Евгений Гусаченко — Гроб, как момент истины

Ну так, чуть-чуть. Точнее — понарошку.

Реакцию украдкой подсмотреть…

Дурак? Конечно есть. Совсем немножко.

Мне вызовут немедленно врача,

Но я прикинусь мертвецом, в натуре,

Нет вдоха, морда просит кирпича,

И что-то безнадёжное в фигуре.

Я неизвестен и снимать с лица

Мне маску для потомков вряд ли будут.

Ну, мерку для могильного ларца…

Вот тут бы шевельнуться в стиле Вуду.

Тотчас обмерщик вечно пьяный, злой

Потребует бутылку на похмелье

С моей жены: «Нет дядя дорогой,

Не будет сверх тарифного веселья»

Я выдержу обмер, мытье и грим,

Хватая носом воздух в перерывах.

Другой бы от такого стал седым,

Мне хоть бы хны. И лишь к еде позывы.

Возможно, даже, я и не сдержусь,

И дёрнется живот. В нём что-то хрюкнет,

Но общий траур сгладит эту гнусь,

А может, от испуга кто-то пукнет.

За судорогу, правда, все сойдёт,

У мертвецов бывает не такое…

Вот как изобразить телесный лед?

Да в морге охлажусь в ночном покое.

И вот меня несут. Гроб — тесноват,

Обмерщик все же пьяная скотина.

Без музыки… Погостный рубль зажат –

Вот значит как родня к отцу и сыну.

А я пахал! И деньги нёс в семью,

И старикам подкидывал, бывало,

И вот дождался. Даже смерть мою

Удешевили: «Все вам, гады, мало»

Вот гроб на табуретки. Держит речь

Мой близкий кореш вялый и мордатый,

Но что-то скорби нет. Нет дрожи плеч…

Стол только ждёт, а он уже поддатый.

И остальные… Словно здесь не смерть.

Жена спокойна, даже деловита,

Как грустно… Может вправду умереть?

Физически не быть. И шито-крыто.

Но вот мой выход, я из гроба — вон!

Живой стою! И очень натуральный!

Что началось… Ах-ох со всех сторон,

И ужас в лицах. Страх вполне реальный.

«Спокойно, братцы, я нахально жив,

И на поминках ваших погуляю,

Ну а теперь, овеселим мотив,

Я вижу — здесь сплоченный коллектив,

Вперед к столу, друзья! Я угощаю!»