Leda — Яков Есепкин Концерт в записи

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,

Венцы филармонии Бах осеняет,

И плачут над каждой органной трубою

Заздравные свечи, и воск их не тает.

Над пурпурной тяжестью бархатных кресел

В сребристо-линейном ристалище зала

Горящею радугой реквием взвесил

Электроорган векового накала.

Он помнит величье и свечки иные,

Ручейную сладкую негу вотуне,

Бессмертие любит изыски свечные,

Червовые искусы в черном июне.

Давно извели бедных рыцарей дивы,

Какие спасать их брались всебесстрашно,

Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы

В альковах вкушают с принцессами брашно.

Дались нам аркадии княжеских спален

Темнее, доныне мы там хороводим,

Невинников легкость дика, вакханален

Их танец, Рудольф, что и девиц изводим.

Коль всех отравили цветками граната,

Еще семенами и зернами, Коре

Вернем эти яства, за фугой соната

Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.

Нам чистые ангелы шлют угощенья,

Нам розы свои ароматы даруют,

Свободней музыцы сии обращенья,

Царицы стонежные с нами пируют.

Серебряных эльфам гвоздей яко видеть

Не стоит и маковый рай неохранен,

Закажем убийцам армы ненавидеть,

Равно им терничник нектарный возбранен.

А что воровать друг у друга ауру,

Мы были велики и время лишь наше

Лелеяло пенье и нашу тезуру

Червленою строчкой тянуло по чаше.

Теперь из нее пьют эльфии нектары,

Летят ангелки на мрамор белладонны,

И нимфы златые влекут в будуары

Убитых царей, и алмазятся донны.

Нет маковых раев, а мы и не плачем,

Сон вечности крепок и белых альковниц

Еще мы успеем почтить, и сопрячем

Еще партитуры в охладе маковниц.

Когда лишь в партере темнеет от света,

Близ фата-морган усмиряются чувства,

На пленке миражной в слоях черноцвета

Сияет немая пластина искусства.