nebel sonne — любит-приголубит

Всхлипывания сменились воем. Вой сменится тишиной. Тишина сумерками. Однажды.

— Что с Тедди, папочка? — спрашивает малышка.

— Его больше нет, лапочка, — отвечаю я. Вероятно. Вслух?

— Потому мамочка плачет? — уточняет она. Опять.

— Все будет хорошо, детка, — говорю я. Снова. И снова. Для нее. Для себя?

Котенок сидит на хвостике и умывается. Что-то есть в его взгляде. Искорки? Они. А ведь можно было проехать мимо. Но искорки. Они определенно есть.

— Тедди забрали ангелы?

— Они самые, цветочек

— Кажется, нам стоит свернуть там, — кивает Марго вперед. Знак «Добро пожаловать в Свиплсвитч» приближается со скоростью пятьдесят миль в час. «Население 2086 душ». Божьи твари наперечет. Ангелы знают.

— Зачем? — зеваю я.

— Им — размять ноги. Мне — закрыть глаза и покурить. Перекусим и поедем дальше, к вечеру на месте. Дети, кто хочет блинчик?

— Мы! — никто не отказывается от сиропа. Не сегодня. Сиропный день.

Сьезд с шоссе слегка зарос васильковой травой, краска на столбиках лееров облезла, указатели покосились. Цвет неба напоминает раздавленную гусеницу капустницы. Возможно мне действительно нужно размять ноги. Подышать воздухом. Отрезать голову Марго. Что? Нет. Подышать воздухом. Срочно. С сиропом. Да.

Кафе « У Мат…ды» безжизненно и неприветливо. Не горят огоньки. Не звякают чашки. Нет запаха жарящегося теста и кофе. Буковки «иль» сгорели навсегда простреленные пулями. Иначе чем? Другие просто умерли. Буковки.

— Что за…? — бормочет Марго.

— Не нравится мне все это, — я — оптимист. В другой жизни. — Вернемся?

— Карта говорит о двух тысячах жителей и лучших пирогах с черемухой на юго-западе.

— Карты врут."Там водятся драконы"

— Идиот, — беззлобно смеется жена

— Гугл не врет, — вставляет ценное замечание Тед и Марго кивает.

— Нет сети, — добавляет сын. — Что за…?

— Не ругайся, — автоматически произносим мы оба. Подростки… глаз да глаз, слух да слух.

— Этого не может быть

— Может, — хотя он прав — странно. Технократическая цивилизация на много миль вокруг. Была еще утром.

— Смотрите! Котёёёночек! — визжит Доти. — Пааап, давай возьмем егоооо, ну давааай?

— У киски есть мама и папа, детка, — завожу я привычную песню всех родителей. — Они станут сильно скучать по нему.

— И искать его и звать, — подыгрывает мне жена.

— Вот вы снова, — хмурится дочка. Она слишком умная для своих лет. Я ухмыляюсь. Почему бы и нет. Мы переглядываемся. Марги пожимает плечами и кривится. «Только через мой труп» — декларируют ее беззвучные гримасы.

— Ну раз сегодня совершенно случайно «чудесный четверг». И самое время для чуда, — улыбаюсь и потом делаю вид, что строг. — Самой послушной девочке давно пора сделать подарок. Но убирать туалет будешь сама.

— Уииии, — детский восторг. — Стану звать его Тилли. Или Ньют. Или…

— Его? — спрашивает жена

— Ее. Его. Какая в сущности разница, — шепчу я, смеясь — Все равно какашки убирать папе.

Хромой котенок с редкой шёрсткой и изумрудными глазами отныне спутник путешественников. Уличные коты едят все. Все-превсе. И облизываются. Мороженком.

— Куда делись все две тысячи душ? — вполголоса, пока дети доедают утренние сэндвичи. Допивают кофе из термоса. Пока Тилли или Ньют или … выпрашивает колбасу, приплясывая и попискивая.

— Это пугает до чертиков, Джек, — ее лоб в морщинках и это что-то да значит. Полагаю, Марго думает о том же самом. — Какой-то хренов «Сайлент Хилл»

— Нужно зарядить, — жду одобрения. Компромиссы — главное, если хочешь дожить до семидесяти с одной женщиной. Не все хотят. Хочу ли я? Она пожимает плечами.

— Пожалуй, — решено. Пистолет выуживается из недр багажа, и обоймы — из других недр. Недр много, недра таят сюрпризы. Мы едем в отпуск. Никто не знает, что нас ждет. В маленьком цветочно-курортном городишке, где основной доход — туристы сезона отпусков.

— Что маленькая? — кошечка трется о мой катерпиллер. Чешу за ушком и слышу «ур-уррр». Марго ненавидит кошек. Как мы сумели сойтись — задайте следующий вопрос. В ответ на этот никто не верит.

— Пора? — я киваю. Видимо все плохое случится не с нами. Или не здесь. — Где Тед?

— Тедди! — пищит дочка со мной в унисон. — Поехали!

Так мы его и нашли, с оторванной головой и выволоченным кишечником. Я закрываю Доти глазки, пока Марги рвет ланчем. Тедди больше нет.

Блестящая кровь повсюду. Запах бойни.

— Милая, нужно найти место, где ловит. И вызвать полицию, — думаете, я каменный солдат? Нет, мои слёзы внутри, потом, вероятно. Как тогда.

Действие позволяет пережить. Почти все. Если есть смысл. Причины.

— Как? — Марго захлебывается пузырями и глотает слова. Но я знаю. Слышу. — Почему? Зачем, Джек?

— Не знаю, сонце. Но тут опасно. Точно. Нужно сесть в машину и вызвать…

— За чтооо…

В правой –беретта, левой я прижимаю к себе дочку. Котенок прихрамывает за нами. Очень сложный выбор. Я решаю его в пользу беззащитного существа. Сейчас мы сядем в машину и вернемся за Марги. Я не смогу защитить обеих. Когда один вот-вот сойдет с ума. И выпадет из реальности. Как тогда. Я.

Станет ли Джек грустить о Тедди? Скорее всего. Нет. Я привязался к сыну Марги, хотя он — из тех причин. Черных дней. Шизофрения — один из способов находить закономерности в цепи случайностей. Если бы я хотел.

Так погибла Апрель. Так и тогда. Трагическая закономерность. И Тед — одна из причин. Запустившая механизм. Прошло семь лет, но я помню все трещинки на стенах палаты, воспоминания с разрешением 4К. Моя дочка от первого брака в коме. И однажды. Нас. Ставят перед выбором. Мне случалось убивать людей, не раз и не два. И не три. Другая история, другие причины. Всегда причины. И вот однажды тебя спрашивает человек с ледяными глазами и наклеенным вдоль и вдаль сочувствием — «Джек, убьете своего ребенка? Потому что….» Бесспорные аргументы. Так лучше для нее. Так правильно. Все равно. Нет. Шансов. Люди с ледяными глазами всегда знают причины. Про растения и трубки.

И жена сделает выбор. За. Меня. И жить с этим после. Мне. Приходить в себя. Два года. Снов. Пока не появляется Доти.

И после всегда снится четверг, дорога, мячик и машина. «Тедди, я принесу!». Визг, удар, тишина. «Убьете ли вы свою дочку?». Нет. Не знаю. Однажды. Нет.

После снов приходится проснуться.

Сеть без антенок. Я устраиваю Доти на переднее сиденье и пристегиваю.

— Все будет хорошо, зайка, — она собирается заплакать, и говорится единственное, что припрыгает в голову. — Погладь Тилли или Ньют

Не прошло и двадцати минут. Дочка шепчет котенку на ухо что-то ласковое. Та лижет ее нос. Я смотрю сквозь лобовое стекло на жену. Она бродит вокруг тела, не обращая на нас внимания. Падает на коленки, встает, размазывает красными ладошками по лицу горе. Катастрофа в том, что несмотря на прошлое, сегодня я не знаю что делать. Связи нет, вокруг ни души из 2086-ти и я обязан позаботиться о ребенке. В аптечке ничего подходящего для обездвиживания. Видимо придется связать Марги и надеяться, что паззл в ее голове сложится. Однажды. Или нет.

— Детка, посиди в машине, хорошо? — они смотрят на меня оба. Изумрудными глазами. И кивают. Оба. Искорки. Черт, надо скоренько выбираться к людям в форме и действующей цивилизации. Иначе с ума сойдут двое. Взрослых.

Недра выдают мне моток скотча и разрешают операцию по спасению.

— Марго, милая…

В ее взгляде ни проблеска понимания. Лицо в засохшей крови и потеках слез, на губах пена. Сумерки скапливаются в небе цвета раздавленной гусеницы. И тени говорят «ррры». И снова. Говорят. Жена разворачивается и бежит в темноту. «Ррры-ры» умножаются и угрожают отовсюду. Часть их отправляется в погоню, часть клыков и когтей сторожит меня. Изумрудными огнями усеяна вся павшая внезапно тьма.

Где-то кричит Марги. Я знаю, что мы больше не свидимся. Крик становится хрипом, хрип превращается в тишину. Зеленые «ррры» сосредотачиваются на следующей цели. Я=мишень медленно прижимаюсь к дверце доджа. Беретта давно готова к банг-банг.

— Папочка, — слышу за спиной. — Апрель говорит, мы можем ехать. Плохие братик и мамочка ушли.

«Ррры» в темноте ждут. Мое сердце колотит в ребра, кажется его слышно всем сверчкам, которых тут нет. И никогда не было. Где это тут, хотел бы я знать. Вместо звезд вокруг изумруды. Они светятся и ждут. Ангелы? Они.

— Значит, теперь ее зовут Апрель? Не Тилли, не Ньют? — спрашиваю я и выжимаю сцепление. Круговорот в голове выплюнул Джека на песок без снов. Котенок посасывает пальчик дочки и внимательно смотрит. Пристально, на меня. Искорки. Совершенно точно. Ее искорки. Те самые.

— Так говорит сестричка, — улыбается Доти. — Спроси сам. Она соскучилась. Очень

Улыбаюсь ли я?

Да. Им. Обеим