Июлька — Один день Василия Ивановича

А вскоре в кабинет Василия Ивановича Петрова зашёл солидный мужчина в костюме-тройке и сияющих лаковых туфлях. Одного взгляда на распухшую левую щёку и полный страдания взгляд клиента было достаточно, чтоб понять, что дело не требует отлагательств.

— Что ж вы так, батенька? — сочувственно цокнув языком, произнёс Петров, — располагайтесь в кресле, уважаемый ...

— Игой Игоиич

— Да-да, Игорь Игоревич, сюда-сюда.

Петров помог бедняге, опустил кресло, включил лампу и принялся за дело. Оказалось, что десна и щека воспалились из-за некачественных рандолевых коронок, которые для начала надо было снять. Пациент, выпучив глаза, стонал, но терпел, пока доктор снимал коронки, под одной из которых обнаружилась немаленькая дыра.

— Так-так, ничего себе! — воскликнул Василий Иванович, заглянув в каверну.

То что случилось дальше, не входило в планы Петрова. В ушах стоматолога раздался свист и Василия Ивановича затянуло в дырку от зуба как в воронку.

— Аааааа! — закричал пациент и потерял сознание.

— Аааааа! — закричала домработница Леночка, в этот момент заглянувшая в кабинет, и тоже бухнулась в обморок.

— Аааааааааа! — слышал Василий Иванович собственный крик как будто издалека, но в обморок ему падать было некуда, потому что он летел в тёмной-тёмной пустоте, размахивая руками словно крыльями.

Прошла целая вечность, прежде чем Петров упал на что-то мягкое и упругое.

Василий Иванович встал на четвереньки, прощупывая руками поверхность. Та оказалась плотной, но волнующейся и колыхающейся, поэтому напомнила стоматологу пудинг. Впрочем, и пахло вокруг сладко, почти что ванильно. В обычной ситуации Василий Иванович отказался бы пробовать непонятно что, тем более вредное для зубов, но от волнения он проголодался, а обед казался таким далёким. Скорее всего, это и подтолкнуло Петрова оторвать кусок "материала", чтоб проверить догадку. На вкус "земля" действительно оказалась съедобной. Подкрепившись, Василий Иванович осторожно отправился в путь.

Под ногами пружинило, но потом Петров приноровился и, выставив вперёд руки, бодро шагал в неизвестность. Ещё пару раз мужчина наклонялся и отрывал куски пудинга, утоляя голод. Но вскоре усталость и жажда дали о себе знать. Отчаявшись, Василий Иванович пообещал себе, что если в окружающей его тьме не появится просвета, он остановится, ляжет и больше не сдвинется с места. Однако Петров шёл и шёл, пока не упал без сил. А пока мужчина лежал, то вдруг почувствовал, что куда-то опять проваливается, сквозь липкий, приторный и уже осточертевший пудинг. Барахтаясь как мошка в варенье, Василий Иванович оказался плывущим в вишнево-бордовой субстанции, напоминающей желе. При этом врач не задыхался, не давился желейной субстанцией, заменяющей в этом мире воду, а плыл по ней, как в плотной воде, как будто у него как минимум выросли жабры, а то и перепонки. Поднеся руки к лицу Петров кзекнул — так и есть, перепонки точно появились. А где-то впереди мир казался светлее и ярче. И Петров широкими гребками, "через не могу" толкал себя в том направлении.

Мимо проплывали странные иглоподобные святящиеся рыбки всевозможных расцветок. А один раз даже стайка синих крабиков. Один из них, видимо из любопытства, приблизился к Петрову и хотел цапнуть, но мужчина сам цапнул наглеца, а затем откусил от пойманной добычи клешню, оказавшуюся со вкусом курицы. Вторая клешня была хлебной, а многочисленные ножки — картофельными. Во время еды Петров наглотался желейной субстанции, напившись молока. Удивившись несказанно, мужчина обрадовался, что ему не грозит смерть от голода и жажды. При этом он с грустью и ностальгией вспомнил об ароматных пирожках с капустой, которые готовила его чудесная домработница Леночка. Василий Иванович плыл, плыл, плыл...

И вдруг оказался среди акул. Хищники скалились, кружились рядом и будто подталкивали куда-то в сторону, наперерез течению. При попытке оторваться и отгрести подальше, Петров был остановлен гневными, но легкими шлепками хвостов и вновь направлен туда, куда нужно было акулам. Василий Иванович обречённо поплыл с проводниками. Вскоре они оказались возле каких-то скал, а потом и в поджелейной просторной пещере. Там плавали яркие святящиеся рыбки, отчего было совсем не темно, а даже наоборот. Гигантскую акулу, этакую царицу акул, Петров увидел сразу. Её сложно было не заметить, потому что хищница намного превосходила собратьев по размерам. При виде Василия Ивановича чудище тяжко вздохнуло и раззявило огромную пасть с тремя рядами зубов. Однако, опытным взглядом стоматолог заметил, что один из клыков хищницы расшатан, видимо поэтому акула выглядела такой несчастной.

— Что завис, рвач, делай дело!..

Выдохнула громадина, немало этим удивив врача.

Петров подплыл ближе и ухватился за больной зуб, ожидая, что акула захлопнет челюсти и перекусит его напополам. Но та терпеливо замерла в ожидании. Тогда Петров стал дальше расшатывать клык, раскачиваясь как маятник и увеличивая амплитуду колебаний. Желейная масса вокруг колыхалась и булькала. Казалось, что зуб никогда не будет выдернут и Петрова просто напросто сожрут за нерасторопность. Думая об этом, рвач все больше налегал на клык и поминал Гиппократа. И вот зуб поддался и отвалился, вместе со стоматологом вывалившись наружу из громадной пасти.

Послышались странные гортанные звуки, акулы закружились в нелепых конвульсиях, видимо изображавших танец. Хищницы ликовали, пока их главная не рыкнула утробно. Затем она подплыла к Петрову и проглотила его целиком. Василий Иванович опять полетел в бездну, устав удивляться и кричать в возмущении. Он падал, падал, падал. Темнота обволакивала и шептала что-то успокаивающее, убаюкивающее.

"Да когда же это закончится?!"— возмущался вяло герой, засыпая на ворохе листьев, под крики каких-то мартышек.

— Вставай, мерзкий тролль!

Кто-то грубо ткнул Петрова в бок, а затем отскочил в сторону.

Открыв глаза, стоматолог обнаружил рядом трёх аборигенов, скалящих на него кривые страшные зубы. Незнакомцы махали деревянными пиками и требовали пойти за ними. Василий Иванович решил, что успеет убежать, отправившись с дикарями. Один из аборигенов шел впереди, указывая дорогу, двое следовали сзади, то и дело подталкивая Петрова пиками, чтоб не мешкался.

И вскоре вся процессия оказалась на берегу небольшой реки, в окружении глинобитных хижин и их хозяев, стоящих возле домов чуть не по стойке смирно.

К прибывшим подошёл ярко разукрашенный старичок в перьях и пальмовых листьях. Он размахивал посохом, навершием которого был гигантский зуб какого-то зверя. Старик радостно кричал:

— Великий Сапс услышал нас! Он послал нам нового ортодонта! Да возрадуемся, братья и сестры! Вива!

И аборигены, как по сигналу, единодушно подхватили этот призыв, вторя:"Вива! Вива! Вива!"

"Что этим дикарям надо? Неужели они принесут меня в жертву какому-то божку? Почему я не сбежал раньше?!"— беспокойные мысли пронеслись в голове Петрова.

А дикари подхватили мужчину и понесли мимо хижин, на небольшое открытое пространство, похожее на площадь. Посреди площади горел погребальный костер, в котором догорали чьи-то останки. Кому они принадлежали?

— Прежние ортодонты лечили нас травами и грибами... (вещал разукрашенный старикан)

— Аааааай! (гомонили туземцы)

— Прежние ортодонты рвали зубы страшными клещами... (не унимался старик)

— Аааааай! (рыдали бедняги)

— Прежние ортодонты не молились Великому Сапсу, не приносили зубы на его алтарь, а выбрасывали их как отходы! (обвиняюще гаркнул дед)

— Ууууу!

Вой аборигенов достиг пика и во внезапно оборвавшейся тишине Петров увидел, что десятки глаз уставились на него в ожидании.

— Я-вождь сапсов Зуби-Зу-Дента! (торжественно провозгласил разукрашенный старикан, одетый в листья и перья) А ты — ортодонт! Тебя послал Великий Сапс и если ты не выполнишь его волю, то...сам понимаешь.

И вождь с усмешкой махнул посохом в сторону догорающего костра.

Петров сглотнул и окинул поле деятельности, обречённо разглядывая улыбающихся туземцев: беззубых, с щербатыми улыбками, с черными зевами ртов. Предстояло много работы и надо было очень постараться, и в то же время продумать пути отступления.

Петрову выделили пустующую хижину, в которой остались примитивные инструменты прежних хозяев. Впрочем там оказался неплохой зажим и острое шило. Какие-то бутыли, запах которых говорил об алкогольном содержании. Под потолком на верёвке из лиан висели едко пахучие грибы. Видимо, местный наркоз. Но этого было безнадежно мало.

Пока на прием никто не торопился, зато новому ортодонту принесли на подносе-листе сносный ужин в виде каких-то жареных фруктов и печёной птицы. Петров присел на глиняный пол и приступил к трапезе, рассудив, что лучше умереть сытым, а там видно будет.

— Шшш, тшеловек...поделисссь

Откуда-то раздалось тихое шипение. Василий Иванович вскрикнул при виде небольшой змейки, показавшейся перед ним. Может Петров устал удивляться и пугаться, поэтому не спешил выскакивать из хижины или топтать заговорившего вдруг аспида. А может что-то другое остановило врача, кто знает.

— Поделисссь...тшеловек

И Василий Иванович приглашающим жестом поделился нехитрым ужином со змеёй.

Аспид не тронул птицу, лакомясь фруктом. А потом, сыто икнув, важно произнёс:

— Зса то, шшто тшеловек поделилссся ссо мной, помощщщь окажу. Дам тебе яд для лекарства, подссскажу нужжжные травки и принесссу нассстоящщщие инссструменты. Ну, шшшто скажжжешшшш?

— А выбраться отсюда не поможешь?

Змей укоризненно глянул на Петрова, пританцовывая на хвосте. А потом вздохнул: "Увы, это не моя компетенция. Ну и, сссам понимаешшш, обо мне никому ни ссслова"

Вздохнув, Петров заказал новый зажим, s-образные и штыковидные щипцы, зеркало, пинцет, угловой зонд и металлический шпатель и яркий фонарик. Змей уполз, а Василий Иванович лег на травяную подстилку в ожидании и размышлениях. Последние сводились к тому, что он вероятно сошел с ума, лежит в городской психушке и бредит.

Проснувшись,стоматолог обнаружил в хижине металлический поднос с новыми инструментами, бутыль со спиртом (проверено тотчас на себе) и ёмкость для полоскания инструментов.

— Всссё шшшто сссмог...

Извиняющимся шипением сообщил довольный змей, свернувшийся в ногах на подстилке.

Однако, при звуке постороннего шороха, аспид куда-то юркнул и затих.

Петров подскочил и вовремя — к нему пришел первый пациент, оказавшийся туземкой неопределенного возраста. Та принесла небольшой топчан, бухнула его посреди хижины и уселась сверху, раскрыв пошире рот. Половина зубов отсутствовала, но оставшиеся ещё можно было спасти. И Василий Иванович принялся за работу.

Каждый день к новому ортодонту ходило около десятка туземцев. Сначала это были старики, потом дети, после стали появляться молодые женщины и мужчины. Как будто кто-то сперва решил не рисковать более работоспособным населением.

Змей исправно приносил Петрову необходимое, а тот делился с товарищем трапезой. Оказалось, что аспид был любителем жареных овощей и фруктов, но туземцы не спешили угощать его, скорее торопились запустить камнем в голову или растоптать. Как и прежние невоспитанные ортодонты.

Очень скоро довольные пациенты стали приносить Петрову не только еду, но и самодельную мебель, одежду из шкур, выпивку и разную утварь для хозяйственных нужд. Ортодонту разрешили гулять по деревне, правда с двумя сопровождающими, но зато врач не торчал днями и ночами в четырех стенах хижины. Некоторые пациентки стали бросать в его сторону томные взгляды, намекая о чем-то, перемешивая слова своего языка со словами, похожими на русский, немецкий, английский и даже на арабский. Петров интуитивно понимал, на что намекают женщины, но не торопился с выводами — кто знает обычаи этих аборигенов, может у них принято после соития откусывать головы чужеземцам, по примеру самок богомола? Однако, Василий Иванович все чаще ловил себя на мысли, что не прочь выбрать себе спутницу из более менее симпатичной туземки, а может быть и нескольких. Хотя, образ пышногрудой и обаятельной Леночки мелькал в его сознании, укоризненно глядя васильковыми глазами...

Как-то , вернувшись с прогулки Василий Иванович обнаружил, что его хижина украшена циновками и приведена в порядок тремя миловидными аборигенками.

А затем к врачу нагрянул важный гость, сам вождь Зуби-Зу-Дента. Старичок деловито уселся на новый топчан, бережно положенный ему девушками, с поклонами удалившимися из хижины. Впрочем, у входа остались два хмурых бугая, готовые по первому сигналу напасть на Петрова.

— Ну что ж, ортодонт, яви свое мастерство.

На удивление у старика сохранились почти все зубы. Но самый большой шок Петров испытал, когда увидел на одном из клыков рандолевую коронку. Василий Иванович аккуратно поддел ее инструментом, снял и тупо уставился на открывшуюся его взору дыру. Наклонившись поближе, посветил фонариком, и со свистом был утянут в воронку...

Вождь Зуби-Зу-Дента цокнул языком и расплылся в печальной улыбке, обнажившей шикарные белоснежные зубы. Целые и свои.

— Жаль, что пришлось отпустить такого специалиста. Где мы нового возьмём, Карл?

— Поишшшем-поишшшем, Ззуу.

Прошипел аспид, вползая вождю на колени и довольно урча.

— Опять останки врагов выкапывать и жечь на костре... И почему без этого никак не обойтись?

— Не обойтиссссь...

                    ***

Василий Иванович замер перед пациентом, лежащим в кресле. Тот благодарно улыбался. Лекарство уже подействовало. Врач машинально назначил дату и время следующего приёма и проводил Игоря Игоревича до калитки. Дождь уже закончился. Домработница Леночка принесла в кабинет кофе и собралась уходить.

— Леночка, а может останетесь, на чашку чая?..

Василию Ивановичу нужно было с кем-нибудь поговорить, поведать о необыкновенном приключении, которое то ли было, то ли не было.

Ему нужно было излить душу близкому человеку.