Марк Адам — Montre noire. Ритуал.

— Пошел ты к черту, Серж. Я скорее сдохну, чем подниму веки.

— Прекрасно! Но у меня есть идея получше. Тебе надо немного освежиться.

Струя ледяной воды привела меня в чувство. Я подскочил на куче тряпья и соломы, служивших моей постелью. В глазах плыло, я различил только дощатый потолок крохотного чердака, да самодовольную рожу своего приятеля. Первым побуждением было дать ему оплеуху, однако тот ловко перехватил мою руку, порядком замедленную выпитым накануне. Полученная затем затрещина вернула меня обратно на мое величественное ложе. Несильно, но довольно отрезвляюще.

— Что это ты удумал, подонок? А ну-ка встал, и без фокусов. Уже смеркается, пора на работу, а внизу нас ждет Блез. Говорит, сегодня ночью новый заказ, подзаработаем деньжат на стороне.

— О, нет! Серж, только не говори мне, что очередной доктор из академии хочет заполучить кости какого-то бедолаги для своей анатомической коллекции. Боже, опять рыться в этой трухе.

— Не знаю. Блез ничего толком не рассказал. Но как я понял — что-то новенькое, да и сам заказчик точно не из академии. Платит щедро, а остальное нам и не важно, не так ли?

— Я последние дни не могу спать, снится порой такое... никакие деньги мне не помогут, если я попаду в Бисетр.

— Ладно, прекращай хныкать, как девчонка. Одевайся и спускайся в трактир, мы с Блезом будем ждать тебя внизу.

Серж спустился по лестнице, оставив меня наедине с похмельем. Накинув на себя черный плащ с пелериной, я начал искать шляпу, которая обнаружилась в изголовье моей постели.

Внизу возле стойки меня ждали Серж и Блез, который, не умолкая, что-то рассказывал трактирщику, размахивая руками в привычной для себя манере. Колоритная парочка. Серж — высокий и тощий, молчаливый как надгробие, и невысокий коренастый Блез, язык у которого был попросту без костей. Избегая беседы с трактирщиком о плате за ночлег, я сразу пошел на улицу, махнув Сержу рукой. Тот ткнул неумолкающего Блеза кулаком в бок и указал взглядом на меня.

Выйдя на улицу, Блез первым делом радостно ударил меня по плечу в качестве приветствия.

— А вот и наш красавчик! Проснулся наконец, а то мы уж думали чердак поджигать, чтобы Ваше Высочество соизволили спуститься.

— Как всегда остроумно. Умоляю, заткнись. У меня сейчас череп лопнет.

— Ладно, господа, поправим плащи и надеваем шляпы. Ночь близко, а значит пора нам за работу.

Втроем мы шли по улице Ферронри, запоздалый люд шарахался в сторону от наших темных плащей и низко надвинутых шляп, ведь в этих местах воспоминания о разгуле Черной Смерти были сильны, как нигде в Париже. Район, называемый "чревом", всегда имел дурную славу. И не зря. Веками здесь оседали самые ненужные обитатели столицы. Попрошайки и воры, юродивые и проститутки, грабители и безумные проповедники, все они ютились здесь, добавляя к ужасным миазмам рынка и кладбищенской вони, свои ноты запахов, сопутствующих человеческие пороки всех сортов. Улицы здесь не мощены камнем, а просто плотно утоптаны ногами, после каждого сильного дождя превращаясь в непроходимую грязь. Фонари, освещающие улицы ночного Парижа, здесь отсутствовали, да и не было в них потребности — здесь ни один приличный человек, находясь в своем уме, не покидал своего дома после заката.

А теперь слухи про кладбищенскую заразу возродили тот подзабытый со временем ужас перед чумой в людских сердцах. Чего уж говорить, после обрушения стены кладбища Невинных на улице Лянжери, после грязи и останков погребенных, покрывших добрую часть улицы и заполнивших подвалы окрестных домов, местные боялись оставаться на улице, тем более после захода солнца.

Ночной конвой же представлял из себя этаких санитаров города, в обязанности которых входила уборка улиц и подвалов от содержимого вскрывшихся братских могил, и последующий вывоз останков усопших в заброшенные катакомбы Томб-Исуар. Это касалось также и всех останков с кладбища Невинных, но до этого еще не дошли руки. Король Людовик XVI издал указ, по которому все члены конвоя получали щедрую плату за свой труд, а также обязал трактирщиков предоставлять постель всем участникам черного братства всего за пару медяков. Однако, несмотря на это, людей в ночных бригадах всегда не хватало, от увиденного многие начинали беспробудно пить, иные же и вовсе ломались и попадали в Бисетр — мужской дом скорби, обладавший крайне дурной славой.

В нашей троице у каждого были свои причины находиться в рядах конвоя. Серж был студентом Хирургической академии при Университете Париж Декарт, обучение в которой стоило баснословных денег для человека малознатного рода. Блез был просто ушлым дельцом, способным заработать на чем угодно, количество его связей было велико, а некоторые авантюры были за гранью общечеловеческого понимания. Ну а я... мне просто было некуда податься, я был подкидышем, в двенадцать лет сбежавшим из сиротского приюта Отель-Дьё. Несколько месяцев попрошайничества и мелкого воровства, все вело меня на путь, который закончился бы в стенах тюрьмы Консьержери. От такого удручающего финала спасло меня случайное уличное знакомство с Сержем, родители которого взяли меня в свой дом и воспитывали, как сына, а сам он стал мне старшим братом, за ним я готов был пойти хоть в преисподнюю.

Тем временем мы свернули на Лянжери и шли вдоль южной стены кладбища, начали попадаться первые представители нашей братии, вооруженные лопатами и тележками, они собирали последние останки с мостовой в кучи. Вечно жизнерадостный Блез помахал кому-то из них рукой в знак приветствия, надо было отметить, что из полусотни конвоиров, разгребающих Лянжери, он был в принципе единственным, способным улыбаться на смене.

Возле обширного провала в кладбищенской стене, где стояла небольшая тачка и валялся различный инструмент для землекопания, Блез жестом указал нам остановиться и извлек из кармана под плащом клочок бумаги, над которым мы все склонились, разглядывая его под светом фонаря в руках Сержа. Перед нами была грубая карта, изображающая кладбище. Блез ткнул пальцем в отмеченное крестом место в юго-западной части.

— Самоубийцы. Один богатый господин изъявил желание приобрести некоторые их части тел, любезно указав место для их поиска. И платит он золотом.

— Дьявол! Серж, он издевается над нами? За такое нас попросту вздернут, как могильных воров!

— Да послушай ты! Никто не узнает, ведь наша работа как раз вывозить останки с кладбища, полный карт-бланш. Глупо было бы не использовать такую возможность, когда каждый из нас сможет легко заработать по нескольку луидоров на брата, не считая стандартного жалованья за ночь.

— И зачем же они ему понадобились? Он один из этих докторов, платящих за свежие трупы?

— Нет. Его интересы, как я понял, носят немного суеверный характер. Может быть, он практикующий чернокнижник. Да хрен его знает. Не насрать ли, по какой причине он готов платить такие деньги за мертвечину, причем любой "свежести".

Серж, молча выслушав Блеза, кивнул в знак согласия в своей привычной немногословной манере. Мне нечего было делать — двое против одного.

— Проклятье на вас обоих! Надеюсь, меня повесят последним — хоть увижу, как вы оба обделаетесь, когда петля сломает ваши шеи...

— Господи, Серж, да он у тебя чисто, как капризная продажная девка. Нет розы без шипов, дружок. А теперь заткнись и бери инструменты.

С этими словами Блез перелез через земляной вал на территорию кладбища, Серж ободряюще похлопал меня по плечу и, подняв фонарь повыше, перебрался вслед за ним на ту сторону. Чертыхнувшись, я закинул кирку с двумя лопатами в тележку...

Втроем мы пробирались через хаотично набросанные старые надгробия, размытые очертания которых были еле видны в зловонных испарениях. Вонь стояла настолько ужасная, что мы с Блезом, периодически чертыхаясь, зажимали носы рукавами плащей. Серж же не выказывал ровным счетом никаких эмоций, будто он и не замечал запаха, от которого по словам местных скисало молоко на ближайшем рынке.

Минут через десять поисков в ночном тумане, Блез, не иначе как неким шестым чувством, сумел вывести нас к искомому месту. Обнесенный невысокой оградой участок был густо усыпан множеством одинаковых безликих крестов, расстояние между которыми было не более локтя. Однако Блез не торопился приступать к запланированной работе, его внимание привлекла неказистая могила в паре шагов от нас. Он подошел к ней и, встав на колени, начал пытаться прочесть надпись на полусгнившем деревянном кресте.

— Проклятье! Серж, мне нужен свет!

Выхватив фонарь, Блез поднес его вплотную к кресту.

— Не может быть! Это же Жак Моррин! Значит слухи не врут. Он и вправду был похоронен на кладбище Невинных подле неотпетых. Думаю, это не займет много времени. Кристоф, давай инструмент.

— Блез, ты окончательно рехнулся? Мы и так рискуем нашими задницами, находясь здесь. А теперь кроме самоубийц ты собираешься еще и мужика какого-то выкапывать?

— Неуч! Жак Моррин — легенда. Тебя еще на свете не было, а его уже называли королем парижских воров. В свое время он неплохо обчистил аристократов из района Марэ, что и стало последней каплей. За его голову назначили огромную награду, а столичная гвардия переворачивала вверх дном весь Париж, но все без толку — шельмец прятался в катакомбах, которые знал как свои пять пальцев, найти его там было, что ветер ловить руками... Эх... Гвардейцы обозлились на него так, что он провисел в петле больше месяца под палящим солнцем, превратившись в мумию. А после его останки с табличкой на шее возили по всему городу, дабы чернь увидела всю тяжесть французского правосудия.

— Ну, судя по всему, не такой уж он был и неуловимый, раз закончил в петле.

— Ничего ты не понимаешь. Его сгубило то, что рано или поздно уничтожает любого настоящего мужчину — ревнивая баба. Заходил он частенько в гости к одной гулящей девке, да и наплел ей, что, мол, любит ее и сделает честной женщиной. А та взяла и поверила. Но потом как-то увидела его в борделе, где подрабатывала прачкой. И все — сердце девичье разбито, а пьяного в доску Жака она сдала гвардейцам прямо из собственной постели. С любовью не шутят. Поэтому, мой дорогой друг, если хочешь жить долго, то путь твой лежит через бордель, и никакой любви. Запомни.

— Тссс! Заткнитесь, идиоты! — внезапно прошипел Серж.

В тумане, в метрах в двадцати от нас, раздавались какие-то голоса, и виднелся мутный свет от нескольких фонарей. В одно мгновение мы укрылись за полуразрушенной могильной плитой, распластавшись в грязи. Голоса, между тем, приближались к нашему укрытию. Судя по всему, это были гвардейские патрули, рыскающие в последнее время ночью по кладбищу, в поисках мародеров.

— О, нет, — тихо простонал Блез. — Тележка. Вашу мать, вы оставили тележку на самом видном месте. Теперь остается только молиться, чтобы эти тупые солдафоны прошли мимо...

Серж с невозмутимым видом закрыл ему рот ладонью.

Видимо, в тот самый момент Господь обратил на нас свой благосклонный взор. Патруль не дошел до нас буквально пару метров, остановившись возле небольшого склепа, поросшего густым мхом. Пятеро вооруженных королевских гвардейцев, с такими шутки плохи. Двое достали трубки и начали курить, остальные что-то негромко обсуждали, слов было не разобрать. Легкий ветер донес табачный дым и до нас. Блез принюхался и прошептал:

— Голландский... блаженство...

Кто-то из гвардейцев, видимо, удачно пошутил, и весь патруль заржал, как лошади на конюшне. Отсмеявшись, патруль двинулся в северо-восточном направлении, в противоположную от нас сторону. Мы облегченно выдохнули, а Блез даже перекрестился и помянул Господа. Я первым вылез из-за нашего укрытия.

— Повезло... пройди они чуть дальше, непременно наткнулись бы на нее и тогда бы перерыли все кладбище...

— Ой, да хрен с ними. Давайте начинать откапывать господина Жака, сейчас около полуночи, так что если подсуетимся, то сможем успеть и с ним, и заказ выполнить.

С этими словами Блез взялся за кирку. Мы с Сержем переглянулись и, взяв лопаты, начали помогать ему раскапывать могилу Моррина...

С глухим стуком одна из лопат ударилась о крышку гроба, присыпанного землей. Блез, спрыгнув в яму, начал поддевать ее краем кирки. Тщетно. Доски, хоть и прогнили местами, но держались крепко. Наблюдая за его стараниями, Серж произнес:

— Может, ты просто пару раз ударишь киркой по крышке? Она ведь наполовину гнилая. К чему вся эта прелюдия?

— Ты тут самый умный? Сюда сбежится половина всей городской стражи! Лучше бы спустились и помогли вскрыть этот чертов гроб, чем сидеть и трепать языками. Иначе хрен вам, а не доля!

Вдвоем, используя кирку как рычаг, они навалились всем весом тел, и с жутким скрежетом гвозди начали выходить из досок. Готово. Крышка была откинута вбок, и нашим глазам предстал усопший король преступного мира Парижа. Жуткая иссохшая мумия, изуродованная палачами и временем. Блез, склонившийся над мертвецом как мать над ребенком, внимательно изучал его.

— Ну, чисто сушеный, как финик. Даже гнить не начал. Прелестно. Ну-ка, Кристоф, посвети мне здесь.

Я склонился над краем ямы, вытянув руку с фонарем ближе к мертвецу. Как вдруг земля начала осыпаться под моими ногами. Я попытался отойти, но не успел и скатился по краю могилы вслед за потоком камней и грязи, попав точно в гроб. От удара кости покойника подо мной хрустнули, я же отбил себе все ребра. Оглушенный падением так и лежал прямо на полувековом мертвеце.

— Посмотрите какая страсть. О вкусах, конечно, не спорят, но мог бы и найти себе кого-нибудь... посвежее....

Трудно было ожидать от Блеза чего-то иного, Серж же, взяв меня за ворот, помогал выбираться из гроба. И тут могила начала проваливаться вниз, увлекая нас троих. Земля, песок и камни слились в единый поток. Мы с грохотом падали. Удар. И весь мир вокруг взорвался, оставив меня одного во мраке.

***

"Голоса... лица... выплывали из тумана. Я стоял возле огромной дамбы, на которой смуглые темноволосые люди в огромном числе разбили рынок. Мама держит меня за руку. Лица ее я не вижу, но знаю, что это она. Я иду рядом с ней под зонтом, который она держит в другой руке. Люди вокруг улыбаются и что-то говорят нам на незнакомом певучем языке. Мама указывает мне на что-то, я оборачиваюсь и вижу настоящего живого слона. Картина меняется, я иду по низкому каменному коридору к деревянной двери, обитой железом. Она приоткрывается, и за ней видна небольшая комната, в центре ее стоит стол, полностью уставленный стеклянными сосудами необычной формы. Рядом со столом стоит пюпитр с огромной книгой, которую читает отец. Он поворачивается ко мне..."

— Очнись ты уже! Господи, Серж. У него припадок, что ли? Чего он все бормочет?

— Вроде, приходит в себя. Эй, Кристоф! Ты нас слышишь?

Я, еле разлепив глаза, увидел над собой два встревоженных лица, рисующихся в темноте. Головокружение проходило, и вместе с тем проступали детали окружающего меня пространства.

— Боже мой... Голова... Где я? Что вообще произошло?

— Ну, насколько я могу судить, когда там наверху ты прилетел в объятия этого сушеного красавчика, вся могила провалилась к чертовой матери.

— Провалилась? Но куда?

— Куда-куда... В катакомбы, вот куда. Хорошо хоть, что этот коридор довольно близко к поверхности, и мы не переломали себе ноги, а то бы ползали здесь как черви, подыхая от голода. Ну, а ты должен поблагодарить этого господина, он очень постарался смягчить твое падение.

Говоря эти слова, Блез довольно жизнерадостно помахал мне кистью. Человеческой кистью, обтянутой сухой желтовато-коричневой кожей, из запястья торчали осколки кости.

— Господи Иисусе! Ты отчекрыжил у трупа руку? За каким хреном?

— Ничего-то вы не понимаете, плебеи. Моррин был легендой, за его кистью все воришки Парижа встанут в очередь.

— Ладно, плевать, давайте лучше уберемся отсюда.

— Легко сказать... обратно вылезти не получится, мы уже пытались... проклятая земля осыпается, нет ни корней деревьев, ни чего бы то еще, за что можно ухватиться.

— Тогда стоит попытаться найти выход из этого туннеля, иного варианта нет.

Друзья помогли мне подняться на ноги, вихрь в моей голове начинал утихать. Озираясь по сторонам, мы обнаружили, что находимся на развилке нескольких коридоров.

— Ну, и куда нам? Здесь же целый лабиринт. Блез, ты, вроде, говорил как-то о сделке с контрабандистами в катакомбах...

— Эй, эй! То дело было под церковью Валь-де-Грас, да и у нас вышел небольшой профессиональный спор с теми парнями. Мне чуть не отстрелили яйца в тех туннелях, поэтому их изучение я решил оставить на другой раз. Да и к тому же, в таком мраке мы будем как слепые котята, натыкающиеся на стены, стоит нам только отойти на пару шагов от этой дыры в потолке.

Серж наклонился над гробом и взял мертвеца за ногу, наступив на нее, и изо всех сил дернул. Раздался хруст коленного сустава, и в руках у него осталась часть берцовой кости со стопой.

— Вашу мать! И ты туда же? Дался вам этот мертвяк? Вы его решили полностью разобрать на памятные сувениры?

Серж, скинув свой черный плащ, оторвал кусок от своей рубахи выше локтя и намотал его на ступню оторванной ноги. Сунул мне в руки свою поделку. А сам достал огниво из кармана и начал высекать искры, пытаясь разжечь этот импровизированный факел в моих руках. Но все его попытки были тщетны, ткань никак не хотела воспламеняться. Блез, сунув руку в карман, извлек тот самый клочок бумаги с картой, по которой мы нашли место погребения неотпетых самоубийц. Он легко вспыхнул от пары искр, от него Серж сумел, наконец, запалить обмотку из ткани...

Мы блуждали по бесконечным подземным коридора уже более получаса, вел нас Серж, освещавший наш путь своим факелом. По нему же он и определял направление на развилках — ориентируясь на туннели с самыми сильными сквозняками. На одном из поворотов Серж остановился как вкопанный, сделав нам знак рукой не шуметь, и осторожно выглянул за угол, затушив при этом факел. Мы с Блезом затаились за его спиной. Стало слышно какое-то тихое пение, отчасти похожее на церковное, но на абсолютно неизвестном нам языке. Блез, не вытерпев, встал на четвереньки и выглянул в за поворот, я последовал его примеру, опершись на его плечи. Перед нами предстала странная картина: по соседнему коридору шла процессия людей в белоснежных одеяниях с накинутыми капюшонами, скрывающими их лица. Шли они двумя шеренгами, первые и последние держали факелы, а шестеро по центру несли странного вида черный саркофаг, украшенный позеленевшим от времени медным орнаментом.

— Кто это? Может, они из наших? — прошептал я.

— Кристоф, ты совсем идиот? Иди, еще дорогу у них спроси. Сдается мне, это какие-то культисты, и вряд ли дружелюбные к свидетелям своих обрядов.

— И что нам делать?

— Проследим за ними. Если разузнаем больше о них, сможем сдать их гвардейцам за вознаграждение. Да и в их логове удастся поживиться, у таких фанатиков всегда горы религиозного хлама, который неплохо ценится на черном рынке...

Мы следовали за людьми в белом, держась за границей света их факелов. Прямой коридор закончился входом в довольно просторное помещение округлой формы, этакий подземный амфитеатр с колоннами по периметру. Незаметно скользнув за одну из них, мы стали свидетелями отвратительного действа...

Участники процессии стояли полукольцом, окружая древнего вида каменный алтарь, на нем стоял тот самый гроб, который несли в туннеле. Он был вскрыт, крышка от него валялась неподалеку. Внутри лежали скрюченные человеческие останки с закованными в железные кандалы конечностями. За алтарем стояли двое. В тех же белых одеяниях, что и остальные. Опять стало слышно тихое монотонное пение. Одна из фигур возле алтаря начала раздеваться. Тут Блез ткнул меня локтем в бок — под белым балахоном скрывалось обнаженное тело юной темноволосой девушки. Лет шестнадцати на вид и, судя по белоснежной коже, принадлежащей к знати. Стоявший рядом с ней что-то шепнул ей на ухо, и та сделала пару неуверенных шагов к черному саркофагу, поддерживаемая под руку своим спутником. Судя по ее движениям, девушка была под действием некого дурманящего зелья. Подойдя ближе, она встала на колени, склонив голову. Человек в белом встал сзади, положив руки на ее плечи. Пение прекратилось, наступила такая тишина, что я про себя молился, чтобы мое сердце билось тише, не выдавая нашего присутствия.

Державший девушку сказал что-то на гортанном языке, остальные начали вторить ему вслед, повторяя последние сказанные им слова. Все громче и громче. И хотя язык этот был мне неизвестен, веяло от этих слов первобытной злобой. Казалось, что даже тени по углам становятся гуще. Громкость нарастала, кровь пульсировала в венах, в ушах звенело. Достигнув верхней точки крещендо, стоящие вокруг саркофага воздели руки вверх. В ту же секунду, державший девушку выхватил из-за пояса изогнутый нож и, дернув свою жертву за волосы, перерезал ей горло. Певшие умолкли, были слышны только предсмертные хрипы несчастной. Культист держал голову жертвы таким образом, чтобы весь поток крови попадал точно в саркофаг.

Мы втроем стояли, оцепеневшие от ужаса, не в силах осознать увиденное. Молча мы смотрели за кровавым жертвоприношением, разворачивающимся на наших глазах. Когда последние капли крови покинули тело девушки, ее бережно опустили на пол. Державшие факелы фанатики подошли к саркофагу и подожгли останки, лежавшие внутри него. Огонь в нем вспыхнул с невиданной силой, языки пламени взлетали к самому потолку. Вокруг пылавшего саркофага стояли безмолвные фигуры в белом, стояли без единого движенья. И тут Блез высказал общую мысль:

— Не знаю, что за дерьмо здесь творится... но точно знаю одно — нам пора убираться отсюда, и чем быстрее — тем лучше.

— Серж... я, если честно, полностью с ним согла...

Прервала меня яркая вспышка. Огонь в саркофаге теперь горел неестественным бледно-зеленым цветом, если мгновением раньше он был огромной высоты, то теперь был совсем небольшим, буквально пол-локтя над краями саркофага. Серж неуверенно прошептал: "Это, скорее всего, из-за меди, она способна придать пламени такой оттенок..."

В этот момент бездыханная девушка зашевелилась. Человек, несколько минут назад перерезавший ей горло, помог ей встать на ноги. Затем, склонившись над саркофагом, он достал из него какой-то амулет, совершенно не обращая внимания на языки пламени, и надел его на шею ожившей девушки. Та прикоснулась к нему пальцами правой руки и открыла глаза. В лице ее были неуловимые изменения, оно оставалось прекрасным, но теперь на нем появился отпечаток древней тьмы, голубые глаза ее пылали льдом и смертью.

— Дева Мария и святые угодники... — выдохнул Блез

Восставшая протянула руку в нашу сторону и что-то выкрикнула на том гортанном наречии, которое мы слышали ранее во время проведения ритуала. В тот же момент все фигуры в белом повернулись к нам.

— Вашу мать! Бежим, идиоты! — заорал Блез.

Мы неслись сквозь тьму коридоров, натыкаясь на стены. Мы обезумели, не помня себя от увиденного ужаса. Чудо, что мы не потеряли друг друга в этом лабиринте. Минут через десять мы полностью выдохлись и сделали остановку.

— Серж... Блез... Парни, вы слышите что-нибудь? Они от нас отстали?

— Дьявол! Что вообще это было? Что мы видели? Кто эти ублюдки в белом, и как эта девка встала с перерезанной глоткой? А, Серж? Ты же будущий врач, вот и объясни нам, каким образом она себя так прекрасно чувствует без единой капли крови в теле.

— Не думаю, что сейчас это так важно. Сначала нужно найти выход отсюда, а затем уже задаваться философскими вопросами.

— Черт, да в такой темноте мы будем блуждать до второго пришествия!

Я сел, откинувшись спиной на стену, но вместо нее почувствовал за собой решетку.

— Парни! Есть идея!

Решетка оказалась навесной, при дальнейшем изучении выяснилось, что закреплена она в легко крошащемся камне подобном известняку. Совместными усилиями нам удалось выдрать один край решетки настолько, что в образовавшуюся щель мог пролезть человек.

— Как вы думаете, куда ведет этот проход? — спросил я.

— Да какая разница куда? Хоть в преисподнюю! Лишь бы убраться отсюда, пока до нас не добрались эти ублюдки в белом! — сорвался Блез. Серж молча пролез через решетку, Блез за ним. Я, замешкавшись на мгновение, услышал тихий голос сзади, зовущий меня по имени. Затылком ощутил легкое прикосновение. Страх задушил крик в моей глотке, я бросился в проход между решеткой, ободрав плечо в кровь об край стены...

***

Мы молча сидели на ступенях какого-то трактира, сняв свои черные плащи, порядком измазанные глиной. На горизонте рисовались первые лучи солнца. А мы просто сидели и встречали рассвет...

Первым молчание нарушил Серж:

— Эй, Блез. Что нам делать с твоим заданием? Вернемся завтра?

И тут Блез просто взорвался:

— В пекло это задание! В пекло эту проклятую работу! В пекло вас обоих! Сейчас я просто пойду и напьюсь до потери памяти! А потом завалюсь к шлюхам и не выйду из борделя до наступления сумерек!

Блез ушел. А мы с Сержем, усмехнувшись, молча сидели, смотря на восход и стараясь не вспоминать про события этой ночи.

Следующая часть цикла avtor.net/...