magalnik — Под стук колес

Полным ходом велись работы по монтажу оборудования вновь строящегося завода вычислительных машин. Сотни единиц универсального и специфического оборудования ежедневно поступали на площадку со всех концов Союза, частично, завуалировано и «оттуда», от капиталистов. Графики поставки и монтажа в основном выполнялись, двигались к завершению. Отсутствовало на стройке лишь нестандартное оборудование: сотни верстаков слесарных, инструментальные тумбочки во множественном числе и километры стеллажей для складского хозяйства заводского. Раздевалки еще, кажется, упустил — шкафчики для одежды. Купить все это не у кого было, никто не выпускал. Металл, правда, на эти цели выделили по нарядам и гроши небольшие в сметах заложили. И все, кажется. Смеетесь? Правда? А нам грустно было. В голове в те годы постоянно некая «грустинка» мучительно маячила, ища своего решения. И находили, представьте себе, в самых неожиданных вариантах, ей богу.

В ту пору люди почему-то читали много, классику притом, и книги покупали при нищете той, поэтому книжные магазины посещали часто в поисках нового. На этот раз Литовкин Виктор, озабоченный вышеупомянутой «грустинкой», хорошего знакомого по «Виброприбору» у прилавка книжного встретил — Кузнецова Анатолия. Тот мастером на термическом участке работал, скучал часто при двух печах. В прошлом году уволился, куда-то в милицию подался, как говорили. Короче, Кузнецов пояснил, что к тюремщикам работать пошел, производственной деятельностью заключенных занимается, майора присвоили. В шахтах, примыкающих к тюрьме, блоки ракушечника добывают на строительные нужды. Все специальности среди зэков есть, могли бы еще что-то делать, ищут что. Конечно, верстаки могли бы состряпать, и другое тоже, при наличии оборудования и материала. Заказчик был рядом, если помните, поэтому друзья вскоре к начальству пошли на согласование.

*

В одно ранее утро при построении Кузнецов к зэкам с сообщением обратился, что создается механический участок в лагере, поэтому нужны специалисты по металлу: слесари, сварщики, станочники, маляры, человек двадцать-двадцать пять. Металлистов майор попросил к нему подойти, с правой стороны встать. Подошли все восемьдесят шесть зэков, все хотели из затемненных шахт вырваться, на воздухе поработать. Поэтому Литовкину с Кузнецовым тщательную индивидуальную беседу провести пришлось с желающими и отобрать профессионалов среди них. Задача была непростой.

Восемьдесят шесть человек, плохо побритых, постриженных под нулевку, с серыми изможденными лицами умоляюще смотрели на начальство в надежде быть отобранным. Кузнецов неожиданно спохватился и куда-то побежал рысцой, но быстро вернулся, улыбаясь, в сопровождении высокого зэка с перевязанной рукой.

— Вспомнил, Виктор, что у нас главный механик с завода «Котовского» сидит, знакомься — Милютин Саша, однокурсник мой. Вот мы и поручим Александру организовать участок сей, он человек опытный, дело знает. Сидеть ему долго, аж целых три года, правда,

Саша? С рукой то у тебя что? Порез небольшой, но работать сможешь… лады тогда.

*

В считанные дни на территории тюрьмы заработал слесарно-механический участок по изготовлению нестандартного оборудования для нужд строящегося завода. Кузнецова, отличившегося при этом, в министерство перевели с повышением, на его место старичка поставили, капитана разумного, который не мешал Милютину работать. А Литовкин, самый заинтересованный, близко сошелся с Александром, работая лишь практически с ним, часто приезжал в зону, пропуск ему выдали постоянный. Конечно, мужички с механического также вокруг Литовкина вертелись, ибо у него был свободный доступ с миром родных. Каждый из зэков считал своим долгом о своей прекрасной женщине рассказать, притом только с хорошей стороны. Заключенный в тюрьме больше всего страдает от унизительного положения своего, где любой охранник или более сильный зэк может безнаказанно над ним измываться, не говоря уже об условиях его пребывания там. Поэтому мужички сии несчастные так обожествляют женщин, если они хоть капельку достойны этого, а что касается преступлений, ими совершенных, то они неудачно лишь попались на них по неосторожности в большинстве своем. Милютин Александр получил срок за доверие ключа от сейфа кладовщице, которая похитила циан и отравила любовницу мужа. Михаил Шишков за недосмотр, приведший к пожару, Никита бородач наркотиками торговал, Николай Сулак скорость на машине превысил, столб сбил, и т.д. С моей точки зрения, эти люди не опасны для общества. Да, оступились, но в тюрьму сажать не стоит.

Заболтался я с вами, общаясь с зоной и ее обитателями. Некоторые с просьбой ко мне обращались по лекарствам, чеснока головку принести просили, жене невзначай проверку сделать и др. Со временем отказывал всем из-за высокоорганизованного доносительства в среде заключенных.

Милютин Саша всеми силами пытался подавить два мрачных возникших эпизода в своей жизни: это пребывание в тюрьме и развод с женой. Если подвернувшаяся работа как-то сгладила его жизнь в тюрьме, то разлад с женой был окончательный, понимал он, да и сыночка было до боли жаль. Ромку любил до безумия, до слез точнее. Но что-либо менять в своей жизни не собирался упрямец, ибо, как ему казалось, издержки по жизни неизбежны, как с Люсей своей, которая втемяшила себе в голову бог знает что. Сын никак не вписывался в никакие оправдания, разрыв с ним был удар страшный, наповал. У каждого, даже зачуханного зэка, торжественно в правом кармане красовалась затертая фотография верной и любимой женщины, без этого в тюрьме никак нельзя, дети, это отдельная статья, неприкасаемая. Милютин опустошенным был по этой части.

Литовкин Виктор рано радовался по поводу нестандартного оборудования для завода. Сегодня его к генеральному пригласили и познакомили с заведующей ведомственного садика детского, были такие привилегированные учреждения при советской власти. Ведомственный садик был обычным учреждением, как все, по части продуктов питания, численности персонала и прочее, но здание, мебель, игрушки, начинку вся дворового оборудования для детишек обеспечивал завод, включая всевозможный ремонт и транспорт. Хорошо устроились некоторые, не правда ли?

Да, так познакомили Литовкина с заведующей того садика, со Светланой Матвеевной. Упомянутая дама лет тридцати выглядела очаровательно-прекрасно по части стройной фигуры и классической головки. Одета была в облегающее удлиненное платье с высокими разрезами с двух сторон, чуть выше колен. В красивой позе, с улыбкой, наша дама продолжила:

— Вот тетрадь моя, Виталий Иванович, что я исписала, посетив детсады Прибалтики и Москвы. Тут кое-где фотографии имеются или описание визуальное, что я занесла. Поручите, пожалуйста, молодому человеку выполнить под моим наблюдением... Что вы сказали, молодой человек? Перечня у меня нет — каких сооружений и в каком количестве, говорите?.. Вы мне конструктора выделите затем?.. А срок нескорый обещаете, а я думала сразу... Виталий Иванович, вы куда? Литовкин все решит сам, говорите… Не уверена.

Литовкин в подробностях разъяснил даме свою зависимость от созданного участка при тюрьме, который, практически, только в стадии становления, поэтому посоветовал он ей подождать чуток пока все отладится. Сверхактивная Светлана Матвеевна не могла и не хотела ждать, «дети не позволят ей», серьезно сказала она, и напросилась усердно на встречу с исполнителями напрямую. Нет, об этом Литовкину не стоит беспокоиться, муж с посещением тюрьмы поможет, когда определятся с материалами и деньгами для садика.

Зря скептически усмехнулся Виктор Литовкин. На следующий день их встретило руководство тюрьмы и торжественно сопроводило до нужного участка зоны. Представлен был Милютин Саша и все сотрудники участка механического. С каждым в отдельности дама ручковалась, отпуская при этом зэкам улыбки очаровательные. Светлана светилась от впечатлений, которые, она чувствовала, произвела на мужчин, а она, видит бог, старалась всем обликом, позой, присутствием в мире неволи показаться.

— А я к вам с просьбой, уважаемые, не за себя, за детей прошу…

И т.д. Затем вдруг о бедных мужчинах заговорила, которые так редко со своими женщинами встречаются.

— Нельзя ли, Василий Иванович, чаще проводить такие встречи. Наверное у вас есть и одинокие мужчины, без женской заботы?.. Не расслышала, Василий Иванович? Каждый третий, говорите… Безобразие большое, сами понимаете, когда столько женщин нуждается в мужчинах и желают их, правда, мальчики? По взглядам вижу, что это наболевший вопрос…

И т.д. Короче, Светлану Милютину нашему спихнули, а он пообещал, как папаша, детям все сделать по возможности, если позволят. Светлана довольная сделкой, уже по части одиноких мужчин руководство дергала. Она попросила сделать фотографии «бедненьких» зэков и краткую положительную характеристику на каждого отписать до конца месяца. Как зачем? На трикотажной фабрике подруга начальником работает, и все…

— Все, Виктор, я готова. Как видите, хорошо справились. А к вам, Милютин Саша, сама буду наведываться, не прощаюсь. О милых женщинах не забуду для вас. Всех целую, мальчики. Василий Иванович, ко мне подойдите, ближе, ближе, а теперь щелкните на память... Ну, где вы, ей богу, ехать пора... Вы что-то сказали, Виктор? Со стороны выгляжу наигранно счастливой, говорите… Может быть вам кажется это? Не думаете…

*

В субботу вечерком технические службы завода, по традиции уже, праздничный огонек организовали, где был сценарий сугубо свой, заводской, и ведущим блистал Женя Надук. Возраст всех был молодой, около тридцати, счастливая пора жизни. Сотрудники с женами рядом сидели, с девушками. Очень нарядными все выглядели, весело время проводили. Литовкин Виктор во главе стола был посажен со своей Екатериной, девушкой его с трехлетним стажем, как подшучивали технари.

Ведущий, конечно, чуть коснулся работы в своем выступлении, напомнил о ляпсусах некоторых незначительных пофамильно, похвалил руководителя Литовкина за контакт дружественной с зэками. Мало ли чего случиться может, подытожил Надук с намеком, прохрипев под гитару «Мурку» знакомую. Танцевали не очень, больше общались меж собой. Литовкина, ощущалось, уважали в этом коллективе, даже тост за него провозгласили, за его здоровье. Начальник же узла связи, Павел Перов, даже свою девушку представил, пообещав жениться к майским праздникам, если начальство одобрит. Девушка смущаясь очень попросила начальство «добро» дать Павлику, ибо он ее сильно любит и страдает. Последовали аплодисменты.

Екатерине Гусевой, многолетней подруге Виктора, было тепло, уютно за столом, только вот окружающая ее среда была без комплиментов по части ее прелестей, да и красоток много вокруг было, это точно. Поэтому Катя по пути домой высказала свое недовольство мероприятием, где, как всегда между прочим, одни железяки ржавые у заводчан в разговорах сверкали, надоели ей этим до чертиков. Вот у них в институте другое дело, как помнит Виктор: пели, шутили много, анекдоты трепали и, конечно, о производстве ни слова. И вообще, она заметила, что со временем они по-разному смотреть на жизнь стали, и неинтересны ей рассказы его о дружках заводских, не говоря тем более о зэках злосчастных, тюремных, с которыми Виктор так сошелся близко…

— Поэтому, Витенька, и на этот раз разойдемся по хатам, как и в прошлый раз... Можем и насовсем… Говоришь, за девушкой выбор?.. За мной, значит. Дипломатичный ты парень, мне решать велишь, когда я тебе до лампочки. Чао, Витя, может и к лучшему так будет.

*

Семнадцатого декабря станки заработали, новый завод ожил, прокашлялся и зашумел, окна засветились, запахом свежей стружки повеяло — пошла продукция нужная в сборочном. В сжатые сроки осваивались новые корпуса, цеха, раздевалки, кладовые, чтоб не нарушить непрерывный поток производства. Конторские помещения тоже вовсю уже работали, они первыми заселялись, чтобы быть в центре событий. Настроение у заводчан было бодрое с надеждой на лучшее будущее. Поздравления с новосельем повсюду звучали, даже детки садика во главе с заведующей не упустили такой возможности. Виктору также цветы достались от нарядных деток, Светлана ему подарила очаровательную свою улыбку. Виктор тоже поблагодарил гостей за теплое поздравление, спросил о проблемах в садике.

— Все нормально, Виктор, вопросов нет. Просите уделить чуть внимание Шумилову, зэку странному?.. Сама, говорите, разберусь почему… Завтра там буду, познакомлюсь с ним.

*

К Милютину Александру сегодня капитан Егоров подошел и тихо сообщил, что свидание с женой ему разрешено суточное, и он распорядился приличную комнату подготовить, старшина укажет. Саша попытался объяснить, что уже давно в разводе, но капитан отмахнулся, улыбаясь. Поэтому Саша душ принял с холодной водой, хотел побриться, но затем передумал и старшину нашел. Комнатушка действительно опрятной была, с ковриком на стене, большой кроватью и столиком небольшим. Щелкнул замок, и двери отворились со скрипом, Саня аж дернулся.

— Здравствуй, Саша, давно не виделись. Пришла документы подписать о разводе, надеюсь, что помнишь — суд завтра состоится. Не знаю, как и вести себя с тобой, чужим можно сказать уже, человеком. Молчишь чего? Сказать нечего жене напоследок, не заслужила лучшего приема? Зря пришла, видимо, к тебе. Темновато, не видать ни черта. Может так сделано, чтоб свиданились сразу в постели? Надеюсь, понимаешь, что интима между нами не будет уже никогда, Саша, ч у ж и е мы люди. Могу и свет включить, говоришь?.. Давно бы так, а то не видела тебя еще толком. Боже мой, ужас, что с тобой сделали! Кости да кожа, только глаза сохранил свои. Чтоб добить окончательно тебя Люська твоя развод затеяла, мести захотелось, добить беззащитного надумала… Все молчишь, дурачок, терпишь? Подойди ко мне, Саня, так... ближе, еще... Здравствуй, родной ты мой Саша. Не крутись, дай голову прижать к груди, так потянуло родным — слезы пошли. Ромка тоже приветствует тебя фотокарточкой свеженькой. Вижу, как руки дрожат, сама покажу, видишь? Ну что ты, Саша, засопел так? Волнуешься. Что, умрешь без меня, говоришь? Давно это понял… Повтори, Саша, мне это еще раз. Вот это да, не зря, видимо, за свиданьицем пришла в тюрягу. Просишь не уходить от тебя? Да я и не собиралась, Саша, не веришь, тогда… тогда... знаешь что — портки быстро сними и в постель марш. Дура я у тебя! Расстегни еще пуговицу… Молчишь, собака ты этакий. Понимаю, что дорвался, как солдат с фронта, дай отдышаться. Как с разводом, будет, спрашиваешь? На суде что скажу? Ничего... молчать, как ты, буду, Саша, и суда никакого не будет. Ах, папка, спрашиваешь, что в ней?.. Фотографии наши там, и сыночка нашего, Саня. Еще письменно на листочке есть, изложение небольшое мое, на твое имя, где поясняю, почему приятельнице морду расцарапала на людях. Ты не причем, Саня, а то бы тоже получил. Соседка же, заметила я, пристрастилась к тебе приходить, когда меня дома нет. Конечно, плохо воспитана я, считаешь, но сохранила семью Ромке. Если бы знала, что в тюрьму угодишь, не боролось бы за тебя, зэка дохлого, одни ребра. Чуток в моих объятиях поспи, Саша, как дома. Не ерзай, отшлепаю. Счастье-то какое, Господи…

*

Во время антракта концерта Святослава Рихтера Виктор Литовкин Светлану Матвеевну в буфете повстречал, где она мороженным лакомилась в компании с седовласой дамой. Представила, как мать, Марией Андреевной. О музыке прекрасной чуть поговорили, затем Светлана доложилась, шутя, что задание Виктора выполнила — навестила зэка Шумилова в тюрьме. Да разузнала, что Алексей Шумилов был ошибочно приговорен к высшей мере наказания за убийство соседа по гостинице. Более трех месяцев ожидал он ежечасно приведения приговора. И вот, нашли убийцу, арестовали его, Шумилова освободить хотели, чуть извиниться еще, что не расстреляли... но он не соглашается, видите ли, ибо лицо на Квазимодо стало похоже, искривилось во все стороны — ужас, страшно смотреть.

— Да, мама, попросился остаться в тюрьме, пока не излечат его. Еле уломала, чтоб чуть поговорить со мной, Таньку Белову, методистку, за ним закрепила одинокую, добрейшую. Посещает Алексея она, говорит, к врачам ходит, хороший парень, хвалит его, и сама Таня на Эсмеральду похожа. Хорошее дело сделали, говоришь, мама? Виктор зачинщик. Не женат он, разборчивый сильно, шучу, конечно. Виктор, куда вы? Очень приятно, Катя, значит. Вы с этим типом три года встречались близко и разочаровались затем? Железяки, говорите, для него важнее девушки оказались, умоляла его бросить завод и в институт. перебраться… Слушать даже не хочет.

— Может, встретимся завтра, Витя, поговорим... Нет смысла, говоришь. все сказано уже. Ох, пожалеешь, милый, апосля, но поздно будет. Прощайте все.

*

Небольшая комната, шторы прикрыты, за столом плотный подполковник в потемках сидит, супротив на стуле Литовкин Виктор, яркий пучок света от настольной лампы на него направлен, морщится.

— Так вы подтверждаете, Литовкин, что данный блокнот вам принадлежит, вы его так сами исписали, почерк-то ваш, такой неаккуратный, но грамотный, чувствуется. Для домашнего пользования блокнот служил лишь, говорите? Но вот другие прочли его и даже принесли нам, в органы безопасности. Читаю вслух, где подруга ваша закладку заложила: «предприятие 5495, г. Донецк, ул. Плеханова 43, Смирнов И.И.» Далее «П/Я 2817, г. Ижевск, тел. 55657631, Карпов Д.О. конечная остановка трамвая» и так далее по десяти объектам раскрываете государственную тайну военной промышленности страны в одной только записной книжке. Вам придется признаться, где еще подобные записи производили. Советую подумать и лучше самому признаться. Стерва, говорите, Гусева Катя, она лишь могла принести, считаете? Не знаю, не знаю, но отвечать придется по всей строгости закона. Домой не отпустим, посидите у нас, подумайте и все чистосердечно изложите нам. Уведите арестованного.

*

Необычными путями тюрьма узнала о судьбе Виктора, обсуждали втихую новость, жалели мужика хорошего, споткнувшегося по глупости из-за бабы паршивой. Как-то Милютин Александр заведующую детсадом спросил про Виктора, его арест, так наша Светлана чуть не упала, рот раскрыла вовсю, водой долго ее отпаивал.

Кузнецов Анатолий при посещении тюрьмы также был окружен тесно зэками, молча смотревшими на него вопросительно.

— Стараюсь, братцы, все делаю для него. Саша, в Воркуту поедешь на поселение? Так да или нет? Двадцать зэков запросили с высшим образованием в лагеря там работать, не криминальных просят. Пробую Виктора просунуть туда, прошу начальство, завтра узнаем. Пишу тебя, значит, Саша, на поселение, поедете? Люська, говоришь, уже согласилась…

*

Зарешеченный вагон поезда. Рядом толпятся женщины, дети. Военизированная охрана сопровождает группу мужчин в серых фуфайках с рюкзаками. У входа в вагон все останавливаются, в линейку выстраиваются. Им сообщают, что начинается посадка в вагон следования до Воркуты. По списку называют одного сутулого, к нему жена с детишками подходят, обнимаются, в вагон следуют. Назвали Милютина, Люся с Ромой к папе сразу подошли, обнявшись, в вагон также направились. Процедура продолжалось еще долго так, пока фамилию Литовкина прокричали. К кондукторше, с конвоиром рядом, Виктор не спеша подошел, документы предъявлять стал, кому-то помахал. К нему неожиданно Светлана пробралась, котомку опустила на землю и свой паспорт совать стала Виктору поспешно.

— Вещи мои, Витя, держи. Вот неуклюжий, чуть не уронил. Помоги взобраться, ступеньки.

На минуту замешкались, но пропустили несчастную, Кузнецов помог.

*

Милютины и наши в одном купе разместились уютно. Мужики курить вышли, а женщины, как обычно, столик сервировать стали. А вскоре и запели дружно под стук колес:

— По тундре, по железной дороге,

где мчится поезд

«Воркута-Ленинград»…