Рату Пзан — Красный Пентакль 1. Страшные истории на ночь

Мы пионеры Советской державы, и нас миллионы!

Наши знамёна ведут нас дорогой великого товарища Ленина!

(Песня советских пионеров)

Пионерка Наденька сидела на высоком камне и задумчиво глядела на морской прибой. Шёл 1969 год, и она вместе с другими пионерами отдыхала в Артеке . Солнце встало совсем недавно, и лучи его мягко, не слепя, золотили волны, которые накатывали на камень каждые несколько секунд с тихим шорохом.

Бирюзовое море, зовущееся Чёрным, ласкало ноги пионерки Наденьки, по щиколотку опущенные в прохладную воду. Ей было четырнадцать лет, и она окончила седьмой класс . Солёные брызги иногда летели на её слегка уже загоревшую кожу. Белые плавки и белый же обтягивающий купальник прикрывали её тело. Между ключиц шевелился под ветром, как флаг, красный пионерский галстук, а на мокрых волосах неведомо каким чудом держалась шапка-пилотка.

Задремав, пионерка Наденька не видела, как солнце поднималось над Чёрным морем и над палатками Артека. В полусне ей слышались голоса, которые что-то шептали и насвистывали, точно целый клубок рассерженных змей. Губы Наденьки приоткрывались. Со стороны могло показаться, что она пыталась заговорить с кем-то сквозь дремоту.

— Наденька! — раздался повелительный крик товарища пионервожатой. Она уже успела обойти весь берег в поисках нерадивой подопечной и наконец нашла её на дальнем краю пляжа, на камне. — Наденька! — уже более грозно крикнула товарищ пионервожатая.

Пионерка вздрогнула от своего громко выкрикнутого имени, а потом проснулась. Пилотка упала с её головы, и она неловко поймала её руками, а потом сама чуть не соскользнула с камня в море.

Кое-как вернув головной убор на законное место, она поднялась. Товарищ пионервожатая стояла перед ней, подтянутая и рассерженная, в лёгкой белой рубашке, чёрных шортах и походных сандалиях. Глаза начальницы пионерского отряда метали молнии.

— А ну-ка марш обратно в свой отряд! — приказала она. — Я тебя с самого утра разыскиваю. Вечно ты где-то бродишь.

СТРАШНЫЕ ИСТОРИИ НА НОЧЬ

— Да, товарищ директор, — с лёгким извиняющимся поклоном сказала товарищ пионервожатая, зайдя в кабинет насупленного мужчины с высоким лбом и седой, почти лысой головой. — Я нашла её. Она опять сидела одна и ни с кем не играла.

— Хм, — задумчиво сказал директор Артека и покачал головой. — Не будь к ней строга. Наденька пережила тяжёлые испытания. Ей несладко было в прежней школе. Будем надеяться, что отдых на морском берегу пойдёт ей на пользу.

«Товарищ директор и товарищ пионервожатая очень добры ко мне. Но о других ребятах этого не скажешь. Они считают меня странной. Играют себе всё свободное время».

Другие пионеры приехали в Артек из разных городов огромной страны — Советского Союза. Уже через несколько дней они дурачились и играли, как старые друзья, а пионерка Наденька так и осталась одинокой. Она смогла подружиться разве что с пионеркой Машенькой — немного стеснительной и пухленькой девочкой из Москвы.

После гимнастики и полдника пионеры отряда играли в волейбол на пляже. Наденьку снова притягивал голос моря. Она была уже без пилотки, зато в белом поло и в чёрных шортах, как и другие пионеры. Волосы её были собраны в хвост, а галстук поник под штилем, совсем как её опущенная голова. Она не глядела по сторонам и шла по берегу моря. На жёлтом песке пляжа оставались следы её босых ног, которые тут же смывала очередная волна прибоя.

Увидев среди жёлтого песка алый блеск, Наденька замедлила шаг. Она присмотрелась, а потом сделала ещё пару шагов вперёд, присела и присмотрелась внимательнее. Накатила новая волна прибоя, и Наденька, боясь потерять источник блеска, по самое запястье закопала руку в мокрый тяжёлый песок.

Через несколько секунд она вытащила перемазанную в песке руку. Пальцы Наденьки сжимали предмет, больше всего похожий на дирижёрскую палочку, только с пионерской звездой на конце. Красная пятиконечная звезда размеров в пол-ладони ярко заблестела на солнце. Она была сделана не то из блестящего металла, не то из какого-то красного камня, и грани сверкали алым блеском. Из такого же материала была сделана сама палочка, прохладная и очень прочная на ощупь.

— Какая странная вещь, — тихо сказала Наденька. Она иногда говорила сама с собой. — Что это? Может быть, кто-то из пионеров потерял игрушку?

В это время она услышала резкий свист в воздухе, и в затылок ей ударило что-то тяжёлое. Девочка ойкнула и чуть не ткнулась лицом в песок, но успела упереться руками. Сзади раздался приглушённый смех пионеров, и Наденька увидела мяч для волейбола, который прокатился по песку на несколько шагов вперёд.

Пионеры и не думали извиняться. Один из них забрал мяч, и игра продолжилась. На пионерку Наденьку, которая поднялась с колен, потирая ушибленный затылок, никто не обращал внимания. Свою находку она, к счастью, не потеряла.

По вечерам, сидя в палатке, пионеры рассказывали страшные истории на ночь. Догорающий костёр и звёздная приморская ночь благоприятствовали такой атмосфере. Когда-то Наденька думала, что страшные истории любят рассказывать только мальчишки, но и в палатке девочек никто не думал спать. Правда, саму юную пионерку эти истории совершенно не пугали. Все они были про призраков, про духов или про утопленников.

Пионерка Наденька с головой накрылась одеялом, но шёпот других девочек всё равно долетал до слуха. Палочку с красной звездой она никому не успела показать и забрала с собой под одеяло. Ей даже показалось, что эта вещь всегда была её любимой игрушкой или талисманом.

Когда в палатку заглянула товарищ пионервожатая, девочки, все как одна, притворились спящими. Но прошло несколько мгновений, и они снова подняли головы с подушек.

Одна пионерка сказала шёпотом:

— А ещё я знаю историю про шпиона!

Тут уж некоторые её подруги невольно вздрогнули, а пионерка Машенька прикрыла рот рукой. Ведь истории про шпионов были намного страшнее, чем любые рассказы про водяных и болотных духов, про ведьм или колдунов!

— Далеко-далеко, в глубоком подземном бункере сидит шпион, — разнёсся по палатке шёпот рассказчицы. — Он сидит за железными дверьми. Глубже, чем ходят поезда метро; глубже, чем слышат чуткие разведчики; глубже, чем видят зоркие часовые…

Наденька засыпала. Она слышала рассказ, и ей казалось, что она не просто погружается в сон, а опускается под землю. В ту самую глубь, где затаился коварный шпион.

— На руках у него золотые кольца, а на столе лежит большой страшный пистолет, из которого он умеет стрелять без промаха. День и ночь темно в логове шпиона. День и ночь он строит козни и придумывает, как разрушить великий Советский Союз.

Наденька сама не заметила, как провалилась в забытьё. Ей вспоминалось, как давным-давно, ещё когда она была маленькой, про шпионов говорили на кухне. Их боялись гораздо больше, чем вообще можно бояться кого-то. Особенно если учесть, что шпионы могут скрываться где угодно, а сколько их, никто не знает.

Проснулась Наденька резко, как будто снова прилетел в затылок волейбольный мяч. Она поняла, что сжимает Звёздочку (так почему-то хотелось назвать палочку с красной пионерской звездой на конце). А ещё звезда даже в ночном мраке светилась. Не очень ярко, как будто в глубине догорал крохотный костёр.

Снаружи было уже темно, а пионерки, вдоволь наслушавшись страшных историй на ночь, спали. Правда, через пару секунд их разбудил один из мальчишек, который резко ворвался в палатку и закричал:

— Просыпайтесь!

В то же мгновение в лицо ему полетела чья-то сандалия. Он с трудом успел увернуться. Мальчикам строго запрещалось, как и в любом лагере, ходить в палатку к девочкам.

— Товарищ пионервожатая сошла с ума! Просыпайтесь! — завопил он, срываясь на визг. — Она идёт сюда!

Миг — и парня как ветром сдуло. Пионерки с трудом продирали глаза от только недавно начавшегося сна. Но ещё через мгновение и сон сдуло, словно ветром.

В палатку вошла товарищ пионервожатая. На ней, как и прежде, были чёрные шорты и походные сандалии, а стройный торс облегала белая рубашка. Правда, галстук у неё сбился на сторону, а волосы топорщились в разные стороны. Всегда строгая и аккуратная, товарищ пионервожатая никогда не позволила бы себе появиться в таком виде прилюдно.

Её обычно сосредоточенное лицо выглядело, впрочем, куда непривычнее и ужаснее. Она криво и недобро усмехалась, глядя на пионерок с прищуром. То ли этот прищур, то ли короткое гребное весло, которое она сжимала в руке, как походный посох, — приковали девочек ужасом.

Обезумевшая товарищ пионервожатая сделала шаг вперёд, неся весло, как копьё. Но сзади её окликнул голос товарища директора Артека:

— Немедленно прекратить беспорядок! Что тут произошло?

Обернувшись, товарищ пионервожатая вышла из палатки, и девочки, визжа, бросились в опустевший проём. Кто-то пытался даже выбраться в том месте, где палатка неплотно стояла на земле. Одна лишь Наденька была в оцепенении. Она задумчиво поглядела на Звёздочку. Та разгоралась ещё ярче, как маленький красный фонарик. Пионерка не понимала, чего так испугались другие девочки. Неужели весла?

Но вскоре страх стал явным. Снаружи послышался сначала звук удара, а потом сдавленный крик. Затем громко завизжала одна из пионерок, и Наденька, теперь уже испугавшись, ещё крепче сжала Звёздочку в руках.

— Красная Звёздочка, — прошептала она, — хотя бы ты помоги! Я не понимаю, что случилось. Может, я сплю? Помоги мне, Красная Звёздочка!

Неожиданно Звёздочка вспыхнула рубиновым блеском, больше всего похожим на первый рассветный луч, какой бывает над Чёрным морем. Но этот свет совершенно не пугал. Он распространился по всей палатке, разгоняя полумрак. Пионерка Наденька почувствовала, как по её правой руке, которой она сжимала Звёздочку, распространилось тепло. На миг девочка зажмурилась, стараясь не заплакать от накатившего страха.

Всё остальное ещё больше показалось ей сном. Она помнила, что засыпала, как и другие, в белом белье. Теперь же она увидела, что одета в защитного цвета гимнастёрку , перетянутую солдатским ремнём, в такую же юбку чуть выше колен и в высокие армейские сапоги. В руке она сжимала сияющую рубиново-красным огнём Звёздочку.

В палатку вернулась товарищ пионервожатая. Она по-прежнему сжимала в руке весло и теперь уже шла прямо на Наденьку. Товарищ пионервожатая была кандидатом-мастером самбо , и безумие не убавило её физической формы. Взмах весла, треск — и посуда с чьей-то тумбочки полетела на пол. Товарищ пионервожатая перехватила весло двумя руками. Ещё взмах, и — тук! — на пол полетела статуэтка великого товарища Ленина. Наденька даже не успела удивиться тому, как легко уклонилась от ударов. Она подумала, что товарищ пионервожатая точно сошла с ума, раз посмела ударить статуэтку великого товарища Ленина.

Ей стало до слёз обидно, так что следующий поворот весла был прерван. Наденька коротко взмахнула ногой, и каблук сапога — хрясь! — разломил весло надвое. Товарищ пионервожатая отшатнулась. В руках у неё остались два обломка весла. С ними она снова пошла в бой, и Наденька, увернувшись, выбралась наконец из палатки.

В свете почти потухшего костра и звёзд неподвижно лежал товарищ директор Артека, уткнувшись лицом в песок. На шее у него виднелся свежий след от удара. Перепуганные пионеры отбежали от злополучной палатки подальше. Теперь они видели, как обезумевшая товарищ пионервожатая размахивала двумя обломками весла и старалась поразить — вот только кого? Про пионерку Наденьку все забыли в суете. Теперь видели сильную и гибкую девушку в гимнастёрке и сапогах, настоящую советскую валькирию, дикую кошку войны. В руке у неё что-то горело ярко-красным блеском. Это была Звёздочка, но пионеры, конечно, не могли этого знать.

Войдя в боевой раж, Наденька поставила товарищу пионервожатой подножку, а сама в это время проскользнула под перекрещенными обломками весла (раньше девочка ни за что не смогла бы сделать это так ловко) и легко выхватила один обломок, едва не сломав своей противнице пальцы. Потеряв равновесие, товарищ пионервожатая упала на песок, но успела перевернуться.

Наденька нанесла прямой рубящий удар деревяшкой сверху, и её недавняя наставница успела лишь подставить оставшийся у неё обломок. Но он не выдержал и — хрясь! — проломился. Будто это Наденька, а не товарищ пионервожатая была кандидатом-мастером самбо. В следующую секунду над поверженной девушкой снова поднялось импровизированное деревянное орудие, и защищаться было уже нечем.

Но в это же время Наденька, как иногда с ней бывало, снова услышала точно голос ветра или моря, который зашептал ей: «Ведь это твоя товарищ пионервожатая. Она твоя наставница, твоя старшая подруга. Это не она орудовала веслом. Это враг заполучил её рассудок. Освободи её».

Как освободить, девочка знать не могла. Но как будто знала заранее. Вместо того чтобы ударить обломком весла, она выставила вперёд руку с горящей Красной Звёздочкой и громко, нараспев, произнесла слова Интернационала — великого гимна не только пионеров, но и всех людей Советского Союза:

— Не сможет освободить нас владыка на небе или на земле. Не великие герои, но мы сами, своими руками, освободим себя от порабощения!

Советская красная звезда вспыхнула на миг, будто состоялась маленькая Революция и маленький народ в голове товарища пионервожатой сверг врагов, что поработили его. Наденька почувствовала, как по руке разлилось горячее, но не обжигающее ощущение, точно кости и жилы стали продолжением Звёздочки. Глаза товарища пионервожатой перестали гореть безумным огнём. На миг вернулся покой, тут же им на смену пришёл страх. А потом эти глаза закрылись, но не болезненно, а так, будто лежащая на песке девушка уснула.

Кто видел, куда в сгустившемся сумраке делась валькирия в гимнастёрке и сапогах? Подбежавшие пионеры и другие товарищи пионервожатые увидели только спящую или оглушённую девушку и разломанное в щепы короткое весло.

— Наденька! Наденька!

Девочка проснулась. Она сидела на траве под высоким старым деревом в десятке шагов от пляжа, уткнувшись лицом в голые колени. На ней было только белое пионерское бельё, да ещё сбился на сторону пионерский галстук. Солнце успело подняться над Чёрным морем. Девочка подняла заспанное лицо и огляделась, ища Красную Звёздочку. Только потом она поняла, что сжимает её в руке.

— Наденька! — Это товарищ пионервожатая вышла из-за дерева и наконец обнаружила пропажу. — Стыд и позор! Ты пропустила утреннюю гимнастику. И почему ты не одета как полагается?

— Я… — неуверенно промямлила Наденька, поднимаясь с земли. Она кое-как отряхнулась и спрятала руку со Звёздочкой за спину. В памяти зиял огромный провал.

Товарищ пионервожатая сурово сжала губы и покачала головой: терпения больше не было. Одета она была как всегда: в свежую белую рубашку, чёрные шорты и походные сандалии. Волосы были собраны в тугой узел.

— Немедленно переодеваться! — скомандовала она. — Сладу с тобой нет. Я отведу тебя к товарищу директору Артека.

К счастью, никто из ребят не успел увидеть, как рассерженная товарищ пионервожатая вела растрёпанную и неодетую Наденьку через утренний Артек. Уже через несколько минут наспех умытая и одетая пионерка стояла, потупив глаза, в кабинете товарища директора. Тот сидел за столом, глядя куда-то вниз и подперев голову одной рукой, а пальцами другой руки неторопливо и ритмично постукивал по столу.

— Ох, Наденька, — устало сказал он, — что с тобой делать? Постоянные нарушения пионерской дисциплины, опоздания.

Товарищ пионервожатая, которая стояла рядом, наклонила голову, ведь упрёки относились и к ней.

— Я, конечно, на многое могу закрыть глаза, но всему есть предел, — голосом, похожим на дальние раскаты грома, сказал товарищ директор Артека.

В этот миг на его столе зазвонил высокий чёрный телефон. Пронзительное треньканье аппарата нарушило сгустившуюся тишину. Пионерка Наденька вздрогнула, но не подняла головы. Она спрятала Звёздочку в карман своих шорт и надеялась, что никто не спросит, что за красную длинную палочку она носит с собой.

Товарищ директор Артека повернул голову и потянулся к телефонному аппарату. В какой-то момент он нахмурился, как обычно хмурятся от боли, и одной рукой обхватил свою шею сзади, а другой поднял трубку, поднёс к уху и, продолжая морщиться, сказал: «Алло».

Несколько минут товарищ директор Артека слушал, что ему говорили, и не поднимал взгляда. Потом он только сказал: «Хорошо». А после этого положил трубку телефона обратно. На несколько секунд повисла тишина.

— Наденька, — сказал он. — Ты свободна. За твои проступки пока не будет никакого наказания. Но я очень надеюсь на тебя. Я верю, что ты успеешь исправиться и не заставишь своих родителей краснеть. Можешь идти.

Товарищ пионервожатая удивлённо подняла брови, но не посмела возразить товарищу директору Артека. Пионерка Наденька приставила руку к голове, отдавая честь, и покинула кабинет.

— Значит, тебя просто отпустили? — не поверила своим глазам и ушам пионерка Машенька. — И товарищ директор Артека не наказал тебя за то, что ты пропустила завтрак и утреннюю гимнастику?

Они сидели на нижней койке высокой двухъярусной кровати. Послеобеденный отдых дал им время поговорить.

— Мне так странно, — сказала пионерка Наденька, глядя перед собой. — Кажется, ночью мне приснился кошмарный сон. Сначала кто-то рассказывал историю про шпиона. Далеко-далеко, в глубоком подземном бункере сидит шпион. Он сидит за железными дверьми…

— …Глубже, чем ходят поезда метро; глубже, чем слышат чуткие разведчики; глубже, чем видят зоркие часовые. Никому не добраться сюда.

Тонкие, но сильные и очень цепкие пальцы Шпиона переложили на столе несколько листов бумаги, исписанных мелким текстом. На нескольких пальцах у Шпиона были блестящие кольца и перстни. Он взял со стола большой пистолет, который в свете ламп тоже сверкал холодным блеском, и любовно провёл отточенным ногтем по рифлёной рукояти.

— Её не удалось достать в Артеке. А это значит, что теперь все будут начеку. Что ж, не страшно, — задумчивым и до предела уверенным голосом промурлыкал Шпион себе под нос. — У меня будет по меньшей мере ещё одна возможность заманить пионерку Наденьку в ловушку, прежде чем она окажется под защитой.

Шпион тихонько рассмеялся: негромким, но недобрым льдистым смехом, будто боялся потревожить покой своего подземного бункера. Он отложил пистолет в сторону и поиграл пальцами, скрещивая и разводя их. Очевидно, в его умнейшей и хитрейшей голове уже зрел новый план.

— Ты правда веришь, что всё это был сон? — спросила пионерка Машенька.

Её подруга Наденька лишь склонила голову, не зная, что ответить. Красную Звёздочку она перепрятала под подушку, и только кончик прохладной блестящей палочки был немного виден.

ДАЛЕЕ

— Школьная практика — время труда ради моей новой школы. Я должна быть трудолюбивой, даже если товарищ завхоз будет очень строгим. Но кажется, сегодня он совсем разошёлся. Что же делать?! Новый гость ждёт меня в темноте. Кто ты? И почему так похож на Антона Шандора ЛаВея, книгу которого я читала в детстве?