magalnik — Соседи

— Еще чуть уменьшим подачу топлива… Так… Виктором меня зовут. Ты, значит, Павел? Слышу, что Мерс кличет, заканчиваю... Все, кажется. И ты будь!.. Конечно, слышал вас, дама. Громко гудели. Хозяйкой фирмы будете? Заканчивал я грузовик, поэтому не мог. Очень приятно познакомиться... Что? Убраться мне велите, прямо сейчас? Да, вы не более двух минут дожидались… Но вы хозяйка, а этим... Что? Не беженец я. Сами бы справились с хунтой и Радой нашей без внешнего вмешательства, а в вашей Думе мало идиотов что ли? Нацисты ваши тоже всех пугают… Не беженец я, сказал, а с дочкой раненой в больницу к хирургу Федорову приехал... Не из-за тебя скандал, Павел, сам виноват, забылся я…

— Про бога забыла, Маргарита, опомнись! Слышь, Виктор, я скоро за тобой приеду, у меня поживешь, укладывай вещи. Не падай духом, хохол. Ящики скину и...

— Эй, хохол, погоди уходить-то, может я не то ляпнула, женщина же. Про дочь скажи.

И Ковалев Виктор рассказал хозяйке, как снаряд прямым попаданием в автобус угодил, жену насмерть поразил, а доченьке Нине левую ножку всю раскромсал, ампутировать собирались. Кто-то ему про хирурга Федорова из Нахотинска поведал, что тот восстановить ножку может, чудеса делает. Две операции уже позади, завтра, вот, главная предстоит. Не знает он, кто стрелял снарядами, война же развязалась. Жизнь хорошая во всей Украине нужна всем, а не только в отдельно отколотой части, Донецкой. Это его родина, поэтому и решать ему надобно. Но это все потом, когда у Нины ножка… Как только дочь поправиться, они домой, а за приют благодарен… Нет, ни в чем не нуждается, по скайпу общаются с дочерью, она у него красавица, увидеть надо… Зачем в моторе грузовика ковырялся, спросили? Он же в рекламе на въезде написал, что клиентам подачу топлива регулируют бесплатно прибором, расход бензина снижается не менее, чем на 10%. Да, больше машин стало. На въезде почитать… Затрезвонил аппарат в хате, Виктор извинился и исчез.

Уже солнце зашло, фонари зажгли, когда бензовоз к заправке подъехал и подал задним ходом машину к приемному узлу. На громкие гудки бензовоза Виктор Павлович появился, поздоровался с поставщиками топлива и предложил в конторку пройти, чтобы документы нефтезавода посмотреть. Его же спросили, где Антон, который здесь быть должен. Мужички ему предложили бензин принять срочно, а то другим повезут, заказов много. Осмотрев цистерну, Виктор обнаружил, что пломбы нефтезавода как-то неаккуратно заделаны, без оттисков, поэтому, помявшись, сообщил, что позвонить на фирму хочет, доложить обстановку желает, но ему чем-то твердым в затылок ткнули и приказали оформлять приемку. Виктор категорически отказал, началась драчка, в результате чего заправщика железякой по голове огрели и добили бы, кабы не гудок машины на заправке. Короче, его оставили окровавленным на земле без сознания, стонущего. Скорая по звонку приехала, ему раны обработали и велели в драки не лезть впредь. А через полчаса, наверное, полицейская машина притормозила, документы проверили и в машину посадили для депортации, как незарегистрированного субъекта.

— Почему в лагерь беженцев не пошел, а сюда без разрешения попер, работу, видите ли предоставила Маргоша, юристка наша праведная… Не она тебя нанимала? А кто? Усатый, говоришь, мужик был? Степан, значит, братан хозяйки. Все одно прав не имел... А теперича я тебя к границе подброшу, депортируем. Дочку в больнице не трогаем... В машину велено, двигай... Как не поедешь? Наручники помогут, руки сюда!.. Привет, хозяйка! Могу и поговорить, только задержанного приковать надо. Побежишь, пристрелю, ясно?.. Конечно, договорились, Маргарита Тарасовна, проживание в городе завтра ему оформлю, нехай работает, Проценко моя фамилия... Давно с Украины. Косой Микола послал сюда, звонил он же, до побаченья. Завтра же на фирму разрешение завезу

— Степа, слышишь, бензовоз Миколы косого орудовал на заправке, поняла, нет, в обиду не дам его. Сам дознался, говоришь и что? Вывели со строя цистерну уже ту, говоришь, навеки...Что? Четырех зубов лишился Микола от музыканта. Какого музыканта, Степа, нашего Ковалева? Значит, музыкант он, точно знаешь? Да. Не тронут, значит хохла, договорился ты? Молодец, Степа… Ты понял все, музыкант хохлятский? Иди работать. Музыкант, видите ли он! Тебе спасибо за смелость. Долго же мы искали причину некачественного бензина, ученого нанимала... Антон же получит свое. Пока, Виктор.

Завтрашний день был очень волнительным — операция у дочери растянулась на несколько часов, ей всю ножку сформировали и загипсовали в надежде на сращивание костного состава молодого организма. Хирург Федоров доволен был работой, но не уставал повторять, что главное впереди — ходить научиться.

В местной газете появилось сообщение о героическом поступке беженца с Украины, у которого дочь, пострадавшая на войне в Донбассе, проходит лечение в городской больнице г. Нахотинска у известного хирурга Федорова Н.Н. Фирма же «NIK» Литневых в тяжелые для всех времена помогла жильем и работой музыканту Ковалеву В.П., трудоустроив его рядом с дочерью. Благородный поступок Ковалева Виктора в борьбе с мошенниками бензина показывает, что на Украине сохранились еще порядочные люди, но их вынуждают бежать бандеровские молодчики. Лишь наша помощь бескорыстная...

При передаче смены Виктор попросил сменщицу Клавдию направить его заявление об уходе с фирмы руководству, да, не хочет более трудиться здесь. Конечно, не знает куда деться, но будет искать. Нет, хозяевам звонить незачем, у них бизнес главное... Затем попрощался и, сев в свою машину, уехал. Покружив довольно долго по городу, Виктор к дочери поехал, пообщался, ни слова не сказав о ситуации с работой. Наоборот, бодрым тоном сообщил, что все будет хорошо. Он уже знал, что в приюте для беженцев переночевать сможет, притом бесплатно, что немаловажно для безработного. Все бы ничего, если бы утром не обнаружил, что его обворовали подчистую, не оставив ни копейки в сумке, документы не тронули. Милиция уже шуровала среди беженцев, ибо обобрали многих, человек шесть. Знакомый капитан Проценко допрашивал Ковалева доброжелательно, как старого знакомого, добавив под конец, что Виктор молодец, Украину не обхаивает, не пачкает, родиной считает. Попросил еще нашего не уходить далеко, дело есть. И вскорости, действительно, ему женщина пакетик вручила, где денег даже чуть больше было первоначальных. На выходе Проценко стоял с дамой, Маргаритой Тарасовной, хозяйкой покинутой фирмы.

— Поговорить надо, Виктор. Спасибо за звонок, капитан. Есть хочешь? Тогда в кафе пойдем, за углом есть. Что, к бандеровцам пойдешь лучше? Витя, брось, это газетчики... Мне кофе двойной, а ему сытный завтрак, Любаша. Ты ешь, ладно, сама скажу нужное. С врачом беседовала час назад, все изложил Федоров, сказал, что дочь еще месяца два побыть под его началом должна, ты это знаешь? Он мог бы домой ее выписать дней через пять, но с обязательным посещением тренировок. Молчишь, хохол, характер проявить захотел, не вовремя. В больничке столько тоже держать не смогут. Где ты хату снимешь, на какие шиши? Слушай, ты так лопаешь пирог, как будто с голодовки явился. Нет, будет так, как я скажу, рот закрой. Мамка моя в своем маленьком домике живет, с двориком малюсеньким, оттяпать сумела за гроши. Три комнатушки там, понял. Там и жить будете, с мамкой это оговорила, она рада помочь соседям. Ты работать будешь, Виктор, на центральной заправочной, понял? Запей чаем, папаня, подавишься. В машину быстро, к ней поедем. Сидишь чего, встали. Неудобно, говоришь, мою мать беспокоить? Да она, честное слово, обрадовалась предложению, Витя, веришь, а ты о неловкости, поехали…

Пятнадцатилетняя Нина быстро сошлась с Людмилой Илларионовной, матерью хозяйки фирмы, которая по жизни очень доброжелательной оказалась и жизнерадостной. Она накупила кучу тканей и за несколько дней приодела прелестную девушку в модно пошитую ею одежду. Весь восстановительный процесс для Ниночки взяла в свои руки, машина при необходимости у ворот стояла. Ее же предложение внуку Николаю, что пострадавшую девушку прогуливать надо, трижды в неделю, воспринято было насторожено и без желания, будучи напичкан только плохим, что телевидение вещало об украинцах. Нина же упиралась еще более, не желая обузой никому стать. Она ежедневно подолгу самостоятельно с палочкой для опоры пыталась шажки делать, стараясь незаметной быть. Бабуле все-таки удалось внука уговорить одну прогулку провести с девчонкой, только одну...

— Здравствуйте, Нина. Я внук бабы Люды, Николай, девятнадцать лет, студент медик, по просьбе бабули должен с вами прогулку совершить, чтоб разработать ногу вашу, поврежденную армией продажной хунты, что не так скажете? Что? Со мной не пойдете, так бабуле и передать? Что, что, сам я хунта вмешательства, говорите, нас не звал никто. Может быть, не знаю, не знаю. Так я пошел тогда.

И Нина пошла медленно, спотыкаясь и шатаясь, дважды падала на правый бок, вставала и шагала с невыносимой болью в ноге, она просто сгибаться не хотела. На этот раз упала ничком, ударившись очень сильно, больно было, и она разревелась во всю, не имея сил подняться.

— Нина, Нина, я сейчас. Не дерись, слышишь. Конечно, дурак я, ты права. Какое мне дело до твоей хунты и твоей страны. Ко мне человечек за помощью обратился, и я обязан... вот так посиди, за водой сбегаю. Нет, лицо не пострадало... Пей вот, из-за меня, бабуля, она так… Конечно, донести сумею... Совсем не тяжелая, прости, Нина.

— Бабуля, Нинка восемнадцать минут сегодня прошагала, молодец, правда? Нет, хромоты не видно, устранила совсем… На велотренажере крутить осталась, я за пирожками забежал. Очень даже... Ты еще спрашиваешь, конечно, отнесу ей...

— Слава богу, девочка домой уже на следующей неделе поедет, стройненькой какой стала, как принцесса сказочная... Привыкла я к ней, скучать буду. Ты молодцом был, помогал Ниночке, ко мне мотался. Отдохнешь теперь, Коленька. Молчишь чего, что, в январе шестнадцать ей исполнится, ну и... опять молчишь? Может и хорошо, что уезжает. А она как к тебе? Не знаешь. Может, забудем все, внучек, молоды вы еще очень. А вот в субботу я хотела бы свои именины справить, которые на понедельник приходятся, ты как на это смотришь и как наши страдальцы к этому отнесутся? Поговори внук с подружкой, пирожки возьми и яблочко добавь... Большой уже внучек, созрел мальчик, мужчиной...

Виктору в районе двенадцати сказали, что хозяйка к себе его приглашает, просит подъехать для разговора. Хозяйка в машину свою усадила и повезла прямиком к себе домой на квартиру в престижном доме.

— Поговорить с тобой захотелось напоследок, имею право. Обед, вот, приготовила, руки мой и садись. Хорошо, водочки налью, можно, конечно, и селедку, но почему не икра? Непривычно живот дразнит… Котлеты, Витя, киевские, мамкиного рецепта, налетай. Не знаю, почему затеяла обед, захотелось пообщаться с музыкантом ненормальным, который моторы настраивает, не было еще таких у меня.

И Виктор поведал Рите, как три года в автомастерских работал, пока учился в консерватории. Нет, он не выдающийся пианист, но музыкант хороший. Жена Алла скрипачкой хорошей была, как и Нина, но выступала редко, спрос низкий на классику, страдала от этого. Денег получали от музыки крохи, он машины чинил. Свой оркестрик создал, артистов привлек, чтоб в спортзале представления делать. Получилось, зажили. Нет, Алла не у дел была. Вот и появилась идея в поселке Софиевка студию детскую создать, директор школы позволил, скрипки сам приобрел. А ребятам они первоначально фильм показали, «Музыка сердца» называется, о детях со скрипкой и о женщине с сердцем. Двенадцать ребят отобрали, занятия с ними Алла проводила, счастлива была. Сельчане у студии скамейки соорудили, приходили послушать репетиции детей, а вы говорите классика для Парижа лишь… Так и погибла Алла на пути в сказку, неземной она была. Нинка продолжит начатое мамой в студии, в будущем году выпускной вечер организуем, можем пригласить соседей из России и других стран мирных. Не учите нас, господа, только как жить надо, с этим сами разберемся, дайте время.

— Милая Рита, как у человека искусства, моя нервная система обнажена и ваши взгляды женские меня, конечно, трогают, они искренние и моего ответного чувства требуют, поэтому вы и поговорить со мной пожелали. Жена моя, Алла, еще при мне, как вы поняли, поэтому... Хорошо, я уйду сейчас, простите, не смотрю на вас, сожалею...

Застолье в субботу проходило не скучно, все бабулю поздравляли, подарки оригинальные дарили. Наши гости Людмиле Илларионовне большого попугая с клеткой подарили, чтоб имениннице никогда одиноко не было, он даже гаркнул что-то при знакомстве. Много пожеланий было произнесено, тостов, сама бабуля выдала, что когда паны дерутся, холопам стоит призадуматься и подождать мирного исхода.

А может, добавила она, самим свою жизнь обустроить без оглядки на пана, как мы поступили. И, конечно, все ждали, когда аккордеон заиграет. Виктор взял дочурку за руку вывел в торец стола, вручил ей скрипку, аккордеон погладил и заиграл, да так, что зацепило всех. Затем на цыганские мотивы перешли, напомнив сидящим, что именинница от цыган пришла. И что вы думаете? Она таки встала и отплясала дану-данай под аплодисменты, радовалась как девчонка. Неожиданно Николай голос подал:

— Мамка, можно на Новый год к Нине поеду? Спасибо, мамань. Конечно, спрошу.

— Виктор Павлович, можно мне на Новый год к вам приехать, шестнадцатилетие Ниночки отметить, она не возражает, вот... Так как?

— Если бы еще Маргарита Тарасовна приехать согласилась, сам не справлюсь...

— Мамка? Мамка, ты слышала?

— Да, слышала. Я, конечно, поеду, коль Виктор приглашает, а ты как Нина? Тогда еду.