Fllex — Ради справедливости

Юра, ничего не понимания, полез в карман. Вдруг в горле пересохло и, что-то холодное опустилось в низ живота — потёртой книжечки паспорта там не было. Рот патрульного растянулся в улыбке.

— Нету? Какая неприятность!

Казалось, он заранее знал, и теперь, с высокомерным насмешливым видом, наблюдал за ничего не понимающим, испуганным парнем. Рация, висевшая на поясе патрульного, захрипела, как будто кто-то в прямом эфире прочищал горло. Он поднёс её к губам, прижав кнопку на боковой стороне хрипящей коробочки.

— Паспорта у него нет. — сказал он в рацию, не спуская внимательного взгляда с Юры.

— Ну и чего ты телишься? По описанию подходит? Сажай в машину, там разберёмся.

Юра испуганно взглянул на патрульного и отступил на шаг.

— Но что я сделал? Я ведь просто шёл.

— А сейчас просто поедешь. Садись. — полицейский открыл заднюю дверь фургона и приглашающим жестом указал на узкую, металлическую скамью.

— Но я не могу. Меня ждут! — Юра, часто дыша, отступил ещё на шаг, инстинктивно выставив вперёд руки. Патрульный бросил рацию и выхватил дубинку. Острая боль пронзила затылок Юры и ушла куда-то в грудь. Он согнулся пополам, судорожно хватая ртом воздух. Перед глазами пошли круги. Небо, вместо голубого, стало фиолетово-бордовым. Полицейский пнул его под колено и Юра, лицом вниз, упал на асфальт. Переносица хрустнула, и из глаз брызнули слёзы.

Патрульный поднял его с тротуара и забросил в фургон. Хлопнула, закрываясь, дверь и машина тронулась с места.

Всё ещё тяжело дыша, Юра приподнялся с пола и, с трудом, забрался на скамью. Каждое движение отдавалось в голове нестерпимой болью. Дышать было тяжело. Искорёженная перегородка носа мешала воздуху свободно проходить в лёгкие. Немного отдышавшись, он повернулся к забранному решёткой окну.

За окном мелькали знакомые улицы, дома — его везли в районное отделение полиции. Юра опустил руку в нагрудный карман, чтобы достать телефон. Вместо коробочки сотового, там были искорёженные куски пластика и осколки микросхем. Оле, с которой он должен был сегодня встретиться, позвонить не получится. Плохо, будет волноваться, ещё и обидится. Он опустил раскалывающуюся от боли голову на руки. Фургон подпрыгивал на каждой кочке, и он бился головой о торчавший металлический штырь.

Тряска внезапно прекратилась.

— Это он! Тварь! Я… я убью тебя, сволочь! — закричала заплаканная, пожилая женщина и кинулась на Юру.

— Елизавета Павловна, успокойтесь! — Юра отступил на шаг. — Что происходит?

Женщина взглянула на него и заплакала. Опустившись на пол, она била кулаком о стену, вздрагивая всем телом и пытаясь подобрать под себя ноги.

Юра протянул к ней руку, но полицейский, который привёз его сюда, ударил его локтём в затылок.

— Это он? — поинтересовался полицейский у женщины, прижимая Юру к полу ногой.

Женщина посмотрела на него ненавидящим взглядом.

— Да… — почти шёпотом сказала она.

Юру подняли с пола. Комната кружилась у него перед глазами, комок в горле поднимался всё выше.

— Да кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит или нет?! — из последних сил закричал он.

— Вы знаете эту женщину? — спросил полицейский. Ещё трое служителей закона подошли вплотную к Юре.

— Да, это Елизавета Павловна, мать Оли, моей девушки. — произнёс Юра, затравленно оглядываясь.

— Елизавета Павловна, этого человека вы видели на плёнке?

— Да. — женщина осунулась, посерела на глазах. Она уже поднялась с пола и теперь стояла, сгорбившись, в углу. Её опустошённый взгляд застыл на Юре.

— Корнев Юрий Александрович, вы обвиняетесь в убийстве Латышевой Ольги Николаевны. Сдайте все металлические предметы и опуститесь на колени, вам наденут наручники.

Юра, широко распахнутыми глазами, оглядывал каждого полицейского.

— Это сон… Это всего лишь сон… — пробормотал он, опускаясь на колени. Полицейский, стоявший слева от него, достал наручники. Руками, в резиновых перчатках, он держал их за разомкнутые дуги колец, по которым пробегали голубые искорки. Разряд тока должен был «вырубить» Юру, чтобы он не оказал сопротивления. Но ходили слухи, что те, кому надевали эти наручники, не оказывали сопротивления и после того как их снимут. Уже никогда.

— Металлические предметы. — напомнил полицейский.

Юра опустил руку в карман и нащупал ключ от гаража, длиной с ладонь. Сжав его покрепче, он резко встал и вогнал его под нижнюю челюсть полицейского, державшего наручники. Остальные не успели среагировать, как он уже был у двери. Двери открылись и в этот момент его плеча, что-то коснулось. Развернувшись, он ударил наотмашь.

Оля, с широко раскрытыми от удивления глазами, опускалась на пол. Упасть ей не давал торчавший в виске ключ, который Юра судорожно сжимал.

— Н-но… — дрожащим голосом произнёс он.

Раздался выстрел и Юра опустился на пол рядом с Олей. Из отверстия во лбу поднималась струйка дыма.

Стена отъехала в сторону и, из открывшегося проёма, вышел улыбающийся человек.

Согнувшись над телом дочери, рыдала, сгорбившись, женщина.

— Оленька… Вы ведь сказали, что он убил её?.. — спросила она. Голос, сорванный плачем, звучал тихо.

— Я сказал, что он убийца вашей дочери. Когда он убьёт её, я вам не говорил. — спокойно ответил улыбающийся человек.

Полицейские подняли тела и вынесли их из помещения. Обессилившую мать выволокли следом.

— И так, господа, как видите, система работает. Вся эта демонстрация чувств была устроена для недоверчивого мистера Джонсона. Надеюсь, теперь вы убедились, что мы заранее знали о том, что он действительно должен был убить её, и это не подставные лица или актёры. Но мы с таким же успехом могли помешать ему.

Люди за прозрачным стеклом одобрительно закивали.

— Ну а теперь поговорим о цене этой революционной системы по обеспечению безопасности наших граждан, благодаря которой, в нашем обществе наконец-то восторжествует справедливость.