В Невский — ХАН — Две ступени к счастью

— Вот так приблизительно. — Сказал Андрон.

— Спасибо, — тяжело дыша, ответила девушка. Она была одета во всё кожаное: шапочка, куртка, брюки. В руках она держала ридикюль, чуть в стороне лежал чемодан. «Приезжая» — мелькнуло у него в голове.

— Тебя проводить?

— А куда? Я здесь проездом, вокзал на ночь закрыли. Вот решила провести ночь в этой беседке, а тут эти

— Они скоро очухаются, — он без разрешения подхватил её чемодан. — Переночуешь у меня. И ничего не бойся.

И не дожидаясь её согласия, направился к своему дому. Девушке ничего не оставалось, как последовать за ним. Эти двести метров они прошли в полном молчании. И только открыв дверь и включив в прихожей свет, Хомяков буркнул:

— Проходи.

Она, немного замешкав, всё же переступила порог. Только сейчас, когда она сняла шапочку, Андрон разглядел её и тяжело вздохнул. О таких девушках можно только мечтать. Таких показывают по TV и печатают на первых страницах модных журналов. Правильные черты лица, коричневые глаза, аккуратненький носик, пухлые аппетитные губки. Косметика применена в меру и профессионально. Каштановые кучерявые волосы в стиле Николь Кидман. Фигура — что надо! «Наверное, фотомодель» — подумал он и сказал вслух:

— Пошли пить чай. А может, и поесть чего найдём.

Они прошли на кухню. Андрон открыл холодильник и нахмурился: тот был абсолютно пуст. Поставил на полку бутылку водки. А девушка тем временем оглядела кухню и тоже состроила гримасу: помещение не знало не только женских рук, но и мужских давно не видела. Хомяков поставил на плиту чайник, порывшись в шкафу, всё же нашел пачку засохшего печенья и брусок чёрствого мармелада.

— Вот и всё. Думаю, тебе хватит. Наверняка для поддержания своей идеальной фигуры ты сидишь на диете.

Попав с прохладной улицы в тёплую квартиру, он почувствовал, что с каждой минутой он становится пьянее и пьянее.

— Пошли, — он поманил её и вышел в коридор. Толкнул одну из дверей. — Спать будешь здесь. Это мой кабинет.

— А вы?

— В зале, на диване. — Пробормотал он и отправился спать. Едва дошел до спасительного дивана, как тут же уснул моментально.

Проснулся он достаточно поздно, в районе десяти. Попытался вспомнить, как добрёл до дома, почему оказался на диване, но не смог. «Не надо больше пить коктейли» — в голове    кусок свинца, способный к тому же болеть.

Из кухни доносился шум непонятного происхождения, и аромат расползался невидимым туманом. Память начала к нему возвращаться. Постепенно картина вчерашнего вечера сложилась в понятную картинку. А когда он вспомнил, что оставил в холодильнике бутылку водки, на душе стало легко и радостно. Он вскочил с дивана, морщась от сильной головной боли, и побрёл на кухню. И едва узнал её. Кухня преобразилась: сияла чистотой и свежестью. Около плиты стояла она, очаровательная и шикарная.

— Ты кто? — всё-таки спросил он, не доверяя своей памяти.

— Белая горячка, — ответила она, качая головой.

— Уже?

— Да.

— Рано что-то. Кажется, я приносил вчера бутылочку. Надо подлечиться.

— Ага, — согласилась девушка. — Я её отнесла в ванную комнату.

— Зачем? — искренне удивился Андрон.

— Каприз, — просто ответила гостья.

Едва хозяин переступил порог ванной, как услышал, что девушка захлопнула за ним дверь и даже засунула в дверные ручки засов. Он дёрнул дверь, но она не подалась.

— Эй! — крикнул он. — Что за шутки ещё?

И сам успел отругать себя: «Привести в дом незнакомку и так по глупости попасться. Сейчас вынесет из дома самое ценное. А там — ищи ветра в поле»

— Сначала вам стоит принять контрастный душ, — донёсся голос дивчины. — На стиральной машинке свежее бельё. Извините, пришлось залезть к вам в шифоньер.

— Имей в виду: я — частный детектив.

— Что!? Очень хорошо. Вы-то мне и нужны. Только не забудьте побриться и почистить зубы. — И он услышал её удаляющие шаги.

— Чёрт! — выругался Андрон, но выхода не было. Он открыл кран и взглянул в зеркало. Да, видок у него был ещё тот. «Надо завязывать с алкоголем», — в который раз он словно уговаривал себя. Разделся и залез в воду. Долго лежал без всяких движений и мыслей в голове. Потому, как даже думать было больно. Потом побрился, почистил зубы и даже причесался. И в отражение он был уже не таким ужасным.

— Эй, белая горячка. —Девушка словно стояла за дверью и тут же распахнула её. — Это не смешно, — буркнул Андрон. В её глазах коньячного цвета плясали «чертенята».

— А вы не такой уж и старый. Пожалуй, можно обращаться и на «ты».

Андрон отодвинул её плечом и прошел на кухню.

— Что ты сделала с моей столовкой?

— Ничего особенного. Вытерла пыль, перемыла всю посуду, вымыла полы. И проветрила, конечно. Ты куришь во всех комнатах?

— У меня — абсолютная монархия.

— Занавески иногда и стирать надо.

Андрон оставил без ответа её замечание. Распахнул холодильник, и едва глаза на лоб не вылезли. Он был под завязку забит продуктами: мясо и рыба, колбасы и сыры, овощи и фрукты.

— Что это?

— Еда.

— Я знаю, как выглядит еда. — Разозлился Андрон. — Откуда?

— Тут за углом супермаркет, — уже поубавив нагловатости, сказала девушка. — Это моя благодарность за спасение.

Он ещё раз окинул взглядом холодильник:

— А где моё спасение?

Гостья налила кипяченой воды в стакан и бросила туда две таблетки, которые зашипели и в мгновенье растворились.

— Это антипохмелин, — тихо сказала она. — Намного лучше, чем водка.

Андрон сам не знал, почему он так легко идет на поводу у неё. Выпив залпом содержимое, и с трудом сдерживая гнев, он вышел на балкон. Покурить и привести нервы в порядок. Только он уселся в любимое кресло-качалку, как вновь появилась она, неся чашку кофе.

— Спустя некоторое время головная боль пройдёт, а потом мы будем обедать, — сказала она и поспешно покинула балкон. «Вот откуда такой аппетитный аромат» — догадался Андрон. Удивительно, но благодаря таблеткам и чашке крепкого кофе боль ушла, и в голове прояснилось настолько, как будто вчера он не напился до поросячьего визга. Поняв, что больше не чувствует гнева, он вернулся на кухню.

— Как дела?

— Хорошо. Даже аппетит проснулся.

— Вот и отлично, — она даже обрадовалась. И тут же начала накрывать на стол: салат из свежих огурцов и помидоров, настоящий домашний наваристый борщ, сметана, горчица.

— Может, для разнообразие познакомимся? Только ты не смейся, — детектив доброжелательно улыбнулся. — Андрон Хомяков.

Она даже бровью не повела.

— Снежана Сугробова.

— О как! — воскликнул Андрон и поёжился. — Даже холодно стало.

Они обменялись улыбками, и опять Андрон тяжело вздохнул. Улыбка делала и без того симпатичное личико, совсем уж милой и очаровательной.

— А ты, правда, частный детектив?

— Да.

— Первый раз встречаю. Интересно.

— Ничего интересного. В основном слежу за неверными супругами.

За борщом последовали котлеты с макаронами, потом чай с мятой. После такого вкусного и сытного обеда Хомяков почувствовал сонливость.

— Очень вкусно. Спасибо большое. Давно я уже не ел домашнего.

— Ты не женат?

Он поморщился:

— Знаешь, меня что-то спать потянуло.

Снежана поняла, что вопрос неуместен и бестактен.

— Хорошо. Ты ложись в своём кабинете, а я пока приберусь в зале. Беспорядок у тебя просто ужасный.

— Это не беспорядок, — усмехнулся Андрон. — Это — творческий хаос.

Он прошел в кабинет, который тоже не сразу признал. И здесь царил порядок. Книги перекочевали со стола и подоконника на полки, полы блестели, пыль отсутствовала. Пахло свежестью. Хомяков лег на тахту и погрузился в спокойный, лечебный сон.

Проснувшись, он обнаружил Сугробову в зале, за просмотром телевизора. Она была в коротком халатике, демонстрируя безупречные ноги. Аж сердце защемило.

— Проснулся?

— Да.

— Чай будешь?

— Пока не хочется.

— А как на счёт работы?

— То есть?

— Ты же детектив. И я хочу предложить тебе дело. Не беспокойся: деньги у меня есть.

И без её заявления было понятно, что деньги для Снежаны проблемой не были. Одежда, косметика и парфюм были дорогими, а возможно и эксклюзивными.

— Хорошо. Пойдём в кабинет. Там компьютер.

Они прошли в комнату, Снежана захватила вазу с фруктами и овощами. Он сел за стол, включил компьютер. Она — на тахте по-турецки. И вдруг тихо попросила:

— Только не смотри на меня, когда я буду говорить, — и добавила после продолжительной паузы: — Почему-то впервые мне стыдно.

— Хорошо. Приступим. Говори всё, можешь не по-порядку. Вопросы я задам потом. — Андрон понимал её состояние. Снежана начала говорить, а его пальцы забегали по клавиатуре.

— Сугробова Снежана. Двадцать четыре года. Родилась в Энске, куда, кстати, и ехала. Хотела своими силами, но кажется, что детектив способен на большее. В шестнадцать лет я стала «Мисс Энска». Успех вскружил мне голову. В семнадцать поехала покорять столицу. Наивная, глупая девчонка, — она вздохнула. — Короче, я в итоге попала на панель. Потом к одной женщине — сутенёру. Там-то и стала профессионалом этого дела. Была дорогой, элитной проституткой. Но однажды один богатенький клиент выкупил меня и сделал своей любовницей. Намного старше, женат. Но это не главное. Он был не скупым, даже наоборот, очень щедрым. Купил мне квартиру в спальном районе, машину «Пежо». Меха, драгоценности. Даже работу в одной фирме, я окончила бухгалтерские курсы. Короче, не жизнь, а малина. С прошлым было, конечно же, покончено. А потом я забеременела. Он очень обрадовался. Открыл мне счёт в банке на очень приличную сумму. Валюты столько, что хватит на всю жизнь, при условии не шиковать. А потом его убили. Аборт делать было слишком поздно. И оставаться в Москве я боялась. Вдруг его враги и про меня узнают. Уехала в Энск, там и родила пять лет назад. Девочка, но, к сожалению мёртвая. По крайней мере, так сказали мне врачи. Уехала снова в Москву. Живу, работаю. И всё бы ничего, если первого апреля я не увидела по телевизору одну программу. Показывали показательно-образцовый детский сад в Санкт-Петербурге. И вдруг среди ребятишек, в одной из девчонок я узнала свою дочь.

— То есть? — опешил Андрон, и впервые посмотрел на неё. Из её красивых глаз текли хрустальные слёзы. В руках она держала банан и сжала его с такой силой, что смяла в однородную массу.

— Я уверена, что это моя дочь. Я сердцем это почувствовала. Понимаешь? — она спрятала лицо в ладонях.

Андрон осторожно присел рядом и обнял её за плечи. Снежана уткнулась ему в грудь и уже не сдерживала слёз. Он терпеливо ждал, когда она выплачется. Впрочем, это наступило достаточно быстро. Наверняка, вот так две недели плакала.

— Я не знаю, как это объяснить. Просто я знаю, что это моя дочь и всё.

— Я тебя понимаю.

— Правда? — она посмотрела ему в глаза. — А мои подруги смеются надо мной.

— Я не буду смеяться.

— Ты поможешь?

— Всё, что в моих силах. — Он встал, прошелся по комнате, покусывая губы. Потом вновь сел за компьютер.

— В какой больнице ты родила, и какого числа?

— Двадцатого февраля 2001 года. Роддом там остался один. Да и нас, рожениц, было всего трое. Только сейчас я их не вспомню, в шоке была.

— На каком канале шла передача?

— Не помню.

— Хорошо, я покопаюсь в Интернете.

Время потянулось мучительно долго. В Москве было огромное количество телевизионных каналов, и детективу пришлось изрядное время «провисеть в паутине», пока на сайте НТВ он не обнаружил этот сюжет.

— Снежана, — он повернулся к девушке и увидел, что она уснула. Что же, выговорилась, стало легче. Может, и уснула-то спокойно за последние две недели. Халатик задрался ещё выше. Андрон с трудом отвёл глаза, достал из ниши шкафа плед и осторожно укрыл её. Снежана даже не пошевелилась. Он скачал сюжет на диск и несколько раз просмотрел его. И сам вычислил эту девочку. Да, сходство было изумительным. Карие большие глазки, каштановые в мелких кудряшках волосы. «Значит, волосы от природы, а не химическая завивка, как я подумал». Девочка в кадре была ровно пять секунд. Удивительно, что Снежана за столь короткий миг почувствовала зов сердца. Он сделал несколько снимков, выключил свет и прошел на кухню. Вскипятил чайник, поел холодные котлеты. Набросал в блокнот дальнейший план действия.

Утром он встал ни свет ни заря. Но не успел помыться и поставить чайник на плиту, как Снежана проснулась. Она виновато улыбнулась:

— Я вчера уснула. Успокоилась и уснула.

— Ничего, всё хорошо. Сейчас будем пить чай, а я, пожалуй, пожарю яичницу с колбасой.

— Хорошо.

Завтракали они молча. И лишь когда Андрон вышел на балкон перекурить, а Снежаны вышла следом, он протянул ей фото.

— Это она, — тихо выдохнула она. На этот раз обошлось без слёз.

— Мне нужна и твоя фотография. Только ты накрасься и причёску сделай такую, как и 5 лет назад.

— Хорошо.

— Я и сегодня могу выехать в Энск. — Он немного помялся. — Только мне нужны деньги на дорогу, да и на взятки. Куда же без них.

— Без проблем. Я сейчас схожу в банк, сниму с карточки.

— Вот и договорились. Ты в отпуске? Тогда я тебе советую поехать домой. Я же буду регулярно отзваниваться.

— А можно я здесь поживу? В Москве такая суета.

— Конечно. — Андрон даже сам не понял, почему обрадовался этому обстоятельству.

   В Энске он без труда устроился в гостинице. Город явно переживал не лучшие времена, посему и гостиница была полупустой. Обрадовался, когда в номере обнаружил телефонный справочник. Поэтому утром он уже почти свободно ориентировался в городе и сразу же поехал в родильный дом. Заранее выработав стратегию, он решил не пользоваться корочкой «частного детектива», а взял на вооружение иное удостоверение — следователь прокуратуры. Сейчас можно купить абсолютно всё. И у Андрона имелись несколько таких очень искусно подделанных «ксив» — милиция, налоговая полиция, санэпидемстанция и даже ФСБ. Правда, это при плохом стечении обстоятельств это грозило не только лишением лицензии на частный розыск, но и тюремным сроком. Поэтому он пользовался ими в крайних случаях. Вот как сегодня. Он представился, предъявил удостоверение заведующей, миловидной сорокалетней женщине.

— Меня интересует Сугробова Снежана. Она родила в вашем роддоме в феврале 2001 года. — Он показал снимок Снежаны.

— Знаете, я работаю здесь только три года. Но мы могли бы поднять архив? — она вопросительно посмотрела на него поверх очков.

— Обязательно надо поднять.

Женщина вызвала секретаря, дала той чёткие указания. И пока они сидели в ожидании, говорила о себе. Беженка, с трудом получила гражданство. Высшее медицинское образование. Вдова, дети уже взрослые. Хомяков понимающе кивал головой. Наконец-то принесли журналы.

— Может, чаю?

— С удовольствием, — согласился Андрон, лишь бы она не мешала ему.

Он сразу же открыл журнал за двадцатое февраля. Так и есть. Сразу трое родили в этот день. Он достал блокнот и стал записывать.

1. Онищенко Валентина. Город Энск, улица, дом, квартира. Мальчик. Сильные

    физические отклонения. Отказ.

2. Сорокина Анна Львовна. Город Санкт-Петербург, улица, дом, квартира. Командировка.

    Девочка, рост, вес.

3. Сугробова Снежана. Город Москва, улица, дом, квартира. Отпуск. Девочка,

    мертворожденная.

Так же Андрон переписал все имеющиеся данные на заведующего роддомом того периода — на Скокову Инну Андреевну.

Распрощавшись, он покинул заведение. Солнышко сегодня расщедрилось и обильно прогревало городок. Хомяков устроился на лавочке в сквере, закурил и стал обдумывать полученную информацию.

— Что-то тут не чисто. С Онищенко всё понятно. Родила мальчонку уже в возрасте, с отклонениями и отказалась. А вот дамочка из Питера, Анна Львовна, тоже женщина не первой молодости, приехала на девятом месяце беременности в командировку. Опять же город на Неве фигурирует. Очень подозрительно. Что ж, навестим Онищенко.

Валентина жила в трёхкомнатной квартире на пятом этаже. Муж был на работе, дети — а их было трое — в школе. И хозяйка затеяла стирку, но «следователю прокуратуры» время, конечно, она уделила.

— Конечно, я помню Снежану. Она же наша, местная. Росла почти на глазах. Я некоторое время работала в детском доме. Мне нравилась эта девочка. Подкидыш. Её ведь оставили около детдома, прямо в сугробе. Вот и нарекли её так — Сугробова Снежана. Ещё бы немножко и бедняжка бы замёрзла. Болела долго, но выросла просто красавицей.

— А Сорокина Анна? — Андрон направил разговор в нужное для него русло.

— О! Это была дамочка с характером. У неё — отдельная палата, индивидуальные процедуры. Мы почти не общались.

— Подумайте. Вспомните. Это очень важно. Ничего подозрительного или странного в её поведении не было?

Валентина задумалась. И крепко — пять минут тишины.

— А знаете, вы правы. Я ещё тогда заметила: ей рожать, а живота почти нет. И грудь маленькая, и лицо чистое. Часто сидела в кабинете Скоковой. Когда рожала — ни криков, ни стонов. Может, я и не слышала. Ночью она рожала, а я только родила, слабая была, спала много. Утром только узнали, что девочка у «фифочки». А молока нет. Вот и посадили сразу на искусственное питание. Я еще подошла тогда к Инне Андреевне, говорю пока лежим, покормим с Снежаной малютку. А она только рявкнула: «Кто она, а кто вы»? Ну, про меня-то понятно, я ненормального родила, а вот Снежану было жалко.

— Спасибо, вы очень помогли. А сейчас Скокова где? Случайно не знаете?

— Знаю, как не знать. На пенсии она. Вот только как можно на пенсию замок отгрохать?!

— То есть? — не понял Андрон.

— А пошлите на балкон, — Валя захвалила настоящий армейский бинокль. — Смотрите, вон туда, за речку. Там одни особняки. Всё наше начальство да бандиты. Видите замок с башенками, арочками, под красной черепицей?

— Вижу.

— Вот она там и живёт.

— Давно?

— Как ушла на пенсию. До этого строила два года.

— Спасибо ещё раз.

Информация давала новую пищу для размышления. Немного пораскинув мозгами, Андрон поехал в компанию «Компьютер +». Он уже видел их рекламу и знал, что там предоставляются всякие услуги, и в частности интернет. Посетителями заведения была в большей степени молодёжь, играли. Заплатив по тарифу, Хомяков сел за компьютер и вошел в базу данных адресного стола града Петербург. И нисколько не удивился, что по адресу, который записал в журнале роддома, находится музей прикладного искусства. А вот настоящий адрес Сорокиной он так и не смог узнать.

Вернулся в гостиницу, позвонил Снежане, сообщил, что расследование продвигается и всё идет по намеченному плану. Завтра он ещё проведёт денёчек в городе, а потом, скорее всего, поедет в Питер. Сколько пробудет там — пока не известно. В подробности он не вдавался. Ночью ему не спалось. Все мысли были о Снежане и о ходе расследования. Он выдвинул одну версию, и шестое чувство подсказало о её состоятельности. Получалось приблизительно так: богатая дамочка из города Питера Сорокина Анна Львовна якобы приезжает в командировку, где у неё, опять же якобы, начались роды. Она подкупает заведующую Скокову, очень щедро. Та в свою очередь говорит Снежане о мёртворожденной девочке, а сама отдаёт ребёнка Сорокиной. Снежана — молодая, детдомовская, заступиться за неё некому. На полученные огромные деньги, в масштабе городка, она воздвигает особняк. Через два года уходит на пенсию, не по старости, а по выслуге лет. Ей всего пятьдесят один, а она не работает, живёт в своё удовольствие. Что ж, навестим мы тебя завтра с утречка. Вот только чувствую, что ты прожженная и вряд ли сразу же начнёшь откровенничать передо мной. Не подпишешь никаких бумаг — это точно. Придётся прибегнуть к шантажу, а значит, перевоплотиться в бандита.

Кожаная куртка, двухдневная небритость, наглый взгляд и легкий запах алкоголя (намоченный водкой воротничок истощал амбре). В кармане — диктофон. Вот в таком образе он и появился около особняка Скокиной. Позвонил в домофон.

— Кто там?

— Вам что-то говорит имя: Сорокина Анна Львовна, из Санкт-Петербурга? Молчите? Значит, оно вам известно. Так что откройте, есть разговор. И не советую звонить в органы, иначе компромат на вас сразу же отправится в редакцию местной независимой газеты. А там ах как любят скандальчики.

Ворота бесшумно открылись и Андрон, усмехнувшись, прошел по бетонированной дорожке к особняку. На крыльце его ждала хозяйка. Не надо иметь семь пядей во лбу, что бы понять, что Скокова сейчас занимается исключительно только собой: посещая салоны красоты и фитнес.

Они прошли в гостиную, где Андрон без приглашения вальяжно расположился в шикарном кресле и выложил на столик пистолет. Пистолет, на который имелись и лицензия и права на хранение. На хозяйку он произвёл магическое действие. Она, наверняка, впервые столкнулась с представителем теневого бизнеса. Побледнела, на лбу выступили бисерки пота.

— Сколько вам надо? — осипшим голосом поинтересовалась она.

— Нисколько.

— Как? А? — она опешила окончательно.

Хомяков незаметно включил диктофон.

— Я хочу узнать, сколько Сорокина заплатила вам, и что на самом деле произошло в роддоме 20 февраля 2001 года, где вы работали заведующей. И говорите только чистую правду. Пока это только совет.

Хозяйка глотнула сока, смочив пересохшее горло и начала свой рассказ:

— Знаете, у нас, у медработников, очень маленькая зарплата.

— Вот только не надо мне на жалость давить, я не из благотворительного фонда. Говори по существу. — Рыкнул Андрон.

— Хорошо, хорошо. Они, ну Сорокины, появились еще в январе. Мужа я не знаю, а вот с Анной учились вместе в институте. Особо не дружили, но общались. Они и уговорили меня. Заплатили N тысяч долларов. Ждали только удобного случая. А тут Сугробова появилась. Молодая, здоровая, не замужем. Я и позвонила в Питер, и Анюта приехала.

— Сугробова родила здорового ребёнка?

— Да, — она опустила голову.

— А вы сказали ей, что ребёнок родился мёртвым?

— Да, — ещё ниже склонилась хозяйка.

— А девочку отдали Анне? А она сама кого родила?

— У неё не могло быть детей. Бесплодная. — Голос задрожал, из глаз брызнули слёзы.

— Почему адрес в регистрации фальшивый?

— Не знаю, я со слов записывала.

— Номер телефона! — потребовал Андрон.

— Это был номер мобильного. Я потом ещё несколько раз пыталась позвонить, но всё безрезультатно. Я, честное слово, не знаю, где она живёт, ни номера телефона. Они оборвали все ниточки.

Андрон молчал, и это молчание угнетающе действовало на Скокову. Она не выдержала:

— Так сколько вам надо?

Хомяков отключил диктофон:

— А ничего. Живите спокойно, если совести совсем не осталось.

И он покинул особняк. А вечером он выехал с Санкт-Петербург.

В гостиницу он даже не пытался устроиться. Нашел по объявлению съёмную комнату, заплатил за месяц вперёд. И начал действовать, а именно устроил наблюдение за показательным детским садиком. А далее не составило труда проследить за тем, кто забирает из садика Сорокину Виолетту и установить настоящий адрес четы Сорокиных. Глава семейства был бизнесменом, Анна Львовна — домохозяйка, что усложняло ситуацию. Здесь шантажом ничего не добьёшься — не того полёта птица. Убьют и не моргнут. Не провинция. Надо действовать очень тонко, филигранно. Американские деньги имеют фантастическую способность открывать многие двери. И вскоре с их помощью детектив имел на руках список всех жильцов элитного дома, и даже кое-какую характеристику каждого из них. Со всего списка Хомяков для своей цели выбрал полковника в отставке, который проживал в одиночестве и регулярно уходил в запой. Обычно он в такие дни просиживал в баре «Рандеву» в обществе марочного коньяка. Хомяков стал тоже посещать этот бар и только через неделю дождался запоя полковника. Там как бы случайно они и познакомились. Пришлось раскошелиться на дорогой коньяк, накачать им полковника и довести до дома, где Андрон и остался ночевать. Пирушка продолжалась и на следующий день. Полковник страдал от одиночества, а тут появился благодатный слушатель, который на свои деньги приносит коньяк. И бывший военный говорил, говорил, говорил. В основном о своём героическом прошлом, об армии, о сбежавшей жене. Но Хомяков, проявляя осторожность, подвёл разговор на нужную волну. Некоторые мужчины не многим отличаются от представителей слабого пола в плане посплетничать о ближних. Полковник перебрал всех жильцов, и наконец-то очередь дошла и до Сорокиных.

— Он — воротила. Деньги имеются в избытке. Она не работала никогда и нигде. Вообще редко выходит из дома. Было однажды — уезжала рожать куда-то на Волгу. Говорят, там воздух чище. Ты не знаешь? И я не знаю. Причем тут чистый воздух.

Эти сведения только подтверждали уже полученные факты. От полковника больше не было никакого проку, и Андрон не заметно исчез из его жизни. Квартира Сорокиных казалась не преступной крепостью, но Хомяков не терял надежды. И вскоре Госпожа Удача улыбнулась ему. Маленькая Виолетта каталась во дворе на велосипеде под присмотром строгой няни. Она упала и поцарапала коленку. Няня заохала и заахала, а Андрон воспользовался ситуацией и пришел ей на помощь. Перевязал коленку носовым платком и донёс ребёнка прямо до квартиры. Положил на диван.

— Болит?

— Уже нет, — шмыгая носом, ответила девочка.

— Несите зелёнку и бинт, — приказал он растерявшейся няне. И пока та бросилась выполнять указания, Андрон вытащил из кармана припасённые маникюрные ножницы и пакетик. Отрезал у Виолетты локон волос так осторожно, что та даже не обратила внимания, разглядывая царапины на колене. Обработав рану, перевязав ножку, Хомяков стал прощаться. Не хотелось раньше времени встречаться с хозяевами.

— Да, да, — и няня обрадовалась, — вам лучше уйти. Хозяйка очень не любит, когда в доме посторонний.

Хомяков уже вечером отправился в свой родной провинциальный городок, где воздух на самом деле был намного чище.

Переступив порог квартиры, он обомлел и с трудом узнавал её. Свежая краска, новые обои, занавески и картины на стенах. Цветочки на подоконниках.

— Что всё это значит?

Снежана неожиданно чмокнула его в щечку:

— А ты хотел, что бы я просто сидела на диване и ждала твои короткие звонки? А у вас тут цены просто смехотворные. Вот и решила устроить ремонт к Пасхе. И антураж немного сменить. Ты чего, обиделся?

— Учти, денег тогда за свою работу я не возьму.

— А как дела?

Они сидели за столом и обедали

— Сто процентов, что это твоя дочь.

— О Боже! — она прикрыла лицо ладонями. Андрон поспешил налить стакан минералки, полагая, что Снежана опять ударится в слёзы. Но ошибся — она счастливо улыбалась.

— Как её зовут?

— Виолетта.

— Виола, Виолочка, — её красивые глаза так и сияли счастьем. Но Андрон не разделял её оптимизма, и вскоре Снежана заметила это.

— Что-то не так? — вмиг встревожилась она.

— Понимаешь, Сорокин — крутой бизнесмен, с деньгами и связями. А мы что имеем? Показание Скоковой, и всё. И те добыты с нарушение процессуального кодекса. Да любой адвокат выиграет легко это дело.

— Что же делать тогда?

Хомяков достал из кармана пакетик.

— Это волосы твоей дочери, а на платочке — пятна её крови.

— Её кровь? — вскрикнула Снежана.

— Ничего страшного. Виолетта поцарапала коленку. И надо сказать спасибо фортуне, что это произошло, что я оказался рядом и смог добыть образцы.

— И что нам это даст?

— Ты знаешь, что такое дезоксирибонуклеиновая кислота? — он гордился тем, что мог без запинки выговаривать это слово.

— ДНК?

— Да. Необходимо сделать анализ на ДНК, желательно независимой организации. Но это стоит дорого.

— Я продам машину! Я продам квартиру! Но докажу всему миру, что Виола — моя дочь! В Москве у меня есть знакомый адвокат, и я думаю, что дальше он займётся моим делом.

— Конечно.

— Обиделся?

— Нисколько, — обманул её Андрон. Она поняла, но вида не подала.

Ночью она постучала в дверь зала, где он пытался безуспешно уснуть.

— Открой, Андрон.

Он встал за дверь, и было великим искушение, и всё же, собрав волю в кулак, сказал:

— Спокойной ночи, Снежана.

Утром он проводил её на поезд.

— Может, всё-таки возьмёшь деньги?

— Нет. Ты отгрохала мне такой ремонт, который превышает мою смету, — о своих чувствах он так и не решился сказать. И что говорить при разнице в возрасте в десять лет. Она — богатая москвичка, он — посредственный детектив с периферии, да к тому же алкоголик. Нет, ещё раз нет. Между ними непомерная пропасть.

— Ты только позвони, когда всё закончится. Хочется же узнать, что мой труд был не напрасным.

— А мы сразу с Виолеттой приедем в гости, — улыбнулась Снежана. — Или ты не хочешь этого?

— Что ты! Я буду ждать.

Прозвенел последний звонок. Снежана снова поцеловала его в щечку и зашла в вагон. Андрон отвернулся и побрёл. Он не хотел видеть, как отходит поезд, увозя навсегда девушку, которая смогла растопить на сердце лёд, образовавшийся ещё десять лёт назад, после смерти жены.

Поздним вечером сидя на кухне и тупо глядя на остывший чай, Андрон чувствовал космическую пустоту на душе.

— Надо выпить, — решил он, и достал из холодильника бутылку водки. Запищал мобильник. — SMS? От кого? — он взял трубку и прочитал:

            «Андрон, не пей, пожалуйста. Верь, что надежда твоя не беспочвенна. Снежана».

Он засмеялся в голос, покачивая головой. Успокоенный и безмятежный он отправился спать. Бутылка так и осталась не распечатанной.