magalnik — Соня

Расправившись с поллитровкой, Тимофей Ильич вышел во двор, вдохнул свежего воздуха и к светящемуся домику направился, что соседствовал с его забором. Постучался, время было так себе… Еще разок ручку подёргал, и ему открыли. Перед ним оказалась очень миловидная женщина среднего возраста и комплекции, которая очень настороженно гостья разглядывала. Тимофей Ильич с улыбкой извинился, представился новым соседом. «Хорошим…» — добавил он. Не забыл высказаться по поводу прекрасных данных дамы, уюта ее квартиры, присесть уже собрался... Но его прервали, напомнив о правилах приличия, времени для посещения незнакомой женщины, о выпившем состоянии, добавив затем, что жила тихо до поселения соседа и хотела бы и далее без общения обойтись, оно ей ни к чему. Предупредила еще, что в долг никому не дает, учесть должен...

— Зря вы так, дамочка, я же с радости выпил, новую жизнь затеял, а вы так со мной...

*

Поспав неудобно на пледе, Тимофей в течение дня закупил и завез домой скромную мебель, холодильник и все необходимое для хозяйства, что сразу человеком себя почувствовал. Что касается одиннадцати соток земли, которые собирался озеленить по своему, не нажимая на картошку, всеми сажаемую, то начал с крупной затраты на скважину воды для надежного полива, поэтому с покупкой автомашины решил повременить. А далее пошла большая работа по благоустройству участка согласно тщательно составленному плану, начиная с курятника, огорода, плодовых деревьев, ягод и небольшой зоны отдыха рядом с домом. Далее пошли поиски качественных саженцев, рассады и, конечно, породистых красивых цыплят. Когда впервые петушок хрипловато свое прокричал, он радовался, как мальчишка, даже соседка это приметила. Кстати о ней: вынуждено встречались, как соседи, здоровались и только. Сегодня же к нему обратились за помощью, когда стиральная машина сломалась. После отказа от денег за починку, предложили бутылку армянского коньяка.

— По-соседски помог, дамочка, какая оплата!.. Тоже на пенсии, угадали, а вкалываю как вол почему?.. Соседи мои справа уже третий год, говорите, таким воздухом дышат на заслуженном отдыхе… Мне такой образ жизни противопоказан, не подходит…

— Нет, петушок не будит по утрам, и вы ничем не раздражаете. Простите, отвлекла вас… Да, меня Софьей Николаевной зовут, заходите в гости, поболтаем. Ну, если некогда…

*

Нашего героя тянуло почему-то не к приезжим соседям, ищущих покой, а к коренным жителям поселения, живущим активной жизнью. Так он близко почти сошелся с бригадиром небольшой птицефабрики, который постоянно жаловался на плохую работу оборудования птичника. Посетив как-то курятник, Тимофей Ильич сумел оказать помощь Дроздову в модернизации капризного узла переноса яиц, после чего в поселке о нем по другому заговорили, «мастеровым» прозвали. Вскорости соседка вынуждена была длительное время дышать сквозь носовой платочек, ибо Дроздов весь участок Тимофея птичьим навозом засыпал из благодарности. Перед дамой Тимофей искренне извинился. За несколько месяцев проживания в поселке круг знакомых расширялся как среди дачников, как приезжих называли, так и среди коренного населения, поэтому со временем здоровкался Тимофей со всеми. Вчера же джип у его дома притормозил, и птичник Дроздов сообщил, что в машине Лобов, который приглашает Локтева для важной беседы.

— Серега, видишь — занят я, ядохимикаты от вредителей развожу, сюда зови его. Ну, Лобов это, ну и что? Хозяин фермы и цеха колбасы, говоришь?.. Мне-то он зачем? Ах, я ему понадобился, понятно. Извини, друг, но будет, как я сказал. Софья Николаевна, это вам отлил яда, чтоб жуков травить. Может мне побрызгать у вас? Хорошо, сами хотите...

На следующее утро породистая собачка соседки лаем пыталась внимание привлечь и показать, что домой не может вернуться. Ей это помогли сделать — двери открыли, дополнительно узнав, что даму простуда свалила высокотемпературная, еще ночью. Запах ядохимикатов, оказывается, весь вечер преследовал Софию Николаевну головной болью и тошнотой и поэтому она, не выдержав, глубокой ночью холодный душ приняла, длительный. И вот...

Вид у дамы, даже визуальный, был отвратительный, она вся горела, глаза прикрыты, кашляла разрывающе и жалко очень на Локтева смотрела. Да, за собакой попросила присмотреть, сама же две чашки воды выпила и таблеток послушно приняла. Тимофей к соседям Куликовым постучался, это о них ему сказывали, что бывшие чиновники и отдыхают на славу. Так вот, Куликова посоветовала в поселковый медпункт обратиться, сама же рисковать не будет, чтоб не заразиться от больной, поэтому... Жена птичника Дроздовиха Лена все бросила и к больной ринулась. А далее пошли знакомые банки, горчичники, отвары трав и горячая еда. Пес Барри очень даже привязался к Тимофею, который позволял свободно гулять ему и мясом больше кормил. В квартире же Зайцевой вся техника исправно заработала, и часто звучало бурчание мастера по поводу неумения пользоваться современной техникой. А далее проводился нескучный урок с поправляющейся хозяйкой по освоению очередного прибора. Вечерком как-то уже без стука Лена пришла, жена птичника, напоминаю, и сообщила, что гостей к Тимофею Ильичу привела, в гостиной дожидаются. Оставшись вдвоем, Лена деликатно коснулась взаимоотношений больной с одиноким соседом, который, ей кажется, заслуживает более близкого, чем сосед, статуса... София Николаевна ручками замахала, сказав, что подобной мысли даже в помине не было и не будет, заверила она. Постучавшись, к дамам зашли Локтев, Дроздов и магнат Лобов, который и заговорил:

— Разрешите представиться — Лобов Степан, местный фермер и не только... Поговорили о делах с вашим кавалером, мадам, умный мужик... Мы ненадолго заберем его, на ферму вторую съездим, кое-что показать хотим и вернем кавалера вашего... Вы что-то сказать хотели, София Николаевна?

— Нет, Степан Леонидович, она закашлялась просто, езжайте, мужички, куда надобно. Вы что, Софочка, помолчать не могли, хотели ляпнуть, что не ваш он кавалер, так?

*

Вернулся сосед поздно, но в приподнятом настроении и с гостинцем в виде круга свежей полукопченой колбасы, очень вкусной. За ужином он поведал хозяйке о своей поездке, о предложении Лобова возглавить группу технического обслуживания и о договоренности по подбору и подготовке мастеров из молодежи поселка, о создании участка ремонтного и т.д. В заключении добавил, что помнит о возрасте и договор с хозяином лишь на один год подписал. Похвастался чуток машиной легковой, что за ним закрепили, пожелал соседке здоровья и уйти уже собрался.

— Тимофей Ильич, я рада, что вам на работу завтра, и хотела бы предложить свои услуги по приготовлению обеда для вас, поскольку все одно готовлю, и не плохо. Не поняла, почему отказываетесь? Ах, чтоб не сближаться ни с кем. А я не сближаться хотела, да как такое подумать могли... Знала бы... Просто знать более не желаю вас… Такое, такое…

— Лена, алло, здравствуй, ты только послушай...

И она в подробностях изложила суть состоявшегося ею унижения с этим мужланом, возомнившем о себе бог весть что. Да она видеть не хочет более этого грубияна, а Леночка еще советовала статус пересмотреть. Как ошибиться можно…

Леночка глубоко посочувствовала Софии Николаевне и добавила лишь, что муж заприметил какие-то неполадки со здоровьем у Локтева, который часто голову потирать стал на работе и таблетки глотает без конца, может поэтому такое учудил...

*

Вы понимаете, что соседка после вышеописанного инцидента даже головку не поворачивала в сторону владений Локтева, правда, и не слышала его шурований на участке своем так же давно, отметила дама. «Мне-то дело какое?» — подумала женщина. Чуткая же собачка Барри проникла на соседний участок и громко залаяли у запертой двери соседа. Хозяйка сердито собаку позвала, считая, что последняя с другом пообщаться хочет. Но Барри завыл как-то жалобно, усевшись у порога .Конечно, поведение собаки было странным, но объяснить его не смогла, поэтому решилась понаблюдать за этим мужланом, которому уже вернутся пора было с работы.

Совсем темнеть стало, когда заприметила фигуру Дроздова Сереги с двумя ведрами. Он ненадолго в квартиру вошел, открыв дверь ключом, и вскорости вышел, оглянувшись настороженно, не включая света. Он исчезнуть незамеченным уже собрался, но был остановлен решительностью соседки. Барри, между прочим, опять отчаянно залаял. На настойчивый вопрос Софы Николаевны, державшей Сергея за рубашку, где Локтев и что с ним, последний отнекивался и клялся, что не знает ничего. Зайцева пригрозилась в полицию обратиться, если ей не скажут, где и что с соседом. Потом: откуда ключ взялся у Дроздова — вопрошала женщина громко и угрожающе — и зачем туда ведра занесли? Одним словом, прижатый Дроздов сознался, что он вынужденно выполняет странные указания Локтева, которого сейчас какая-то лихорадка трясет, сам видел только что лежащего на полу…

Картина действительна была ужасной. На голом полу в судорогах извивался от страшных болей Тимофей Ильич, пытаясь рукой из ведра с водой лицо и грудь смачивать. Брюки полностью мокрыми на нем были, глаза прикрыты, зубы сжаты, и он очень страшно стонал. Первым пес к больному ринулся, руки, лицо облизал, выл жалобно. Далее Лену пригласили, обмыли страдальца, переодели и в постель уложили, лицо утерли и глаза закатанными увидели, неживыми. Он без сознания был и тяжело дышал, издавая хрипы, поэтому Зайцева за телефон взялась, чтобы скорую вызвать... Раздался скрежет тормозов, и в комнату ворвался молодой человек.

*

Молодой человек, влетевший к дамам, оказался сыном Локтева Сашей, который из-за сбоя в полете опоздал на сутки к кризису отца. После «здрасти» Саша попросил «скорую» не вызывать, потому что отца могут по незнанию лечить не так. Он достал из своей сумки капли пахучие и, с водичкой смешав, пипеткой больному впрыснул в рот. Локтев скривился, чмокнул губами и затих как-то, обмяк.

— Лекарство очень действенное, Индия. Шесть дней приступ продлится, и так ежегодно в этих числах повторяется. Снарядом накрыло бабушкин дом в Бендерах, в 92 году. Бабулю насмерть, отец после тяжелой контузии выжил, но... Лечился успешно отец у профессора Аникеева, может, слышали о нем… Так вот, более года в клинике пичкали лекарствами, на поправку пошел, но случилось непредвиденное. Сам не рассказывал вам, может и мне не стоит... Соседка вы ему, понятно... Почему один в таком состоянии, спрашиваете? Мама где? Да с Аникеевым она сошлась, любовь случилась во время лечения больного отца. Сестричек народила. Я у бабули жил мамкиной, как подрос — с отцом. Когда женился — разбежались. Я вас очень прошу за ним... Что? Не обращайте внимания. Он никому обузой не хочет... Да, слушаю, Настя. В хороших руках он, дома скажу. А как роды, не начались еще? Боишься одна? Ну как я могу... Ситуация, Очень боишься... Чуть позже позвоню, держись, Настя… Постараюсь переговорить...

*

На пятый день пребывания Софы Николаевны с беспокойным соседом, мягко говоря, она вполне уверенно справлялась с обязанностями круглосуточной няни, где было все: лекарства, приступы, крики о помощи и туалет. Даже мучительная кормежка больного с сомкнутыми зубами, с частыми рвотами не испугали Зайцеву. Были еще, как ей казалось, просветы небольшие, когда ее очень тщательно разглядывали сквозь щелки глаз, отчего ей неловко становилось, поэтому, очевидно, сегодня и заговорила как-то сама, негромко:

— Что я за человек хотите знать, правда? Так вот — обычная женщина, которой бог дал ладную фигуру и смазливое лицо, что позволило в восемнадцать лет выйти замуж за преуспевающего ученого, чуть старше меня… лет на двадцать с хвостиком. Жену, детей бросил ради меня, осчастливил… Хорошо жила, не работала. Я просто мужу позволяла себя любить, такое, как видите, тоже бывает. Много читать стала, сама сочинительством увлеклась, две книжки издала. В сорок овдовела неожиданно, в наследство домик вот... Впервые, кажется, уснул спокойно, не бросается, не стонет. Может и мне вздремнуть. Да, хотела на диктофон записать: «Предназначение женщин от природы было и остается забота о детях и кормильце. Только здоровый и ухоженный отец семейства выкладывается во имя потомства и подруги, а если его еще приласкать м а л о о с ть…»

Сон сиделки был недолог. Больной заметался опять, выкрикивая неразборчивые реплики и целые предложения, затем смолк ненадолго и с постели попытался встать, но его крепкие ручки удержали и лоб смочили холодным. Он широко глаза раскрыл и внимательно женщину разглядывал в упор:

— Думал, что мерещитесь, видя все время вас рядом. С первого дня, как свалился, со мной вы? Значит, все знаете, коль Саша... Что? Я дедом стал, спасибо. Внука Тимошкой назвали! Отлично! Сдружились с сыном, выходит. Я понял, как полегчает — уйдете… Почему? Ах, чтоб не сблизиться со мной. Вы правы, наверное. Обуза никому... Опять, опять пелена застилает, больно мне, очень больно, не...

Еще сутки, как по расписанию, продолжились мучения Локтева, которые довели его до полного изнеможения. Няня неотлучно рядом была, пичкая больного каплями, губы смачивала водичкой, крупное тело соседа удерживала своими ручками от падений и дождалась ровного дыхания измотанного человека. Кризис отступал.

*

Утро, петухи пропели, Тимофей Ильич просыпается, чувствуя, что плохое позади осталось, но слабость во всем теле ужасная. Пытается присесть, оглядывает комнату, где порядок и уют наведен, улыбается широко.

— Доброе утро! Что вы расселись, когда вода на полив не поступает второй день? Не слышу. Ах, это я виновата, что насос не... Не мое это дело техника, ясно! Завтрак принесла, унюхали, значит. Сейчас помогу… Сами будете, ну, ну! Сливочное масло обязательно надо. Что, сон ужасный привиделся, еще там мысленно находитесь, поэтому чуть позже есть будете? Хорошо. Рассказать могли бы видение ваше, Тимофей. Эй, Тимофей, вы слышите меня? Попробуйте изложить, я рядом сяду. Очнитесь, сосед.

Привиделось ему, начал Локтев, что он уже Там обитает, среди огромного муравейника существ бестелесных, которые по многолетней привычке постоянно в поиске пищи для насыщения души бездонной мечутся. Каждый из них свою прожитую жизнь переваривает, не спеша (на Земле некогда было), много ошибок своих признает, кается перед собой, но главное-то в жизни решают власти, вот их-то Там и полощут. Особо стараются безвинно погибшие, суда сурового требуют, модернизировать порядок желают. Короче, решили Там, что меру наказания виновнику будут определять сами жертвы преступных действий. Слышал Там он, что многомиллионные жертвы режима репрессии Сталина судить собираются сурово очень, афганцы Брежнева допрашивают вторую неделю, норд-вестовцы свой суд устраивают после нового года, меня же почему-то на Чернобыль бросили, заседателем присяжным избрали. Так вот, многотысячная армия пострадавших от излучения АЭС живого Горбачева на суд требуют, облучить его хотят дозой, за то, что он миллионное население в округе погубил, которое эвакуировать срочно надобно было.

— Когда моя очередь уже подошла, чтоб высказаться по поводу созидателей нового образования Приднестровья со списком погибших, меня грубо на землю вытолкнули, послав вдогонку неприличный адрес следования. Может, нам следует, Соня, при жизни критически к указаниям сверху относиться, чтоб преждевременно с телом не расстаться?.. Что? Женщины были, конечно, но никого не заинтересовали одной духовностью, без тела. Не то, что мне... Да так, больной, больной, а потрогать вас очень хочется…такую живую, близкую... Извините, больше не... Не понял, говорите больному все дозволено, правда? Отвык, знаете ли. Голову к вам положить могу? Очень даже уютно.