Akhenaham — Неудачная попытка.

Близкую к абсолютной тишину, царившую в тёмном, затхлом помещении с почти рассыпавшимися барельефами, изображающими наполненные страданиями лица, нарушил резкий звук скрипа отодвигаемой гробовой плиты.

Крышка прямоугольной каменной коробки известного назначения, стоящей под огромным алтарём, занимавшим большую часть склепа, начала медленно сдвигаться. В то же время, с потолка в самых разных местах засочилась красная жидкость, большая часть которой, в итоге, попадала в алтарную чашу.

В какой-то момент, со всех сторон раздалось режущее уши шипение огромного количества испаряющейся крови, над гробовой плитой сформировался густой кровавый туман, тут же начавший медленно втягиваться в образовавшееся отверстие в крышке гроба.

Через несколько минут, всё затихло, и о совсем недавно царившем в помещении хаосе напоминало лишь небольшое количество крови, оставшейся в алтарной чаше и уже начавшей проявлять первые признаки свёртывания, а также всё ещё приоткрытая гробовая плита.

Затишье это продолжалось полминуты, пока из щели не показалась лишённая плоти рука, сдвигающая последнее препятствие на пути древней «несмерти», пребывавшей во сне веками.

Некромант древности, находящийся сейчас в образе могучего лича, поднялся на ноги, водя покрытым рунами черепом, глазницы которого изнутри слабо светились голубым. Из-под запутанных письмен, что были начертаны на каждом дюйме его нового тела, проглядывали кости, будто специально отбеленные перед похоронами и все эти долгие годы сохранявшие подобный вид.

Императоров былых времён восстал, чтоб исполнить данное когда-то обещание.

Часть 1. Размышления по пробуждению.

Сотни лет сна, мириады кошмаров терзали душу мою, заключённую, мною самим, в костяную клетку, и не способную покинуть бренный мир, а потому, как это любят говорить поэты, «Проклятую небесами». Конечно, в реальности, всё совсем не так поэтично. Просто душа, запертая в лишённой жизни оболочке, начинает постепенно распадаться, испытывая притом ни с чем несравнимые страдания. Это, кстати, основная причина, по которой создать разумное умертвие практически невозможно. Благо, мне повезло, что у правила этого есть исключения. Я вновь живу, и вновь, несмотря на то, что тело моё лишь голый костяк, управляемый нитями магической энергии, способен ощущать окружающее меня пространство. Весь комплекс заклятий, над которым я корпел последние годы жизни, работает успешно. А кукла неплохо сохранилась. Только вот распад до конца остановить не удалось… Я так и не успел решить проблему утечек энергии, и, через пару лет, наверняка погиб бы окончательно. Благо, мой народ не зря отдал жизнь за своего короля. Жизненной энергии как раз хватило на поддержание стабильности души. Какую-то часть могущества я, правда, потерял, но ничего — дело поправимое. Теперь мне нужно отплатить своим людям за верность. Сомневаюсь, что хоть кто-то из жителей поверхности смог выжить. Тот псих… Хватило же ума — пытаться уничтожить мой народ. Ну ничего, он ещё за это поплатится… Для хорошего некроманта смерть — лишь повод стать сильнее. Я заставлю его на всегда запомнить этот урок, где бы он сейчас не был.

Интересно, сколько же лет прошло? По подсчётам, я должен был проспать не более тысячелетия, но ошибки исключать нельзя... Тут совсем не осталось энергии, будто в пустотном измерении. По теории учителя, ничто живое неспособно жить в подобных условиях, ведь само окружающее пространство в попытке восполнить свои резервы начнёт поглощать всякую жизненную энергию... Хм, а распадающаяся душа оказалась куда лучшим аккумулятором, чем я ожидал. Это надож — досуха иссушить Склепы королей, которые, к тому же, я наполнил вечно свежей, за счёт стабилизирующих резервуаров (особая разработка! ), кровью.

Ну чтож , ладно, сейчас это не так важно. Для начала стоило бы разобраться, что же сейчас происходит на поверхности.

Часть 2. Поверхность.

Нет места более прекрасно, чем Кхин-Казир! Величайший город пустыни, лежащий на ней словно капля зелёной краски средь серого холста. По легенде, место это было обнаружено пустынниками во время очередного набега на жителей лесистой равнины, и все они были настолько поражены увиденным, что так и не дошли до пограничных деревень. Пред ними раскинулся тогда гигантский оазис, наполненный густеющей травой и деревьями, будто стоявшими там уже на протяжении не 1 сотни лет. По описаниям очевидцев, всё это было очень похоже на картины того рая, в который, как считало большинство изгнанников, должно попасть всякому невинно угнетённому. Более того, большинство историков сходятся во мнении, что сей райский уголок появился прямо посреди пустыни менее чем за десятилетие!

Открытие это всколыхнуло научные миры всех самых развитых мировых держав, заставляя учёных мужей толпами отправляться в пустыню, но, когда они прибыли к оазису, оказалось, что вся его территория уже оккупирована пустынниками, успевшими за пару лет почти всей своей популяцией переместиться в эту часть пустыни и начать возведение первого полноценного населённого пункта изгнанников. Лидеры жителей великой Шакхер сообщили прибывшим, что до момента окончания строительства Кхин-Казира (что в переводе означает "Рай Обретённый") посторонним на территорию нового государства вход строго воспрещён.

Мировые лидеры были немало возмущены подобным обращением с их посланниками, а новость про " новое государство " и вовсе поразила всех, из-за чего в сторону великой пустыни, вскоре, двинулись ряды готовых к бою латников. И это было главной ошибкой степных королей.

Опыт ведения войны в пустыне у воинов отсутствовал напрочь, а латные доспехи под знаменитым " восходным солнцем " Шакхер становились больше похожи на котлы, в которых варились сотни и сотни воинов, привыкших больше к вечным степным ветрам и лесной прохладе.

По итогу, уже сама дорога к оазису ознаменовала поражение королевских гвардий, изгнанникам же оставалось лишь пустить несколько хороших залпов из-за уже построенных остовов будущих крепостных стен, чтоб обратить бесчисленное воинство в бегство.

   После сего непродолжительного конфликта, все мировые лидеры признали суверенитет города-государства Кхин-Казира, а изгнанники получили, наконец, приют.

Строительство продолжалось ещё с десяток лет, и всякий пустынник трудился не покладая рук, ведь это был не просто город, а их "Рай Обретённый " и ради него они были готовы отдать свои жизни.

В итоге, на свет появился красивейший город мира, чьи стены неприступны, а купола церквей, что являются ещё и защитными башнями, возвышаются над всей Шакхер, словно маяки сверкая под солнцем пустыни и указывая заблудившимся путникам дорогу к дому — дому для всех невинно угнетённых. Всё пространство города заполнено садами и жители его умеют это ценить, как никто другой, а потому, когда смотришь на Кхин-Казир с городской стены, создаётся ощущение, будто дома в нём — лишь дополнение к саду, каковым город на самом деле и является.

Сей город и увидел некромант, обращая всепронзающий взгляд свой к небесам.

Часть 3. Печаль некроманта.

Пустыня! Пустыня, ха-ха. От всего, что я творил столь долгие годы, остались лишь горы песка. Весь мой народ, мой замок, города, лаборатория, хранившая величайшие открытия. Он уничтожил всё это лишь взмахом руки... А-ха-ха-ха-ха! Боги, о боги, что возжелали погрузить меня в отчаяние... Некромант никогда не нарушает раз данного слова. Я жив. Жив даже после вашей кары. Скажете, что и это недостаточно убедительное доказательство слабости вашей? Законы богов — ничто для истинного некроманта. И жизнь, и смерть — лишь игрушки в моих руках, лишь предмет для изучения и экспериментов, и вы, боги, тоже. Я найду вас, найду и изучу, выведаю ваши секреты, зайду за грани потаённого, а затем отомщу. Обещаю! Слышите? Это говорит вам тот, кто пережил вашу кару! Это говорит вам тот, кто поборол ваши законы! Тот, кто не сумел спасти свой народ...

Мне нужен план. Тот кусок плодородной земли наверху, скорее всего, является последствием опустошения мною местной энергетики на протяжении многих лет. За счёт эффекта компенсации, вся земля на поверхности пропиталась просто огромнейшим количеством жизненной энергии, что и позволило столь бурной жизни существовать посреди пустыни. Это хорошо. Судя по всему, феномен привлёк немалое количество людей, что и обосновались здесь. Город похож на богатый центр торговли и культуры. Замечательно. Идеальное место для того, чтоб начать воплощать мои планы в жизнь. Для начала, мне нужно много людей. Очень много. Лишь в окружении живых поданных некромант может быть по-настоящему силён.

Часть 4. Преступный мир Кхин-Казира.

Сколь бы не был хорош величайший город пустыни, в нём, как и в любом другом крупном людском населённом пункте, процветала преступность, выраженная в основном, множеством небольших гильдий — преступных организаций, весь порядок в которых держался лишь на богатстве и влиянии вышестоящих членов.

Все более-менее крупные организации имели поддержку среди влиятельных купцов, или даже в городском совете и стремились монополизировать всю местную подпольную деятельность, отчего разного рода стычки между группировками не были большой редкостью.

Власти, до поры до времени, закрывали на всё это глаза, понимая, что организованная преступность, пусть даже поделённая на несколько группировок, куда лучше той, что организации никакой не имеет вовсе, лишь следя, чтобы стычки между гильдиями не задевали обычных граждан и гостей Кхин-Казира.

И преступные лидеры всё это прекрасно понимали, как и понимали то, что стоит им лишь раз оступиться, как они будут умерщвлены, если не властями, то своими же подчинёнными, или конкурентами, а потому вели себя предельно осторожно, всегда обходя подконтрольные властям проекты в своих чёрных делишках.

Основной же деятельностью их были мелкие карманные кражи, приводящиеся по всем улицам в почти промышленных масштабах, контрабанда нескольких видов запрещённых товаров, торговля разного рода информацией, а некоторые, особенно рисковые и наименее подконтрольные властям организации, выполняли также и "особые" заказы, в число которых входили грабёж определённых лиц или даже наёмные убийства.

Вкратце, именно так выглядела та, ночная, часть великого города, в которую, по вполне понятным причинам, наш герой решил влиться в первую очередь, кардинально там всё изменив.

Часть 5. Свежий воздух.

Дааа, проходы, конечно, завалило основательно. Это мне ещё повезло, что верхние и нижние уровни катакомб сохранились почти неизменными. Благо, запереть некроманта его же подземелье невозможно физически, по крайней мере, пока у того остаётся хоть кроха энергии...

Шаг в тень, и вот я уже на нулевом этаже Королевских Склепов. Жизни тут куда больше, чем внизу, хотя бы потому что она просто есть. Множество крыс, какие-то корни проросли прямо через потолок, насекомые... Эээх, вспоминаю былые деньки, когда мы с учителем бродили по таким же заброшенным подземельям и старым пещерам, изучая всю здешнюю живность, вскрывая её, оживляя и экспериментируя... Вот было время... Никаких забот — прогуливайся себе со своим собственным отрядом крыс, да слушай рассказы старика о аспектах некромантии, травничества, основах управления энергией и его личном в этом всём опыте. Жаль, что тогда я этого не сознавал. Юнцом был, дураком — всего боялся, при виде трупа глаза закрывал. Учитель, конечно, быстро из меня эту дурь выбил, но долго я ещё не мог от своей работы получить никакого удовольствия.

На глаза мне попались остатки совсем недавно затушенного костра, отчего я попытался, по старой привычке, нахмурится, но быстро осознал, что в новой жизни мне вряд ли светит такое удовольствие, как проявление эмоций через мимику. Так значит, тут теперь живут люди. Скорее всего, всякая шваль — воры и бездомные. Приличный человек никогда не изберёт себе такое местожительства.

Я долго ещё прогуливался по подземельям, наслаждаясь ощущением жизни, наступившей после столетий боли. Заклятья мои работали прекрасно, во всей мере симулируя ощущения, испытываемые живым человеком, и я был тому немало рад.

Покидая нижние этажи, я надел чёрный балахон — очередное новшество (о да, новшество, что было изобретено и создано века назад), только на этот раз придуманное не мной, а одним из моих ближайших сторонников.

Прекрасная вещь — по сути — живая одежда, обладающая регенеративными способностями и при наличии энергии способная не изнашиваться на протяжении неограниченного количества времени. Среди особых способностей — возможность полностью скрывать лицо и конечности, притом нисколь не ограничивая ни 1 из органов чувств. Лицо моё и руки будто покрывает негустая дымка, через которую, однако, не видно абсолютно ничего.

Так вот, именно в таком образе поклонника древних богов и увидели меня две личности явно преступной наружности, встреченные мною, когда я решил отправиться к выходу на поверхность. О, какие у них были глаза. Ужас, безмерный ужас перед неизведанным светился в них прелестным светло-синим огоньком — всякий некромант способен с одного взгляда понять истинные эмоции человека.

Одного из них я убил мгновенно, остановив сердце того взмахом руки, второго же лишь обездвижил, дабы выведать у него про здешнюю жизнь, как подземную, так и ту, что царит на поверхности.

Вор и попрошайка, а именно им, по первичной оценке, и являлся мой пленник, постоянно что-то тараторил, запинаясь через каждое слово, что жутко меня раздражало, ведь языка я его не понимал. Был, помню, один способ быстро учить языки, весьма и весьма болезненный для этого языка носителей, только вот боюсь, как бы не сошёл с ума воришка после такого, ведь тогда придётся нового искать. Ладно. Выбора у меня всё равно нет.

Я обхватил голову попрошайки костяной рукой, отчего дымка с неё спала и человек истошно завизжал, после чего сдавил её и на руке моей загорелось множество рун, помогая мне в активации заклятья. Глаза вора остекленели, крики стихли — в голове его сейчас творился полнейший хаос, ведь я напрямую вмешивался в его мыслительный процесс, вытягивая нужные мне знания.

Фуух, эти чары явно требуют доработки. В перспективе их можно будет использовать для получения любой информации независимо от желания ей владеющего, сейчас же, к сожалению, я способен похищать лишь базовые знания, но даже оттого неслабо устаю. Не физически, конечно, тело моё не знает усталости, а ментально, ведь в голову попадает целая куча совершенно бессистемной информации. Мне понадобится какое-то время, чтоб разобраться в их языке.

Неплохо, неплохо. Язык их, к моему немалому удивлению, оказался наследием моей империи, хоть и неслабо искажённым, но всё же — тем самым, на котором я говорил с самого своего рождения. Вор, кстати, вроде сумел очухаться, хотя вряд ли он когда-нибудь станет прежним — слишком уж велико потрясение.

Я подошёл к попрошайке, стараясь в движениях своих проявлять как можно меньше угрозы. Он посмотрел на меня уже безразлично, но осмысленно.

-Кто ты? — спросил я.

-Крыс — ответил он, и в голосе его, несмотря на безразличное выражение лица, был слышен страх.

Крыс рассказал мне всё. Всё, что знал он, и желал знать я, после чего был оставлен на съедение своим сородичам.

Часть 1. Притон.

А воры сейчас куда образованней, чем в моё время. Хиреет род человеческий, хиреет — факт. С его-то знаниями и умом, Крыс вполне бы мог сойти за неплохого чиновника, получившего, в своё время, хорошее домашнее образование. Наверняка, так оно и есть. Такие дураки находились всегда. Богатенькие папины сыночки, начитавшиеся сопливых фантазий ничуть не более умных писателей и возжелавшие воровской романтики. Интересный факт — в итоге они все, как один, мечтают уже о возвращении к старой жизни, но возможность такую получают редко.

Да, люди, по дурости своей обрёкшие себя на мусорную жизнь, не заслуживают никакой жалости. Кто мы, чтоб противиться их выбору?

А вещи мальчишка рассказал и вправду интересные. Никак не ожидал, что кто-то из людей моих сумеет выжить, да ещё и, спустя столькие годы, через поколения пронести моё наследие, в итоге приведшее к образованию нового государства. Узнавая подобное, даже уже будучи бессмертным императором, начинаешь чувствовать определённую гордость. Кхех, да, ты, старый дурак, всегда был чрезмерно горд, горд и беспринципен, потому, наверное, и добился столь многого. Таковы уж реалии нашего мира — мира людей.

Всё указывает на то, что Кхин-Казир — тот город, что стоит сейчас над моей головой, был заложен здесь людьми, не понаслышке знакомыми с созданной мной в качестве эксперимента религией, проповедующей веру в Великую Мать и Отца Искупителя, а то, что язык их также явно является видоизменённым со временем официальным языком древней империи, говорит о непосредственной связи всего этого лично со мной.

В очередной раз поражаюсь удаче своей — неужели боги всё же решили, что в игру эту стоит играть более, чем в одиночку и ведут меня сейчас по заранее намеченному ими пути? Ну, пусть будет так. Они уже проявили слабость, показали, что далеко не всеведущи и неспособны контролировать саму судьбу мою, так что пусть продолжают играть в свои «большие» игры, а я всегда найду способ, как выйти из партии победителем.

А сейчас нужно использовать все подвернувшиеся возможности. Для начала — воровской притон, что по словам Крыса должен находиться прямо в этих катакомбах (неплохо они обосновались на моей земле). Нет места лучшего для сбора информации, а также это, пожалуй, единственный тип заведений, куда я смогу без боя попасть в таком наряде.

Поиски сомнительного заведения для меня большого труда не составили — в этом подземелье мне знаком каждый закоулок, и, при желании, я способен самолично узнать о всём, что здесь происходит менее, чем за час.

Непримечательный проход, находящийся сбоку от основного туннеля, небрежно прикрытый будто просто так кем-то брошенной грязной тряпкой, вёл в длинный коридор, оканчивающийся помещением, где когда-то располагался запасной склад на случай продолжительной осады столицы. Раньше он всегда был доверху забит множеством нескоропортящихся продуктов, а прямо в стенах (специально прорубленные полости ) стояли несколько больших блоков зачарованного льда, ещё сильнее увеличивающего срок хранения провизии. Склад этот, что интересно, так ни разу и не был использован по назначению. Сейчас же тут всё было оборудовано под таверну средней паршивости (хорошо же ворам живётся!). Одну немаленькую комнату они разделили на 2 части — хозяйственную и, собственно, «ресторанную». Да, слово для описания помещения, заполненного множеством сомнительных личностей с бегающими глазками, сидящих здесь в верхней одежде и активно распивающих разного рода алкогольные напитки, или же обсуждающих свои тёмные делишки, я, конечно, выбрал не самое правильное.

Встречали меня, к немалому моему удивлению, не как нечисть, требующую мгновенного уничтожения посредством нападения скопа полупьяных мужиков, а как самого, что ни на есть, почётного гостя. Воришки, конечно, напугались неслабо, а вот хозяин сего заведения, видимо, с магией был знаком не понаслышке и понимал, что сулит ему визит гостя, использующего столь необычный способ сокрытия своей личности.

Стоило мне показаться «на пороге», как «седовласый верзила» (лучшего описания для здешнего хозяина я придумать не способен) подскочил ко мне, раскланиваясь, как перед высокородным, и, не решаясь взяться за объятую тьмой руку, указал куда-то в сторону стойки и двери, ведущей в скрытые сейчас от моего взгляда помещения. Я противиться не стал — мне было интересно, что же надумал хозяин сего притона, опасности же он для меня никакой не представлял, и, полагаю, старик понимал это не хуже меня.

Посетители заведения, пока мы, окружённые аномальной тишиной, проходили через всё немало вытянутое в длину помещение, бросали на меня странные, однако наполненные больше страхом, чем угрозой, взгляды…

В «хозяйственной» части притона меня ждало ещё одно немалое удивление. Ну скажите мне, откуда у мелких воришек могут взяться средства и возможности для расширения помещения, стены которого были когда-то (пусть и очень давно) укреплены магией? Однако же, у них эти средства нашлись, потому что иной причины, по которой площадь бывшего склада увеличилась в 2 (!) раза я не вижу. Все стены и пол были, явно совсем ещё недавно, отделаны дубом (можно и не сомневаться, что в них «вшит» не 1 тайник), отчего у меня создавалось ощущение, будто я направляюсь на личную беседу к зажиточному торговцу, или чиновнику чина немалого.

В итоге, мы зашли в одну из железных (не перестаю удивляться) дверей, каковых было расположено несколько по всей длине коридора, где меня уже ждал мужчина средних лет, во всех движениях которого чувствовалась дворянская порода. Он махнул «хозяину» притона, явно бывшему его подчинённым и тот скрылся за дверью, заперев её снаружи. Глупо. Я бы, на месте моего будущего собеседника, за жизнь свою боялся, а не того, что я вдруг могу сбежать.

— Приветствую почётного члена культа — сказал он мне, когда шаги управляющего стихли в дали.

Ну надо же! Так я теперь, оказывается, принадлежу к какому-то «культу» … Чего о себе не узнаешь, пробыв несколько веков в абсолютной темноте. А если задуматься, создавал ли я при жизни культы? Помню, баловался чем-то подобным в молодости. Меня жутко забавляло, как толпы дурачков поклоняются мне, искренне полагая, что общаются таким образом с некими «Древними богами». Кстати, о Древних богах… Помню, парадные одеяние культистов выглядели точь-в-точь, как то, во что я одет, только без особых магических свойств. Только не говорите мне, что вся эта чушь пережила падение империи! О, люди, глупость ваша воистину не знает границ. Если уж вам хочется во что-то верить, то вы умрёте, но слепую веру свою не отбросите…

— И вас приветствую. — отвечал я голосом тихим, по наблюдениям моим, навевающим на слабых людей страх немалый.

Если предположения мои верны, культ ещё существует и имеет хоть какое-то влияние, то это нужно использовать, и я использовать смогу! Хороший некромант во всех своих проектах оставляет одному лишь ему ведомые ниточки, за которые может в любой момент потянуть, возвращая творения свои под полный контроль.

— Всё ли идёт сейчас по плану культа? — спросил он, и я понял — это проверка, проверка принадлежности меня к организации, полное название которой здесь ещё ни разу произнесено не было. Благо, я знал, что ему ответить.

Часть 2. Над великим городом всегда сгущалась тьма.

Многие исследователи считают феноменальным умение некромантов узнавать правду, каким бы способом она не была от тех скрыта, но никаким пророческим даром повелители мёртвых не обладают. Видеть истину сквозь тонны лжи — лишь профессиональный навык, обретаемый со временем всяким практикующим некромантом, те же, что его так и не обретают, до преклонных лет не доживают.

Оттого и говорят в народе, что «некромант никогда не ошибается и никогда не лжёт». Так вот, древний император не ошибся и сейчас. Изгнанники, или же пустынники — народ, который, как считают большинство учёных, издревле жил в глубинах великой Шакхер, и промысел которого, в основе своей, состоял в добыче провизии и инструмента путём налётов на мирных крестьян, живущих в степях и лесах, с пустыней соседствующих, на самом деле являл собой остаток тех людей, что выжили после ужасающего катаклизма, стёршего великое государство с лица планеты.

Доселе неизвестно, как сумели они, столь малочисленные, выжить в пустыне и сохранить притом свою самобытную культуры, но справились Изгнанники с этим на удивление хорошо, и на развалинах древней империи, в основе своей представляющих лишь горы песка, образовался новый народ. Народ Пустынников.

В культуре сей народности всегда было немало противоречий, заложенных в неё ещё бывшим императором, которого крайне забавили подобные «шутки» со своими людьми. Нет, правление некроманта знаменовалось небывалой стабильностью государственной системы и взрывным ростом экономики (при том, что империя строилась на экспансии), «социологические» же опыты его почти никогда не создавали по-настоящему серьёзных проблем, а простой народ чтил правителя наравне с богами (во многом благодаря всё тем же экспериментам), но всё это становилось невозможным при потере единого управляющего центра. Когда от величайшего государства осталась лишь горстка людей, управляемая самыми инициативными вождями, уже никто не мог контролировать ход начавшихся, но не дошедших до завершающей фазы «экспериментов», и всё это вылилось в до крайности самобытную культуру, в которой способны мирно соседствовать друг с другом диаметрально противоположные взгляды.

Даже несмотря на разногласия, людям, выживающим в пустыне, приходилось вместе работать и полагаться друг на друга, отчего споры между культистами и приверженцами официальной религии, монархистами и республиканцами (особый проект по созданию автономий с республиканской формой правления) утихли на неопределённый срок. Однако же, стоило изгнанникам обрести свой дом, получить кров и пищу, как тьма начала сгущаться над новым государством.

Официальной религией общим голосовании была избрана вера в Отца Искупителя и Великую Мать, культистам же, в свою очередь, удалось получить для себя право свободно исповедовать веру в Древних Богов. В итоге, двум кардинально разным религиозным учениям пришлось уживаться на территории небольшого городка.

И если верующие в Отца на это были способны, то последователей Древних изначально не устраивала ситуация, где их религия находится на вторых местах, отчего в катакомбах, уже тогда бывших обиталищем разного рода швали, была начата разработка планов по установлению новых порядков в Кхин-Казире и древнему некроманту посчастливилось об этих планах разузнать.

Цепким умом своим он быстро разобрался во всех мелочах, что составляли из себя эту ситуацию и понял — всё идёт по плану — плану, каким-то причудливым образом составившемуся из многих других, придуманных им до этого, плану, который он разработал, сам того не подозревая, ещё много лет назад.

Часть 3. История одного воришки.

Я никогда не видел смысла в той жизни, что была уготована для меня отцом. Опека его вытягивала из меня все силы, лишая воли, и освобождения я искал в книгах. Сколько же силы можно заложить в слово! Сколько в нём могущества! И не удивительно, что в мире нашем слово можно использовать для убийства.

От меня всегда ожидали прилежной учёбы, и я учился, учился, чтобы стать преемником отца, как тот и хотел, но я смотрел на него и видел лишь старого бюргера, купца, ставящего деньги превыше всего. Я чувствовал, что заслуживаю иного! Меня всегда тянуло к приключениям, и я мечтал сбежать из дома, чтоб, как герой из книги, сражать драконов, ну или грабить богатых, чтоб отдавать деньги, тем совершенно не нужные, бедным.

Так как же мог я отказаться, когда тот дворянин, что выглядел столь благородно, попросил меня помочь ему в правом деле? Мне нужно было лишь украсть у отца шкатулку, в которой тот хранил свои сбережения. Я всегда знал, что то — лишь излишки, что у отца, как говорится в одной поэме, «подвал есть — золотом набит», и что забрав это я смогу помочь людям.

О, как я ошибался. На дне шкатулки той, под горкой из монет, лежала важнейшая документация отца, номер и печать от банковского счёта. Отец пытался сопротивляться, подавая заявления в высший суд, но все процессы против дворянина проиграл, и семья наша осталась ни с чем. Родителей моих, вскоре, нашли мёртвыми в 1-ом не самом людном переулке, и про ситуацию эту, что странно, все очень быстро забыли.

Я остался один — мальчишка, не имеющий больше ни дома, ни семьи. Мне пришлось просить подаяния и учиться ремеслу карманника, чтоб хоть как-то прокормиться, и вскоре меня нашли члены одной из городских гильдий, что потребовали от меня платить часть своей прибыли в общую казну, возможности отказаться, естественно, не оставив.

Я сумел смириться с новой жизнью, в которой звали меня, некогда сына богатого купца, совершившего одну лишь глупость и вынужденного платить за неё остаток своей жизни, не иначе, как Крыс.

И всю жизнь мою с того момента можно описать одним лишь этим именем. Я был ни кем иначе, как крысой. Ошивался по тёмным подземельям, подслушивал из-за угла разговоры богачей, чтоб иметь возможность продать полученную информацию. Постоянно копался в грязи. Да, жизнь благородного вора, о которой я так мечтал, мне не светила. Я понял, что благородства во мне нет ни грош и со временем всё сильнее стал сомневаться, что оно вообще существует в нашем мире. Это «благородство».

Сейчас я лежу посреди подземелья, не способный больше пошевелиться. Я видел то, что человек не должен видеть, слышал и чувствовал то, чего не пожелал бы и врагу. Это существо. От него исходил безмерный холод, что проникал мне прямо в душу, будто стремясь выжечь изнутри. Оно задало множество вопросов, многие из которых казались мне глупыми до крайности, но я отвечал, ведь не ответить не мог.

Оно было чем-то большим, чем человек, чем-то большим, чем любое живое существо. Может, это и есть истинное «благородство»? Та холодность и безразличие, что позволяет ему не делать различий между людьми? Может лишь подобные существа способны на все те подвиги? Но тогда книги врут, ведь то, что я видел не станет творить добро ради добра. Я видел в нём это. Великие поступки, дела, что не несут в себе одного лишь цвета. Не добрые, и не злые, но несомненно великие. Существо, подобное богу… Что же ждёт этот мир? Жаль, что этого мне уже не узнать.

Судьба моя быть съеденным крысами, и мне не на что жаловаться, ведь я сам её для себя избрал.

Часть 1. Общение с глупцами навевает скуку.

— У культа всегда всё идёт по плану, а вот выполняете ли вы свою часть уговора — вопрос. — ответ нейтральный с примесью присущего большинству культистов высокомерия и указанием на «уговор», который тут явно имеет место быть. Такой ответ не должен вызвать сомнений в принадлежности меня к культистам.

— Работы будут закончены в срок, наша контора никогда не обманывает клиентов. — ничего себе, какой подозрительный. Глаза прищурил, смотрит на меня с сомнением. Не люблю я эти игры.

— Отведи меня в логово культа — сказал я с угрозой, не желая участвовать боле в словесных баталиях.

Продолжение беседы было вполне ожидаемым. Мой собеседник выхватил из-под стола какое-то необычное оружие, больше всего напоминающее недлинную железную палку с дыркой на конце, а из скрытых дверей слева и справа (обнаруженных мной ещё на входе) выскочили 2 амбала, тут же попытавшиеся схватить меня за руки.

Шансов у них, естественно, на это не было никаких. Лёгким движением рук я отправил обоих в полёт, даже не раскрыв притом свою маскировку, после чего услышал взрыв и почувствовал физическое повреждение оболочки. Хмм, нужно бы уменьшить чувствительность датчиков — не хватало ещё мне, личу, клубком сворачиваться от всякого пинка.

А дворяшка то, оказывается, не так прост, как не просты и современные ему люди. Ну надо же — порох. Неужели заново изобрели? Мне казалось, что от лаборатории моей не осталось и следа, так что исследования те ну никак не могли сохраниться. Значит — изобрели. Молодцы, молодцы. Прогресс, как говорится, не стоит на месте. Он меня догоняет. Хех.

Жаль только, что какой-то там металлический шарик, пусть и запущенный со столь немалой скоростью, не способен нанести мне существенного вреда. Небольшой скол на кости, под действием рун, исчез почти мгновенно, вновь возвращая целостность каркаса. Не хватало ещё допустить утечек энергии.

Пока я размышлял о неуклонности временного течения и изменчивости мира, нас окружающего, уже успевший стать дорогим моему, века назад сгнившему, сердцу, дворянин был погружён в заботы мирские, кажется, пытаясь перезарядить своё орудие смертоубийства. Вот этому аспекту местным инженерам стоило бы уделить побольше времени. То, что есть сейчас, никуда не годится. Пока что это — лишь оружие одного выстрела, и, сумев увернуться от него, хороший мечник успеет трижды укоротить стрелка, пока тот перезаряжает агрегат.

Я подошёл к столу, у которого теперь уже стоял мой бывший собеседник и забрал оружие у него прямо из рук, словно отнимая игрушку у ребёнка. Даже жалко (ага, конечно) его стало. Наверняка же он неслабо полагался на подобное преимущество, ожидая, что сможет так справиться даже с сильным магом. И он смог бы — не спорю. Вот только не повезло нашему дворяшке, сильно не повезло.

— А вот это я, пожалуй, оставлю себе, вы не против? — сказал я, осматривая новое приобретение. Он осел в свой стул, с ужасом посматривая на зарастающую дырку в моём балахоне.

— К-кто вы? — и снова эти звуки. Нотки ужаса, что всегда появляются в голосе слабого, когда тот ещё только начинает осознавать, насколько стоящий пред ним его превосходит. Ну как тут не возгордиться, когда постоянно слышишь такое?

— Я — тот, кто наведёт здесь порядок. Такой порядок, о каком не слышал и твой дед. Веди меня в логово культистов, дворяшка. — пора входить в образ. Благо, посланником древних богов мне даже притворяться не придётся — все атрибуты уже имеются.

Он быстро пришёл в себя (видна военная выправка), встал и направился ко мне. Нет, не ко мне, а к той двери, через которую я сюда и попал.

— Меня зовут Адам. Адам Вэкроэн.

Щенок. Дерзить, даже будучи на пороге смерти и понимая это. У породистых псов всегда хватало спеси, и со временем ничего не изменилось. Всё держатся за своё «благородство», придуманное поэтами и правителями, дабы держать таких же до одури амбициозных дураков, как он в узде.

— Кринз. Предвестник Кринз. — я посмотрел на него таким взглядом, что продолжать сей из пустоты возникший диалог очередной мальчишка не решился.

Никогда не получал дворянства, хотя и мог. Не видел в этом никакого смысла. Вся власть моя всегда была в умении, а жизнь — подарена науке. Потому и был я императором, не имеющим фамилии, что немало смущало многих моих вассалов, но с чего бы меня волновали их мелкие предрассудки?

Больше никаких возражений от Адама я не услышал. Он посмотрел на лежащих по обе стороны от двери громил (живы они, живы, толку мне от их смерти…), и трижды постучал в дверь, после чего та почти мгновенно распахнулась. За ней стоял всё тот же «трактирщик» (а кто же тогда за стойкой?). Дворянин кивнул ему, показывая, что всё в порядке, и мы отправились по коридору к, как я прозвал этот зал, «ресторанной».

Судя по всему, звуки боя донеслись и до сюда, потому что таверна была абсолютно пуста. Мы, всё в таком же молчании, прошли вдоль опустевших столов к выходу со склада, в катакомбы.

Идя туннелям Королевских Склепов, я ничуть не сомневался, что спутник мой приведёт, куда велено, ведь для него, по его же собственному разумению, это выгодно в куда большей степени, чем для меня. Там культисты — его союзники и те, за кого я себя выдавал. Выдавать себя за члена ближнего круга — одно из жесточайших преступлений против Древних, и он это, судя по всему, знал, а потому не сомневался, что в культе меня могут принять лишь на штык.

В какой-то момент, я увидел тело, валяющееся прямо на нашем пути и почувствовал в нём слабые признаки жизни. Так это же то самое место, где я встретился со своим информатором. Вон и остатки костра, у которого воры грелись до моего прихода. Я подошёл к валяющемуся на земле попрошайке и осмотрел его, совсем не беспокоясь, что Адам попытается ударить меня в спину, или сбежать — он тот ещё мальчишка, но, вроде, не дурак, иначеб не смог занять столь выгодное положение в местном преступном мире. Интересно, и зачем это дворянину?

Удивительно, но "телом" оказался мой старый знакомый — Крыс. Ещё же более удивительно то, что оставлял я его совсем не в этом месте, а заметно в стороне. Коридоры тут широкие, даже очень, но немалая их часть завалена разного рода каменными обломками, отчего, со временем, когда это место стало более-менее обитаемо, в туннелях появились некие расчищенные «тропы», по которым человеку двигаться теперь наиболее удобно. Эта особенность делает возможным скрываться в здешних руинах практически вечно, не будучи обнаруженным даже при условии наличия карты у разыскивающих. Нужно лишь сойти с тропы и укрыться за обломками.

Так вот, мальчишку я оставлял от этой «тропы» на некотором удалении, теперь же он лежит прямо посреди неё. Загадка? Загадка. И ответа тут на неё может быть только два. Либо мальчишку кто-то перетащил, в чём я серьёзно сомневаюсь, либо ему удалось доползти сюда самолично, находясь под действием моих чар, в чём я сомневаюсь ещё больше. Интересно!

Я осмотрел вора более внимательно. Сухожилия порваны, повсюду следы от крысиных укусов. Он умирает. Умирает медленно и мучительно, но чары мои действительно ослабли. Ошибся в заклятьи? Нет, всё верно, никаких критических нарушений в структуре не видно. Так как же он сумел?

Хорошо. Я решил. Нельзя просто так расставаться со столь занятным экземпляром. Стоит взять его с собой.

— Мальчик, ты хочешь жить? Желаешь этого? Лишь согласись, лишь возжелай, и смерть отступит. Я возьму тебя под своё крыло, так что ты станешь боле ей не подвластен. Конечно, за всё придётся платить, но какое это сейчас имеет значение? Желаешь ли ты? — склонившись над ним, и направив нити своей энергии в его тело, я продолжал задавать ему один и тот же вопрос. Некромант — не целитель. Дабы напрямую общаться с ещё живой материей, ему нужно, чтоб та приняла потоки его энергии. Целиком и полностью. Подобное исцеление будет иметь свою цену и для меня, но я многого ожидаю от этого экземпляра.

Через 10 секунд, я наконец почувствовал отток жизненной энергии и раны мальчика начали заживать с просто феноменальной скоростью. Он согласился, и теперь наши судьбы связаны. Правильный ли выбор? Узнаем. Интересный? Факт.

Часть 2. Караван.

Когда-то прокладывать торговые пути через пустыню было невыгодно крайней и тяжко в ещё большей степени. Пересечение бескрайних песков Шакхер требовало в трое лучшей подготовки и вчетверо больших затрат, чем, быть может, более длительный, но в разы менее тяжёлый степной путь, отчего опытные торговцы в деятельности своей и сторонились пустыни.

Но в один момент всё изменилось. Среди песков появилось новое государство — огромный кусок богатой и плодородной земли, на которой всегда были рады иностранным купцам. Кхин-Казир, вмиг оказавшийся в центре внимания всех влиятельнейших мира всего не мог не заинтересовать людей, сила которых строится на финансовом благополучии. Купцы быстро смекнули, что сулит им новый, а потому более безопасный, да ещё и куда более короткий торговый путь. Теперь, имея перевалочный пункт в виде города-государства, торговля через пустыню стала и выгодней и проще в разы.

Понимая все положительные стороны развитой торговли, городской совет ввёл особые льготы всем купцам, что решали торговать в их городе, и в разы снизил товарную пошлину. Изменения незначительные, и вроде даже не слишком выгодные для властей, но они в мгновение ока сделали Кхин-Казир городом купеческим, торговым, оживили базары его, и, в итоге, принесли куда больше прибыли, чем даже издававшие их могли предполагать.

И пошли по пустыне вереницы караванов, с десятками телег, везущих самые различные товары. Сначала было тяжело, не всякая вещь способна была пережить подобный переезд, и торговцы терпели убытки, но со временем всё изменилось. Была выведена особая порода лошадей, стойкая к пустынным условиям, люди научились правильно укладывать товары и укрывать их в повозках, защищая от песка. В караваны стали наниматься изгнанники, для которых пустыня была родным домом и которые знали характер её, как никто другой.

Именно такой, хорошо снаряжённый и имеющий опытного проводника караван и находился сейчас в деревушке, что располагалась в степи практически на самой границе с пустыней. Проводилась последняя подготовка, караванщики набирали воду, закупали у местных недостающее продовольствиие и обсуждали между собой предстоящий поход.

Организатор сего похода — рыжебородый купец средних лет, наделённый выразительными чертами лица и немалым пивным брюшком, но притом человек явно крепкий и стойкий, наблюдал за суетой своих подчинённых со стороны, между тем общаясь со своими спутниками — сыном и ещё одним торговцем, пожелавшим присоединиться к отряду за небольшую плату.

— Пустыня сейчас красива, как никогда — говорил купец, глядя на бесчисленные песчаные барханы, тянущиеся до самого горизонта и ярко контрастирующие с, удивительного для пустыни, насыщенного синего цвета, небом.

— Ты как всегда прав, друг мой Ардэн, только вот как бы пески эти, на фоне которых мы лишь муравьи, не пожрали нас своим безмерным величием. — соглашался с собеседником купец второй, являющийся первому давним знакомым и хорошим партнёром.

— Да ты поэт, Жон! «Безмерным величием». Ха-ха. С каких это пор ты стал использовать такие обороты в беседе со старым другом?

— С тех самых, как друг этот начал просить с меня деньги за совместный проезд, Ар. — усмехнулся низенький мужчина примерно того же возраста, что и хозяин каравана, постоянно перебирая рукой своей длинные усы.

— Ага. А когда ты просил меня заплатить за тот обед, на котором мы обсуждали будущее сотрудничество — ты, значит, руководствовался исключительно дружескими чувствами? — казалось, старые друзья вечно могут обсуждать, кто же и когда за что платил, но разговор их прервал стройный юноша, имеющий внешность человека «нового времени» и одетый соответственно — по моде аристократов Эренской империи — в бежевый жилет, того же цвета штаны и белую рубаху. Не лучший, к слову, наряд для путешествий по пустыне.

— Отец, к нам направляется наш многоуважаемый проводник. — сказал юноша, обращаясь к Ардэну и указывая рукою в сторону передней повозки.

— Приветствую, Рэн, всё ли идёт по плану? Тебе что-то от нас потребовалось? Только скажи. — Изгнанник выглядел обеспокоено, и настроение его мгновенно передалось купцу, умеющему издалека чувствовать всякую опасность.

— Пустыня не спокойна, господа. Боюсь, вскоре может начаться буря и считаю, что нам следует отложить отправку на несколько дней. В жизни своей я не видел ничего страшнее песчаной бури, и если что-то подобное застанет нас в пути, то нам несдобровать. Люди то ещё, быть может, и останутся целы, а вот товар ваш сохранить нам будет очень сложно. — проводник говорил всё это предельно серьёзно, стараясь интонациями своими придать словам как можно больше веса и дать понять купцу, что всё, им сказанное, имеет немалое значение и его дар убеждения на купца подействовал.

— Все мы, целиком и полностью, полагаемся на тебя, Рэн и если ты так считаешь, то за два дня мы много не потеряем.

Спутники поддержали хозяина каравана и было решено, что они задержаться в деревне ещё на пару дней.

Близилась буря. Буря, что сведёт истории, как эту, так и многие другие, в единый неразрывный клуб. Движение её было неспешно, размерено, но неотвратимо.

// Прим. автора.\ Сегодня, вероятно, напишу ещё главу. Эту настрочил с утра, совершенно ничего не соображая, потому она заметно слабе 1-й и 2-й, хотя куда уж слабее... \

Часть 1. Право на второй шанс.

И всё же, несмотря ни на что, я не мог просто так смириться с такой судьбой. Умереть по случайности, лишь потому, что мне не посчастливилось встретить это существо? Бред. Уж лучше сгинуть на виселице, чем так, лежащим в грязи и съедаемым крысами.

Лёжа средь каменных обломков, я постоянно слышал шаги, раздававшиеся будто со всех сторон. Вот крысиные лапки скребутся о пол. Обладатель их наверняка предвкушает пир. Пир из человечины, из моей плоти. А вот шаги тяжёлые — явно человеческие, но я неспособен позвать на помощь — язык неподвластен мне, как и все прочие мышцы.

Боль. Много боли и звуков. Ощущения мои никуда не пропали. Я чувствую, как меня съедают заживо, слышу и ощущаю, кажется, всякое движение небольшой крысиной стаи. Час, вот уже целый час они планомерно пожирают меня. Было бы их больше, от меня уже остались бы одни лишь кости, но мне, кажется, повезло. К дьяволу такое везение! Мне хотелось смеяться. В разуме от непрестанной боли поселилось безумие, и в тот самый момент, когда оно уже готово было охватить меня целиком, унося туда, откуда нет возврата, как я будто со стороны услышал, как из глотки моей раздался глухой звук. Надежда. О, надежда — то, что уже само по себе способно спасать жизни.

Один лишь хриплый звук вырвал меня из лап безумия. Если я сумел его издать, значит способен буду и пошевелить конечностями. Никаких сомнений! И о, чудо — я смог. Лишь чуть-чуть, сначала большим пальцем левой ноги, потом правой, после чего вкладывая в одно движение все силы, что теплились ещё в самых потаённых резервах моего организма, перевернулся на живот.

Крысы разбежались, не ожидая подобно от уже на всегда обездвиженной. Как им казалось, добычи. На удивление пугливые тут крысы… Не то, что на городских проулка — там они и просто на случайного прохожего могут броситься, вгрызаясь ему в шею. Хотя, сам я такого не видел — лишь слышал, а также слышал, что в Кхин-Казире таких проулков не встретишь.

Тогда я, конечно, об этом не думал. Вся голова моя была занята одной лишь мыслью — «выжить». Выжить любой ценой, выжить, даже если это не представляется возможным, и я пополз. Пополз к «тропе» в надежде на то, что там кто-то сможет меня подобрать, спасти. Пополз, как червяк — извиваясь всем телом, ведь не способен был уже толком шевелить ни руками, ни ногами. Пополз, оставляя за собой широкий кровавый след и получая всё новые порезы об острые камни, что в обилии валялись на гранитном полу. О да, безумие вновь охватило меня, только на этот раз безумие иное. Безумие животного, что готово на всё ради выживания. Безумие волка, загнанного в угол.

Те минут 15, что я продвигался к «тропе» одновременно и растянулись для меня на целую вечность и уложились в одну лишь секунду, ведь рассудок я в тот момент действительно потерял. Но своего добился. Сознание я потерял, лишь когда окончательно дополз до цели. Тогда я впервые дошёл до пределов своих возможностей, впервые потерял себя от слабости.

Потом была лишь темнота. В душу мою пришло безразличное спокойствие. Смерть? Пусть её. Когда ты стоишь там, на грани, все твои былые сомнения теряют всякое значение. Перед тобой лишь пустота, та самая пустота, что и представляет из себя вечность.

Однако же на сей раз мне не повезло встретиться с ней лицом к лицу. Уже на полпути, уже когда я готов был принять руку смерти, протянутую мне в дружелюбном жесте, что-то вырвало меня из забытья, пробуждая сознание. Я услышал один лишь вопрос «хочешь жить?» и не думая ответил да.

Так Крыс стал Крисом — учеником могущественного некроманта.

Часть 2. Древнейшая профессия.

Аспект 1.

Не мало в мире есть профессий, насчитывающих целые века существования, профессий, без которых жизнь людская, если и была бы возможна, то осложниласьб в разы. И, во всяком деле, что существует столь продолжительный срок, за столетия, складывается бесчисленное множество традиций, все из которых, как считает большинство этих профессий приверженцев, важны крайне.

Известнейшими из дел таких, просуществовавшими и до наших дней являются земледелие, средь пустыни великой, к сожалению её обитателей, немалому, не возможное и… Проституция. Даа, эта профессия, в отличии от всё того же земледелия, сумела пустить крепкие корни даже в безжизненных песках Шакхер, породив совершенно особенные традиции, но ознакомление с пикантными подробностями данного ремесла мы, пожалуй, оставим на потом.

Сейчас же я хочу рассказать о ещё одной, не многим менее древней профессии, представители которой практически на протяжении всей истории незаслуженно подвергались гонениям. Продолжалось это, к немалому сожалению всего научного сообщества, даже тогда, когда важность её была признана во всех, без исключения, государствах, и не без причин, но для рассказа о эре заката я расскажу как-нибудь в следующий раз.

Да, как многие из вас уже, наверное, догадались, речь сегодня пойдёт о некромантах. Обывателями, работники ремесла сего, часто путаются с простыми деревенскими колдунами, многие из которых также, зачастую, знают пару заговоров для упокоения нежитей, но сиё является грубейшей ошибкой. Колдунами в народе всегда называли магов — самоучек, обладающих незначительными способностями к манипулированию энергией и нахватавшихся разного рода заговоров из старых книг. Некроманты же — каста чародеев, в которую способны войти лишь те, кто достиг высшего мастерства во всякого рода магии и посвятил всю жизнь свою изучению природе жизни и смерти. Совершенно иной уровень!

Но не подумайте, что всё тут действительно так просто и всякий «Повелитель мёртвых» способен в любой момент, за счёт знаний своих, переквалифицироваться в целителя. Да, в организме человеческом (и не только) некромант, и в том сомнений нет, разбирается не хуже, а может даже и лучше всякого целителя, но заменить его полноценно он не сможет никогда.

Чтоб получить возможность «общения с самою смертью», как это называют некоторые особо поэтичные специалисты, им приходится искажать свои собственные энергетические потоки, добровольно соглашаться на проклятье, что невозможно будет снять с них уже никогда.

Их энергии становятся губительны для всего живого, независимо от их применяющего, они стремятся исказить всё, чего только сумеют коснуться, чаще всего, превращая живых в то, что мы называем нечистью, а мёртвым даруя подобие жизни, и, тем самым, порождая нежить.

Вы спросите, зачем же тогда нужна подобная профессия. И действительно, эта сторона некромантии исключительно разрушительна и добра не приносит никогда. Однако, к великому нашему сожалению, те «искажённые» энергии, что используют некроманты, существуют в нашем мире и свободно, наравне с любыми другими силами, его населяющими, отчего, кстати, и становятся возможны разного рода случайные проклятья и стихийные массовые «восстания» умерших на сельских кладбищах (в городах, чаще всего, подобного удаётся избежать за счёт применения разного рода защитных мер).

И так уж сложилось, что в нашем случае поговорка «клин клином вышибают» верна, как никогда. Никто не способен столь же эффективно противоборствовать свободным искажённым энергиям, как те, кто носит их в себе.

Некроманты — единственная по-настоящему надёжная защита от нечисти.

Аспект 2.

Так, с понятием разобрались, теперь стоит более подробнее задеть момент аспект обучения.

Как я и сказал, некромантами, чаще всего, становятся (становились, если точнее) уже чрезвычайно опытные маги, что на ниве своей достигли почти всего возможного, а потому возжелали заглянуть за грань. По крайней мере, так было раньше, ещё до Эпохи Заката. Тогда, чтоб стать Властителем смерти, требовалось целенаправленно принять в себя поток искажённой энергии и суметь её ассимилировать, таким образом, как я уже говорил, на всю жизнь лишая себя возможности пользоваться привычной им доселе магии.

То было не лучшее время для этой профессии. Опытные маги являлись лишь неопытными некромантами и далеко не каждый из них способен был найти себе учителя, что смог бы в подробностях разъяснить им, чем же их новые возможности от старых отличаются.

Именно во времена зарождения ремесла и укоренилось в массах мнение о злой природе некромантов, и не зря, ведь они, зачастую сами того не желая, творили просто ужасные дела.

Постепенно, конечно, образовывались общины «тёмных», как их тогда за глаза называли, магов, где те могли делиться между собой опытом и обучать «молодняк», тем самым внося свой вклад в общее дело развития новой профессии.

Но годы шли, а предрассудки средь народа лишь укоренялись, что и привело к массовому истреблению всех, кто был хоть сколько-то знаком с методиками контроля «проклятых» энергий.

Много лет процветала инквизиция, истребив почти всех, идущих по этому пути, оставшиеся же скрылись в самых тёмных пещерах, зарылись в глубочайшие норы и замерли в ожидании. И дождались, дождались эры Заката, что изменила всё.

И лишь встретившись лицом к лицу с последствием своих поступков — великим катаклизмом, потрясшим весь мир, сильные мира сего поняли наконец, какую важность представляла из себя некромантия. Тогда-то и вышли из пещер те, что успели спастись, заставляя всех дорого, как никогда платить за свои услуги, обеспечивая себя всё новыми и новыми уникальными правами, зачастую даже превосходящими дворянские. То было время, когда все нуждались в их помощи, а потому они могли просить всё, что угодно.

Им удалось положить конец темнейшему времени человеческой истории, и профессия их перешла на новый уровень в очень и очень многих моментах. Теперь большинство некромантов отбирались ещё с детства и отправлялись в специальные академии, где с каждым из них должен был работать личный наставник, обязанностью которого стояло обеспечить ребёнка всеми необходимыми знаниями и умениями, а также подготовить к последнему экзамену. Последним же экзаменом было испытание искажёнными энергиями, долженствующее сделать ребёнка истинным некромантом.

На нём детей приводили к одному из мест средоточия энергий чистых, где уже полноценный «чёрный» (называть так некромантов было запрещено ещё во время «Заката», но мы можем позволить себе такое допущение) должен был вселять в средоточие это хаос, после чего дети всей группой оставлялись в окружении энергий этих на два дня.

Многие после подобного сходили с ума, часть умирала физически, но всё же было это куда эффективней чем те методики, что использовали некроманты древности и людям удалось наладить стабильный «приток» детей, обладающих подходящей энергетикой.

Да, споры о человечности подобного, конечно, имели место быть и не утихают и по сей день, но стоит властям заговорить о возможности наступления новой «Эры», как все недовольные замолкают.

Аспект 3.

Теперь коснулись мы и аспекта обучения симу ремесло, а также задели момент с развитием методов обучения этого с течением времени. Теперь же пришло время нам коснуться третьего аспекта и на том закончить.

Всякий некромант является или увлечённым учёным, отдающим трудам научным всего себя, или лишь машиной, для устранения нечисти, далеко не глупой, но воли своей, как таковой, не имеющей. И, как не сложно догадаться, последний тип начал появляться лишь в годы «промышленного» обучения некромантии, когда детей заставляли на шаг этот идти силой.

Для общества подобные «машины» были куда полезнее, чем те «Повелители мёртвых», что жаждали новых знаний, ведь экспериментов никаких опасных не проводили, а работу свою выполняли без жалоб и в лучшем виде.

«Учёные» же некроманты всегда, и даже в наше время славились и славиться продолжают тем, что практически все самые инновационные изобретения принадлежат именно им? Отчего же сложилась подобная тенденция? Не ясно, но это всем известный факт, оспаривать который смысла не имеет.

К сожалению, не смотря на всю пользу, что приносят подобные индивиды, ущерб они способны причинять ничуть не меньший, зачастую совсем «забывая» про законы, их деятельность ограничивающие и поднимая даже хорошо защищённые городские кладбища, или насылая проклятья, по неосторожности, на целые регионы.

Именно так, в абсолютном большинстве случаев, и выглядит поведение типичнейшего некроманта. Психологи, работавшие над вопросом этим долгое время вместе с практикующими магами и с поддержки «чёрных», сумели выяснить лишь, что тому, во многом, способствуют сами «энергии», что каким-то образом изменяют сознание людей, их использующих. А также сам характер профессии, всегда под собой подразумевающий тесное общение с трупами и разного рода нечистью.

И сложно с ними не согласится, ведь если с малого возраста уже идёшь рука об руку со смертью, то в какой-то момент привыкаешь к ней, получая в характер свой немалую долю цинизма и начиная куда с меньшим пиететом относится ко многим аспектам морали и этики.

Семьи некроманты, чаще всего, не имеют вовсе, и не оттого, что женщины их боятся, а потому, что смысла в продолжении рода в своего, в большинстве случаев, не видят, чему, надо сказать, обыватели, от предрассудков до конца избавиться не способные, лишь рады.

На том я закончу мой сегодняшний рассказ, добавя в конце, что, в общем и целом, всякий «чёрный» маг является таким же человеком, как и мы с вами, и в жизни своей я встречал не мало людей, что и характером, и поведением своим были куда «чернее», а также что лично мне никогда не доводилось быть обманутым представителем сей профессии, что идёт всем некромантам в немалый плюс. Откланиваюсь.

Проректор столичного

отделения всеобщей академии

Империи Эрен специально для

газеты " Имперский вестник".

Часть 1. Древний ритуал.

Культистов мы, по странной иронии судьбы, застали как раз за проведением одного из тех ритуалов, что, судя по всему, были «изобретены» одним из их старейшин уже задолго после моей «смерти». К алтарю, стоящему в центре помещения и представляющему из себя небольшую пирамиду, срезанную на верхушке, была привязана молоденькая девушка. Хотя, точнее будет сказать не «привязана», а «подвешена» на небольшом шесте прямо над алтарной чашей. Неужто, кровь девственниц собирают? Какая вульгарность… Стоить дать людям свободу, и они всё, что только можно, извратят. Ну кто так жертвоприношения проводит, скажите мне?

Соглашусь — поэтично. Жизнь женщина и душу отдала богам, а кровь её их слугам век продлила… Звучит красиво, только вот на деле это — не более, чем убийство, а пустые смерти некромантами не приветствовались никогда. Это же тоже самое, что своевольно выбрасывать провизию за борт. Сколько энергии высвобождается в момент разрыва души и тела! И что с ней будет, если никто её не соберёт? Если повезёт — развеется, слившись с мировыми потоками, в ином же случае она может стать пищей разного рода паразитов, или и вовсе исказиться, такое, правда, происходит лишь в исключительных случаях, но всё же. Потому войны не только бессмысленны, но и вредны. Если в них не участвую я… Хороший некромант всегда найдёт энергии «правильное» применение…

Ха, а дворяшка то, похоже, далеко не всё знал о культистских обрядах. Иш как глаза загорелись, того и гляди — бросится спасать «невинную жертву». Удивительно всё же, как он смог выжить среди бандитов.

— Спаси её. — что, что? Мне не послышалось? Он что, совсем из ума вышел? Будучи пленником, просить пленителя своего о спасении совершенно незнакомого человека… Высшая степень…

— Что, теперь культисты не кажутся тебе такими уж хорошими партнёрами, да ?

— Спаси женщину, Кринз. — хо, хо, а это, похоже, серьёзно.

И отчего у меня сейчас такое хорошее настроение? С самого возрождения готов всяким попадающимся цветком, да букашкой любоваться и мелких попрошаек от смерти спасать… Дааа, долгий сон, кажется, не пошёл мне на пользу. Скоро совсем в старичка — травника превращусь. А что? Новую плоть раздобыть не так и сложно. На выращивание хватит и пары месяцев, главное — найти хороший изначальный образец. Некоторых функций она, конечно, будет лишена, но для маскировки сойдёт. Выстрою себе небольшой домик на какой-нибудь опушке, садик разведу, пару свинок, коровку, и буду доживать свою вечность в покое и умиротворении. Смешно. Не светит некроманту такая жизнь. Он сам её не возжелает.

— И с чего ты вял, что я стану это делать? Откуда такая уверенность, что я на это вообще способен? — тем временем молитвы культистов зазвучали громче, и один из них, одетый в чёрный балахон, крайне похожий на тот, что ношу сейчас я, стал мерно «восходить» к вершине пирамиды. В руке его поблёскивал нож.

Удивительно, как нас всё ещё не обнаружили. Я всё понимаю конечно — важное событие, должны присутствовать все, но пару то тройку охранников всё же можно было и выставить.

— Спаси её! — только бы по орать… Какие же они все нервные… Хорошо ещё, что вора я временно «отключил». Стоит сейчас безвольный с остекленелыми глазами, да помалкивает, а то ещё бы и этот думать мешал…

Таак, что же я там писал про явление вестника? «Ни жив ни мёртв он из теней явИт свой лик вмиг скорби всех людей, подымет перст и указует путь — путь к истинам, поныне потаённым». Мда, хорошим стихоплётом я никогда не был, но люди, как то ни странно, верили.

— Смотри дворяшка. Смотри внимательно, ведь сейчас прямо перед глазами твоими будет вершится история. Такое можно увидеть лишь раз в жизни, а потом рассказывать внукам. Если доживёшь до их рождения.

Часть 2. Театр одного актёра.

Все члены древнего культа затаили дыхание. Сегодня великое событие в жизни каждого из них — крещение кровью — последнее посвящение, что сделает их частью единого целого, соединит души их неразрывной нитью, возродив тем самым давно забытую традицию, а вместе с нею и былое величие.

Избранный начал своё восхождение, и все упали ниц, всё громче восхваляя древних богов. Сейчас они должны всей силою своей показывать господам своим веру безмерную, чтоб, когда чаша наполнится кровью, те одобрили рабов своих начинания, позволив им спить священного нектара.

Транс, в который впал всякий культист в помещении, неожиданно нарушил резкий вскрик, и первой мыслью послушников было, что женщине удалось как-то вытащить кляп изо рта, но затем, часть из них — самые молодые и нетерпеливые, оторвали взгляды свои от земли, и те, что не желали столь бесцеремонно нарушать ритуала столь великой важности, услышали всё новые вскрики и почувствовали, как окружающие поднимаются с колен своих. В итоге, все культисты стояли уже на ногах, в священном ужасе смотря на происходящее у вершины алтаря.

Когда Избранный готов уже был занести свой нож над телом жертвы, прямо перед лицом его возник густой чёрный дым, будто саму тьму, обрётшую вдруг плоть, собой являющий. От неожиданности, тот споткнулся, падая прямо на ступени алтаря и вскрикивая от ужаса и боли.

Через какое-то время, тьма эта начала обретать очертания человеческого силуэта и вот пред ними высился уже человек, одетый в балахон, каковые носят члены ближнего круга.

— Рабы наши! — раздался на всё помещение голос, доносящийся будто прямиком из загробного мира — Долгие годы вы верно служили нам, и я, Рахор, заклиная именем своим, говорю, что все молитвы ваши были услышаны. Мы всегда платим по заслугам, награждая верных рабов наших милостью своей, но пришёл тот момент, когда вы должны сослужить нам величайшую службу и исполнить свой древнейший долг. Вестнику нашему доверено было говорить словами нашими, толковать волю нашу и указывать пути заблудшим на тропе. Так подчинитесь же воле господ своих и узрите перст наш указующий!

Существо, стоящее сейчас посреди алтаря, подняло руку свою, обнажая пред всеми ладонь, лишённую всякой плоти и резко взмахнуло ею, отчего возникла буря из завихрений тьмы. Вихри эти, уже в следующий миг, сплелись воедино, порождая собою двух огромных псов — гончих, сотканных из тени.

— Узрите же силу, что даровать лишь боги способны, узрите же могущество наше, и если веруете вы — падите ниц.

Почти сотня людей, до сего момент зачарованно следивших за каждым движением вестника, а в том, что всё с ними сейчас происходящее — есть исполнение древнего пророчества, заложенного в самые основы их веры, ни у кого сомнений уже не оставалось, пали ниц.

Были и те, кто по нерасторопности ли своей, из глупости ли, неверия, или упрямства, остались стоять после слов этих, но уже через секунду пали и они, пали так, что больше было им не суждено подняться никогда

— Вы приняли нас и были приняты нами. Теперь же пора закончить начатое, ведь всякий ритуал, завершённый лишь на половину, есть великая печаль для нас. На том мы оставляем вас, но помните, что вестник — есть мы плоть от плоти, есть глаза наши и уста, и всякий приказ его слову нашему равен.

На словах этих, некромант обнажил свою голову, являя лик, лишённый всякой плоти, отчего всякий, в зале находящийся, и даже те, кто к культу принадлежности никакой не имели вовсе, взмолились. Взмолились богам разным, но с равным неистовством. Ведь отныне всем стало ясно, что пред ними не человек или нежить, а нечто большее.

Лич поднял нож с чёрным лезвием, валявшийся до сего момента у его ног, и сделал шаг к женщине, что ещё с самого начала ритуала неспособна была остановить слёз своих, а при последующих событиях, что происходили к ней в столь непосредственной близости, пустила и прочие жидкости, потеряв в итоге сознание.

Даже такая, она была красива заметно со своими русыми волосами, правильными, даже несмотря на сильнейшее измождение чертами лица и ярко выраженной, пусть и чрезчур худой сейчас от недоедания женственной фигурой. Ничто не было способно скрыть истинной красоты её.

Вестник замер перед ней, осматривая, замерли и все в зале, молящиеся замолкли, даже само время, будто, чуть приостановило свой ход, когда чёрный клинок наконец начал приближение своё к грудной клетке жертвы, вот уже с две минуты ничего о происходящем не ведающей.

Лезвие пронзило кожу, а тишина так и не была нарушена. Нож вошёл меж грудей её, погружаясь в тело по самую рукоять, а она всё молчала, и, как подумали тогда все, звука уже больше не издаст.

Столь же неторопливо вынув нож из отверстия, лич сделал надрезы на руках и ногах её, отчего чаша алтарная заполняться начала с немалой скоростью. На том первая часть ритуала была завершена. После этого, вестник развязал путы, что опоясывали жертву так, чтоб течение крови нисколь не затруднять, но лишних движений совершать пленённый не сумел, и, с недвижным телом её на руках, спускаться стал к подножью алтаря.

— Богам угодно — вновь раздался голос, на сей раз уже иной — Чтоб женщина эта сослужила им службу уже после смерти, потому я забираю её, дабы преподнести им самолично.

Сказав это, лич направился в сторону комнат, что были вырублены в стене трудами послушников специально для проживания членов внутреннего ( или же ближнего ) круга.

Так исполнилось старейшее из пророчеств культа и поклонники Древних богов обрели своего вождя и вестника

Часть 3. Школяр.

Поздно вечером, в уже закрытой на ночь библиотеке, за столом, заставленным множеством книг, сидит юноша, что постоянно крутит в руках своих немалого размера карту, и еле слышно что-то про себя бормочет.

Все последние несколько месяцев, школяр, а точнее уже выпускник академии, выполнял поручение своего бывшего наставника, изучая историю периода эры заката. Старик пообещал юноше, что если тот сумеет достойно справиться с этой непростой задаче, то он поможет молодому человеку с будущим трудоустройством, и ученик, естественно, отказываться от такого предложения не стал.

Первый день поисков оказался вполне обыденным. Арчибальд, а именно так звали школяра, обратился к заведующему центральной библиотеки с просьбой позволить ему оставаться в ней по ночам, сославшись притом на наставника, и разрешение получил.

Арчи изначально крайне удивляло данное ему поручение и просмотрев найденную литературу, он окончательно убедился в его бессмысленности. Всё это они в подробностях проходили ещё на первом курсе, причём по нескольким предметам одновременно. Не говоря уже о домашнем обучении, каковое проходил каждый дворянин ещё до поступления в высшее заведение. В империи, преподавание истории Закатной эры имело очень большое значение, так как позволяло привить детям и студентам уважение к некромантам во избежание начала нового «Заката» этой профессии.

Но несмотря на всё это и на то, что, по разумению Арчибальда, он мог приступить к написанию доклада уже сразу после получения задания, юноша решил подойти к делу серьёзно, на несколько суток засев в библиотеке, перепроверяя всю известную ему информации.

И вот, уже на второй день, он заметил нечто, поразившее его до глубины души. Практически во всех трудах, изданных незадолго после окончания «эры», упоминалось некое государство, называвшееся «Крэонской империей», или же «Империей Крэо». Сначала, внимание его привлекло необычное название, звучащее как что-то из языка изгнанников, и никогда не слышанное им до сего момента. Затем его удивило то, что старичок, заведующий библиотекой, — человек прекрасно образованный и мудрый весьма, не смог подсказать ему ни одной книги, где бы что-то говорилось о подобном государстве.

В юноше тут же разгорелся азарт. Он нашёл что-то по-настоящему необычно там, где совсем не ожидал.

Как на зло ему, ни в одной старой книге не упоминалось даже о примерном местонахождении империи. Сколько не искал он, не анализировал, так и не смог прийти к однозначному выводу по этому поводу. Будто писатели все ничуть не сомневались, что государство это будет существовать вечно, а потому не имели целью указать для потомков где же оно находится, лишь красочно расписывая богатства его. Бред полнейший. Арчи прекрасно знал, как пишутся подобные книги и было ясно видно, что написаны они за пределами этого «Крэо», а значит скрывать ничего для авторов не имело смысла… Будто кто-то стремился стереть всю информацию о империи, но почему же тогда остались сами о ней упоминания? Откуда такая избирательность?

Юноша чувствовал, что именно расположение древнего государства — это та недостающая деталь, что нужна ему для составления окончательного вывода, необходимая, чтоб до конца во всём разобраться.

И вот, спустя несколько дней поисков и изнурительной работы по заполнению бумаг, необходимых для допуска в архивы, он сидит сейчас, окружённый книгами, и округлёнными глазами смотрит на 2 карты — ту, что он держит в руках и лежащую сейчас на столе.

Постоянно переводя глаза свои с одного полотна на другое, он никак не мог поверить в с ним сейчас происходящее.

Одну из карт он одолжил в академии. Цветная (!) копия с прекрасной работы хорошего картографа, законченной лишь год назад, а потому отличающейся немалой точностью. На столе же лежал настоящий раритет. Карта, начертанная через 10 лет после окончания закатной эры, случайно (!) найденная им в архивах. И то, что он видел сейчас, могло бы послужить прекрасной иллюстрацией технологического развития, прошедшего за столетия, но всё внимание его было сосредоточено на другом. На великом государстве, существовавшем когда-то, и пустыне, что располагается на бывшей его территории сейчас.

Часть 1. Размышления Вестника Древних богов.

   Эээх, утомительное вышло представление, а потом ещё и эту пришлось зашивать… Благо, я всегда был особенно хорош в импровизации, и сомнений в личности моей, у культистов, полагаю, не осталось. Да, от верхушки их нужно избавляться так, или иначе. Люди, имеющие подобную власть никогда не сумеют просто так взять и отказаться от неё, а это может породить ненужные конфликты. Потому, жрецам и членам ближнего круга до завтрашнего дня уже недожить. Куда проще контролировать юнцов, истово верующих в твоё всемогущество, чем стариков, что сумели пробиться на верхушку немалыми усилиями своими и ради стабильности в жизни и сохранения достигнутого положения готовы на многое.

Главное — юнцов этих правильно «воспитать»… А повезло мне, конечно, не слабо. Чего и следовало ожидать — жертвоприношения их уже долгое время привлекали в подземелье множество разного рода паразитов. Ещё бы немного и тут начали бы умирать люди. Когда подобные твари набираются сил, забирать жизненную энергию у живых уже не представляет для них никакой сложности.

Так и появляется большинство «проклятых» мест. Загадит кто-нибудь энергетику отдельного здания, или поляны какой лесной — они и становятся рассадником всякой гадости… В каких-то у тебя просто разболится голова, откуда-то ты уйдёшь без всяких проблем, но потом сляжешь с сильнейшей лихорадкой, а где-то и вовсе умрёшь на месте.

Бывают, конечно, «проклятья» и иные, вызванные чрезмерным количеством искажённых энергий, например. Некоторые умники считают, что к таким местам также тянется нечисть, но ничего подобного. Она лишь в них рождается, но притом находиться для неё там — сущая пытка. Структура тварей этих уже нестабильна, а энергии подобные «разжижают» её ещё сильнее, что приводит, в итоге, к полному уничтожению. Вот к «чистым» скоплениям существа эти тянутся только так, ведь в них для тех, пусть и временное, но избавление.

Хорошо, что я не понаслышке знаю, как обращаться с подобными паразитами и, обнаружив их тут в таком количестве, решил использовать это для того, чтоб произвести большее впечатление. Два огромных пса, сотканных из теней — внушающее зрелище. А сколько сил мне пришлось убить на то, чтоб придать куче мелкой нечисти столь угрожающий облик лучше и не вспоминать… Еслиб не смерть нескольких послушников, то я бы, наверное, свалился с ног прямо там… Великий Вестник, упавший от усталости… Потрясающее получилось бы зрелище.

Зато, как хорошо вышло! Теперь они продержатся стабильными не меньше, чем пару лет, наводя страх на всех окружающих, и напоминая им, что сами «Древние боги» обратили взор свой на «рабов своих» смертных, ниспослав им спасителя.

Следующий пункт плана — подчинение и второго религиозного объединения Кхин-Казира — церкви Отца Искупителя. Это будет уже чуть сложнее, чем то, что я провернул сейчас. Серьёзно сомневаюсь, что мне, личу, поверят, если я просто заявлюсь в церковь и скажу всем, что я — тот самый Сын, которого Отец послал во спасение рода человеческого…

Лучшим вариантом будет выбрать на эту роль кого-нибудь другого. Того, кто не сможет предать меня даже при всём желании, и один кандидат уже есть. Вор сейчас целиком и полностью в моей власти. Его только умыть, приодеть — вылитый искупитель. Конечно, для начала придётся стереть всякое упоминание о его существование, но исходя из общей глобальности плана и из того, что большая часть знакомых его — лишь последняя шваль, я сомневаюсь, что это станет слишком уж большой проблемой.

Нужно будет, пожалуй, поговорить с моим молодым другом о его происхождении и старых знакомых. Я же ему жизнь спас, а потому как второй отец теперь, так как же отцу может быть не интересна личная жизнь сына своего? Где я там этих двоих оставил?

Часть 2. Знающие.

Ещё раз убедившись в том, что глаза его не подводят, а выводы верны, Арчи в очередной раз вздохнул, думая о том, знал ли наставник, давая ему задание, о том, что ему удалось найти. По всему выходило, что знал, причём знал отлично и был уверен в том, что ученик его обнаружит то же.

Понимая, что что-то тут нечисто, он отложил наконец карту и принялся за написание доклада. Если и остались ещё тайны, что скрывает в себе местная библиотека, то пусть их раскрывает кто-нибудь другой. Ему же — простому выпускнику, пусть и одной из самых престижных академий, впечатлений хватило и от одной подобной находки.

Рассудив, что учитель, по какой-то причине, не собирается обнародовать знания свои, он решил, что в отчёте их лучше будет максимально старательно скрыть, сказав лишь о странностях, обнаруженных им на старых картах. Если наставник знает правду, то этого ему должно хватить, чтоб убедиться в успехе своего ученика.

Через день после того, как работа была сдана, Арчи получил письмо от профессора, в котором тот сообщал, что желает повидаться со своим любимым студентом у себя в гостях, чтоб распить с ним чашку чая и обсудить последние столичные новости.

Арчибальд слегка сомневался, стоит ли ему принимать приглашение, опасаясь подвоха, но вспомнив про безупречную репутацию и добрый нрав профессора Глиттера, решил, что опасаться ему нечего и принял решение всё же наведаться к старику в гости.

До сего момента, он никогда не бывал дома у преподавателя натурфилософии, а потому общее запустение, царившее в помещении, несколько сбило бывшего студента с толку. Трёхэтажный особняк, стоящий почти в самом центре города — квартале аристократии, имеющем, на самом деле, совсем иное, никак не связанное со знатными его обитателями название, но только так и называемом, снаружи выглядел совсем ещё новым, будто построенным не более пяти лет назад, однако внутри его картина была совершенно иной.

Казалось, что здание это было просто окружено гигантской размалёванной ширмой, что создавала обманчивую иллюзию новизны строения, потому что изнутри него даже стены почернели уже от старости и сырости, по полу открыто бегали тараканы, а на углах потолка его, пауки сплели прочные свои сети.

Дверь оказалась открытой, и когда на стук его так никто и не подошёл, Арчи решил, что стоит войти внутрь самостоятельно, ведь он, всё же, был приглашён владельцем. Лишь войдя, он замер на месте, поражённый увиденным. В голове его тут же пронеслась мысль о том, что он попал в ловушку злоумышленников, отчего звук громкого кашля, раздавшийся откуда-то со второго этажа, заставил юношу содрогнуться.

Однако, любопытство преобладало в нём, и он направился по относительно чистой дорожке, тянущейся вдоль череды пыльных коридоров. Как выпускник академии и ожидал, путь этот привёл его к лестнице на второй этаж.

То помещение, в котором он оказался поднявшись, уже куда больше походило на место, где могут жить люди. Пол был, явно совсем ещё недавно, вымыт, несколько комодов, стоящих у стен — протёрты от пыли. Он подошёл к большой двустворчатой двери, открытой сейчас на распашку, и зашёл внутрь помещения, являющего собой, судя по всему, гостиную.

Здесь ещё виднелись следы былой роскоши. Ковёр с замысловатой росписью на полу, изрядно истёршееся сейчас кресло, что когда-то явно вышло владельцу своему в немаленькую сумму и светильник, работающий на магической энергии (удовольствие не из дешёвых, требующее постоянного обслуживания опытного специалиста) на потолке. Посреди же помещения перед накрытым столом, держа чашку чая в руках, сидел седовласый старик, одетый в непривычный для взгляда, привыкшего к виду красочных по современной моде нарядов, юноши, серый кафтан.

В столь необычном наряде, старик этот напоминал то ли монаха, то ли купца, уже состарившегося, но состояние своё так и не нажившего.

— Здравствуй, Арчибальд. Я рад, что ты пришёл. Садись, угощайся. Прекрасный чай, выращенный лично мной в академической оранжерее. — сказал старик, обращаясь к стоящему в дверях юноше.

Нужно сказать, что оранжерея была местом, не мало ценимым управлением академии, и чтоб выращивать там что-то, или же что-то оттуда собирать, нужно было получить специальное разовое разрешение. Правило это, как ни странно, распространялось даже на профессоров академии, но Глиттера данный момент никогда сильно не волновал, и он пользовался всем, что имела академия, как своим собственным имуществом, притом умудряясь оставаться безнаказанным. Более того, академическая администрация даже не подозревала о стариковых проделках.

Арчи, уже начавший сомневаться в реальности происходящего — настолько увиденная им картина расходилась с образом всегда опрятного учителя, имеющего безупречную репутацию человека во всём практичного, честного и неподкупного.

Переборов своё замешательство, юноша всё же сел по другую сторону стола от профессора, взялся за уже наполненную чайную чашку и сделал первый глоток, ожидая начала беседы.

— Наверняка тебя несколько удивило данное мной поручение, мальчик мой, но можешь не сомневаться, что, выполнив его, ты сослужил мне большую службу, и я обязательно помогу тебе устроиться на столь желанное тобой место. — говоря это, старик улыбался очень странной улыбкой, отчего создавалось впечатление, будто он в момент этот насмехается над самим собой.

— Благодарю, профессор, а можно ли спросить… — на этом моменте Арчибальд несколько смутился, боясь обидеть наставника слишком резким высказыванием.

— Хочешь спросить, почему мой дом пребывает сейчас в таком запустении? — Глиттер усмехнулся — Дело всё в том, что сам я здесь практически не живу, предпочитая ночевать в академии, или в своей исследовательской лаборатории. Это же здание служит лишь для приёма гостей, причём исключительно близких друзей, а потому я не вижу большого смысла в том, чтоб переплачивать за уборку неиспользуемых помещений.

— Близких друзей? — юноша не припоминал, чтоб отношения его с профессором когда-то были ближе, чем простое учитель-ученик.

— О, да. Близких друзей. И я очень надеюсь, что ты вскоре сможешь стать одним из них. — очередная странная улыбка.

— Я тоже на это надеюсь, но… — с каждой репликой профессора, у Арчибальда появлялось всё больше подозрений, что с тем сейчас что-то не так.

— Ну да ладно. Отбросим. Ты же обнаружил то, что обнаружить был не должен никто, да, мальчик?

Тут Арчи вновь вспомнил две карты и огромную империю, что была будто просто стёрта, причём не только из реальности, но будто и из умов людских. Он уже подумывал, чтоб ответить отрицательно, дабы избежать возможной опасности, но в последний миг понял, что смысла во лжи этой никакой нет, ведь Глиттер прекрасно понимает, что бывший учеников его далеко не дурак и видел в докладе упоминание про странности карт, а потому уже, независимо от его ответа, всё знает.

— Да, когда я изучал материалы по эре заката, то в какой-то момент… — тут он был прерван профессором, приставившим палец ко рту.

— Не стоит забывать, что в нашем мире и у стен есть уши, Арчибальд, и существуют вещи, что лучше вслух не упоминать. Конечно, куда лучшим выходом будет и не знать из вовсе, но тебе не повезло. Прости уж меня, мальчик. — понизив голос, проговорил старик, поглядывая на стены так, будто и вправду подозревал их в подслушивании.

— Не упоминать? О чём вы говорите? То есть, вы не собираетесь рассказать людям о том, что когда-то на месте пустыни существовало огромное государство? Вы же должны прекрасно понимать, насколько это значимое открытие! Насколько это способно изменить наш взгляд на мир и сколько новых знаний нам сулит! А как же раскопки? В пустыню бы отправились множественные исследовательские экспедиции, стремящиеся найти новые подтверждения существования вдруг столь неожиданно исчезшей цивилизации. И у них бы, почти наверняка, получилось! А вы просто так собираетесь лишить мир всего этого?

   — Тише, Арчибальд! — профессор нахмурил брови, становясь, наконец, серьёзным — Думаешь, я тут с тобой шутки шучу? Всё в нашем мире взаимосвязано, подчинено единой системе, неизменной с начала веков, так ты действительно думаешь, что все просто так забыли нечто столь значимое? Я обнаружил то, о чём ты сейчас сказал ещё много лет назад, причём изучал я тогда вовсе не историю! Я пришёл к выводу о том, что на месте пустыни когда-то стояли бескрайние леса, а позже и о том, что там жили люди, что подчинялись единому правителю, просто изучая прилежащие к ней земли. Тогда меня до глубины души поразила выведенная и выглядящая предельно органично теория, но я забыл её! Понимаешь? Уже на следующий день я не смог вспомнить нечто столь значимое!

Лишь предельная моя мнительность позволила мне тогда сохранить исследования в целости и сохранности. А точнее — восстановить их по крупицам. Я нашёл обрывки жжёной бумаги в камине и, опасаясь разного рода подвохов, принялся за их детальное изучение. Это позволило мне вновь узнать всё, что было, по неясной причине, позабыто на ночь. После этого всякий раз на протяжении 20 лет я просыпался, всё забывая, но вспоминал в итоге вновь, использую оставленные мною же самим подсказки. Я собрал тогда людей, создал свою небольшую тайную организацию, похожую больше на сборище полубезумных стариков, и мы сумели пронести это через года, притом лишь увеличивая наши знания! Ты не представляешь какого это — постоянно забывать то, что делал ещё в предыдущий день. Многие из нас сошли тогда с ума, но мы не унывали, будучи уверенными, что когда-нибудь мы проснёмся, помня. И вот, неделю назад, это наконец случилось! Я помнил! Помнил всё до последнего слова, каждый момент из своих исследований. И сейчас ты подтвердил, что триумф наш действительно состоялся. Готов ли ты вступить в ряды Знающих, Арчибальд? В наш небольшой кружок сумасшедших, что годами истязали свой разум лишь ради одних только знаний?

Часть 1. Пленники.

    Нет тюрьмы ужасней, чем тюрьма из собственного тела. Когда ты способен ещё мыслить, видишь и слышишь всё, что вокруг тебя происходит, но притом не можешь произнести ни слова и даже двинуть рукой или ногой для тебя не представляет возможности, ты очень быстро погружаешься в безысходность и приходишь к полному смирению с судьбой своей. Именно в таком состоянии я и пребывал на протяжении многих часов. Тогда я не представлял себе, зачем существо это спасло меня от смерти и повело за собой, но видел, что тело моё двигается независимо от желаний моих и начал думать уже, что смерть — не худшее, что могло бы со мной произойти.

Его лицо, руки… Оно представляло из себя лишь голый костяк, притом способный мыслить и использовать магию. Как-то, я читал кое-что про разумную нежить. Про то, что существование её невозможно. Существа, оживлённые искажёнными энергиями, способны выполнять лишь простейшие команды, при отсутствии же того, кто возьмёт их под контроль, они будут «желать» лишь одного — насыщения жизненной силой, а её они видят во всём живом и оттого бросаются на всякого кролика, что пробегает мимо.

Личи же — умершие маги, отринувшие божьи законы и возродившиеся, ненавидя весь мир — лишь персонажи детских сказок. Но тогда получалось, что я, сам того не желая, шёл за сказочным персонажем, запертый в своём собственном теле.

Не знаю, сколько мы так шли, но в какой-то момент я почувствовал, что движения мои стали замедляться, а потом тело моё, мне не подвластное, окончательно остановилось. Вид, открывшийся мне тогда, вывел сознание из того состояния, в котором оно пребывало большую часть пути, можно сказать — разбудил меня. Толпа людей, одетых в чёрное, собралась вокруг гигантской пирамиды, на вершине которой был кто-то привязан к столбу.

Дворянин, приведший нас туда и существо, бывшее моим пленителем, остановились на какое-то время, переговариваясь. Казалось, в какой-то момент мужчина, одетый в военную форму, готов был уже то ли наброситься на лича, то ли вбежать в толпу культистов, превращая всё происходящее в кровавую мясорубку, но ничего подобного не случилось.

То, что происходило дальше, навсегда запало мне в душу. Знаете то чувство, когда ты смотришь на что-то и понимаешь, что прямо перед тобой творится история? Не какая-нибудь мелкая кабацкая драка, последствия которой ограничатся вызовом стражи, а то, что будет когда-то изучаться в школах и академиях, то, о чём будет написано в сотнях книг. Смотря на это, я забыл тогда на миг про все свои лишения и тревоги, заворожённый действом, что меняет мир здесь и сейчас.

Сложно передать словами то ощущение сопричастности, что я испытал тогда. Впервые в жизни моей, я будто стал героем одной из тех книг, увлечение каковыми, когда-то, побудило меня к разрушению собственной жизни.

Да. Как не смешно это сейчас осознавать, но желанную славу и приключения я, всё же, получил, хоть и совсем не тем путём, каковым планировал сделать это изначально.

По окончании представления, устроенного некромантом, в помещении царила ещё большая тишина, чем перед его началом. Забыв тогда о своём положение, я попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на дворянина, стоявшего всё это время, по ощущениям моим, поблизости.

То, что контроль над телом ко мне вернулся окончательно, я понял не сразу, ещё же больше времени понадобилось мне на то, чтоб окончательно осознать это. Когда же сознание наступило, я пришёл в неописуемый восторг, чуть не начав прыгать на месте.

Помню, в голове моей тогда проскользнуло удивление тому, что на резкие телодвижения мои, спутник лича не обратил никакого внимания. Голова его была опущена, глаза, казалось, полны печали. Складывалось впечатление, будто он в любой момент может пустить слезу.

Если спросят меня, почему в тот момент я не бежал из подземелья, то вряд ли я найдусь с ответом. Вероятно, во мне взыграл тогда юношеский максимализм, уже успевший навести немало бед на молодого дурака. Тот мальчик не хотел, после всего пережитого, возвращаться к жизни мелкого воришки Крыса. Он, пожалуй, готов был скорее принять смерть, чем вновь опускаться до карманных краж и воровства еды из мясницких лавок

   Потому, Крис, а от всех прочих имён он в тот момент отрёкся, встал рядом с готовым зарыдать дворянином, ожидая своей участи. Благо, долго ждать ему не пришлось. Уже вскоре за ними явились культисты. К моему удивлению, они не стали ни убивать нас, не даже прогонять с места проведения запретного, по законам Кхин-Казира, обряда. Служители древних богов лишь потребовали, что бы мы проследовали за ними к Вестнику, и, естественно, я понял тогда, кого они имеют ввиду.

Нас провели через весь огромный зал, изначальное назначение которого было неизвестно даже самим культистам, к одной из недавно вырубленных пещер. Той самой, куда ушёл лич, закончив ритуал.

— Впустите мальчишку и дворянина, а сами направляйтесь устранять следы того, что вы здесь устроили. — из-за двери раздался голос, лишённый всяких интонаций, после чего меня втолкнули внутрь, запирая, затем, помещение.

— Удивительно. Тебе вновь удалось освободиться от моего заклятья, причём на этот раз не частично, а целиком и полностью. Ты просто феноменален, Крыс.

— Меня зовут Крис. — О да, совершенно пустая наглость. Наглость человека, что решил самостоятельно определять свою судьбу, даже если для этого ему придётся умереть.

— Хо-хо, а у крысика, я смотрю, зубки-то отрасли всего за пару часов. Крис, так Крис, имя твоё значения большого не имеет — когда рядом не было культистов, речь лича менялась кардинально, становясь изрядно эмоциональной, насмешливой, шутливой. Однако, мне уже тогда было ясно, что и это тоже больше игра, за которой скрываются реальные его намерения и эмоции. А и те и те, несмотря на все заявления учёных, у него, в тот момент, наличествовали. — А этот что развалился? Когда это он успел потерять свою спесь? Вроде здоров…

— Зачем? — раздался тихий голос — Зачем ты это с ней сделал? К чему вам все эти ритуалы? Вы же понимаете, что в них нет никакого толка!

Неожиданно, дворянин вскричал, подскочил, и, выхватывая меч из ножен, устремился к развалившемуся сейчас в вырезанном из камня кресле скелету, что снял с головы своей капюшон, устремляя пустые глазницы на вошедших.

Раздался звук удара металла о металл и клинок оказался внутри черепа лича. После чего в помещении наступило молчание. Удивлению моему не было предела, и, казалось, даже сам дворянин был поражён тем, что попытка его оказалась столь успешной. Наверное, сам он тогда желал скорее собственной смерти, чем победы над живым скелетом. Чувствовал ли я радость в момент, когда, казалось, тот, кто пленил меня и подверг таким мукам, погиб? Нет. Меня тогда, скорее, охватило некое разочарование. То чувство нереальности происходящего, в котором я начал уже находить упоение, вмиг оставило меня. «Значит, всё так просто?» — подумал тогда юноша, но не успел он развить эту мысль, как всё кардинально изменилось.

— А-ха-ха-ха! — раздался от лича громкий смех, челюсти его притом пощёлкивали, хотя было очевидно, что их для общения он не использует — Да, не слишком то приятно общаться с людьми, что постоянно тебя недооценивают — тут голос его обратился в рык, он взялся за лезвие рукой, вырывая его из глазницы и откидывая дворянина к двери. В итоге, тот вновь оказался на полу и на этот раз встать уже не пытался.

— Дети… Такое чувство, что мир этот теперь сплошь наполнен детьми, совершенно лишёнными всякой возможности к анализу ситуации… Ты же из-за девушки так всполошился, да, дворяшка? Кто она тебе? Дочь, жена, невеста, или, быть может, любовница? Какие чувства могут толкнуть человека на верную смерть? О да, я прекрасно знаю, что их огромное множество. — казалось, что будь на лице его в тот момент кожа, его бы осветила широкая улыбка — Великое множество и я, в некоторой степени, считаю себя экспертом в этом вопросе… Так возлюбленная, да? Угадал? А хочешь расскажу тебе один секрет, а, дворяшка? Она ещё жива. И останется таковой, пока я пребываю в хорошем расположении духа.

В тот момент, представитель фамилии Вэкроэн (о происхождении дворянина я узнал позже), поднял свою голову и глаза его, на миг вспыхнули надеждой, однако тут же затухая вновь.

— Я видел… Видел, как ты проткнул ей грудь! Не пытайся меня обмануть, монстр! — если для лича происходящее, казалось, было не более чем игрой, от которой он получал некое совершенно особое удовольствие, то Адама просто разрывало от бессильной злости и отчаяния, наполнявших его и лишь усиливавшихся с каждой минутой разговора.

— Хм. Тогда позволь представиться ещё раз. Признаю, как это не смешно, но в предыдущий раз я был даже несколько ниже тебя по положению. — предельно серьёзно проговорил скелет — А потому не мог перечислить все заслуги свои пред высокородным. Теперь же положение мне позволяет. Кринз — низкородный некромант, когда-то бывший императором Крэонской империи, а ныне Вестник Древних богов и полноправный представитель их воли на земле к вашим услугам.

Было очевидно, что, представляясь перед лежащим сейчас на полу, не от отсутствия сил физически, а от недостатка духовных, дворянином, лич лишь насмехался над тем. Однако, мне, почему-то, уже тогда было ясно, что слова его все правдивы, как было ясно это, наверняка, и Адаму, дыхание которого при словах этих несколько участилось.

— И советую вам навсегда запомнить, что не император величайшего из существовавших государств, не некромант, не уж тем более Вестник никогда не говорил и не скажет ни единого слова лжи. Она жива. — повторил он, и в голосе его слышалось раздражение. Личу явно не нравилось, когда слова его ставят под сомнение.

Всё ещё не до конца веря, но уже с успевшей разгореться надеждой, пошатываясь, Адам встал на ноги и твёрдо посмотрел на некроманта.

— Где она — охрипшим голосом проговорил дворянин.

— Не торопись, не торопись, дворяшка. Вы всё равно сейчас не сможете поворковать. А если ты не будешь послушным мальчиком, то не сможете уже никогда, так что помолчи пока, породистый пёсик. — на этих словах, голова его резко повернулась ко мне, до сего момента стоявшему в стороне и ждущему своей участи — А вот с тобой, Крис, я бы хотел поговорить прямо сейчас.

Часть 2. «Тайное общество».

— Так что, Арчибальд, согласен? — глаза профессора, когда тот говорил о деле, на которое он потратил почти половину всей своей жизни, светились безумием — тем безумием, что часто проявляется в людях азартных, заставляя тех на риск ради, зачастую, совершенно абстрактных целей.

— Но профессор, я же даже не понимаю, на что подписываюсь! Исчезнувшее государство — это, несомненно, очень интересный вопрос, но вступать в пусть и небольшую, но всё же организацию, даже не зная её правил — просто абсурд! — от усиливающегося напряжения, а также от всех тех тревожных мыслей, что кружились в его голове, с того момента, как он зашёл в дом профессора, сейчас вновь выплывших наружу и «обрётших плоть», на носу у юноши проступил пот.

Любопытство его, несомненно, было велико, но жизнь свою и благополучие он ценил куда больше, а потому всегда старался быть как можно осторожней в своих поступках. Уже то, что он зашёл в это, изначально столь подозрительное, здание, поднялся на второй этаж и сидит тут, общаясь с явно не до конца адекватным стариком, виделось ему изрядной, с его стороны, глупостью, но вступление в «тайное сообщество», ни о правилах, ни о принципах которого он ничего не знал, выглядело как добровольный отказ от счастливого будущего, а то и вовсе смахивало на самоубийство.

Глиттер же, видя сомнения и даже страх Арчибальда, слегка поморщился. Он понял, что несколько неверно оценил лучшего своего ученика и оттого был немало разочарован, как в нём, так и в себе, ведь профессор всегда считал, что прекрасно разбирается не только в своём предмете, но и в людях.

— Тебе нечего бояться, Арчибальд. Я собираюсь официально зарегистрировать наше сообщество, как исследовательскую группу и буду выплачивать всем его членам заработную плату. Если ты не желаешь вступать в «непонятную организацию» под названием «Знающие», то, быть может, согласишься стать членом новообразованной исследовательской группы, в которую входит уже сейчас несколько весьма и весьма авторитетных в научном сообществе людей? Ты же хотел получить себе хорошую работу? Понимаешь, какие перспективы сулит моё предложение? Сам факт того, что ты состоял в подобной группе, будет для тебя, в будущем, лучше всяких рекомендаций.

Столь резкая смена тона вновь ввела юношу в ступор. Вот в один момент ему предлагают вступить чуть ли не в какой-то культ, а через минуту уже устраивают на хорошо оплачиваемую и полностью официальную работу, которая ещё и поможет ему поднять свой вес в научном сообществе и откроет немалые перспективы в будущем. Арчибальд всегда был полон амбиций, желая занять лучшее место из всех возможных, а потому соблазн для него, даже несмотря на все подозрительные моменты, был просто слишком велик.

— Хорошо. На таких условиях с вами работать я согласен. — проговорил Арчибальд, особенно выделяя слово "работать".

В следующую секунду в пол воткнулся арбалетный болт.

    — Ты сделал правильный выбор, мальчик, — сказал профессор, убирая руку из-под стола.

Очень удивлён, если кто-то дочитал до сюда. Весь текст я писал в формате марафона, меньше, чем за неделю и без какого-либо плана, сочиняя сюжет находу. Учитывая это и то, как давно это было, считаю его, на самом деле, не худшей попыткой и мечтаю, можно сказать, повторить. Ага.