Подождите...
Николай Николаич  : такая штука у обуви
|
|
Николай Николаич : каблук, вроде
|
|
Николай Николаич : слово есть ещё такое
|
|
Николай Николаич : как эта
|
|
Николай Николаич : и Полина))
|
|
Николай Николаич : Гарпия рекомендует
|
|
Николай Николаич : ты не читал только то, что тебе
|
|
Николай Николаич : ааа, пон
|
|
Akhenaham : Я читал сыр и черви.
|
|
Николай Николаич : в инквизиции, ага
|
|
Николай Николаич : это он говорит на суде
|
|
Николай Николаич : я человек бедный, я арендую два участка земли и две мельницы
|
|
Николай Николаич : а книга про мельника это одна фраза этого мельника
|
|
Николай Николаич : так что мне передать застёгнутому? — чтобы он расстегнулся
|
|
Николай Николаич : даже часть этого диалога
|
|
Николай Николаич : даже один диалог из этого фильма
|
|
Николай Николаич : вабанк
|
|
Николай Николаич : весь польский кинематограф это один фильм
|
|
Николай Николаич : эта книга похожа на польский кинематограф
|
|
Николай Николаич : по моей рекомендации почитай сыр и черви
|
 Все сообщения мини-чата |
Что почитать сегодня
Авторизуйтесь на сайте, чтобы получить свой собственный список, что почитать сегодня
Регистрация
Забыли свой пароль?+1
Подождите...
ЧАТ
- ЧАТ
- +1
Без од и стихов,
Поэтам он тесен,
И полон оков.
Вот в лавке с товаром
Грустит продавец,
Отдаст все задаром,
Аллаха певец.
Он суры слагает
Священные днем,
Их ночью читает
Под тусклым огнем.
И немощный свет
Дрожит на стене,
Кровавый Завет
Кто-то шепчем во тьме…
Как молния сабля,
Безумствует конь,
Росы алой капля,
Вой, трупная вонь…
Не дайте поэтам
Долго грустить,
Внимая советам,
Как мир изменить.
Смысл рифм священных,
Сильно действующий яд,
Вкус строчек нетленных,
Песнь зовущих наяд.
Несут что на скалы
Твой галеон,
Где смерти оскалом
Встречает Тритон.
Веками случалось,
Веками велось,
Вера в песнь не прощалась,
Как и жизнь на авось.
Но поэты лихие
Тянут нас в небеса,
Там, где тучи, стихия,
И сверкает гроза.
Сладкий кофе д'Аннунцио,
Безумья вино,
Рассуждений — опунции*,
Что нам в жизни дано.
Жизнь пуста и постыла,
Без властителя грез,
Думать скучно, уныло,
Так примите ж наркоз.
Игла входит под кожу,
Видишь каплю крови,
Черт тебе строит рожу,
Где ж заботы твои?
И д'Аннунцио глас,
Словно, сходит с небес.
Поступает приказ:
«Ружья наперевес!»
Ах, в руках лишь бокалы,
В мозгах пьяная дурь,
Все же мы радикалы!
Наплевать на патруль!
Сдался город Фиуме**,
Взят повесой повес,
Жизнь в сладчайшем Perfume
Руки вверх до небес.
Дольше года веселье,
Вино, карнавал,
Всем виновным прощенье,
Безумства и бал.
Но чиновник — бацилла
Фашизма, увы.
Ему воля постыла,
Доведет до сумы.
Вниз обязан ладонью
Ты руку держать,
Да, словно в агонии,
«Слава Дуче!» орать.
Не Фиуме, саванны
Вас ждут впереди,
И гнойные раны,
Да море крови.
Уж тринадцать веков
Безуспешно прошли,
Кроме новых оков,
Что они принесли?
А поэт виноват?
Ах, держите его!
Он слова солдат,
Все грехи на него.
Забыты поэты,
Осталась вина.
Стихи и сонеты?
Не время. Война!
Но сегодня опять
Полыхает пожар,
Его не унять,
Как случалось и встарь.
Хоругвь православная,
Будто знамя Пророка,
Тупость державная
Рвутся с востока.
Суры Корана…
Безумства Фиуме…
«Жизнь эта странна»,
Рождается дума.
Так что же, снова
Вина на стихах?
Как все же сурова,
Рифма в словах.