Рату Пзан — Красный Пентакль 3. Шахтёрское торжество

Во всём шахтёры будут первыми,

Славные гвардейцы трудовой армии.

Мы любим нашу родную страну,

Где все народы — дружная семья.

(Песня советских шахтёров)

Оставалось совсем немного времени до начала учебного года. Пионерка Наденька вместе со своими родителями приехала в шахтёрский посёлок. Их встречал седой, но очень крепкий и высокий мужчина, который только недавно закончил работу. На наскоро умытом лице с белыми усами и бородой осталось несколько чёрных следов, а одет он всё ещё был в рабочий комбинезон.

— Наденька! — радостно сказал он и улыбнулся. Девочка вместе с родителями стояла возле автобусной станции.

— Дедушка! — обрадовалась пионерка и бросилась навстречу шахтёру. Они обнялись.

— Какая ты стала взрослая, — сказал высокий старик, разжимая объятия своих мускулистых рук. Он был на голову выше внучки. — Настоящая гордость для дедушки.

Пионерка Наденька была в длинном белом платье, высоких чулках и летних туфельках. На шее у неё был гордо развевался пионерский галстук. Её идеально расчёсанные волосы были перевязаны бантом и заплетены в короткую косичку. Встреча с дедушкой была для неё настоящим праздником, ведь увидеться с ним удавалось довольно редко.

— Наденька. Какая трогательная сцена, — с язвительной иронией сказал Шпион, сидя в кресле. Перед ним небольшой чёрно-белый телевизор с помехами показывал то, что происходило в шахтёрском посёлке. Много тайных соглядатаев было у Шпиона.

Вот старый шахтёр здоровается с родителями девочки. Вот пионерка берёт дедушку за руку. И вот они вчетвером покидают кадр.

— Тот, кто получил титул стахановца , уже не просто шахтёр, — проговорил Шпион, перекладывая блестящий пистолет из одной руки в другую. — Что ты будешь делать, бедная наивная Наденька, если твоим врагом окажется один из твоих близких?

ШАХТЁРСКОЕ ТОРЖЕСТВО

— Проходите, добро пожаловать, — сказал дедушка, впуская Наденьку и её родителей в клуб . Внутри за широкими столами сидели и праздновали по случаю торжества шахтёры. Этот день в Советской державе был посвящён им, и под вечер все, отработав ударную смену, были не прочь развлечься и поздравить друг друга.

Крепкие и весёлые мужчины, некоторые в парадной одежде, а некоторые в рабочих комбинезонах, пили и ели за столами, пели песни, смеялись и шутили. Стоял громкий шум. Но лишь только дедушка пионерки Наденьки вошёл в зал вместе с внучкой и её родителями, гомон голосов приутих.

— Прошу приветствовать, — объявил дедушка. — Это моя семья. Они приехали поздравить нас в честь праздника и присоединиться к нашему торжеству.

Гости поклонились.

— Предлагаю поднять тост, — сейчас же сказал рослый усатый шахтёр, вставая из-за стола. — За товарища стахановца и за его семью!

Под радостный гул наполнились водкой хрустальные рюмки. Пионерка Наденька была смущена: ведь это её дедушка был стахановцем. Его даже наградил орденом сам великий товарищ Сталин. Этот орден дедушка и сейчас с гордостью носил на груди. А что сделала для Советской державы юная девочка? Она разве что могла учиться в школе и усердно трудиться. Тот секрет, который она хранила с поездки в Артек, никто не знал, и сама она не понимала (да и не могла понимать), что её ждёт.

В дальнем углу зала один шахтёр заиграл на балалайке. Некоторые тут же поднялись из-за столов и пошли танцевать. Пожилой человечек в костюме с морщинистым лицом приблизился к вошедшим и жестом показал на свободные места.

— Может быть, юная барышня тоже желает выпить немного водки? — предложил он неприятным скрипучим голосом.

Пионерка Наденька вздёрнула нос.

— Советским пионерам не полагается пить водку! — гордо сказала она.

— Разве одну-две рюмки не позволяется в честь праздника? — подмигнул пожилой человечек и рассмеялся мелким козлиным смехом.

— Не позволяется, — нахмурившись, сурово сказал дедушка пионерки Наденьки.

— Простите, товарищ стахановец, — сразу переменился в лице пожилой и тут же испарился.

Танцы под балалайку и застолье были по душе родителям пионерки Наденьки, но сама она ощущала себя словно бы чужой. Такое бывало и раньше, но в этот раз особенно. Дедушка вывел её из клуба и проводил по одной из улиц к недавно открытому монументу. Высокая бронзовая статуя изображала шахтёра в каске и в рабочем комбинезоне, с мускулистыми руками, которые сжимали молот, и с волевым скуластым лицом. Пионерка Наденька подумала, что её дедушка очень похож на этого увековеченного в бронзе шахтёра.

— Товарищ стахановец! — раздался сзади оклик. Дедушка обернулся. К нему подбежал чумазый человек в рабочей одежде. Он запыхался от бега и сбивчиво рассказал дедушке, что в шахте случилась беда, и надо срочно спешить.

— Наденька, иди в клуб. Дело срочное, — посуровев, сказал дедушка. — Найдёшь дорогу сама?

Пионерка кивнула. Через несколько секунд она уже снова была одна. Взглянула ещё раз на бронзовую статую шахтёра и неспешно пошла по дороге. Здесь она не слышала такого голоса, как на море. Вокруг стояла тишина, только ветер будто бы пел — вот только о чём?

Дорогу ей преградили два высоких человека, и девочка, подняв голову, похолодела. Она словно вернулась в своё далёкое детство. Перед ней возвышались на фоне закатного неба две высоких фигуры с чёрных кожаных плащах и высоких блестящих сапогах, с плотно надвинутыми фуражками. Это были офицеры НКВД.

Пионерка Наденька невольно сделала шаг назад.

— Здравствуй, Наденька, — сказал офицер, что стоял справа. — Не бойся нас. Тебе нужно пойти с нами.

Слова прозвучали спокойно, без угрозы, но девочка знала, кто перед ней, и очень испугалась. Она знала также, что бежать бесполезно: всем известно, что офицеры НКВД владеют своим телом лучше, чем любой мастер самбо. От них не убежать.

— Но… — начала она. Офицеры молчали. — Но я ничего не сделала. Ничего плохого. Правда!

— Не бойся нас, — точно эхо, повторил офицер слева. — Тебе нужно пойти с нами.

Как бы ни была напугана девочка, ей ничего не оставалось на этот раз, кроме как подчиниться. Офицеры проводили её по дорогам шахтёрского посёлка к автобусной станции — к тому же месту, куда она сама в этот день приехала вместе с родителями. Теперь там было пустынно и безлюдно. Стояла только блестящая чёрная машина с затемнёнными стёклами. Пионерка Наденька видела такие машины в Москве и знала, что ездят на них только очень значимые люди.

Офицеры НКВД всю дорогу хранили молчание, так что расслабиться, пока они шли по обе стороны от неё, чуть позади, девочка не могла. Стало ясно, что ей надо к машине.

— С тобой хочет поговорить товарищ народный комиссар, — сказал офицер, который шёл сзади и справа.

Пионерка Наденька подошла к машине. Она думала, что ей следует сесть внутрь, но спросить не решалась. Этого и не понадобилось. Дверца открылась, и из машины вышел навстречу девочке товарищ народный комиссар. Она сразу же, остановившись, поспешно поклонилась, хотя ещё не знала, что говорить. Закатное солнце освещало её белое платье и красило его в алый. Щёки у неё тоже поалели из-за волнения.

— Здравствуй, Наденька, — сказал товарищ народный комиссар. Он говорил это гораздо мягче, чем офицеры НКВД, но в голосе ощущалась огромная внутренняя сила. Одет он был в безупречный серый костюм, на которой выделялось несколько орденов, особенно один — в виде красной советской звезды. С непокрытой головой, светлыми волосами и гладко выбритыми висками, он носил усы и смотрел невероятно цепко.

— Здравствуйте, товарищ народный комиссар, — сказала девочка. Она лишь на секунду подняла глаза и тут же опустила их под взглядом своего визави.

— Мне нужно сообщить тебе кое-что важное, и времени совсем мало, — сказал он. — Слушай внимательно. И помни, что об этом никому нельзя будет рассказывать.

— Клянусь честью советской пионерки! — отчётливо сказала Наденька, вскидывая голову. Товарищ народный комиссар удовлетворённо кивнул.

— То, что тебе рассказывали про Шпиона — не просто страшная сказка. Он действительно существует, и в его планы действительно входит разрушить великий Советский Союз. — При этих словах девочка невольно расширила глаза от ужаса. — Мы уже давно нашли бы его, но он очень осторожен. Он не выходит из своего убежища, где бы оно ни находилось. Зато он подчиняет разум советских людей, чтобы они начинали вредить окружающим. И никогда нельзя точно знать, кого он выберет следующей жертвой.

— Так вот что случилось в Артеке?! — воскликнула пионерка Наденька, забыв от осторожности.

— Да, — с серьёзным видом кивнул товарищ народный комиссар. Он ничуть не удивился. — Именно это случилось. И в твоей школе несколько дней назад — то же самое.

— Вы и это знаете?

— Я — знаю, — веско сказал товарищ народный комиссар. — Но никто чужой не знает. И знать не должен. Я знаю твой секрет. Но его не узнает никто больше. Клянусь именем великого Советского Союза. — Его глаза блеснули при этих словах. — Шпиона мы не видели и не слышали давно. Мы думали, он сгинул. Но он вернулся. А это значит, что пора снова собирать Красный пентакль.

Пионерка Наденька не поняла, о чём говорил товарищ народный комиссар. Но не решилась спросить. Он достал из кармана пиджака длинный продолговатый предмет — больше всего он был похож, пожалуй, на подзорную трубу в тёмно-сером свёртке. Сердце у девочки в белом платье запрыгало от волнения: она ведь узнала этот свёрток! Она ведь сама укрыла от лишних глаз самое дорогое сокровище и спрятала в тайном месте.

— Твоё сокровище пытались украсть сегодня, — сообщил товарищ народный комиссар, будто читая её мысли. — Мы поймали вора. Его подослал Шпион. Поэтому я отдам это тебе. И пожалуйста, больше никогда не оставляй её без присмотра.

Пионерка Наденька на негнущихся от волнения ногах подошла ближе. Офицеры НКВД не двинулись с места. Девочка приняла из сильных загорелых рук товарища народного комиссара своё сокровище. Он держал предмет крайне бережно. Поколебавшись секунду, она ощупала свёрток руками и даже на миг отвернула край ткани: её сокровище, Красную Звёздочку, действительно никто не украл.

— Она скоро понадобится тебе, — хмуро сказал товарищ народный комиссар. — Мы не успели снова опередить Шпиона. Зато мы узнали, что вскоре он проникнет сюда. И мы знаем, кто станет следующей жертвой. Времени мало, поэтому…

Его прервал раскатистый гул, похожий на грозовые раскаты вперемешку с лязгом железа. Вдалеке, где-то в центре посёлка, над домами поднялся дым от взрыва. Товарищ народный комиссар посмотрел туда, щурясь от закатного солнца.

— Шпион всё сделал слишком быстро, Наденька. — Потом он снова повернул голову к девочке и посмотрел ей прямо в глаза. — Я знаю, как тебе дорог твой дедушка. Он один из лучших шахтёров. Поэтому не допусти, чтобы пришлось идти на крайние меры.

— Крайние меры? — переспросила девочка. Она почувствовала в этих словах что то ужасающее и могильно-холодное.

— Жертва Шпиона никогда не понимает, что происходит. И способна принести много вреда окружающим. Эту проблему можно решить по-разному. Но только ты можешь сделать это лучше всего. Освободи своего дедушку. У тебя это обязательно получится.

Пионерка стояла как громом поражённая. После взрыва наступила тишина, и только ветер развевал её белое платье, окрашенное закатом, и алый пионерский галстук.

— Беги, Наденька. Беги скорее, — сказал товарищ народный комиссар. И она вдруг, внезапно, забыв даже попрощаться, сорвалась с места.

Она бежала по улицам шахтёрского посёлка, изо всех сил спеша к месту, откуда валил дым. Она думала: «Дедушка! Я не дам Шпиону тебя погубить! Пожалуйста, пусть не успеет случиться ничего плохого. Пожалуйста, помоги мне, Красная Звёздочка!»

Пока пионерка Наденька бежала, она даже не успела осознать, как с ней в очередной раз произошла перемена. Только бежать вдруг стало легче, мышцы сделались точно стальные, а дыхание стало ровным и отлаженным.

Вскоре она увидела и место взрыва. Это был вход под землю. Сама шахта обрушилась, а небольшой домик с зарешёченным окошком был засыпан горящими обломками, и пламя уже перекинулось на одну из стен. Изнутри слышались крики людей. Всего за несколько секунд Наденька, уже ставшая советской валькирией, оказалась рядом с окошком. Её разглядели запертые внутри шахтёры.

— Пожалуйста, помогите нам! — крикнул один из них, хватаясь руками за решётку. Люди были, как в тюрьме, и дым уже шёл внутрь. — Товарищ стахановец где-то здесь, но мы не знаем, где! Вытащите нас отсюда!

Наденька обошла угол строения. Обломки вокруг продолжали гореть, и медленно, но верно занимался огнём и сам домик. С той стороны, где был вход, Наденька увидела тяжёлую балку, которая перегородила вход. А ещё она увидела своего дедушку. В лучах заходящего солнца он катил по земле металлическую бочку. В нос ударил резкий запах топлива, и Наденька не выдержала, закричала:

— Дедушка! Что ты делаешь?

Старик отпустил бочку, поднял голову и посмотрел на девушку. Она поняла, что он не узнал её. И дело тут было вовсе не в гимнастёрке и даже не в Красной Звёздочке, которую она сжимала в руке. Дело было в том, что дедушкин разум подчинил коварный Шпион.

Дедушка молчал всего секунду. А потом сильными мускулистыми руками поднял бочку над головой и швырнул в сторону Наденьки. Та уклонилась, и бочка — бум-бум! — приземлилась где-то позади. Запах топлива снова полез в ноздри. Наденька успела только подумать, что топливо может взорваться в любой момент, как ей уже пришлось уворачиваться от балки. Мышцы шахтёра-стахановца теперь обрели поистине нечеловеческую силу.

Небольшой чёрно-белый телевизор показывал Шпиону, как Наденька бегает вокруг домика, увёртываясь от тяжёлых балок и обломков, которые швырял в неё обезумевший стахановец.

— Не так-то легко ударить родного дедушку. Правда, Наденька? — с издёвкой произнёс Шпион и льдисто рассмеялся.

Наденька не знала, что делать. Время у запертых внутри шахтёров было на исходе. Они боялись и не понимали, что происходит. Но в советской валькирии жила память юной девочки, которая любила своего дедушку и не могла ударить его, хотя он и пытался прибить её всем, что попадало в его мускулистые руки.

В какой-то момент она оказалась прижатой к стене, в окружении горящих балок. В руках дедушка сжимал огромный кузнечный молот, который успел подобрать где-то здесь же. Наденька смотрела прямо в его обезумевшие глаза, не в силах ответить ударом на удар.

— Пожалуйста, — прошептала она, пока он заносил огромный молот. — Пожалуйста, дедушка. Это же я… твоя внучка… твоя пионерка Наденька.

То ли и правда он услышал и узнал её сквозь мрак безумия, то ли наступило секундное замешательство — но медлить было нельзя. Наденька поняла, что это тот самый момент, и дальше действовала уже по наитию. Она подняла вверх руку с Красной Звёздочкой и произнесла нараспев:

— Не сможет освободить нас владыка на небе или на земле. Не великие герои, но мы сами, своими руками, освободим себя от порабощения!

…Молот выпал из обессилевших рук, и Наденька едва успела поймать грузного товарища стахановца — своего дедушку. Его нельзя было надолго оставлять, но до слуха доносились крики запертых внутри шахтёров.

Наденька добежала до двери. Подвесив Красную Звёздочку за пояс, будто шпагу, она принялась оттаскивать балку от двери. Сделать это было нелегко, но вскоре вход оказался свободен. С трудом девушка отодвинула тугую щеколду — изнутри уже колотили в дверь перепуганные шахтёры.

Они начали выбегать из задымлённого помещения один за другим. Когда комната уже опустела, кто-то из шахтёров, выбежав наружу, обернулся. Наденьке показалось, что она где-то видела этого человека — возможно, раньше в этот же день, в клубе.

— Спасибо! — сказал он и поклонился. Наденька улыбнулась в ответ.

Тут и там уже раздавались крики:

— Тушите пожар! Принесите огнетушитель! Ищите товарища стахановца!

Наденька замешкалась в дверях всего на мгновение. Она услышала, как кто-то крикнул: «Осторожно, оно рушится!» — и потом резко наступила беспросветная темнота.

Очнулась пионерка Наденька в доме своего дедушки, в шахтёрском посёлке, с забинтованной головой. Мама растрогалась, увидев, что дочь открыла глаза. Потом пришёл папа и, сняв рабочие рукавицы, в которых помогал разбирать завал, обнял девочку. Вошёл дедушка — высокий и крепкий, похожий на того самого увековеченного в бронзе шахтёра. Глаза у него стали совершенно ясными. На руках тоже были рукавицы.

— Наденька, — обрадованно сказал он. — Теперь всё хорошо. Всех шахтёров спасли, но нам надо восстанавливать то, что разрушил пожар. Как тебя занесло туда вчера?

Комнату заливали лучи яркого дневного солнца. Наденька, переодетая в домашнюю одежду и накрытая светлым одеялом, беспокойно зашевелилась и стала озираться: Красной Звёздочки при ней не было!

Дедушка не дождался ответа. Папа надел рукавицы и ушёл, а мама стала хлопотать на кухне, готовить горячий чай для дочки. Товарищ стахановец сказал:

— Ах да! Твоё платье, к сожалению, совершенно испорчено. Уж не расстраивайся. Но когда мы тебя нашли, у тебя на поясе было вот это.

Сняв рукавицу, дедушка полез во внутренний карман комбинезона. Пионерка Наденька уже знала, что он достанет на свет.

— Я не знаю, что это, — сказал дедушка, неся Красную Звёздочку через комнату. — Но я ценю всё, что связано с великим Советским Союзом.

Девочка хотела взять Звёздочку у него из руки, но вдруг отдёрнула пальцы.

— Я… — начала она в замешательстве. — Я поклялась честью советской пионерки, что не оставлю это без присмотра. Одному очень важному человеку. Я нарушила клятву…

— Нет, совсем не нарушила, — сказал дедушка. — Твоя рука накрыла эту вещь, как ценное сокровище. Даже когда я тебя принёс и стал снимать её у тебя с пояса, ты вцепилась в неё изо всех сил. А ведь ты была без сознания, Наденька.

Пионерка молчала. Дедушка вложил Красную Звёздочку ей в руку и заботливым осторожным движением сжал её пальцы вокруг алой рукояти. Поняв дедушку без слов, Наденька улыбнулась и кивнула.

Конечно, этой сцены Шпион не видел. Ему на стол подали исписанный мелким почерком лист. Взяв его и подержав некоторое время, Шпион сильным, гневным движением скомкал бумагу и сжал руку в кулак. Сначала этот кулак затрясся от ярости, а потом Шпион издал короткое гневное «Кх!» и ударил кулаком по столу с такой силой, что эхо отозвалось во всём бункере.

— Снова тебе помогли, Наденька. Снова опередили меня всего на шаг. Но ничего. Я ещё подготовлюсь к тому, чтобы достать тебя. Народный комиссар зря рассчитывает снова собрать Красный пентакль. Я уничтожу его ещё до того, как ты встретишь остальных!

Пионерка Наденька прощалась с дедушкой. Теперь она была не в белом платье, а в летней белой футболке, синих бриджах и походных сандалиях. Волосы были собраны в хвостик, а на шее развевался пионерский галстук. Впереди её ждали учебные дни. Родители уже ушли в автобус, который должен был отвезти их вместе с дочкой обратно в Москву. Старик-шахтёр на прощание махал внучке сильной мускулистой рукой, а рядом стояли его соратники и тоже махали.

— В следующий раз я обязательно угощу вас рюмочкой водки, юная барышня! — пообещал пожилой человечек с неприятным голосом, но товарищ стахановец строго посмотрел на него, и он умолк.

— До свидания, дедушка! — крикнула пионерка Наденька уже с подножки автобуса. — Я люблю тебя!

Автобус отбывал. Он выехал на дорогу и помчался вдаль по бескрайнему простору Советской державы, увозя пионерку Наденьку навстречу новым событиям. Она сидела у окна и смотрела на поля и равнины, что проносились мимо. На поясе, аккуратно прилаженный, висел тонкий малоприметный чехол, сшитый её же руками, точно ножны для оружия. В нём ждала своего часа Красная Звёздочка.

ДАЛЕЕ

— Первые дни в новой родной школе. Наконец-то никаких происшествий, и никто не сходит с ума. Мои новые одноклассники, кажется, рады мне, и учителя тоже. Вот только этот парень в очках… он какой-то странный. Ни с кем не разговаривает, хотя знает больше всех, и все над ним смеются. Совсем как надо мной в моей старой школе. Неужели можно быть такими чёрствыми? Ведь они совершенно не знают, что в душе у человека!