Капиталина — Айдокур

В небе алел закат радугой, который перебегал от алого к красному, от синего к зелёному, от зелёного к сине-голубому и снова переходил в оранжевый цвет, как тропические фрукты. Некоторые тучки пытались его закрыть, словно уничтожить, но алое небо выплывало снова и снова разными разноцветиями, как море луговых цветов.

Сам по себе день был тяжким, но где-то удачным, а где-то вовсе неприветливым. Изредка грустный ветерок шевелил багровую листву, предлагая им сорваться с веток, чтобы покрыть усталую землю.

Где — то вдали просвистел и пробасил товарный поезд, который тащил мириаду вагонов до ста штук с бензином.

Бензин этот был от частной компании, а владел всеми этими бензиновыми делами один делец, который сидел у штурвала государства.

Ему не надо было думать о еде ни сегодня, ни завтра. А то, чем он набил вчерашний желудок, уже давно пущено в бесполезный отход из круглого, как арбуз или тыква, может, как дыня или, на худой конец, как кабачок или баклажан, пуза.

Ему незачем думать о государстве и людях, живущих в этом государстве лишь только потому, что сыт он вечно: каждую секунду, каждую минуту и каждый час.

Случись что? И даже на том Свете, во мраке, он будет сыт, как пока времнно живущий на Земле.

Его волновал бензин, до которого он дорвался с таким трудом, убив некоторых своих соперников, а кое-кого посадил за решётку надолго, а может, безвозвратно и вечно, а кого-то угнал за границу, которые, в свою очередь, там, за кордоном угнанные отравлялись внезапно и неожиданно полонием. Другим накидывали удавку на шею, как злобным и цепным собакам, приводя к смерти. Многие из окружения просто притихли, как мыши при виде блудного кота.

Скользил по рельсам тепловоз, а за ним шаркали округлые, похожие на хозяина, огромные торпеды — цисцерны с бензином этого блудного кота в человеческом обличии.

Ему наплевать на государство, ровным счётом. Безразлична жизнь этих, исписанных морщинами и с пепельными головами, двух едущих пожилых людей, можно сказать, безумно пожилых, даже, пожалуй, очень старых людей.

Эти двое ехали на встречном поезде по отношении к этим пузатым цисцернам, как их хозяин, в рабочей электричке, за которую им не надо было платить, так как государственной пенсии еле-еле хватало на хлеб насущный и воду. Да и так кое на что....

Чтобы хоть изредка получать более и менее доброкачественное питание, они катались почти каждую неделю в соседнюю республику за продуктами, которые там были дешевле и качественнее.

Вторая часть

На перроне скапливалось огромное количество людей, такого несытого народа, что места занимали в ругань и драку. Всем надо было кормиться и как-то выживать в этом, таком не простом и нищем государстве, которое, в свою очередь, именуется родиной с большой буквы. А Родина, как нищий, в заплатках, просит подаяния у других зарубежных государств, которые как бы образовали свои княжества во главе со своими князьями и ханами, которые, как и владелец бензинового состава, тоже мало беспокоились о своих княжествах и ханствах. И бегали люди из одного княжества или ханства в другие, такие же нищие, княжества и ханства, дабы только бы выжить самим и прокормить своих захудалых до нельзя детишек и жён.

Тут начались перепалки, как бы втиснуться в вагон, отпихнув другого, менее слабого.

— Куда ты лезешь, старая? Басовито во весь кадык заорал на весь перрон, заглушая шарканье бензинового тягача, тощий, как тростник, со впалыми щеками, не видевший, по крайней мере, месяц нормальной калорийной пищи мужичок. Ему плевать на состав с бензином. И вообще, плевать на всех — он хочет по-простому жрать, переводя на литературный язык — есть.

Он со впалыми щеками и заострёнными локтями лез первым в электричку, как плоскогубцами кузнец , чтобы не обжечься на хамство других, лезущих в поезд, ползающих из вагона в вагон таких же голодающих.

— Молодой, да больно ранний. Кто-то крикнул из-за плеча пожилой женщины, у которой почти по ягодицу свисал пустой рюкзак, не первой свежести и не идеальной чистоты.

Ну, давай, Одуванчик старый, проходи! Лезь, хоть по-пластунски по ступеням, на войне, как на войне! Электричка тебя ждать не будет! И зачем тебя одну ждать? Выгоны уже давно битком набиты народом — негде иголке упасть. Глянь! Людей, как в бочке селёдки. Не повернуться, не продохнуть.

Так, милой, если бы мне твои годы, сынок? Да будь бы прежнее время коммунистической лигархии, будь оно не ладное, слово-то какое выдумали — не выговорить. Элитой себя именуют нынешние у власти — плевать уж на это слово хочется, будь оно проклятое! В то время тоже сахарку мало было. Но всё же на пенсион в Крым я могла себе позволить — старые ноющие кости погреть. А нонче что? Мой пенсион? Одно срамное место прикрыть не хватит. И что тут лаяться? Все мы нынче одним спрутом опутаны — не выбраться из нищеты, как не хоти, — шагнула бабушка по ступеням и шмыгнула в вагон электрички.

— Самим, сынки, за вас стыдно, почти шёпотом где-то вблизи, повышая и понижая голос, прошепелявила беззубая старуха, которая последовала за первой, как спортсмен — прыгун через препятствия.

Третья часть

Наконец эти двое, найдя с краю сидений местечко, примостились, сбросив с себя рюкзаки, котомки на прозапас, которые прихватили с собой. Если что? То и их наполнить необходимыми для жизни предметами, продуктами и другим необходимым, что бывает в сельской местности необходимым. Ведь и гвозди стали на вес золота. Заводы все разрушены, где добывалась руда, где валом вали железа и алюминия.

Острым глазом ястреба, хоть и в очках, они строго караулили свои котомки. Как бы ненароком не слямзили школята, которые давно побросали свои школы и устремились в воровской бизнес. Не упустят, если где и, что и у кого плохо лежит. Кое — кто и на металломе стал зарабатывать.

До их слуха доходили новости, что один, близкий к большому начальству тип, стал большим человеком, порезав корабли Северного Бассейна. Заимел миллиарды, и вроде как уже живёт богачом из всех богачей в Америке. И часто его видят в Баден — Бадене, как большого игрока в международные карты. Вроде бы как в эти княжества и ханства президентов назначает, кто ему большую откупную даст. Всё при нём: миллиарды в « зелёных», по цвету молодой капусты или шпината, яхонта и, само собой разумеется, женщины, которых меняет, как лайковые перчатки каждый день. Когда девица безвременно покрывается чуть-чуть морщинами, этот богатей — металлист забывает о ней напрочь и навсегда, если даже она протянет ему руку за милостиной, он не вспомнит, как валандался с ней в постели. Одним словом, большой человек в Америке с маленькой буквы, даже на планете Земля. Поговаривают, что Марс хочет оприходывать — в скором будущем в космос собирается.

Ему что эта шолупонь? Которая сейчас снуёт, голодная, в электропоезде туда — сюда в поисках места, с целью доехать до места, где всё же есть злачные магазины, ларьки, которые работают и торгуют не то, что в деревне. Если и придёт в посёлок задрипанный микроавтобус с каким — либо товаром, — так такие цены, мало не покажется! Ого-го! Без последних портков останешься! Вот и приходится ездить по княжествам и ханствам, где дешевле промтовары и провиант…

01. 03. 2022 год,

Крайний Север,

Северная Лапландия.

Фото автора.