WerDi — Миха

   Утро в тот день выдалось далеко не таким радужным, как хотелось бы. Михаил Алексеевич открыл глаза и почувствовал себя абсолютно, просто катастрофически разбитым. Всю ночь, вместо того чтобы спать, он слушал как в детской жена убаюкивала малого, у которого начали резаться первые зубки. Сквозь окно, хоть и не завешанное шторами, не было видно солнца.

—Потеплело, — с сожалением подумал Михаил Алексеевич, — опять снег пойдет.

Пока радовало только одно: Мария уже уехала с детьми к своим родителям. На все выходные.

   Мария, чудесная и, нужно заметить, очень красивая женщина, частенько, по мере возможности, старалась делать мужу такие вот подарки. Пару дней тишины и покоя, возможнось и расслабится и выспаться перед очередной трудовой неделей. Даже домработницу на выходные Маша всегда отсылала, давая отцу семейства немного личного пространства для отдыха, как физического, так и морального.

   При мыслях о жене губы Михаила Алексеевича невольно изогнулись в улыбке. Чувства его к ней, даже после восемнадцати лет брака, ничуть не угасли. Даже напротив, пообтесавшись о бытовые и прочие шероховатости повседневной жизни, стали более глубокими и насыщенными. Пусть даже это и немного резало слух, но где-то в глубине себя Михаил Алексеевич чувствовал именно так. Да и какая разница как это звучит, если он никогда и ни с кем об этом не говорил. Кроме, разумеется, Маши.

А со стороны мало кто смог бы разглядеть в этом, внешне суровом и волевом человеке столь тонкие и нежные грани души. Для окружающих он всегда был хладнокровен, расчетлив в делах, и сконцентрирован на работе. Благодаря чему, собственно, и добился своего нынешнего положения и успеха.

   Настроение чуть приподнялось, и он заставил, таки, себя подняться и отправиться в душ, включив по пути кофемашину. Утро, без чашки крепчайшего черного кофе, Михаил Алексеевич вообще не считал достойным того, чтобы просыпаться. Чашка, кстати, вмещающая в себя менее полулитра, также считалась недостойной внимания. Приняв контрастный душ и устроившись в любимом кресле Михаил Алексеевич закурил утреннюю сигарету, поглощяя ароматную бодрость большими глотками. Еще один плюс отсутствия домашних: можно хоть весь день ходить по дому в одном полотенце и курить где попало, никто даже и не заметит. Вытяжка и окна исправно делали свое дело, к приезду жены и детей в доме не останется и намека на запах табачного дыма.

   Полистав ежедневник и убедившись, что выходные действительно свободны, а все форс-мажоры заранее предусмотрены и меры приняты, Михаил Алексеевич направил свои думы уже в совершенно иную сторону. Предстояло решить как, собственно, воспользоваться ближайшими сорока часами с наибольшей пользой. После недолгих размышлений, было решено пойти вечером на футбол и насладиться зрелищем того, как Локомотив проедется по ЦСКА. А чтобы лучше думалось чем заняться до этого, почему бы и не принять пятьдесят грамм коньячку. В конце концов, уже почти десять утра.

   Придя к такому замечательному решению и, по обыкновению, хмыкнув, как он всегда и делал, когда считал, что его посетила гениальная мысль, Михаил Алексеевич встал и потянулся было к бару.

-Дзынь. — раздался звук дверного звонка.

— Вот уж фигушки, — пробормотал Михаил Алексеевич и достал бутылку "Хеннесси".

— Дзынь-дзынь, — еще скромно, но уже настойчиво отозвался звонок.

— Меня. Нет. Дома. — четко и раздельно сказал Михаил Алексеевич неведомому посетителю. Пробка полетела в сторону и янтарная жидкость плавно начала наполнять бокал.

— Дзынь-дзыынь, — звонок ни в какую не желал замолкнуть и оставить хозяина дома в покое.

— Ну какого чёрта! — зло выругавшись, и продолжая тихо материться, Михаил Алексеевич, так, кстати, и не изменивший моде древних греков, поплелся к двери.

-Добрый день! Медведев Михаил Алексеевич здесь проживает? — за дверью оказался пожилой уже мужичок, явно любящий заложить за воротник. Однако же гладко выбритый и опрятно одетый. Видимо, из-за большого уважения к свой профессии, потому как одет он был в форменную куртку с эмблемой "Почты России", кепку того же лейбла, и просто идеально отутюженные брюки.

— Ну допустим, — по прежнему хмурясь и выражая недовольство всем своим античным видом, ответил хозяин дома.

— Для вас тут посылочка и письмецо при ней. Извольте получить!

— Какая еще, нахрен, посылочка?! От кого?? — запах коньяка, доносившийся до ноздрей, так и подначивал захлопнуть дверь, послав деда по известному адресу. Однако и любопытство зацепило не на шутку. Все знакомые и коллеги давным давно не пользовались почтой.

— Отправитель указан на конверте. — дедок явно почувствовал неладное и слегка засуетился, торопясь сделать дело и ретироваться восвояси.

   Михаил Алексеевич взглянул на письмо, потом протер глаза и прочел снова. Ничего не изменилось.

— Не может быть. Это ошибка какая-то, или вы лет двадцать эту посылку доставляли.

— Никак нет. Вот квитанция, а в ней и дата есть. Сами посмотрите! —почтальон протянул бумаги.

— Да нафиг мне твоя филькина грамота! — неожиданно рявкнул Михаил Алексеевич, — забирай эту коробку вместе с письмом и отошли обратно!!

— Простите великодушно, Михаил, но это не возможно. Взгляните на адрес! — дед окончательно побелел, и, казалось, задрожал от кепки до кончиков брюк.

— Ну ни .... себе... — хозяин дома присвистнул, тоже слегка побледнел, и, не говоря больше не слова, расписался в квитанции забирая посылку.

   Он прошел к столу, долил в бокал ещё грамм сто, выпил залпом и наполнил снова уже почти до краёв. Рухнул в кресло и закурил, глядя на конверт.