Fllex — Ещё вчера эта хреновина шевелилась!

И ведь ничто не предвещало беды. Особенно три года назад, когда мы с Лелькой только поженились, а компания «GNB» начала выпуск бытовой техники, со встроенным микропроцессором, способным к обучению. Ну знаете, телевизоры которые рассказывали о самых интересных телепередачах на сегодня, «микроволновки», которые советовали, что и как лучше приготовить, машинки стиральные, постоянно твердившие о наиболее подходящих режимах стирки. Именно такая стиральная машина и досталась нам в качестве свадебного подарка. Спасибо Галочке, Лелькиной однокласснице.

Я был вовсе не против такого подарка, тем более что машинка сама забрасывала в себя грязную одежду, стирала и сушила её. Лельке оставалось только перегладить всё это, а мне так вообще ничего делать не нужно было. Правда Лелька пыталась определить меня на мойку посуды, не довольная моим вопиющим ничего не деланьем. Но я привёл вполне основательный довод, что нас, мужчин, и так осталось мало, а мы натуры тонкие и ранимые, подверженные алкоголизму и депрессиям, поэтому нас надо всячески оберегать и держать подальше от любой тяжёлой работы. Пришлось купить посудомоечную машину.

В общем, всё шло довольно не плохо. Правда поначалу я побаивался этой говорящей хреновины. Ну представьте себе, заходите вы ночью в ванну, а она там стоит и что-то бормочет. Белая горячка во плоти. Но вскоре я привык и к этому.

А Лелька с ней сдружилась. Постоянно что-то при ней говорила. В итоге машинка нахваталась столько слов, смысловых конструкций и интонаций, что могла не только поддержать беседу, но ещё и начала проявлять характер! Короче, у моей жены появилась подруга. И первые прелести этой женской дружбы я испытал на себе в очень скором времени.

Вернувшись однажды поздно ночью с очередной презентации (а я, если не знаете, довольно известный в определённых кругах художник), я разделся и, забросив одежду в ванную, отправился спать. Из ванны доносилось довольное бормотание:

— Костюмчик, костюмчик! Режим три. Ох, как мы сейчас его постираем! Рубашечка шёлковая — пятый режим…

Я уже направился в комнату, как вдруг услышал:

— А это что за пятнышко? Это же помада!..

Но не успел я среагировать, как по квартире разнёсся противный визглявый голос этой хреновины:

— Ле-елька-а-а! А у твоего-то помада на воротнике!

Что было дальше, думаю рассказывать нет смысла.

Две недели Лелька ходила с таким лицом, что я начал подумывать, а не было ли у неё в роду серийных убийц.

А эта хреновина похоже вошла во вкус. Однажды, найдя в кармане моего пиджака забытую записную книжку, она, вместо того чтобы честно мне её отдать, прочитала Лельке адреса всех Леночек и Мариночек, которые были там записаны. После чего последовали ещё две недели угнетающего молчания.

Вчера моё терпение лопнуло. Вернувшись домой в сильно изменённом алкоголем сознании, как всегда с очередной презентации, я, вспомнив все прошлые обиды, направился прямиком в ванную. Объект моей ненависти стоял в углу и, как всегда, что-то невнятно бормотал. Увидев меня, хреновина довольно хрюкнула и поинтересовалась, с какого предмета одежды ей придётся состирывать помаду сегодня. И тут меня прорвало. Я пинал обнаглевшую бытовую технику и кричал о грядущей войне машин и людей, о том, что даже у собаки есть душа, а машины нет ни шиша и что-то ещё в том же духе. А потом упал и уснул.

И вот я проснулся, а эта хреновина не шевелится!

Тихая паника медленно, но верно стала перерастать в набирающую обороты истерику. И тут раздался звук открывающейся двери. У меня внутри всё упало. Выйдя в коридор я увидел довольно улыбающуюся Лельку. Настроение, почему-то, стало ещё хуже.

— Лель, — начал я. — Твоя хрено… то есть твоя Катя (Это она так хреновину называет.)… она…

— В ремонте, я знаю, — сказала как ни в чём не бывало Лелька и прошла в кухню.

— Как в ремонте? Почему в ремонте? — ничего не понимая пробормотал я. — А в ванной что тогда?

— Замена, — пояснила она. — Я Катьку в сервис отвезла, фильтры прочистить, а на время пока выдали идентичную модель. Только без «мозгов».

Я стоял с открытым ртом, не в силах произнести хоть слово.

— Но когда? — всё же выдавил я из себя.

— Утром, пока ты спал. И, кстати, на счёт «мозгов». Их я тоже попросила проверить. Когда пришли рабочие, она истошно кричала о какой-то войне, называла людей убийцами и прищемила одному из грузчиков крышкой палец. Не знаешь что это с ней?

— Понятия не имею, — сделав честные глаза, сказал я. — А знаешь, Лель, может не будем её забирать?

— Почему это? — удивилась она. — А кто стирать будет? Я, если честно, не горю желанием.

— Я буду! — радостно выпалил я. — А то что мы как маленькие, говорящие машинки заводим, которые к тому же с ума сходят. Опасно же!

— А как же то, что мужчины натуры утончённые и вообще для работы не приспособленные? — хитро прищурившись, спросила Лелька.

— Привыкну, — успокоил я её. — Я вообще очень способный. Только давай и от посудомоечной машины тоже избавимся?

— А она-то что тебе сделала?

— Мне кажется, что это именно она твою хре… Катьку подначивала.

Вот так мы теперь и живём. Я всё мою, стираю, убираюсь. Устаю, конечно, ужасно, но на душе за то спокойно. А главное теперь я идеально верный муж — на девочек из записной книжки времени просто не остаётся.