ALEKSBOR — Беспокойство

Послушайте, он хочет к вам достучаться…

Части повествования переплетаются, как и мысли; — распознание нереального, как схема будущего.

(отрывок из книги "Беспокойство")

Удомля. Проснулся весь в поту, что это было? что-то подсказывало о важности увиденной информации. Всё было так реально, как будто просто перешагнул в другое измерение. Поднялся тихо, не хотелось, чтобы помешали осмыслить увиденное. Сон это или реальность происходящего, непонятно, но не здесь, и не сейчас. Нужно записать увиденное, стал приводить воспоминания в порядок и понял, что надо и зарисовать эту жуткую картину происходящего, но где это произошло, так и не понял.

О том, что всё это подтвердится, уже была уверенность. Подтвердилось же первое моё видение. Тогда я ехал в электричке из Москвы в Вышний Волочек, и даже не дремал. Как будто кто-то подтолкнул меня достать авторучку и блокнот. Достал и начал записывать фамилии и имена, но я четко осознавал, что я их не знаю. Зачем записываю, тоже не осознавал, потом и забыл про них, этих не знакомых мне людей. Лишь потом, когда я уже был в Отрадном, и мы с другом ехали в Тольятти тонировать стёкла на наших машинах, я об этом вспомнил.

Когда я мог начать видеть всё вокруг себя нереальными картинами я не помню. Может, после того как в детстве через меня перекатилось толстое бревно. Помню всю эту картину до сих пор.

Верхнее Челяево. Мать привела меня в ясли, строение стояло за деревней, выше к горам. Няня Варя отвлеклась, и мы с пацанами взобрались на склон горы. Что нас привлекло непонятно, как и наши действия. На склоне лежали брёвна спиленных дубов, очевидно на дрова для яслей. Я хорошо помню, какие они были корявые и толстые. Мы стали их раскачивать и спускать вниз. Первое укатилось в чапыжник рядом с яслями, а второе покатилось прямо на ясли. Наверное, тогда, я научился быстро бегать. Я осознал, что бревно ударится в стену яслей, и очевидно понял картину после столкновения. Я догнал бревно и хотел его остановить, схватился за один из появившихся суков вращающегося уже с приличной скоростью бревна. Удар бревна о стену я услышал, что дальше было, уже не мог помнить, потерял сознание.

Мать рассказывала, что я долго не мог ходить по маленькому, что выживу, многие не надеялись. Но это была первая пометка на моей судьбе, потом говорили, будто родился в рубашке, что это для меня означает, до сих пор не могу освоить. Что счастливый, не так, но все же не дает мне всевышний расстаться с жизнью. Хоть и стал философски, относится ко всему происходящему со мной и во всем мире, после моего похищения, но об этом после.

Удомля. Карандаш как бы сам бегал по листу бумаги, картинка получилась реальная тому, что потом весь мир увидел на телеэкранах. А я там присутствовал, мы сидели в УАЗике, на крыше была антенна, и всё это происходило на нашем космодроме, и космонавты были наши. Но реальность взрыва космического корабля и раздвоение траекторий полета его частей, произошла на мысе Канаверел. Вот только потом я чётко видел, как одна из частей челнока попала в самолёт, и видел, как горели люди, особенно запомнилась какая-то женщина с ребёнком на руках, они сгорели вместе и очень быстро. Очевидно, это цепь каких-то других событий, а может, это там тоже происходило, только не было об этом ни сообщений, ни видео репортажа. С тех пор американцы перестали показывать прямые репортажи о стартах своих челноков.

Потом когда вернулся в Удомлю, я нашел тот блокнот, так вот что за фамилии. Из всех записанных, Горбачева не было в списке, не было в составе ГКЧП только ещё одной из фамилий записанных мною, теперь её не помню, но потом оказалось, что это был казначей партии.

Не буду скрывать, я всю жизнь ненавидел всяких «членов», октябрят, пионеров, комсомольцев, а коммунистов ненавидел всем нутром. Но случилось же и им побывать, правда, всего восемь месяцев, затем Ельцин запретил коммунистическую партию, а наш либерализм под видом гуманизма и демократии снова дали им зелёный свет. Вот тогда я понял, что на своём веку я не увижу процветающей России.

Ненависть к «членам» появилась и росла из-за несправедливости, что во все эшелоны управления, от кружка до Генсека, прорывались люди абсолютно бездарные в области техники, науки и чести. Последнее было роком России всю её многовековую историю. Если был, Пётр-1, первым грамотным и радеющим за Россию, то деспот в его лице всё перечёркивал, и всё процветание и признание России было только для царствующей верхушки, но не для народа. Да, только люди, поставленные в такие нечеловеческие условия сосуществования могли впитать в себя такое чувство юмора и рожать таких талантливых людей, чтобы выжить в этом беспределе, и может в этом провидение всевышнего, но нет пророков в моём Отечестве, когда мы станем людьми в человеческом смысле этого слова? Боже помоги нам!

Видение в дороге. Голубой свет разливался волнами от корабля до маленькой рощи. Казалось всё это из фантастического фильма. Шума двигателей не было слышно, но мощь, которая управляла этой громадиной, ощущалась всеми клетками тела. От голубой точки появившейся над верхушками рощи, возле которой я обосновался на ночлег и до начала приземления космического объекта совсем не похожего на тарелку, какими видят их большинство землян, прошло не более минуты. Само приземление, до того как мощные ноги вышли, как мне показалось, прямо из тела корабля и мягко коснулись травы, длилось более часа. Потом лапы круглой формы вошли в землю на какие-то 5-10 сантиметров, открылся люк формой напоминающий сердце на любовных открытках. А может, просто время остановилось, и я продолжал любоваться этим совершенством техники. Нигде не было видно швов или неровностей поверхности. Иллюминаторы открылись как будто веки человеческого глаза, но их толщина не определялась на глаз. Казалось это просто пленка, но цвет и отсутствие переходов при входе её в тело корабля казались не реальными.

Свет из окон этой громадины был намного теплее, чем исходящее свечение от всего аппарата. Из зёва люка свет был как от простой лампочки накаливания. Я ждал, но никто не выходил. Моё любопытство пересилило боязнь. Мне казалось, что такое техническое совершенство не могут создать злые существа. По-другому, я не мог их квалифицировать, хотя ещё не видел ни одного. Я подошёл ближе, стараясь ощутить какое либо влияние, но ни температура, ни запах, ни даже лёгкое дуновение ветерка не изменилось. Поверхность люка была бархатистой внутри, а пол напоминал корку апельсина. Только я наступил на люк, он приподнялся на несколько сантиметров. Я остановился и подумал, может вернуться, как свет стал ярче, и в моём мозгу прозвучало чисто по-русски, но немного с металлом, «не бойся, тебе не будет причинён вред, входи». Я опешил, звук исходил из центра головы и был как бы текучим, как мед. Внутри ничего не различалось, но не как туман, а как длинный коридор. Сразу стали лезь мысли о нереальности происходящего, я ущипнул себя, больно, похлопал глазами, свет исчезал и появлялся, но с задержкой. Попробовал коснуться стенки, но её не было. Я сделал ещё шаг и свет снова изменился, стал оранжевым как пол, и появился какой то пульт на одинокой стойке. Обернувшись, я не увидел выхода, мне стало не по себе, жуть пробежала по спине мелкими мурашками. Но любопытство снова взяло верх, подошёл к пульту, он напоминал большой ноутбук, но не было никаких клавиш, и экран светился как наружная обшивка корабля. Я коснулся панели и ощутил как мне в зад, что-то упёрлось, обернувшись, я увидел сиденье как в баре, но без ножки. Стал садиться и ощутил, как меня поднимает, стойка пульта оказалась у меня между ног, пульт оказался на коленях. В это время в голове прозвучало «положи ладони на поверхность», я снова опешил, «кто говорит»? В ответ: «ты сам говоришь». За спиной появилась опора, но её я не увидел и просто облокотился.

Деревня Верхнее Челяево. Мама привела меня в ясли рано утром. Она дала мне кусок курника, поцеловала и пошла по своим делам. Няня Варя тоже поцеловала, хлопнула по попке и отправила на улицу. Было ещё прохладно, трава в росе, и я мелкими шагами перебрался на кучу досок лежавших не вдалеке. Взобрался на них, пожмурился и укусил пирог. Боль была просто невыносимой, я заорал. Наверное, вся деревня Верхнее Челяево содрогнулась, мама появилась быстро, и я очутился у неё на руках. Но она никак не могла понять, что произошло, от болевого шока я потерял дар речи, в руках курник, рядом никого и я ору как сумасшедший. Появилась няня и еще, какие то люди, стали разбираться, но я продолжал орать. Через полчаса моих воплей стала выясняться причина. Я уже не мог кричать, только слёзы текли в три ручья, рот у меня перестал закрываться. Язык не умещался во рту, я стал задыхаться, слёзы не давали дышать носом. Когда я укусил пирог, на нём сидела оса, её потом нашли у меня во рту, тогда я чуть не задохнулся, но снова выжил.

Отрадный. Во вторую школу меня не хотели принимать, день рождения 28 сентября, мне ещё нет семи лет, но моё желание учиться было настолько велико, что меня оставили в школе. Пусть походит, посидит, надоест, уйдёт. Но всё вышло наоборот, мне нравилось учиться, и я стал лучшим среди сверстников. Длилось это до третьего класса. С чего я стал ненавидеть коммунистов и начальников? Однажды нас просто выкинули из квартиры, которую мы получили совсем недавно. Мебель вынесли на улицу, потом погрузили в грузовик и увезли, куда то на склад. Отец работал вышкомонтажником, это была его первая квартира, но его выкинули из этой квартиры, поскольку какому то начальнику не понравилось, что отец взял участок земли под строительство дома для своих родителей, моих дедушки Дмитрия и бабушки Екатерины. Начались скитания по баракам, школа тоже в том районе, который называется "Колыма", была в бараке, к тому же в соседнем бараке был виноводочный магазин №11, ну какая там учёба, одни проблемы. Отец снова взял участок под строительство дома, но уже для себя. Я съехал на тройки и двойки, жили очень тесно, да родственники часто приезжали из деревни, какие уроки. Так и потом учился посредственно, но только из-за невыполнения домашних заданий. На новый учебный год начали учиться в новой,4 школе Отрадного. Директором школы была Тамара Петровна Алясова, о это была гроза для бездельников, но прекрасный преподаватель и директор. Она собрала в школу самых лучших учителей, и они многому меня научили, давая путёвку в жизнь. Моя учительница по математике Галина Петровна Букина внушила мне, что если не выслушаешь урок в классе, то дома в учебнике всё равно ничего не поймёшь, и это стало моей аксиомой на всю дальнейшую учёбу в школах. Гуманитарные науки мне не нравились, особенно история, из которой я сразу усвоил, что народ это быдло, и никак не хотел с этим соглашаться. Когда же наступила пора первого выпускного экзамена, а школа была восьмилеткой, ни один из преподавателей не сомневался, что я экзамены сдам. Да и сам я тоже был в себе уверен и укатил на всё время до экзаменов в деревню. Когда начались экзамены, я первым отчитался по всем предметам, но результативные оценки, почти все, кроме физики, химии, физкультуры и труда были тройками. Алясова дала мне нарицательное звание «Талантливый Лентяй».

Удомля. Когда по телевизору объявили о срочном сообщении, мы не сразу среагировали, мы уже привыкли к срочным сообщениям. Генсеки умирали как мухи перед зимой. Но крики, а потом и картинка на экране заставили меня вздрогнуть. Вот она, эта самая картинка из моего сна, или похождений в другом измерении. Но картинка оборвалась на самом жутком месте в моём видении, да и сообщений по поводу попадания одного из обломков в самолёт не было. Потом было долгое и тупое осмысление, почему я там был, в том измерении или сне. Было очень тяжело вспоминать, поскольку это был уже не сон, а какая то нереальная реальность. Потом лист бумаги с картинкой ещё долго валялся на телевизоре и не давал мне покоя.

Верхнее Челяево. Было уже темно, когда мама одела меня, и мы пошли на другой край деревни к модистке. Там меня мерили, вращали, и ещё долго пришлось ждать, пока женщины не наговорятся. Через несколько дней мать принесла для меня мой первый костюм. Может по тем временам, это было модно, но сейчас, когда я смотрю на моё фото в том костюме, я просто умиляюсь. Я в нём больше похож на девчонку. Вот только сильно запомнился мне искрящийся снег рано утром, когда я вышел из дома в своей обнове. Хотя вокруг не было никого, я был очень горд, что у меня есть костюм. Эти искорки часто меня успокаивают, когда я болею, когда завернёт так, что и жить не хочется. И только они меня спасают.

Светлогорск. Служить в Армию я тоже напросился раньше срока. Мы жили в Светлогорске. Нефть в Белоруссии была не фонтан, но добывали и там. Когда протрубили в стране «добудем», отец первым поехал. Я с бабушкой Настей остался в Отрадном. Учиться поступил в ГПТУ №5 на заводской, в Куйбышеве. Специальность выбрал по своим интересам. Ещё в 4-й школе, даже не изучая физики, я уже конструировал карманные приёмники. В дальнейшем радио и связь для меня станет всей жизнью. Но от механики я не отворачивался никогда. Точная механика, которая всегда связана с электроникой, меня ещё больше увлекала. Окончил училище экстерном, отец прислал вызов, приглашение работать в конторе глубокого разведочного бурения в Светлогорске. Экзамены сдал на отлично и получил 3-й разряд электромонтёра промышленного оборудования авиационных предприятий по станкам с программным управлением. Там и начал внедрять различную автоматику на буровых. Вёл кружок радиолюбителей, для детей. Быстро схлестнулись все настоящие радиолюбители на борьбе с радиохулиганами. Из-за них к нам относились с недоверием. Однажды военком получил от нас приличную поддержку по настройке их аппаратуры и вводу её в строй, мы с ним стали хорошими друзьями и с его помощью открыли радиоклуб. Часто на лодках выезжали в «Дубы» через Березину, так мы звали небольшую дубовую рощу напротив пляжа. У него то я и получил путёвку в Армию. Нужно было идти с осенним призывом, а он мне посоветовал идти с весенним призывом, привыкать будет легче, похлопал он по плечу.

Видение в дороге. Мягкий оранжевый свет перешел в светло голубой, почти как от ЛДЦ. Экран пульта стал черным, в голове снова прозвучало, «мы уже 20 дней, по вашему земному времени, сканируем поверхность этой планеты, нам нужен индивид как ты. Ты не обладаешь знаниями других людей, но ты невероятно легко можешь совмещать различные знания в решении своих задач. Твой дар перемещаться по времени, тоже уникален. Нам нужно твоё согласие в оказании помощи нам для того, чтобы понять ваши проблемы в технике и в обществе и помочь вам их решать», « если Вы поняли, коснитесь панели напротив Вас». Я понял, что мне что-то говорили, но слов этого я не мог связать, лишь только уяснил, что нужно коснуться экрана, и быстро сделал это. На экране сразу же появилась надпись того, что прозвучало в центре моей головы, и что удивительно, надпись была выполнена моим любимым шрифтом, в таком же формате как я обычно набирал тексты на своём компе, только крупным размером, на весь экран. Не успел я что-то сообразить, как появилась новая надпись снизу, первая уменьшилась и поднялась вверх. «Расслабьтесь, как Вы это делаете когда занимаетесь дыханием, и посмотрите на нашу съёмку своего мира». Я уже приготовился увидеть, что-то вроде новостей по телевизору, но увидел совсем не то, что ожидал…

Отрадный. Валера всё беспокоился, что же теперь будет в стране, я его успокаивал, больше трёх дней это не продлится, но перемены будут сокрушительными. Потом он всё время удивлялся, «откуда ты знал это».

С Валерой мы познакомились в телеателье. Зарплата радиомеханика была не роскошь, хотя у меня был высший разряд в конторе связи ОКН. Родился второй сын, и денег требовалось всё больше, и больше. Я исполнял обязанности радиоинженера, но не потому, что я учился в КЭИСе, эти обязанности мне навязали раньше, где-то через год, как я перешел в эту контору. Там был очень талантливый инженер, но он всё чаще уходил в запои, начальник не выдержал и поменял нас местами, он не обиделся, но вскоре умер от перепоя.

В то время я работал радиоинженером в Отрадненском отделении конторы связи объединения "Куйбышевнефть", зарплата была соответствующая, и я решил попытаться подработать по ремонту телевизоров, поскольку эта сфера мне была также как радио и радиосвязь, и хорошо знакома с детства. Я пришел в телеателье с предложением своих услуг. Ко мне откровенно отнеслись с недоверием. Я сказал, что для меня нет проблем с радио и телеаппаратурой, и тут же был встречен смехом. Позвали главного инженера, Валеру, тогда Валерия Васильевича. Он тут же выдал своё решение. На приёме в то время был тоже Валера, только другой. К нему то и обратился Гончаров, где-то у вас есть приёмник, который вы уже больше года не можете сделать, выдайте его этому «спецу» посмотрим на его способности. Мне дали рабочее место с инструментом и все ушли. После нескольких минут после включения, я уже совершенно точно знал причину, и какую деталь нужно заменить. Я обратился на склад, получил нужный конденсатор, заменил, подстроил контур ПЧ, и сообщил приемщику, что всё готово. Консилиум собрался мгновенно. Проверили, чувствительность приёмника была как у нового, всё принимал на всех диапазонах. Валера сразу утащил меня в свой кабинет. Познакомились, он, оказывается, только что приехал в Отрадный по назначению после института. Когда он узнал, кем я работаю и где, все его сомнения как ветром сдуло.

Потом мы стали неразлучными друзьями, потом подружились семьями, в нашей компании был ещё один радиолюбитель, Юра, он тогда был начальником связи на комбинате «Полимерстройматериалы». Нашим любимым праздником стал день радио. В мае праздники шли один за другим, 1-е, 5-е, 7-е, 9-е. Все мы их отмечали, все имели доступ к спирту, и первым в наших рядах дрогнул Юра. Когда я приехал в Отрадный в отпуск из Красноярска-45, Юра уже был отпетым алкашом, а потом пришло сообщение, что он погиб под колёсами автомобиля в Воронеже, где его жена внезапно получила в наследство дом.

Может наша компания сломалась из-за меня, Валера до сих пор меня в этом обвиняет, но я, очевидно, сильно обиделся на свое начальство, когда меня три года держали первым на очереди, на квартиру, а при её выделении свыше, решили отдать другому. У меня было уже двое сыновей и хозяева квартиры, которую мы снимали, всё больше стали требовать квартплату, они были алкашами, и им всё больше требовалось на выпивку. Когда я сообщил о своём решении переехать в Красноярск, все были шокированы, начальство в Самаре заверило, что через месяц, другой у меня будет квартира, но я решил бесповоротно, уезжаю. Валера тоже был против моего отъезда, и тоже гарантировал, что решит квартирный вопрос для меня, через телеателье. Но я всё равно уехал, в то время я понял, по тому, как ко мне отнеслись в Красноярске, что я, как спец, могу диктовать свои условия, и что со мной стали считаться. Там мне обещали дать квартиру через месяц, но по тому, как я начал решать вопросы, ради которых меня туда пригласили, уже через две недели начальник отправил меня за семьёй, «приедешь в новую квартиру».

Светлогорск. Дом, в котором отец получил квартиру, был длинным, пяти подъездным. Наша квартира была в последнем подъезде на 4-м этаже. На первом и на втором этажах жили две симпатичные девчонки. Я долго приглядывался к ним, потом решил, кто из них согласится пойти в кино, с той и подружусь. Как-то, придя с работы, поужинав, вышел к подъезду. На скамейке сидела Женя, с первого этажа. Я предложил пойти в кино, но она резко отказалась, сославшись на занятость. Я решил подняться домой, взять свой переносной магнитофон и прогуляться. Только я поднялся на второй этаж, вышла из квартиры Людмила, я, не раздумывая, предложил ей сходить со мной в кино. Она не отказалась, и как мне показалось, как будто этого ждала. С тех пор мы вместе. Она дождалась меня из армии, и мы поженились, и уже 35 лет, каждый год, празднуем нашу свадьбу. У нас трое детей, два сына и дочка, это целый роман в трёх частях, если описывать их появление, их проблемы, горести и радости, но двое внуков дают нам нечто необычное, по сравнению с тем как мы растили своих детей. Может это воспоминания о мечтах, может осмысление о правильности нашего воспитания своих детей, или сравнения возможностей жизни в те, совковые времена и переосмыслении всего прожитого.

Владивосток. Я ходил по переходном мосту через железнодорожные пути, мост был очень длинным, я выбирал, на каком пути остановиться, чтобы покончить с болью в моём сердце и с той неопределенностью, которая сидела во мне как вбитый в живое тело лом. Я не мог прогибаться, в том смысле, чтобы подчиниться чужой воле. Это я сам в себе воспитывал с самого детства. Жить с памятью увиденного в Грозном мне не хотелось. Я нагнулся, чтобы высмотреть какой нибудь приближающийся поезд или электричку. Мне не терпелось покончить с этими страшными воспоминаниями. Нагнувшись, я увидел свой серебряный крестик на длинной цепочке, и меня обожгла мысль, ведь я крещёный, а лишать себя жизни это один из самых серьёзных грехов. Что же мне делать, ведь я никак не могу вспомнить, как меня зовут, не говоря о своей фамилии, своих родственниках или знакомых. Я не помнил ни одного лица, ни одного голоса знакомых мне людей, да и были ли у меня родственники или друзья? Лишь только картина моего приезда в Грозный из командировки в Москву. Разрушенный дом, во дворе лежат несколько накрытых трупов и резкий скрипучий голос какого то старика, твердившего одну и ту же фразу: «бомба попала в твой дом, все твои погибли сразу». Потом обрывки воспоминаний о том, как я выехал из Грозного, поездка, а в поезде постоянные уколы, которые мне делали попутчики, чтобы снизить боль воспоминаний. Особенно меня пугало то, что я перестал видеть сны, мне казалось, что я лечу в пропасть, а что там…

Видение в дороге. На экране пульта появилась красная точка, она стала быстро увеличиваться и как бы затекать в мою голову. Стало очень интересно, что же произойдет дальше, но вдруг резкая боль взорвала мой мозг. Мне показалось, что я потерял сознание, и всё что происходило дальше, было во сне. Кипящая вода океана постоянно вздымалась огненными шарами, которые быстро остывали и вновь погружались в воду. Я летал над всем происходящим на большой высоте и ощущал постоянное изменение температуры воздуха от неимоверного жара до промозглой стужи. Я понимал, что это земля, но земли нигде не было видно, только эти ярко красные шары, появляющиеся из-под воды и вновь исчезавшие в ней, только уже черными. Но вдруг картина резко изменилась, и в голове прозвучало: «так буде на вашей планете, если вы, люди, не поймете, что планету нужно беречь, как мать оберегает своё дитя». Потом появился черный экран и на нём вдруг яркая вспышка и расходящиеся голубые круги по чёрному звёздному небу. В голове прозвучало: «Ваша планета просто исчезнет из вселенной, это будет непоправимой трагедией всего космоса, потому что воссоздать такие условия для организации развития человека разумного, будет тяжёлым трудом для многих поколений всех разумных существ космоса». В голове промелькнуло, «вот и прокололись, все-таки существ». В ответ на это, голос из тягучего мёда стал более металлическим и сообщил мне, что все разумные существа в космосе похожи друг на друга в целом, различны только строения органов чувств и формы конечностей, и обусловлено это условиями сосуществования их в разных условиях среды планет, на которых они живут. Стараясь запрятать в самый дальний уголок своего мозга свою мысль, я решил более не высовываться и не пререкаться. Но не замеченным не остался. «Ну почему же, как раз это от тебя и требуется». Вдруг пульт исчез, и я оказался в круглом помещении, стены которого представляли как бы панораму событий в разных частях земли. Время событий тоже было разным. Голос в голове предложил мне сосредотачиваться на том, что меня интересовало в течении моей жизни, и, увидев это попытаться мысленно предложить решение задач или проблем заинтересованного события. Я долго вспоминал то, что меня волновало и не давало покоя, картины панорамы мгновенно это подхватывали и помогали быстро разобраться мне, где я прав, а где нет. Сколько времени я этим занимался, просто не представляю. Очнулся я в своём Мерседесе на краю опушки, протёр глаза и подумал, «приснится же такое», но вдруг оторопел, на правом сиденье лежал тот самый пульт, только сложенный как обыкновенный ноутбук, но его форма и цвет заставили меня выскочить из машины. Я стоял возле ближайшего деревца и ощущал, как по спине течет пот. Нет, это не сон, но вокруг ничто не напоминало о пребывании здесь чего нибудь другого, кроме моего мерса. Я поборол в себе чувство нереальности и открыл дверь со стороны сиденья, на котором лежал знакомый мне предмет из другого мира. Как же мне быть, может, спрятать, где нибудь, но вдруг знакомый голос в голове сообщил, что проблем не будет. Я потянулся к пульту и оторопел, он открылся, а на экране была надпись, — «это твой пульт связи с нами, откроешь его, положишь руки на панель и задай вопрос, мы тебя услышим». Затем пульт стал быстро сжиматься, и мне показалось, что он просто исчезнет. Когда пульт принял форму брелока от мерса, я перестал удивляться. Перевесив ключи, свой брелок я забросил в дальний угол перчаточного ящика, с надеждой, что он мне ещё послужит.

Отрадный.

Продолжение следует.

Вахрамеев А. В. aleksmag@mail.ru