дьяволу... Как и собственные души...

Я понятия не имею, как мне удаётся определить, что Волков говорит именно «Солнце», а не «солнце»... Но он говорит это именно так... хотя его интонация и никак не передаёт сопутствующих эмоций. Он просто размышляет вслух, позабыв про меня и всё сопутствующее... Потом спохватывается и как-то нездорово улыбается. Естественно тут же умолкает. Я тоже молчу, хотя любопытство и бьёт через край... Хочется покончить с этим вопросом здесь и сейчас... Но я понимаю, что Волков не скажет больше ни единого слова!..

По крайней мере, не в этой тарахтящей «копейке»...

Проезжаем Дымер. На выезде памятный знак, на месте гибели Леонида Быкова — асфальтированный пятачок, крохотный обелиск, оградка, вертикальное сине-жёлтое «перо» с именем и фамилией легендарного советского киноактёра... Хотя для всех он остался тем самым Максимом Перепелицей... Быков трагически погиб 11 апреля 1979 года, возвращаясь на своей машине с дачи под Киевом. В попытке обогнать трактор с мотокультиватором, киноактёр выехал на полосу встречного движения и столкнулся с грузовиком. Удар пришёлся в правую переднюю дверь. Ремень безопасности передал динамическое усилие на туловище, фактически не оставив целым ни одного внутреннего органа. Однако даже если бы Быков не был пристёгнут, то, как показала экспертиза, он бы попросту разбился о руль и торпедо... Как говорят в подобных случаях — без шансов. На момент смерти Леониду Быкову было всего 50...

Настроение окончательно падает. До КПП Дитятки играем в молчанку. Волков, однако, больше не «спит».

Думать ни о чём не хочется — просто таращусь в окно.

Проезжаем Катюжанку. За ней уже Иванковский район. На сегодняшний день город Припять, как административная единица, относится именно к Иванковскому району Киевской области...

Нас приветствует сине-жёлтая стела в обличии семафора.

Дальше выселки Фаневичей — по мне это уже «Зона»... Всюду разруха и упадок. Скособоченные домишки, грязные улицы, заросшие поля, разрушенные фермы... Ещё дальше, снова сосновые леса, мост через речку Тетерев, озеро Свиридова... Затем резко налево, в объезд Иванкова... Дорожный указатель на обочине указывает вертикальной чертой наше направление: Чернобыль — прямо...

Хотелось бы взглянуть на Иванков, но просить Волкова всё же не смею — он явно спешит. «Копейку» колотит всё сильнее. Я и сам уже не уверен, что доедем, как планировали, тем более что и с выездом мы основательно припозднилась...

Машинально смотрю на часы: без двух минут час... А Волков говорил, что будем в Дитятках ещё до обеда...

Волков словно замечает мои метания. Говорит, что всё в норме. Я киваю. Норма, так норма — ему виднее.

После Хочева, резкий поворот налево. Остаток пути проделываем по прямой. Вокруг заросшие поля. Кое-где встречаются заброшенные сёла... Странно, но именно здесь, по эту сторону заграждения никто не живёт... Выходит, статистика Волкова всё же верна...

Дорога упирается в европеизированный КПП Дитятки.

Июнь 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«15 июня, суббота.

...Я болею уже неделю...

Сегодня мне значительно лучше. Только очень скучно... Хорошо хоть, что теперь получается писать и дома! Раньше тоже получалось, но при этом я постоянно на что-нибудь отвлекалась...

Скорее бы уже выздороветь!..

Через неделю отбывает моя смена в «Сказочный»! Я толком не знаю, хочу ли ехать... Наверное, хочу, потому что этого хочет Славик... Последнее время в моей голове снова поселилась какая-то неуверенность!.. Нет, это не прежняя рассеянность! Это что-то другое... Я пока не могу объяснить. Кажется, что я испытываю новые чувства...

Наверное, это взрослость...

Мама объяснила, откуда взялась кровь на простынях... Внутри меня что-то изменяется... Точнее отторгается... Фу... Мне так неприятно!

А ведь с этим теперь жить...

Радует одно: я думаю, что последний кошмар, в первую очередь, связан с этим!.. Плюс высокая температура!

Весь тот день она была выше сорока!.. К вечеру я уже не могла говорить есть и просто глотать. Мама посмотрела моё горло и расстроилась окончательно... Приехавший доктор сказал, что у меня фолликулярная ангина — «редкостная дрянь»! Вскоре я и сама в этом убедилась!.. Каждое утро меня рвало гноем, перемешанным с кровью, после чего, я ничего не могла есть...

Хотя я и так не могла — больно...

Хорошо, что кризис миновал. Я очень исхудала. Стараюсь, по возможности, избегать зеркала... Я и без того всегда была худой...

Пару раз приходил Славик. Снова приносил цветы. Мы просто молчали. Мне больно говорить. А он, наверняка, стесняется родителей и брата...

(последний, кстати, дома бывает крайне редко!..)

Поначалу я радовалась визитам Славика... Но потом, когда поняла, на что похожа со стороны, попросила его больше не приходить!.. Естественно, я не стала говорить об этом, как есть! Просто сослалась на то, что боюсь его заразить...

Мне кажется, Славик обиделся... Хотя сегодня мама снова принесла три тюльпана... Точнее бутона.

Почему он дарит именно жёлтые бутоны?*

*Пометка. Нужно будет порыться в библиотеке...»

«19 июня, среда.

Завтра в пионерлагерь!

Я вроде бы здорова... День изо дня прошу маму не говорить учителям и пионервожатым о том, что так серьёзно болела! Если там узнают, меня точно отцепят... А я очень туда хочу! Так же, как хочу извиниться перед Славиком за свою глупость!..

Какая же я и впрямь дурёха!

Павлик ехать не хочет — он совсем сбрендил со своим яхт-клубом! Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассказать обо всём маме! Хотя мне и нечего ей рассказывать... Разве что только про кошмар и про то, как я люблю подслушивать... Павлик меня тогда возненавидит!.. Но он сам во всём виноват! Зачем так поступать с родной сестрой?! Он ведь видит, что я переживаю, но в ответ только загадочно улыбается и продолжает молчать, как партизан!..

Когда он так делает, я готова выцарапать ему глаза!

Ты, Павлик, извини меня за такие слова. Но я не знаю, чего и думать... После лагеря обязательно во всём разберусь!*

*Пометка. Лишь бы не проговориться раньше срока!

Павлику всё равно придётся поехать. Если и не из-за меня, как это уже повелось ввиду моей рассеянности, так из-за родителей! Мама и папа едут в санаторий, а одного Павлика никто не оставит! Хотя он так на это надеется! Даже подговорил своего закадычного Герасименко, чтобы тот упросил своих родителей, разрешить Павлику пожить две недели у них на квартире!.. Но даже если они и согласятся, мама всё равно будет против! Она беспокоится, в первую очередь, за меня. Я хоть и выгляжу нормально, однако, по её мнению, «это ещё ни о чём не говорит»...

Я и сама это прекрасно понимаю... Поэтому так и хочу поехать в лагерь вместе со Славиком! Потому что неизвестно, что будет с моей головой дальше... А мне так хочется почувствовать настоящее счастье! Хотя бы самую малость!..

Господи, пожалуйста, если ты и правда есть!.. Мне больше некого просить! Они рядом... Я чувствую это!*

*Пометка. Меня исключат из пионеров, если кто-нибудь это прочитает!!!

Мне продолжает сниться тьма...

Пока ничего конкретного, просто голубая дымка и холод... Холод, скорее всего, из-за озноба — по утрам у меня всё ещё сохраняется небольшая температура... А вот где зарождается эта жуткая синева, я понятия не имею! Я стараюсь не думать о плохом... Но это очень сложно. Особенно когда нечего делать.

Я много думаю. Мне нравится думать! Просто так. На любые темы! Но всё чаще, с чего-то хорошего и лучистого, я непременно возвращаюсь к этой сине-холодной тьме!.. Точно так же, как и сейчас...

Пожалуй, не стоит продолжать писать дальше, а то ещё до чего страшного додумаюсь...

А завтра мне нужен только позитивный настрой!*

*Пометка. Лишь бы ничего не приснилось...

Да, и ещё! Перед сном меня всё чаще посещает странная мысль: а что если я уже была в яхт-клубе и что-то там увидела, после чего мне стёрли память, чтобы я никому не смогла ничего рассказать?..

А теперь я просто начинаю вспоминать...»

Июнь 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Деревня Иловница. Пионерский лагерь «Сказочный».

«21 июня, пятница.

Ура! Ура! Ура! Я в лагере! Меня всё же не отцепили!

Теперь я смотрю на Павлика и улыбаюсь, как совсем недавно улыбался он сам! Он дуется. Однако в открытую ничего не говорит... Мне всё равно! Я рада уже тому, что он здесь, а не остался в Припяти со своим Герасименко!

Славик на меня совсем не сердится — мы снова вместе!

Накануне отъезда я много думала на счёт того, стоит ли брать с собой дневник... Получится ли у меня вести его и здесь? Вдруг его кто-нибудь случайно прочитает — как быть тогда?.. Всё же решилась. Пусть будет, что будет! К тому же, я уже просто привыкла записывать собственные мысли... И они больше не кажутся мне чужими...

Мы приехали вчера на голубом автобусе «ЛАЗ». С нашей школы — пятнадцать человек... В том числе и Славик — мы специально записались вместе!

...На въезде нас по обыкновению встречает голосистый колокольчик. Своим звоном он отворяет врата в сказку!.. Это, наверное, самый волнительный эпизод за всю смену!.. Плюс момент, когда нужно возвращаться домой, прощаться с новыми знакомыми, переписывать многочисленные адреса, чтобы потом делится успехами школьного пионеротряда...

По существу, это разлука на всю жизнь, потому что повторные встречи просто не случаются...

По крайней мере, не со мной...

При выходе из автобуса окунаемся в общую атмосферу веселья и благополучия! Море улыбок и незнакомых лиц! Крики, гомон, суета! Кто-то свистит в свисток, пытается докричаться до пятого отряда!.. Мы в седьмом, поэтому старательно вытягиваем шеи — будто потерявшиеся гусята, — в попытке хоть как-то определить, куда именно нужно идти... Наш школьный вожатый уверенно ведёт нас в сторону от толпы и автобусов. Затем выстраивает и пересчитывает. Мне смешно — и впрямь, как гусят! Но так надо...

Далее суета с расселением и прочее...

Нас селят в маленьких двухэтажных домиках с балкончиками. Три человека в комнату. Здесь очень уютно! Три кроватки, три тумбочки, вдоль противоположной стены аккуратные полочки, обои с разросшимися ромашками, за окном ровные сосенки и спортивный городок!.. Чего ещё нужно для полного счастья!!!

Мне так всё нравится! Плюс то, как уверенно держусь я сама!

Я взрослая девушка, — папа говорит, что когда хочешь себя на что-то настроить, нужно то и дело повторять это про себя... Я повторяю!

Папа, ты самый лучший!!!

На какое-то время приходится расстаться с «нашими мужчинами». Мальчики и девочки — поврозь! Это закон всех пионерских лагерей. Со мной девочка из 1-й школы — я иногда вижу ее, возвращаясь из библиотеки на Энтузиастов. Её зовут Женя Сидоренко, и она очень весёлая! Она то ли не знает кто я, то ли просто не хочет затрагивать мою больную тему... Но мне хорошо, когда всё вот так!.. Когда меня воспринимают, как живое существо!

В эти моменты я снова чувствую себя человеком, а не подопытным материалом в руках скрытных взрослых!..

Ещё одно место свободно... Скорее всего, подселят кого-нибудь из другого города. Это хорошо! Потому что в автобусе были и не совсем хорошие личности, в одной комнате с которыми я бы снова растерялась...

Затем нас снова собирают, считают, знакомят с вожатыми, ведут в столовую, потом выдают бельё...

Одним словом, это пионерлагерь «Сказочный», в котором прежде чем ощутить сказку, необходимо вынести суету первого дня!..

Третья девочка из Киева! Её автобус задержался в пути. Она приезжает лишь под вечер...

Я её знаю! Это Майя Гуревич — прошлый год мы так же жили в одной комнате! Я это помню, словно мы расстались только вчера перед сном!!! Ещё в апреле я писала ей письмо!..

Встреча всё же возможна!!!

Майя тоже очень обрадовалась! Вручила мне недописанный ответ. Я всё равно рада!..»

«23 июня, воскресенье

...Сегодня ночью мне снова приснился кошмар... Соседки косятся на меня всё утро. Возможно, что я снова бредила... Значит, в тот раз это было вовсе не из-за болезни!.. И не из-за того, что я стала взрослеть...

Это что-то другое...

Мне приснилась паучья сеть... Только не круглая, а квадратная. Она была настолько огромной, что я даже запрокинув голову, была не в силах рассмотреть все её ячейки!.. Верхние ярусы терялись в свинцовом небе... Мне даже показалось, что если постучать по нему костяшками пальцев, в ответ раздастся медный звон...

Поняв, что это снова они, я попыталась отступить... Но не смогла — во что-то уткнулась спиной... Тут же оглянулась! Я не знаю, что это такое... Нет, конечно же, знаю, но как такое возможно?.. За моей спиной раскинулось кладбище мёртвых машин... Автобусы, самосвалы, трактора, вездеходы... Я видела даже несколько вертолётов... но у них отчего-то отсутствовали лопасти... Они были похожи на засохших мошек, которым кто-то бездушный оторвал крылышки...

Передо мной располагался огромный «колокол» — я видела, как при помощи таких, тушат лесные пожары прямо с вертолёта... Именно в него я и уткнулась, пытаясь отстраниться от сети! Может быть, здесь тоже был пожар?.. Но тогда почему в «колоколе» песок?.. Хотя пожар вроде как тушится песком — я не уверена...

Я снова отступила... На сей раз к сети! В какой-то момент до меня это всё же дошло... Тогда я просто присела и сжалась в комочек! Мне было страшно... Так как ещё не было никогда в жизни!..

Они словно этого и ждали... Момента, когда от моей личности снова не останется и следа!

Сеть вздрогнула и принялась чуть заметно пульсировать... Тогда я поняла, что слышу «стук»... Он всё нарастал, а по ячейкам сети то и дело скакали голубые искры... В какой-то момент мне показалось, что я вижу картинку — это словно гигантская мозаика, растянутая между небом и землёй!.. Это словно периодическая таблица Менделеева... В каждой клетке, отдельный огонёк, будто сердечко элемента!.. Хотя скорее — это просто звёзды... Я видела силуэт человека и синий огонь позади него. Он застыл справа, вверху...

Кто он такой?..

Я испугалась ещё больше — меня уже просто трясло! Я понимала, что не могу контролировать собственное тело!.. Более того, оно было подчинено тому существу, что оставалось заточённым в сети!.. Но оно вовсе не было таковым — оно свободно двигалось и мысленно пыталось заставить меня прикоснуться к себе!..

Я зажмурилась.

«Стук» тут же возрос! Он буквально колошматил меня по затылку, выбивая остатки мыслей!

Тогда я зажала уши ладонями!.. Но и это не помогало! «Стук» словно поселился внутри моей головы!

Словно это была его голова!..

Словно у меня не было на неё никаких прав!..

Вот тогда-то я и закричала, что есть мочи!..»

«25 июня, вторник.

У нас ЧП. Оно похоже на ужас... Оно страшнее моего последнего сна! Пропали двое мальчиков... Их ищут уже вторые сутки. Пока безрезультатно. Хотя, возможно, нам просто не говорят всей правды... Я знаю человека, который точно её знает... Этот человек — мой брат. Но Павлик ничего не говорит...

О том, что случилось в Заполье...

Я знаю, что они бегали именно туда!.. Чтобы посмотреть на них...

...А всё так хорошо начиналось... Впрочем, со мной всегда так!

...После «подъёма», я какое-то время лежала и смотрела, как по оконной раме сползают капельки утренней росы. Мне было так хорошо!.. Просто лежать и вдыхать утреннюю свежесть.

Я вспоминала вчерашний день. Думала, как же прекрасно детство советского ребёнка! Так хочется, чтобы оно никогда не прекращалось!!!

Потом были зарядка и завтрак.

По плану, наш отряд шёл в поход к речке Уж — она всего в двух шагах от лагеря. Там мы должны были «разбить лагерь» и «играть в выживание». Ничего такого страшного или опасного. Просто нужно было научиться ориентироваться в лесу без компаса, суметь построить укрытие из подручных средств, разжечь огонь без спичек и пр.

Это и есть «автономное существование», когда остаёшься один на один с дикой природой и можешь рассчитывать только на собственные руки и смекалку!

Однако на деле, игра превратилась в жизнь... По крайней мере, для тех, двоих, которые так и не вернулись из Заполья.

...О Заполье мы узнали от ребят из старших отрядов — они тоже туда частенько бегали. Просто так, забавы ради... Особенно приезжие издалека.

Заполье — это небольшая деревенька. Она расположена на той стороне реки... Не знаю где именно. Но ребята говорят, что добираться удобно. Основная проблема — это перебраться незамеченными через речку. Плюс постараться вернуться до тех пор, пока тебя не хватились!..

Чего такого интересного в Заполье?..

Оттуда видно их!..

Они — это антенны, не дающие мне покоя... До этого я старалась ничего о них не писать... Потому что страшно! Мне видно их с балкона — они ужасны... После всего случившегося, я всё же поняла, что мне не удастся обойти их стороной!

Утром я слышала, как двое мальчишек расспрашивали Павлика про антенны... Они, кажется, приехали из Гомеля. Естественно им было интересно посмотреть на то, что я вижу каждый день из окон собственной квартиры... И от чего я всякий раз содрогаюсь... Издалека, они похожи на японские иероглифы.

Даже не знаю, как быть теперь...

Так вот... Павлик согласился их провести. Я попросила его не совершать глупостей. Если их отсутствие всё же обнаружится, ничего хорошего это за собой не повлечёт... Это будет позор! Павлик полетит из лагеря вместе с этими двумя!

(!!!уж лучше бы так, чем как всё вышло на самом деле!!!)

Павлик, конечно же, меня не послушал! Ещё заявил, что шпионить нехорошо...

Чего он в этом понимает?! Дурак!

Было очень жарко... Прибыв на пляж, мы упросили вожатого искупаться. Он нас пересчитал и разрешил. Это была его первая ошибка... А вторая, что не пересчитал ещё раз, когда все вылезли из воды! Иначе он бы уже тогда понял, что вылезли не все... Трое отсутствовали, включая Павлика...

Он вернулся довольно быстро... За такое время они бы не успели дойти даже в одну сторону. Так, по крайней мере, мне казалось. Я поначалу обрадовалась!.. Но как только увидела его лицо, мне сделалось не по себе...

На Павлике не было лица!.. Он шумно сопел и то и дело отводил взор. Я видела, что его трясёт...

Я тут же спросила, что случилось. Он как-то нездорово вздрогнул и прижал указательный палец к губам... Мне сделалось совсем плохо... Я еле устояла на ногах!.. У меня в голове всё плясало... Даже сейчас пляшет. Я с трудом вспоминаю, как всё было... Это снова рассеянность!.. Я ничего не помню!!!»

«...Я немного передохнула... Хотя всё равно трясутся руки! Приходил милиционер и расспрашивал, как всё было...

Я солгала.

Я больше не пионер! И вот это я как раз вырывать и не буду!!! Пускай все знают, какая я ничтожная!!!

...Светлана, спокойно. Возьми себя в руки. Павлик, твой брат. И логично, что ты его защищаешь. Да, согласно неписаным правилам, пионер просто обязан выдать виновного, даже если тот его родственник!.. Даже если он брат, мать или отец!.. Но... Ты не могла так поступить, потому что ты знаешь правду, а они — нет!

Да, я знаю. Но промолчала я всё же не из-за этого... Я промолчала, потому что меня об этом попросил Павлик... Ещё там, на берегу речки Уж, когда предварительные поиски отсутствующих ребят так ничего и не дали...

Теперь мне с этим жить... Как и со всем остальным...»

«26 июня, среда.

...Мне снилось странное существо... Оно было похоже на задумчивую цаплю... У неё была человеческая голова и не было крыльев... Как не было и рук... Лица мне разглядеть не удалось... Может быть, именно потому я сохранила рассудок... Я разглядела лишь голубоватый взгляд... Он разъедал мою грудь... Там где ямочка... Я поняла, что им нужна моя душа... Существо захрипело... и от этого звука я проснулась...

Я вышла из комнаты и двинулась вдоль коридора... Я дошла до комнаты Павлика... Приоткрыла дверь...

Он бредил...

Он умолял их отпустить его...»

10.12.2012г. Украина. Иванковский район. КПП Дитятки.

На въезде в «зону теней» небольшая пробка...

Волков сетует на послеобеденное время. Затем «выбирается» из общего потока и сворачивает на обочину. Какое-то время ничего не происходит. Сидим молча. Наблюдаем за работой КПП Дитятки. Я попутно осматриваюсь. Сверяюсь с картой атласа и, на всякий случай, с «Гугл-мапс»...

Сам КПП — по правую сторону дороги. Обычное полукруглое здание с широкими окнами. Слева — пост безопасности. Шифоньерная будка в два этажа, больше похожая на пост ДПС. Над крышей возвышается антенна космической связи. Чуть дальше — кирпичное здание поста дозиметрического контроля... Дорогу преграждает красно-белый шлагбаум. Повсюду предупреждающие знаки и надписи на разных языках... «STOP». «Заражено». «Ahtung». «Проход запрещён», «Danger» и пр. От зданий в разные стороны расходится заграждение из колючей проволоки. Повсюду столбы с красно-белыми наклонными полосами. На проволоке висят знаки «Заражено» и «Радиоактивная опасность»... Высота заграждения — метра полтора...

Боковым зрением замечаю, что к нам приближается человек в «хаки». Всё простенько: берцы, форменные штаны, бушлат, портупей, фуражка. Волков сосредоточенно ждёт — смотрит перед собой и стучит большими пальцами по рулю. Я одним взглядом шлю ему немой вопрос: что делать? Он каким-то образом его воспринимает — кривит губы: мол, всё в норме, не дёргайся.

Киваю в ответ, хотя моя норма, надо признать, в данный момент зашкалила!

Всё же заставляю себя успокоиться. Чего это я, правда?.. Мы ещё тут, по эту сторону реальности. Так что, кем бы ни был приближающийся человек, предъявить ему нам в данный момент нечего... Значит и впрямь норма. Тогда — релакс!

Волков спешно опускает боковое стекло.

Я молча наблюдаю. Сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться. Человеку его комплекции, необычайно сложно крутить ручку стеклоподъёмника именно в «копейке» — плечо то и дело упирается в боковину двери, локоток — в спинку сиденья, а затылок — в потолок. Со стороны выглядит комично.

Будто Шарик превратился в волкодава и никак не может выбраться из собственной конуры...

«Хаки» замирает напротив дверцы. Склоняется. Обычный ефрейтор, может даже срочник... Хотя тут вряд ли служат срочники. По любому контрактник — сейчас это модно и прибыльно... Особенно здесь. На одном плече, шеврон ВС Украины, на другом что-то непонятное... Скорее всего, вымпел какого-нибудь экологического общества, действующего под эгидой ООН.

—Юрьевич, здорова! — Тянет руку Волкову. — А ты чего в такую холодину? Дома что ли не сидится? Женись, давай, скорее и не фиг хренатой этой страдать!..

Волков натужно улыбается. Жмёт протянутую руку. Косится на меня.

Я тоже жму. Представляюсь. Тут же прикусываю язык — оно мне надо? Нет. Но правила хорошего тона никто не отменял.

«Хаки» кивает, но своего имени так и не называет. Тут же снова обращается к Волкову.

—Так это и есть тот самый врач?

—Ну да...

—Ну вы, блин, русские, даёте!.. Я б на вашем месте, не по бабкам старым шлялся, а по...

Волков отмахивается.

—Так нужно.

—Нужно, — скажем дружно! — «Хаки» улыбается. Смотрит то на Волкова, то на меня. Качает головой. — А чего рожи-то такие?.. Ну его-то я, допустим, не знаю... — Тыкает пальцем в меня — манеры те ещё. — А ты вроде как не пил никогда... По крайней мере, замечен за этим не был... Отмечали чего или так просто, за знакомство «змия» потревожили?

—Так просто.

—Оно и видно!..

—Да ну?..

—Ну да. Когда без повода «синячишь» — на утро всегда рожа такая...

—Да ты профессионал, я посмотрю! — Волков присвистывает. По всему видно, что диалог его особо не занимает... Но так надо.

—Я-то да!.. Но у меня всё чин по чину: в свободное время и в меру.

—Даже страшно спрашивать на счёт твоей меры...

—Да, давай не будем посторонних людей шокировать!

—Как скажешь, воля твоя.

«Хаки» мнётся. Дышит на скрюченные холодом пальцы.

Я смотрю на пар. Действительно, тут лёгкий морозец, как и предрекал Василий. На небе по-прежнему скучающее солнышко.

—Похолодало что-то больно...

Волков усмехается.

—По-твоему, это «похолодало»? Мне кажется, на солнышке ещё обгореть можно...

—Ну да, как же! Постой тут сутки... И при плюсе-то, всё отвалится...

—Да у тебя и так тут скоро всё отвалится... Как и у меня, и у всех остальных, кого сюда несёт!..

«Хаки» ржёт. Одновременно грозит пальцем. Тут же извлекает из кармана дозиметр. Суёт его в нос Волкову. Тот сконфуженно отстраняется.

—А это видал? У нас тут с фоном лады! Как в Америке!.. В вашей Москве и того больше! Так что ещё не вариант, у кого именно чего отвалится скорее!

Волков отталкивает дозиметр. Успеваю заметить 8 мкР/час. Очень мало, особенно если учесть, что до реактора всего лишь 30 км...

Волков усмехается. Искоса смотрит на повеселевшего «хаки».

—Ты лучше расскажи, как всего этого добились и ради чего...

—Ну, знаешь... Об этом не нам судить. «Зона» прибыльна, так что в плане экономического эффекта всё вполне логично...

Ненавижу это изречение — «экономический эффект». Как ненавижу экономистов и управленцев! Они все, вместе взятые, намного страшнее притаившегося за колючей проволокой чудовища... В первую очередь из-за того, что имеют человеческий облик!..

Волков смеётся. Столь возвышенное изречение его явно позабавило.

«Хаки» жмёт плечами.

—А чего? Столько земель пустует!.. Ещё кризис, ко всему. А ведь не случись аварии, сколько бы здесь всего ежегодно нарождалось!.. Ого-го-го! — Он присвистывает и разводит руки, будто хочет обхватить ими весь КПП. — Тот то и оно, что надо всем этим как-то пользоваться, несмотря на то, что природа мертва... Тем более что последнее время народ просто помешан на этой «Зоне»!.. Глаза б мои её не видели!.. Вот и «чистят» наш КПП похлеще всего остального, дабы туристы уже отсюда не тикали!.. Эх, жизнь такая пошла. Жаль только, что её самому выбрать для себя нельзя...

«Хаки» умолкает. Плюёт под ноги. Смотрит на Волкова. Явно ждёт ответа...

Волков лишь вздыхает. Собирается что-то сказать, но передумывает. Лишь снова смотрит перед собой и стучит по рулю — на сей раз указательными пальцами. Мне кажется, я догадываюсь, чем он хотел добить собеседника.

Ну да... Либо живи, либо выживай.

«Хаки» тут явно живёт.

Волков шмыгает носом и поворачивается к нетерпеливо переминающемуся собеседнику.

—Ладно, хорош языком «чесать». Я тебя знаю — ты и мёртвого заболтаешь...

—Ага. А ты попробуй тут сутки, через двое постоять — сам с собой разговаривать начнёшь!

—Это точно... Что-то мы припозднились сегодня основательно. Уже темнеть скоро начнёт...

—Пить надо меньше, тогда всё успеешь. — Подмигивает.

Волков не реагирует. Потом спрашивает:

—Ваши когда поедут?

«Хаки» пожимает плечами. Спешно смотрит на часы.

Я тоже. Ого! Половина третьего!..

Волков замечает мои метания. Просит успокоиться.

—Ну так когда?

—Да хрен их знает!.. Вроде уехать уже должны... — Он отходит в сторону, вытягивает шею. — «Таблетка» стоит! Значит тут ещё. — Снова подходит. — А ты до Ужика, как всегда?..

Волков кивает.

Я понимаю, что мне несказанно повезло. Тогда зачем Волков постоянно пугал этими своими 30-ю км?.. Стараюсь держать себя в руках, дабы не выдать эмоций.

—Э!!! Пацаны, погодь ещё!.. Юрьичев, давай, шевели плавниками!.. — «Хаки» срывается с места и бежит в направлении КПП. Машет руками.

Я ничего не понимаю. Просто провожаю его взглядом... Из ступора выводит Волков — толкает в бок: мол, шевелись! Тут же начинаю. Выскакиваю из «копейки». Разминаю ноги. Открываю заднюю дверцу. Хватаю свой вещмешок!.. Всё, я готов! Оглядываюсь... Волков уже на полпути к КПП — и как только это у него вышло??? То и дело оглядывается, машет руками. Что-то кричит... Прислушиваюсь.

Кроет матом... Естественно меня.

Заставляю ноги двигаться вслед...

У КПП оживлённо. Бегают «хаки», о чём-то переговариваются, косятся в нашу сторону. Заметив Волкова, тут же теряют интерес — движутся по своим делам.

Его тут все знают! Ещё бы...

Возле здания дозиметрического контроля стоит «таблетка». Только это не совсем она... У нас «таблеткой» называют медицинский уазик. Обычно за цвет. Тут же, медицинский «Фиат» с высокой будкой. Но по всему, это та же «таблетка»...

Догоняю Волкова у самого шлагбаума. Он игнорирует проходную и просто пролезает под заграждением... Я следую его примеру. Боковым зрением вижу у окошка КПП знакомого «хаки». Он убедительно втолковывает кому-то невидимому, что это «тот самый Волков, плюс обещанный врач»...

Я стараюсь не оглядываться. Когда оглядываешься, тут же становишься подозрительным и, естественно, привлекаешь к себе дополнительное внимание! Хотя с другой стороны, я тут впервые в жизни... И мне позволительно испытывать некую неуверенность... Получается, если что и естественно, то именно последнее.

Да уж... Человеческие чувства будут посложнее самого запутанного лабиринта! В них можно просто кануть...

Стараюсь ни о чём не думать. Просто концентрируюсь на двух приближающихся предметах: спина Волкова — он уже склонился у отодвинутой дверцы — и спасительное нутро «Фиата».

Всё в порядке. Я внутри машины. Наблюдаю за тем, как Волков просит словоохотливого «хаки» отогнать «копейку»... Затем дверь задвигается.

Только сейчас понимаю, что я уже в «Зоне»!..

10.12.2012г. Украина. Чернобыльская зона отчуждения.

В машине, помимо водителя, Волкова и меня, — ещё трое: офицер и двое «хаки». Что-то вроде контрольно-охранной группы. Все таращатся на меня, будто я прибыл с другой планеты... Для меня, инопланетяне, в первую очередь, они сами — таращусь в ответ. Понимаю, что неприлично, да и «палевно», но всё равно ничего не могу с собой поделать...

Обстановку «разряжает» один из «хаки»... Хотя скорее уж наоборот. Особенно, касаемо моих чувств...

—Правда — врач?

Машинально киваю.

Тот улыбается. Больше ничего не говорит.

Зато говорит офицер. Он вроде капитан. Не могу с уверенностью сказать — по полевой форме трудно определить, сколько именно звёздочек на погонах. Слава богу, обращается к Волкову, а не ко мне.

—Тут на днях двое «чертей» климатологами прикинулись... Якобы под эгидой ООН исследования проводят... Даже по-ихнему лялякать научились, документами там какими-то размахивали, сопли пузырили. На первый взгляд — комар носа не подточит! А как тут очутились, чуть все памперсы не уделали... А я их ещё подвезти предложил за доллары. Хм... Славненькое, надо сказать, зрелище было! «Геймеры», блин, долбанные... И когда они уже все в окна попрыгают! Впечатлительные массы... Что б их за одно место и повыше! Зато готовы последние копейки сюда спустить, чтобы посмотреть, где какую тварь в виртуальности изрубили... На деле же, психика сразу в откат... Не ожидали, каков он, их монстр, в действительности... И как только друг на друга со страху не накинулись, непонятно...

Волков кивает.

—Зато больше вы их точно не увидите... Одноразовый контингент.

—Это да... Мне порой и самому не по себе тут. Особенно по осени... Зимой хоть снежок белеет, а так... Лезет всякая мракобесия в голову, хоть на плаху клади.

Один из «хаки» тут же оживает. Другой, не тот, что привязался ко мне.

—Я даже ужастики смотреть перестал. Достаточно просто до Припяти доехать, особенно ночью...

—Очкуешь, балласт? — Это первый. — Не бзди. Памперсы и в атаку!

—Какая на фиг атака? В первую очередь, от одной этой тишины вшторивает...

—Да ну...

—Чего, «да ну»?.. Особенно когда представишь, что вокруг тебя, в пределах тридцати километров, нет ни единой живой души... Точнее разумной.

—А зверята как же, мутировавшие?..

—Да иди ты!.. Тебе про одно — а ты всё в одну кучу!

Офицер усмехается.

—Да хорош вам языками трепать. — Косится на меня. — Человека только сейчас раньше времени запугаете... А ему ещё людей осматривать.

Я улыбаюсь. Говорю, что пуганый уже, спасибо Волкову.

Все смеются.

Волков одобрительно кивает: мол, так и надо. С этими лучше говорить про всё подряд, кроме сокровенного.

Незаметно киваю в ответ. Тут же меняю тему:

—А откуда роскошь такая? — Стучу пальцами по пластиковому потолку «Фиата».

«Хаки» усмехаются. Тот, что первый, демонстрирует шеврон. Естественно не украинский.

—Мы, типа, миротворцев. Так что финансирование либо из Брюсселя, либо из-за океана...

Второй «хаки» трясёт головой. Офицер просто смеётся, продолжая что-то говорить. Волков хмурится, смотрит в окно. Я тоже пытаюсь выглянуть, попутно слушаю офицера.

—Здесь и впрямь финансирование не пойми откуда идёт... Мне кажется, это тут, у нас, хозяин один, а там... Те, кто в данный момент заинтересованы в «Зоне», те деньги и отваливают, чтобы потом с той же «Зоны» урожай многомилионный собрать, в виде каких-нибудь заоблачных рейтингов, кассовых сборов, или плат за экскурсионные туры... Вон, эти из Голливуда, тут порядочно, поди, «зелени» оставили, пока фильм снимали... А всё для того, чтобы потом, там, у себя, втрое, а то и вчетверо больше «отмыть». «Бюргеры» любят лопать под катастрофы, или в компании всяких жутких тварей!

За окном и впрямь катастрофа... Лес так близко, что кажется, будто мы несёмся по какой-нибудь киношной декорации... Я невольно отворачиваюсь и смотрю в противоположное окно. Я хочу разглядеть там тучного режиссёра, который поднимется со своей табуретки, махнёт рукой и скажет лично мне: «Стоп. Снято. Всем спасибо...»

Но ничего этого естественно не происходит... Я вижу такие же деревья, причём, так же близко...

Проносится заросшая остановка, покорёженный указатель, сбитый километровый столб... Он даже не сбит, а просто вкатан в асфальт... потому что всем лень останавливаться и двигать его прочь... Чувствую нарастающую дрожь. Спешу поскорее «возвратиться» в салон «Фиата».

Похоже, я ничем не лучше «геймеров».

Волков вздыхает. Офицер продолжает пламенную речь. На какой-то миг я, кажется, спонтанно перестал её воспринимать.

—Пока «Зона» работает как магнит, на ней очень просто зарабатывать. Особенно если ты этого хочешь, да и, к тому же, умеешь. И не важно, что скажут другие... Я про тех, кто относится к «Зоне» иначе... Не как к наживе, при помощи которой можно разбогатеть, а как к чему-то... возвышенному что ли... Вон, как он. — Взмах руки в сторону второго «хаки». — Или те, которых мы по осени отловили... Игроманы, блин! Ведь, если разобраться, у них тоже какие-никакие чувства были... Не важно, что они дебилы, зацикленные на своих «бродилках»... Есть еще такие, как ты, Волков... Поэтому если «Зона» когда и восстанет из пепла, подобно сказочному фениксу, то сделает она это, в первую, благодаря таким как ты, а вовсе не в угоду тугим кошелькам и розовым манжетам, вбухавшим в неё миллионы... — Тут же переводит взгляд на меня. — И вы, доктор, молодец. Знаете, из местных сюда не так-то просто кого-нибудь заманить. Вам респект лично от меня. Не знаю, как вас зовут, да и не хочу этого знать, потому что... и сам представляться не стану... Сами понимаете...

Я глупо киваю. Что я чувствую? Стыд. Причём не только за себя. Но и за тех, других, подобных мне. Кому и впрямь до «Зоны» попросту нет дела! Да, нас что-то тянет сюда. Может это и не деньги... Но это и не то, что тянет того же Волкова... Это что-то другое... Это даже не «Зона». Она тут вообще ни при чём. Нас просто отталкивает похоть современного мышления... Грязь крупных городов... Отсутствие эмоций и чувств... Мы бежим именно ото всего этого! А «Зона» лишь даёт нам приют... Пускай всего на день или два — некоторые из сталкеров живут в Припяти неделями, а может и того больше! Отчего так? Неужели радиоактивный холод котируется выше всех цивилизованных благ?! Как мы до подобного докатились?.. Кто это допустил?

Может это просто снова кому-то выгодно?..

Я знаю одно: в Припяти осталась частичка Союза — её не успели или не захотели эвакуировать вместе с людьми. И теперь эта частичка мерцает, будто пламя свечи на ветру... будто далёкий пульсар... не давая покоя забредшим душам. Это частичка света. Того света, который я утратил из-за чьей-то халатности!.. Причём у каждого, пытающегося бежать от реальности, это частичка своя... Но сути дела оно не меняет. Мы хотим вернуть прошлое! Тот мир, который перестал существовать уже давно... Потому что в нём всё было иначе. Пускай его и критикуют с пеной у рта, приводят всевозможные примеры, как нами всеми пользовались, сравнивают с чудовищной кровожадностью...

Однако истинное счастье жило именно там... Под лучистым солнцем добра и света, от которого ныне остался лишь чуть заметный силуэт, закопчённый всеобщим безразличием!

Теперь же эта частичка заключена за множеством КПП, окутана колючей проволокой, проклята многочисленными предостережениями на всевозможных языках... Уже три десятилетия она охраняется радиоактивным зверем, не подпускающим ничто живое... Но за повседневным хаосом обыденной жизни, мы всё же про неё не забыли, как ни старались наши новые хозяева. Частичка выжила внутри «Зоны» и теперь просто пленит... Это ли вам не тот самый сокровенный «артефакт», коий нельзя вынести наружу?..

Он способен лишь пленить разум и заманивать...

Волков усмехается.

—Да уж... Вот придумают какую-нибудь «стрелялку» на счёт «Фукусимы-1», посмотрим тогда, чьи шевроны вы нацепите...

Офицер открыто смеётся.

—Как вариант.

Доезжаем с охраной до моста через речку Уж. Обычная речка, обычный мост. Находясь именно здесь и не скажешь, что ты внутри периметра охраняемой «Зоны»... Прибрежная полоса речки уже подёрнута льдом, но основное русло пока не затронуто. Берега низкие и широкие. Они усеяны заиндевелыми «трупами» прошлогодней растительности... Сама лесополоса предусмотрительно отодвинулась от воды метров на сто — сто пятьдесят, видимо подразумевая полноводные разливы по весне. Небо подёрнуто дымкой... На горизонте, над самыми макушками деревьев обозначились мазки перьевых облаков...

Какое-то время мы просто стоим и любуемся местным пейзажем. Иногда бросаем кратковременный взор вслед удаляющемуся «Фиату». Оказывается у Волкова тут полно друзей. Тогда почему бы не доехать до Припяти с ними?.. Это подозрительно? Ну да, особенно если учесть что я врач... В городе-то никто не живёт, на кой чёрт ему сдался уролог! К тому же у Волкова, по любому, имеется «свой» маршрут. Не просто же так мы высадились именно тут...

К тому же, ещё классики писали, что прямой путь в «Зоне» не самый короткий.

Бросаю последний взгляд на пойму реки. Вдыхаю морозный воздух... Тут же испытываю страх. Достаю из рюкзака дозиметр. Включаю. Попутно кошусь на Волкова — он как всегда спокоен. Кивает: мол, давай, посмотри, как это работает...

Прибор оживает молча. Я чувствую, что у меня даже на морозе вспотели ладони — вот он, тот самый леденящий пот отчаяния и страха!

Стрелка указывает 15 мкР/час. Я говорю вслух. Волков только кивает. Потом рукой манит за собой. Мы сходим с моста на обочину. Спускаемся к воде. Волков попутно говорит:

—Тут местами заражено. Речка в основном «чистая», но можно напороться и на 90мкР/час. На востоке, особенно рядом со станцией, — и того больше. В те места мало кто ходит. «Путешествуют» в основном по левую сторону дороги... Но и тут, тоже, смотря на какую кочку набредёшь. Чем выше поднимаешься, тем выше фон... Особенно по «бете». Да, она не так опасна, как «гамма», но это выражение имеет смысл только в «Зоне». «Бета» — смертельно опасна!.. Как опасна и «альфа». Всё дело в окружающих условиях и в том, как именно ты облучаешься...

Раздаётся нудный писк — так обычно пищит электронный будильник. Волков на секунду умолкает, потом одобрительно кивает.

—Молодец! Сразу видно, что «котелок» варит! Только эта игрушка тебе своим писком все нервы измотает... Погрешность у них велика. Будешь под шестьюдесятью гулять, а она и не пикнет. А будет как сейчас, когда всё вроде бы нормально, замучает своим диско...

Я пожимаю плечами — как же быть?

—Поставь на сотню. По крайней мере, если и запищит — то реально уже край... А так дозиметром пользуйся — он надёжнее... Да, ещё. Постарайся ни к чему не прикасаться... А если уж так хочется чего потрогать — трогай в перчатках. Штанины лучше в берцы заправь и капюшон накинь... Перчатки тоже под рукава — чем меньше открытого тела, тем меньше ты накапливаешь Греев. И в глаза пальцы не суй, на то салфетки есть или бинт...

Киваю. Попутно устраняя указанные недостатки. Первое пособие по выживанию в «Зоне» я уяснил.

Спустившись к реке, тут же удаляемся от трассы. Волков говорит, что охрана разная и далеко не вся такая сговорчивая.

Я машинально спрашиваю, как он заимел тут связи.

Волков останавливается и долго смеётся. Надо признать, что таким я его ещё не видел... Затем он всё же успокаивается и демонстрирует жест, каким обычно служащие гостиниц просят «на чай»...

Что тут сказать?.. Да ну?.. Или, ну да...

Какое-то время идём по пролеску вдоль трассы. Под ногами хрустит лёд — к вечеру мороз заметно усиливается. Зависшее над деревьями солнце приобретает розоватый оттенок, подкрашивая лиловыми блямбами «перья» облаков... Небо фиолетовое... Как в кошмаре. Мне даже кажется, будто оно звенит под натиском каждого моего взгляда. Солнце хоть и является прародителем всей этой цветовой гаммы — со стороны всё же кажется совершенно посторонним элементом данной палитры... Оно будто в плену... Оно обжигает... только вовсе не теплом, а холодом...

Волков монотонно бубнит на счёт того, «как нужно себя вести в “Зоне”». Не стоит ничего брать и ни к чему прикасаться... Не стоит бродить под дождём... Не стоит пинать листву или топтаться в пыли... Не стоит лазать по сугробам... Не стоит заходить в брошенные дома... Не стоит воспринимать увиденное слишком близко к сердцу...

Не стоит...

Выходим на поле. Оно огромно. Налево и вперёд — простор, сбивающий с ног! Он тоже розовый с фиолетовыми тенями от редкого кустарника... Справа, за дорогой, отдельные постройки... Вроде как полуразрушенные дома. Да, это дома, вне сомнений!.. Вот оно! Кажется, началось... С трудом преодолеваю дрожь. Чувствую, как по спине бегают мурашки. Понимаю, что меня просто трясёт...

Волков словно чувствует моё эмоциональное напряжение... Хотя, скорее, просто видит, как меня откровенно «колотит» от созерцания брошенных построек.

—Черевач... — Он замедляется. Явно без особого энтузиазма — спешка налицо. Просто в угоду моего первого знакомства с покинутой деревней. — Двадцать два километра от четвёртого энергоблока... Километров десять до Рыжего леса. Располагалось бы немного севернее — точно бы закопали...

—Как это?

—А ты не слыхивал что ли, как «хоронили» целые сёла? — Усмехается.

—Нет. Про деревья слышал... Про деревни — нет...

—Одно дело, слышать... и совсем другое всё это видеть... Ощущение будто гуляешь по кладбищу исполинов. Иногда натыкаешься на стены, печи, крыши... Как на поле боя, на отсечённые человеческие конечности...

Это уже лишнее! Меняю тему.

—Сколько людей тут жило?

Волков вздрагивает... Совсем как тогда, в «копейке», когда он в беспамятстве рассуждал о «Зоне». Всё же собирается с мыслями. Отвечает:

—Около пятисот человек... Большинство эвакуированы в Володарский район. Кое-кто — в Бородянский... Хм... Тут, можно сказать, природный уникум был... Правда, он и сейчас никуда не делся... Только вот мало кто теперь имеет возможность им любоваться...

—Что за уникум?

Волков трёт затылок. Осматривается.

—Тут обитает один из табунов лошадей Пржевальского... Занятные, надо сказать, зверята.

Я киваю. Машинально тоже начинаю оглядываться...

Я их вижу!.. Там, откуда мы только что пришли, в пролеске... Между небольшими деревцами, замерли небольшие лошадки! Светло-коричневые, с короткой гривой и белыми «пятаками». Чем-то похожи на пони... но не пони... Пони более складные. Эти же, похожи на пересытившихся коров: обрюзгшие тела и маленькие головки... Копытца долбят лёд в поисках скудной растительности. Взоры устремлены в нашу сторону. Слышится недовольное фырканье, то и дело дрыгаются уши...

Не в силах совладать с эмоциями, я вскидываю руку!.. Зверята тут же исчезают... Я лишь восторженно выдыхаю.

Волков молчит. Затем просто разворачивается и идёт по полю...

Я смотрю то на него, то на пролесок. Лошадок словно и не было... А может и впрямь не было?.. Но ведь Волков сказал, что были...

Это «Зона».

Догоняю Волкова. Спрашиваю, кому всё же принадлежит это уныние. Волков отвечает сразу, будто репетировал речь заранее.

Главенствующий орган — это Администрация зоны отчуждения. В административном плане территория хоть и относится к различным частям Иванковско и Полесского районов Киевской области, плюс север Житомирской области, — правят тут местные чиновники. Они базируются в Чернобыле. Да и кому на стороне охота возиться со всем этих хаосом?.. Тут два варианта самоуправления: либо вам это выгодно самим, либо вас попросту заставили. По официальной версии — естественно заставили. Администрация зоны отчуждения, по сути, отдел Министерства по чрезвычайным ситуациям Украины. В каком-то плане, это даже хорошо. Сложно представить, что бы сейчас тут творилось, умой правительство Украины руки и объяви «Зону» каким-нибудь закрытым заповедником... Многие Голливудские сценаристы, думается, тут же среагировали бы написанием умопомрачительных пост апокалиптических сценариев... К тому же, и у «самосёлов» появляется хоть какая-то надежда... В основном, в плане лекарств. Якобы действующий по официальным заявлениям санитарный контроль, явно нерентабелен и не может затронуть всех «возвращенцев»... Стоит лишь открыть страничку в «Википедии», и тут же становится ясно, как именно он действует... Слово «периодически», самом по себе, трансформируется в куда более завуалированное понятие... «Эпизодически»... Но всё равно, это огромный плюс для самой Украины... Да и для всего человечества в целом. То, что тут уже сделано, имеет неоспоримый вес. Особенно если учесть, что жизнь сюда никогда не вернётся, хотя бы по тому, что период полураспада самого «грязного»» радионуклида, из осевших в «Зоне», — плутония-239 — составляет 24110 лет... В 26000-ом году, радиоактивного вещества станет лишь в два раза меньше... и многовековой отчёт начнётся заново... Естественно жизнь отсюда никуда не денется, тем более что большинство людей всё ещё воспринимают зону, как средство примитивной наживы. Жизнь будет теплиться, но она станет сильно видоизменённой... «Мутировавшей» на фоне общего радиоактивного заражения. Причем не в плане ген, а в плане пошлости сознаний! Не будем лишний раз повторяться об организации экскурсий, вложениях иностранных капиталов и прочего. Достаточно лишь озвучить ниже следующее. В «Зону» ходили, ходят и будут ходить мародёры. Из «Зоны» тащили, тащат и будут тащить всё подряд... Кроме самого главного!.. А кое-кто проносил, проносит и будет проносить в «Зону» кое-что, дабы потом взращивать и забирать обратно!.. «Зона», это не только иррациональная искорка прошлого... Она ещё и слаженный механизм, шестерни которого хоть и покрылись коркой окислов, но всё равно вертелись, вертятся и будут вертеться ещё сотни тысячелетий...

Волков умолкает так же резко, что и начал. А я ещё долго бреду на автопилоте, пытаясь разобраться в только что услышанном...

Так что же такое «Зона» на самом деле? Добродетель прошлого, дающая приют заблудшим душам, или хищное существо, заманивающее всех и вся для каких-то собственных потаённых целей?..

Июнь-июль 1985г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Деревня Иловница. Пионерский лагерь «Сказочный».

«27 июня, четверг.

Половина смены позади. Я мысленно откручиваю время на неделю назад... Хочется вернуться в тогда, когда ещё ничего не случилось... Потому что следом я прокручиваю время вперёд... Тоже на неделю... И мне становится страшно. Я не знаю, чего ждать... Но я знаю другое: они пришли. Им нужна я!.. Хотя, возможно, я просто им мешаю, потому что знаю про них.

В любом случае, мне угрожает опасность, как и тем, кто меня окружает... Я не знаю, что делать! Хочется обо всём рассказать... но я не знаю кому... Я не знаю, стоит ли писать дальше... Может лучше вернуть всё обратно?..

Нет, я не хочу, чтобы надо мной снова смеялись! Уж лучше принять смерть, какой бы жуткой она ни была!..

Мои сны всё отчётливее!.. Теперь они населены вовсе не звуками, а чем-то ещё... Я не знаю, что это было за существо... Не знаю, зачем оно явилось в мой сон... Знаю только, что это очень плохо! Очень-очень плохо! Мне не нужно было на него смотреть... Потому что они непременно попытаются сделать так, чтобы я ничего не вспомнила!.. А если и вспомнила, то не смогла никому рассказать!.. Хотя, возможно, что меня просто запугивают... Ведь если бы хотели причинить вред, давно уже подкараулили где-нибудь в реальности, как подкараулили Павлика... Однако я буду держаться и пытаться противостоять! Ведь я пионер...

Не смотря ни на что!!!

Сегодня ровно половина смены. Сегодня «День Нептуна». Это водный праздник, основанный на традициях моряков. Как правило, всем, впервые пересекающим экватор, необходимо пройти «посвящение». Новичок купается в морской воде, после чего, проползает сквозь грязный отсек, вымазанный машинным маслом... После этого он получает «печать Нептуна» и «удостоверение» о прохождении «посвящения»... При последующих пересечениях экватора, он освобождается от ритуала при предъявлении «удостоверения»...

У нас всё значительно проще. Половина смены — это и есть твой экватор! Приходит ряженый Нептун в окружении русалок и утягивает в воду. Хочешь, не хочешь!.. Естественно все хотят! Мне как-то жалко Нептуна. Он больше похож на обычного Деда Мороза на летних заработках. Я, конечно же, понимаю, что это всё просто так, забавы ради... Что в действительности нет никакого Нептуна. Как нет и Деда Мороза с русалками...

Что-то я опять путаюсь. Наверное, от того, что пишу про одно, а, попутно, думаю совершенно об ином...

Как можно радоваться, когда знаешь о том, что пропавшие мальчишки, скорее всего, у них... Зачем они им нужны?! Вот если бы Павлик всё рассказал, как есть, было бы намного проще!

А может, ещё страшнее...

Но Павлик только отмалчивается, а в худшем случае, просто врёт! Раньше он мне никогда не врал... Наверное, он тоже напуган! Сегодня утром я призналась, что слышала, как он разговаривал во сне... Павлик разозлился. Сказал, что я «любопытная Варвара», которой просто нужно оторвать нос! Кто ему позволил так со мной обращаться?! Или он думает, что я всё ещё прежняя дурочка, не способная делать два дела одновременно?.. Вот уж, дудочки! А если я и действительно какая-то там Варвара, так это, в первую очередь, из-за него самого!

Это он меня такой сделал!!!

Потом он всё же извинился и принялся врать на счёт того, что они наткнулись в лесу на кабана... Оно... животное... выскочило из кустов и бросилось на ребят!.. Те, естественно, в рассыпную... Павлик кое-как выбежал к речке, а те двое, скорее всего, просто заблудились...

Я посмеялась ему в глаза!

Он этого заслужил, чего уж говорить!.. Если врёшь, так ври, чтобы комар носа не подточил!.. А не так: оно... животное... Да, кабан — это животное... Но предложения так тоже не строят! Я может всего и шестиклассница, но могу отличить правду ото лжи и наоборот!..

Таким тоном и с такими паузами — именно, что врут!!!

Я думаю, что стоит рассказать всё Славику. Будь, что будет... Он всё-таки тоже мальчишка. Может ему как-нибудь удастся выведать у Павлика, что именно случилось на том берегу речки... Потому что я не знаю, как ещё можно надавить на брата!.. Рассказать вожатым — это конец для Павлика, а потом и для меня... Потому что он мне этого никогда не простит!.. Рассказать родителям по возвращении?.. Тут снова явный конец... Причём в первую очередь для меня! Потому что в этом случае придётся рассказывать и про всё остальное...

Да, нужно всё рассказать Славику! Это самый оптимальный вариант! Только я не знаю, как и с чего начать... Логичнее всего, просто дать прочесть дневник. Но тогда он прочтёт и меня... Смогу ли я так? Открыть душу?.. Не знаю. Мне нужно подумать... Взвесить всё-всё-всё. Потому что если что-то пойдёт не так, я, скорее всего, и впрямь останусь без души...

Как того хотят они...

Плюс ко всему, если Славик прочтёт дневник, ему тоже станет угрожать опасность!..»

«...Мне снится...

Мне снится карусель... Обычная и не обычная... Она как бы разделена на две половинки... Причём одна часть — в нашем парке, а другая... там... по ту сторону... На нашей «светлой» стороне всё обычно: жёлтые тона, удобные кресла, блестящие подлокотники... А на той, что по ту сторону... на том берегу... всё не так... Это как на негативе проявленной плёнки — светлое становится тёмным, а тёмное — светлым. Правда, есть одно «но»... Темное, кажется синим... Да, так и есть! Я вижу там застывшие кристаллики голубого инея... Они во всём! На голом металле карусели, в застывшем воздухе, на покорёженных креслах, в замерших детях...

Я сжимаю кулачки и пытаюсь открыть глаза... Я хочу проснуться! Но у меня ничего не выходит! Мне продолжает сниться!..

Мне снится...

Они сидят рядом, на соседних креслах... Тела скрючены, но не падают и не сползают... Они живы!!! Хотя нет... Я вижу, что именно удерживает их в вертикальном положении — это колючая проволока!.. Они привязаны к карусели с той стороны!.. Что это?.. Кто это сделал и зачем?!

Почему я это вижу?!

Каким-то образом я понимаю, что во сне нельзя сойти с ума от страха!.. Его можно только испытывать, до тех пор, пока не проснёшься! Но мне уже как-то всё равно... меня заботит другое. А что если я не проснусь?.. Ведь умирают же люди во сне... Что они при этом чувствуют?.. Какие видят сны?..

Видят ли хоть что-нибудь?!

Мне снится... что я размышляю во сне... Обычно, когда так случается — я тут же просыпаюсь... Сегодня иначе... Следовательно, я не сплю, а умерла!.. А карусель всего лишь граница, разделяющая живое и неживое... Мне нужно просто побороть страх, сесть в удобное кресло и позволить инструктору меня зафиксировать... Позволить оплести себя колючим металлом!.. Потом мы будем кружиться до потери пульса!.. Как закружились те двое!..

Им было весело!

Последний раз в жизни, им было весело!!!

Мне снится, что я верю им...

Я медленно ступаю по крошащемуся асфальту... Я всё ближе к карусели... Это карусель жизни!.. Она зовёт и манит!.. Она не может без меня!.. Я уже протягиваю руку к колесу...

Один из мальчишек выпрямляется и открывает глаза...

Я вскрикиваю и замираю! Мои пальцы в каких-то миллиметрах от металла!.. Я смотрю в его глаза... О, ужас! У него зрачки во всю радужную оболочку глаз! Но он уже не боится... Когда страшно, зрачки совсем иные... Я чувствую на себе его слепой взгляд!.. Ему должно быть больно смотреть на мою сторону — ведь тут повсюду обжигающий свет!.. Но он конечно же ничего не чувствует, потому что он мёртв... Тогда почему же он двигается?.. Он вовсе не мёртв! А эта грань разделяет вовсе не жизнь и смерть!..

Это что-то ещё!!!

Я дёргаюсь назад! Он говорит со мной... Точнее просто хрипит... Я вижу, как ему тяжело двигаться — ведь он скован льдом! Голубые кристаллики на подбородке вспучиваются, будто горящая краска и начинают превращаться в блестящую пыль!.. Я понимаю, что слышу речь! Хотя она обрывиста и непонятна, до меня всё же доходит смысл...

Я слышу: «Не он... Не он... Не он...»

Похоже, он имеет в виду кого-то конкретного... Но кого? Кто, не он? Знакомый мне человек, павший под подозрение, но являющийся невиновным? Или наоборот?..

Мне страшно!..

Я так же слышу собственное безумие. Оно шуршит снаружи, будто роется в вещах... Точнее во снах. Так и есть! У него в руках книжка снов!.. И оно стремительно перелистывает страницы, силясь отыскать ту, на которой сейчас я!!! Чтобы вырвать! И тогда я навеки усну...

Вечным сном!!!

Я всё пристальнее всматриваюсь в мутнеющий взор мальчишки. Он больше ничего не говорит... и, кажется, плачет. Я вижу застывшие льдинки в уголках его глаз! Они растут, набухают, после чего, срываются вниз...

Попутно я продолжаю пятиться...

Внезапно всё приходит в движение! Карусель начинает раскручиваться и приподниматься над землёй!.. Я вижу, как проволока разрывает тела мальчишек!.. Это просто ужасно! Я кричу во весь голос и всё же просыпаюсь...»

«1 июля, понедельник.

Сегодня Павлик признался, что не знает, кто на них напал...

Он видел лишь выскочившую на тропинку тень. Машинально отскочил в кусты. Когда услышал крики других мальчишек, бросился бежать... Он согласен, что подобный поступок можно сравнить не иначе, как с трусостью... Но Павлик уверен: останься он на месте, это мало бы изменило ситуацию...

Точнее бы изменило кардинально — в пропавших бы числился и он сам!

Он бежал без оглядки, хотя и слышал, что его преследуют... Отчего-то ему казалось, что рискни он оглянуться — преследователь непременно настигнет! Причём сразу же, не оставив ни единого шанса на спасение!

Если честно, то я его понимаю... Потому что оказывалась в подобной ситуации... Однако моя ситуация закончилась с приходом рассвета, а Павликова... продолжала царить и сейчас...

Он сам не понял, как выскочил к реке... Недолго думая, ринулся в воду. Принялся отчаянно грести!.. Уже на середине, услышал сзади плеск... Хотел было обернуться, но начал тонуть... Кое-как всё же выбрался на противоположный берег и снова побежал... Опомнился, лишь когда навстречу стали попадаться люди... Попытался взять себя в руки... Всё же решился вернуться к реке и отыскал спрятанную одежду...

О том, что было дальше, я уже писала...

Я поверила. За время всего рассказа, он ни разу на меня не посмотрел. Так говорят только правду. По крайней мере, я надеюсь на Павликову сознательность...

Я сказала ему, что оба мальчишки мертвы...

...Я не сказала лишь про одно...

Наутро в нашей комнате оказалось разбитым оконное стекло и перевёрнута мебель... Ни я, ни мои соседки ничего не слышали... Им тоже снились кошмары, не позволявшие проснуться. Подружки упорно не говорят, чем именно были населены их сны... Хотя я и так знаю, что именно там было...

Они очень близко... и я, кажется, догадываюсь, что именно они искали в нашей комнате...»

«8 июля, понедельник.

Сегодня понедельник и я была на приёме у врача — я хожу каждый месяц...

Странно, но меня принял совершенно незнакомый доктор... Прежний куда-то делся...

Это человек мне не понравился сразу! У него острый нос, поджатые губки, маленькие глазки и высокий лоб — он похож на крысу! Я знаю, что плохо так писать о людях...

Но он действительно крыса!..

Он начал беседу со лжи... Правда я поняла это только после окончания приёма. Он сказал, что мой прежний врач в отпуске, так что сегодняшняя наша встреча, скорее всего, носит эпизодический характер.

Мне не понравилось это деликатное «скорее всего»... А ещё то, как он на меня при этом смотрел... Словно я долгожданный кусочек сыра в его когтистых лапках...

Потом он принялся меня расспрашивать о моём состоянии.

В. «Как ты себя чувствуешь?»

Я. «Хорошо».

В. «Тебя что-нибудь беспокоит?»

Я. «Нет».

В. «Точно? Я слышал, что в лагере пропали двое мальчиков...»

Я. «Да...»

В. «Ты их знала?»

Я. «Нет... Они не из нашей Припяти...»

В. «Нашей?.. Тебе нравится город?»

Я. «Да!»

В. «Хм... Ты очень светлый ребёнок... Раз всё так».

Я. «Как?»

В. «Согласно записям моего коллеги... Того что наблюдал тебя все эти годы...»

(!!!наблюдал!!!)

«...Это именно город так пагубно влияет на твою нервную систему. Разве не так?»

Я. «Так. Но...»

В. «Что — но?»

Я. «Да. Это город... Точнее станция! Но я всё равно люблю Припять... Она мой дом!»

В. «Хорошо... Это очень хорошо!. Знаешь, для ребёнка, с диагностированным СДВГ, ты слишком складно мыслишь...»

Я. «СДВГ? Что это?»

В. «Это твоя рассеянность. Точнее, дефицит внимания, которого, как мне кажется, у тебя нет. По крайней мере, в данный момент я его не наблюдаю. Хотя... Я в курсе, что он может проявляться не везде и не всегда...»

Я. «Я умру от этого?»

В. «Умрёшь?.. Что ты такое говоришь?»

Я. «Но ведь я всё равно больна... Ведь я не забываюсь, только...»

(что я такое несу?! ну же, возьми себя в руки!!! ну же!!!)

В. «Только — что?»

Я. «Нет, ничего. На самом деле мне очень сложно концентрироваться на чём-то. Особенно думать об одном и том же несколько дней подряд! Я забываю, с чего всё начиналось!.. Или быстро переключаться с чего-то одного на другое!.. Так я умру или нет?»

В. «Конечно же ты не умрёшь! Оставь эту глупость... Тем более что ты всем нам очень нужна!»

(???нужна???)

Я. «Нужна?..»

В. «Конечно. Ведь солнце Припяти, да и всех других советских городов, светят лишь благодаря таким вот лучистым Светланам...»

Я. «Но как???»

В. «Знаешь, ты пока слишком маленькая, чтобы это понять... Но только без обид. Тебе известно слово «утрировать»?»

Я. «Нет...»

В. «Это когда преподносишь какое-либо событие или действо сквозь призму чего-то ещё, более глобального. Тогда собеседнику легче представить контраст, если ты пытаешься что-то с чем-то сравнить, либо поверить, что какой-то процесс очень важен для жизни, хотя и мало очевиден, и если он вдруг прекратится, это может на многое повлиять».

Я. «Я ничего не поняла... Простите».

В. «Ничего. Поймёшь. У тебя впереди долгая жизнь в великой стране советов. Знания непременно дождутся тебя... Ведь тебе же нравится мыслить?.. То есть, накапливать эти самые знания?»

Я. «Да. Но, к сожалению, из меня вряд ли выйдет толк... Я просто зубрилка, не способная понять элементарного...»

В. «И что же тебя так сильно волнует в данный момент? Чего ты не можешь понять? Может я смогу чем-нибудь помочь?»

(доигралась, дурёха!!! ну кто тебя за язык тянул???)

Я. «...Я не помню...»

В. «Ясно... Что ж, я думаю, на сегодня можно и закончить. Твоё состояние стабильно и не внушает никаких опасений... Но я всё же хотел бы узнать ещё кое-что...»

Я. «Что?..»

В. «Я читал историю твоей болезни... Так вот, мой предшественник упоминал в кавычках некие «мои места» и ещё непонятный мне «стимул мышления». Ведь ты никогда не принимала таблетки... Но, тем не менее, твоё состояние стабильно улучшалось... Не хочешь поделиться этим и со мной? Так, по дружбе... Мы ведь теперь друзья?»

(это они!!! это они его подослали!!! что же делать???)

Я. «Нет...»

В. «Нет? Но почему? Ты мне не доверяешь? Может позовём твою маму?.. С ней тебе станет легче».

Я. «Да... То есть, нет!!! Не нужно никого звать!..»

В. «Светлана, что это? Что с тобой происходит? Честно говоря, ты меня пугаешь».

Я. «Я хочу домой!.. Я нужна в отряде... Мне нужно... Я ничего не знаю!.. Он мне ничего не говорил... Я не знаю!..»

Я «прогорела» по полной... Теперь они уверены, что я всё знаю! Более того, я понимаю это!.. Я могу осознанно мыслить, а значит и противостоять!.. А значит... А значит, я для них опасна!.. Тогда и мне, в свою очередь, угрожает опасность... И моим близким! Особенно маме, ведь она знает про дневник!.. Он не просто так о ней вспомнил!

Когда мы с мамой проходили мимо регистратуры, я невольно посмотрела на доску объявлений, расположенную у выхода... Мой прежний врач был вовсе не в отпуске... Он погиб в автокатастрофе... Его больше нет...

От того он и попрощался со мной уже тогда...»

«17 июня, вторник.

Мне снова приснился кошмар... Я гуляла ночью по мосту над железнодорожными путями... Я не знаю, почему там и именно ночью. Ведь я так боюсь темноты!

Я смотрела на далёкие огни станции и чувствовала гордость... Лапка под ямочкой в моей груди медленно скользила вниз... Мне было щекотно... Но я только ещё больше расслабляла мышцы живота, позволяя трепетной дрожи спускаться всё ниже...

Потом была яркая вспышка! Там где до этого мерцали огни станции... Я ослепла, а моё лицо обожгло... Я снова не чувствовала боли, как и когда бежала от скрежета по ночной Припяти... Однако я понимала, что от моего лица мало что осталось. Я подняла руки и попыталась дотронуться до подбородка... Ничего не было — пальцы так ни на что и не натолкнулись!

Зато я снова могла видеть!..

Я парила над соснами парка... Я видела внизу свою Розу ветров — она вращалась, словно восьмиконечная звезда... Она катилась вдоль аллей в сторону станции, увлекая за собой мой обожжённый взор!..

Я была в том самом «колоколе», что видела в другом сне. Надо мной ревели оторванные лопасти!.. Это был огромный военный вертолёт! И он уносил меня в сторону станции... Я не понимала, что именно произошло... Мне было страшно! Просто так, а не из-за чего-то конкретного... Нет! Я знала, что что-то не так...

Там что-то случилось!

Потом я вспомнила, что папа сегодня дежурит на станции... Вертолёт словно уловил мою мысль — он ринулся вперёд! Сквозь рёв двигателя я слышала, как звенит воздух!.. Потом я ощутила падение... Меня сбросили на станцию, будто пытались затушить пожар тем, что осталось от моего тела...

Когтистая лапка была уже в пятках! Я неслась к земле, но той всё не было!.. Потом я увидела огромное солнце!.. Оно потухало, а вокруг царил холод... Откуда-то возник тот самый скрежет... Я поняла, что это их логово...

Оно там, под станцией...»

10.12.2012г. Украина. Чернобыльская зона отчуждения.

К Заполью выходим в 17:30. Начинает смеркаться... Скорее всего, ужас отчуждения многократно возрастает именно от этого. Мне кажется, будто мы и впрямь идём по кладбищу, а покосившийся частокол окружает вовсе не разваливающиеся домишки, а самые настоящие могилы... Фонарные столбы — словно кресты! Сквозь вечерний сумрак я всё же различаю их правильные очертания на фоне разросшихся деревьев... В этих заросших могилках похоронена прежняя жизнь. Там радость и боль, смех и слёзы, радость и печаль... Все человеческие эмоции, закинутые современным безразличием и захороненные под пластами времени...

А над всем этим царят грех и уныние...

Мне становится больно. Я вижу, что с некоторых домиков, сорван шифер... Это вовсе не проделки ветра и даже не след бежавшего времени...

Это всё человек.

Это они... Мародёры. Их не останавливает ничто. Они крадут чужую жизнь... Чужие воспоминания и эмоции. Они как слепые трутни, выполняющие приказания пошлого мышления. Они запрограммированы просто растаскивать крупицы прошлого, подобно тому, как все мы перетаскиваем на подошвах уличную пыль с места на место... Им не до чего нет дела. По сути, они мертвы уже при жизни, а их тела заняты угодливыми демонами, готовыми пойти на что угодно, ради удовлетворения собственной корысти и достижения наживы!

Волков идёт мимо деревянных «холмиков» уверенным шагом. По сторонам не смотрит. Естественно, он всё это видел уже не раз... Ему намного легче. Возможно, он вообще ничего не чувствует... Хотя вряд ли. В какой-то момент я всё же начинаю понимать, отчего Волков так спешит — он стремится поскорее избавиться от навалившейся на плечи тоски.

Именно так проходят кладбище.

Внезапно я понимаю, что слышу собачий лай... Кто это? Волки или одичавшие псы?.. Нет, это точно не волки. Волки не умеют лаять. А чем лучше свора одичавших собак? Собак, которых здесь просто бросили. Ведь не сами же они сюда прибежали, в поисках покоя и умиротворения... Желание обрести покой — свойственно лишь существам мыслящим. Животным же просто не нравится, когда к ним пристают без дела... Оттого они и бегут прочь.

На осознанное одиночество себя обрекает только человек.

Оборачивается Волков. Он будто и впрямь читает все мои мысли...

—Тут Полищуки живут... «Самосёлы». Это Дымок их, нас учуял.

—Дымок?

—Да дворняга обычная, без всякой родословной... Испугался, небось?

—Да есть немного...

—Это естественно. Особенно, когда не ждёшь...

—А что это за Полищуки такие?

—Как тебе сказать... По сути, Полищуки — коренные жители Полесья. Это как раз и есть северо-восток Украины, плюс юго-восток Белоруссии. Вся казуистика вокруг их самосознания происходит. Живут обособленно, на первый взгляд больше похожи на староверов... Однако на деле поклоняются нашему общеизвестному и легкодоступному богу...

—Легкодоступному?..

—А как ещё сказать?.. Ему же не нужны всяческие жертвоприношения или ритуалы... Бухнулся на колени и проси. Будет на то его милость, достигнешь заоблачных высот, а — нет... так и спросу никакого.

—Всё равно странно как-то звучит...

—Да нормально звучит!

—Так что же там, с Полищуками?

—Да, собственно, всё... Что знал — рассказал. Существует там у них какой-то собственный этнос... Но надо думать, что наличие единого бога ему не особо противоречит...

Понимаю, что Волков не особо верит в бога. Просто допускает его существование... Не знаю почему, но я его за это уважаю. Потому что он никогда и ничего не станет просить... Ни у кого. Он будет тащить всё сам! До конца. Как, собственно, и я сам.

Плюс ко всему, выше упомянутому, в том месте, куда мы идём, бога нет и не было... Там было лишь солнце и светлый коммунизм... И больше ничего.

Как принято говорить: ничего лишнего.

—Сколько их тут?

—Двое. Дед, да бабка. Обоим под восемьдесят уже...

Идём по грунтовой дороге, вдоль дощатого забора. Под ногами хрустит иней. В руках шелестит дозиметр: 25 мкР/час — нелегко Полищукам... Всматриваюсь во тьму по ту сторону забора... Натыкаюсь взглядом на застывшую человеческую фигуру... С трудом сдерживаю крик!..

Волков тут же оглядывается.

—Здрастуй, бабуся Анюта. Це я, Волков.

Фигура ещё какое-то время остаётся недвижимой. Потом скрывается в раскачивающейся темноте. Постепенно осознаю, что раскачиваюсь я сам... Где-то впереди заливается Дымок.

Волков кивает головой, предлагая идти за ним.

Доходим до калики. Заходим во двор. Я жду скрипа, но тот так и не звучит... Приглядевшись внимательнее понимаю, что калитка держится вовсе не на петлях, а на кусках толстой резины... Похоже на автомобильные покрышки. Осторожно прикрываю калитку за собой — на первый взгляд, конструкция кажется шаткой... На деле же, нет — всё устойчиво и прочно. Машинально накидываю на колышки связанную в круг бечёвку — никаких других запоров нет.

Выхожу из-за спины Волкова, осматриваюсь. Небольшой двор. Справа — частокол, который так уже и не назовёшь — многие колышки отсутствуют. За ним — деревца. Скорее всего, яблони или груши. Прямо по курсу склонился небольшой домик с треугольной крышей, укрытой шифером. Рядом — завалинка, уставленная чугунами, тазиками и вёдрами... Слева — полуразрушенный сарай, из-за которого выглядывает лопоухий пёс. На первый взгляд: обыкновенный серый барбос... Дымок.

Со стороны дома к нам движется прихрамывающая фигура.

—Здрастуй, дед Вано. Це я, Волков.

Это и впрямь дед. В чёрной шапке-ушанке, потрёпанной телогрейке, штанах-ватниках и кирзовых сапогах. Руки — в карманах, взгляд насторожен.

Заставляю себя избавиться от впечатления, что передо мной самый обыкновенный бомж.

Дед лукаво щурится, недоверчиво поглядывает на меня. Замирает напротив Волкова. Пристально всматривается в его лицо. Потом кивает — признал.

—Щось припозднившиеся ти нині... Трапилося чого?

Волков пожимает плечами. Говорит, как есть:

—До мамки ходив. Давненько не бачились...

—Як мамка?

—Погано. Хворіє...

—Це погано... Ми теж хворів. Особливо бабка, ти вчасно. Ліки є?

—Есть. Що з бабкой?

—Кашель, кров.

—Це погано. В лікарню треба.

—Яка тут лікарня!.. Сами упораємося. Ти навчи тільки як. Я посумею.

Волков сопит.

—Немає. Кровь давно?

—Так з місяць уже.

—Погано... В лікарню треба. Iнакше зими не переживе твоя бабка.

Дед молчит. Я упорно вслушиваюсь в диалог. Понятно, что у бабки Ани туберкулёз. Смотрю в упор на Волкова. Тот думает, шевелит желваками. Потом косится на меня. Решительно скидывает вещмешок. Развязывает. Достаёт фонарь, просит ему подсветить. Расстёгивает свой «Тайвэк», начинает рыться в подкладке. Я тут же помогаю. Машинально говорю:

—Надо что-то делать...

—А я что, по-твоему, делаю?

Я не понимаю. Из-за сарая появляется бабка. На ногах — валенки с галошами. Длинная юбка, ватник, на голове — цветастый платок... Опирается на клюку, тяжело дышит. Смотрит на меня. Потом облокачивается свободной рукой о сарай. Клюкой пытается отогнать резвящегося под ногами Дымка...

—Вот. — Это Волков. Протягивает деду упаковку чего-то белого. — Колоти адже можеш? Чотири рази на добу.

Дед с сомнением глядит на протянутый пакет.

Я вглядываюсь в этикетку. Пенициллин. Так вот почему Волков так нервничал в аэропорту. Он вёз из России лекарства... Мне становится не по себе. Робин Гуд хренов! Мы могли так попасть, как не пожелаешь попасть никому!.. С трудом, но всё же заставляю себя думать, что всё это и впрямь на благо.

По крайней мере, мне теперь ясен истинный смысл сумасбродной прогулки по ночному Киеву...

Дед всё же берёт упаковку.

—Допоможе від хвороби?

—Немає. Шприцы остались?

Дед явно растерян. Косится на бабку. Та шумно дышит. С присвистом. Потом заходится сиплым кашлем. Мне кажется, что мы вот-вот увидим её лёгкие... испещрённые гноем...

Пытаюсь заставить себя думать о чём-нибудь нейтральном. Снова смотрю на Волкова. Тот сосредоточенно роется в подкладке. Извлекает пачку шприцов.

—Ось, тримай. Тримай-тримай, як бачу. — Впихивает в скрюченные пальцы деда. — Допомовжи немає, но продовжить час! Я попереджу своїх. Вони все зроблять!.. Зрозумів?

Дед кивает.

Волков снова застёгивает «Тайвэк». На меня даже не смотрит. Явно предчувствует нелёгкую дискуссию... Хотя мне плевать! Это всё не моё дело. Волков делает так, как считает нужным. Он не дурак, хотя и очень хочется обласкать его именно этим словом... Но если он поступает подобным образом, значит поступить как-то иначе попросту нельзя...

Я заставляю себя думать именно так!

Волков заканчивает облачаться. Закидывает вещмешок за спину.

—Ну всё... Поспішаю я нынче. Виду жуй, бабуся Анюта. Не хворій.

Бабка кивает. Крестит Волкова клюкой. Мне как-то не по себе. Вот он, бог нынешних Полищуков... Он не изображён на иконах, его имя не передаётся от поколения к поколению, его подвиги не упоминаются в приданиях... Он простой сталкер, живущий где-то под Рязанью. У него больная мать в Киеве, которую, скорее всего, уже не спасти... Потому он и занимается контрабандой, чтобы спасти тех немногих, кто не пожелал ютиться на чужбине и добровольно обрёк себя на затворничество в «Зоне»...

А последняя, как известно, просто даёт пристанище и только...

Дед прижимает медицинские дары к груди, будто те ниспосланы ему с небес. Благодарно кивает. Пинком отгоняет неугомонного Дымка. Смотрит слезящимися от мороза глазами то на Волкова, то на меня.

— Як ти в Прип'ять нынче? Тому поспішаєш?

— Да, дед Вано. Товарища обіцяв проводити... — Кивает на меня. — В Копачах заночуємо. Дійти б тільки. Давно по пітьмі не ходив...

— Як знаєш. Я за тебе спокійний... А бабка помолится.

—Вы за себя лучше просите. На мне грехов много уже. Пока не исповедуюсь, нет мне прощения...

Дед дёргается. Мнётся на одном месте. Всё же говорит, что задумал:

—Як, с богом.

Волков кивает. Тут же оглядывается на меня: мол, шевелись!

Я говорю, до свидания...

Только выйдя из Заполья, понимаю, что именно сказал. Неужели я верю, что снова сюда вернусь?..

Мы молча бредём по темноте. Я тщательно всматриваюсь в голубоватую блямбу под ногами, образуемую лучом фонарика. Она скачет по асфальту — это дорога. Я понятия не имею, куда именно она ведёт... Скорее всего, к очередному оплоту уныния... Пустынному, а может населённому такими же еле тлеющими клочками жизни.

Интересно, совместимы ли такие понятия как кладбище и вера?..

А надежда и вера?..

А кладбище и надежда?..

Мне грустно.

Волков сбавляет шаг. Ждёт, пока я его догоню. Говорит в полголоса, освещая фонариком близко подступающие деревья:

—Так ничего и не скажешь?

—На счёт чего?

—На счёт всего.

—Хм... Не знаю. Ты всё правильно сделал. Ей нужно в больницу. С этим не шутят... Нам нужно будет поспешить с возвращением...

—Я не про это.

Я молчу. Я не знаю что сказать. Да, контрабанда, это грубое, уголовно наказуемое преступление, однако... Однако, когда всё именно так... Я не знаю... Не мне рассуждать на счёт правильности или неправильности человеческого поступка, когда тот настолько завуалирован. Тут даже дело ни сколько в манерах и чувствах, сколько в простом восприятии данности. Если вы сможете воспринять её как благой поступок — это хорошо. Если же нет — никто вас не осудит... А вы, в свою очередь, сможете осудить нас... И тоже будете правы.

—Пенициллин?.. А что в этом такого? Ты ведь его не украл...

Он усмехается и светит мне в лицо. Глупо пытаться определить человеческие эмоции именно так. Я просто отворачиваюсь. Он теряет терпение.

—Брось паясничать! Мы ведь оба прекрасно знаем, откуда лекарства и шприцы!

—Ну, знаем. Это что-то меняет? Или ты теперь вынужден закопать меня тут, чтобы избежать огласки и суда?! Или тебя просто похвалить надо?..

Он молчит. Явно не ожидал, что я могу понять и осознать его душевные мотивы. Затем тихо говорит:

—Прости. Погорячился. Просто не ожидал, что ты отреагируешь именно так. Просто...

—Просто нужно смотреть на выхлоп. Точнее, в какую именно сторону он выбрасывается... Если кому-то от него душно, нужно основательно изменить устройство всей жизненной концепции. Хотя бы попытаться заткнуть трубу каким-нибудь дешёвым фильтром... Если же копчение никому не мешает, а даже наоборот несёт, как это ни странно, блага, тогда, я думаю, конструкция движется в нужном направлении...

Волков долго молчит. Смешно раскачивает головой. Потом снова усмехается.

—Здорово ты это, про выхлоп... Надо будет записать и выучить на досуге. Если вдруг решусь писать мемуары, обязательно приведу её, как цитату единственного человека, который всё же меня понял... Точнее не полез сразу же с кулаками, в попытке «размутить».

—Единственный? А как же Василий?

—Не думаю, что он с этой своей гиперреактивностью, способен докопаться до сущих глубин... Знаешь, ты странный человек.

—Странный?

—Да. У тебя какая-то аура... не такая. Не подумай, я не хочу посмеяться или обидеть... И на комплимент тоже не рассчитывай. Но просто, такое ощущение, что ты можешь приспосабливаться к любым ситуациям. Это очевидно... Не знаю только, как это у тебя получается, особенно если учесть, что ты писака... Прости, само как-то вырвалось. Я, если честно, представлял писателей как-то иначе...

—Иначе?.. Этакими бородатыми педантами в очках?

—Вроде того... Ты уж не бери близко к сердцу. Я просто в виду собственной неосведомлённости.

Теперь пришла моя очередь усмехаться.

—Знаешь, Волков, просто в детстве у меня было очень много друзей. И богатое воображение. Порой мне даже кажется, что я сам «подогнал» всё своё детство именно под себя. Вернее сделал его таким, каким хотел видеть... Чтобы потом было что вспомнить... Понять, к чему следует стремиться... И, думается, тогда это у меня получилось... Жаль только, что детство так стремительно растворилось в действительности!.. К сожалению, я так и не успел приспособить на свой лад то, что творится сейчас... Ребёнок в своих фантазиях и впрямь может изменить что угодно... а вот взрослый, лишь приспособить... Я вовсе не понял не тебя... Я просто приспособился к твоей жизненной позиции... и к тому, что царит здесь... Вот и всё.

Волков кивает. Потом всё же оправдывается:

—Просто лекарства легче достать в России... Тут кризис.

Июль 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«Сегодня пятница, 26 июля... Впереди последние выходные, перед отъездом. В понедельник я уезжаю в санаторий на Чёрное море. Кажется, впервые в жизни я этого не хочу... Не могу вспомнить свои прошлогодние эмоции, но у меня всё равно такие ощущения, что я испытывала радость... Радость, которой сейчас нет... Хотя я и понимаю, что мне необходима передышка. В первую очередь, от кошмаров! Если они будут приходить с такой же регулярностью и дальше, я точно сойду с ума...

Мне кажется, что наш город обречён... Я понимаю, что плохо так писать... А ещё хуже — думать!.. Но как-то иначе я просто не могу. У меня нет сил жить со всем этим и дальше... Особенно видеть сны, в которых я гуляю по заброшенной Припяти и становлюсь свидетельницей гибели пионеров!

Зачем они мне всё это показывают? Может и впрямь хотят напугать и заставить бежать?..

Мне не даёт покоя эта странная фраза: «Не он...» — что я услышала в одном из кошмаров от мёртвого мальчишки. Кого он имел в виду? Фон Шмидта?.. Нового врача?.. Может прежнего... который разбился?..

У меня в голове творится что-то непонятное! Мысли скачут друг через друга, отчего я снова утрачиваю способность нормально мыслить! Я не хочу снова становиться рассеянной! Я не хочу снова слышать смех в свой адрес!.. Хотя мне кажется, что именно этого хотят они... Чтобы я снова стала растением и перестала им мешать...

Но ведь я ничего не делаю! Просто пишу! Каким образом это может навредить?!

С другой стороны, если кто-нибудь прочтёт этот дневник, то всё поймёт... Хотя, скорее, посчитает меня умалишённой...

Да, так и будет. В этом не может быть сомнений! Ведь я всего лишь рассеянный ребёнок!..

Я попыталась «открыться» Славику... Предложила почитать мои записи. Он повёл себя, как благородный рыцарь. Сказал, что чужие дневники читать нехорошо. Это всё равно, что копаться в чужих мозгах. И ещё заявил, что это может плохо закончится... В плане нашей с ним дружбы...

Я ему так благодарна!

Славик, мне кажется... Мне кажется... Нет! Я уверена! Я уверена, что что-то к тебе испытываю! Когда я тебя вижу, лапка в моей груди сжимается и начинает медленно скользить вниз... Я покрываюсь мурашками... Мне щекотно там, внизу живота... Я не знаю что это... Но мне нравится испытывать подобные чувства!..*

*Пометка. Я не уверена... Но, скорее всего, оставлю. В этом нет ничего такого...

Славик предложил просто рассказать ему, что именно меня тревожит... Я не знала с чего начать... Рассказала, какой я была раньше... Что мне посоветовал делать погибший доктор... Как это сразу подействовало... И что затем породило... Ещё я упоминала про сны, в которых наш светлый город погружается во мрак!..

Мои кошмары очень сильно заинтересовали Славика. Он сказал, что просто так они возникнуть не могут. Либо они и впрямь что-то значат, либо... Он не договорил, но я и так всё поняла...

!!!Либо я сумасшедшая!!!

Я не обиделась, потому что и сама порой так думаю.

Это был единственный эпизод, в котором Славик коснулся моей болезни. Отчего-то я уже сейчас знала, что он больше о ней никогда не заговорит...

Потому что он Славик.

Затем Славик озвучил сногсшибательную идею!

На этих выходных мы идём в комиссариат... Точнее не идём, а проникаем тайно. Нам нужно взглянуть на материалы уголовного дела в отношении гибели доктора... Славик уверен, что тут не всё чисто. К тому же, если нам удастся найти доказательство того, что катастрофа была кем-то подстроена, тогда у нас будут реальные факты в поддержку моих снов и «Теории заговора»...

Эту теорию придумал тоже Славик. Он считает, что кто-то или что-то хочет уничтожить город. Мне пока не ясно, зачем им это нужно... Ведь наша Припять такая красивая! Её нельзя стирать с лица земли!.. Если, конечно, ты не злобное чудище или истинный безумец!

Но мы всё равно не допустим этого! Я лично не допущу!

Я очень благодарна Славику за то, что он мне просто верит! Мне так необходима его поддержка!

Вчера я весь день провела в «Лазурном»... Долго размышляла. Так, что чуть не утонула — свело ногу. Сильно всех перепугала. В общем, как всегда...

Потом долго сидела в библиотеке. Теперь я знаю, почему Славик дарит мне бутоны жёлтых роз — это символ надежды...»

«28 июля, воскресенье.

Вчера мы пробрались в комиссариат... Сейчас это просто. За основным зданием расчищают площадку. Что именно будут строить, я не знаю, да это и не важно. Важно, что рядом с расчищенной площадкой располагаются милицейские гаражи. Часть из них на время переоборудована под склады. В них можно пробраться в любое время суток, потому что сторож — глуховатый старичок... Он ветеран войны и именно поэтому мне очень стыдно... Однако Славик уверен, что это необходимость — иначе мы потеряем город!.. Лишь бы всё получилось!

Из этих самых гаражей мы и проникли в комиссариат... Славик разыскал где-то план помещений, так что мы достаточно быстро отыскали архив. На нашем пути так никто и не повстречался. Наверное, из-за входных... А может так пустынно всегда... Ведь до недавнего времени в нашей Припяти всё было мирно и благополучно...

Пока не стали пропадать пионеры и разбиваться доктора.

Однако лучше бы мы ничего не предпринимали! Потому что на деле сделалось совсем жутко. Его звали Шевченко Григорий Викторович. Он был детским психотерапевтом в клинике на Сержанта Лазарева. 8 июня он целый день был в Киеве. Какие-то дела. На обратном пути, недалеко от поворота на Чернобыль, его машина вылетела на обочину и с чем-то столкнулась... А может сначала столкнулась и только затем слетела с дороги. С чем именно, не пишут. Точнее пишут, что «поблизости нет ни деревьев, ни столбов, ни каких-либо указателей...» Машина врезалась в ничто! Хотя по одной из версий, «виновник аварии попросту скрылся с места происшествия...»

Но я уверена, что это не так!

Он действительно врезался в ничто, точнее в нечто... И Славик со мной полностью согласен. В материалах «Дела№» — такое название так же придумал Славик — нет ни слова о тормозном пути или посторонних предметах, которые должны были бы остаться от другого автомобиля... Более того, Славик считает, что перед машиной Шевченко просто что-то возникло!..

Это жутко и глупо, но, как мне кажется, очень близко к истине.

Ниже прилагались тетрадные листы, исписанные неразборчивым почерком. Нам удалось определить лишь две вещи: помимо рукописного текста были выведены химические уравнения, а в конце стоял вывод, написанный отчего-то печатными буквами...

ТЕМПЕРЕАТУРА ГОРЕНИЯ АВТОМОБИЛЯ ПРЕВЫШАЕТ УСТАНОВЛЕННЫЕ ПРЕДЕЛЫ... в ЗЕМНЫХ УСЛОВИЯХ РЕАКЦИЯ НЕВОЗМОЖНА...

В этот момент я ощутила дрожь во всём теле... Собственно я и сейчас продолжаю её испытывать, так что с трудом вывожу буквы... Теперь я всё пишу под одеялом в свете фонарика... Мне кажется, антенны могут следить через окно... а возможно и сквозь стены.

Они воздействуют на меня именно через них!..

Славик сказал, что всё это очень странно. Мои сны «действительно имеют реальный подтекст». Непонятно одно: почему их вижу именно я и никто другой?..

Славик посоветовал держать ухо востро. Причём, как мне кажется, он, в первую очередь, обращался к самому себе...

(мне кажется, он боится, что со мной что-нибудь случится...)

Я тоже боюсь.

Мне страшно до потери пульса!

Мы всё же дочитали «Дело №...» до конца. По существу, чего-то значимого больше не было... По крайней мере, я ничего подозрительного не нашла... Не знаю, как Славик. Возможно, он догадывается о чём-нибудь ещё, просто не хочет запугивать меня ещё больше! В конце было напечатано: «”Дело №” передано в КГБ для дальнейшей проверки». Ещё стоял длинный номер и штамп «Совершенно секретно»...

Славик сказал, что мы вовремя успели. Более того даже странно, что «Дело №» до сих пор не было изъято из общего архива... Либо забыли, либо оставили специально...

Мы собирались было выбираться, но Славик наткнулся ещё на что-то... Это было ещё одно «Дело№» со штампом «Совершенно секретно».

Плавки двоих мальчишек нашли недалеко от станции...

Сегодня я решилась спросить у папы, зачем нашему городу нужны антенны. Он как-то странно хмыкнул и заявил, что это обычный ретранслятор. Благодаря ему, мы можем смотреть телевизионные станции Союза. Скоро построят ещё один ретранслятор за комиссариатом... Тогда качество сигнала будет намного лучше...

Я им определённо зачем-то нужна!..

Завтра я уезжаю. Брать с собой дневник отчего-то боюсь... Я оставлю его у Славика. Пусть спрячет так, чтобы даже я не знала, где!..»

10 — 11.12.2012г. Украина. Чернобыльская зона отчуждения.

К селу Копачи выходим часам к двадцати. Я настолько выбит из сил, что неспособен даже просто поднять руку с часами, чтобы уточнить время... Помню, что когда я ещё мог это проделать, было 19:32.

Шли быстро. Порой, даже просто бежали! Особенно под ЛЭП, где запищали часы. Фон составил 110 мкР/час... и медленно рос. Волков тут же поторопил — нужно поскорее пройти открытый участок местности. Меня не пришлось долго упрашивать — достаточно услышать хищный шелест дозиметра, как ноги самостоятельно ускоряются вплоть до бега. Дальше всё угомонилось. На подходе к Копачам фон колебался в пределах 30 — 50 мкР/час, а в самом селе не превышал 25 мкР/час...

Заходим в мрачный ангар. Я просто не в состоянии смотреть по сторонам... Да и толку-то — кругом тьма. Выхватываю лучом фонаря стоящий у стены табурет. Валюсь на него, одновременно понимая, что не смогу больше сделать ни шагу! Даже если «вспыхнет второе солнце» Чернобыля!.. Даже если мир снова начнёт трещать и рушиться, я буду просто сидеть и ждать собственного распада...

Волков закрывает скрипучую дверь. Я морщусь от противного звука, который заглушает уханье загнанного сердца. Понимаю, что не могу отчётливо мыслить. Виски, такое ощущение, сейчас взорвутся... На языке горечь.

Жадно втягиваю морозный воздух — стараюсь восстановить сбившееся дыхание. Холода не чувствую. Ещё бы, за какие-то четыре часа мы отмахали приблизительно двадцать километров! Для Волкова и подобных ему — это может и плёвое дело! Только не для меня.

Ноги просто гудят — стараюсь не думать о мозолях. На плечах и вовсе не осталось живого места.

Волков отходит от двери. Светит мне в лицо. Я морщусь, заслоняю глаза трясущейся ладонью. Попутно смотрю на часы: 20:07. Зачем-то произношу вслух...

Волков опускает фонарь. Говорит, что малость заплутал — рассчитывал выйти на село к семи вечера...

Действительно, немного...

Волков из солидарности справляется о моём самочувствии. Замечает, что предупреждал о возможных осложнениях, поджидающих на пути в это время года... Конечно, можно было бы переночевать у Полищуков — он поначалу так и хотел. Однако в виду обострившегося туберкулёза бабки Анюты, лучше лишний раз не рисковать.

Я лишь отмахиваюсь. Какая теперь разница!

Волков скидывает вещмешок. Ведёт плечами. Спешно сооружает некое подобие мангала или печки. По сути, это огрызок вентиляционной шахты, вырванной из стены и оборудованной под примитивную «буржуйку». Отчётливо видны следы копоти — село явно пользуется популярностью в среде местных сталкеров.

Волков водружает трубу на металлический лист в центре ангара. Спешно светит по углам. Натыкается на доски и солому... Кое-как передвигает шаткую конструкцию в их направлении.

Без сомнений, тут перевалочный пункт.

Волков заметно успокаивается. Похоже, он не был особо уверен в наличии топлива для костра... Надо признать, с его стороны, это непозволительная беспечность, которая могла обойтись нам очень дорого.

Стараюсь не выдать собственных эмоций. Понимаю, что просто устал. Оттого цепляюсь за всё подряд, как малый ребёнок, что никак не угомонится под вечер.

Далее разводим костёр. Точнее это делает Волков. Я в состоянии лишь охать и потирать ноющие стопы. Молча ужинаем. Расстилаем плащ-палатки и спешно залезаем в спальные мешки... Надо сказать вовремя — из-за закрытой двери приползает чувство холода... Огонь ему не помеха.

Я пытаюсь ещё раз восстановить в голове события сегодняшнего дня, но не успеваю даже выйти на крыльцо в доме Василия...

К утру чувство холода только усиливается. Становится непереносимым.

Я открываю глаза и начинаю ерзать ногами. В стопах холод, пальцев не чувствую. Не понимаю, почему не проснулся раньше. Доказано, что при малейшем ощущении холода, организм незамедлительно просыпается, так же как и не засыпает, пока не придёт тепло... Пресловутый сон от переохлаждения и последующая смерть — это уже завершающая стадия обморожения. Есть правда одно «но»... Пресловутый отягощающий фактор... Организм устаёт настолько, что нервная система просто не в состоянии предупредить «перегруженный» мозг о надвигающейся опасности...

Именно так и умирают от переохлаждения... когда совсем не остаётся сил... Точнее не умирают, а засыпают.

Какое-то время лежу, пытаясь вспомнить, где я и что именно забыл в этом месте... Получается с трудом — гудит голова.

Ну да, «Зона».

Сажусь. Смотрю на открытую дверь. Затем на часы — 9:18. Оглядываюсь. Стены — из красного кирпича, над головой — треугольная крыша. По бетонному полу раскидан всяческий хлам... Широкие доски, куски металла, всё тот же красный кирпич, обрушившийся с крыши и стен. Всё покинуто и разгромлено. У дальней стены — деревянные решётки, сложенные друг на друга, — по-видимому, дрова. Подо мной — прелая солома. Странно, но ничем не пахнет...

Волкова нигде нет. Его спальник валяется рядом пустой.

Спешно поднимаюсь. Стараюсь игнорировать ломоту во всём теле. Какое-то время просто пляшу на месте, обхватив ладонями локти... Тепла как не было, так и нет. Только сейчас замечаю, что огонь в самодельной «буржуйке» погас. Машинально склоняюсь, пытаюсь наощупь определить, как давно... Металлическая поверхность довольно тёплая... Рядом остывает распечатанная перловка.

Видимо Волкова что-то отвлекло...

Что тут может отвлечь? Или кто?.. Может мы не единственные, кому не сидится дома в такую погоду?..

Вроде бы и не сезон Чернобыльской навигации.

Чувствую, как стремительно нарастает тревога. Быстро отхожу от «буржуйки». Направляюсь к выходу. Попутно, поднимаю с пола доску, что побольше. Понятия не имею, кого собираюсь ею отгонять... Но с ней всё же не так тревожно... Точнее страшно.

Выхожу наружу.

Под ногами аппетитно хрустит иней. Морозец никуда не делся. Хотя явно идёт на убыль — отдельные участки земли, припорошённые замёрзшими кристаллами, набухли и потемнели. Над горизонтом розовеет заспанное солнышко.

Я оглядываюсь... Слева — куча покорёженного металла. Справа — столбики больше несуществующего ограждения. По курсу, чуть правее, ржавеют остатки фургона на колёсах. Последних попросту нет — махина буквально вросла в грунт. На её крыше застыл Волков. Смотрит в бинокль куда-то на юго-запад. На что именно, не понять — мне не видно из-за ангара. Чуть левее фургона сгрудились длинные одноэтажные постройки, с треугольными крышами... Не то склады, не то гаражи, не то ещё что. За ними «напыжились» отдельные деревца... Кажется, тополя. Я не уверен, но издалека очень похожи...

Стараюсь поскорее избавиться от своего орудия. Понимаю, что с ним выгляжу комично...

Волков отрывается от своего занятия, опускает бинокль. Завидев меня, тут же машет рукой... Я машу в ответ. Попутно чувствую, как начинает ломить пальцы ног. Это хорошо — отходят. Начинается извечное противостояние: я — мозоли.

Волков спешно спускается с фургона. Подходит.

—Замёрз?

Киваю. Снова начинаю приплясывать.

—Побегай лучше... Это моя вина. Что-то позабыл совсем про костёр — привык один ходить... Ты уж не обессудь.

Я отмахиваюсь — норма. А то ещё неизвестно, до скольких бы тогда дрых!..

Волков усмехается.

Я усмехаюсь в ответ.

—Похоже, ты не только про огонь забыл, но и про завтрак тоже.

—Хм... И то верно. Ничего, сейчас всё исправим. — Он снимает с шеи бинокль, протягивает мне. — Иди пока на совершенство советской мысли посмотри. Жаль, что по тьме мимо него проходили... Мимо совершенства этого.

—А что это такое? — Я принимаю бинокль. Попутно снова смотрю в ту сторону, куда направлен указующий перст Волкова — снова ничего не вижу.

—Ты с крыши лучше. Плохо видно, но при желании разглядишь!

—Так что там?

—ЗГРЛС «Дуга».

—Антенна?

—Она самая! Как там её сейчас величают?.. Забыл.

—«Выжигатель мозгов».

—Во-во! Всё не запомню никак. На самом деле, обычная РЛС по отслеживанию пусков крылатых ракет. Хотя в советское время о ней ходили не совсем приятные слухи...

—Да ну?

—Нет, правда. Потом расскажу. Сейчас времени нет... Снова что-то ничего не успеваем! Я к десяти часам уже рассчитывал к железнодорожным путям выйти. Ладно... Глянь одним глазком и на завтрак.

Я киваю. Направляюсь к фургону. Осторожно карабкаюсь на крышу. Поднимаюсь во весь рост... Какое-то время смотрю на побелевшие пальцы. На приставшую к ним краску. Вспоминаю, что Волков советовал всё делать в перчатках... Что ж, бывает и так. Особенно поутру...

Смотрю в указанном направлении. Над далёким лесом и впрямь что-то возвышается... Расплывчатое и неясное. Подношу бинокль к глазам. Какое-то время ничего не вижу. Понимаю, что просто трясутся руки. Упираюсь локотками в рёбра, стараюсь сосредоточиться на поиске цели...

Вот она!

Загоризонтальная радиолокационная станция «Дуга». И впрямь, совершенство и величие советской инженерной мысли! Издалека конструкция напоминает обычную «сетку», как в народе обзывают активную антенну, используемую для приёма более чёткого телевизионного сигнала. На её сеточную часть...

Вглядываюсь ещё пристальнее. Вижу неоднородную структуру вибраторов — они расположены в шахматной последовательности, отчего антенны уже больше похожи не на «сетку», а на паутину некоего сказочного создания, вид которого неподвластен человеческому воображению... От подобных ассоциаций становится как-то не по себе. Я стараюсь себя «не накручивать» — это только дополнительная тряска рук и новая чехарда в голове... Подумать только, этой ночью мы проходили буквально в двух шагах от великой мощи, оставленной внутри «Зоны» в качестве музейного экспоната... А так же, идейного вдохновителя создателей компьютерных игр. Обидно, но ничего уже не изменить.

«Дуга», как величайшее естество, потеряна не только для меня одного...

Отрываюсь от бинокля. Какое-то время просто прислушиваюсь к собственным эмоциям. Ничего нет. В голове прежний гул, на который я поначалу не обратил внимания. Что это? Работа далёкой РЛС? Или простое воображение?..

Ведь РЛС давно снята с боевого дежурства.

Злобно трясу головой. Разворачиваюсь в другую сторону. Какое-то время рассматриваю поселковые улочки. Точнее холмики, про которые рассказывал Волков... «Западный след» совсем рядом. Копачи — погребены. Осталась лишь чудом уцелевшая база МТС. Стараюсь стряхнуть с плеч апатическую жуть — она будто подкралась сзади и сомкнула на моей груди леденящие объятия...

Снова и снова подношу бинокль к глазам. Я знаю, что должен запомнить эту картину на остаток жизни! Пусть она и неприятна, пусть поражает рассудок, пусть просто ужасает — всё равно она часть воцарившейся реальности! Здесь и сейчас, её нужно просто принять, как есть! Не более...

Пытаться постичь не стоит — станет только хуже.

Поднимаю взгляд над горизонтом. Смотрю на трубы АЭС. Когда-то там жил мирный атом, который в один прекрасный день не пожелал ходить в узде и дальше. Он возжелал, чтобы подчинялись ему!.. И люди были вынуждены склониться перед лицом неизбежности. Мы до сих пор никто иные, как рабы! Мы вынуждены приспосабливаться, а не приспосабливать... Подчиняться, а не подчинять... Разгребать грязь, а не сеять её повсюду, как привыкли делать там, в другом мире...

Я понимаю, что царящий тут зверь, имеет интеллект, в разы превосходящий интеллекты всех Эйнштейнов и Хоакингов, вместе взятых! Он совершенен и могуч. Он не имеет аналогов, как не имела их в своё время ЗГРЛС «Дуга»!

Сама станция, обнесённая манипуляторами башенных кранов, больше похожа на оперируемого пациента. Мне даже кажется, что я вижу его больное сердце... Его пытаются реанимировать, но ничего не выходит: пациент скорее мертв, чем жив... В этом случае нужно просто зашить грудную клетку и попытаться обо всём забыть.

Самое сложное, рассказать «родственникам» всё как есть...

Точнее — было.

Смотрю на север. Где-то там Припять — до неё уже рукой подать, хотя и не видно. Мешают высокие деревья — жалкие останки легендарного Рыжего леса. За ними — железнодорожные пути, пресловутый «Западный радиационный след», последний охраняемый периметр... Что дальше?

Понятия не имею...

Какое-то время просто смотрю на поблескивающее серебро утреннего неба. От бесконечной бирюзы темнеет в глазах — я с трудом сохраняю равновесие. Бросаю прощальный взор на объект «Дуга». Затем спускаюсь вниз и возвращаюсь в ангар.

Волков греется на корточках у огня. На «буржуйке» уже две порции перловки. Я принюхиваюсь. Сквозь душный дым всё же различаю благоухание разогретого завтрака. Чувствую, как текут слюнки.

Волков смеётся:

—Ты как собака Павлова сейчас... Точь-в-точь.

Я усмехаюсь в ответ. Одной ногой пододвигаю кособокий табурет.

—Ты тут всегда ночуешь?

—Да. Здесь очень удобно, если откинуть сопутствующий «комфорт»... Ну, ты меня понимаешь...

—Понимаю.

—Это не моё место. Тут останавливаются все нелегалы «Зоны». Это, так сказать, последний форпост на пути в Припять... Как правило, спят часов до двух ночи. Потом идут вдоль дороги, через мост, потом вниз, по путям... Там проще всего на улицу Леси Украинки выйти... На вот, пока не остыло.

Волков берёт одну порцию, втыкает в неё ложку, протягивает мне.

В моём сознании то и дело повторяется рекламный слоган: «Даже ложка стоит!..»

Я благодарно принимаю ароматную пищу. С трудом сдерживаю эмоции — этот запах я не ощущал со времён службы в СА... Упаковка обжигает пальцы, но я всё равно какое-то время держу её в руках — просто так. Потом ставлю на колени, пытаюсь сквозь кожу и ткань «Тайвэка» впитать приятное тепло. Машинально спрашиваю первое же, что приходит на ум:

—Эта Леся Украинка... Чем она знаменита?

Волков вздрагивает. Смотрит на меня как на имбицилла.

—Я думал, вас там, в институтах, учат истории...

—Вообще, учат. Но не так же углублённо. Я имею в виду, что некоторые личности преподносятся мимолётно, как сопутствующий фон, чтобы было легче поверить, что то или иное событие действительно было... Так проще понять и осознать прошлое — когда в нём существует жизнь, населённая реальными историческими персонажами.

—Это точно. Я хоть и не учился в подобных заведениях, но верю тебе на слово... Её настоящее имя — Лариса Косач. Дочь писательницы и юриста... Последний, надо сказать, тоже баловался сочинительством и живописью. Я именно поэтому и удивлён, что она тебе неизвестна... Вроде они все писатели были.

—Да. Как-то я мимо всего этого прошёл...

—Ну так вот... Родилась, кажется, в тысяча восемьсот семьдесят первом... Уже в пять лет начала сочинять музыку, позже — писать стишки... В общем, вундеркинд, если по-нашему называть. Правда, сделать музыкальную карьеру не вышло. Не сложилось... Она там чем-то серьёзно переболела... Кажется, туберкулёз кости. Ей операции делали очень сложные... Покалечили руку. Как-то так... Но писать она могла. В двенадцать лет даже начала печататься!.. Попутно продолжала лечиться. Но всё бес толку... Потом ещё почки отказали. Умерла в тысяча девятьсот тринадцатом, кажется в Грузии... Похоронена в Киеве.

Волков умолкает. Принимается за перловку. Я внимательно слежу за выражением его лица... Что это? Он что-то чувствует. Я тоже чувствую — меня разрывает любопытство! Я даже забываю, что голоден.

—Тебе нравится её поэзия?

Волков давится кашей. Тут же нацепляет на уши маску безразличия.

—Вовсе нет... Я даже ничего из неё не читал.

Странно...

—Тогда откуда такие углублённые познания о её биографии?

Волков молчит. Думает. Чтобы сбить меня с толку отправляет за щеку вторую ложку. Притворяется, что горячо. Скалится. Медленно жуёт.

Я понимаю, что бесполезно из него что-то вытягивать: если не захочет сам, всё равно не расскажет.

Волков всё же отвечает:

—Я ведь жил в Припяти. В маленьких городках, подобных ей, люди обычно знают, именами каких людей названы проспекты и улицы. Это в мегаполисах, бессчётные линии, стриты, авеню... Плюс стандартный набор, тип Ленина, Есенина, Мира и прочего...

—Ну да, что-то я снова не сообразил... Точнее не додумал. Похоже всё дело в свежем воздухе. Он как-то одурманивает.

—Это верно... Только не такой он тут и свежий, как кажется на первый взгляд... Как и не является правдой то, что я только что сказал...

—В смысле?

—В прямом. Просто на улице Леси Украинки... жил мой лучший друг.

—Это тот самый, про которого ты уже упоминал? Которому было дано неведение?..

Волков просто кивает и отправляет за щёку третью ложку. По тому, как он жуёт, понятно, что данная дискуссия закрыта.

Вздыхаю и спрашиваю, чего же такого страшного представляла в те годы «Дуга».

Волков тут же оживляется — он рад, что я самостоятельно отстал от неугодной ему темы.

—Среди людей ходили слухи, будто станция — это военный психотропный излучатель, действие которого испытывается на жителях Припяти и близлежащих сёл...

—Вон оно как... Если честно, не думал, что подобные страхи были доступны советскому мышлению... Вот я как-то за собой ничего такого не припоминаю.

—Выходит, что были. Тем более здесь. Сам посуди... Объект засекречен. Он рядом, но недоступен. Плюс ко всему такая махина над лесом возвышается! Так что хочешь-не хочешь, станешь себя накручивать! А что касаемо детей, тут и вовсе, эмоциям не было предела. Помнится, из «Сказочного» туда толпами бегали...

—Из «Сказочного»?

—Да. Это пионерлагерь на Уже, рядом с Иловницей. Приезжие мальчишки просто с ума сходили!.. В очередь выстраивались, чтобы хоть одним глазком взглянуть на «излучатель»! Дети, что с них взять...

—Это уж точно.

Волков как-то странно меняется в выражении лица — похоже, снова с чем-то борется.

Я осторожно надавливаю:

—И ты бегал?

Он вздрагивает. Отрицательно качает головой.

—Нет. Не успел... — Он снова сопит, как и всегда, когда нервничает. — Плюс ещё один занимательный момент.

—Что за момент?

—Её можно было услышать. — Волков откладывает пустую упаковку, улыбается, трёт салфеткой ложку, следит за моей реакцией.

Я с трудом сдерживаю любопытство. Постепенно понимаю, что меня снова уводят от чего-то сокровенного... Тем не менее, стараюсь не выдать собственного недоверия — пытаюсь понять смысл предложенной Волковым игры.

—Слышать? Как это?

—Там всё дело в частоте... Точно не знаю. Станцию можно было услышать в радиоэфире. Она стучала.

—Стучала?

—Да, что-то вроде того... На Западе её прозвали «Russian Woodpecker».

—«Русский дятел»?

—Ну да. Ты же знаешь этих америкосов. Всё обделают на свой лад.

—Наверное, ты прав. — Я откладываю недоеденную кашу. Она слишком сухая. Хочется пить. — «Дугу» закрыли из-за аварии?

Волков кивает. Машинально протягивает мне кружку воды. Я благодарно киваю. Волков начинает собираться. Попутно договаривает:

—Тогда, да... Сейчас же время загоризонтальных станций слежения умерло. Современные ПРО намного эффективнее. Так что гнездо «Русского дятла» разорили бы, даже не случись катастрофы... В нём больше не было надобности.

Я киваю. Отчего-то снова становится грустно. Былое величие Союза и впрямь кажется эфемерным... Да, оно огромно, да поражает воображение, однако видеть всю это мощь вот такой: покинутой и законсервированной на тысячелетия — как-то дико! Ведь когда-то она и впрямь могла предупредить огромный Союз о надвигающемся апокалипсисе. Злобный атом, притаившийся в недрах крылатой ракеты, ничем не отличается от того хищного зверя, что слизнул Копачи... Он такой же непокорный, строящий собственное мировоззрение на основе ядерного распада. Его можно лишь уничтожить! Договариваться просто глупо, потому что это и впрямь сатанинское отродье, способное на любую подлость!..

Стоп! Я понимаю, что мне не нравится пауза перед последней фразой Волкова... «В нём больше не было надобности...» Что это? Констатация факта или что-то ещё?.. Не будь паузы, я бы не обратил на это внимания... А так... Волков чего-то не договаривает. Он шутит, даёт намёки, пытается сблизиться — прощупывает. Но для чего? Что ему от меня нужно? Ведь он никого до этого не водил... Спросить в открытую? Нет, не стоит. Посмотрим, что будет дальше... Главное, держать ухо востро.

Я поднимаюсь и тоже начинаю собираться.

Выходим спустя пятнадцать минут. Идём вдоль трассы. Волков постоянно оглядывается. Явно нервничает. Как выходит на деле — не зря. Спустя пять мину, по трассе проносится серенький микроавтобус. Застываем среди деревьев. Молчим, лишь переглядываемся. Волков жуёт губы. Замечает, что данный участок разумнее всего преодолевать по темноте.

Ну да ладно, авось прорвёмся!

Я спрашиваю, что это за микроавтобус.

Волков отмахивается — гидробиологи. Схватить может и не схватят, но что донесут кому надо — без сомнений!

Снова идём.

Вокруг огромные ели и сосны. Волков говорит, что это уже Рыжий лес — его южные рубежи зверь не тронул. Я машинально представляю, как бы это всё выглядело в ярко-коричневых тонах... Надо думать, ужасающе. Это нужно видеть самому. Представлять и описывать просто глупо... Пытаюсь вспомнить картинки двадцатисемилетней давности, размещённые в «Гугл».

Да, это нужно видеть...

Волков постоянно смотрит на дозиметр. Я понимаю, что слышу писк часов... Причём уже давно... Они запищали, как только мы вышли из Копачей... Волков посоветовал просто идти побыстрее и накинуть капюшон. Что было дальше?..

Я просто привык к писку. Он сделался чем-то сопутствующим...

Я понял, почему у «самосёлов» отсутствует страх перед радиацией. Вернее он наверняка есть, но он такой же, сопутствующий, что и писк моих часов... Потому что в данный момент он ни на что не влияет.

Смотрю на свой дозиметр. Чувствую, как шевелятся волосы на голове.

300 мкР/час и растёт.

Волков продолжает ускоряться.

Преодолеваем не то болото, не то ручей. Под ногами хрустит лёд. Я снова тону. Волков постоянно торопит. Я понимаю его опасения, но ничего не могу поделать. Растревоженные мозоли сопровождают каждый шаг вспышками боли. Я помню, что в подобных случаях нельзя останавливаться... На что бы ни походили стопы — нужно идти! Остановка, как правило, влечёт за собой лишь дополнительные эмоции...

Особенно при попытке двинуться дальше...

Внезапно выбегаем на открытое пространство!.. Вот оно! Я стараюсь сдержаться, чтобы не закричать как восторженный ребёнок. Передо мной огромное поле. Вдалеке раскачиваются подёрнутые инеем берёзки... На поле лёд. Кое-где торчат миниатюрные ёлочки и берёзки — они словно вросли в ледяную корку...

Точнее не вросли — наоборот, она их породила!

Я с трудом сохраняю равновесие. Поток эмоций просто сводит с ума! Я отчего-то вспоминаю свои кошмары... Тут же отмечаю, что уже не помню, когда видел их в последний раз... Не помню. Здесь я сплю вообще без снов.

Волков тянет за собой. Попутно указывает рукой направо...

Я заставлю ноги двигаться. Боль за потоком эмоций нехотя отступает. Я понимаю, что лишь на время. Смотрю, куда указывает Волков... Снова вижу АЭС... Высокие трубы, молчаливые краны, кособокие ели... В руках «бесится» дозиметр. Я смотрю на него, как на что-то иррациональное... Будто оно существует, лишь пока я его вижу, как и то, что именно я вижу.

1500 мкР/час и растёт.

Я стараюсь не вспоминать формулы зависимости Греев от фона. Я понимаю сейчас лишь одно: меня бомбардируют невидимые джоули, сообщая клеткам тела умопомрачительную энергию, под воздействием которой молекулы начинают распадаться на ионы...

Я распадаюсь, медленно, но верно!

Меня — переваривают.

Нас — переваривают.

Волков кивает, будто снова понимает меня без слов...

Это — «Западный след». Именно в этом направлении вырвался зверь.

Доходим до железнодорожных путей. Пересекаем. Волков указывает направо — там легендарный мост. Тот, что именуют «Мостом смерти». Налево — станция Янов. Она же — «Поле чудес».

Янову досталось больше всего. Если идти вдоль путей на запад, можно и впрямь увидеть много чудес...

Волков усмехается, из-за чего я не совсем его понимаю.

За путями разросшийся кустарник. Углубляемся в него. Минут через пять я уже вижу Припять. Я даже могу к ней прикоснуться...

Перед нами материализуется заросший рынок на окраине города... Я смотрю на треугольные навесы, под которыми некогда бурлила жизнь. Страшно. Под ногами вспучившийся асфальт. Сквозь него пробиваются сосенки и берёзы...

Идём дальше. Выходим на асфальтированную дорогу. По обочинам растут исполинские сосны... Одно дерево сломано и преграждает проезд. Я словно в фильме ужасов! Ночью у этого дерева можно от страха испустить дух!.. Особенно если услышать кого-нибудь из местных зверят!

Машинально оглядываюсь. Пытаюсь разыскать взглядом дома.

Волков усмехается. Это дорога на Янов. Мы ещё не в городе. Но проспект Энтузиастов и улица Леси Украинки совсем рядом... Как и южное КПП, на въезде в город. Он садится на массивный сук и переводит дух. Я сажусь прямо на асфальт. Лишь сейчас понимаю, что мне не хватает воздуха... Перед глазами вьётся «мошкара». В висках — артиллерия. Сердце, подобно тамтаму... Пытаюсь проглотить горечь... Понимаю, что её лучше отхаркнуть. Хотя и это получается не сразу...

Волков смотрит на дозиметр.

Здесь всего 60 мкР/час...

Я тут же скидываю капюшон и расстёгиваю «Тайвэк». Мне нужен воздух! Волков следует моему примеру...

Спустя пятнадцать минут возобновляем движение. Обходим рухнувшее дерево и движемся на юго-запад. Фон снова медленно растёт. У заросшей остановки он достигает 90мкР/час...

Резко сворачиваем на север. Дворами выходим на улицу Леси...

Вот она, Припять.

На часах полдень...

Сентябрь 1985г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«2 сентября, понедельник.

Здравствуй, дневник!!!

...Прости, что я тебя бросила! Ты даже не представляешь, как я переживала там!.. Я думала, что ты не дождёшься... Как не дождётся и Славик... Но вы меня дождались!

И я так благодарна вам обоим!

По крайней мере, я отдохнула от кошмаров! Надеюсь, что их больше не будет... Хотя и знаю, что это просто нереально. Особенно если учесть всё то, что мне уже известно...

Мне очень понравилось море! Оно такое!.. Такое... Такое огромное, что захватывает дух!

(у меня его постоянно захватывает при виде воды — я это помню!!!)

...Особенно приятно раскачиваться на зелёных волнах. Вода такая тёплая, что всё внутри замирает... а кожа покрывается мурашками!.. Но это не те мурашки, что появляются от холода или из-за страха... Это что-то другое. Я пока не могу объяснить, что именно...

Мама меня вчера не узнала. Сказала, что я сильно изменилась. Дело даже не в загаре, а в чём-то ещё... Я поначалу не совсем поняла, что именно она имеет в виду, однако папа вечером, после смены, развеял все мои сомнения! Он сказал, что у меня пухлая мордашка! Они все этого так ждали!

Ждали, когда же я снова начну жить!

Я так рада, что то и дело покрываюсь мурашками! Лапка в моей груди сжимается и скользит вниз...

Мне так приятно когда она в животе!..

Вчера я весь вечер просидела как на иголках. Не могла ничего делать. Я так хотела, чтобы меня поскорее увидел Славик! Именно такой! С мордашкой!.. А ещё я хотела поскорее забрать дневник. Чтобы всё это описать! Я даже собиралась вечером сбежать к Славику, но мама сказала, что не стоит мешать людям, ведь завтра линейка — начало нового учебного года. Славик наверняка готовится. К тому же, я не должна забывать, что я женщина и мне не пристало бегать за мальчишками. Мальчишки сами должны бегать за мной.

Я не знаю... Ну какая я женщина?..

Самая настоящая трусиха!

Вот и Павлик так сказал. Но он балбес! Это и так всем известно! Всё равно я очень рада его видеть! Он ведь мой любимый Павлик!..

А о том, что было в «Сказочном» я стараюсь не вспоминать.

Странно, но мне кажется, что всё это было сном... Страшным сном, который никогда больше не повторится!..

...Сегодня понедельник. Сегодня была линейка, и Славик увидел мою мордашку!*

*Пометка. Мне так нравится это слово: мордашка. Папа очень здорово придумал! Папа, я тебя люблю! Сильно-сильно, очень-очень!

Мне кажется, Славик тоже что-то чувствует, когда видит меня... Правда, сначала он так же меня не узнал... Меня вообще мало кто узнаёт, а подруги и вовсе перешёптываются за спиной...

А мне всё равно! У меня есть Славик и Павлик, а больше мне никто и не нужен!.. Вот.

Славик сказал, что я такая... Я такая... Я такая, как морковка!..

Я еле устояла на ногах! Я знаю этот стишок! Там про зайчонка, который несёт цветы своей возлюбленной! Он прыгает с ноги на ногу и всё не знает, с чего начать разговор!..

Неужели я нравлюсь Славику?! Хоть бы так! Я так этого хочу!!! Потому что и сама...

Нет! Не буду писать! И думать тоже не буду!.. А то не сбудется...

После линейки мы долго бродили по набережной, рассказывали друг другу, как провели время вдали друг от друга... Я рассказала про дельфинов. Они такие смешные... и умные. Если сделать вид, что тонешь, они тут же устремляются к тебе и толкают носами к бортику бассейна! Это так здорово! Особенно когда трогаешь пальцами их носы. Они такие... будто резиновые. Словно мячики! Я даже подружилась с одним из дельфинов... Он постоянно плавал возле меня, старался, чтобы я его заметила! А когда я отвечала взаимностью, он начинал смеяться и заглядывать мне в лицо, словно хотел что-то сказать...

Ещё у него были глаза... Про них я Славику ничего не сказала. Просто они были так похожи на ту синеву, что я видела в своих кошмарах!..

Мне кажется, этот дельфин знал обо всех моих проблемах... И он пытался меня о чём-то предупредить! Он погружался на самое дно, переворачивался брюхом кверху и замирал... Я столько раз пыталась с ним «разговаривать», но он так ничего и не «сказал»...

Скорее всего, виновата я сама. Точнее моя рассеянность. Возможно, нормальный ребёнок смог бы понять дельфина...

Я назвала его Мячиком. Он «сказал», что будет ждать...

...Славик был в восторге — он никогда не видел дельфинов в живую — только по телевизору и в учебнике по зоологии!

Но он обязательно их увидит!..

Я предложила поехать на следующий год вместе! Он согласился!

Сам Славик пол-лета проработал на стройке...

Наш город продолжает расти вместе с нами! Это так здорово! Как и то, что Славик смог самостоятельно и честно заработать настоящие советские рубли!

Он молодец! Он настоящая опора для таких, как я...

Остаток вечера мы сидели на дебаркадере в заливчике Припяти и любовались закатом.

Дебаркадер — это плавучая пристань, стоящая на понтонах. Я сама не знала, что это такое... Вернее про пристань знала, не знала только, как она по-научному называется! Даже на руке записала, чтобы не забыть! Славик умный!

Такого бы мальчика, каждой советской девочке!

Мне кажется, что я таю...»

«5 сентября, четверг.

Сегодня я была на приёме у врача. Раньше я как-то не придавала этому особого значения... Теперь же — это просто пытка! Особенно момент ожидания!!! Я не видела его уже больше двух месяцев, однако в мельчайших подробностях запомнила эту крысиную мордочку... Фу!.. Мне так жутко. Я готова снова переболеть фолликулярной ангиной, лишь бы оставаться дома и никуда больше не ходить...

Он снова смотрел на меня, как на сыр в мышеловке...

Они хотят меня заполучить!.. Но отчего-то не могут! Я это ясно вижу.

Он поинтересовался, как я отдохнула. Я сказала, что хорошо... Он тут же спросил, что мне запомнилось больше всего. Я открыла рот и чуть было не выдала про Мячика!.. Какая же я глупая!!!*

*Пометка. Мне нельзя выдавать имена друзей!

Мне сделалось совсем плохо. Он это понял. Стал давить сильнее. Он читал отчёты Шевченко. Он знает, что я как-то или чем-то стимулирую собственное сознание. Он хочет знать, что именно я делаю. Потому что это очень важно для всей страны!.. СДВГ практически неизлечим, а я ему успешно противостою без лекарств и каких-то других медицинских процедур!..

А ведь и впрямь...

Я должна всё рассказать! Тогда тысячам детей, подобных мне, будет дан шанс зажить нормальной жизнью!.. Ведь я не сама до всего этого додумалась!..

Шевченко со мной тоже поделился... И благодаря его стараниям, я обрела новую жизнь... Я почувствовала, каково это — быть счастливой.

Я окончательно растерялась...

Напоследок он спросил, понимаю ли я его и уставился мне в лицо.

Я смотрела на него и понимала, что он с неимоверным трудом сдерживает улыбку...

Да, он врал! Они не собирались никого лечить! Им просто снова нужно сделать меня рассеянной... Но они не знают как!

Я испугалась. Да так, что меня затрясло!

Он тоже. Принялся успокаивать и спрашивать, что со мной происходит.

Тогда я сделала то, чему меня научила мама, когда я стала взрослеть... Она сказала, что если хочешь избавиться от мужского давления, скажи, что из тебя течёт кровь — они сразу же отстанут!

Я так и сказала...

Меня отвели к другому доктору, и я долго слушала о взаимоотношениях между мальчиками и девочками...

Как здорово, что внутри меня может зародиться жизнь!..»

«21 сентября, суббота.

Я весь день провела в библиотеке...

Дело в том, что пропали ещё двое детей, а мне... снова сняться плохие сны.

Я вижу человека. Он во всём тёмном... такое ощущение, что он укутан в ночь! У него голубая кожа и чёрный взгляд... Он постоянно держит меня за руку и водит по мёртвой Припяти... Изредка он что-то шепчет, но я не могу разобрать что именно... Потому что это вовсе и не слова, а мерзкий скрежет... словно я на поле, а вокруг меня стрекочет стая саранчи! Наш путь заканчивается у Розы ветров. Мы замираем, после чего незнакомец указывает на танцплощадку... Затем устремляет взгляд в тёмное небо, поднимает руку и снова на что-то указывает. Я не ничего не вижу! Там ничего нет... даже звёзд!.. Затем скрежет нарастает, появляется «стук»... и я просыпаюсь от стука собственного сердца!

...Определённо они хотят мне что-то показать. Но что?.. И зачем?

Ещё я не понимаю, каким образом они меня догнали? Ведь раньше я постоянно от них убегала! Я так ни разу и не оглянулась!.. Тогда почему он держит меня за руку?

Или я всё же оглянулась, но просто этого не помню?..

Я знаю одно: мне не нужно было оставлять дневник здесь, когда я уезжала на море! Мне кажется, причина именно в этом...

Мне очень страшно. Я снова трясусь. Особенно по ночам, после очередного кошмара... Скорее всего, они снились мне и на море, просто я их не запомнила... Мне нужно быть очень внимательной, потому что неизвестно, что будет дальше...

Я боюсь говорить Славику про человека. Хотя сказать нужно! Потому что, возможно, я сама представляю для Славика угрозу!.. Но я не хочу с ним расставаться! Тем более сейчас, когда всё так далеко зашло!.. Я не хочу остаться снова одна! Потому что в этом случае точно сойду с ума! Меня не спасёт даже дневник.

За время моего отсутствия, Славик подружился с Павликом, так что нас теперь трое. Это вроде как счастливое число... Мы продолжаем надеяться, что всё будет хорошо. Как с нами, так и с городом!

А Славик продолжает оставлять перед моей дверью жёлтые бутоны...

...Я пытаюсь найти в библиотеке хоть что-нибудь, что может пролить свет на тайну снов... Однако тут ничего нет. Только научные статьи в заумных энциклопедиях... Я практически ничего не понимаю!.. А то, что всё же понимаю, заставляет меня подолгу лежать ночью с открытыми глазами.

Я боюсь засыпать, потому что там меня снова ждёт он!

Во сне, оказывается, может много чего случиться... Я даже и не знала, что всё настолько серьёзно... Во сне и впрямь можно умереть. В тот раз с каруселью, мне снился вовсе не бред! И этому есть научные обоснования!

Когда я прочитала определение сна, то ничего подобного и не предполагала. Однако дальше... Стоп!

Пойду по порядку.

Сон — это естественный физиологический процесс пребывания в состоянии с минимальным уровнем мозговой деятельности и понижением реакции на окружающий мир.

Но в моём случае, особого естества не наблюдается, как и всего прочего!

В моём случае наблюдается нечто другое.

Я всё же дочитала статью до конца... И наткнулась на страшные вещи. Они называются патологиями сна!

Бессонница меня особо не заинтересовала — я ведь всё же засыпаю сама... Хотя и так не хочу этого делать!

Апноэ — это когда во сне нарушается дыхание! Оно очень опасно, так как от него можно задохнуться... Однако апноэ, в большей степени, характерно для новорожденных, которые только учатся дышать самостоятельно.

Куда сильнее меня насторожил раздел под названием «парасомнии»... К ним относятся: лунатизм, эпилептические припадки и НОЧНЫЕ КОШМАРЫ... Всё это на фоне нервных расстройств.

Странно, но страница с ночными кошмарами в энциклопедии отсутствовала... Её просто вырвали!

Я всё же не отчаялась. Посмотрела что же такое, вообще, сновидения... И вот здесь, нужно сказать, мне многое открылось!.. Хотя возможно, я сама настраиваю себя на это... На то, что разгадка действительно есть, а я сама, не обычная дурочка, с синдромом рассеянности...

Я вырвала страницу, чтобы сопоставить написанное там с моими рассуждениями! Я знаю, что это плохо — врывать страницы из библиотечных книг! — но ничего другого мне просто не остаётся!

Мне нужно спасти город!

А за страницы... Простите меня, пожалуйста... Мне очень стыдно.

...Меня насторожила статья некоего Зигмунда Фрейда. Он считает, что наши сновидения, это своеобразный код к действительности... То, что человек не замечает в реальности, приходит к нему ночью в виде сновидений. На первый взгляд, они бессмысленны и не связаны между собой, но на деле же, всё обстоит намного серьёзнее! Как считает Фрейд: необходимо попытаться создать в голове мысленный «блок», то есть попытаться избавить сознание от «шелухи» обыденности! Мне кажется, что в моём случае никаких «блоков» ставить и не требуется. Мне просто нужно попытаться сопоставить всё происходящее, как единое целое. Причём я не должна исключать то, что на первый взгляд кажется странным. Особенно, если оно повторяется от записи к записи на протяжении длительного времени...

Грубо говоря, мне необходимо перечитать дневник и выписать отдельно эпизоды снов, а потом просто сравнить ключевые моменты! Я не совсем представляю, как мне всё это удастся проделать и удастся ли вообще... Однако это единственная теория, которая имеет возможность хоть как-то повлиять на происходящее... Точнее объяснить, что именно происходит со мной и с городом!

Однако возможно, что эта теория и не вполне правильна. Некий Карл Юнг, противник теории Фрейда, писал, что рассуждения его оппонента, не что иное, как обычный бред... По его мнению, такой же бред происходит в наших головах и по ночам. То есть сны — это просто обыкновенные картинки, так сказать, отголоски прошлого... Если это так, тогда у меня простой бред, усиленный на фоне нервного расстройства...

Ведь я по-прежнему рассеянная, не смотря ни на что!..

Но я надеюсь, что товарищ Фрейд всё же прав. Действительно, может обычные люди попросту ничего не хотят замечать, поэтому и не запоминают свои сны, какими бы они ни были ужасными... А если и запоминают, то стараются никому о них не рассказывать. Я же вынуждена цепляться за всё подряд, чтобы не утерять ниточку событий! Возможно, именно оттого они так за меня и взялись!.. Ведь если я распутаю клубок, тогда и впрямь смогу вывести их всех на чистую воду!..»

«27 сентября, пятница.

Их звали Саша и Маша. Они учились на год старше и постоянно ходили, взявшись за руки. Мне было так приятно на них смотреть... Особенно когда они смотрели друг на друга и улыбались.

Смотрели... Улыбались...

Их ранцы нашли в районе улицы Огнёва недалеко от пристани, на которой мы сидели со Славиком после школьной линейки... Рядом, всего в нескольких шагах, множество водоотводов, по которым с улиц города сливается талая и дождевая вода.

Мне не нравится эта часть города. До пристани ещё ничего, а вот дальше... Брр... Не хочется даже и думать! Грузовой порт с вечным воем... Опостылевший яхт-клуб!.. Фон Шмидт, который похож на этакого человека-призрака... Неврологическая клиника... которой я страшусь как огня!.. И всё это на таком маленьком клочке земли!

Странно.

Павлик заявляет, что, скорее всего, Саша и Маша отважились спуститься в водоотвод, чтобы изучить подземные коммуникации... Однако Славик ему возражает: Саша и Маша — просто парочка влюблённых, которым явно нет до тёмных подземелий никакого дела... Павлик тут же наседает, что в таком случае, они просто искали подходящее место для поцелуйчиков — вот и спустились под землю, подальше от посторонних глаз! Славик не верит и на счёт этого — ну какая под землёй романтика?.. Там жутко. Всю любовь-морковь отобьёт!

Я с ним полностью согласна.

Вот так они и ершатся дни напролёт, используя меня, как громоотвод! Славик постоянно напирает днём. Выпытывает, что мне сниться... А я не знаю, как мне быть, потому что мне снится тёмный человек, про которого я никак не решусь никому рассказать!..

По вечерам напрягает Павлик...

Про ночи лучше совсем не вспоминать...

Павлик со своими дружками из яхт-клуба и впрямь собирается исследовать коммуникации! Причём этот бред засел в их упрямых бестолковках ещё с конца весны!.. В принципе, я помню это и без дневника. Я тогда ещё успокаивала себя тем, что они хотят спуститься вниз по реке, чтобы полюбоваться станцией...

(это и впрямь красиво)

...Однако нет же! Фон Шмидт тянет их именно под землю, как я и думала в самом начале... Плюс это таинственное исчезновение Саши и Маши!..

Всё происходящее мне нисколечко не нравится! Но Павлик, естественно, и слушать не желает моих предостережений...

В школе говорят, что, возможно, в нашем городе завёлся душегуб.

Душегуб — это психопат, убивающий только детей. Причём при этом он не преследует никакой конкретной цели. Просто удовлетворяет собственное желание... Точнее потребность.

Я не знаю, кем нужно быть в душе, чтобы желать такое... Наверное, чудищем. Да и есть ли у подобного существа душа?..

Вряд ли.

К нам в класс заходил милиционер из комиссариата. Он сказал, что нам (детям) нельзя выходить на улицу после девяти вечера... Да и после школы лучше всего держаться центральных улиц и стараться не ходить поодиночке.

Меня страшит и то и то. Я больше не могу смотреть свой любимый «парад», а еще, если не дай бог, с Павликом или Славиком что-нибудь случится, я останусь совсем одна... А тогда и со мной что-нибудь непременно случится! Ведь если меня всё же догнали во сне — догонят, точнее, подкараулят, и здесь, в реальности!..»

«30 сентября, понедельник.

Сегодня нам представили нового учителя по немецкому языку. Его зовут Генрих Фон Шмидт, он прибыл из дружественной ФРГ, которая никогда не имела ничего против СССР... Во всём были повинны эти арийцы из западной Германии! Однако Фон Шмидт — истинный ариец... По крайней мере, так мне кажется. У него голубоватая кожа, светлые волосы и синие глаза...

Он тот самый человек, что водит меня ночью по мёртвой Припяти!

После уроков я рассказала об этом Славику.

Он долго думал, после чего нерешительно сказал, что, кажется, знает, из-за кого именно меня догнали...»

11.12.2012г. Украина. Иванковский район. Припять.

Мы молча идём по улице Леси Украинки... Под ногами шуршит дорожная крошка... Вокруг — покой и тишина... Всё словно застыло. Мне кажется, что мы оказались на другой планете. Планете, на которой закончилась жизнь... Через сотни тысячелетий, когда человечество всё же вымрет, — а это по любому случиться — прибывшим на землю пришельцам откроется подобная картина запустения.

Хотя, мы вовсе и не на другой планете... Мы просто прошли сквозь время. Только не совсем понятно, в какую сторону двигались... Конечно же, в прошлое. Ведь и я, и Волков стремились попасть именно туда.

Чего нам до будущего, которого, по сути, нет ни у меня, ни у него.

Проходим две девятиэтажки по правую руку. Волков замечает, что я похож на туриста, попавшего в Нью-Йорк... Я и сам это прекрасно понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Застройка и впрямь поражает! Напротив, за соснами, — фабрика-кухня. Витрина на первом этажа попросту вынесена, будто изнутри бабахнула артиллерия! Однако в окнах на втором этаже стёкла всё же уцелели...

Волков тянет дальше. Попутно рассказывает, что улица Леси — это своеобразный форпост, отделяющий жилые кварталы от промышленной зоны города. Мы шагаем по единственной улице центральной части Припяти, вдоль которой расположены муниципальные учреждения, фабрики и заводы — всё это по левую руку, если идти от проспекта Энтузиастов на север.

Я киваю.

Проходим блочную «хрущёвку». В целом, дом выглядит неплохо... Особенно если учесть, что никакого ухода за пятиэтажкой не ведётся уже почти три десятилетия! В Рязани некоторые подобные дома, даже находясь под покровом коммунальщиков, выглядят и того хуже!

Ещё одна особенность Припяти — диагональное расположение домов. Многоэтажки выходят к улице под углом. Волков говорит, что это так называемая, «треугольная застройка» — она была популярна в те времена. Подобно Припяти выстроены Семипалатинск-21, Волгодонск, Курчатов и некоторые районы Тольятти...

В основе принципа такой застройки положено чередование домов обычной и повышенной этажности, плюс ко всему, их взаимное расположение под углом к улицам. В результате этого достигается визуальный простор, а так же, остаются обширные свободные пространства между зданиями... Собственно говоря, именно поэтому Припять так и заросла. Плюс, помешанность местных чиновников на дельтовидных тополях...

Это дерево довольно неприхотливо. Как, впрочем, и все ивовые.

Я лишь киваю. Продолжаю осматриваться. Асфальт под ногами в приличном состоянии. Лишь редкие выбоины и остатки сизого мха по обочинам — ощущение, будто мороз ему нипочём! Волков проводит экскурс — подносит дозиметр к лишайнику. Прибор «задыхается» — порядка 200 мкР/час!

Мох и грибы — самые «грязные». Становится жутко. Однако фон улицы в норме: 25 — 30 мкР/час.

Идём дальше. Слева, между деревцами, затаился бетонный забор. Верхний торец опутан колючей проволокой. За забором — массивное двухэтажное здание. Рядом накренилась водонапорная башня. Всё это — станция по очистке воды...

Тут всё ещё работают люди, так что нам лучше не задерживаться!

Напротив — разрушенный магазинчик. Волков говорит, что овощной. Витрина разгромлена, подобно первому этажу фабрики-кухни. Уцелела лишь дверь сбоку — скорее всего, ею элементарно не пользовались с момента эвакуации... Рядом сгрудились мусорные контейнеры, заваленные невесть чем. К одному привинчен голубой плакат. Надпись гласит истину: «лес — лёгкие планеты». Тут же приютилась бело-голубая собачья будка...

Когда-то в ней тоже кто-то жил...

Волков советует не подходить — в контейнерах может быть, всё что угодно... да и в будке тоже!..

Дальше, те самые диагональные пятиэтажки. Над ними нависла сдвоенная девятиэтажка — это уже угол с Курчатова. Напротив — база ЖКХ и милиция.

Я мельком смотрю на Волкова. Пытаюсь определить, что он чувствует. Пока не понятно. Если что-то и есть, то он это очень профессионально скрывает. Лезть в душу не хочется, да и какое я, собственно, имею право?..

На перекрёстке, буквально нос к носу, сталкиваемся с двумя чёрными «робами»... Какое-то время просто пялимся друг на друга. «Робы» видимо тоже не ожидали кого-то повстречать. Мнутся, потом спрашивают закурить. Мы не курим. Они разводят руками: мол, жаль. В пальцах одного надрывается мобильник. Похоже на «Biting cold» от «Darkseed». «Робы» определённо тащатся от «стрелялок» в духе «The fall: Last days of Gaia»...

Волков кивком головы, зовёт меня за собой. Уходим быстрым шагом. Я не могу сдержать желания оглянуться... Всё же оборачиваюсь — их и след простыл!

И впрямь «перезагрузились»...

Волков говорит, что это, скорее всего, работники Чернобыля, прогуливающиеся в поисках наживы. Я не понимаю. Волков усмехается. Он же говорил: отсюда тащат всё подряд. Металл, шифер, стёкла — всё, что имеет хоть какую-нибудь ценность или просто может пригодиться в хозяйстве...

Сказать, что я впечатлён, это ничего не сказать. Отчего-то основной смысл прошлой речи Волкова дошёл до моего сознания только сейчас... Дело даже не в самих мародёрах, а в тех, кто покупает у них все эти «артефакты»... Да, можно выгадать копеечку и застелить крышу радиоактивным шифером... Или же поставить дверь из овощного магазинчика... Да этих «или» — превеликое множество! Вот только к чему это всё приведёт?.. Куда направится тот самый выхлоп?

Самих мародёров он вряд ли коснётся!

Проходим мимо девятиэтажек... Мимо сосновой рощи, вымахавшей до неимоверных размеров... Мимо магазина спортивных товаров... Мимо завода по изготовлению дозиметров... Затем резко сворачиваем во дворы. Я понимаю, что Волков ведёт меня к шестнадцатиэтажке, на углу со Спортивной.

Двор сильно зарос. Деревянные скамейки не то чтобы сгнили, скорее уж разложились, оставив после себя перемешенные с грязью опилки... Издали похоже на тени... Только не понятно, что их отбрасывает. Волков замечает, что настоящих «теней» я ещё не видел...

Я лишь машинально киваю. С трепетом смотрю на покинутую детскую площадку. Когда-то здесь царило веселье. Детки сидели в песочнице, лепили куличики, играли в машинки... Кое-кто раскачивался на качелях... Остальные вертелись на карусели и визжали от восторга...

Мне кажется, что я слышу детский смех... Ощущаю аромат веселья.

Аромат веселья...

В детстве я сопоставлял его с приходом весны... Это был запах от костров, в которых сжигали прошлогоднюю листву. Мама открывала форточку, и он проникал в комнаты вместе с прохладным весенним ветерком... Обиды прошлого растворялись, будто пожираемые пламенем действительности, а впереди царило лишь безоблачное будущее... Которое так и не наступило.

У Припяти его тоже нет. Потому что весна в восемьдесят шестом так и не пришла...

Волков трёт подбородок. Замечает, что многие слышат тут детские голоса... Просто так уж устроена человеческая психика... В Припяти было много детей. Именно оттого здесь такое множество детских садов, школ и игровых площадок, подобных этой. Сейчас всё это, на первый взгляд, мертво. Соответственно, людям кажется, что мертвы и когда-то жившие в городе дети. Ребёнок, по сути, единственное невинное существо человеческого вида. Соответственно, его душа никогда не успокоится, особенно если всё остальное умерло от насильственной смерти...

Как-то так...

Ведь детей увозили насильно. Большинство хотели остаться, однако было не суждено.

Остались лишь голоса и тени...

Я понимаю, что мне нужно просто не зацикливаться. «Тени» и впрямь куда страшнее! Они все — тоже дети! Отголоски прошлого, призраки мёртвой Припяти, обречённые на вечное скитание по заросшим улочкам...

Я смотрю на подёрнутую подмёрзшим мхом песочницу. На покосившийся грибок, ножку которого изъела гниль. На выросшее сквозь карусель деревце. На ощетинившиеся ржавчиной качели... Всё мертво. Однако временами оно оживает... Особенно когда рядом оказываются люди из мира живых. Мы как батарейки, с той лишь разницей, что несём внутри себя не электрический заряд, а заряд человеческих эмоции, которых напрочь лишена мёртвая Припять...

Мы заходим в подъезд. Под ногами шуршит осыпавшаяся штукатурка... Над головой — голый бетон, строительные швы, элементы проводки... Краска на стенах отслаивается, закручивается в бесцветные кудряшки... Я стараюсь ни к чему не прикасаться. Такое ощущение, что если вдруг прикоснусь, непременно сделаюсь частью всего этого унылого скопления...

Какое-то время просто таращусь на тёмный зев застывшего лифта. Кажется, будто там что-то затаилось... Волков включает фонарь. В лифте и впрямь «призрак»!

Маленький мальчик с испуганным личиком... Держит на привязи грузовичок...

Волков манит за собой. Выключает фонарь, отчего мальчишка вновь растворяется во тьме. Я чувствую, как меня снова начинает трясти! Какие к чёрту ужастики!.. Достаточно просто снять на камеру эти тени, чтобы гарантировать лично себе и всей зрительской аудитории бессонную ночь! Так, по крайней мере, кажется именно здесь и сейчас...

Я продолжаю стоять и прислушиваться. Начинаю слышать дыхание... Затем плач. Он доносится из лифта... Малыш зовёт маму.

Я слышу, как одна моя Света зовёт другую...

Я понимаю, что схожу с ума!

Стремительно бросаюсь вверх по ступенькам! Под ногами хрустит разбитое стекло... Преодолев пролёт, замираю напротив окна. Вдыхаю уличный воздух. Сразу же успокаиваюсь... Напротив склонился фонарь. Он похож на застывшего жирафа... На его шее набух воробей. Пыжится и смотрит на меня... Затем, такое ощущение, вздыхает и отворачивается. Что это?

Эмоция уставшей Припяти, выраженная через живое существо, вроде того, как это сейчас происходит со мной?..

Бред.

Я мысленно «возвращаюсь» на лестничный пролёт. Только сейчас понимаю, что пахнет сырой извёсткой... Устремляюсь за Волковым.

Этажи в основном однотипные. Кажется, на десятом из-за приоткрытой двери выглядывает девочка с косичками. Тоже испуганная, тоже всеми забытая... И кто только додумывается до всего этого?.. Хотя в плане эмоционального восприятия, это как нельзя кстати. Побывавшие в Припяти должны что-то почувствовать... Что-то осознать... Сделать какие-то выводы... Причём как для себя, так и для человечества в целом!

Волков застыл у закрытой двери на шестнадцатом этаже. Я замираю сзади. Он громко сопит. Хотя, возможно, это лишь из-за стремительного подъёма. Я и сам не в силах совладать с лёгкими, которым не хватает простора, — они пытаются «вынести» рёбра!

Неожиданно Волков прикасается к дверному косяку. Не ради какой-то конкретной цели, а просто так. Чтобы ощутить прикосновение... Обычно подобным образом люди ведут себя, когда оказываются в знакомых местах... Точнее даже не просто в знакомых, а в тех, где произошло что-то грустное или была какая-либо утрата...

Я это знаю по себе.

Мне нравится прикасаться к предметам, до которых дотрагивались мои Светы. Правда, одновременно с воспоминаниями, эти предметы и места чинят нестерпимую душевную боль!

На первый взгляд, Волков испытывает именно эти чувства, а значит, он именно в таком месте.

Я стараюсь никак не напоминать о своём присутствии. Просто сажусь на верхнюю ступеньку и стараюсь восстановить дыхание. Попутно смотрю на дозиметр — порядка 90 мкР/час. На крыше будет ещё больше — там распространению радионуклидов ничто не мешает, так что они повсюду.

Отчего-то я понимаю, что Волков ведёт меня именно на крышу.

Я пытаюсь сопоставить присутствующие сейчас эмоции с теми, что были у меня до отъезда из дому. Странно, но стало значительно легче. Это невозможно объяснить, а если и возможно, тогда я просто не знаю, как... Это как в поговорке: клин, клином вышибают. Может и звучит грубо, однако чего-то другого в данный момент просто нет. Чтобы пережить утрату, необходимо почувствовать её во всём... А где это ещё сделать, как ни в покинутом городе?..

Волков всё же берёт себя в руки. Признаться честно, во время таких вот его ступоров, я чувствую себя не совсем комфортно... Хотя с другой стороны, если привести тренированного солдата на поле боя, где до этого погиб его взвод, думается, эмоции будут теми же — он будет просто трогать землю, по которой ходили исчезнувшие друзья...

Согласен, сопоставление расплывчато, но сути дела это не меняет.

Поднимаемся на крышу. Напоследок я всё же бросаю ещё один взгляд на дверной косяк... Там, где лежала ладонь Волкова, чем-то острым вычерчена одна единственная фраза: «Светлана, прости...»

Я стискиваю зубы, так что на языке появляется крошка эмали... Спокойно. Только без истерик. Это другой человек... Это другая Светлана...

Но вот фраза...

Заставляю себя думать о чём-нибудь другом.

Мне следовало догадаться сразу, что друг Волкова — скорее всего, девушка. Хотя она может быть сестрой или любым другим близким родственником...

А друг тут и вовсе ни при чём.

Пока лезу по вертикальной лестнице на крышу, пытаюсь вспомнить беседу с Василием. Он вроде ничего такого на счёт братьев и сестёр не говорил... Ничего, думается, сомнений совсем скоро не останется вообще.

На крыше — солнце и ветер. Я щурюсь, попутно стряхиваю со штанин приставучую побелку.

Волков смотрит вертикально вверх, будто хочет почувствовать себя центром Вселенной. Тут же скидывает вещмешок. Восторженно смотрит на меня!

—Ну как?!

Я оглядываюсь. Если честно, в коленках дрожь. Шестнадцатый этаж, город как на ладони, вокруг солнце и ветер! Под ногами хрустит битум... Однако душа просто поёт... не смотря ни на что! Хочется сделать, как только что делал Волков. Задрать голову и просто смотреть в зенит! А ещё лучше, кружиться и кричать во всё горло, пока не оглохнешь от звука собственного голоса или не сорвёшь связки!..

И не важно, что пищат часы, а на дозиметре чудовищные 180 мкР/час.

Мне хватило и того, что я это только представил — голова закружилась, а солнечное сплетение защекотал страх.

—Обалдеть...

—И не говори!

—Я, кажется, понимаю, вашего брата...

—Нашего брата?

—Ну, всех вас, сталкеров.

—А... И что же ты понимаешь?

—Сюда стоит идти просто, чтобы испытать именно вот это!..

—Это ещё что!.. Хотя ты прав. Город всё ещё чем-то заряжен! Эмоциями что ли... Ведь их тут столько осталось!..

—Так выходит, Припять жива?

—А у тебя были сомнения?

Я молчу. А что сказать? Мне хватило клочка города, чтобы заставить себя думать, будто тут всё мертво...

Батарейка вовсе не я.

—Значит всё же были... Но хорошо, что развеялись. Потому что иначе, ты ничего не поймёшь... Не стоит даже пытаться.

Я киваю.

—Помнишь, когда ещё ехали, капитан рассказывал про пойманных «геймеров»? Так вот, они как раз ничего и не поняли. Да, они что-то почувствовали, но это было совсем не то... Они ощутили страх. И город их отверг! Теперь они и сами сюда не поедут. Причём ни за какие деньги... А всё дело — в мотивации. Их сюда завлекла обычная игрушка, не будь которой они, скорее всего, никогда бы в жизни не узнали о существовании Припяти... Нужно чтобы город сам тебя позвал! Я думаю, ты понимаешь, о чём я...

Я снова думаю. Странная философия Волкова кажется мне не такой уж притянутой. А может действительно всё именно так?.. Тогда Припять не что иное, как очередной город-призрак, населённый светлыми и тёмными эмоциями...

Вопрос в лишь том, что я сам для себя уясню?

—Я не понимаю одного: зачем Припяти именно я? Какой городу от меня прок?

Волков пожимает плечами. Потом всё же говорит:

—У тебя максимум двое суток, чтобы это узнать или понять. Дольше тут лучше не находиться.

Я киваю и стряхиваю с плеч вещмешок. Смотрю на юго-восток. Смотрю на АЭС, которая по существу, именно АЭС больше не является... Тем не менее, она и самая знаменитая АЭС в мире! Только слава эта — дурная.

Я вижу далёкие здания энергоблоков, трубы, отдельные строения, недостроенные градирни... Ни что не указывает, на царящую повсюду опасность. Городок просто замер, дожидаясь конца очередной смены... Потом он снова оживёт! Наполнится запахом бензина и пыли, звуками клаксонов и голосами людей. Солнце заиграет бликами на капотах машин, засвистят в свистки постовые... Воцарится обычная суета! Но только на время... Потому что потом... всё заново утихнет...

Может лишь до следующей смены... а может и навсегда...

Я отрываюсь от созерцания соседних девятиэтажек. Оборачиваюсь к Волкову.

—Отсюда весь город, как на ладони. Представляю, какого тут было жить до аварии!..

Волков как-то странно дёргается.

—Что-то не так?

—Нет, отчего же... Действительно, всё было просто прекрасно.

Снова что-то не так.

—Я возьму бинокль?

—Валяй. Он в мешке. — Волков отворачивается и устремляет взор на восток. — Только поторопись. Тут «грязно».

Я смотрю на него. Интересно, каково вот так вновь и вновь возвращаться в город, где прошла часть твоего беззаботного детства, и видеть всё это уныние?.. Смотреть на зарастающие улицы, по которым носился наперегонки с друзьями. Пересекать дворики и парки, где остались возгласы пионерских игр. Подниматься на крыши домов, в квартирах которых коротались спокойные советские вечера...

Эти чувства, скорее всего, невозможно описать. А если и возможно, то сперва их нужно ощутить самому.

Склоняюсь над вещмешком. Развязываю. Роюсь в содержимом. Наощупь нахожу бинокль. Пытаюсь подцепить пальцами... Никак не выходит — мешает что-то круглое и холодное. Пытаюсь извлечь сначала его... Дальше с трудом сохраняю равновесие.

Граната!

Сзади налетает Волков. Выхватывает страшную находку, поскорее прячет в карман. Отточенным движением извлекает бинокль, молча вручает мне. Недружелюбно сопит.

—Зачем это? — Я понимаю, что лучше покончить со всем здесь и сейчас, потому что играть в игры и дальше уже глупо. Волков сам «спалился».

—Надо.

—Надо? Это всё, что ты можешь сказать?! На кой чёрт тебе граната в мёртвом городе?!

—Мало ли что... — Он нервничает уже так, как нервничал в «Домодедово» на «ступенях» контроля!

—Может хватит меня прощупывать, изображая из себя этакого борца за справедливость? Может уже пора?! Или ты думаешь, я не способен отличить истину ото лжи?..

—Я тебе ни в чём не врал.

—Но и не говорил всей правды!

—Я просто не говорил того, чего тебе знать не нужно.

—Ну конечно!

—Заметь, про твоё прошлое я тоже ничего не спрашивал.

Я хочу что-то возразить, но он умело меня заткнул. Возразить нечего.

—Это учебная. Бухает просто...

—Просто?.. Знаешь, будь у тебя пистолет — вот это бы выглядело просто! Но таскать с собой гранату... Ты уж прости, но это больше похоже на паранойю!.. Или же ты и впрямь утаил самое главное...

Волков усмехается, поджимает губы.

—Ты в курсе, сколько тут живности вокруг обитает?

—Наслышан!

—Самый опасный — это кабан. Хотя ещё запросто можно встретить медведя или рысь. Последних ты «замочишь» и из пистолета. Но вот с кабаном возникнут проблемы... Если ты, конечно, не прирождённый снайпер. У них могучая черепушка, а попасть нужно в глаз — всё остальное бес толку! Он даже не поймёт, что ты в него попал!.. А когда поймёт, от тебя самого уже мало чего останется!

—А учебная граната надо думать его остановит?

—Естественно.

—Что-то мне не особо в это верится...

—Возможно, ты в этом убедишься сегодня или завтра... Взрыв его просто нокаутирует и у тебя будет шанс не растерять собственные кишки... Кабаны настоящие мастера по тому, как лучше всего вспороть человеку брюхо, ты уж поверь!.. — Он улыбается. — Ну, так будешь любоваться пейзажем? А то тут уже под двести... Ночью «светиться» будем.

Я ничего не говорю. Просто выхватываю бинокль и иду на противоположную часть крыши. Смотрю по сторонам. Хотя в большей мере прикидываюсь... Меня волнует другое. Я пытаюсь вспомнить, какого цвета был колпачок на гранате... У учебных, он обычно зелёный. Тут же...

Это стандартная боевая РГО.

Взглянуть бы ещё разок, чтобы не осталось никаких сомнений! Хотя Волков вряд ли предоставит мне такой шанс...

Кого же он опасается в действительности?..

Октябрь 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«3 октября, четверг.

Славик прижал Павлика на территории гаражей, куда мы якобы пошли пособирать металлолом. Они расположены за парком на Энтузиастов... Особого давления не потребовалось. Павлик и сам не находил себе места из-за того, что дважды соврал мне... Надо сказать, он довольно хорошо скрывал собственные эмоции, относительно меня. Если бы не Славик, я бы так ни о чём и не догадалась...

А должна была — ведь мы двойняшки!

Что я теперь чувствую?

Ничего. В моей груди — лёд. Потому что меня догнали, а перед этим, вдобавок, предали...

Павлик сознался, что Фон Шмидт играл с ними в игру. Поначалу ничего такого не было. Они просто изучали парусное дело и плавали недалеко от пристани... Однако потом Фон Шмид увлёк ребят идеей подземного путешествия по коммуникациям Припяти — он думает, что под городом выстроен целый лабиринт... Кем и для какой цели — неизвестно. Так что они могут самостоятельно, без взрослых, разгадать тайну мрачных катакомб! Правда есть одно «но»... Спускаться в лабиринт неподготовленными — смертельно опасно, потому что можно запросто заблудиться и остаться под землёй навсегда... Таким образом, вниз пойдут лишь самые лучшие.

Игра была простой: каждый должен был следить за собственными домочадцами, а затем в мельчайших подробностях рассказывать Фон Шмидту, что было вчера, позавчера или когда-либо ещё — временные рамки определял сам немец.*

*Пометка. Очень напоминает мой дневник.

На первый взгляд это всё очень походило на сбор информации о жителях города... Однако ребята настолько увлеклись игрой, что попросту не обращали внимания на то, что их используют!

Они думали, что подобным образом лишь развивают собственную память!

На протяжении полугода Павлик постоянно шпионил за мной... Более того, рассказывал всё Фон Шмидту. Я понятия не имею, почему они до сих пор не проведали про дневник... Ведь Павлик тысячи раз видел, как я что-то пишу...

Я с трудом удержалась, чтобы не спросить в открытую... Если честно, то просто испугалась правды...

Павлик сказал, что понятия не имеет, отчего они не спустились вниз до сих пор. Фон Шмидт то и дело отодвигал сроки, словно чего-то опасался... Теперь же это и вовсе выглядит неосуществимым... Потому что пропадают дети и вряд ли кто-нибудь отважится спуститься вниз...

Я не понимаю одного: почему Павлик сам этого так хочет? Ведь город буквально в ужасе от захлестнувшей его волны детских исчезновений! Неужели Павлик и его друзья не чувствуют страха?.. Так не бывает!.. По крайней мере, это ненормально!

Однако всё это Павлик рассказал уже потом... После того, как признался, что его всё же догнали... Ещё тогда, летом, на берегу речки Уж. У самой воды, он всё же обернулся...

И утонул в синеве...

Он сказал, что его ноги буквально увязли в песке, а грудь сковал холод, словно он наглотался кусков льда! Его раскачивало из стороны в сторону, как на волнах, и ещё он не мог отвести взора от своего преследователя...

Перед ним было небольшое существо на длинных ногах, с когтистыми лапками. У него не было рук!.. Только бесформенное тело и полукруглая голова... Лица так же не было!.. Точнее было, но на нём всё было смазано... Будто его сначала нарисовали, а затем случайно коснулись пальцами, смешав цвета и краски... Нетронутым оказался лишь взор... Он был синим, буквально выжигающим глаза!..

Павлик сказал, что чуть не сошёл с ума от накрывшей его пелены ужаса! В его ушах стоял треск, а по мозгу, такое ощущение скользили те самые коготки, которыми оканчивались лапки существа...

Затем в голове Павлика появился какая-то пустота, и он отчётливо представил мой образ... Как только это произошло, существо вздрогнуло и отступило. Павлик понял, что снова может двигаться... Вот тогда-то он и рванул, что было сил! Он ничего не понимал. Как и того, каким образом ему всё же удалось бежать!.. Скорее всего, просто сработал инстинкт самосохранения!

Оказавшись на другом берегу, Павлик оглянулся ещё раз. Существо пропало...

Я спросила Павлика, отчего он не рассказал всё как было сразу. Зачем была нужна вся эта ложь?!

Павлик сказал, что ему бы всё равно никто не поверил... Потому что он и сам до сих пор не верит, что произошедшее и впрямь было элементом реальности...

Скорее всего, это был просто шок...

Мне кажется, я потеряла брата... Как и себя...

Именно это существо я видела во сне...

Это именно оно постоянно меня преследовало!..»

«8 октября, вторник.

Я снова была у врача. Сегодня мне делали электроэнцефалограмму головного мозга в медсанчасти № 126. Я до смерти боюсь этой штуки!!! Ведь они «видят» мой мозг! Пускай и не в открытую, но всё равно «видят»! А значит, могут догадаться, что именно со мной происходит, или о чём я думаю!.. Ведь они врачи. Да, новый доктор постоянно говорит, что механизм действия СДВГ малоизучен... Но я всё равно не верю!..

На приёме я распсиховалась. Врач даже вызвал из коридора маму, чтобы меня успокоить...

Мне так стыдно!*

*Пометка. Мамочка, прости меня, пожалуйста! Я просто очень сильно напугана! Во всём виноваты они, а не я!..

Особенно я испугалась, когда увидела лицо мамы... Она смотрела на меня так, словно в моих руках было ружьё!..

Доктор сказал, что мне нужно будет принять после процедур таблетки. Похоже, метод Шевченко даёт сбой...

(что это за метод такой?)

Мама напрямую спросила, что со мной происходит. Доктор лишь покачал головой.

Они не хотели разговаривать при мне!!!

После электроэнцефалограммы меня напоили таблетками... Я с трудом помню свои чувства... У меня сделались тяжёлыми руки и ноги... Появилась сонливость... Ещё — рябь в глазах... Какие-то вспышки по бокам зрения... Я практически не помнила, как мы добрались до дома... Мама приказала лечь и попытаться заснуть... Я так и сделала...»

«...Мне снится яркая бабочка. Она ползает по моей щеке и собирает хоботком капельки пота. Мне неприятно. У неё липкий хоботок, похожий на язычок маленькой змейки... Он скручивается и раскручивается, словно пружинка механических часов... А когда касается кожи, превращается в холодную присоску!..

Бабочка подбирается всё ближе к моему глазу. Я хочу её смахнуть!.. Пытаюсь поднять руки, однако не могу пошевелить даже пальцем!.. Я понимаю, что это из-за таблеток!.. А бабочка застывает на моём веке и укоризненно смотрит в мой зрачок... Она очень близко, однако я её отчётливо вижу... Вижу уродливые глаза. Набухшие усики. Подрагивающий хоботок. Напрягшиеся лапки...

Бабочка дёргается и раскрывает крылья!.. Меня обдаёт рыжая волна!.. Она обжигает, так что из глаз текут слёзы!.. Я понимаю, что всё поменялось. Уже не бабочка сидит на моём веке, а я на бабочке!.. На её крыльях!.. Они дрожат. Хотят снова сложиться... Но тогда я окажусь раздавленной!.. Я это понимаю, но мне не страшно! Я не знаю, отчего так... Мне просто всё равно!..

Внезапно дрожь прекращается — теперь это размеренные взмахи. Мы куда-то летим... Я, что есть сил, цепляюсь за отдельные волосинки! Я чувствую, что соскальзываю!.. А бабочке всё равно, как до этого было всё равно мне самой!..

Мах-мах... Мах-мах... Мах-мах...

Это махаон!

Я срываюсь и лечу в темноту!.. Напоследок вижу на крыльях дополнительную пару глаз!.. Вот как они за мной следили!.. Хотя я это и так уже знаю!..

Я лечу вниз головой в пустоту, но мне не страшно!.. Я даже смеюсь! Дико!.. Безумно!.. Будто припадочная!.. Смеюсь, потому что сегодня, он так и не пришёл!..

Я несусь в бесконечную тьму...»

«18 октября, пятница.

Ох, мне совсем плохо...

После таблеток я совершенно не могу опомниться... Я не могу ничего писать... Даже просто о чём-нибудь думать. Только этот сон... Но он больше похож на бред! Надо будет от него избавиться... Потому что если кто-нибудь прочитает, особенно мама, меня снова накормят этими таблетками!.. Хотя с другой стороны, это даже хорошо, потому что тогда он снова ко мне не придёт!.. По крайней мере, я так думаю.

Сегодня первый день, как я снова могу думать...

В моих снах сплошная пустота... Может он и приходит, но я этого просто не вижу или не помню. Похоже, всё снова возвращается на круги своя. В школе я не могу сосредоточиться, а дома и вовсе...

Мама думает, что я схожу с ума, особенно после того, как я смеялась во сне...

А смеялась я вовсе не сама — это всё из-за их таблеток!..

Надо бы сходить поплавать, как я делала это раньше... но я не хочу! Меня все предали!..

Остались только папа и Славик.

Мама постоянно твердит про какую-то «остроконечную синусоидальную активность моего головного мозга»... Она говорит, что это просто моё воображение... Так что все мои страхи и тревоги не реальные, а выдуманные... Причём мною же самой!

Мне непонятно одно: если я действительно всё выдумала, тогда как от этого могли погибнуть реальные дети?..

Павлик молчит. Ещё бы... Я представляю, что будет с ними со всеми, если он вдруг решится рассказать про странное существо, виденное им на берегу речки...

Хотя тут если что и случится, то скорее уж с самим Павликом...

Так что, Павлик, молчи и дальше, мой тебе совет... А лучше и вовсе забудь!..

...Я в библиотеке. Пришла, чтобы подтянуть арифметику, однако как только дошла до функций, тут же отвлеклась на воображение, а потом на дневник...

Он тоже с мордашкой — такой пухлый! Мне его очень трудно прятать... но ничего, я справлюсь! Я сильная, потому что до сих пор противостою! Причём практически в одиночку.

Славик теперь вожатый над октябрятами. У него куча проблем и забот. Но он меня любит — я уверена! Как и в том, что люблю его сама!

Я снова отвлекаюсь!

Так вот, воображение — это способность сознания создавать образы, идеи, представления и манипулировать ими. Оно играет ключевую роль в следующих психических процессах: моделирование, планирование, творчество, игра, ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ!

Однако поразило вовсе не последнее.

Оказывается, воображение является основой наглядно-образного мышления, позволяющего человеку ориентироваться в ситуации, а так же, решать задачи без непосредственного вмешательства практических действий! Оно во многом помогает в тех случаях жизни, когда практические действия или невозможны, или затруднены, или просто нецелесообразны!..

Проще говоря: «Воображение — это психические процессы, заключающиеся в создании новых образов, путём переработки материала восприятий и представлений, полученных в предшествующем опыте».*

*Пометка. Так считают некто М. В. Гамезо и И. А. Домошеноко.

Я не знаю, кто они такие, но мне нравится их определение! Тем более что оно подходит под теорию моего друга Фрейда!

Мне нужно сопоставить то, что уже было, отсечь всё лишнее, определить основные, повторяющиеся моменты, пусть даже они на первый взгляд и не логичны, и получить тот самый «новый образ»! Это и будет правда, к которой я так стремлюсь!

Теперь я уверена, что у меня всё получится! Особенно, если учесть эту «остроконечную синусоиду» в моей голове!

Существует понятие: «агглютинация», то есть, соединение несоединимых в реальности объектов! Если оно существует, значит, можно запихнуть мою «странность» в реальный мир!.. А это ещё один довод ко всему прочему!

«Заговор» возможен, каким бы нереальным он ни казался!

Плюс «типизация» — выделение существенного, повторяющегося в однородных явлениях. Мои сны, по существу, однородны... По крайней мере, я вижу одного и того же человека!

Фон Шмидта!

Некто Уоллес определил четыре стадии творческого процесса:

1. Стадия приготовления — сбор информации. У меня её навалом, достаточно отрыть дневник!.. Эта стадия, как правило, заканчивается ощущением невозможности решить проблему. Всё так и есть!

2. Стадия инкубации. Ключевая. Во время неё, человек сознательно не занимается проблемой. Это тоже про меня. Нужно было намного раньше наведаться в яхт-клуб и прижать Павлика!..

3. Инсайд. Озарение... Вот оно-то, никак и не наступит. Но я уже близко!

4. Проверка решений. Это после всего.

Таким образом, возможно, мне и не нужно больше ничего выискивать. Достаточно того, что уже есть... А если это так, тогда я разберусь во всём уже на этих выходных!..»

«20 октября, воскресенье.

...Не разобралась... Пропал Петя Герасименко из нашего класса... А в мой сон снова пришёл он...

Он отвёл меня в школу... Показал плакат «Знания — наша сила!» Хотя, как мне показалось, вместо «сила» было написано «могила»... Но я не уверена...

Затем мы направились к набережной, пересекли Огнёва и спустились к самой воде... Я чувствовала, как с каждым шагом что-то сковывает мои движения. Я словно уже сейчас была по шейки в воде!.. Хотя до затона было метров двадцать — двадцать пять... Не могу сказать точно, сколько именно... Да это и не важно!

Снова царила та самая леденящая синева!.. Мои веки налились свинцом и застыли!

Потом я поняла — это всё специально, чтобы я не смогла бежать...

Он подвёл меня к ходу в земле, после чего замер и отпустил руку. Я словно застыла, смотря во вращающуюся пелену... Потом я услышала «стук»... Он постепенно перерос в хищный треск. Я почувствовала, что с моей головой что-то происходит!.. Затем я услышала плач... А спустя ещё какое-то время — тень ребёнка!.. Он плакал и метался под землёй!..

Постепенно я ощутила сквозь треск слова. Вернее это были даже не слова, а какое-то металлическое дребезжание, которое я, тем не менее, понимала...

Петя кричал, что не знает меня!.. Он понятия не имеет, как я смогла вырваться!.. Он вообще не понимает, при чём тут он!.. Ведь он играл по правилам!.. Он честно всё исполнял!.. Он такой же хороший, как и все остальные!.. Он не виноват, что я чуть было не убежала!.. И он не хочет и дальше оставаться под землёй!..

Потом дребезжание переросло в визг. Я вновь и вновь пыталась проснуться, но ничего не выходило!.. Мои ноги снова вросли в лёд! Я перестала дышать... Осознанно, чтобы умереть.

Он стал дышать за меня, наполняя мои лёгкие леденящим холодом!.. Он буквально делал мне искусственное дыхание, отчего моё сознание стремительно растворялось... Я чувствовала его солоноватые губы... Это так... Это как будто прикасаешься кончиком языка к «минусу» батарейки... Как будто пьёшь тёплую кровь...

Мне сделалось плохо. А он всё не отпускал, буквально высасывая из меня жизнь!.. Я тонула в его огромных зрачках и... чувствовала возбуждение?..

Я хотела его!..

Хотела, чтобы он заполнил меня...

В момент кратковременного озарения, я каким-то образом сообразила, что действительно не проснусь, если оставлю всё как есть!..

Я отпихнула его! А он только улыбнулся и развёл руки по сторонам, словно пытаясь обхватить ими весь мир...

Я огляделась... Вокруг царила колючая проволока — бежать было просто некуда!..

Он поймал меня окончательно.

Он ухмыльнулся, словно прочитал мои мысли... Хотя, скорее всего, это было именно так! Затем он отвязал что-то от дерева и потянул на себя. Это был моток колючей проволоки... Противоположный конец оплетал горло Пети Герасименко!.. Мой одноклассник был мёртв... Он разлагался буквально на глазах... Я слышала треск и хотела сойти с ума...

Но во сне это невозможно...

Я поняла, что они будут умирать, пока я не прекращу сопротивляться...

После этого я сразу же проснулась...»

«21 октября, понедельник.

Сегодня на уроке немецкого языка Фон Шмидт поинтересовался, отчего я так плохо спала — у меня круги под глазами, а ещё меня просто трясёт... Особенно когда он ко мне подходит... Я не сдержалась и убежала из класса... школы... города!..

Я просто убежала!!!

...Меня обнаружил путевой обходчик, бредущей внутри колеи прочь от Янова...

Они все думают, что я сумасшедшая!..

И мне кажется, что они правы...»

11.12.2012г. Украина. Иванковский район. Припять.

После обеда в одной из квартир спускаемся вниз. Я осознанно миную лифт как можно быстрее... Просто не хочется снова придаваться неприятным воспоминаниям.

Волков идёт впереди. С момента нашей последней полемики, он не проронил ни слова. Я так же молчу. Хотя и понимаю, что так не может продолжаться вечно. Волков это тоже по любому понимает. Однако на данном этапе эмоции превыше всего... Нужно какое-то время, чтобы отойти от них и начать здраво мыслить.

Без вещмешков передвигаться значительно легче. Хотя мозоли на ногах всё равно несут массу неприятных ощущений... Как и изнывающее от усталости тело. Поскорее бы ночь. Хочется лечь и расслабиться... Однако расслабиться после сегодняшнего инцидента уже вряд ли получится.

Режем угол и выходим на улицу Спортивную. Волков передвигается уверенной походкой — ещё бы, ему тут знаком каждый двор... Я, по обыкновению, на что-то налетаю! Это покосившийся столбик с мотками колючей проволоки. Рядом застыл запрещающий знак — рыжий от ржавчины. Краска стёрлась — что написано не прочесть...

Хотя и так понятно, что именно было написано.

Чертыхаюсь. Тут же сталкиваюсь взглядом с Волковым. Он смотрит то на меня, то на знак, то на остатки заграждения. Трёт подбородок. Потом всё же советует смотреть под ноги — можно запросто угодить в какой-нибудь капкан или моток колючей проволоки, подобный этой... Не совсем понимаю, откуда здесь взяться действующему капкану, но всё же киваю...

Киваю скорее в знак того, что не озвученный обет молчания всё же снят... Теперь значительно проще.

Волков поджимает губы, кивает в ответ. Снова устремляется вперёд. Уже на ходу говорит, что раньше тут проходило заграждение, опоясывающее северные микрорайоны. Якобы из-за опасности облучения... На деле же — чтобы хоть как-то пресечь растаскивание радиоактивных «артефактов». Сейчас про заграждение просто забыли — оно всё равно никого не останавливает.

Спортивная основательно заросла... Блочную пятиэтажку, по левую руку, практически не видно за разросшимися тополями... Летом бы я точно её не разглядел. Справа сгрудились девятиэтажки. Здания отчётливо заметны лишь в угоду собственной высоте. Бок одного рябит, будто устлан бархатом... Присматриваюсь. Точно. До пятого этажа простираются увядшие стебли чего-то вьющегося... Признаться, я такого ещё не видел! Ощущение будто дом монотонно, из года в год, этаж за этажом, обвивают щупальца зарывшегося в грунт монстра! И всё это, с единственной лишь целью — поглотить!

Подходит Волков.

Я указываю на «чудо» природы.

—Это ведь не мутанты? Это так просто?..

—Так. Просто разросшийся вьюнок. Мутантов тут мало... Хотя кое-где и встречаются.

—Встречаются?

—Хм... Естественно, ведь тут радиация. В основном среди растений... Иголки там, плоды деформированные... Но и с животными тоже неприятные казусы случаются...

—Например?

—Да ты не напрягайся. Именно в Припяти ничего нет. Я, по крайней мере, ещё не встречал. Фотографии только. Тварей всяких снимают... Но на деле — это игрушки всё. — Он о чём-то размышляет. — А так вообще видел... мутантов.

—И где же?

—Под Рязанью.

—Под Рязанью?

—Ну да. Разве ты не в курсе, что весь центр южнее Московской области загрязнён?.. Рязанская, Брянская, Орловская области... В некоторых районах люди даже пособия до сих пор получают, будто их отсюда эвакуировали...

—Жутко как-то... Это из-за облака?

—Да. Всему виной воздушные массы. Три очага прослеживаются. Один находится на юго-востоке Беларуси, остальные два — в России: в центре и в заполярье.

—Да-да, я читал про это!.. Но и не предполагал, что до такой степени.

—Всё намного страшнее, чем кажется. Я жил в одном из таких поселений... Наблюдал, как всё обстоит на деле... Надо сказать, страшная статистика получается... По ней, у большинства детей, проживавших в таких «грязных» районах и родившихся в период с восемьдесят четвёртого по восемьдесят седьмой, прослеживается повышенное содержание фтора в костной ткани. Одновременно, недостаток кальция... В результате: кости хрупкие, а зубы жёлтые. Плюс ко всему, у некоторых детей наблюдались явные отклонения от нормы в развитии щитовидной железы... Это всё из-за радионуклидов йода — они в то время были самыми активными.

Да, про это я тоже уже знаю.

—Так вот, пока правительство отмалчивалось, детишки гуляли под такими вот коктейлями из «радиоактивных» дождей. Рассказывали даже, что после одного из них в колхозном саду завяли яблони. После этого они уже не плодоносили... Потом их и вовсе захоронили, потому что вместо соцветий и плодов нарождалось чёрт-те-что...

—В смысле?

—Что-то непонятное, больше похожее на жареный попкорн... Сам фото видел — очень похоже... Естественно заявили, что это, якобы, вредитель, какой, садовый завёлся... Но нам-то с тобой известен этот вредитель... Вот тебе и мутанты в центре России!

—А как же животные?

—Животные... В селе проживали эвакуированные белорусы. Не помню точно, откуда именно... Иногда они ездили к себе на родину. Так просто, дома проведать, участки... Это уже ближе к середине девяностых было. Тогда многих тянуло обратно... Некоторые так и оставались на Родине... Сам понимаешь, каково на чужбине-то жить... Плюс местные с косыми взглядами из-за недостатка рабочих мест — времена не из лёгких были... Так вот эти постоянно возвращались... Один раз приволокли собаку. Уж не знаю, как умудрились... Хотя и до этого возили мелочь всякую. Ягоды, овощи, фрукты, там, всякие... А собака эта, возьми, да ощенись. Кажется, было три щенка... Двое — нормальные. Третий — без глаз...

—Совсем?

—Нет, конечно. Просто белки.

Я чувствую дурноту. Волков это понимает.

—Идём. Это не особо приятная тема для разговора... Особенно после приёма пищи.

Я киваю. Стараюсь больше не смотреть на разросшийся вьюнок... Его больше нет. Он умер... Засох... Разложился...

Снова идём вдоль Спортивной. Если бы не очертания мрачных домов, застывших среди деревьев, можно было бы поверить, что гуляешь по тенистой аллее какого-нибудь загородного парка.

Я поднимаю голову и просто смотрю вверх, на голубое небо.

—«Лазурный».

Вздрагиваю. Машинально смотрю туда, куда указывает Волков. Трёхэтажное здание бассейна практически невидно. Я всё же выискиваю пространство между стволами деревьев. Смотрю на широкую террасу с выбитыми стёклами...

Слышу гомон детворы... Смех... Плеск воды... Назидания инструкторов... А ещё... А ещё смех дельфина...

—Мячик.

Я тут же оборачиваюсь.

—Что ты сказал?

Волков о чём-то думает. Смотрит на сдутый мячик в грязи, у обочины...

—Я говорю, мячик. — Он кивает на посеревшую резину. — Фотографы наверняка откуда-нибудь притащили.

—Фотографы?

—Ну да. — Волков отворачивается и жестом зовёт за собой. — Едут сюда со всего света, чтобы всяких душещипательных фотографий наделать. С куколками измалёванными, игрушками вспоротыми... С «тенями» на домах... В большинстве своём, всю эту атрибутику с собой везут, а потом просто тут бросаю... Этот мячик мог быть привезён откуда угодно. Хотя мог и впрямь всегда тут лежать...

Я пожимаю плечами. Странно. Действительно, насколько порою люди бывают меркантильны... Я не про Волкова — я про тех, других...

Дальше — третья школа города Припять. Волков говорит, что именно тут он учился. Даже был какое-то время вожатым... Пока не случилась катастрофа. Спрашивает, хочу ли я внутрь... Я говорю, что, может быть, на обратном пути... Просто понимаю, что от того, что увижу внутри, снова вспомню младшую Свету... Да и Волкова тоже можно понять. Призраков его прошлого тут намного больше, нежели моих...

Странный каламбур выходит...

Какое-то время просто смотрю на знак «Осторожно дети». Он явно реконструирован — очень яркий на фоне всего остального.

Дальше — дом быта «Юбилейный».

Волков машинально вспоминает, как таскал сюда на ремонт собственные ботинки после футбола... Затем полдня бегал босиком, стараясь не попасться на глаза матери!..

Я лишь улыбаюсь. Да, город переполнен эмоциями... Даже сейчас, по прошествии почти трёх десятилетий!

Такое ощущение, будто АЭС всё ещё функционирует, с той лишь разницей, что вырабатывает она теперь вовсе не киловатты энергии, а обычные человеческие эмоции... Припять же их попросту аккумулирует, чтобы потом, вот так, разряжаться на заблудших...

Я оживаю под натиском радиации!.. Как бы глупо это ни звучало.

На перекрёстке притаился светофор. Обычный, в три глаза. Непонятно, правда, как сигнализировал... Перекрёсток довольно сложный. Налево — улица Героев Сталинграда. Направо — Сержанта Лазарева. Под углом, на северо-восток — Гидропроектовская. Прямо, чуть в бок — продолжение Спортивной... В центре — заросший пятак. Скорее всего, тут располагалась небольшая площадь.

Волков лишь пожимает плечами — аварий он не помнит. Если чего и было, то не при нём...

Рысью пересекаем перекрёсток. Хотя перекрёстком это можно назвать лишь с большой натяжкой — кругом ветви, стебли и стволы... Мне отчего-то вспоминаются похожие на бусы ширмы, которые в старину развешивали в дверном проёме вместо дверей — не помню, как точно они называются... За ними тоже практически ничего не видно, а когда пытаешься их преодолеть, они тихо шуршат...

Словно ветви ивы на ветру.

Идём дальше по Спортивной. Слева раскинулась роща, за которой безразлично присматривают далёкие девятиэтажки. Как мне кажется, они уже — по Героев Сталинграда. Справа снова пятиэтажные «хрущёвки».

—Интересно выходит...

—Что именно?

—Дома.

—А что в них интересного? — Волков смотрит на меня со странным выражением, будто не совсем понимает. Хотя так, скорее всего, и есть.

—Повсюду пять, девять и шестнадцать этажей... Я про жилые дома.

—Хм. — Волков тут же теряет интерес. — Припять — это современный город... Был. А в современных городах, думается, всюду так. Пока перестройки не начинаются, всё однообразно и однотипно. Может и выглядит скучновато, но уж как есть...

—А мне кажется, наоборот.

—И отчего же?

—Девственность какая-то прослеживается... Нетронутость.

Волков сопит. Потом всё же говорит:

—Нетронутость... Возможно, так и было. Но после того как Припять покинули, её имели многие... Причём, всяк как хотел.

Я хочу что-то возразить, но не могу. Мною снова завладевает какой-то трясун.

Волков замирает.

—«Олимпия». Помнится, по выходным мы всей семьёй тут обедали... Потом отец давал мне двадцать пять копеек, и я бежал по Лен Кому в тир... Славное было время, пока...

Волков осекается, но я вижу по его глазам, что он вовсе не про аварию. Его «пока» — замерло намного раньше...

Сворачиваем на аллею Ленинского Комсомола. Всё заросло тополями. По обочинам — кустарник и вездесущий мох. В центре аллеи друг за другом выстроились невысокие стелы, так похожие на современные таблоиды. Подхожу ближе... Надпись на полинялом боку гласит: «За выдающиеся заслуги в годы Великой Отечественной войны против гитлеровской Германии». Чуть выше навечно застыл герб СССР: портрет Ленина, окружённый колосками и лаврами, с традиционным серпом и молотом под ними.

Подходит Волков. Смотрит на надпись.

—Не помню, сколько их здесь всего... Каждая в честь очередной великой победы или ударной стройки...

—Не то, что у нас. Повсюду реклама...

—Уж что есть, то есть. Идём.

Мы двигаемся дальше. Внезапно я понимаю, что уже давно вижу колесо обозрения, возвышающееся над тополями... Я просто никак не осознаю, что сегодня всё взаправду...

Подходим ближе.

Волков просто молчит.

Я смотрю. Вот оно. Рыжее от многолетней ржавчины, с синим основанием и жёлтыми стаканчиками кабинок... У самой нижней отломана крыша — хит «сети». Все знают, где именно она лежит, так что опустим это.

—Оно ведь никогда не работало?

Ответа нет.

Я подхожу ещё ближе. Слышу, как «заливаются» часы на руке. Дозиметр уже давно «бесится» в кармане. Ни я, ни Волков не обращаем на это внимания...

Почему он молчит?

Я оборачиваюсь.

Волков уставился вверх, как тогда, на крыше...

—Всё в норме?

Он вздрагивает. Смотрит на меня, будто видит впервые в жизни. Неуверенно кивает.

—Оно ведь не работало? Так?

Он снова кивает. На этот раз более убедительно. Говорит дрожащим голосом:

—Нет... Должны были запустить на Первомай восемьдесят шестого... Так и не запустили... Было уже некому... Да и не для кого... Хотя, как знать...

Я не слышу последнего. Снимаю перчатку и касаюсь холодного металла. Сколько здесь осталось чувств и эмоций? Сколько впечатлений?! Детских восторга и радости?!

Я слышу, как кто-то заливается от смеха на самом верху... Слышу, как снова и снова зовут маму... Слышу, как изнывают от нетерпения в очереди... Слышу, как кряхтит в своей будке механик...

Я всё это слышу, потому что этого никогда не было!..

Припять отдаёт наболевшее... Потому что уже не может удерживать всё это в себе и дальше!

Я резко отрываю руку. Всё тут же смолкает, будто ничего и не было! Я смотрю на ладонь... На приставшие к коже частички ржавчины. Вот оно — разложение... Сейчас Припять больше похожа не на розовощёкую украинскую дивчину... а на дряхлую деву, уставшую от вечного ожидания...

Я ощущаю в горле ком. Хочется плакать...

Машинально куда-то иду. Просто так... Нет, не просто так. Мне нельзя оборачиваться, потому что тогда Волков всё поймёт... А я не хочу этого. Не сейчас.

Подхожу к автодрому. Облокачиваюсь о металлический заборчик... Мимолётом дотрагиваюсь до глаз. Помню, что лучше так не делать...

Однако сейчас мне всё равно.

Смотрю на застывшие машинки. Вспоминаю, как катал маленькую Свету на таких же... Зря я двинул именно сюда... Смотрю вверх. От навеса остался лишь ржавый скелет... «Плоть» растащили хищники. Отчего-то не тронули «внутренности»... Ну да, как я сразу не догадался! Машинки на привязи! Они всё ещё нужны городу, потому что «заряжены» светом!..

Подходит Волков.

Я не оборачиваюсь, хотя и слышу его дыхание.

—Идём. Тут нельзя долго находиться. Фон за двести. Одно из самых «грязных» мест...

—Отчего именно так?

—Хм... Открытое пространство. Близко река...

—Думаешь, что именно так?

—А как ты думаешь?

Никак. Я думаю очень примитивно и неброско: парк просто защищается!

—Идём.

Он хочет сказать что-то ещё. Я чувствую это. Но... он так и не говорит. Точнее говорит, но не совсем в тему:

—Слышишь?

—Что? — Я прислушиваюсь.

—Выключи часы.

Обрушившаяся тишина ногтем вдавливает в землю.

—Что ты слышишь? — Я загнанно озираюсь.

—Кажется, машина.

—Охрана?

—Скорее всего. Идём.

Мы бежим по аллее в сторону дома культуры. Навстречу несутся стелы. Ощущение, будто учувствуешь в горном слаломе. Мелькают портреты Гагарина, воинов-освободителей, надписи «за выдающиеся заслуги...» и «во славу труда...»

Всё это мимолётом на бегу.

Забегаем под арку, между домом культуры и гостиницей. Замираем за одной из колонн. Волков выглядывает на площадь... Резко отдёргивается. Смотрит на меня полоумными глазами. Ничего не говорит. Кивками головы приказывает бежать прочь...

Я не понимаю, что происходит. Осторожно выглядываю.

На площади БТР. Кажется М-80 — у них ещё люки снизу. У М-70 таких люков не было — конструкторская недоработка. Если подбивали, солдаты были вынуждены покидать горящую машину через верхние люки. Тут их просто расстреливали.

В обиходе М-70 называли «братской могилой».

Я смотрю на БТР и окончательно отстраняюсь от реальности... Это шутка?.. Ради чего тут объявились военные?! Или ради кого?..

Из здания ДК появляются двое солдат. Автоматы наперевес, бронежилеты, каски — явно кого-то ищут... А кого тут можно искать?

Нас?

Я чувствую дрожь во всём теле, будто меня уже сейчас жалят осы, калибра 5,45...

Из здания гостиницы появляются ещё двое.

Я слышу стандартное «чисто».

Волков тянет меня вглубь парка...

Напоследок вижу ещё двоих в магазине напротив...

Что происходит?

Ноябрь 1985г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«6 октября, среда.

Я в клинике на Огнёва, в самой ненавистной мне части города. У меня был «нервный срыв». В этом уверен мой лечащий врач. Он постоянно твердит про «неэффективный метод Шевченко». Скорее всего, они уже знают про дневник. Мама по любому рассказала... Ведь идею дневника я узнала именно от неё. Мне ничего не говорят, потому что «меня не стоит нервировать»...

Пошли они все!

Кроме папы и Славика...

Папа постоянно меня поддерживает. Он приходит всегда, когда не занят на работе. Говорит, что я молодец, раз держусь. Мне кажется, что он думает, будто я сорвалась из-за всех этих исчезновений детей...

В принципе, он прав. Хотя первопричина немного иная.

Вчера папа принёс мне зайчишку в красной майке! Он такой смешной!.. Похож на надувшегося Славика!..

Славик пришёл только сегодня — говорит, что до этого не пускали. Я верю, так действительно бывает. Он принёс дневник — думал, с ним мне будет легче. Сказал, что, к сожалению, пришлось обмануть мою маму. Как-то иначе проникнуть в квартиру было невозможно... Он соврал, что давал мне почитать книжку и теперь хочет её забрать. Я сказала, что всё нормально. С дневником мне действительно намного легче... К тому же есть шанс ещё раз попытаться во всём разобраться...

Славик спросил, действительно ли я уверена, что хочу этого. Я не знала, что ответить...

Хочу ли я пустить в свою голову безумие?..

А может оно уже внутри меня?..

Нет! Я ни разу не позволила ему сделать то, что он так хочет!.. Ни разу!!!

Я сказала Славику, что мне необходимо это сделать... Иначе я попросту не выживу.

Он кивнул. Попытался сменить тему. Сказал, что в школе все желают мне скорейшего выздоровления... Да, это может и звучит неправдоподобно, особенно если учесть мои взаимоотношения с остальным коллективом... Но всё обстоит именно так...

Я ему верю. Во всём виноваты все эти таинственные исчезновения. Моим одноклассникам просто страшно. А страх, как известно, объединяет...

Ведь ещё милиционер говорил, что нужно быть вместе, иначе можно пропасть по-отдельности...

А я всегда была одна...

Славик ушёл, а я ещё долго думал именно об этом. Одна... Может дело вовсе и не в моей рассеянности?.. Может быть, дело совершенно в другом?.. В том, что я действительно одна. Со мной проще, потому что мне некому рассказать наболевшее... Точнее довериться. Ведь если даже я расскажу свою «странность» кому-нибудь постороннему, меня в лучшем случае засмеют и попросят держаться подальше... А в худшем — запрут в психушке...

Как, собственно, и произошло...»

«11 ноября, понедельник.

Я не знаю, как долго ещё буду в силах сопротивляться... Я практически не сплю. Мне нельзя спать, потому что во сне меня всякий раз поджидает он... Я стараюсь не спать, но получается всё хуже. Точнее уже и вовсе не получается... Вчера я просто упала в туалете... Заснула на ходу. Меня нашла уборщица. Все всполошились... Снова напоили таблетками, отчего я полдня бредила... Хорошо хоть, что без него...

Он является в каждый мой осмысленный сон... Хотя я не знаю, можно ли считать мои сны осмысленными. Я всякий раз лежу на белых простынях... Я совершенно голая... Он возвышается надо мной... Он тоже голый... Он смотрит на мою наготу и улыбается... Его зрачки огромны, так что я неизменно начинаю в них тонуть... Он меня словно куда-то зовёт... Хочет что-то показать... И постепенно я осознаю, что тоже хочу этого...

Я хочу, чтобы он взял меня... и показал!..

Я чувствую пульс внизу живота... Он стремительный и горячий... От каждого удара у меня замирает дух... Под ямочкой на груди дикий восторг!.. Я пытаюсь пошевелить ногами и... куда-то проваливаюсь...

Это словно воздушные ямы... Я хочу в них проваливаться снова и снова!.. Я понимаю, что он хочет мне показать именно это!.. Только с другой стороны... Если я соглашусь, мы просто сорвёмся вниз и будем парить... Я почти соглашаюсь... Открываю рот... Чувствую вязкую слюну и горящие губы...

Я хочу снова ощутить солоноватость его губ!..

Внезапно я начинаю чувствовать боль!.. Кое-как осознаю, что буквально откусываю нижнюю губу!.. Боль стремительно отрезвляет!.. Я вижу, что он раздвигает мои ноги!.. Я брыкаюсь, что есть мочи!.. Он тут же отстраняется!.. Я слышу «стук», переходящий в злобный скрежет...

Он в бешенстве!..

Разворачивается и исчезает... Я понимаю, что он будет приходить вновь и вновь... Как и то, что он будет и дальше убивать, ради одной единственной цели — чтобы рано или поздно завладеть мной!..

Должна ли я сопротивляться и дальше? В праве ли я это делать?.. Ведь они умирают из-за меня! Не лучше ли умереть мне самой?.. Так было бы намного проще.

Так было бы правильнее...»

«13 ноября, среда.

Сегодня приходила крысиная мордочка. Она попросила меня показать дневник...

Мама рассказала!!!

Я поняла, что это конец! Кое-как выдавила из себя, что давно уже ничего не пишу. Он вздохнул и сказал, что врать нехорошо. Я принялась оправдываться, но это, скорее всего, только всё усугубило... Он не стал больше приставать. Сказал только, что я пионер, а значит, сама могу понимать цену своим поступкам и словам...

Надо сказать, он нашёл действенный способ, как воззвать к моей совести. Но он ни учёл одного. Моя совесть закрыта в труднодоступном месте, как закрыты сознание, чувства и прочее! К ним имеют доступ только посвящённые, а всем остальным не стоит даже и пытаться!..

Естественно я ничего такого не сказала. Я тогда и мыслить-то нормально не могла... То, что написала выше, пришло значительно позже, когда неприятная беседа уже закончилась...

Напоследок доктор сказал, что я должна подумать о своих близких и друзьях... Мне, может быть, и безразличны их чувства, но вот они все сильно за меня переживают. Я должна поразмыслить ещё и над этим! Что бы я почувствовала, если бы с ними случилось что-нибудь подобное?..

Запугивают.

Должна ли я поддаваться?

Нет!!!

Итак... Мои чувства, мысли и эмоции закрыты в надёжном месте — в дневнике. Моя рассеянность явно искусственного происхождения. Потому что в Киеве её не было. На меня тут что-то влияет. Точнее влияло, пока я хранила мысли в голове. Как только появилось новое «хранилище» — это влияние тут же прекратилось!.. По крайней мере, сделалось не таким заметным.

Вопрос: зачем кому-то контролировать сознание школьницы?

Ответ: только если от этого есть какая-нибудь выгода.*

*Пометка. Не стоит исключать простой эксперимент. Ведь по Фрейду, нужно учитывать всё... Даже наименее вероятное!

Моё сознание... Характеристика. Я впечатлительная. Легко привязываюсь к людям. Особенно к новеньким. Но это естественно — просто они не знают историю моей болезни. Ещё у меня сильно развито воображение. Да, я немного забывчива, но это не в счёт! Это ненужная шелуха! Что ещё?.. Я люблю солнце, город в котором живу, родителей... Стоп! В моих снах очень часто повторяется понятия «сторона» и «тот берег»... Причём моя «сторона» — всегда с солнцем! А его «сторона» населена холодом и синей тьмой!.. Населена... Селена...

Какое-то знакомое слово...*

*Пометка. Нужно будет посмотреть в библиотеке, как только выберусь отсюда!

Получается, «моя сторона» — это мой мир. Здесь светит солнце, поют птица, дует ветерок, раскачиваются деревья, кричит детвора... Это жизнь!

Тогда что же на меня претендует?..

Мне страшно разбираться дальше... Я вновь и вновь перечитываю свои сны... Ужасно! Они не люди... Я не знаю, кто они и откуда прибыли... Но мне кажется, я знаю зачем... Им нужен наш свет!.. Им нужна я... Я не знаю, как всё это связано между собой! Почему выбор пал именно на меня и как, вообще, возможно похитить чужой свет?!*

*Пометка. Да, моё имя Света. Но вряд ли это именно из-за этого...

Зато я уверена вот в чём: они не могут овладеть мною силой! Я должна отдаться сама... Я должна сказать ДА...

Только тогда солнце Припяти погаснет окончательно...»

«17 ноября, воскресенье.

Завтра меня, скорее всего, выпишут. Всё решится на утреннем обходе...

Мною сильно недовольна мама. Она, вообще, последнее время какая-то не такая... Злая и невосприимчивая! С папой тоже что-то происходит... Он больше не шутит, как прежде и не играет моими косичками...

Что-то случилось с Павликом!

Я это знаю, хотя мне никто и не говорит.

За те три недели, что я тут, он так ни разу и не пришёл...

К тому же, мы двойняшки... И я чувствую, что с ним что-то не так! У меня в голове какая-то круговерть, будто меня закружили на карусели... Я надеюсь, что Павлика не закружили. Я надеюсь, что он, как и я, вовремя отдёрнул руку! Хотя мне в тот раз просто помогли... Иначе... Иначе ничего этого никогда бы не случилось... Но я всё же верю в Павлика — он будущий мужчина!.. Опора и защитник! Он справится!

Я ненавижу себя всё больше!

Кто мне дал такое право?! Кто позволил закрыться ото всех и просто описывать то, как из-за меня гибнут дети?! Кто запустил всё это?.. Шевченко... со своим методом стимуляции мозга?..

(да, теперь я в курсе, что это такое)

...Знал ли он, во что выльется его теория?.. Вряд ли. Иначе бы его не убили... Да он и сам бы ни за что не позволил мне писать, если бы даже в малой степени представлял, как всё обстоит на самом деле!.. Точнее, каков расклад сил по обе стороны баррикад...

Он ведь спрашивал, «что я думаю по поводу всего этого» ещё тогда...

Я побоялась рассказывать. А надо было! Ведь Шевченко был хорошим человеком. Он, как мог, старался мне помочь. Кто же знал, как всё станет на деле...

Что я «придумала» ещё...

Меня специально ввели в некое заторможенное состояние, чтобы было легче подавить... Звучит как бред, но мы помним, что нельзя отмахиваться и от того, что на первый взгляд, кажется нереальным! Если бы всё шло тихо-мирно, они бы запросто получили контроль над моим сознанием. Однако появился дневник и сопутствующие проблемы. Они поняли, что я снова «возвращаюсь»... Тогда метод воздействия трансформировался в обычное запугивание... Я должна была поверить, что город мёртв или обречён! Я не поверила, как и не испугалась... Хотя и постоянно пишу, что меня трясёт ото всего этого...

Тогда они принялись убивать, одновременно, «ломая» меня в реальности и во сне!..

Вопрос: кто такой Фон Шмидт? Он так же существует и там и тут!.. Кто он: человек или призрак? Демон или пришелец? Враг или союзник?..

Не даёт покоя «не он»... Он наверняка как-то с этим связан... Но если действительно за всем творящимся в городе стоит вовсе «не он»... тогда кто же?.. Доктор с мышиной рожей?.. Странное существо, что видел Павлик?.. Руководители горисполкома?.. Военные?.. Или это и впрямь из-за станции?..

Ох... Я снова запутываюсь! Мне казалось, что информации навалом, однако её хватает лишь на то, чтобы представить общие элементы «заговора»... Я не могу ответить на вопросы: кто, зачем, почему и как?.. А они основные!

Мне кажется, что мой «инсайд» никогда не наступит... Я снова в фазе номер один...

Надо идти вниз... Я уверена, что ответ именно там!..»

«20 ноября, среда.

Меня оставили до конца недели. Говорят, что не мешало бы ещё понаблюдать. Мне кажется, просто не желают упускать из виду... Ведь я уже пыталась покинуть город, пусть и не совсем осознанно...

Хотя возможно всякое...

Днём приходил Славик. Сказал, что знает, кто такой «не он»... Точнее, что «не он» — это «неон». Это не абракадабра, просто пишется слитно.

Неон — это химический элемент периодической системы Менделеева.

Но отчего именно так? Зачем мальчишка произносил вслух его название?.. Что это вообще за элемент?!

(в одном из снов я видела нечто подобное...)

Славик предложил успокоиться. И просто его выслушать...

Сегодня на уроке химии они проходили инертные газы... Это вещества с заполненной внешней электронной оболочкой. Поэтому они практически не вступают в химические реакции. Оттого и инертные, то есть, равнодушные ко всему...

Если вдаваться в подробности, то реакции всё же возможны, но для их протекания нужно соблюсти определённые условия. Но если даже учесть все тонкости, получаемые изотопы очень нестабильны и существуют лишь короткий промежуток времени... Однако есть исключения! Причём происхождение некоторых «стабильных» изотопов неизвестно науке и поныне!..

Это если в общих словах о благородных газах.

Я мало, что поняла, хотя Славик и пытался преподнести всё в доступной форме... Мне показалось странным последнее. Я отчего-то вспомнила гибель Шевченко...

Так вот, на уроке речь в основном шла о гелии. Оказывается, он основа всей нашей жизни...

Он — основа света!..

Потому что именно из-за него светит Солнце. На Солнце происходят термоядерные реакции, в результате которых образуются другие элементы таблицы Менделеева. Попутно высвобождается огромная энергия! Последняя и дарит нам жизнь.

Но это всё к слову, чтобы мне было легче понять, что именно собой представляют инертные газы, которые на деле, как кажется самому Славику, не такие уж и инертные...

Однако намного больше гелия Славика заинтересовало то, что стояло ниже: второй период, восьмая группа, главная подгруппа. Элемент, имеющий атомный номер десять, под странным названием «неон». Обозначается как «Ne».

Неон — одноатомный инертный газ, без цвета и запаха. Открыт в 1898 году. Пятый по распространённости во Вселенной. Его доля составляет всего 0,13%...

(он, якобы, извне...)

Наибольшая его концентрация наблюдается на Солнце и других горячих звёздах, а так же, в газовых туманностях... На Земле неон, самый малочисленный из всех элементов второго периода... В рамках восьмой группы он занимает третье место, после гелия и аргона...

Неон, значит «новый»...

Существует целая легенда, относительно происхождения названия... Согласно ей, название элементу дал тринадцатилетний сын Рамзая — одного из химиков, открывших элемент — Вилли, который спросил у отца, как тот собирается назвать новый газ, заметив при этом, что хотел бы дать ему имя «novum», что в переводе с латыни значит — «новый». Отцу Вилли понравилась эта идея, однако он посчитал, что название «neon», образованное от греческого синонима, будет звучать лучше...

Мне было очень интересно слушать Славика, но я всё никак не могла уловить связь между неоном и тем, что творится в нашем городе!..

Славик, кажется, это понял и перешёл к главному.

Неон не играет никакой биологической роли... Однако он оказывает пагубное физиологическое влияние на человека. Это проявляется в наркотическом воздействии на организм...

Мне сразу же стало страшно!..

Славик продолжил, но снова издалека...

Наркотическое воздействие неона при нормальном давлении в опытах не регистрируется. А вот при повышении давления раньше возникают симптомы «нервного синдрома высокого давления» (НСВД). В связи с этим, наряду с гелием, неон в составе неоногелиевой смеси используется в качестве дыхательной примеси для океанавтов, водолазов и людей, работающих при высоких давлениях. Делается это для того, чтобы избежать кессонной болезни и азотного наркоза. В случае с кессонкой, происходит разрушение стенок сосудов. Делается это пузырьками газа, который выделяется из крови. Кровь, по сути, закипает! Во втором случае, прослеживается нарушение психики: возбуждение, потеря памяти, сонливость, головокружение, ухудшение работоспособности и сообразительности...

Но это всё, опять же, к слову.

Лёгкий неоногелиевый воздух облегчает также состояние больных, страдающих расстройствами дыхания...

Однако содержание неона в высоких концентрациях во вдыхаемом воздухе может вызвать головокружение, тошноту, рвоту, потерю сознания и смерть от асфиксии...

Я машинально спросила, что такое асфиксия... Лучше бы не спрашивала!

Асфиксия — это удушье!..

Я обо всём рассказала Славику!.. Обо всём, что до этого скрывала.!.. О страшном человеке из моих снов... О том, как Мячик пытался меня о чём-то предупредить... О том, как что-то хочет мной завладеть... О своих домыслах и суждениях, которые только всё больше запутывают окружающую реальность...

Еще о том, как мне не позволили задохнуться, когда я вдруг сама этого так захотела...

Славик ошарашенно кивнул: я права, метод искусственного дыхания «рот в рот» — самый действенный при асфиксии...

Я не знала, что ответить...

Я знала, что это они!.. Люди с объекта Чернобыль — 2! Там вовсе не передатчик телевизионных сигналов, как думает папа! Там что-то ещё!.. Это их антенны и их газы — в этом нет сомнений! Они проводят на нас какие-то эксперименты!..

Славик напряжённо о чём-то размышлял. Затем осторожно посмотрел на меня и спросил странную вещь...

Как Мячик мог «сказать», что будет меня ждать, если я так и не смогла его понять?..

Действительно, как???»

11.12.2012г. Украина. Иванковский район. Припять.

Мы огибаем здание ДК и пересекаем парк по диагонали. Я постоянно оглядываюсь, однако ничего не вижу — всё скачет, пляшет и изгибается. Стараюсь сдерживать дыхание. Отчего-то кажется, что если нас что и выдаст, то именно оно! Глупо, но что-то другое в голову просто не лезет...

Вбегаем во двор очередной пятиэтажки. Я просто не представляю, где мы находимся! Пытаюсь вспомнить план города, но ничего не получается!.. Снова оглядываюсь! В колене тут же возникает нестерпимая боль...

Ранили!!! Нет. Не было выстрела!.. По крайней мере, я его точно не слышал! Может с глушителем?..

Это всё на лету.

Я падаю на смесь изо льда и жухлой листвы. Отбиваю плечо. Тут же смотрю на ногу. Колено просто саднит. Рядом валяется выкорчеванная мною скамейка... Я глупо таращусь то на неё, то на отбитое колено. Уже собираюсь ругать себя за допущенную оплошность. Очередную оплошность! Однако не успеваю...

Налетает Волков. Хватает под руку и молча тянет к углу здания. Я то и дело проседаю на больную ногу... Нет. Всё нормально. Нужно просто не думать о ней!

Отталкиваю руку Волкова, всем своим видом демонстрирую, что в состоянии передвигаться самостоятельно!..

Однако Волков снова меня хватает... Мы замираем в нескольких шагах от улицы. Волков шипит, чтобы я взял себя в руки. Я лишь тупо моргаю...

Звук двигателя.

Машинально бросаемся в первый попавшийся подъезд. Вовремя! По дороге проносится БТР... Странно, но на «броне» никого нет...

Волков замечает, что вот это-то как раз и не странно! Если я такой экстримал, то могу сам отважиться на подобную глупость!.. Кругом заросли. Я на первом же повороте окажусь насаженным на какой-нибудь сук!..

Я только киваю — действительно, это логично.

Дожидаемся пока не стихнет звук двигателя. Затем ждём, когда вернётся потерянное чувство уверенности.

Я хочу спросить, кто эти люди и что они тут потеряли... Хочу, но не могу. Пока я не знаю всей правды, легче сохранять спокойствие... Хотя какое уж тут спокойствие!

БТР и вооружённые до зубов солдаты в центре покинутого города совершенно не располагают к спокойствию!

Волков сопит. Сам замечает, что всё странно. Подозрительно смотрит на меня...

Нет, он думает, что это всё из-за меня?!

Я так и спрашиваю.

Он молчит. Затем кивком головы призывает идти за собой.

Осторожно выбираемся из подъезда. Волков то и дело оглядывается, просит меня оставаться у двери. Сам медленно подходит к краю дороги. Нерешительно мнётся. Смотрит по сторонам.

Снова «чисто».

Стремительно перебегаем дорогу. Я вновь и вновь ругаю про себя Волкова — это надо же до такого додуматься... Что это лично за мной!.. Краем глаза замечаю какое-то движение по левую руку. Машинально замедляюсь. Поворачиваю голову...

Оно делает тоже...

Именно оно, потому что это не человек!

Успешно борюсь со спотыкающимися ногами. Влетаю в заросли на противоположной стороне дороги...

Понимаю, что всё это бред. Я просо устал... Я просто напуган... От того и мерещится невесть, что!

Волков заметно меня обогнал. Изредка вижу его спину, мелькающую среди стволов деревьев... Кажется это школьный парк... Ну да! По левую руку — высотка с гербом УССР. Позади — улица Сержанта Лазарева. Значит впереди раскинулись самые настоящие заросли!

Нужно поспешить — без Волкова, меня, несомненно, занесёт невесть куда...

Попутно продолжаю оглядываться... Не знаю, чего страшусь сильнее: солдат или того, что видел на дороге...

Да, сегодняшняя ночка будет та ещё! Если она будет...

Гоню прочь неприятные мысли — сейчас не до них! Чудом избегаю столкновения с ржавой горкой!.. Ох и резвилась тут на переменах детвора!..

Естественно резвилась, как же иначе!..

Да, всё правильно! Лучше думать о детях, чем обо всём остальном!..

Скачу между деревцами. В голове — круговерть!.. А когда-то тут царил школьный порядок, поддерживаемый сознательными пионерами... Сейчас же — непроходимая чаща! Хорошо, что не лето... Была бы листва — ещё неизвестно куда бы меня занесли непослушные ноги!..

Но то, что непременно бы занесли, это уж точно!

Понимаю, что понятия не имею, куда бегу! Волкова нигде нет. Замедляюсь, кручу головой в попытках его отыскать. Вокруг — серая рябь, будто я смотрю ненастроенный телевизор!.. Сзади что-то шуршит... Тут же оглядываюсь. Прислушиваюсь... Однако слышу лишь собственное дыхание и аритмию сердца...

Треск!

Душа — в пятках! Перед глазами — «мошкара»... Кажется, что вот-вот упаду... Тупо смотрю на срикошетившую от ствола ветку — видимо я на бегу случайно поставил её «на взвод»...

Снова бегу!.. Стараюсь ни о чём не думать и двигаться по прямой — не хочу носиться по вечному кругу, подобно белке в колесе, к тому же, слыша за собой дыхание преследователей!

Выбегаю на открытое пространство. Поляна. В центре её застыл Волков — ждёт меня. С его стороны, это верх благородства! Тут же снова зовёт за собой. Я оглядываюсь по сторонам. Спортивная площадка!.. Из-за деревьев выглядывают баскетбольные щиты... Под ногами ещё один сдувшийся мячик...

Обхожу его, словно это останки чего-то живого... Устремляюсь за Волковым. Снова зачем-то оглядываюсь... Снова слышу шорох...

Нет, это превыше моих сил!

Влетаем в мозаику девятиэтажек. Еле-еле укорачиваюсь от огромной ивы — встреча с ней не сулит ничего хорошего. Мчимся вдоль дворов по промёрзшей почве... В последний момент замечаю под ногами голую куклу! Поздно — оставляю её без лица!.. Машинально озираюсь по сторонам...

...У разбомбленного подъезда маленькая девочка пускает мыльные пузыри...

Стараюсь заставить себя снова смотреть под ноги — это очередная «тень»! В следующий раз может попасться вовсе не безобидная кукла!..

Неожиданно выбегаем к знакомой шестнадцатиэтажке! Странно — мне казалось, она значительно дальше. Скорее всего, из-за страха. Хотя... это может быть совсем другая высотка!..

Нет. Та самая — Волков уверенно несётся именно к ней!

Бросаюсь следом.

Преодолеваем последние метры сквозь знакомый кустарник и, недолго думая, ныряем в пожарный выход!..

...Я сижу в «нашей» квартире на пятнадцатом этаже. Прислушиваюсь к собственным мыслям и шорохам снизу...

Волков остался этажом ниже. Сказал, что нужно кое-что предпринять... Я не стал вдаваться в подробности — просто кивнул: ему виднее!

Как ни стараюсь, не могу разобраться с мыслями. Всё не так, как должно было быть! Я приехал в «зону теней», чтобы осмыслить свою жизнь... А, вместо этого, вынужден думать о совершенно посторонних вещах!..

Что, вообще, происходит?! Куда я попал?..

Спустя какое-то время появляется Волков. Он заметно успокоился. По всей видимости, просто отвлёкся.

Тут же спрашиваю:

—Что ты делал?

Он смотрит на меня.

—Закрыл одну из квартир...

—Закрыл?

—Да. Там общая стена разрушилась, так что можно из одной квартиры попасть в другую. — Он осторожно подходит к окну, прижимается спиной к стене, выглядывает. Бросает через плечо: — Просто подпёр дверь...

—Зачем?

Он так же осторожно «возвращается» в квартиру.

—Чтобы не застали врасплох.

—Кто?

—Солдаты.

—Так они будут обыскивать все дома?! Кого они ищут, чёрт возьми?!

Волков отводит взгляд... Зря — сразу видно, что что-то скрывает!

—Ну же!.. Говори!

—Не знаю.

—Врёшь ведь!..

—Нет. Правда, не знаю... Я думал, тут больше ничего не осталось...

—Больше?.. А что тут тогда было до этого?! И как давно его, якобы, не стало?..

Он снова сопит. Трёт пальцами подбородок.

—Ладно, идём! Всё равно я тебя только ради этого привёл...

—Куда?

—На шестнадцатый. Я тебе кое-что покажу...

—А как же солдаты?

—Никак. Сюда они вред ли сунуться. Если только нигде больше не обнаружат, что ищут...

—Ты в этом уверен? Тогда зачем же запирать дверь внизу?

—Простая осторожность... На Леси Украинки работают люди — сам знаешь. Район «цивилизованный». Даже если этот дом и станут обыскивать, то сделают это в последнюю очередь... Всё равно мы будем предупреждены!.. Идём.

Я мнусь... Однако тут же понимаю, что это не в моих интересах. Возможно, то, что хочет показать Волков, даст ответ на все интересующие меня вопросы!..

Поднимаемся этажом выше. Волков попутно просит не мелькать на фоне окон... Особенно тех, что расположены на лестничных пролётах — очень заметно.

Я киваю. Уже понимаю, в какую именно квартиру мы идём... Да, в ту самую, где на дверном косяке, кто-то просит прощение у Светланы...

Так, как это каждый день в мыслях делаю и я сам.

Волков на секунду замирает у дверного косяка. Сдерживается, чтобы снова не притронуться к надписи. Затем оглядывается на меня.

Я стараюсь сделать вид, будто ничего не заметил... Хотя он, кажется, и не особо скрывает собственных чувств.

Так и есть — Волков кивает на надпись, произносит на пороге слышимости:

—Когда-то здесь жила девочка, которую я предал...

—Предал?

Он сопит и кивает. Отводит глаза. Всё же находит силы, чтобы ответить:

—Да. Я не поверил ей. Посчитал душевнобольной.

—А что с ней было не так?.. — Я тут же осекаюсь, понимая, что это не моё дело! Это уже новый уровень взаимоотношений... А мы прочно застряли на предыдущем!

Смотрю на Волкова. Тот сосредоточен... Да, он готов это сделать! Рассказать то, о чём молчал долгие десятилетия...

Но почему именно мне???

—У неё было малоизученное нервное расстройство... СДВГ.

—СДВГ?.. Что это?

—Точно не знаю... Какой-то синдром... рассеянности... Она не могла долго на чём-то концентрироваться... Или очень быстро переключаться с одного на другое... Одним словом, была рассеянной, как дядя в том стишке...

Я киваю. Да, жил такой человек рассеянный, с улицы... Леси Украинки...

Пользуясь паузой, Волков предлагает войти в квартиру. Попутно продолжает говорить:

—Только на деле у неё, похоже, этого ничего и не было...

—Неверный диагноз?

—Я не знаю. Когда я с ней познакомился, она была нормальной девочкой... С фантазией, чувствами и эмоциями. Обычный советский ребёнок, любящий Родину, Солнце, родителей... брата. Если что-то и впрямь было, она этому успешно противостояла... — Он вздыхает. — Я просто не имел права так с ней поступать... Так вообще нельзя поступать с живыми людьми, перенёсшими стресс... Да, я был тогда всего лишь ребёнком, однако это не оправдание...

—Так что же произошло?

Пауза. Волков собирается с мыслями.

—В тысяча девятьсот восемьдесят пятом, в Припяти начали пропадать дети. С этого всё и началось...

—Тут пропадали дети?! Брось...

—Именно, что пропадали. Тел так никто и не нашёл...

—Но почему об этом нигде не упоминается?!

Волков пожимает плечами.

—По официальной версии, озвученной осенью восемьдесят пятого, — в городе действовал душегуб... По-нашему, обыкновенный маньяк.

—Ничего себе... В это сложно поверить!

—Как и доказать... Очевидцы — пропали. Документы — не сохранились... Будто никого и ничего и не было... Я не однократно посещал Славутич, но... и там всё глухо.

—Но так ведь не бывает!

Волков задумчиво кивает.

—Я знаю... Но я это видел. Тут одно из двух: либо Светлана действительно с чем-то боролась... и проиграла... Либо с ней и впрямь было не всё в порядке... так что боролась она, в первую очередь, с собственным безумием...

Я чувствую, как на затылке дыбятся волосы. Куда я попал? Во что меня сейчас посвящают?..

—Ей снились странные сны... — Волков заметно напрягается, сжимает кулаки. — Страшные сны, в которых ею пытались овладеть... Проще говоря, изнасиловать...

—Изнасиловать???

—Да. Она этого очень боялась... Потому что порой и сама этого хотела... Скорее всего, какой-то сильнодействующий наркотик... — Волков замирает у санузла. Достаёт из кармана фонарик. — Подожди тут...

Я киваю. Да, Советский Союз был падок на всевозможные тайны... Особенно КГБ. Но чтобы госбесы так радикально совращали школьницу!.. Это уже сверх меры... Такое не то чтобы в голове не укладывается... До этого, вообще, ещё нужно додуматься!..

—А что говорили доктора?

Волков кряхтит. Похоже, пытается до чего-то дотянуться. Потом отвечает:

—Доктора?.. Их было много. От одного она совсем чуть было не спятила. Точнее спятила окончательно, если всё это действительно бред и ничего больше... — Волков неожиданно появляется из темноты. — Вот...

Я машинально отстраняюсь, но тут же беру себя в руки.

—Что это?

—Это «Метод Шевченко».

—«Метод Шевченко»?

—Да. Говоря проще: дневник советской школьницы.

Я принимаю в дрожащие руки «общую» тетрадку с вздувшейся от сырости обложкой. Тут же пытаюсь определить, что на ней было написано. Понимаю, что это пустая трата времени — десятилетия качественно отформатировали пожелтевшую бумагу...

На помощь приходит Волков:

—Тут было написано: «Сознание Светланы Шаврей».

—Шаврей? Очень знакомая фамилия...

—Её отец был пожарным. В ночь взрыва на четвёртом энергоблоке, он нёс дежурство на станции... Герой-ликвидатор.

—Да, я читал. Мужественный человек...

—Они все мужественные... — Волков манит меня на свет. — У этого самого Шевченко, Светлана Шаврей наблюдалась с момента переезда в Припять.

—А откуда они приехали?

—Из Киева... Кстати, сама Светлана была уверена, что в Киеве у неё не наблюдалось никакого нервного расстройства... Как и не существовало истории её болезни. Синдром развился только тут, в Припяти.

—Разве так бывает?

—Выходит, что бывает. Этот СДВГ до сих пор толком не изучен. Светлана говорила, что он проявляется в отдельных местах... Но впрочем, ты сейчас и сам всё поймёшь...

—Ты хочешь, чтобы я это прочитал?

Он молчит. Потом кивает.

—Видишь ли, этот Шевченко был уверен, что СДВГ можно победить собственным интеллектом… Силой воли, одной лишь уверенностью! А дневник, — своего рода, инструмент... Он помогает запоминать, анализировать, мыслить... Мозг при этом уверен, будто его стимулирует что-то извне — тот же дневник!.. На деле же, он сам себя стимулирует... Как-то так. В общем, это и впрямь голова советской школьницы в разрезе... Тут есть всё: солнце и тьма, радость и обида, счастье и горе...

—Я не уверен, что имею право это читать... Особенно после того, что ты уже рассказал.

Волков снова сопит. Смотрит под ноги.

—Мне нужно понять, что именно я совершил тогда, двадцать семь лет назад... Потому что я не могу больше с этим жить... Я думаю, ты меня понимаешь. — Он поднимает голову и ищет мои глаза. — С каждым годом становится только хуже... К тому же, я привёл тебя в Припять, только ради этого... Чтобы ты прочитал!

Теперь уже я смотрю под ноги. Пытаюсь определить, что именно чувствую. Ничего. Какая-то пустота. Я словно сухая губка... Выброшенная на берег форель... Отбившийся от стада ягнёнок...

Это страх?..

Спрашиваю первое, что приходит на ум:

—Почему именно я?

Он отвечает сразу... Значит это — правда. Заранее отрепетированную лож так не озвучивают — осознанно делают паузу, чтобы мелком взглянуть на собеседника и определить его восприимчивость...

—Ты — писатель. Можешь запросто отличить правду ото лжи, бред от простого ужаса и так далее — я просто не силён в ассоциациях... Ты в состоянии преподнести правду, какой бы страшной и горькой она ни была!.. Я читал некоторые твои книги — это действительно так. Я думаю, ты лучший кандидат на это.

—А почему бы тебе не найти эту Светлану? Разве не проще спросить её саму?.. Она сейчас взрослая, вряд ли помнит детские обиды...

—Это была не обида. Это было предательство! Светланаа во всём мне доверяла, а я это всё просто спустил... Я даже не знаю, жива ли она.

Я киваю.

—Ты думаешь, она напишет, если жива?..

Волков вздрагивает.

—Я знаю, что если она жива... она обязательно вернётся в Припять... Чего бы ей это не стоило! Раз ответа нет, значит, она либо не хочет меня видеть, либо... — Он отворачивается.

Мне печально и неудобно... Печально слышать трагедию, о которой я практически ничего не знаю... Неудобно осознавать то, что меня посвящают во всё это лишь из-за пресловутого ожидания истины...

А я бы хотел оставить всё как есть — это так красиво. Любовь, не знающая ядерного распада. Любовь, выжившая в логове радиоактивного монстра... Любовь, разорвавшая пружину времени!..

И всё это — в ветхой тетрадке тринадцатилетней школьницы, что я сейчас держу в руках...

Декабрь 1985 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«1 декабря, воскресенье.

Мне не нравится воскресенье по двум причинам... Потому что после него наступает понедельник и мне нужно идти в школу... А ещё, потому что я вынуждена грустить, когда все кругом радуются...

Теперь воскресенье для меня вовсе не праздник веселья, как было раньше, а самая настоящая каторга...

В школе меня все сторонятся. Сначала, естественно, обрадовались, всё спрашивали, как я себя чувствую... Говорили, что я их всех перепугала своим срывом... Как они все за меня переживали!..

Мне захотелось плакать. К горлу подкатил ком, и я сквозь слёзы зачем-то призналась, что у меня не было никакого срыва!..

(я просто медленно схожу с ума)

Теперь я чёрный муравьишка в стане рыжих муравьёв-гигантов. Мне просто позволяют существовать, страшась надкусывать, — я могу запросто оказаться ядовитой!..

Хорошо, что есть Славик. Без него я бы окончательно замкнулась в себе.

Такое ощущение, что в этой стае всё против меня! Она даже создана из расчёта, что я сама, рано или поздно, из неё сбегу!

С Павликом всё плохо... Мне и впрямь не говорили правды, опасаясь спровоцировать очередной срыв. Дома всё же рассказали... Правда, сначала опять же хотели утаить истину...

Папа пытался сказать, что у Павлика очередная ангина — я ведь знаю его организм...

Я сказала, что знаю правду — мы же двойняшки. Я чувствую правду!.. Она в моей груди, сразу под ямочкой!..

Мама тогда заплакала и выбежала из комнаты...

Папа рассказал всё как было... Павлик всё же спустился с друзьями вниз. Никто не знает, как они отважились на подобную глупость... И кто, в первую очередь, их на это надоумил...

Папа посмотрел на меня так, словно я это знаю!

Конечно, я знаю! Но на этот раз я понимаю Павлика, как никогда раньше! Он пошёл вниз, чтобы отыскать друга...

Хотя бы его тело.

...Произошёл обвал. В живых остался только Павлик... Остальные дети оказались заживо погребёнными под землёй.

Мне сделалось не по себе. Я почувствовала на груди тяжесть, словно на меня высыпали ворох земли... Я поняла, что мне не хватает воздуха... Я просто стала задыхаться...

Папа подумал, что я плачу. Он прижал меня к груди... Я стояла и шмыгала носом, хотя слёз отчего-то совсем не было.

...Павлика нашли утром в сточной канаве у причала, чуть живого от холода. Он всё же выбрался наружу! Он перехитрил смерть. Он повёл себя, как настоящий советский пионер, не поддавшись отчаянию и страху!..

Он повёл себя как мужчина!

Так считает папа. Но мне кажется, что его восхищения ошибочны... Скорее всего, Павлик просто снова обернулся...

...Павлик ничего не говорил и не говорит до сих пор. Его держат в закрытом помещении без окон и зеркал... Вид собственного отражения приводит его в истинный ужас! Скорее всего, это шок от перенесённого ужаса...

Странно одно: на его шее сохранились характерные синяки... Они появляются, лишь когда человека сознательно душат... Возможно, что под землёй на них кто-то напал, а обвал произошёл лишь потом...

Я должна пообещать, что даже близко не подойду к набережной...»

«5 декабря, четверг.

Он продолжает приходить в мои сны...

Я упорно противостою! Хотя сегодня ночью снова чуть было не сорвалась... Он назвал меня странным словом «либидо», после чего стремительно дотронулся до груди!

Я испытала шок! Раньше он никогда не говорил!.. По крайней мере, если и говорил, то наяву: в школе, на уроках немецкого. Во снах же — никогда!

До этого я слышала только треск и «стук».

(???что такое либидо???)

Я ощутила эмоциональный взрыв! Моё сердце застучало в висках!.. Я почувствовала, как твердеет грудь, и немеют ноги... Я снова утратила контроль над собственным телом!

Он это так же почувствовал. Улыбнулся.

Я попыталась закричать... но не смогла! Он положил указательный палец мне на губы, отчего я ощутила пустоту... В голове зазвенело. Я поняла, что сейчас это случится!..

Однако он не спешил. Он смотрел мне в глаза и наслаждался собственным триумфом.

А я млела от его солоноватого прикосновения и тонула в бездне глаз!.. Мне кажется, что я даже стонала... И это были стоны нетерпения...

Затем его палец двинулся вниз... Точнее не двинулся, а заскользил по моему телу... Я не могу это описать! В моём сознании произошёл взрыв! Огромный, разноцветный шар, похожий на множество солнц!.. Я видела, как они разлетаются в разные стороны, подобно зарядам салюта!.. Красные, синие, жёлтые, фиолетовые огоньки распространялись по бесконечной бездне, окрашивая ту красками жизни! Я чувствовала, как от этой головокружительной пляски у меня щекочет под ямочкой!.. Затем вся эта разноцветная палитра вспыхнула снова!

(его палец дошёл до груди и прочертил вокруг одного из сосков)

Я почувствовала кончиком пальцев осколки звёзд... Они приятно покалывали, заставляя ладони сжимать белоснежные простыни! Я буквально таяла!.. Таяла вместе со снежным убранством, распростёршимся вокруг!.. Я видела, как новое солнышко играет в каждой льдинке! Как оно улыбается именно мне, обволакивая тёплыми лучиками мою грудь...

А его палец скользил всё ниже... По животу. В районе пупка он снова замер, отчего я застонала уже по-настоящему... Я хотела!.. Нет!!! Я требовала продолжения этой игры!!!

Он лишь усмехнулся и соскользнул к бёдрам...

Я увидела очередной взрыв!.. Я почувствовала его, как и два предыдущих! Взорвалась каждая льдинка!.. На какой-то момент повсюду воцарилась голубизна... Но лишь на миг! Затем солнце преломилось во множестве искрящих граней и сделалось багровым... Оно прокатилось по моему телу волной блаженства, заигрывая с каждым нервом и сокращая каждую мышцу! Оно замерло внизу живота, после чего принялось пульсировать сгустками блаженства... Это были вовсе не сгустки... Это были стаи разноцветных бабочек! Они щекотали меня крылышками!.. Везде! Я поняла, что не чувствую ног, а простынь буквально трещит под натиском моих рук!..

Он снова усмехнулся и навалился на меня... Я стонала уже просто так, от каждого его прикосновения...

Мне хотелось кричать, заглушая четвёртый взрыв, который я уже даже не видела — он заслонился пеленой восторженных эмоций!..

Его лицо было всего лишь в нескольких сантиметрах от моих губ... Я смотрела в синюю бездну, где медленно угасло пятое солнце... Я тянулась к этой синеве!.. Я хотела, чтобы в ней снова забилась жизнь!..

Я хотела, чтобы во мне забилась жизнь!..

Я приблизилась к его губам... Он отстранился и принялся покусывать мочку моего уха. Я вцепилась ногтями в его спину!.. Он зарычал, подобно зверю!.. Я увидела за окном Луну... Она смотрела на нас... Она была в бешенстве! Потому что это происходит уже не в первый раз!..

Тогда в какой же?..

Это была она, Селена!.. И она наблюдала за тем, как её мужчина ублажает другую... Потому что её саму ублажать бессмысленно... Потому что внутри неё ничего нет!.. Потому что она бесплодна!!!

Она круглая, как мячик...

Мячик?

Он взревел и ринулся прочь!!!

Я лежала одна на влажных простынях и тряслась от страха.

Селена медленно угасала, оставляя после себя прежнюю бездну... Бабочки превратились в пепел и медленно оседали мне на грудь...

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха...

Я проснулась...»

«13 декабря, пятница.

Он по-прежнему ко мне пристаёт. Но теперь я знаю, как можно ему противостоять. Достаточно лишь вспомнить Мячика, как он тут же уходит!..

Реальный Фон Шмидт на меня даже не смотрит... Мне кажется, что они не знают, как быть дальше... Какой бы наркотик они на мне не испытывали, его влияние с каждым новым днём становится всё меньше! Однако мне не стоит впадать в эйфорию. Это вовсе не победа.

До победы ещё далеко...

Я вспомнила, как поняла Мячика...

В день отъезда, он то и дело выполнял кульбиты — выпрыгивал из бассейна и кувыркался в воздухе! Он хотел, чтобы я с ним попрощалась. Я склонилась над водой. Мячик вынырнул и попытался клюнуть меня в нос... Мне сделалось весело! Я ответила... Правда немного промахнулась и угодила лбом в его голову...

Произошла вспышка, от которой я попросту ослепла!

До недавнего времени я топталась на месте, словно незрячая. Потом пришёл Славик и подал руку. Он указал мне путь и мой инсайд настал!

Мячик сказал, что видит их на дне... Странно, что они живые... Обычно то, что попадает на дно извне — тут же погибает! Они не погибают, значит, они уже мертвы!.. Я должна быть осторожна — он видит их не в первый раз. Когда они уходят, после них всегда остаётся смерть... Поэтому он и плавал кверху брюхом, пытаясь меня предупредить! Я должна держаться своего дна — своей солнечной стороны — чего бы они мне не обещали! Им нужны наше тепло и наш свет, потому что там, откуда они пришли, всего этого больше нет...

Мячик попросил не забывать его. А лучше всего, думать о нём, когда будет совсем плохо. Ещё, он будет меня ждать! Я должна быть сильной, потому что до этого ещё никто не возвращался...

Славик сказал, что всё это странно.

Я и сама понимаю, что это больше похоже на бред... Но происходящее вокруг только лишний раз доказывает противоположное!..

Боюсь только, что разобраться во всём окончательно я попросту не успею...

Мама хочет уехать из Припяти, потому что уверена, что детям — мне и Павлику — тут кто-то угрожает...

Конечно... Они думают, что всему виной, объявленный властями душегуб...

Они все ошибаются...

«17 декабря, вторник.

...Вчера он явился в мой сон не один...

Он привёл Павлика. Мой брат был на привязи из колючей проволоки... Металл обвивал его шею, как когда-то обвивал разложившегося Петю Герасименко...

Я позабыла про стыд и вскочила.

Он только усмехнулся и подтолкнул Павлика ко мне.

Павлик двигался, словно марионетка. Я вгляделась пристальнее и ясно ощутила еле различимые волокна, тянущиеся от головы моего брата к нему... Это было подобно симбиозу! Нити мерцали и изредка пульсировали. Похоже, они всё же овладели сознанием Павлика!.. Они подчинили его своей мерзкой воле!

Мне сделалось страшно!

Павлик глупо изучал мою наготу.

Я ничего не чувствовала... Когда-то мы обнимались в животе у мамы и были тоже голыми... В этом нет ничего такого, если только они не хотят чего-то ещё...

Мне сделалось плохо. Я почувствовала в груди боль...

Я перестала дышать...

Он испугался и тут же отдёрнул Павлика...

Я видела выступившую на шее брата кровь. Он было бросился ко мне!.. Но меня тут же кто-то оттолкнул... Буквально выдернул из комнаты сквозь стены и потолок!

Я не понимала где я, и что со мной происходит. Я ничего не видела. Вокруг сгустился абсолютный мрак... Я думала, что это конец. Однако я продолжала мыслить... Моё сознание осталось в целости...

Тогда что же случилось с телом?

Я чувствовала ноги и руки... Ещё мне было больно глотать... У меня болела грудь. Очень сильно, словно я с разбегу на что-то налетела!

Но на что?

Последнее что я помнила, это чьё-то ледяное прикосновение... Меня схватили за плечи и дёрнули назад! Я понятия не имела, кто бы это мог быть...

Какое-то время я просто бродила в темноте, не совсем веря в то, что по-прежнему жива. Я вспомнила, что где-то читала, будто если человеку оторвать руку или ногу, он какое-то время будет всё равно их чувствовать, несмотря на то, что конечности в действительности нет...

Это жуткое чувство!

Что если после смерти ощущаешь именно его?.. Кажется, что всё цело и здорово... а на деле же, от тебя ничего не осталось...

Мне было страшно!

Затем я поняла, что слышу человеческие голоса... а ещё — чувствую на языке сладковатый привкус... Я прислушивалась, но никак не могла понять, о чём именно идёт речь. Хотя явно говорили обо мне — я то и дело слышала собственное имя... Кажется, меня просто звали, силясь привлечь внимание...

Потом вспыхнул яркий свет, и я зажмурилась!

...Когда я снова открыла глаза, то увидела, как надо мной склонился санитар в белом халате... В его пальцах дрожала длинная игла... Меня везли в больницу на «скорой»... У меня случилась асфиксия... Говорят, что в доме была утечка бытового газа...

Многие умерли во сне...

Хорошо, что родители были на ночном дежурстве, а Павлик — в больнице... Если бы с ними что-нибудь случилось, я бы этого не пережила...

Началось самое страшное. Они взялись за моих близких... Я не знаю, как быть...

Нужно идти вниз, на ту сторону...»

«27 декабря, пятница.

Сегодня мне позволили навестить Павлика. Ему заметно лучше. Он постоянно улыбался. Говорил, что так по мне соскучился!.. Я даже не представляю как!.. Он видит меня во сне. Причём регулярно!

Я тоже его вижу... Так же регулярно, как и он видит меня.

Я пыталась держаться. Мне нельзя выдавать собственных чувств... Иначе он может вспомнить, что именно ему советуют со мной сделать во сне...

Это какой-то ужас...

Я всё же осторожно спросила Павлика, что они нашли внизу.

Он как-то нездорово вздрогнул и сказал, что мне лучше туда не соваться... Там действительно настоящий лабиринт! Можно легко заблудиться или попасть под завал... Скорее всего, под Припятью располагается сеть подземных пещер... Правда, непонятно, как именно решились на строительство города в столь опасном месте — всё может просто рухнуть!

Жаль только, что они все растерялись, а потом так ни к стати случился этот обвал!.. Хорошо ещё, что все выбрались живыми.

Ну конечно... Павлику не говорят, что выбрался только он один.

Выходит, кроме лабиринта и пещер, внизу ничего нет?..

Нет. Павлик просто в очередной раз не открывает всей правды, потому что они контролируют его сознание, как до этого контролировали моё...

До тех пор, пока я не бежала!

Теперь моё сознание вне досягаемости! А вот Павлик в опасности!..»

«30 декабря, понедельник.

Сегодня Павлика всё же выписали... Он этого так ждал! Правда он и не догадывался, какой ужас ждёт его дома вместо новогодних подарков.

Мне так его жалко!..

Он весь день просидел в одиночестве на кухне... Он не плакал — просто скрипел зубами. Хотя лучше бы плакал... Потому что этот скрип так походил на тот скрежет, что я слышу по ночам, когда мне снятся они.

Павлик весь день просидел на кухне, а я весь день простояла под дверью, борясь со слезами! Пару раз я пыталась побороть робость. Я хотела подбежать к нему и просто обнять!.. Так, чтобы его горе частично распространилось и на меня!.. Тогда бы ему стало легче! Потому что вдвоём всегда легче! А мы ведь не просто брат и сестра. Мы — двойняшки! Мы должны чувствовать друг друга, как никто другой на этом свете! Но...

Нас разделили...

Наточили скальпель и просто отсекли друг от друга, попутно привязав Павлика к чему-то неизведанному!.. Теперь мы вынуждены наблюдать за тем, как медленно, но верно удаляемся друг от друга.

Я поняла, что теряю Павлика.

Когда вернулись родители, я просто залезла под одеяло и от души разревелась! Мне было так плохо, как ни было ещё никогда в жизни! Особенно накануне Новогодних праздников...

Да я их собственно и не жду!..

Я жду момента, когда это всё прорвётся наружу!

Я устала...

Потом, вдобавок ко всему, у меня поднялась температура...

Меня трясёт до сих пор... Временами я слышу «стук», но стараюсь заставлять себя думать, что это просто соседи за стенкой... Готовятся к Новому Году... Наряжают ёлку, оборачивают фольгой подарки, гремят сковородками и кастрюлями...

...Нет, я не знаю, что это!.. Может быть очередной бред?.. Если сегодня ночью он снова придёт... я отдамся ему!!!

Я не могу больше смотреть на то, как из-за меня страдают люди!!!

Я хочу умереть!!! Я не хочу, чтобы в моей груди, под ямочкой, теплились чувства!!! Я хочу, чтобы там был вечный лёд... Как по ту сторону, в его мире!..

Я этого заслужила...»

«31 декабря, вторник.

Он так и не пришёл... Наверное, просто наслаждается победой.

Зато пришёл Павлик. Один... Он весь синий, как те мальчишки, что застыли на карусели... Он постоянно дышит на скрюченные пальчики и загнанно озирается. На его шее — голубая кровь... Он один из них!..

Нет!

Я вижу, как он на меня смотрит! Его взгляд всё ещё жаждет солнца! Он ещё не привык к вечной тьме!.. Он даже пытается мне улыбнуться!.. Пытается, но не может. Его лицо сковал лёд! Я вижу белую бахрому на губах — они словно обветренные... Это иней. Он крошится и стремительно улетучивается!..

Как улетучивается и сам Павлик!

Я вскрикиваю! Как есть вскакиваю с кровати и бросаюсь к брату! Он пятится к двери и наощупь ищет ручку... Я его останавливаю. С трудом сдерживаю слёзы... Прижимаюсь всем телом! Он ледяной, так что у меня сводит руки и ноги!.. Он настолько ледяной, что обжигает!.. Но я терплю! Я знаю, что если на этом свете что-то и может его отогреть, так это тепло моего тела!

Я делаю то, что не смогла сделать в реальности!.. Я снова с ним воссоединяюсь!

Я чувствую лопатками два укола — это его пальцы! Он обнимает меня в ответ!!!

Затем появляется скрип — он снова пытается что-то сказать!..

Я понимаю, что не чувствую собственных рук — они просто онемели от холода!

Откуда-то из глубины восторженного сознания выбирается страх: а что если это не я возвращаю Павлика, а он пытается утянуть меня к ним?..

Я вздрагиваю.

Тут же заставляю противный страх забиться туда, откуда он только что вылез! Я сама этого хочу: туда, к ним, чтобы больше никого не мучать!

Пытаюсь переплести пальцы рук за спиной Павлика, чтобы мои объятья, чего доброго, не разорвались!.. Павлик тоже жмётся ко мне, словно хочет пройти сквозь моё тело!.. Я чувствую его острый подбородок на собственном плече!

Он ниже меня...

Это так мило, а я раньше и не замечала...

Внезапно я понимаю, что Павлик просто оседает... Я оседаю с ним! С трудом сдерживаю слёзы. Пытаюсь заглянуть в его глаза...

Он тоже плачет. Целует меня в щёки... Говорит, что любит больше всех на свете!..

Просит прощение за всё!

Его губы обжигают моё лицо, но... это больше не леденящий холод!.. Это обычное тепло человеческого тела... Я слышу сонное дыхание Павлика! Я помню его по тем временам, когда мы спали в одной кроватке! Я пытаюсь сдержаться, чтобы не впасть в эйфорию.

Павлик шмыгает носом и прижимается своей мордашкой к моей шее... Потом вздрагивает и тут же отстраняется. Прячет взор.

До меня постепенно доходит, что я абсолютно нагая... Я прижимаю руки к груди, стараюсь свести бёдра... Мимолётом замечаю на стуле у кровати своё платье — странно, но раньше я его никогда не видела... Тут же хватаю его и одеваю через голову. Когда заканчиваю оправляться, вижу на себе восхищённый взор Павлика.

Брат рад, что у него такая сестра!.. И сейчас он ей всё расскажет!.. Точнее покажет.

Он берёт меня за руку и кивает в сторону двери. Я мнусь в нерешительности, но всё же ступаю вслед за ним... Его прикосновение вновь прохладное... Я смотрю на поблескивающий серебром затылок... Это они. Павлик всё ещё от них не избавился...

Это просто кратковременное просветление...

Мне грустно. Но я продолжаю идти. Кругом — тишина и забвение. Я вижу застывшие атомы воздуха... Они касаются наших фигур и тихо позвякивают, будто праздничные шарики на ёлке.

Я поднимаю руку и слышу мелодичную трель — мы вне времени и пространства...

Это сон. Но он так похож на реальность!

Мы выходим из квартиры и спускаемся вниз по лестнице. Снаружи — синий лёд! Повсюду! Он сковал дома и улицы, дворы и парки, животных и птиц... Всё буквально вросло в синюю корку... Точнее, наоборот, растёт из неё!..

Мы ступаем по синеве. Я совсем не ощущаю холода, не то, что раньше... Естественно, мы же во сне. Проходим мимо застывшей дворняги... Она смотрит на меня и хрипит.

Мне становится не по себе!

Зачем я всё это делаю? Меня ведь превратят в одного из них!.. Я этого хочу?..

Да. Хочу. Хочу спасти брата и всех остальных!.. Потому что, заполучив меня, они, несомненно, уберутся! Так что мне нельзя отступать!

Я закусываю губу и просто смотрю под ноги — они уже посинели до колен...

Мы доходим до причала и спускаемся вниз. Под землю.

Я вижу полуразрушенные катакомбы, множество извилистых ходов и туннелей... Всюду царит плотоядная синева.

Я тоже синяя — уже по пояс...

Я говорю об этом Павлику. Он лишь кивает — всё под контролем, успеем.

Мы лавируем по бесчисленным тропинкам... Я уже понятия не имею, в каком направлении выход. Такое ощущение, что само слово «направление» в этом месте утрачивает всяческий смысл!.. Хотя так, наверное, всё и обстоит...

Мы выходим в тёмный туннель, и длительное время идём по нему, никуда не сворачивая. Сворачивать, собственно, и некуда — стены монолитны!

В какой-то момент я перестаю воспринимать синеву Постепенно понимаю, что она добралась до груди Тут же следует догадка: мы не успеем вернуться Даже если успеем, отогревать нас будет некому

Но Павлик не обращает на синеву никакого внимания Он продолжает утягивать меня в неизвестность

Я покорно иду — мне всё равно Даже на то, что мы явно спускаемся всё ниже и ниже

Мы идём около часа Хотя тут нет времени Как и понятий «затем», «потом» и пр. Так что мы просто идём долго По крайней мере, так мне кажется

Мне всё равно

Вспыхивает свет

Нет Просто становится заметно светлее Я оглядываюсь Ничего не изменилось Я всего лишь стала лучше видеть

В моих глазах поселилась бездна

Мне, наверное, страшно Я не знаю Я уже давно ничего не чувствую С тех самых пор, как синева завладела моей душой

Совсем скоро они поселятся в моём сознании, тогда меня просто не станет

Натыкаемся на завал Я вижу чьи-то скрюченные ноги, торчащие из-под огромного валуна Он рухнул с потолка

Мне всё равно Я ступаю на валун и лезу вверх Павлик пытается помочь, но мне не требуется его помощь

Мы преодолеваем завал

Наши роли поменялись: я иду первой, а Павлик семенит позади Он что-то говорит, но я его не понимаю Мимолётно переспрашиваю Из моей глотки доносится скрежет Я это понимаю, как понимаю и сам скрежет

Я советую Павлику, не отставать

Откуда мне известно, куда идти

Мне всё равно Это прямая Самый короткий путь Он приведёт Без сомнений

У меня нет сомнений, как и брата

То что бежит сзади, вовсе не брат, а жалкий предатель

Я должна его ненавидеть

Мне всё равно

Мы выходим в огромную пещеру С потолка капает Странно Я думала, что тут всё замёрзшее

«Не всё. Это, вообще, не физический холод. Этот холод — эмоциональный. Достаточно одного единого чувства, чтобы его растопить. Но чувств тут нет, как и эмоций. А капает вовсе не вода. Это утерянное время — его крупицы. Я потерял их уже слишком много».

Я гляжу по сторонам

Словно из ниоткуда появляется он Берёт меня за руку Ведёт за собой вглубь пещеры Не оглядываясь, манит Павлика

Мы проходим гигантские колонны, подпирающие свод

Я спрашиваю: «Отчего ты никогда не говорил со мной?»

«Я говорил, просто ты не понимала мой язык».

«Откуда ты прибыл? Из ФРГ?»

«Нет».

«Кто ты?»

«Я — бог».

«Бога — нет».

«Однако это мало его заботит».

«Что ты?»

«Я — мироздание. Я строю новый мир, которому нужно новое солнце».

«Ты хочешь отнять наше Солнце?»

«Ваше солнце — это пройденный этап. Мне нужно солнце Припяти».

Мы выходим к огромному зеркалу Оно висит на каменной стене и излучает синеву Мы медленно приближаемся

«Зачем тебе именно я? Ведь у тебя есть та, другая, что вечно за нами следит».

«В ней больше нет жизни. Мы вынуждены приходить вновь и вновь. Век пятого солнца, просто очередной виток».

«Отчего я? Ведь вам нужен реактор? Солнце Припяти именно там!»

«Солнце Припяти — это ты. Смотри».

Он вскидывает руку на моё отражение Однако отражения нет Я вижу огненную бурю Косматые всполохи Рыжие протуберанцы Я вижу, как всё это пульсирует и переливается в едином водовороте

У меня в животе тоже что-то пульсирует! Я чувствую это!!!

Внезапно я понимаю, что сзади подкрался Павлик и теперь жадно меня обнимает! Я смотрю на собственное отражение... Павлика нигде нет, но я чувствую, что это именно он!

Он будто поселился во мне!

Ещё я вижу отражение того, что всё ещё держит меня за руку...

Это чудовище из ночных кошмаров!.. Я не знаю, с чем именно его сравнить! Это восставший из пепла ужас!!! Это самое настоящее исчадие ада!!!

И оно держит меня за руку своей уродливой клешнёй!.. Более того, оно хочет, чтобы я родила ему ребёнка!!!

Я кричу!

Что-то толкает меня в сторону зеркала! Я теряю равновесие и падаю!.. Пытаюсь защитить глаза от осколков стекла. Однако их нет! Я словно проваливаюсь внутрь зеркала...

Я в зазеркалье?..

Нет. Но я куда-то лечу!.. Точнее падаю! Мне всё ещё страшно, и я продолжаю визжать!..

Просыпаюсь в объятиях Павлика в собственной кровати. У меня снова жар... Это всего лишь очередной бред...»

11.12.2012г. Украина. Иванковский район. Припять.

—Какой-то ужас... — Я отрываюсь от чтения дневника советской школьницы и массирую виски.

Волков стоит у темнеющего окна.

Сколько я уже читаю?

—Хочешь сказать, бред?.. Она и впрямь была больна? — Он не оборачивается. Понимает, что я ещё не дочитал до конца.

Мне даже кажется, что он знает, на чём именно я остановился!

—Так что?

—Я... Я не знаю. Но это точно не бред. Хотя тут я, в большей степени, дилетант. Признаться, понятия не имею, что это за СДВГ такой... А ещё, что именно располагалось под вывеской «Чернобыль — 2»...

—Станция по отслеживанию пусков межконтинентальных баллистических ракет.

—Это я уже слышал... Хотелось бы знать поподробнее, чем именно они там занимались, помимо отслеживания пусков.

—Можно на обратном пути заглянуть. Хотя я не уверен, что смысл утерян именно там.

—Да-да. Туннели, если они есть в действительности, согласно показаниям девочки, ведут к АЭС... Точнее под неё.

—Да. Если тут обитал бес, то он сидел именно там!

—А эти ходы... Они и впрямь есть?

—Есть. На побережье.

—И?..

—Там фон за рентген! Тебя «переварят» прямо под землёй, не доходя до станции.

—Да уж... Неприятное местечко.

—Есть ещё хуже.

—Например?

—Под реактором четвёртого энергоблока... Так что на счёт её состояния?

—Если отбросить сны, хотя я понятия не имею, как это можно сделать, потому что всё взаимосвязано, то очень похоже на легенду о душегубе и больной девочке... Возможно, Светлана стала его жертвой, но по какой-то причине избежала смерти... А всё происходящее просто последствия перенесённого шока... Однако всё упирается в её сны. Вот тут и впрямь начинается что-то с чем-то!.. Она слегка неправильно трактует Фрейда, с этим его либидо и сексуальной подоплёкой на фоне толкования сновидений... Хотя если учесть, что на дворе Советский Союз, в котором люди, по общему мнению, размножались почкованием, то определённый смысл, конечно, имеется...

Волков изучает моё лицо ничего не понимающим взглядом.

Я тут же исправляюсь:

—Нет! Это слишком сложно... К тому же, Светлана только-только стала женщиной!.. А всё началось намного раньше. Мне не даёт покоя нечто иное: как она вообще до такого додумалась с этим своим СДВГ?! Рассеянные люди, насколько я могу судить, не способны нормально мыслить! Они сначала всё перепутают, затем потеряют к произошедшему инциденту интерес и попросту его забудут!.. Если же склоняться к паранойе или шизофрении — к любым их формам и проявлениям, — то и тут подобные изъяснения или умозаключения, по сути, уже противоречат диагнозу. Подобный психоз сбивает сознание на примитивизм: страх, недоверие, подозрительность, отчаяние, неизбежность — вот основные «тараканы», не дающие покоя ни днём, ни ночью. Всё конкретно. Есть что-то, что не желает меня отпускать или постоянно преследует. Есть я, и мой страх, по отношению, к этому чему-то. Всё! Больше никаких чувств и эмоций... В дневнике же совершенно иное. Логика, конкретика, стремление не убежать куда подальше, а, наоборот, во всём разобраться... Она даже готова пожертвовать собой, ради друзей и близких! Плюс то, что происходит в реальности... Нет, паранойя, бред, рассеянность — это всё путаное, как и сюжет с маньяком... А тут, она явно соображает, о чём пишет, хотя и не совсем понимает, откуда это всё появилось и чем является на самом деле...

—Так она нормальная?

—Она нормальная... Просто ещё ребёнок. Прости... Я не знаю, что именно ты ей сказал... Но любой на твоём месте, думается, допустил бы ту же ошибку... Даже я. В смысле, не поверил бы.

Волков сопит. По-прежнему не оборачивается.

—Допустил... Тогда что же всё это значит?

—Похоже на наркотик. Она сама пишет про это... Правда потом, скорее всего, от него же, спонтанно, начинает сбиваться на бред... Потому что все эти демоны и луны... Ребёнок в её возрасте просто не может такое вообразить, находясь в нормальном состоянии!.. На вас что-то испытывали. Причём очень ядрёное!

—Ты уверен?

—Ты ведь сам говорил на счёт наркотика... Плюс эти, с автоматами!.. Они тут тогда зачем объявились?

Волков молчит.

Я продолжаю развивать собственную теорию, выведенную на пустом месте. С моей стороны, это подлое лицемерие: в большей степени, я хочу объяснить то, что видел сегодня днём на Сержанта Лазарева и кошмары, точная копия которых, транслировалась и в моём «ночном эфире» на протяжении последних двух лет... Вот она истина, которую я неосознанно рублю на корню!..

Нет, это всего лишь страх — нужно время, чтобы его преодолеть! А Волков и сам хорош — мог бы поведать сразу, зачем именно я ему потребовался, и с чем он собирается меня столкнуть в заброшенном городе!

—Эти её кошмары, плюс постоянное нарушение дыхания во сне, перенесённая асфиксия — всё говорит об одном: здесь разрабатывали какое-то психотропное оружие. Скорее всего, сильнодействующий нейролептик.

—Почему именно нейролептик?

—Потому что она не могла проснуться, когда видела кошмары... Её сознание блокировали. Так действуют только нейролептики!

—И что?

—От кошмаров всегда просыпаются. Я знаю! Я писал про это... Нужно серьёзное вмешательство извне, чтобы человек продолжил спать и дальше, по достижении кульминации кошмара... а не проснулся бы в холодном поту в собственной кровати! Это элементарная физиология дурного сна... Если так можно выразиться. Тебя хватают, режут, собираются изнасиловать — да что угодно, — но ты неизменно просыпаешься, как только к тебе прикасаются!.. Правда есть одно исключение...

—Исключение? — Волков всё же оборачивается. Пристально смотрит на меня.

Киваю.

—Ночной ужас...

—Ночной ужас?

—Да. Динамика развития очень сложна... потому что он приходит в первой половине ночи. В это время сновидений, как правило, нет. Поэтому определить, что именно снится, да и сниться ли вообще, невозможно... Точнее увидеть. Сновидец просто вскакивает в ужасе и какое-то время не может успокоиться... Точнее понять, где находится и что произошло!.. Это уже психопатия. А её можно преодолеть лишь при помощи сложных и продолжительных курсов лечения...

—Так что же снится?

—Понятия не имею. Этого не помнит даже сам сновидец, когда просыпается поутру.

—То есть, получается, что ночью он не просыпается?.. Это всего лишь ему кажется... Или я что-то путаю?..

—Просыпается. Только если поблизости нет никого, кто мог бы поутру об этом рассказать, сновидец просто не догадывается, что приступ имел место быть! Точнее ужас.

—Жуть какая-то. — Волков теряет интерес и снова отходит к окну.

Я ничего не отвечаю. Просто сижу и смотрю на пожелтевшие страницы...

Бедная девочка. Трудно представить, что именно она испытала в 1985-ом, когда тут царил настоящий кошмар, подпитанный чем-то извне... Кошмар, из которого, такое ощущение, невозможно выбраться и поныне! С чем именно она столкнулась? Что отыскала? Отыскала ли вообще?.. Ведь солнце Припяти закатилось двадцать семь лет тому назад, оставив после себя множество теней... Значит, девочка всё же проиграла!.. Или нет?..

В моих руках вовсе не героический эпос во славу мира и труда... В моих руках — откровения подростка, столкнувшегося лицом к лицу со злом!.. Хотя...

Хотя это и впрямь может оказаться обычным экскурсом в историю пришествия безумия...

—А ты сам спускался под землю?

Волков вздрагивает. Ведёт плечом.

—Я же говорю, что там радиация...

—Тогда, в восемьдесят пятом.

Он долго молчит.

—Спускался.

—И что там?

—Ты не будешь дочитывать?..

—Буду, конечно. Но...

—Хочешь быть подготовленным, на случай, если что?

—Мне так проще.

Вру. Снова подлая ложь! Если там что-то есть, я не буду читать дальше! Потому что оно преследует и меня!.. А это значит лишь одно — в 86-ом кошмар не закончился... Он только начался, год за годом, вплетая в свой запутанный сюжет всё новые человеческие жизни и судьбы!

—Там ничего нет.

—Вообще?! — Я перебарщиваю с эмоциями.

Волков подозрительно косится.

—Там завал. К тому же мне в тот раз было не до этого... Я мало смотрел по сторонам.

Я машинально киваю.

Волков тревожно всматривается во что-то за окном.

—Значит всё дело в военных? Это из-за них Светлана стала такой?

—Чего-то ещё я просто не в силах предположить... К тому же этот Шевченко... Ведь он, по сути, предложил метод, как можно успешно противостоять препарату, парализующему волю! Хотя вряд ли он сам об этом догадывался... Ведь он, в первую очередь, боролся с рассеянностью девочки. Но это не уменьшает его заслуг. Так как метод оказался действенным! Нужен просто съёмный носитель, несокрушимая сила воли и хорошее воображение, чтобы можно было отбросить чёрствую логику и не запутаться в происходящем. У девочки всё это было!.. Она даже смогла приспособить на свой лад Фрейда! Это вообще исключение из правил!.. Однако когда эксперимент дал сбой, последовали логичные выводы и действия. «Доза» подопытного просто увеличилась, либо в действие вступил иной препарат... Тут даже можно цитировать саму Светлану! В конце она сама готова ему отдаться, лишь бы он дал или показал ей это!.. Очень напоминает стандартную ломку. Ну а неугодного врача, просто устранили...

Волков сопит.

—Как всё оказывается просто... Но почему именно она?

—А ты уверен, что в эксперименте учувствовала она одна?

—Сейчас вот не понял...

—Она одна из всего города смогла бежать! Остальные погибли или пропали... Она оказалась исключительным индивидом. Потому-то за неё так и взялись... Многие разведки и поныне работают именно так. Создают шифр или код, после чего незамедлительно выкладывают его в «сеть». Затем просто ждут, пока какому-нибудь отчаянному хакеру не удастся его взломать! Если это происходит, про код забывают и создают новый. Если нет — код становится на «дежурство» в пусковую систему той же крылатой ракеты... Это система по устранению ошибок и недоработок... И надо думать, она очень действенна!

—То есть, мы все были обречены уже изначально?

—Боюсь, что так. Спасти вас могла только молчаливая девочка, к которой так никто и не прислушался... По сути, она и впрямь была солнцем города...

Чего я такое несу?!

Вздрагиваю и смотрю на Волкова. Я сейчас рубанул ниже пояса... Зачем? Какая в этом необходимость?!

Волков смотрит мимо меня. Он явно там, в 85-ом, со своей Светланой...

Январь 1986 года. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«1 января, среда.

Вот и Новый Год. Что он нам несёт?.. Торжество коммунизма. Светлое будущее. Единство наций... Да, всё это, плюс конец солнечной Припяти...

Ему нужно наше солнце!

Частичка света, которого лишён его замёрзший мир... Ещё ему нужна я... чтобы эту частичку породить.

Мне неприятно об этом думать. Да, я хочу, чтобы в моём животе теплилась жизнь... Именно, что теплилась! Чтобы потом она перебралась в красочное лукошко и учувствовала в «параде», под ивами!.. Но я не хочу пускать внутрь себя этот леденящий кошмар!!! Я не хочу иметь ребёнка от подземного чудища!

Что оно вообще такое?!

Ведь это нереально. Так не может быть!.. Его не может быть!

Я даже не знаю, что и делать...

Куда идти? К кому обратится за помощью?.. Меня просто посчитают сумасшедшей!..

Павлик хоть и ожил, но я знаю для какой именно цели... Чтобы сманить меня вниз! Той ночью я его всё же «отогрела»... Точнее привнесла в иной мир капельку эмоций... отчего тот дал трещину! Возможно, именно через неё мы и смогли бежать обратно!..

Странно, но именно Павлик оказался моим спасителем! Всё же он ещё не окончательно с ними! Его ещё можно спасти!.. Как можно спасти и город! Только я не знаю как...

Я вновь и вновь вспоминаю тот момент, когда синева добралась до моей груди... Это были непередаваемые ощущения! Потому что ощущений, как таковых, просто не стало. Лишь сухие понятия и определения, разъедающие сознание! Я даже страшусь представить высшее существо, обладающее могучим интеллектом и напрочь лишённое чувств...

Это ведь и, правда, чудовище!

Я сама была чудовищем на протяжении нескольких минут!.. До тех пор, пока не увидела вместо своего отражения колыбель жизни!.. До тех пор, пока не увидела его истинное обличье...

Он пойдёт до конца. У него есть конкретная цель. Ещё у него есть сознание и напрочь отсутствует душа... Он будет действовать, как отлаженный механизм — вершить, что задумано изначально!

А вот у меня есть душа! И она мечется, не в силах всё это вынести! От этого я понятия не имею, как можно ему противостоять... Если это вообще возможно! Разве что превратится в такое же бездушное существо?.. Но в этом случае у меня будет очень мало времени... Потому что рано или поздно, синева завладеет и моим сознанием...

Мне нужна помощь.

Мне нужен Славик!..»

«...Я слегка передохнула от плохих эмоций. Лучше написать про веселье и ёлку!

Мама меня сначала не отпускала... Всему виной, устоявшаяся температура. Я ведь не Павлик, болею, как положено, а не как придётся! К тому же эта асфиксия — мне следовало остаться в больнице, но я не захотела и папа меня забрал, не смотря на предупреждения врачей...

Той ночью у меня и впрямь случился жар. Родители уже собирались вызывать «скорую», но внезапно всё закончилось... Павлик остался со мной. Папа говорит, что мы так и уснули в обнимку, носик к носику... Это так мило.

Я люблю Павлика... Я вообще чувствую, что мы одно целое!

Павлик говорит, что ничего такого не было... Хотя я явно помню его неподдельный испуг, когда мы проснулись в объятиях друг друга от моего визга.

Ну да ладно... Ему виднее.

Наутро 31 декабря, мне значительно полегчало... Однако на утренник в школу мама меня всё же не отпустила. Побоялась, что я где-нибудь завалюсь в сугроб...

Так было однажды. На меня кто-то донёс! Но я вовсе никуда и не заваливалась! Просто осознанно присела, чтобы насладиться видом... Со мной так иногда случается, просто последнее время, мне не до красивых пейзажей...

Я всякий раз специально замедляюсь, идя по Ленина в сторону ДК... Особенно, когда уже сгустились сумерки и повсюду светят фонари. Это так завораживает! Искрящиеся сугробы, скрип под ногами, заваленные снегом аллеи, силуэты девятиэтажек... Такое впечатление, словно я иду по туннелю!.. Но только не по тому, что под землёй... а по туннелю жизни! Вокруг меня мрак, но я ясно вижу, куда мне нужно идти! Меня ведут путеводные фонарики!.. Это так замечательно! Забываешь про всё на свете! Даже про него и про запрет ходить по улицам в одиночку. Особенно когда стемнеет... Чтобы растянуть удовольствие я постоянно останавливалась, а то и просто садилась в сугроб!..

И мне всё равно, что они все обо мне думают!

Как-то раз я показала это Славику. Мы стали сидеть вместе... Вокруг ходили возмущённые взрослые и шикали. Нам было всё равно... Мы сидели в обнимку и чувствовали, как под нами тает снег...

...Славик зашёл меня проведать сразу же после утренника. Принёс ароматные мандарины, а сними и предвкушение Нового Года! Мы полакомились на пару... Он сказал, что было здорово, но без меня совсем не весело... Я хотела его чмокнуть, но побоялась заразить! Хотя он и так понял мои мысли. Покраснел... Точнее мы покраснели тоже на пару. Он, от того, что понял, о чём именно я задумалась... А я от того, что так легко выдала собственные эмоции... Как-то так!

Славик рассказал про утренник. Было представление про украденный праздник... Какие-то хулиганы — переодетые вороны! — своровали мешок Деда Мороза, оставив советских октябрят без подарков!.. Снегурочка — естественно в слёзы... Девочка хоть и сказочная... но всё равно девочка! Многочисленные гномики и лесные зверята кинулись в погоню — её возглавил веснушчатый октябрёнок, скакавший на швабре! В его руке были зажаты часы! Ещё бы, времени-то совсем не осталось, а это хулиганьё умело заметает следы!.. Точнее не только заметает, а вдобавок и путает! То валенки задом наперёд оденут, то еловую лапу к хвосту привяжут, то ещё чего выкинут!.. Такие вот хитрющие оказались — на то они и вороны! Так бы и не догнали их, если бы не подоспел... Новый Год! «Новый Год» сыграл сам Славик — я так горда... что внутри меня всё замирает! Вороны хоть и хитрющие, но не учли самого элементарного!..

Ведь новый Год всегда движется навстречу!

Я долго смеялась, так что с кухни даже заглянул папа. Он сказал, что незачем нам веселится тут в одиночку... Стол на кухне уже просто заждался!

Мы со Славиком снова «покатились»!

(так хочется снова вернуться в утро 31 декабря)

Потом я всё же уговорила маму отпустить меня погулять со Славиком! Мама сдалась, но одела меня так основательно, что я больше походила не на обычную девочку, а на раздувшуюся матрёшку! Славик от души посмеялся, но потом всё же помог.

Мы зашли к нему на Набережную, и я слегка «раскуталась».

Я, конечно, понимаю мамины опасения... Но кое-что из одежды и впрямь было лишним... К тому же, я не хотела, чтобы из-за меня смеялись и над Славиком.

Он всю дорогу спрашивал, как я себя чувствую... Я молчала, как партизан! Точнее не молчала, а врала, что всё хорошо...

Утром я дала себе слово, что сегодня, будет только солнце и праздник! Не ради себя... ради тех, кто за меня беспокоится!

Затем мы побежали в «Прометей»! Успели на «Ну, погоди»! Мне так нравится это мультфильм! Оказывается, его снял Вячеслав Котёночкин!.. Нет, я знала этого режиссёра и раньше... Просто и не догадывалась, что он тоже Слава... Мне вот всё любопытно, догонит ли Волк Зайца?.. Или они так и будут вечно гоняться и убегать?.. Как это происходит в моей действительности...

Потом была ёлка на Центральной площади! Всё представление, включая Новогодний салют, прошло сразу же, как только стемнело — в городе по-прежнему действует комендантский час для детей и школьников... Это неприятно, но деваться некуда. Взрослые верят, что всему виной сумасшедший дядька... Который, по сути, не существует в реальности...

Что ж, значит, так тому и быть...

Было морозно и весело! Зимний холод ничто по сравнению с синевой... Стоп!*

*Пометка. Сегодня её попросту нет — она мой кошмарный сон и ничего более!..

Славик всё время держал меня за руку. Наверное, именно из-за этого я толком ничего и не запомнила... Хотя скорее из-за поднявшейся температуры. Помню лишь толпы людей, улыбающиеся лица, ряженых октябрят, громкую музыку, льющую со всех сторон, гигантскую ель в огнях, над которой вспыхивают снопы разноцветных искр!.. Это уже салют!

Я снова была рассеянной... И я вновь и вновь претворилась, что мне весело и хорошо!..

Славик всё же понял, что я трясусь вовсе не от восторга. Он потрогал мой лоб... Причём сделал это так, что я почувствовала его горячее дыхание на своих замёрзших щеках... Он всего лишь прислонился своим лбом к моему — так легче всего определить температуру... Я хотела стоять так вечно! Я была согласна заплатить любую цену! Я и сейчас на всё согласна, лишь бы не осталось ничего и никого, кроме меня Славика и Новогодних огней!

Славик, я тебя люблю.

Да, просто люблю. Без восклицаний, многоточий и сомнений.

Славик отвёл меня домой. Мама отругала. Папа просто вздохнул. Я снова их всех расстроила...

Павлика ещё не было.

Славик хотел было посидеть со мной, но мама его тут же спровадила. И так уже слишком поздно, а ему добираться через весь город, плюс, идти через парк...

Да, всё было верно. К тому же и я, со своей температурой под сорок, была не ахти каким собеседником... Хотя Славик явно хотел остаться просто так, чтобы побыть со мной...

Он ушёл, а я снова ревела под одеялом.

Мне было стыдно!

Мой самый счастливый день в жизни был целиком выстроен на лжи!

Какая же я мерзкая! Я и впрямь буквально создана для того, чтобы выносить дитя чудовища! Так и никак иначе!

Потом я уснула, и мне всю ночь снился ужас...»

«...Меня с позором вышибают из отряда! Странно, но всё происходит не в школьном дворе, а на Центральной площади... Взрослых нет — вокруг только школьники! Они все посиневшие!.. Они обступают меня и тычут в лицо скрюченными пальчиками... Особенно усердствует мёртвый Петя Герасименко... Он то и дело повторяет, что я не имела никакого права бежать!.. Я должна была вести себя, как все остальные: тихо и мирно. Тогда бы воцарившийся ужас не захватил так много пионерских жизней!.. Или я думаю, что быть мёртвыми так уж приятно?..

Я вообще ничего не думаю.

Я лишь пытаюсь разглядеть в синюшной толпе знакомые мне лица!

Их нигде нет. Значит они в безопасности! По крайней мере, пока...

С меня срывают галстук и валят на землю. Отчего-то я пытаюсь защитить вовсе не голову, как это бывает всегда, а живот... Я притрагиваюсь к нему и понимаю, что он больше обычного!.. Меня парализует! Что там??? Как это получилось?.. Когда?!

(скорее всего, когда меня накачивали таблетками, и я думала, что он не приходил!!!)

Им, кажется, всё равно!

С меня срывают одежду и начинают нещадно избивать! Я слышу пинки, но ничего не чувствую — странно, меня бьют именно в живот, будто их не заботит судьба затаившегося в нём ужаса!.. А ещё я слышу, что они при этом приговаривают. Они наперебой твердят: «В тебе нет больше света! В тебе нет больше жизни — мы выбьем её из тебя!!!»

Я понимаю, что внутри меня — вовсе не чудовище... Во мне сосредоточена самая настоящая жизнь!.. Которую сейчас загубят на корню! Она не увидит солнца, не почувствует тепла, не заполнит собою лукошко!..

Я дико завываю и начинаю от них отбиваться!

Просто машу руками и зову на помощь! Я знаю, что никто не услышит, но всё равно кричу! Так, по крайней мере, легче противостоять...

Они продолжают насмехаться, но я их уже не воспринимаю!

Я сжимаю кулак и, что есть сил, бью по лицу ухмыляющегося Петю Герасименко!.. Я знаю, что в яхт-клуб Павлика сманил именно он! Он виноват, что моего брата втянули в синеву!

Он и никто другой!..

Я слышу хруст собственных костей, однако боли по-прежнему нет! Смотрю на свою поникшую кисть... Перевожу взгляд на изуродованное лицо Герасименко... Я выбила ему челюсть... Напрочь! Она валяется рядом со мной... а на её прежнем месте зияет уродливая дыра!.. Из дыры доносится скрежет и капает синяя слизь... Я понимаю, что он меня сейчас просто придушит.

Уже сама начинаю задыхаться!

Петя просто наклоняется, подбирает челюсть и вставляет её на место... Звучит щелчок. Ощущение, что в его голове вместо суставов — сплошные шарниры... Он снова ухмыляется, будто ничего и не было!..

Я машинально понимаю, что меня больше никто не лупцует — все ошарашены тем, что я всё же дала сдачи. Я вскакиваю и бросаюсь прочь! Однако не успеваю сделать и шага, как натыкаюсь на что-то колючее... Ну конечно — колючая проволока! Она повсюду!.. На крышах домов, в парках, вдоль улиц, в сквериках и подъездах... Она тянется через весь город и заканчивается на шеях ребят! Они словно собачки на привязи!.. А я — в лабиринте из переплетённых нитей...

Я загнанно озираюсь. Они смеются и снова подходят...

Я хватаюсь за живот. Я не знаю, как её защитить!.. По моим бёдрам течёт кровь...

Всё, это конец.

Герасименко улыбается. На его щеках застыла голубая кровь. Он бросает мне скомканный галстук... Советует подтереться.

Я проседаю. То и дело повторяю: за что?

Он усмехается: если я не прекращу сопротивляться, это произойдёт и в реальности.

Они отнимут моё счастье!.. Счастье стать матерью!

Он склоняется надо мной и зачем-то гладит по голове.

Я слышу: «Света, ну зачем ты так со всеми нами? Мы ведь желаем тебе только счастья. А это всё... Ты ведь должна понимать, что нам всем просто очень страшно...»

Я просыпаюсь в «скорой» на руках у отца... Он прижимает меня к груди...»

«11 января, суббота.

У меня такое ощущение, что я живу в больнице...

Я ненавижу высокие потолки, длинные коридоры и гудящие трубки со светом!

У меня какой-то вирус. Наверное, всё очень серьёзно... Мне ничего не говорят. Даже Славик. Он приходил пару раз меня навестить... Но я в инфекционном — сюда не так-то просто прорваться... Да я и сама не хочу заражать Славика. Но я очень скучаю по нему...

Я попросила Павлика подслушать, о чём беседуют врачи с родителями, но он говорит, что при нём тоже в основном молчат...

Из меня то и дело «берут» анализы. Не уверена, что стоит об этом писать... Мне неприятно... Так что, правда, не буду.

О чём ещё писать не знаю.

Спать я отказываюсь. Мне снова дают какие-то таблетки, от которых у меня вспышки в глазах... Я куда-то проваливаюсь и вроде как сплю, хотя и ничего не вижу. С одной стороны, это хорошо — он не может ко мне приставать. Хотя с другой... Он может и впрямь пристаёт, просто я этого не помню...

А это самое страшное!..»

«15 января, среда.

«Меня собираются выписывать. Однако мне кажется, что не до конца... Точнее тут выпишут, но заставят лечь куда-нибудь ещё... Вот этого я точно не хочу! Хотя в моём случае, логичнее и впрямь уехать из города... Но я не могу всех бросить! Потому что я просто не представляю, что он сделает с городом, если я вдруг снова убегу... Я не имею права так поступать. Мне нужно быть тут, что бы ни происходило!..

Павлик всё же проведал, с чем именно я лежу. Хм... Не знаю, стоит ли писать... Я даже стараюсь не думать об этом! Будто оно и впрямь не станет реальным, до тех пор, пока я его не осознаю и не приму. Глупости. Оно уже тут, в действительности... Это больше не элемент сна. Так что можно и написать... Тем более, на то он и дневник, чтобы делится с ним самым сокровенным.

У меня «нарушен репродуктивный механизм». Павлик не знал, что это такое — он просто услышал обрывок разговора между доктором и мамой и донёс его до меня. Я попросила Славика посмотреть в библиотеке. Он посмотрел...

В общем, у меня не может быть детей...

Это ещё не точно! Но... существуют определённые риски. Всё из-за гриппа — он дал осложнение именно на половые органы... Это уже из разговора с мамой. Я на неё основательно надавила, так что теперь в курсе всего происходящего...

И оно меня совсем не устраивает!

Похоже, я действительно нужна им позарез... Раз они так основательно меня мутузят... А я ещё подумывала о бегстве. Они не отпустят. Всё слишком далеко зашло!

Эх... У меня нет настроения...»

«25 января, суббота.

В среду пропали строители. Пять взрослых человек. Они спустились вниз, чтобы разобрать завал и оценить, в каком состоянии находятся подземные коммуникации... Возможно, они что-то увидели... Возможно, просто чему-то помешали...

Вчера я рассказала Славику всё как есть. Он очень сильно испугался... Он пытался этого не показать, но я всё равно прочувствовала его ощущения.

Славик сказал, что то, о чём я рассказываю, ужасает... Особенно сны, в которых ко мне пристаёт Фон Шмидт!..

На него нужно донести!

Я сказала, чтобы Славик об этом даже не думал! Это не решение проблемы. Донос на немца только всё усложнит! Он приведёт к очередным смертям, а какая участь будет приготовлена для самого Славика... лучше и не задумываться...

Славик всё равно упорно заявил, что он не боится какого-то там арийца!..

Я сказала, что он вовсе и не ариец. Он — непонятное существо, которому нужна я, чтобы родить ему ребёнка...

Славик спросил, как же тогда быть?

Я долго думала. На следующей неделе мне на приём к «крысиной мордочке». Я послушаю, что именно она мне скажет... и если всё останется без изменений, тогда я спущусь вниз и во всём разберусь...

Славик тут же воскликнул, что я сумасшедшая!.. Правда тут же поправился: он имеет в виду, не то что я вижу в кошмарах, а то, что я после всего этого ещё задумываюсь о подземных путешествиях!.. Или я не помню, что сталось с моим братом и его друзьями?!

Я сказала, что помню... Именно поэтому и иду. Существо властвует во снах — там с ним не совладать, потому что вокруг — его бесчувственный лёд... Во сне ему можно только эпизодически противостоять...

В реальности же, всё иначе! Если его и можно достать, то лишь наяву!.. К тому же, есть надежда, что тут он не сможет принять истинный облик... Хотя я и не особо уверена в последнем...

Славик заметил, что тут, куда ни глянь — всюду сомнения!.. Но если иду я, значит, идёт и он. Тут без вариантов!

Мы поцеловались!!!»

«27 января, понедельник.

Он: «Светлана, я слышал, что с тобой приключилось... Как ты?»

Я: «Нормально. Я стараюсь об этом не думать».

Он: «Хм... Молодец. Не ожидал от шестиклассницы столь трезвого умозаключения...»

Я: «Просто мне нечего больше делать... Ведь это не от меня зависит. Верно?»

Он: «Да... Думаю, ты в чём-то права... Видишь ли, все эти риски, порой, на деле, гроша выделанного не стоят. Дело в нашей голове».

Я: «Голове?»

Он: «Да. Разве не поэтому Шевченко посоветовал вести дневник?.. Он ведь думал, что таким образом тебе удастся избавиться от синдрома...»

Я: «А мне и удалось!»

Он: «Что, прости?»

Я: «У меня больше нет рассеянности... Точнее её и не было!»

Он: «Боюсь, что не совсем верно тебя понимаю...»

Я: «Вы всё понимаете. А потому и убили Шевченко! Потому что он научил меня вам противостоять!»

Он: «Убили???»

Я: «Убили! Он ведь разбился! Причём явно не по своей воле! Вы тогда мне соврали, но я сама во всём разобралась!»

Он: «Хм... Светлана, ты меня пугаешь... Да, Шевченко погиб в аварии, но, поверь мне, ничего такого таинственного в случившейся трагедии нет... Просто трагичное стечение обстоятельств... А тебя я обманул вовсе не оттого, что хотел непременно сокрыть истину. Просто твоё тогдашнее состояние было далеко от нормы... Дополнительный стресс тебе был ни к чему».

Я: «Шевченко убили только потому, что он помог мне! Ведь ваша истина давно мне известна!.. И она гнила! Потому что замахиваться на чужое солнце, а тем более, убивает школьников... Это мерзко!!!»

Он: «???»

Я: «Да, вам нужна я! Почему именно я, мне ещё неизвестно... Но я и это обязательно выясню!»

Он: «Светлана, ты понимаешь, о чём говоришь?.. Ведь это бред... Самая настоящая паранойя! У тебя случайно не жар?»

Я: «Не жар! Хотя вы так и стараетесь, чтобы я сама в это поверила!»

Он: «Прости?»

Я: «Самый ужас вы открываете именно когда у меня температура!.. Вы думаете, что я не заметила этого? Вы это делаете преднамеренно, чтобы я сама себе не верила!»

Он: «Светлана, посмотри на меня. Что ты задумала? Почему ты это говоришь?»

Я: «Вам страшно?»

Он: «Мне страшно всё это слышать... Особенно на счёт того, кем ты меня считаешь...»

Я: «Я не знаю, кто вы такой... Но я знаю, на кого вы работаете!»

Он: «Работаю?.. Хм... Ну и на кого же?»

Я: «На него!»

Он: «На него?.. И кто же он?»

Я: «Он — чудовище из-под земли. Ему нужно солнце... Точнее я... чтобы породить это самое солнце...»

Он: «Так, ясно. Я понимаю, откуда всё это. Ты всё же думаешь о своих репродуктивных проблемах... Из-за них и проявляется этот психоз».

Я: «Какие же вы и впрямь мерзкие! Вы готовы даже загубить свой единственный шанс... лишь бы сохранить надо мной хоть какой-то контроль!.. Какое вы имеете право?!»

Он: «Право более сильного и развитого!»

(что-то изменилось... это уже не он... Неон...)

Неон: «Ты когда-нибудь задумывалась о том, что будет, если я достигну цели?»

Я: «...Нет...»

(страшно!!! очень страшно!!! особенно смотреть в эти глаза!!! они стеклянные!!! они не видят меня!!!)

Неон: «Я просто уйду с младенцем. А твой город продолжит жить, как и прежде».

Я: «Нет...»

Неон: «Да! Вот она, истина, которую ты, сама того не ведая, отвергаешь изо дня в день».

Я: «Нет. Без солнца — нет жизни. Город умрёт. Я чувствую это... Хотя вам не понять».

Неон: «Чувства. Тебе нравится их испытывать?»

Я: «Конечно! Это ведь так прекрасно!»

Неон: «А что ты почувствуешь, если вдруг узнаешь, что всех вас предали?.. Точнее продали!»

Я: «Продали?»

Неон: «Я знаю о чувствах всё, хотя сам их и не испытываю. Я целенаправленно отказался от них. Чувства — залог убогих. Они несут слабость. Отчаяние. Поражение... Потом наступает смирение и обретение чего-то ещё. Эмоциональная гамма — это всего лишь палитра, которую тщательно вымывают после каждого сыгранного эпизода. Сегодня тебе радостно, завтра грустно, послезавтра ты изнываешь от нетерпения, а ещё через неделю хочешь вернуться назад... Ваши чувства созданы, чтобы чинить боль и страх. Так устроен ваш мир. Точнее создан вашим богом...»

Я: «У нас нет бога!»

Неон: «На этот счёт мы уже говорили...»

Я: «У нас — светлый коммунизм! Он дарит тепло и жизнь! Партия, дарит веру в будущее! Она заботится о нас! И она обязательно прогонит вас из Союза!!! Именно партия, а не фантомный бог!»

Неон: «Какая же ты наивная. Хотя это норма — ты всего лишь ребёнок... Коммунизм — и есть ваш бог. Вы его превозносите, вы в него верите, вы готовы пойти ради него на любые жертвы. Это — функционал бога».

Я: «Ты лжёшь!!!»

Неон: «Я не вру. Ваш бог такой же реальный, как и всё в этой комнате. Он просто есть, вне зависимости от вашего к нему отношения... Ты можешь выйти в коридор, но в этой комнате всё останется, как есть, хотя ты и не будешь этого видеть. Согласно же твоей примитивной логике, комната должна распасться на атомы, как только ты закроешь за собой дверь с той стороны... Бог есть и на данный момент, если кто и повинен в сложившейся ситуации — так это именно он...»

Я: «Виноват ты! Это ты всех убиваешь!..»

Неон: «Убивать в угоду новой жизни дозволительно. Куда страшнее другое. То, что ваш бог всех вас продал... Лично для тебя: не бог, а коммунизм, возглавляемый столь возвышенной партией...»

Я: «Нет. Ты лжёшь!.. Ты просто хочешь меня сломить!..»

Неон: «Сейчас если что и пытается тебя сломить, так это твой собственный мир. Ты хотела знать правду? Вот она. Вы все марионетки, перешедшие за определённую плату из рук вашего бога в руки мои. Я имею на вас полные права и могу делать всё, что захочу... Что ты чувствуешь теперь?»

Я: «Мне больно... В груди... Под ямочкой...»

Неон: «Видишь, как всё печально... Я предлагаю создать новый мир, в котором тебе отведена роль Евы. В нём не будет чувств и эмоций... В нём будут царить порядок и вечное солнце...»

Я: «Зачем?»

Неон: «Что?»

Я: «Зачем нужен такой мир?.. Мир, в котором не будет тепла и ласки, любви и добра... предвкушения, надежды, восхищения...»

Неон: «Это — эволюция».

Я: «Нет. Мне кажется, что всё наоборот. Ты хочешь создать примитивный мир, населённый чудовищами... которые будут питаться человеческой плотью!»

Неон: «А может быть вы тоже чудовища? Разве тебе неизвестно, как был сотворён ваш мир?.. Хотя да, ведь ваш бог относительно молод... И он не приемлет основ общего мироздания... Всё началось с похоти Евы, которая купилась на заверения змия-искусителя. Так начался ваш пошлый мир... А теперь представь мир, который, сама того не ведая, разрушила Ева... Так кто вы сами?»

Я: «Я не хочу этого слышать! Это всё бред! Ты всё лжёшь!!! Змей — это ты!!!»

Неон: «Ты должна это сделать. Иначе я уничтожу город и всё вокруг... А ты навеки останешься одна... как будет пустовать и твоё лукошко».

Я: «Я готова. Лучше принять одиночество и смерть, чем пролить свет на мир бездушных чудовищ!»

Неон: «Светлана, я буду вынужден прописать тебе таблетки...»

(???)

Он: «Да. Не смотри на меня так. Просто ты действительно говоришь странные вещи... Страшные вещи! Я выпишу успокоительное... оно должно помочь справится со всем этим... Но тебе придётся прийти на приём через неделю. Мне очень не нравится твоё состояние... Но мы его слегка подкорректируем... Верно?»

Я: «Подкорректируем?..»

(это больше не он...)

Он: «Да. Потому что «метод Шевченко» явно что-то расстроил в твоей голове... Плюс все эти перенесённые шоки и срывы. Тебе уже давно необходимо принимать определённые препараты».

Я: «Вы меня не отпустите...»

Он: «Что? Нет-нет, можешь идти. Ступай... Да, ещё. Пригласи в кабинет маму, мне нужно с ней кое-что обсудить...»

Я: «Хорошо. До свидания...»

Он: «До свидания, Светлана. Не думай ни о чём плохом. Всё будет хорошо. Мы справимся с твоим змием...»

(нет, они не отстанут...)»

11.12.2012г. Украина. Чернобыльский район. Припять.

Я отрываюсь от чтения дневника кошмаров. Мне отчего-то не по себе... Нельзя сказать, что я воспринимаю всё за правду. Но даже если вдолбить в собственное сознание понимание того, что всё это бред больного ребёнка... То разум всё равно содрогается.

Я стараюсь представить эту девочку. Светлану Шаврей, которая сравнивает себя с Евой... Это жутко. Ничего подобного просто не могло быть в голове советской школьницы! Где-нибудь там, далеко на Западе, в просветлённых сознаниях их быстро взрослеющих чад, ещё может быть. Но именно здесь — никогда!..

Так что же засело в сознании девочки, породив на свет божий бесовское отродье?

Действительно ли всему виной козни военных и действие нейролептиков?..

...Или может быть, всё обстояло именно так, как описано в дневнике?

Но тогда и впрямь, что это такое?

Демон? Пришелец? Некая, мало изученная, форма жизни на Земле?.. Всевышний, уставший закрывать глаза на наши грехи?.. Или что-то ещё?..

Интересно, что же в конце!.. Истинное безумие или долгожданный «инсайд»?

Я машинально прислушиваюсь: «Та-та... Та-та.. Та-та-та-та!.. Та-та... Та-та... Та-та-та-та!..» Из-за окна! Я понимаю, что мне знаком этот звук. Я его уже слышал! Слышал, когда служил... Так стреляет советский автомат АК-74! А именно: когда стреляет и... не попадает...

Согласно правилам автоматической стрельбы, стандартная очередь представляет собой последовательность из двух выстрелов, после чего палец стрелка отпускает курок и происходит корректировка прицеливания. Именно так происходит первый «та-та». Затем повторное прицеливание и следующая очередь.

На деле же, так случается очень редко. Практически никогда... Особенно в боевых условиях! После первых двух неудачных попыток поразить цель, сознание стрелка паникует. Возникает непреодолимое желание взять своё не расчётливостью, а мощью! Случается «та-та-та-та...» Продолжительность зависит от психологического состояния стрелка...

Да, именно так стреляют, когда ни во что не попадают... Так стреляют в ничто... Или в нечто!

Я поднимаюсь.

—А это ещё чего?..

Волков отходит от окна. Отпихивает меня вглубь комнаты.

—К окну ни на шаг!

Я всё же его отталкиваю. Вытягиваю шею. Силюсь осмотреть потемневший город...

Вижу в районе парка кратковременные вспышки!

—Там бой идёт!

—И что теперь? — Волков необычайно спокоен. — Хочешь сбегать, узнать, по какому поводу объявлена война?

—Ничего я не хочу! Я только хочу понять, чего именно тут происходит!

—Ты же уже вывел теорию...

—Да, но...

—Что-то не так? Ты дочитал? — Он смотрит мне в глаза.

Я отстраняюсь.

—Я не понимаю, причём тут я...

—Я же уже говорил.

—Я не про то.

—Так про что же? — Он снова выглядывает в окно.

Я слышу свист «шальной» пули. Волков тут же отскакивает ко мне...

С потолка сыплется штукатурка.

—Во все стороны палят...

—Это паника. — Волков трёт подбородок. Смотрит на меня. — Так что у тебя?

Я мнусь. Всё же отвечаю. Скрываться дальше просто глупо. Особенно если учесть, что происходит в данный момент и что написано в дневнике.

—Эти кошмары...

—Кошмары?

—Да. Я их тоже вижу...

У Волкова сужаются зрачки. Каким-то образом я это всё же замечаю, не смотря на спустившийся сумрак. Он испытывает истинный ужас!

—Не совсем такие, что видела девочка... Но это именно оно. Несомненно! Синева, колючая проволока, человек по ту сторону, мои Светы...

—Твои Светы?..

—Да... У меня их было две... Жена и дочь. Он уводит их каждую ночь вот уже на протяжении двух лет... С тех самых пор, как их не стало...

Волков сопит.

«Та-та» за окном стихает.

Я ощущаю плечами сумерки. Это сумерки мёртвого города... Именно тут их дозволено чувствовать.

Они будто повисший на плечах скелет...

Я смотрю в дневник, но ничего не вижу — кругом тьма. Как и в душе.

—Это случилось в декабре две тысячи десятого... Под самый Новый год. В школе номер сорок четыре был утренник... Маленькая Света играла снежинку номер пять... Естественно она хотела, чтобы родители её увидели... Я был занят... Меня вообще не было в городе, когда всё случилось... Не знаю, случилось бы, наплюй я в тот день на ту книгу и вернись домой... Возможно, этим поступком я спас хотя бы дочь... Однако сейчас уже поздно размышлять на сей счёт. Как было, так и останется... Чего теперь не кричи...

—Ты уверен, что стоит? — Волков уже просто сидит у стены — мне виден лишь его смазанный силуэт.

—Да. Уверен. Я уже слишком много знаю о твоём прошлом... А вот ты о моём, практически ничего.

—Много?..

—Этот Славик — это ведь ты...

—Допустим. Даже если так, ты ничего мне не должен... Я уже познал, что хотел. Остальное... Не важно.

—Ещё как важно! Ведь оно по-прежнему здесь... И оно снова убивает.

—Хорошо. Как скажешь.

—Светлана — моя жена — пошла одна... Как сложился утренник, я не знаю. Знаю только, что по дороге домой их не стало... Они пошли в обход, через угол Дзержинского и Лен Кома... Раньше можно было пройти напрямик, через школьный двор... Но тем летом проход загородили... будто специально... В угловом здании расположено общежитие... Но дело даже не в этом... дело в том, что с него постоянно падают сосульки... А накануне как раз прошёл ледяной дождь...

—Господи...

—Нет, вот господа в тот вечер на небесах точно не было... Был кто-то иной. Жена умерла практически сразу... Обширная черепно-мозговая травма, не совместимая с жизнью... Дочь спустя несколько минут... Их «забрали» по-отдельности... Света просто не могла отойти от мёртвой мамы... Так и седела рядом, пока не сорвалась вторая сосулька... Это была моя вторая луна. Потом наступил черёд третьей! Я увидел всё это в «сети»... Какой-то урод заснял смерть моих Свет на мобильный... Понимаешь, они умирали, а никому не было до этого дела! Они будто смотрели кино... в котором после финальной сцены все актёры оживут, смоют кровь и разойдутся по домам...

Волков молчит. Действительно, услышав нечто подобное, всякий на его месте не сможет найти слов... Особенно в момент первой паузы.

—Теперь я живу под четвёртой луной и вижу, как он вновь и вновь забирает у меня самое дорогое... А ещё я вижу Припять... Нет, я приехал сюда вовсе не ради написания книги. Я приехал, чтобы познать истину... Я хочу узнать, что именно забрало мой свет... и часть моей души!

—Думаешь, что всё же выйдет?

—Пока не знаю... Знаю лишь одно: тут всё ещё что-то есть. Я видел его сегодня днём...

—Его? — Волков вскакивает на ноги. — Кого ты видел и где?! — Он тут же умолкает, понимая, что говорит слишком громко. Пробирается к окну, что-то сбивает по пути...

—Да. Это то существо, что видел брат Светланы на берегу реки... Мне кажется, солдаты ищут именно его... Точнее нашли. Я видел его, когда мы бежали через Сержанта Лазарева... Оно кралось за БТРом.

Волков стремительно возвращается.

—Ты понимаешь, что несёшь?..

—Я несу то, что видел!

—Ты уверен? Может просто показалось?..

—Не показалось. И ты сам это прекрасно знаешь! Только не говори, что твои гранаты по-прежнему учебные!..

Он со злости бьёт в стену. Шипит от боли. Всё же берёт себя в руки.

—Тогда как же быть с твоей теорией?

—Никак. Пусть пока остаётся теорией. На всякий случай...

—На всякий случай?!

—Да! На случай, если истина вдруг окажется ужаснее, чем мы можем себе представить...

—Тогда на кой чёрт были нужны все эти заумные изречения, на счёт военных и каких-то там опытов?

Я молчу. А чего говорить? Если снова соврать — скорее всего, получится глупо... Особенно, если наблюдать со стороны. Говорю как есть:

—Испугался... Точнее не совсем поверил. Думал, получится объяснить чем-нибудь логичным. Но как видишь... не вышло...

—Отчего именно так?

—Ты сам читал дневник?

Он мнётся.

—Нет.

—Хм... Ты его читал, но не до конца... Думаю, ты остановился на диалоге с доктором, как и я... Верно?

Он молчит. Потом всё же отвечает.

—Мне не было смысла читать дальше. Я был внизу. Я сам это видел. Там ничего нет! Соответственно и Светлана не могла ничего больше написать, потому что...

—Потому что — что?

—Потому что она больше не вела дневник!

—Отчего?

—Потому что не было смысла... Она больше не хотела жить.

—Как это?

—Очень просто. Истины не было! А если и была... то твой нейролептик к ней ближе всего... А эта тварь, скорее всего, так же выведена вояками!

—А что, если твоя подружка всё же что-то увидела?

—Что именно? Глюки от сильного наркотика?! Или людей в средствах химзащиты, как в фильмах про зомби?.. Думаю, вряд ли.

—А что если она увидела по ту сторону реальный мир, который грезился ей во снах?.. Тут осталась ещё пара страниц... И я думаю, их стоит прочесть...

—Как знаешь. — Он протягивает мне фонарик. — Только не здесь. Закройся в ванной.

Я молча киваю.

1986 год. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«11 февраля, вторник.

...У меня обильное кровотечение... Постоянно болит живот... Особенно по ночам... Мне колют обезболивающее, но оно отчего-то не помогает... Я засыпаю, но продолжаю чувствовать боль...

(возможно, это вовсе и не обезболивающее, а что-то ещё)

...Раньше боль была пульсирующей... Теперь — ноющая, словно внутри меня что-то умерло... Мне очень страшно, потому что он больше не приходит... Это значит одно — я им больше не нужна! А в этом случае, если услышанное мной в кабинете психотерапевта всё же правда, — город обречён!..

Он наверняка думает, что я проделала всё специально!

Но я не специально! Честное пионерское!

Да, я задумывалась об этом... Но я бы никогда ничего подобного с собой не сделала! Никогда!!!»

«...Мы спустились вниз в субботу, 1 февраля. Долго блуждали в темноте... Когда уже собрались возвращаться, всё же вышли к тому длинному туннелю, по которому меня вёл во сне Павлик...

Славик всё говорил, что мы играем с огнём... Однако упорно шёл за мной, пресекая всяческие разговоры о том, что дальше мне лучше идти одной...

Мы дошли до завала. Я в ужасе вспомнила то место, где из-под свалившегося с потолка валуна торчали чьи-то ноги!.. На этот раз ничего не было. Славик долго осматривал место происшествия, но так ничего и не нашёл...

Пока он осматривался, я вскарабкалась на самый верх...

Я увидела...

Я не знаю с чем это сравнить...

Да, это похоже на зеркало из сна... Но это не зеркало. Это что-то ещё... Это словно аквариум, заполненный мутной водой! Или как будто смотришь со дна океана на далёкую поверхность, где бушует шторм!.. Именно так!..

Я смотрела на странную штуку в пещере и постепенно понимала, что она меня увлекает!.. Мой взор! Он не замирал на волнующейся поверхности... Он словно проникал сквозь неё!.. После чего продолжал распространяться и дальше, увлекая меня за собой!

Я испугалась, что меня засосёт!

Я хотела позвать Славика, но в этот момент услышала приглушённый разговор... Беседовали двое. Причём голос одного показался мне до боли знакомым... Только я не помнила, где могла раньше его слышать.

Знакомый голос спрашивал у незнакомого, сколько ещё им нужно детей, помимо «этой бесстыжей Шаврей»...

Я ойкнула и увидела у аквариума тень...

Там застыло существо, преследовавшее Павлика. Оно «смотрело» на меня своей синевой и злобно скрежетало...

Я отдёрнулась и полетела вниз головой. Последняя осознанная мысль: я знаю, кому именно принадлежит знакомый голос! Потом я больно долбанулась головой, а от прострела в животе окончательно отключилась...»

«Теперь я снова на больничной койке, на которой, такое ощущение, мне предстоит пролежать до самой смерти...

Врачи говорят, что я всё себе отбила... Там внутри, где зарождается жизнь... Плохо, что при падении, я сначала ударилась головой, а уж потом налетела животом на кусок арматуры. Если бы всё было наоборот, скорее всего, я успела бы сгруппироваться и хоть как-то смягчить удар руками! Так же, я просто шлёпнулась, наподобие брошенной куклы... Однако я должна понимать, что мне всё равно безумно повезло. Ведь меня могло просто проткнуть насквозь. Более того, окажись я одна, даже с теми травмами, что у меня были на деле, я бы умерла от потери крови...

Славик — мой спаситель! Я ему благодарна, не смотря ни на что...

После травмы головы, я даже не знаю, как воспринимать увиденное и услышанное под землёй... Видела ли я всё это?.. Слышала ли?.. Я не могу этого с уверенностью утверждать. К тому же Славик говорит, что там ничего не было! По крайней мере, до тех пор, пока я не свалилась с завала, он ничего не видел...

Потом же ему стало просто не до этого.

Он думал, что я умру на его руках...

Тем не менее, я знаю, кому именно принадлежал тот голос. Он принадлежит руководителю горисполкома... Именно его я слышала на праздниках, митингах и демонстрациях... Именно его я слышала глубоко под землёй, когда он торговался жизнями пионеров с кем-то, мне незнакомым...

Неон был прав: нас, похоже, и впрямь предали... Точнее продали... Причём не только с потрохами, но и с душами!

Да, это звучит как бред. Я даже не знаю, стоит ли об этом говорить Славику...

Он не поверит.

Я сама с трудом верю.

Что же теперь будет?..»

«21 февраля, четверг.

Сегодня мне основательно влетело от мамы. Она влепила мне пощёчину, после чего расплакалась и долго просила прощения...

Я уснула с дневником на кровати...

(я перечитываю его снова и снова, ужасаясь от лицемерия... я про секретарей партии... первопричина — именно в них... а вовсе не в Неоне... без их участия, он бы просто не появился...)

...Это был серьёзный просчёт с моей стороны... Хотя теперь уже глупо на что-то надеяться...

Точнее поздно.

Мама всё прочитала. Общеизвестно, что читать чужие дневники нельзя... Точнее можно... но это неприлично. Это всё равно, что отрезать голову, положить её на весы и попытаться вывести формулу, по которой можно вычислить много ли я знала, опираясь лишь на вес мозга...

Мама была в шоке!

Да, я её понимаю... Из того, что пометила, я так ничего и не вырвала. Просто не успела...

Теперь мама уверена, что я сумасшедшая.

(хорошо ещё, что не отобрала дневник)

Они все понятия не имеют, отчего я с ними так поступаю. Ведь они же меня так любят и желают только добра!.. Я должна была сразу попросить помощи, как только поняла, что с моим разумом происходит что-то не то... А я же, всем назло, продолжила накапливать в голове бред и писать всяческую ахинею.

Ещё мама корила себя, за то, что не прочла дневник сразу, как только ей это порекомендовал сделать новый доктор!

Он, кстати, тоже заходил. Ничего не сказал. Посветил в глаза, померил пульс и молча удалился...

Они в бешенстве! Я это чувствую...»

«2марта, среда.

...Сегодня он посетил мой сон в последний раз...

Я сидела на кровати, обвитой колючей проволокой и растирала по щекам слёзы...

(последнее время я только этим и занимаюсь...)

...Он привёл Павлика.

Брат был обычным. Он тоже плакал. На его шее была колючая привязь.

Павлик спросил, почему я так с ним поступаю... Почему я его бросаю?..

Я дёрнулась к нему, но только безвольно повисла на заграждении!..

(сегодня я чувствовала боль!!!)

Я закричала, чтобы они его отпустили! Я их всех ненавижу!.. Я бы хотела их убить! Если бы только могла, то непременно это сделала!

Он только улыбнулся... и принялся душить Павлика у меня на глазах!

Я завизжала!.. Так что зазвенело в ушах! Я перестала себя контролировать!.. Хотя во снах всегда так...

(если только это был сон...)

...Я рвала металл, забрызгивая палату собственной кровью!.. В данный момент мне было на всё плевать!..

Он задушил Павлика. Молча развернулся и двинулся к двери...

Я поняла, что заграждения больше нет.

Я было кинулась за ним, но... что-то удержало меня на месте!.. Я оглянулась! Привязана! Проволокой к кровати, за руку!.. Я дёрнулась, что было сил! На этот раз вместо боли пришло возбуждение... Я упала на пол и с ужасом смотрела на рассечённую кожу... Я видела бордовую кровь... Она была густой и тёплой... Она медленно стекала по запястьям... Она свешивалась тяжёлыми каплями с локтей и падала на пол...

Шлёп... Шлёп... Шлёп...

Я почувствовала дурноту...

(разве во сне так бывает???)

...Тут же вспомнила про Павлика!.. Оглянулась!

Он его просто утаскивал, как живодёр задушенного пса...

Голова Павлика перекосилась на бок... Стеклянный взор застыл на мне... Губы были чуть приоткрыты...

Он даже после смерти молча взывал ко мне: «За что?..»

Я взвыла и поползла за братом.

Было очень неудобно. Я заливала пол собственной кровью, отчего то и дело скользила. Пару раз приложилась подбородком... Во рту тоже появилась кровь!.. В ушах звенело. Силы стремительно меня покидали...

После того, как тело Павлика скрылось за порогом, я уже не могла шевелиться... В груди царила пустота... Я лишилась половины души... Её светлой части!..

Я протянула руки к двери и завыла, подобно волчице!..

Из мрака коридора возникло существо с синевой в глазах. Оно приподняло меня за волосы и швырнуло на кровать...»

«Ночью у меня был срыв...

Я помню только очередной кошмар, из которого я не могла вырваться! Но на деле всё обстояло иначе...

Я пыталась вскрыть вены...

Врачи в шоке! Рассказывают, что я размахивала непонятно откуда взявшимся скальпелем и постоянно просила вернуть мне самое дорогое...

Не удивилась лишь «крысиная мордочка»... Она кивнула и сказала, что «за мной нужно тщательнее присматривать»...

Я неадекватна.

Мне опять что-то колют, отчего я потом брожу, будто пьяная... Натыкаюсь на всё подряд и слышу скрежет... Никого не вижу, но всё равно слышу... И понимаю...

Это смех.

Я пыталась упросить маму, чтобы мне позволили увидеться с братом. Она постоянно твердит, что «не стоит травмировать его психику видом моего нынешнего состояния»... Я сама должна понимать, «в каком плохом состоянии прибываю»... Ах да, ведь я же ничего не понимаю!.. Ну так вот, у меня «сильнейший психоз на фоне осознания того, что я бесплодна»... Но я должна понимать, что это не окончательный диагноз!.. Всё ещё возможно исправить!

Они отвезут меня в Киев, как только я успокоюсь.

Мне нельзя в Киев! Хотя... теперь уже, наверное, можно...

Город обречён. Неон его уничтожит... потому что уверен, что я всё подстроила специально...

Я просто дурёха, которая из принципа не смогла сказать «да»!

Я сказала, что хочу видеть папу...

...Он пришёл и долго игрался моими косичками...

А я просто лежала на его груди и плакала...»

«14 марта, пятница.

Снова срыв!..

Меня напоили таблетками... Ещё голова отбита... Я еле держу ручку... Зачем я пишу?.. О чём?

Да... Приходил Славик. Ему кто-то донёс, что я пыталась с собой сделать.

Он сказал, что я предатель!

Я сейчас не совсем понимаю, что он имел в виду...

Тогда видимо поняла. Я просила его не покидать меня. Сказала, что мне плохо.

Он ушёл.

А я билась головой об стену. Прибежали санитары и меня успокоили...

Теперь я спокойная.

ЭТО ОН ПРИДАТЕЛЬ!!!»

«26 марта, среда.

Я больше не могу писать.

Я не могу думать. У меня всего два состояния.

Я кричу, или я спокойная.

Когда кричу, я и не помню о том, что нужно писать.

Когда спокойная... Я вообще ничего не помню.

Строчки расплываются.

Зачем я вообще пишу?..»

«1 апреля, вторник.

Перед сном я думала о синеве... Она отняла всё! Я хотела ощутить её в последний раз.

Она мне явилась.

Я почувствовала, насколько холоден синий лёд.

Я пошла по крошащейся корке к Розе ветров.

Тут он впервые взял меня за руку...

Я стояла в летнем парке до тех пор, пока не приползло синее существо.

Я не чувствовала ноги по колено...

Оно усмехнулось и отвесило мне пощёчину.

В моей голове что-то лопнуло... Я ощутила вкус крови...

Я тут же сплюнула. Кровь осталась алой...

Я заплакала...

А оно потащило меня обратно...»

«Я лунатик. Непонятно как выбралась из больницы и бродила по заснеженному городу босиком... На меня случайно наткнулся дворник. С трудом привёл в чувства. Оказывается, я ждала Славика...

Он не пришёл.

Я зря обморозила ноги...»

«20 апреля, воскресенье.

Сегодня я пишу в последний раз... Завтра меня увозят в Киев.

Я то и дело выглядываю в окно. Я знаю, что вижу Припять в последний раз... Она пробуждается ото сна. Она не знает, насколько страшна явь... Никто не знает.

Только я и кучка людей в здании горисполкома...

(ещё я жду Славика... но он не придёт.)

Я не буду больше ни о чём рассуждать. Не смотря ни на что, я всё же достигла своего инсайда... Пусть он и совсем мне не нравится...

Я хотела бы сказать огромное спасибо погибшему Шевченко! Он подарил мне жизнь!.. Пусть и не долгую, пусть и не очень радужную... Но она была пропитана отдельными эпизодами, которые я не хочу выбрасывать из головы!

Это было истинное счастье!

(возможно, это и есть истинный инсайд!..)

Я постараюсь его сохранить. Именно в памяти... Потому что дневник останется здесь... Я так решила... И, скорее всего, это правильно. Ведь на его страницах живёт душа города!..

Чем бы ни было засевшее под землёй чудовище... Откуда бы оно ни явилось... Что бы ни сотворило с Припятью — ей не достичь одного!.. Солнца! Оно будет вечно светить над городом... Даже пускай тут не останется ничего живого...

А если будет свет — будут и эмоции!

Бесчувственной твари этого просто не понять!..

...Меня зовут Светлана Шаврей. Завтра мне исполняется 13 лет. Я покидаю Припять в день своего рождения.

Я обещаю вернуться...

P.S. Славик, я тебя всё равно люблю... Прости...»

11.12.2012г. Украина. Чернобыльский район. Припять.

Я выключаю фонарик и просто сижу в темноте. На душе не совсем хорошо. Понятно, отчего Волков так и не решился дочитать до конца...

Он знал, чем именно всё закончится... По крайней мере, догадывался.

Тем не менее, он выбрал верную позицию ожидания. Если Светлана жива — она непременно вернётся в Припять! Если под надписью Волкова до сих пор ничего не написано, значит её тут ещё не было... Вопрос лишь: почему?

Я понимаю, что не совсем хочу рассуждать на данную тему...

Почему?

Действительно, почему?..

Я закрываю потрёпанную тетрадку. Держу двумя руками перед собой, словно это что-то живое...

Так и есть! В моих руках — душа мёртвого города! Именно из-за дневника всё здесь именно так! Монстр Светланы проиграл! Да, он уничтожил жизнь, но чувства и эмоции по-прежнему тут... Они живы и здоровы, они притягивают, они требуют общения, они просто царят!..

Я выхожу из ванной и направляюсь туда, где оставил Волкова...

Не понимаю, как именно двенадцатилетней девочке удалось выстоять в борьбе с неизведанным... Неужели дело и впрямь в ней самой? Ведь тварь её так и не убила, хотя логичнее было бы просто избавиться от столь осведомлённого свидетеля собственных деяний. Уповать на то, что девочке никто не поверит, по крайней мере, верх самоуверенности! Существуют определённые риски, что правда всё же всплывёт... Если только монстр сам этого не хочет... Или ему по-прежнему не нужна девочка...

Но ведь Светлана уже не девочка... Двадцать семь лет с момента аварии, плюс её тринадцать. Светлане уже под сорок... а охота на неё, выходит, так и не прекратилась...

Хотя с другой стороны... Она может и прекратилась... как и жизнь самой Светланы...

Волков сидит у стены. Мне кажется, что он спит. Я даже стараюсь ступать аккуратно, по возможности, создавая как можно меньше шума...

Он резко вскидывает голову.

—Ну как?

—Как ты и говорил... Один момент.

—Что?

—Её брат. Что с ним?

—Пропал.

—Когда?

—В смысле?..

—До аварии или после?

Он молчит.

Я чувствую, как он пожимает плечами.

—Не помню...

—Как это?

—Светлана последнее время много... болела... У них в семье вообще не пойми что творилось... Павлик постоянно «забивал» на учёбу... Если честно, я даже не помню, когда видел его в последний раз... Всё-таки почти тридцать лет прошло...

—Ясно. — Я протягиваю дневник. — Где ты его нашёл?

—Здесь. Я был уверен, что она его оставила... Только не спрашивай, почему. Никаких снов я не видел. Ни сейчас, ни тогда...

Я киваю.

Хочется озвучить последнюю фразу Светланы. Именно сейчас, когда Волкова практически не видно...

Я не могу.

Это не мои мысли. Не моя тайна! Не моя голова!.. Я просто не имею права! К тому же Волков и сам всё прекрасно понимает...

Волков стремительно исчезает.

Я мнусь на месте и постепенно понимаю, что слышу шорох шагов... Это не Волков! По лестнице кто-то поднимается... Осторожно... Замирая на каждой ступеньке...

Чувствую на спине россыпь мурашек. Отчего-то трясутся руки. Это страх!

Снова «появляется» Волков. Я его практически не различаю на фоне чёрного провала лестничной клетки. Слышу лишь дыхание. Оно возбужденное. Волков тоже встревожен!..

Я машинально задаю вопрос:

—Что это? — Глупо, но в данный момент я себя практически не контролирую — в мозгу засела вязкая паника!

—Кто-то поднимается...

—Кто?

—Понятия не имею...

—Солдаты?

—Вряд ли.

—Отчего так?

—Они бы начали обыскивать снизу... Этот просто поднимается. Он знает, куда идёт...

—И куда же?

—Или на крышу. Или в одну из квартир...

—А что, если в эту самую?..

Волков ничего не отвечает. Уволакивает меня прочь из квартиры. В полной тьме лезем на крышу... Я то и дело промахиваюсь мимо планок лесенки. Стучу берцами по металлу...

Он по любому это слышит!

Замираем на крыше, под козырьком шахты.

Волков суматошно роется в полах «Тайвэка». Что-то достаёт.

Я понимаю, что пистолет у него всё же есть!.. Стараюсь успокоиться. Глубоко вдыхаю и размеренно выдыхаю. Сердце замирает с каждым присвистом связок... Вспоминается белиберда про «мою территорию, в пределах которой, со мной ничего не случится»... Нужно лишь положить руки перед собой и постараться сосредоточиться на чём-нибудь постороннем, лучше знакомом и безопасном... Это единственные метод борьбы с паникой, когда разум страшится не чего-то конкретного, а просто случившейся данности...

Так успокаивают детей.

Мне не на что положить руки!..

Прислушиваюсь... Ничего. Только хрип дозиметра... Машинально смотрю насколько рьяно нас «переваривают». Этак под двести... Ничего, это ещё по-божески.

Волков щёлкает затвором. Курок всё же не взводит — не верит, что придётся стрелять...

А я сам?.. Тоже не верю! Это логично. Человеку свойственно верить только в обыденность. В какой бы обстановке он при этом ни находился!..

Даже когда скорость под двести и на тебя несётся ревущий самосвал — до последнего не веришь, что именно он принесёт конец...

Волков свешивается вниз и осторожно осматривает площадку. Вздрагивает. Подаётся назад.

Я задерживаю дыхание!

Дозиметр! Он слишком громко хрипит!.. Я пытаюсь зажать его в кармане! Ничего не выходит!.. Треск становится только ещё ощутимее, будто прибор негодует от того, что я его так нагло затыкаю!

Внезапно я понимаю, что хрип доносится снизу... Это не мой дозиметр! Это дозиметр того, кто поднимается по лестнице!.. А судя по недавней реакции Волкова, он уже поднялся.

Я слышу шёпот:

—Кто здесь?..

Волков сопит, будто паровоз!

Я чувствую на языке крошку эмали... Хрустят сдавленные пломбы.

—Пожалуйста, не молчите... Я знаю, что тут кто-то есть!.. Я вас умоляю!.. Мне страшно...

На последнем слове она глотает... и именно в этот момент я понимаю, что на площадке под нами — женщина.

Волков выдыхает. Подносит рукоятку пистолета к губам. Дует на пальцы... Потом трёт подбородок. Хрипит:

—Кто вы?

Какое-то время царит тишина. Затем появляется шорох шагов. Волков тут же предупреждает:

—Оставайтесь на месте! Я вооружён.

—Вы солдат?

—Нет. Но у меня есть пистолет и гранаты. Так что без глупостей. Просто отвечайте на мои вопросы. Кто вы?

—Я... Пожалуйста, только не стреляйте!.. Я всё скажу!.. Я жила в этом доме... до аварии... Я в составе группы... Это экскурсия... Я потерялась!.. Потом эта стрельба на площади... Там столько крови!.. Я не понимаю, что происходит... А группа уехала... без меня!.. Пожалуйста... Помогите мне!..

Волков молчит. Потом сухо заявляет:

—В такое время не бывает экскурсий. Перед отбытием всех пересчитывают. Вас не могли забыть.

—Я нелегально. Через интернет...

—Что за сайт?

—Я точно не помню... Кажется «Зона в UA». Они предлагают туры когда угодно!.. Пожалуйста, поверьте мне!.. Когда началась стрельба... они все разбежались!.. Я пошла туда, где осталась машина... но её уже не было!.. Я не вру... Зачем мне это!..

Волков нерешительно убирает пистолет.

Я непроизвольно кручу пальцем у виска. Волков только отмахивается.

—В какой квартире вы жили?

—В 182-ой.

—Ваша фамилия?

—Шаврей. Светлана Шаврей!.. Я, правда, здесь жила!.. Мой отец работал пожарным!.. Мама — оператор насосной станции на АЭС...

Волков выдыхает и, кажется, больше не дышит...

Я тупо смотрю на его фигуру... В голове — пустота. Подобный сценарий логичен, но его трудно воспринять... Он как бы несбыточен, но всё же есть.

Женщина продолжает говорить, однако ни я, ни Волков её больше не воспринимаем... Мы словно завалились в воздушную яму и летим на одном боку, не в силах выровнять положения... Вернее осознать происходящее в действительности...

Волков всё же делает вдох. На выдохе приказывает.

—Ни слова, кто я.

Я с трудом понимаю, что приказание адресовано именно мне. Когда данность всё же достигает сознания, глупо киваю.

Волков кивает в ответ и осторожно спускается.

Я копошусь следом.

Снизу вспыхивает свет...

Светлана Шаврей... Такой ли я её представлял в действительности? Для меня она так и осталась двенадцатилетней девочкой... Чей образ, скорее всего, сохранился и в памяти Волкова... Девочкой, что не побоялась бросить вызов всемирному средоточию зла!.. Девочкой, попытавшейся прогнать бесчувствие и лицемерие!.. Девочкой, что должна была и дальше освещать солнечную Припять!..

Светлана и впрямь ничуть не изменилась! Даже сейчас, спустя двадцать семь лет после аварии...

Серая мышь. Такие долго кажутся неприметными и моложавыми. А потом так же долго стареют...

Я смотрю на неё. Она трясётся, то и дело отводит глаза... Потом снова смотрит то на меня, то на Волкова. Снова теряется. И так снова и снова...

Тёмные волосы ниже шеи, круглое лицо, глубокие глаза, острый нос, поджатые губы... Она практически не изменилась... будто я и впрямь видел её в детстве!.. Время словно пощадило её, сохранив облик рассеянной девочки из прошлого... Добавились морщинки и глубина взгляда. Но это всё со словом лишь... Она тоже в берцах, только вот с комбинезоном явно просчиталась. Хотя... Она ведь не рассчитывала заночевать именно в городе... В родной Припяти, которую покинула в день своего рождения более двадцати семи лет назад...

Я наблюдаю за тем, как трясёт Волкова. Его просто колотит!

Светлана явно не понимает, кто из нас главный — всё чаще скачет взором с меня на Волкова и обратно.

Я понимаю, что Волков в глубоком нокдауне. Беру инициативу в свои руки.

—Как давно они бросили вас?

Она благодарно выдыхает. С надеждой смотрит мне в глаза.

—Я не знаю точно... Когда началась стрельба... я испугалась... Побежала в ближайший подъезд... Я и думать не думала о времени!.. Вы извините... со мной всегда так... Ещё с детства рассеянная...

Волков скрипит зубами.

Я киваю.

—Сколько вас было?

—Четверо... Я, проводник и ещё... парочка... Он и она...

—Понятно...

—Прошу, только не гоните меня!.. Пожалуйста!..

—Не беспокойтесь. Никто вас одну не оставит! И ещё... Говорите как можно тише. Хорошо?

Это лишнее. Светлана тут же переходит на еле различимый шёпот.

—Простите... Я просто трус по жизни... Мне достаточно малейшего повода, чтобы впасть в отчаяние...

—Вы не трус.

Она вздрагивает. Недоверчиво смотрит мне в глаза.

Я чувствую как, напрягся позади Волков. Тут же ухожу от опасной темы.

—Вы что-нибудь видели перед тем, как началась стрельба?

Светлана отрицательно качает головой.

—А солдат?

—...Живых — нет.

—То есть?

—Там много мёртвых!.. На площади...

—Мёртвых?

Она судорожно кивает.

—Их разорвали на куски...

—Твою-то дивизию!.. — Я оглядываюсь на Волкова. Он всё ещё задумчив.

—Объясните мне, что тут происходит?.. Кто вы?..

Я нерешительно мнусь...

—Дозиметристы... Замеряем фон на крышах домов...

—У вас есть машина? — Светлана оживляется.

—Боюсь, что нет...

—Но как же вы сюда попали?

—Пешком.

—Пешком?.. — Явно не верит.

Я снова меняю тему.

—Почему вы пошли именно сюда, а не к КПП?

Она мнётся.

—Я... не знаю... Испугалась... А тут... Я ведь тут жила!.. Тут мой дом... Наверное, только поэтому... Я ведь ради этого и приехала! Хотела посмотреть на свою квартиру... Можно?.. — Светлана смотрит на меня огромными глазами. В них благоговейный блеск предвкушения!..

...Совсем как маленькая Света перед походом на каток...

Я пожимаю плечами. Одновременно массирую виски — гоню прочь прошлое.

Волков вздрагивает.

—Нет. Сейчас не стоит! — Он приближается к дверному проёму, прислоняется спиной к косяку. — Свет от фонарей очень приметен! Завтра.

—Завтра? — Глаза Светланы расширяются. — Вы собираетесь провести тут ночь?..

Я так же смотрю на Волкова, будто на умалишённого: действительно, мы всё ещё собираемся?

Волков кивает.

—Хотите идти по темноте, когда в ней даже солдаты с автоматами не выживают?..

Светлана прижимает руки к губам.

—Что это? Мутанты?..

—Мутанты? — Волков явно удивлён. — И давно вы верите в мутантов?

Светлана смущённо опускает взор.

—Простите. У меня фантазия не в меру развита... Несу порой сплошную чушь... Но, правда, что же тогда происходит?

Волков пожимает плечами.

—Разборки военных... Где ещё проводить свои эксперименты, как ни в покинутом городке!.. — Он наблюдает за выражением лица Шаврей... Та учащённо дышит — мысленно она далеко. — Самое разумное — переждать ночь здесь. Идёмте с нами.

—Куда?

Я машинально беру её под руку. Отвожу от двери.

—Спустимся на этаж ниже. Там наши вещи. Есть еда. Вы голодны, наверняка...

—Нет. Не уверена, что после всего увиденного, вообще смогу смотреть на пищу!..

—Всё равно идёмте. Хотя бы отогреетесь...

Светлана соглашается. Позволяет себя увести.

Я оборачиваюсь на Волкова. Он благодарно кивает... Оглядывается на надпись...

...Сидим в квартире на пятнадцатом этаже. Кажется на кухне — из стен торчат обрывки труб. Вокруг полумрак. Волков обмотал линзу фонарика какой-то ветошью, отчего та испускает примитивный красный свет, подобный зареву от затухающего костра пещерных людей...

Мы смотрим, как Светлана Шаврей греет руки об кружку с чаем...

...Она словно ожившая легенда...

У Волкова переносная горелка, работающая от газовых баллончиков. Мы все пьём чай. Я хоть и испытываю голод, всё равно не могу заставить себя проглотить ничего из еды. Дело даже не в солидарности... Просто Светлана Шаврей сделалась для меня чем-то возвышенным и до боли знакомым... Не знаю, как это объяснить... У меня такое чувство, будто я знал её и раньше!.. Просто она оказалась, как бы сокрытой за завесой времени... Растворённой во мраке повседневности... Забытой за ворохом опостылевшей суеты... Сейчас же она снова обрела яркость и явила свет!.. На неё дозволено лишь смотреть и делать то, что делает она сама!.. Ни более... Я понятия не имею, отчего всё именно так... Наверное, от того, что я рылся в её голове... А может...

Нет! Об этом ещё рано говорить... Это слишком мощно!.. Неправдоподобно!.. Иррационально!..

Пока же мне просто стыдно.

В первую очередь из-за того, что я всё про неё знаю, а она не знает обо мне ничего... Даже того, кто я такой на самом деле!

Хотя с чего я взял, что всё о ней знаю?.. Мне известен лишь отдельный эпизод из её жизни, которым она сама решилась поделиться. Дальше — чёрный провал... Как провал и в том, что было до этого.

Хочется во всём признаться и просто спросить о том, как Светлана жила все эти годы... О чём думала?.. Чем занималась?.. Как проводила свободное время?.. Кого любила?..

Я ловлю себя на мысли, что рассуждаю о незнакомой мне женщине так, словно провёл с ней бок о бок не одно десятилетие!.. Просто потом возникла необходимость разбежаться... Необходимость... Страшное слово. По сути, оно сравнимо с отчаянием и потерей...

Светлана улыбается. Она смотрит перед собой и видит прошлое... Возможно, именно сейчас, этажом выше, папа щекочет её косичками... А может, брат-двойняшка задумывает очередную авантюру... Или мама приносит с площадки свежие бутоны...

Стоп!

Я должен прекратить! Это не моё! Город разряжается не на того человека!.. Он должен расходовать накопленную энергию на вернувшееся Солнце... Ведь оно так долго его подпитывало своими восторженными чувствами... Пока... Пока не столкнулось с подлостью и человеческим лицемерием, пропустившими в солнечный край леденящую тьму...

Лишь только после этого светило угасло окончательно...

Волков тоже смотрит перед собой.

Я понимаю, что мне известны и его чувства...

Я по-прежнему не знаю одного: в чём заключается моя роль? Зачем тут оказался именно я?..

Хотя этот вопрос, явно бессмысленный — на него не существует ответа... Потому что на него не удалось ответить даже самой Светлане Шаврей... Наверное, всё дело в душе. Ведь она — потёмки.

Светлана что-то шепчет... Еле заметно раскачивается...

Я напряжён. Если вдруг она пожелает на меня посмотреть, я должен успеть отвести взор!

Светлана смотрит, а я не успеваю!..

Она смущённо прячет глаза. Смотрит на Волкова. Долго и пристально, будто что-то чувствует... Потом всё же «возвращает» взор в кружку и тихо спрашивает:

—Я слышала, что тут всё растащили... Я имею в виду, вещи. Ведь люди уезжали безо всего... У меня и по сей день, нет ничего из этой жизни. Только воспоминания... Говорят, что вывозить нельзя... даже их...

Волков шмыгает носом. Смотрит во тьму окна.

—Нельзя. Но это мало кого останавливает!

—Не понимаю... — Светлана вздыхает. — Как потом можно смотреть на вещь, которая принадлежала другому человеку?..

—А они и не смотрят! — Волков очень резок — я с трудом сдерживаюсь, чтобы на него не прикрикнуть.

—Тогда зачем же так рисковать?

—Чтобы продать!

Я откашливаюсь. Волков «дырявит» меня озлобленным взглядом.

Светлана в каком-то каматозе. Повторяет:

—Продать...

—Да. Всё дело в наживе. — Волков смягчается. — Тащат всё подряд. Потом продают. Возвращаются снова. Опять что-то тащат... Круговорот вещей в природе. «Зона» — их жизнь. Вода и хлеб...

—«Зона»... Не говорите так, прошу вас! — Она загнанно смотрит на «ощетинившегося» Волкова.

—А как мне её ещё называть? — Волков сейчас похож на несмышлёного мальчишку, запутавшегося в собственных чувствах. Нужна спасительная пауза, но она всё никак не наступит. — Её все так называют!..

—Я прошу именно вас... Мне не по себе, когда таким страшным словом называют мой... дом...

—Что ж, учту.

—Вы извините, что я к вам набилась... У вас и без меня, наверное, забот немерено... А тут я ещё со своими никчёмными просьбами!..

—Не говорите глупостей! Он просто устал!.. Ещё у него некоторые неприятности в личной жизни!.. — Я смотрю, как Волков свирепеет буквально на глазах. — На самом деле, он очень рад, что можно поспорить с кем-то, кроме меня! Ведь так?..

Волков скрипит зубами — кивает.

Светлана неловко жмёт плечиками.

—Простите. Я сама виновата... Какая разница. — Она добродушно улыбается. — Вещи лучше всего называть своими именами... Раз к этому месту привязалось именно такое название, значит, так тому и быть...

Я смотрю на неё буквально в упор. Это действительно оно! Душа и Солнце мёртвой Припяти.

Я маню Волкова. Обращаюсь к застывшей Светлане:

—Мы поднимемся на крышу — нужно забрать оборудование... Вы ничего не бойтесь! Тут вы в безопасности.

Волков недовольно сопит. Хотя на деле должен быть благодарен! Ему необходимо выдохнуть, чтобы не пороть горячку и дальше. Если он сам этого так и не понял, тогда я помогу ему разобраться с копошением «тараканов» в голове! Или что у него там, вместо них...

Волков сейчас губит на корню случайно воцарившееся чудо, прихода которого он ждал на протяжении не одного десятилетия!.. Происходящее вообще созвучно образованию жизни с чистого листа! А он рубит и её! Причём собственными руками!..

Мы поднимаемся на шестнадцатый этаж.