Елена Вахненко — В недра Египта

Мехит задумчиво смотрела перед собой, теребя длинными ловкими пальцами золотое украшение — подвеску в форме переплетенных ветвей, одну из тех вещиц, которыми девушка щедро декорировала свои одежды. Внешне эта молоденькая египтянка была далека от принятых в те времена канонов красоты, зато обладала гораздо более ценным даром — природным шармом и миловидностью.

— Мехит, расскажи мне о боге Ра! — раздался у ее ног звонкий девичий голосок, и тонкие щиколотки девушки обхватили чьи-то цепкие маленькие ручки.

Мехит опустила взгляд, и губы ее невольно тронула ласковая улыбка при виде юного личика младшей сестренки:

— Что такое, Аниде? У тебя что-нибудь случилось?

Девочка быстро замахала головой и, приникнув лбом к коленям сестры, громким шепотом повторила:

— Расскажи мне про бога Ра!

Мехит провела рукой по густым темным волосам Аниде и задумчиво проговорила:

— Про бога Ра? — размышляя, она слегка нахмурила прекрасные черные брови. Пожалуй, именно они, их безупречно правильная линия, наряду с очаровательной улыбкой и пушистыми смоляными ресницами, дарили девушке столь удивительную прелесть...

— Про бога Ра, я ужасно хочу послушать... — настаивала девочка. — Ты очень хорошая, Мехит...

— Да-да, Мехит, ты очень хорошая, — охотно подхватил чей-то веселый голос, и сестры одновременно обернулись на его звук.

Чуть поодаль стоял высокий поджарый юноша с точеным скуластым лицом. Мехит густо покраснела, а Аниде, испуганно ахнув, тут же бросилась бежать в сторону дома, на женскую половину, где мать позволяла ей и другим детям играть в своих покоях.

— Ты ее напугал, Хел, — с легким упреком заметила Мехит, стараясь скрыть за напускной строгостью охватившую ее радость.

— Аниде — маленькая проказница, — засмеялся он, склонив голову набок и искренне любуясь девушкой. Какая гладкая кожа и густые ресницы… А глаза... черны подобно ночи и, наверно, в них тоже можно увидеть звезды!

Мехит смущенно молчала, не понимая, почему он так внимательно изучает ее. Только бы набраться смелости и тоже взглянуть на него!.. Впрочем, девушка никогда не отличалась отсутствием храбрости, и столь редкая гостья — робость, тревожила ее. Неосознанно поправив выбившуюся прядь волос, молодая египтянка украдкой посмотрела на юношу. Тот поймал ее настороженный взгляд и ободряюще улыбнулся; мягко сказал:

— Ты так мила, Мехит...

— Правда? — пробормотала она и быстро поднялась, неуверенно покусывая губы. — Мне пора в дом. Скоро начнет темнеть, и я...

— Да, да, конечно, — печально отозвался Хел и вдруг с горечью добавил: — Как жаль, что я приемный сын твоего отца!

Никогда раньше Мехит не приходило в голову, что Хел может быть недоволен своей судьбой, тем, как волею богов сложилась жизнь. Неужели такое возможно?! Эта мысль была не только неприятна и обидна, но и причинила боль. Девушка прикусила губу и постаралась придать лицу холодное бесстрастие.

— Да? И чем же тебе плохо?

Поняв, что сказал лишнее, Хел торопливо ответил:

— Я вовсе не имел в виду, что мне плохо, просто... — он лихорадочно пытался найти достойную причину и, наконец, растерянно закончил: — ...просто грустно, когда нет отца и матери...

— Но мой отец прекрасно к тебе относится! — укоризненно произнесла Мехит.

— Он замечательный человек, я знаю. Плутарх удивительно добр ко мне. Если бы не он, я бы, вероятно, уже не жил на этом свете!

— Не жил... — эхом повторила девушка и, очнувшись от собственных мыслей, слишком явно отпечатавшихся на лице и способных выдать тайну ее беспокойной души, поспешно добавила: — Желаю приятно провести вечер, Хел! — и с этими словами она быстрым упругим шагом последовала к дому.

* * *

— Что тебе, Албане? — хмуро спросила Мехит. Расположившись на ложе в своих покоях, она рассеянно перебирала любимые украшения, лежащие перед ней сияющей золотой горкой.

Темнокожая прислужница присела на корточки рядом с госпожой и страстно прошептала:

— Мехит, я видела твоего отца!

— Ну, и что? — равнодушно откликнулась девушка.

— Плутарх беседовал с госпожой!

— С Нэнс, что ли? — с некоторым недовольством осведомилась Мехит. Ну, что за манера не договаривать до конца и воображать, будто она обязана сама догадаться обо всем!

Албане быстро закивала:

— Да, да с твоей старшей сестрой... Они не обратили на меня никакого внимания, ну это не удивительно — кто на меня смотрит? Кому я нужна?

— Албане, когда-нибудь ты перестанешь быть моей любимой служанкой, — со вздохом сказала Мехит, оттолкнув в сторону очередное украшение. С напускной грозностью взглянув на рабыню, она сурово проговорила: — Ты встречала иных рабынь, донимающих своих господ так же, как ты?

— Но я ведь только тебе жалуюсь, — улыбнулась Албане. — Ты очень добрый человек. По сравнению с ними, другими. Ну, и Хел тоже неплохой.

— Ох, ну и трудно же с тобой, — засмеялась девушка и продолжила ласковым голосом: — Рассказывай, что хотела!

— Так вот, я услышала их разговор. Они беседовали о Конэ...

— Конэ... — задумчиво повторила Мехит. — Если честно, я не помню, кто это.

Албане посмотрела на свою госпожу с некоторым удивлением, казалось, недоумевая, что знатная египтянка могла забыть подобного человека.

— Это один богатый господин, — заговорщицким шепотом сообщила она, наконец.

— Кажется, припоминаю его, — удовлетворенно протянула Мехит. — Но почему я должна знать о нем?

— Как раз не должна, — поправила ее Албане. — Я рассказала тебе по секрету...

— Спасибо, — улыбнулась девушка, надевая на руку браслет и вытягивая ее перед собой. — Ну, как? Неплохо смотрится?

— А что это ты так внимательно рассматривала украшения? — поинтересовалась рабыня, восхищенно глядя на браслет. Да, диво как хороша ее хозяйка...

— Просто я искала подходящее, — загадочно пояснила Мехит. — Может, я и расскажу тебе как-нибудь.

Мехит не была особенно близка со старшей сестрой, даже в далеком детстве они не слишком ладили. Поэтому чувства и мысли девушка привыкла поверять своей ровеснице, юной рабыне Албане. И порою лишь заступничество молодой госпожи позволяло строптивой прислужнице избегать наказаний… ну, почти всегда. Впрочем, рабыня платила добросердечной хозяйке беззаветной преданностью и пыталась помочь ей, чем могла. Хотя могла она не так уж и много...

— Боюсь, я догадываюсь... — печально заметила Албане, нарушая воцарившуюся тишину. — Но тогда я опасаюсь сильно огорчить тебя.

— Что опять случилось? — устало спросила Мехит.

Албане нахмурилась и опустила взгляд.

— Конэ пророчат тебе мужем.

Мехит вздрогнула и недоверчиво посмотрела на хмурую служанку.

— Мужем? — в конце концов, прошептала девушка. Еще недавно при этих словах она не испытала бы ничего, кроме раздражения, досадуя, что и сама является почти рабыней: вынуждена полностью повиноваться воле отца! Сейчас же Мехит почувствовала ужас. Склонившись к Албане, она тихо спросила: — А откуда ты все знаешь? Я имею в виду не про Конэ, а о моей тайне...

Рабыня лукаво улыбнулась:

— Помнишь, что случилось, когда отец твой был в отъезде последний раз? Когда все думали, будто Хел не выживет? Все считали, что его окончательно одолели злые духи, и он никогда не станет прежним. Но жрец сумел изгнать их, и Хел стал выздоравливать! Я хорошо помню твое отчаяние, а потом — твою радость. Ты ходила, сияя.

Мехит не стала отрицать, она не видела в своем поведении ничего предосудительного. Уперев подбородок в сложенные ладони, она мечтательно произнесла:

— Честно говоря, это и для меня стало неожиданностью. Я никогда не думала, что Хел нравится мне. Когда он умирал, я молила богов, чтобы они спасли его. Ох, ты не представляешь, как мне тогда было тоскливо! Казалось, мир рушится. А потом он выздоровел, и мы поговорили… Я просто пожелала Хелу быстрого выздоровления, а он ответил мне... Его слова до сих пор звучат в моих ушах, и я до сих пор вижу перед собой его красивое лицо и взгляд, полный нежности. Так на меня никто не смотрел... Хел сказал: «Мехит, я боялся именно сейчас уйти в царство мертвых. Я боялся умереть, не сказав тебе самого главного». Но в этот момент вошла Нэнс и помешала нам. Бедный Хел смутился... — Мехит умолкла и с тревогой взглянула на Албане. — Но если теперь... Я буду женой Конэ... Ох, Албане, мне не хочется жить!

Албане ласково погладила руку госпожи и как можно увереннее сказала:

— Все будет хорошо. Боги обязательно помогут такому чувству. К тому же, я могла и ошибиться.

— Нет, я тоже думаю, что ты права, — тихо возразила девушка. Сердце ее тоскливо сжимало нехорошее предчувствие, на глазах выступили слезы. Вытерев их тыльной стороной ладони, Мехит гордо выпрямилась.

— Ничего, я все же египтянка. В конце концов, так живут все. А тебе, моя Алабне, еще хуже.

На лице рабыни отразился страх. Вцепившись в руку госпожи, она хриплым голосом произнесла:

— О, госпожа, если ты уедешь с Конэ... Что же буду делать я? Меня тут без тебя просто убьют... — Албане заплакала, заплакала впервые с далекого детства, когда искала спасения от страшной реальности на руках у матери.

Мехит ласково погладила девушку по вьющимся волосам и попыталась успокоить ее:

— Не волнуйся, милая, я возьму тебя с собой.

Но Албане лишь печально качнула головой.

— О, нет, у него и своих рабынь хватает, без меня. Прости, Мехит, но, боюсь, слова жены для него ничего не будут значить. Он... он относится к женщинам, как к пустому месту.

— Вот видишь, мне будет не лучше, чем тебе… — дрогнувшим голосом заметила Мехит. — Что ж, жизнь иногда преподносит нам неприятности. Наверно, это для чего-то нужно богам, просто мы не понимаем — для чего...

Она поднялась и строго сказала, обращаясь к рабыне:

— А теперь перестань плакать и иди. Сейчас очень поздно. Завтра мне надо будет поговорить с Нэнс. Может, мы с тобой действительно страдаем зря.

* * *

Нэнс, рослая и худощавая, с гладкой оливковой кожей и крупными чувственными губами, презрительно рассмеялась в лицо младшей сестре.

— Мне надоело видеть тебя изо дня в день, — заявила она, играя блестящими бусами, обрамляющими ее худую шею. — Будет просто прекрасно, если ты уедешь отсюда. Вот почему я ответила отцу, что ты будешь счастлива, если Конэ станет твоим мужем! Ты ведь знаешь, отец наш нерешителен. Почему-то считается с чужим мнением. Мне иногда кажется, он чуточку побаивается нас с тобой, да и всех остальных тоже.

— Не говори так! — вспыхнула Мехит. Несмотря ни на что, она любила отца, а его нерешительность считала достоинством. — Что касается той услуги, которую ты оказала мне… спасибо! — и губы Мехит тронула многозначительная улыбка. Девушка давно нашла подход к сестре и нередко использовала ее недостатки в свою пользу. Не стоило пренебрегать подобной возможностью и сейчас...

— О чем ты говоришь? — вскинулась Нэнс. — Когда я помогла тебе?

Мехит, словно бы не замечая странной интонации вопроса, вытянула перед собой руку и рассеянно поинтересовалась:

— Как мой браслет? Ты не находишь, что он очень идет мне?

Нэнс затравленно взглянула на тонкое запястье сестры, но отвечать не стала.

-Так чем я помогла тебе? — повторила она уже спокойнее.

— Ах, ты об этом, — в притворном разочаровании махнула рукой Мехит и равнодушно пояснила: — Я имею в виду Конэ. Он обеспечит мне прекрасную жизнь. Детство мое прошло в достатке, и остальная жизнь будет проведена в богатстве. Конечно, сомнительно, что отец сделал бы меня женой несостоятельного человека, но все же...

Нэнс нахмурилась.

— Конэ жаден. Вряд ли тебя ожидает щедрость с его стороны.

С трудом сдержавшись, Мехит холодно взглянула на Нэнс:

— Мы женщины, дорогая! Так что, думаю, будет нетрудно заставить Конэ быть щедрее!

Взгляд Нэнс несколько изменился, теперь в нем появился интерес.

— Мы с тобой часто ссорились, Нэнс… — искоса поглядывая на сестру и томно вздыхая, с напускной мечтательностью протянула Мехит. — Но я знала, что это было несерьезно. Я знала, что, в конце концов, ты поможешь мне.

— Но... — осторожно начала сестра. — Но ведь потом ты состаришься и больше не будешь привлекать его. Тогда жадность и проявится, — теперь Нэнс уже не старалась обидеть — напротив, она, казалось, “наводила справки”.

— Ну, есть много разных причин, по которым беспокоиться об этом не стоит, — заметила Мехит.

— Да? — как можно равнодушнее обронила Нэнс, хотя взгляд ее выражал бесконечное нетерпение.

Усмехнувшись своим мыслям, Мехит снисходительно пояснила:

— Во-первых, кто сказал, что я обязательно сильно состарюсь? Мы, египтянки, владеем секретом красоты! Даже в старости можно сохранять очарование... Во-вторых... Во-вторых, как это ни прискорбно, никто не знает, сколько боги отпустили нам. Может, я уже завтра окажусь в Царстве Мертвых? И потом, состарюсь не только я, состарится и Конэ. Надеюсь, ему будет не до жадности, — при этих словах девушка испытала невольный укор совести, поскольку вовсе не была уверена, что к старости Конэ внезапно расщедрится.

Нэнс задумчиво смотрела перед собой. На лице ее плавно сменяли друг друга самые противоречивые чувства: недоумение переходило в гнев, потом — в сожаление, но вот, наконец, на губах старшей сестры застыла хищная улыбка.

— Ты чему так странно улыбаешься? — с наигранным беспокойством спросила Мехит, мысленно торжествуя.

Нэнс, очнувшись от своих грез, спохватилась и попыталась исправить положение:

— Ах, Мехит, я так рада за тебя! Но мне пора, пора! — и, опасаясь ненароком выдать себя, она быстро покинула покои младшей сестры. А та, оставшись в одиночестве, тяжело вздохнула. Увы, иногда приходится идти на хитрость… иного выхода нет!

— Я восхищаюсь тобой... — раздался у ее ног чей-то восторженный голос.

Мехит устало посмотрела на Албане.

— Боюсь, восторгаться нечем. Мне стыдно, что я вынуждена была лгать... Ты слышала?

— Да, — кивнула девушка. — Не все, но я слышала. Но почему ты назвала свои слова ложью? В конце концов, Конэ действительно может измениться.

— Сомневаюсь, — печально вздохнула Мехит. — Но вообще-то рано радоваться. Нэнс может догадаться.

— У тебя получится, я верю, — убежденно сказала Албане, с обожанием глядя на госпожу.

* * *

Конэ улыбнулся:

— О, Плутарх, я же говорил тебе, мне обе твои дочери нравятся. Мехит такая тихая, послушная, а Нэнс — она совсем другая. В ней — настоящее пламя, огонь!

— Я думал сначала о Мехит, но теперь... Нэнс будет прекрасной женой, — Плутарх умолк, вспомнив недавний разговор со старшей дочерью, которая долго и пространно намекала на что-то. Он никак не мог понять, чего же она хочет от него, пока, наконец, девушка откровенно не призналась, будто считает Мехит непригодной в жены такому человеку, как Конэ... Может, она и права… чтобы ладить с Конэ, нужен характер, а Мехит чересчур робка! Вот Нэнс — другое дело, она за себя постоит!

Конэ довольно улыбнулся. Ему было совершенно безразлично, какая из дочерей разделит его жизненный путь и родит наследников. В конце концов, он в любой момент может взять в наложницы темпераментную красотку...

— Нэнс будет счастлива со мною, — важно кивнул он, не сомневаясь в истинности собственных слов.

* * *

Мехит постаралась придать лицу выражение испуга. Широко раскрыв глаза, она чуть приоткрыла хорошо очерченные губы, выдержала паузу и с расстановкой проговорила:

— Нэнс... Зачем ты так поступила со мной? Я поведала тебе о самом сокровенном…

Нэнс взглянула на сестру безо всякого смущения:

— Нужно было думать, что говоришь. В конце концов, что я сделала? Всего лишь поговорила с отцом. А он... Он согласился с моими выводами, — она улыбнулась своим мыслям и мечтательно прикрыла глаза. Будущая жизнь представлялась ей сказкой.

— Ненавижу тебя! — воскликнула Мехит с чувством, адресованным в большей мере к себе самой. От избытка эмоций на глазах ее выступили слезы, и девушка стремительно выбежала из покоев.

* * *

Албане присела на корточки у ног Мехит и с тревогой спросила:

— Почему ты плачешь? Ведь Нэнс уже не видит тебя!

Мехит всхлипнула и закрыла лицо дрожащими руками.

— Я-а... Я не могу в-врать! — протянула она, качая головой.

— Это не вранье. Ты не заставляла Нэнс идти к отцу.

Мехит печально кивнула, по лицу ее пробежала тень.

— Да. Но все равно мне кажется, я поступаю подло.

— Ты всего лишь защищаешься, — заметила Алабане и вдруг понизила голос: — Мехит, знаешь, там, во дворе, тебя ждет Хел.

— Он ждет меня? — девушка вытерла слезы и растерянно посмотрела на рабыню. В суматохе последних дней она совсем забыла, как давно не видела Хела.

— Не совсем. Он ждет тебя, но делает вид, будто просто прогуливается у дома. Но я-то знаю правду! — последняя фраза была сказана с ноткой самодовольства.

— О, Алабне, какая ты славная! — Мехит в порыве чувств крепко обняла рабыню и счастливо засмеялась. Как чудесно, что на свете есть такие люди, как Албне и Хел... Хел?.. Девушка поднялась и принялась быстро поправлять складки хитона. — Наверное, я пойду к нему.

* * *

Взгляд Хела был рассеян, и столь же рассеянны были его мысли. Как жаль, что он не родился в богатой семье! Эта идея возвращалась к нему снова и снова, не давая покоя. Будь он состоятельным человеком, его женой могла бы стать Мехит… а так, кто он — просто старший писец на службе у знатного египтянина!

— Здравствуй, Хел, — ворвался в его мысли голосок Мехит. Только она умела говорить так певуче и мягко...

Он обернулся к ней, испытывая щемящую нежность, почти боль. Ничему не бывать, ничему...

— Мехит... Ты счастлива, Мехит? — он не знал, что заставило его задать этот вопрос, тот сам слетел с его губ. Счастлива ли она, будущая жена Конэ?

— Да, я счастлива, — искренне ответила девушка и, поймав его разочарованный взгляд, весело добавила: — Ведь мне больше не грозит стать женой Конэ!

Хел подумал, что ослышался. Широко открыв глаза и буквально затаив дыхание, он, не мигая, смотрел на нее. Смотрел — и боялся поверить в возможность столь доброй вести...

— Не грозит?! — радость его была слишком явной, облегчение — слишком очевидным. Впрочем, юношу это мало заботило... Схватив девушку за руку, он с тревогой уточнил, невольно снизив голос до шепота: — Что ты имеешь в виду?

Она не вырвала ладонь, напротив, теплые пальцы Хела взбудоражили ее воображение, и краска бросилась девушке в лицо.

— Нэнс станет женой Конэ, — с легкой дрожью в голосе пояснила молодая египтянка.

— Но тогда... — Хел хотел что-то добавить, однако в последний миг передумал. Пока еще рано... рано! — Мехит, мне нужно сказать тебе так много! Но не теперь… потом.

— Не теперь? — вскинув голову, Мехит пристально вгляделась в красивое лицо Хела. Ей казалось, она понимает, что осталось невысказанным...

— Да, я должен кое о чем подумать, — тихо ответил он и осторожно выпустил ее прохладную ладонь. — Прости, но я не могу так сразу. Это может привести к дурным последствиям. Ты же знаешь, я никто...

— Ты приемный сын моего отца, — с непонятной гордостью возразила Мехит. Глаза ее засверкали гневными огоньками. Сурово сдвинув брови, девушка добавила: — И для меня неважно, кто ты!

— Ты еще очень молода, — глухо сказал Хел, растерянный ее реакцией. — Я не хочу всю жизнь думать, будто из-за меня ты несчастлива!

— Не говори так! — Мехит вскинула руки, словно желая призвать к помощи богов, и ее золотые бусы тихо звякнули от резкого движения. Душу девушки переполняло странное и неприятное чувство; некий страх непоправимого, чего-то, что может произойти против воли людей... из-за какого-нибудь пустяка…

— А как мне говорить? — горько рассмеялся юноша, решив идти до конца. — Ладно, все равно не нам решать это. У тебя есть отец.

— Но... — Мехит не завершила фразу. Конечно, у нее есть отец, и его мнение очень важно для... для кого? Быть может, Хела? Порывисто развернувшись, девушка пошла к дому, а Хел продолжал следить взглядом за ее хрупкой удаляющейся фигуркой, понимая, что вряд ли когда-нибудь еще Мехит улыбнется ему.

* * *

Албане, нахмурившись, сидела у ног госпожи. Мысли юной рабыни метались, путаясь между собой, а сердце отчаянно колотилось. Стараясь скрыть свое волнение, прислужница принялась отстукивать пальцами такт какой-то мелодии, сильно фальшивя.

— Что с тобой? — поинтересовалась Мехит, рассеянно наблюдая за помощницей.

Та приподняла голову и сконфужено улыбнулась:

— Я хочу придумать, как тебе помочь, госпожа, — пояснила она с горячностью в голосе. — Ты добра, а добрые люди должны быть счастливыми.

На глазах Мехит выступили слезы.

— Спасибо тебе, Албане, — негромко ответила она. — Знаешь, я... я действительно не ощущаю себя счастливой, — девушке припомнился разговор с Хелом. Ну, почему он так поступил? Или она неправильно поняла его?

— Как я могу помочь тебе? — Албане, волнуясь, поднялась на ноги. Ей страстно хотелось сделать хоть что-нибудь для своей госпожи, из-за одного лишь доброго отношения которой она жила вполне сносно. Но что может она, Албане? Всего-навсегда рабыня?

— Боюсь, ты не способна помочь мне, — печально улыбнулась Мехит. — Было бы прекрасно, сумей ты решить мою проблему.

— Ты хотя бы расскажи о ней, — попросила девушка.

Мехит помедлила, но вскоре заговорила:

— Все дело в Хеле. Он говорит, мы не можем быть вместе из-за моего отца.

— И это все? — немного удивилась Албане, ожидавшая услышать что-нибудь куда более страшное.

— А разве этого мало? — вскинула брови Мехит.

— Нет, не мало, но... — рабыня не договорила. В ее мыслях внезапно вспыхнула смутная идея и, опасаясь рассказывать о ней Мехит, Албане умолкла.

* * *

Плутарх растерянно оглянулся по сторонам и, заметив симпатичную темнокожую девушку, бодро шагнул ей навстречу. Он не любил одиночество, и даже компания юной рабыни была ему приятна.

-Дитя, подойди ко мне! — величественно окликнул ее знатный египтянин.

Прислужница послушалась, как ему показалось, — весьма охотно. Приободренный подобным энтузиазмом (верно, он добрый хозяин, его любят и чтят!), Плутарх ласково улыбнулся ей и хотел было продолжить разговор, однако так и не вымолвил ни слова. Было во внешности рабыни что-то смутно знакомое, и это остановило его. Интересно, откуда он ее знает?

Впрочем, вскоре лицо Плутарха прояснилось:

— Ты — Албане? — скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал он, важно кивая.

Девушка, изобразив смущение, покорно склонила голову.

— Почему ты ходишь без дела? Рабыни не для этого предназначены! — но, несмотря на столь суровые слова, тон Плутарха оставался добродушным. Господин просто не умел сердиться по-настоящему.

Албане, с трудом скрыв усмешку, тихо ответила:

— Я иду от своей госпожи Мехит. Она дала мне поручение.

— Если бы не моя любимая дочка, то, Албане... — Плитарх не закончил, вдруг вспомнив о Нэнс. Лицо его помрачнело. — Скажи, а как себя чувствует Мехит? Она поверяет тебе свои сердечные тайны? Не расстроена ли, что женой Конэ станет не она?

— Нет, господин, она не этим расстроена, — скорбно ответила девушка, не поднимая головы.

— А чем же? — удивился Плутарх.

Албане помедлила, прежде чем ответить:

— Она чувствует симпатию к одному молодому человеку, но опасается вашего гнева...

— Моего гнева?! Что за ерунда! — перебил рабыню хозяин. Чрезвычайно снисходительный к своим дочерям, он особенно любил и баловал Мехит, а потому не мог вообразить причин злиться на нее. Тем более сейчас, когда он так виноват перед ней… лишил возможности стать женой Конэ!...

Албане вздохнула.

— Понимаете, господин, этот человек... Это Хел, — договорив, Албане быстро взглянула на Плутарха. Только бы он не рассердился!

— Хел? — до него не сразу дошел смысл сказанного.

— Ведь Ваш старший сын живет с Вами, господин, и у него есть жена, — пытаясь исподволь подсказать ответ растерявшемуся мужчине, вскользь заметила Албане.

— Да, но Хел мне не сын... — не зная, как отреагировать на столь неожиданную весть, протянул Плутарх. Впрочем, Хел был ему симпатичен… хороший парень, умный, ответственный...

— Вы приняли его в свою семью, как сына. Он Ваш старший писец, очень помогает Вам... к тому же, Мехит жила бы с Вами. Правда, Нэнс может не согласиться...

Плутарх выпрямился, как от удара. Лицо его побагровело, на лбу выступила испарина. Сжав кулаки, он шагнул к рабыне.

— Нэнс?! Да кто она такая? Дочь, всего лишь дочь! Женщина! Она скоро станет женой Конэ и уедет отсюда. Никто не может влиять на мое решение, тем более она!

— Я знаю, что Вы волевой человек, господин, — склонилась перед ним в поклоне Алабне, на губах ее мелькнула улыбка. Что ж, теперь Плутарх точно сделает Мехит женой Хела.

* * *

— Милая Алабне, как я люблю тебя! — Мехит обняла рабыню, никогда еще она чувствовала себя насколько счастливой. — Когда ты спросила, чем помочь мне, я думала, ты несерьезно. Я и не предполагала, что ты способна...

— Что ты, Мехит, — в некотором смущении проговорила польщенная рабыня. — Ты столько сделала для меня, что этот поступок ничего не значит.

— Значит, еще как значит! — весело возразила девушка. Чуть покраснев, она решилась задать мучивший ее вопрос: — Как думаешь, мне самой сообщить эту новость Хелу?

— Мне кажется, да, — кивнула Албне. — Наверное, тебе стоит прямо сейчас пойти к нему. Он, по-моему, где-то поблизости.

* * *

Хел мрачно изучал землю под ногами, иногда рассеянно пиная ближайшие предметы. Что делать, на что решиться? Может быть, уйти, не пытаться искать встреч с нею? Что они дадут, эти встречи? Лишь разбередят рану... в который раз!

Раздался звук чьих-то легких шагов, Хел вскинул голову и увидел Мехит. Она уверенно шла к нему, и в глазах ее отчетливо читался вызов. Первой мыслью юноши было скрыться, ускользнуть незамеченным, однако он так и не сдвинулся с места. Слишком красива была Мехит, слишком счастливая улыбка озаряла ее лицо...

И Хел продолжал стоять, глядя на любимую и предчувствуя, что к нему приближается сама Судьба.

Написан в юности