Рыссси — бобёр

Немеющей рукой срываю часть портьеры,

за ней жестокий разум зрачки из глаз лакает,

тоска тонка, как сон, крадётся серым телом.

Под самым потолком гипербола кривая

шунтирует аорту на лопнувшей душе,

на стены брызжет мякоть потеющих признаний,

а ты накрыла стол и пробуешь фуршет.

Так нехотя и медленно втыкаешь острый нож

в полусырой раздавленный бифштекс,

меня не пригласив — тем самым больно ранишь,

а я так ждал на ужин прелюдию и секс.

Но ты надменно смотришь, как кровь из чрева мяса

холодной чернотой сбегает на ковёр,

стучит за каплей капля

и ты меня не ждёшь.

Идёшь нага, как боль, остра, как стужа сабли

разбрызгиваешь ваниш,

взбивая в пену страсть.

Но ты, как лань, прекрасна, а я унылый зяблик,

во мне давно скончался непризнанный бобёр,

пять миллионов раз ступающий на грабли

при звуке сотен разбивающихся музык

и оседаю расплющенным свинцовым грузом

в тревожный шорох упаковочных бумаг.

Теперь на мне сургуч рубинового цвета,

верёвочкой льняной на шее колкий страх.

Ты адрес пишешь: город Там-то-Где-то-Было,

дом двадцать два по улице Как мир стара.

И вот завёрнут, склеен, упакован,

несёт меня по адресу небритый почтальон.

На двери надпись без пробелов: «былавчера,

бобраоставьтеупорогавернусьнескоросъеденповар».

Лежу на мраморе, ментол срезает бездну

и приправляет суп с моим лицом.

Наваристый бульон разлит по чашкам —

всплывает город хрустящей ржавой гренкой,

нам с поваром становится немного тесно,

ты к нам ныряешь,

съедаем гренки, моё лицо и повара

ещё немного и бобёр стал наш.