Halgen — Яростная справедливость

История каждого народа — река крови, пролитой как в войнах с другими народами, так и в беспощадной борьбе людей друг с другом. Что представляет из себя исток этой реки, какая идея лежит в ее начале?

Несомненно, имя этой идее — справедливость. Кто скажет что это не так, пусть назовет хоть одну войну, хоть один бунт, да хоть единственную бытовую драку, смысл которых не лежал бы в достижении справедливости? Пусть ее понимания были каждый раз разными, но общая суть все равно остается неизменной. Справедливость суть — узел, в котором великое сливается с ничтожным, глобальное сцепляется с крошечным, а мизерное — с гигантским до полной их неразделимости. Удивительно, но за все века людской истории еще никто не боролся против идеи справедливости, все — только за нее. Но при этом злобно били друг друга, причем ярость этих боев прямо соответствовала остроте чувства справедливости. Очень точно идею этой борьбы выразил русский поэт А.К. Толстой в своем гениальном стихотворении «Правда»...

Вероятно, нет для людей более загадочной сущности, чем справедливость. Но даже приняв мысль об ее трансцендентности земному существованию, непостижимости для человека истинной, высшей справедливости, и, соответственно — об ущербности всякой земной справедливости, люди все равно продолжают ее искать. Ибо ощущение недостатка правды заложено в человека, вероятно, столь же глубоко, как и чувство нехватки воздуха. Что общего у всех учений, созданных мудрецами всех времен и народов? Безусловно — стремление отыскать справедливость. Но в чем тогда их различия, заставляющие адептов убивать и калечить друг друга? Разумеется — в разном ее понимании, ведущим к разным путям ее поиска.

Справедливость — волшебное слово, начертанное на кровавых знаменах войн и революций. Но при столь великом своем смысле, это понятие изучено наукой весьма поверхностно. Общепризнанная его трактовка — «Понятие о должном, содержащее в себе требование соответствия деяния и воздаяния».

Англосаксонская мысль в лице Джона Ролза постаралась сформировать «теорию справедливости», утверждающую два постулата. Во-первых, равные права и свободы, во-вторых — устройство социально-экономических отношений таким образом, чтобы наибольшие преимущества от них получали наименее привилегированные члены общества. Первый постулат получил обозначение уравнительной справедливости, второй — распределительной или — социальной.

Толкование понятия «социальная справедливость» в дальнейшем расширялось. К ней отнесли обеспечение работой всех членов общества при достойной зарплате, социальное обеспечение сирот и инвалидов, свободный доступ всех членов общества к образованию, здравоохранению, культуре, спорту.

Но все вышеизложенное по своей сути всего-навсего — пакет благих пожеланий, любимый политиками всех без исключения направлений. Ибо количественные оценки здесь отсутствуют, и содержание каждого пункта зависит исключительно от воли того человека, который берется воплотить его в жизнь. Ибо, как сказал И. Кант «Не существует какого-либо общественного критерия оценки достоинств и заслуг», а если их нельзя оценить, значит по ним нельзя и воздать.

Правовая справедливость, в отличие от социально-экономической, вроде бы может быть формализована, и, по идее, превращена в некий юридический «автомат справедливости», работающий независимо от человеческой воли. Но практика говорит об ином, ибо применение тех или иных правовых норм так же неразрывно связано с чувством справедливости того человека, который их использует. Даже ветхозаветный принцип «око за око и зуб за зуб» не обеспечивал в свои времена справедливость, ибо чаще всего вместе с глазами и ушами отнимали и саму голову.

Несмотря на все старания, вынести идею справедливости за пределы человека, поместить ее в подобную автомату государственную машину, у людей так и не получилось. Надежды на справедливое государство, нивелирующее людские различия в ощущении справедливости, потерпели крах, обозначившийся крахом Советского Союза.

Потому написанию справедливых законов и разработке связанных с ними нормативных актов должно предшествовать изучение справедливости на уровне психологии и микросоциологии. Ведь история права может наглядно показать, как самые справедливые законы могут порождать несправедливость, причем при отсутствии каких-либо формальных нарушений. Латание юридических «дыр» в виде разработки новых уточнений и толкований существующих законов как правило справедливость не восстанавливает, а новые законы, вводимые взамен старых, постигает та же судьба.

Начнем с того, что справедливость человек воспринимать если и способен, то лишь по контрасту с несправедливостью. Последнюю же он воспринимает напрямую, подобно как ощущает голод, холод, жажду, но практически не чувствует сытость, тепловой комфорт, достаток воды. Потому именно несправедливость по своей сути и является главным двигателем общественных процессов, порождая борьбу за справедливость. Но вот цель борьбы ее участники видят по-разному. Те из них, кто сам имеет чувство справедливости, добивается именно ее, остальные скорее желают мести источникам несправедливости, и при этом упускают из виду, что результатом их борьбы станет порождение новой, так сказать, вторичной несправедливости. Люди, лишенные справедливости, также не способны чувствовать собственную несправедливость, но обладают высоким чутьем на несправедливость в отношении себя. Что, безусловно, усугубляет процессы «восстановления справедливости», когда они становятся — массовыми.

Такие процессы все время происходят, так скажем — на микроуровне. На уровне отдельных семей, коллективов и прочих общностей. Единственное необходимое условие — присутствие людей в количестве более одного. Ибо, к сожалению, люди с развитым чувством справедливости составляют в обществе небольшую его часть и связано это по-видимому не только с воспитанием и жизненным опытом, но и с психическим типом этих людей.

Когда в обществе происходит достаточное накопление несправедливости, то противодействие ей охватывает значительные массы народа. С «микроскопического» эта борьба переходит на «макроскопический» уровень. Бунты, восстания, революции. Революция 1917 года — характерный пример подобного взрыва накопленной несправедливости. Породивший волну вторичной несправедливости. Которая вызвала несправедливость третичную. Подобный процесс, как мы видим и на примере Великой Французской Революции и Великой Октябрьской, если он уже набрал силу, укротить практически невозможно.

Вернее, существует лишь один способ его укрощения — война с внешним противником. Война может быть и способом его «профилактики», как к примеру война 1812 года на время устранила накопившуюся в русском обществе несправедливость. Ибо война ведет к подъему в обществе людей с архетипом воина, а именно такие люди и обладают высоким чувством справедливости. Одновременно война изменяет направление жажды мести, устремляя ее в сторону внешнего противника, она делит мир на «мы» и «они», поворачивая поток негативной энергии в сторону «их».

Главное, что дает война — это восстановление чувства общности, которое часто означает и поворот в сторону национальной традиции, национальной культуры. После войн 1812 и 1941 годов русская культура переживала рассветы. Но, увы, запас справедливости, накопленный в ходе каждой войны ценой кровью, после нее постепенно теряется, ослабевает и чувство общности, что опять ведет к накоплению несправедливости, которая либо взорвет общество очередной революцией, либо будет уничтожена очередной войной.

До настоящего времени попытки изменить эту закономерность предпринимались все время и всеми народами, ибо цена восстановления справедливости оказывается непомерно высокой и с ходом исторического времени все более растет. Но все эти попытки касались прежде всего стремлением наладить справедливое управление обществом при помощи соответствующей его регламентации. Увы, если несправедливость уже накоплена обществом в достаточном количестве, то подобные мероприятия, как правило, оказываются бесполезными. Ибо они не затрагивают главного — качества человеческого материала, для которого они создаются. Тут сам собой напрашивается и рецепт — затронуть именно качество людей, управляющих обществом, создать соответствующую систему отбора. Но, увы, она создается лишь в «аварийном» режиме, тогда, когда в ней возникает непреодолимая потребность. То есть, как я уже писал — в ходе войны.

Войны, как известно, имеют свои поводы и причины, над которыми мы не властны. Не умно призывать к войне только лишь для восстановления справедливости в своем обществе. Потому смысл этой статьи — предложить совершить то, чего еще не совершалось в ходе истории человечества. Найти способ восстановления справедливости в обществе не платя за нее кровью войны (хотя в какой-то степени используя ее общественный опыт) и, тем более — разрушительной революции. То есть — произвести революцию созидательную.

Во-первых для этого необходимо объединить весь народ единой для него культурой, которая, разумеется, существует и в настоящая время, но которая беспощадно подавляется так называемой «массовой», коммерческой «культурой». Потому понятие «коммерция» и культура должны быть сделаны несовместимыми, во имя самой жизни народа. Пока масс-культура окончательно не разрушила народ, она должна быть если не уничтожена, то. По крайней мере — приведена к состоянию маргинальной. Достижения человеческого духа ни в каком случае не могут быть товаром.

Во-вторых на те места общества, где решаются вопросы, касающиеся справедливости, должен быть обеспечен отбор людей, имеющих чувство справедливости. В настоящее время достижения психологии позволяют такой отбор производить достаточно успешно (к примеру — применение психо-семантического резонатора). Этот отбор и должен стать определяющим при назначении на должности, предполагающие принятие общественно значимых решений.

В-третьих должна быть обеспечена эффективно действующая система обратной связи, работающая как на уровне общества в целом, так и на уровне отдельных коллективов в режиме реального времени, о чем я уже писал в своих предыдущих работах. Благодаря этой системе у общества появится возможность устранять допускаемые несправедливости в кратчайшие сроки, исключая их накопление.

Выполнение этих условий сформирует в обществе «каркас справедливости», внутри которого будут формироваться общественные отношения, создаваться максимально справедливые законы и правовые нормы. Очаги несправедливости будут вскрываться быстрее, чем они достигнут масштабов, угрожающих жизни общества.

Андрей Емельянов-Хальген

2016 год