Не ведитесь на подначки

Вообще Кира сасная, но с пулей в голове. И сегодня тот самый день. Или почти ночь. Окей, го сначала.

— А давай на реку двинем, моржевать?

Я аж редбуллом подавился. Может ещё яйца, пасхальные, покрасить?

Оценив молчание как знак согласия, она продолжила, аж захлёбываясь от эмоций:

— Да ты чо, Дэн, там народу ща завались, все в прорубь сигают. Говорят, кайф улётный, ну и модно ваще.

Я не собирался поддаваться на провокации. Нырять в ледяную воду, чуть не нагишом, вылезая в куче пупырок, на глазах у толпы. Но упасть в глазах Кирки, которая то в горы за каким-то фигом лезет, то на чёртово колесо по десять раз за раз, то с парашютом прыгает (я за малым не обделался, когда рядом летел) не хотелось. Перед ней я из себя строил долбаного Кларка Кента, прикидывающегося ботаном.

— Дэн, я всё равно пойду, пусть и одна.

Тот самый момент, когда я почувствовал, откажусь —— и тогда в отношениях появится трещина, которая разрастётся со временем до Большого каньона.

— Ну чо ты, зая, го за полотенцами.

Кира обняла меня, взъерошив волосы на затылке, целуя взасос. В тот момент почувствовал себя дураком, но счастливым дураком.

Скоро мы прибыли на место. Всё, как и ожидал. Проруби крестами. Стар и млад сигают в ледяную воду, в купальниках и плавках. За малым вся станица собралась. Нас сразу зазвали к себе друзья, подруги Киры. Весёлые от горячительного и бурных эмоций. С чего такая радость, никогда не понимал. Рациональность веры явно преувеличивают. Чо за кайф можно словить с массового помешательства, вообще не врубаюсь. Эти, друзи, налили нам чего-то по стакану, и , со смешками стали подначивать. Не первый раз такая муйня творится, и всякий раз слово себе даю не вестись.

Оказался у проруби (иордань, по-научному), запоздало вспомнив, что на мне плавки с Микки маусом (убиться тапком в общем). По пояс (твоюжемать), по шею. Нырнул. И вечность накрыла меня с головой, будто покрывалом. А вода, сначала пробирающая ледяным хладом до самых печёнок, вроде бы потеплела. В ушах раздался звоночек, пора выныривать. Но тут меня будто схватили за ногу, потянув вниз со страшной силой. Приятели киркины шизанутые точно. Я им не нравился, потому что для них никакой не Кларк Кент, а ботан и есть. Попытался дрыгнуть ногой, получилось. Пробкой меня вышибло на поверхность.

Чо за дела? В воде плавают какие-то мохнатые мячи. А на песчаном берегу, растут пальмы. Всё, приплыли.

--Ула-ула!

С берега махали аборигенки в листьях. Подумал, что нечего выхухолем в воде торчать, выбрался и был подхвачен десятком красоток, понёсших меня куда-то на руках. Несли осторожно, сквозь дебри, хорошо, что недалеко. А то неудобно как-то. На широкой поляне стояли плетёные хижины, горели костерки, пахло одуряюще смачно. Вот где кайф.

Идиллию нарушил голый мужик с перьями на голове, вождь наверное. Ткнув в мою сторону обглоданой костью, завращал глазами. Вокруг появились другие мудаки. Тыкая в бока, подвели к колодцу, показав куда нырять.

Их было много. Прыгнул.

— Дэн, ты как?

— О'к.