Александр Шипицын — Женская доля

В шестидесятые годы не было «Газелей», которые доставляют крупногабаритные товары покупателю. Эти услуги выполняли биндюжники на своих тележках. Работал и в маленьком молдавском городке на базаре один биндюжник. У него была обозная телега и каурая лошадка, крупнее козы, но меньше ослика. Она вкупе с обозной телегой добывала средства к существованию биндюжника и его семьи.

Обычно, по окончании трудового дня, он покупал бутылку «Московской», отмечал грязным, обломанным ногтем большого пальца на этикетке половину содержимого и точно эту половину единым духом прямо из горлышка выпивал. Закусив луком или другим, подходящим к случаю, овощем, он минуту прислушивался к приятным событиям, происходящим в пищеварительном тракте, затем, поглаживая тощий живот, обычно говорил:

               — Вот это мне, а это, — он указывал на половину оставшейся в бутылке водки, — моей жене Гите. Это ее доля.

        Затем он несколько минут молча курил, развивая достигнутый эффект. Отбросив окурок, он решительно заявлял:

                — Ну, и что это такое? Она — женщина и будет пить, как и я?! Хватит с нее и этого.

                Он снова делил большим пальцем по этикетке оставшийся уровень надвое и с аптекарской точностью выпивал выделенную себе часть. Затем опять поглаживал себя по животу и приговаривал:

                — Вот это мне, а это — Гите.

                Но и эта мизерная часть до бедной Гиты никогда не доходила. Выкурив еще одну сигарету и осознавая ничтожность подношения любимой женщине, он говорил:

                — И что?! Я понесу эту каплю моей дорогой Гите?

                Успокоив свою совесть, он допивал остаток, усаживался на тележку и предоставлял своей каурой лошадке самостоятельно доставлять его домой.

Если у Хуны хватало сил дойти домой и он не засыпал в сарае на сене рядом с лошадкой, верная супруга его своей огромной лапищей обшаривала карманы пиджака. Первым делом она выгребала деньги, которые он не успел потратить. Потом натыкалась на пустую бутылку из-под водки, которую бережливый, но недальновидный биндюжник сберегал. Он рассчитывал сдать ее и на вырученные деньги (12 коп) купить стакан вина*, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье и начать следующий трудовой день.

Наткнувшись на пустую бутылку, прозревшая Гита вымещала на бесчувственном повелителе своем всю горечь несбывшихся упований. Карая супруга могучей рукой своей, она не забывала на всякий случай визжать:

— Спасите! Убивают!

Поутру Хуна, ощупывал лицо свое и часто натыкался на зоны повышенной болезненности. Гита в ответ на его вопросительный взгляд тут же начинала орать:

— Опять с телеги пьяный свалился, горе жизни моей. И что я такая несчастная уродилась? Иди уже, чтоб ты сдох, на базар!

* Недоверчивым читателям подтверждаю: стакан вина «Гибрид Иваныч» на разлив в шестидесятых в Молдавии стоил 12 копеек. И на рубль, если не злоупотреблять закуской, вполне можно было напиться до бесчувствия. Все, конечно, зависело от купажа составляющих и насколько далеко находился водопроводный кран от бочки. Согласитесь, бегать каждый раз с ведром к крану — утомительно. (Прим. автора)

(с) Александр Шипицын