Бред Питт и Джонни Депп — Левашовские чтения в Ярославле

        Накануне, в библиотеке №7 города Ярославля состоялись внеочередные Левашовские чтения, посвященные встрече Нового 2019 года. В.В. Путин, С.К. Шойгу, С.В. Лавров, а также мэр города Ярославля В.В. Слепцов выразили глубокую озабоченность этим мероприятием, но от предложения посетить его отказались…»

                                            Газета «Ярославский комсомолец», 30 декабря 2018 г.

                                            * *    *

        Виктор Левашов носился по библиотеке как угорелый. Еще бы! Всего пять минут оставалось до того, как большие деревянные двустворчатые двери библиотеки распахнуться и толпа почитателей его таланта хлынет внутрь, сметая все на своем пути.

— Нейм! Нееееееейм! — крикнул он под своды библиотеки, прислушиваясь к ответу.

— Иди на хер! — отозвалось эхо в анфиладе библиотечных залов.

— Ничего в этом мире не меняется, — вздохнул Левашов и пошел самостоятельно искать свою помощницу.

Янка Нейм была правой рукой Виктора (в хорошем смысле этого слова), отличалась энергичностью, практичностью, коллекцией очков на аватарке, позиционировала себя библиотекарем в первом и единственном поколении. Как раз в этот момент она расплачивалась с мужем-на-час — рыжим электриком Никитой, починявшим ёлочную гирлянду и сервер. К приходу гостей у Нейм было всё готово: колбаса, оливье, шампуньское, ягермайстер, какао, тульские пряники и тарталетки «Панчо» от кондитерской фабрики «РысссиКо», гранаты, грецкие орехи, курага, изюм, насвай, шоколадные медальки, пиявки от сглаза, набор декоративных костылей, набор декоративных презервативов, мешок Чаппи, антимодератор №5, две стриптизерши, две правые лыжи и огнетушитель.

Первыми в огромный украшенный зал влетели две дамы модного постпенсионного возраста. Сначала — Наталья Никодимовна Кюхельбеккер (НКН) — почетный участник всех Левашовских чтений, победитель олимпиады «Спортлото-82», победитель игр «ЧГК» в серии кубка имени А.Друзья с 1975 по 2018 г.г., завсегдатай Википедии Российской Академии Наук. Одновременно протиснулась — София Августиновна Неважнецкая-Саркози — легионерша химико-французского легиона имени А. Борреля, мисс «Сарказм-1982»; обладатель меховой чумки и советского волчка. За ними бодрым шагом прошествовал к столу Орёл Орёлович Орландоев — постпенсионер в отставке, потомственный стихоплёт, любитель женщин и деревьев, автор книги мемуаров «Как победить Графомана», владелец весла с автографом Фёдора Конюхова… Зашел Шульц под руку с собакой. Зашел Волхв, пахнущий ладаном и миррой, с золотой свинкой под мышкой… Зашли Элла Чернушова и Ленуська, известные как тату-дуэт «Элленуська». Зашла сверкая грудями Ирина Бобцова — без сопровождения…. Последним приплелся Несущий Авоську, в которой блестело что-то безэтикеточное. Недолго думая, он сел прямо под елью и больше оттуда не уползал.

— Господа! Мы начинаем внеочередные новогодние Левашовские чтения! — Взял слово и бокал шампанского Виктор Левашов:

                                       Вот и съел я мандарин

                                       Он большой, а я один

                                       Он один, а я большой

                                       И уже немолодой.

            Зал грянул аплодисментами, дольше всех уже в тишине хлопала Ирина Бобцова. Она одна смогла разглядеть в Викторе стать, смелость, надежность и своего будущего мужа. «Надо будет его откомментить», — подумала Ирина, — Откомментить жестко, изобретательно, раз 50 с разными оттенками и намеками и ….» Сознание Ирины начало рисовать яркие образы, и она поспешила срочно бухнуть мартини, чтобы не выпасть из реальности.

            А между тем, Левашовские чтения набирали силу. Новенькие чтецы чередовались со старенькими, изысканные вишневые вейпы — с бабушкиными вишневыми настойками.

            — Приглашаю следующего участника — Селиверста Селиверстовича Вольфа! — удивил всех Левашов.

           Заросший, как партизан в брянских лесах, Вольф в один прыжок вскочил на стул и начал:

                                   Одна в глуши лесов сосновых

                                   Старушка дряхлая жила,

                                   И другом дней своих суровых

                                   Имела серого козла.

                                   Козел, томим духовной жаждой,

                                   В дремучий лес ушел однажды;

                                   И растерзал его там волк.

                                   Козлиный глас навек умолк.

                                   Остались бабушке лишь ножки

                                   Утехою минувших дней,

                                   И память о козле больней,

                                   Лишь поглядит на козьи рожки.

                                   Одна, одна в лесной глуши

                                   Тоскует о козле в тиши.

       Зал аплодировал стоя.

       Наталья Никодимовна Кюхельбеккер позвякивала серебряной ложечкой о золотую каёмочку рюмочки:

       — Позвольте! Я поднимаю свой бокал за великого поэта современности, в котором, не побоюсь этих слов, умер Брюсов и где-то в глубине души и тела латентно притаилась Зинаида Гиппиус. Вместе с А.С. Пушкиным и А.М. Финкелем Вы сумели создать невероятной силы тройной плагиат-шедевр. Я в восторге!

       За Вольфа выпили не чокаясь.

       — Вот гадство! — раздался голос со стороны красного уголка. Там, под иконами, на белом кожаном диване возлежала четверть тонны Хама Хаимовича Обломова. Этот почётный член Левашовских чтений приехал еще в прошлый Новый год, да так и остался жить-приживать в библиотеке.

— Может, Вы нам что-то из своего прочитаете?

— Уууу!

— Может, в обзоре поучаствуете?

— Бррр.

-Дуэли? Турниры? Игры и викторины в чате? Загадки? загадки про животных? про заек, например?...

           При упоминании о зайцах Х.Х. Обломов несколько оживился. Саднила под левым соском незаживающая рана от первой виртуальной любви к его зайке.

        Эмма, собака Шульца, также встала в стойку и прочитала: «Зайцы нынче— очуметь. ламца-дрица-гопца-еть!»; но понята была только С.А. Неважнецкой-Саркози и каким-то Дилетантом с удивительными способностями.

            Все категорически решительно выпили за Собаку. Глеб Громов глушил глинтвейн, глебова герла Глафира Геринговна Гитлер — глотала граппу. Анна Блэк хлебала Black Jack. Люмпен хлебал борщ.

            После очередного стихотворения и тоста дверь с ноги распахнулась, и вошел Санта. Из-за его плеча на всех с интересом поглядывала симпатичная шафти из клана лафлей, одетая в костюм стюардессы Ярославских внутренних авиалиний.

— Что? Не ждали? Забыли? А я, понимаешь, подарки приготовил, — что-то было в его голосе знакомое. — Жанна, где мой мешок?..

Из мешка Санта достал китайский столовый сервиз на 150 персон.

— Нейм! Лови тарелочки!

— Шутов! — кинулась ему на шею Янка. — Наконец-то ты вернулся, поэтический эмигрант!

— Эмигрант-шемигрант, — улыбался, раздеваясь Шутов. — Держите меня семеро! Сегодня я за себя не отвечаю!

Милена неожиданно икнула и высекла светящегося Патронуса.

Собака Шульца Эмма сделала лужу.

А Ирина Бобцова выскользнула из декольте.

               — Я следующий читаю! — подскочил как ошпаренный О.ОгнеОзёрский — известный в узких кругах файермэн, веган и постоянный посетитель клуба анонимных алкоголиков:

                                Разжигаем костры, расставляем бутылки,

                                Прошу вас к столу, господин.

                                Наверните-ка вы растухлявой свининки,

                                Хлебните-ка залпом бензин!

            Общественность восприняла этот поэтический тост на ура и принялась разливать у кого что было по бокалам. Юдин-XveKredo приобщался к молекулярному пойлу. Мюнхгаузен откупоривал Шато 1812 года и гладил по ноге Июньку. А воодушевленный О.ОгнеОзёрский на радостях, чуть не спалил Elku.

Внезапно зал ярославской библиотеки №7 дрогнул от неслыханных доселе звуков рэпа и троекратного «ЙЕ, йе, йе, комон!»

        — Хей, гайс! — только и успела крикнуть Янка Нейм. — Поприветствуем нашу молодежь! Зацените баттл Афони БезШутОк VS Дена Дереликта! Йее!

   Реликт, ты настолько отличный парень,

что когда я читаю твои верши,

мозг мой сквозь силу зевая, сжигает,

словно в спортзале, извилинный жир.

                                                Без не стоит на месте/сидит на жопе —

                                                            Он, будто наездник, ломает десятки копий,

                                                   Накручивает тройных

                                                            Забористых панчей, эффектно ломая лица.

                                                   Напористый манчкин, гроза всех граммар полиций

                                                            И прочих больных

                                                   На трезвую голову пьющих духи поэтов,

                                                   На лезвии голыми крутящих пируэты

                                                   В попытке сбежать от сжирающей пустоты…

Вы слыхали, как поет Скриптонит? А дрозды?

Примерно то же самое слышала интеллигентная аудитория, привыкшая к неспешному повествованию Левашовских чтений.

За Афоню БезШутОк яростно болел дальний родственник Скриптонита по бабушкиной линии Мадьяр Рождественский и Наталья Никодимовна Кюхельбеккер, которая в принципе болела за него, а не только на футбольных матчах. Мастер скилзов получил поддержку и со стороны гостей из Крыма: от граммар-наци Оси Осиповны Мандельштам и простого рабочего студента Лехи ЛХП.

В правом углу поэтического ринга за Дена Дереликта размахивали лифчиками две закадычные поэтессы Милена Иосифовна Бутыльбродская и Зоя Эмильевна Заикина. Им помогали приглашенные звезды — Джонни Депп и Бред Питт, одевшийся в образ юного Бенджамена Баттона, чтобы не сильно отличаться от толпы постоянных ярославских чтецов.

        Вечер набирал обороты и градусы. ЮрийАhreneev и Ося Лист набирали нектар в трубочки. В библиотеке начались танцы.

           «A Little Party Never Killed Nobody» — пела голосом Fergi внезапная Ольга Бузова, поглаживая щетину разомлевшего Конрада фон Че. Сергей Сурский танцевал в обнимку с гитарой. Сербофинн и Диана Тарара закружились по залу, забывая обо всем вокруг. Профессиональный чача-чист и пасадоблер Кир Хвостенко показывал всем мастер-класс. За ним еле поспевал бывший балерун О.О.Орландоев, разя всех, кто не успел уклониться от бадика. Сергей Длиннопалец присматривался к подвыпившим поэтессам в надежде уединиться в зале запрещенной литературы и совершить там запрещенное. Шиков Озермас танцевал хардбасс.

— К слову о животных! — снова взял слово и бокал коньяка Виктор Левашов.

— Иди на хер! — привычно возникло эхо.

Виктор был настойчив:

— Я приготовил для всех вас сюрприиииз! Ваш выход, Володя!

           Под звуки циркового марша на середину зала выбежал в белом трико известный укротитель рифм Володя Гладких. Вокруг него роился и копошился, вился и гнездился трогательный зоопарк виданных и невиданных зверей.

           — Только не Злон! Злона не впихивайте! — метался среди этого бедлама Левашов, то хватая за ногу Жравля, то отталкивая Гиппоктотама.

        Дятел и Рыдятел уселись на плечи к Элле Чернушовой; видимо, учуяли нечто родное. Птица-Эпилептица клевала носом прямо с тарелки Неважнецкой-Саркози, та поливала ее кисло-сладким соусом и пыталась поджечь. С криками «Дурак, не трогай ее — птица заразная!» — Янка Нейм пыталась оттащить BlueShuma от Пердятла.

        И тут, сцуко, кто-то выпустил котят! Пуховые комочки моментально разбежались по залу, распространяя вокруг бесконечное счастье.

        Мимимиметр на ёлке зашкалил, и она заискрилась всеми цветами новогоднего салюта. Такого фейерверка ярославская библиотека №7 не видела никогда. Смех, веселье, конфетти, звуки вылетающих пробок от шампанского, бесконечное «С Новым годом!» — об этом можно было только мечтать. А горожане с завистью смотрели в светящиеся гирляндами окна библиотеки и прислушивались к веселым голосам. И даже мэр, проезжая мимо, улыбнулся…