magalnik — ОДУВАН

Зажатый среди густой травы одуванчик в сентябре, уже в наступившей осени с проливными дождями и ветрами, второе плодоношение завершал. Семена-парашютики о полетах и не мечтали, куда там с такими мокрыми пушинками, наоборот — падали нещадно на занятую другими растениями почву, где в большинстве своем, увы, погибали из-за отсутствия крохотного клочка для приземления. Жестокий процесс выживания осуществлял свой отбор повсюду. На нашей же полянке листопад наступил, прикрыв теплым пледом целый ряд участков вблизи деревьев. Затем и снег повалил солидный, который возвестил о наступлении зимы и спячки растительного мира.

Зима в этом году была нормальной, без всплесков, поэтому сами деревья и корни многочисленных растений прожили холодную пору без потерь. Ранней весной, еще при таянии снега, травчатые растения первыми зашевелились, подавая признаки жизни. Корневища многолетних трав сходу о себе напомнили, что живы они и готовы пищу подавать просыпающемуся бодро ростку. На кучке же хвойных сухих игл семечко одно зацепилось, еще осенью, пушком своим спутанным. Всеми фибрами частей своих семянка приход весны ощутила, водичкой обильно пропиталась, но земли под собой не чувствовала, поэтому вся запертая лежала, притаившись. Сегодня же с восходом солнца ежик после спячки длительной проснулся, разбросав хвою сухую и побежал шустро на поиск еды. Уж больно худющим ежик выглядел весной, весь подкожный жир сожрал в зимовке, но смотрелся бодрым. С растормошенной хвойной кучи парашютник неудачный на землю свалился, представляете, на чистом клочке земли приземлился, вот удача. Будучи научен прожитым, выпавшим на его долю, наш парашютист не торопил события, отлеживался вольготно на тверди земной, пытаясь потихоньку разбудить свою генную систему. Медленно проходила взаимосвязь оживающих зачатков в набухшем семени одуванчика, решившегося первым делом корешок выпустить осторожненько свой.

Земля влажная весной, и корень толстенький беспрепятственно углубляться стал, пытаясь изо всех сил питательную среду нащупать, попробовать на вкус. К утру же зародыш бодро проклюнулся, выглянув настороженно в гуще трав высоких, в дебрях привычных к скученности растений, где солнца почти не видно и дышать нечем. Наш чуточку паузу сделал, присмотрелся, где многочисленные родичи старшие, прошлогодние, уже суетились, бутоны к раскрытию готовили, первыми на поляне расцвести собираясь. Суета сует, одним словом, вокруг клокотала. Зародыш одуванчика, сильно поколебавшись от толчеи вокруг, дал сигнал корням вглубь двигаться усиленно до следующего утра, затем еще денек добавил и попросил живительный сок подать на завтрак. Лишь после этого стебелек зародыша, оглянувшись на соседей близких, в рост пошел без остановок, подымаясь ввысь и вверх. Трясло немного беднягу, колебался сильно, но решился все-таки вырваться. Свежий ветерок приятно обдувал его, прекрасный вид с высоты раскрылся на все стороны, но покачивало немного от высоты непривычной, да еще соседки почему-то пинали его, из зависти видимо, выскочкой обзывая. Все, как у всех, знакомая картина. А тут еще ночью ветер сильный поднялся, дождь обильный пошел. Конечно, нашего первопроходца во все стороны кидать стало, к ломке все уже шло у одувана нашего, стебелек не выдерживал напора мощного, казалось вот-вот надломится Корень, надо отдать ему должное, в этой ситуаций сильно помог, сгустив млечную жидкость сильно и напор повысив в стебле. (Даже и не предполагал ранее, что в соке одуванчика каучук имеется и не в малом количестве, как оказалось, любопытно, правда?)

А поутру, с восходом солнца, наш одуван, чуть измождённый, конечно, от пережитого, отряхнулся, прогрелся немного и... приступил к главному — бутон на макушке своей формировать стал для продолжения рода своего, как природой предусмотрено. Ответственное, надо сказать, дело это. В бутоне-питомнике одувана около двухсот лепестков аккуратно вместе проживают, каждый самостоятельным двуполым цветком является. Отсюда и хлопот видимо-невидимо. Их, лепестков, надо приучать к миру в семье, не допускать отъема пищи у сестричек, и тихо необходимо вести себя при закрытии бутона. Надо добавить, что ежедневно к 15-00 питомничек закрывался на ночь, и в дождливую погоду тоже, чтоб малыши не простужались. А в 6-00 подъем у них был. Теремок открывался с восходом солнца, и целый день блаженствовали лепестки в теплых лучах его.

Казалось бы, все хорошо у нашего — расти, не тужи. На прошлой же неделе корни соседей, как бы невзначай, почву прощупывать стали рядом, укореняться пробовали, и зря, ибо все поблизости корня одувана пустотой оказалось: ни одного минерала, ни органики — все извлекли давеча, когда укоренялись. Таким образом, корешки незваные со временем бросовыми оказались, сохнуть стали.

Приближалось время бурного всеобщего цветения лепестков, время ожидания благодатного опыления их, все как у всех, созрели для этого они. А букашки, жучки и другие труженицы по этой части к низкорослым соседям идут, боязно им и непривычно на высоту карабкаться, рисковать боятся, а тут мелкота рядом. Опять нашему одувану выход найти пришлось. Стоит только чуть самостоятельность проявить на нашей планете кому-либо, как сразу проблемы возникают с этим, им палку в колеса ставят окружающие, поругивают за дерзость. Извините, опять рассуждать пошел. Лепестки же нашего бутона самыми яркими в округе выглядели сверху, с высоты, мелкоте ползучей снизу этого не видать было. Поэтому пришлось косметический мешочек весь разбрызгать, чтоб аромат цветка в округе разнесся, а когда корень одувана нектар разлил по всему бутону, вокруг очень принюхиваться даже стали, ближе разглядывать пытались и даже отведали многие на вкус.

Первыми пчелы и бабочки садиться стали, затем жучки летающие пристроились, а снизу спешно вся рать ползучая пошла уже, дабы не опоздать. За опыленными затем цветами маманя еще пуще следить стала, чтобы вовремя и нужным накормить, от холодного ветерка защитить, ожогов солнечных не допустить. Разросшийся куст одувана целиком во всю трудился, не жалея сил на благо растущего молодого поколения многочисленного, обеспечив детишек всем необходимым. И это сказалось. Семянки все крупными уродились, крепким защитным покрытием упаковали их, хохолком летательным всех до одного оснастили и вдоволь дозревать еще дали. Правда, коробочка-теремок поблекла немного в последние дни, пожелтела, но выглядела бодрой еще на фоне пожухающих соседок.

Вот и наступил день, когда после восхода солнца, сделав паузу небольшую, наша коробочка медленно раскрываться стала, но не как обычно, а вывернувшись наизнанку, и образовала шар пушистый большой, который сразу ветром закачало. А чуть позднее семена-парашютики отрываться стали от родимой коробочки, поддаваясь дуновению ветра и завихрениям. Вскорости над одуваном все его детки уже ввысь поднялись и понеслись на юго-запад, далеко, на просторные земли, где им жить предстояло. Стебелек же наш истощенный к полдню поник, надломился под тяжестью опустошенной коробочки и замер навек. Обессиленная, физически надломленная мать-коробочка все одно на небо продолжала смотреть радостно, на своих питомцев улетающих глядела, которым даровала свободу в выборе пространства жизненного. Лишь корень изможденный на долгую спячку пошел, чтоб сил к весне набраться для нового бутона жизни одуванчика. Еще подумал корень с теплотой о событиях прошедшего лета в компании необыкновенного цветка в их округе, улыбнулся и уснул.