Kikimorka — 'История одного ангела'

Они добры, спокойны. Их нельзя назвать равнодушными, у них тоже есть чувства. И эти чувства порой так схожи с человеческими.

У ангелов свой мир, в который нет дороги человеку. Лишь после смерти человек может стать ангелом и попасть туда, да и то далеко не каждый. Но ещё реже бывает наоборот. Очень редко, но всё же случается, что ангел становится человеком, если в нём оказывается слишком много человеческого, чтобы оставаться ангелом.

Яркая звезда прочертила тёмно-синее небо. Антон покрепче обнял девушку, стараясь защитить её от вечерней прохлады.

— Ты видел? Видел? Звезда упала… Чур, я загадываю желание! — Катя прикрыла глаза.

— А вон ещё одна, — отвлёк её юноша. — Видишь, пролетела вслед за той, — указал он рукой на падающую звезду, исчезнувшую за деревьями.

— Две звезды, — с восторгом прошептала Катя. — Какое совпадение! Одну мне, другую — тебе. Что ты загадал?

— А ты?

— Не скажу, а то не сбудется! — капризно ответила девушка.

— Катя, какая ты у меня смешная, — нежно сказал Антон и, поцеловав её, ещё нежнее прошептал. — Я тебя люблю.

— Ну вот, сбылось…

— Что сбылось? — не понял юноша.

— Желание.

— Но ведь я давно тебя люблю!

— Но ты раньше этого не говорил, — пояснила Катя.

— Катюша… Кать, а ты меня любишь?

Катя сделала вид, что размышляет над заданным вопросом, но потом обхватила руками его шею и горячо прошептала:

— Люблю, люблю, люблю!

— Ну вот, и моё сбылось, — улыбнулся Антон. Катя прижалась к юноше и положила голову на его плечо, счастливо улыбаясь.

— А я быстрее, я быстрее! — весело прокричал первый ангел. Второй ангел подождал, пока он угомонится, и торжественно сказал:

— Вот мы и прибыли на Голубую Планету, поздравляю.

— Просто не верится! — с восторгом в голосе воскликнул первый ангел. — Это моё первое путешествие! И куда! На Голубую Планету! Просто не верится, что я уже здесь! А когда мы летели, там парочка была, на звёзды смотрела, — тараторил первый ангел.

— На улице много людей, — пожал плечами второй. — Почему ты обратила внимание именно на тех двух?

— Потому что они обратили внимание на меня, — ответил первый ангел. — И что теперь будет?

— Ничего. Они приняли тебя за комету.

— За комету? А тебя?

— И меня.

— Послушай, вот они там вдвоём, счастливы, и им никто не нужен… Что это?

— Это любовь, — ответил второй ангел.

— А ты знаешь, за нами сейчас наблюдает ещё один человек, — сообщил первый ангел.

— Знаю, — спокойно ответил второй.

— Я бы даже сказала, не человек, а человечек, — продолжил первый ангел. — Вот здесь! Как бы это… А, сейчас! — и первый с лёгкостью отодвинул в сторону одну из досок забора, держащуюся на одном гвозде. За ней показалась перепуганная мордашка, заляпанная грязью, с широко открытыми голубыми глазками.

— Кто это? Почему он такой маленький?

— Это мальчик, — ответил второй ангел. — Он ещё вырастет.

Первый ангел улыбнулся и протянул к мальчику руку.

— Не бойся!

Но мальчик испуганно попятился, а затем развернулся и бросился бежать, но при этом зацепился рваными штанишками за забор и ещё сильнее порвал их.

— Бедняжка! Давай последуем за ним? — предложил первый ангел.

— Нет, — ответил второй. — Сейчас мы расстанемся. Каждый должен идти своей дорогой, ты знаешь. Каждый должен познавать сам.

— Ага… — растерянно сказал первый ангел. — Так я пойду?

— Иди. И я пойду, — и второй ангел ушёл.

— С этого момента ты начинаешь самостоятельно познавать мир, мой маленький ангел, — слушал первый ангел Голос, когда перелезал через дыру в заборе. — Ты можешь гордиться своим первым путешествием. Смотри, познавай и старайся не вмешиваться в жизнь людей. Хотя, знаю я тебя, и потому знаю, что требую невозможного, — усмехнулся Голос. — Возвращайся не позже начала осени. А мы пока сможем отдохнуть от самого шумного ангела Поднебесья!

— До встречи, — прошептал ангел и улыбнулся в предвкушении яркого самостоятельного приключения.

«Итак, для начала, нужно выглядеть как человек. Кажется, у них нет крыльев», — раз — и уже маленькая десятилетняя девочка с тёмными вьющимися волосами, в белой одежде шла по тёмной грязной улице.

«Куда это я зашла?» — растерянно озиралась она по сторонам. Фонари здесь были разбиты, стены разрисованы краской из баллончиков, кругом валялся всякий хлам, стояли переполненные баки. Повсюду чувствовался отвратительный запах. Возле одного из мусорных баков стоял человек высокого роста в грязном, не по сезону тёплом пальто. Возле его ног стояли две битком набитые чем-то сумки. Он копался в мусоре, разбрасывая его по сторонам. Девочка с удивлением разглядывала странного человека, когда он неожиданно повернулся к ней и уставился на неё своими маленькими гноящимися глазами. Девочка испуганно отступила на два шага назад. У человека была запутанная сальная борода, всё его лицо было покрыто болячками и язвами. Он что-то зло проворчал и смачно сплюнул. Затем он поднял сумки и направился к следующему баку.

Девочка поспешила пройти мимо, но дальше было ещё хуже. Малышка шла и с ужасом оглядывалась по сторонам, на бомжей, пьяниц и бездомных детей, собак, кошек. Некоторые из пьяных мужчин страшно ругались. Все без исключения косились на неё. Какой-то бомж, угрожающе нависнув над ней, проскрипел:

— Что это, интересно, занесло ма-аленькую девочку из обеспеченной семьи в такое дерьмовое место, как это, к таким дерьмовым отбросам общества, как мы!..

Как же это выглядело странно: в этом грязном мрачном месте, среди этих ужасных и несчастных людей шла маленькая чистенькая девочка в белой одежде. Словно ангел.

«Дорогая Мэри! Ты, видимо, ждёшь от меня рассказа о моих впечатлениях об увиденном на этой прекрасной планете, но, к сожалению, ничего прекрасного я рассказать тебе не могу. Напротив, всё ужасно, Мэри! Это ужасная планета, здесь голодают и болеют люди, здесь кругом страдания! Я скучаю по тебе, Мэри! Мне так хочется, чтобы ты была сейчас рядом со мной!»

Из подворотни вылез маленький серенький грязный котёнок и жалобно мяукнул. Он избегал людей, но к девочке-ангелу сразу почувствовал доверие и подошёл к ней. Она наклонилась и провела рукой по его спутанной шёрстке.

На мусорном контейнере полулежал мальчик с рыжими волосами, в грязных джинсах, футболке и помятой кепке набекрень. Он грыз соломинку и искоса поглядывал на девочку в белом.

— Рыжий! — послышался крик из-за забора. Девочка взглянула на рыжего мальчугана. Тот, казалось, никак не отреагировал, но по его лицу блуждала ухмылка. Крик повторился, и красноватый кирпич, сделав в воздухе дугу, грохнулся прямо перед девочкой. Котёнок испуганно прижался к земле, а затем шмыгнул в подворотню. Парень опять ничего не предпринял. Тогда из дыры в заборе возле стены высунулась голова другого мальчишки, такого же чумазого.

— Рыжий, ты чего не… — начал было он, но вдруг заметил девочку. — А это ещё кто?

— Девчонка, не видишь что ли? — пожал плечами тот, кого называли Рыжим.

— Откуда… Эй, ребята! Сюда! — крикнул он в дыру. Оттуда поочерёдно вылезли ещё трое.

— Девчонка здесь… Слышишь, откуда ты взялась?

— Пришла… — нерешительно сказала девочка.

— Пришла! — передразнил её один из мальчишек. — Больно ты здесь нужна! Беленькая, чистенькая! Уходи, откуда пришла.

Девочке стало обидно за эту несправедливую неприветливость, но ей от души было жаль бездомных детей.

— А… Вы здесь прямо и живёте? Без семьи? — спросила она.

— Да, — ответил мальчик с вызовом после короткой паузы. — Да, прямо здесь и живём! Где хотим, там и живём, тебе-то какое дело!

В этот момент рыжий парень спрыгнул с контейнера и выступил вперёд.

— Послушай, уходи по-хорошему, — произнёс он, взглянув ей прямо в глаза. — Тебе здесь не место.

За спинами ребят в дыре забора девочка увидела испачканное личико того самого мальчика с испуганными голубыми глазками. В его глазах она видела невысказанную доброту. В глазах же остальных и в этом особенном спокойствии рыжего мальчика ей сначала виделось хладнокровие и презрение. Но затем она почувствовала, что они не злые, они добрые. Просто хорошенькой девочке из семьи действительно нечего делать в этом месте. Девочка ещё раз грустно оглядела всех и побрела прочь.

— Ну что, нравится тебе Голубая Планета? — спросил при встрече второй ангел.

— Нет, — ответил первый.

— Почему? Тебе не понравилось что-то, что ты здесь увидела?

— Я видела жалких грязных людей.

— Они говорили с тобой?

— Они ругались.

— Тебе неприятно?

— Конечно. Но больше мне их жалко.

— Почему?

— Я видела страдание. Они озлоблены из-за своей участи. Им больно, и они стараются скрыть свою боль за грубостью.

— Жалость, хорошо. А что ещё ты успела почувствовать за недолгое время пребывания здесь? — поинтересовался второй ангел.

— Горечь, бессилие, безысходность. Отчаяние оттого, что я не могу им помочь. Грусть, — отвечал ему первый ангел.

— Горечь, отчаяние, грусть… — повторил второй ангел. — Это всё довольно неприятные чувства. Итак, пребывание здесь тебе неприятно, не так ли? — подвёл он итог.

— Так.

— Тогда давай покинем эту планету, если хочешь.

— Не хочу.

— Почему?

— А ты? Ты бы покинул? Нет, я останусь. Останусь познавать дальше. А может, я найду способ помочь.

— Что ж, давай останемся, — согласился второй ангел. — Я рад твоему решению. Страдание — не всё, что есть на этой планете.

Молодая самка оленя в нерешительности стояла в тени кустов, боясь пересечь поляну. Потом сделала шаг, ещё шаг, остановилась и прислушалась. Всё тихо. Ещё несколько шагов, снова остановка, огляделась. Кажется, опасности нет. И самка, оглянувшись на оставшегося у кустов оленёнка, направилась к высоким кустам орешника.

Охотник медленно поднял ружьё и прицелился. Его охватила обычная жажда убийства. Он хотел уже выстрелить, как вдруг перед ним мелькнуло что-то светлое. То, что он увидел, было настолько невероятно видеть здесь, что он не мог понять, что он видит, пока не опустил ружьё и не посмотрел просто, без мушки. Перед ним, загородив от него оленя, стояла маленькая девочка с рассыпавшимися кудряшками волос, одетая в белые брюки и белую майку. Охотник растерялся. Сюда, в глушь леса, не ходят гулять, поэтому здесь никого не встретишь, тем более, маленькую девочку, одну, да ещё в такой одежде. Тем не менее, девочка стояла перед ним и с укором смотрела ему в глаза.

— Между прочим, охота на оленей в этой местности запрещена, — заявила она, и охотник ещё больше оторопел.

— Между прочим, — справившись с собой, сказал он. — Это место не для прогулок маленьких девочек. Отойди, пока ты её не спугнула, — и он сделал шаг в сторону и вновь прицелился.

— Нет, не отойду, — сказала девочка и тоже сделала шаг в сторону, вновь загородив самку от охотника. — Охота на оленей запрещена! Это заповедник!

— Охота здесь не запрещена, — соврал охотник, чувствуя, что ему стало стыдно перед ребёнком, и стараясь оправдаться.

— Но ведь у неё детёныш, — снова возразила девочка.

— Ну и что! Мне-то какое дело! — ответил с раздражением охотник, не находя уже в себе стыдливости. Он вновь шагнул в сторону и поднял ружьё.

— Стой! — Девочка вскинула ладошку. Охотник, едва не выстрелив, замер и увидел, как она повернулась и посмотрела на самку оленя. Та тут же подняла голову, как будто почувствовав её взгляд, и, увидев охотника, скрылась. За ней тенью промелькнул оленёнок. Охотник досадливо поморщился.

— Ты мне всё испортила!

— А зачем тебе убивать беззащитных животных? Почему людям обязательно кого-то убивать? — со свойственной всем детям наивностью спросила она. Охотник даже немного умилился и, так как считал себя, в общем-то, неплохим человеком, решил объяснить девочке то, чего она не понимала.

— Видишь ли, это закон выживания. Чтобы расти и развиваться, люди должны есть мясо, понимаешь? — сказал он.

— Да, конечно, — кивнула девочка. — Ведь тот волк, чья шкура висит на стене в твоём доме, тоже был убит ради мяса, чтобы расти и развиваться?

Лицо охотника посуровело, намёк был понят.

— Кажется, это был красный волк, редкой породы, — как ни в чём не бывало, продолжала девочка. — Занесённый в Красную книгу.

— Ты слишком много знаешь, — прервал её охотник. Его настроение всегда резко менялось. Он смотрел на эту странную девочку, испортившую ему охоту на оленя, да к тому же откуда-то знающую про его незаконную охоту, и не находил в своём сердце прежней доброты.

— Таких охотников, как ты, называют браконьерами, — сказала девочка. — Изменись, ты ведь можешь!

Она с недоумением заметила, что охотник угрожающе надвигается на неё.

— Ты знаешь, что это опасно так много знать? Особенно, таким маленьким девочкам, как ты! — в его глазах промелькнул безумный огонёк, и он поднял ружьё.

— Ты хочешь убить меня? Меня?! — с большим удивлением, но без тени страха спросила девочка.

— Что, испугалась? — ехидно спросил он, стараясь отыскать в ней хоть каплю страха.

«Почему она меня не боится? — с ужасом думал охотник. — Да, надо убить, она слишком опасна».

— Если ты хочешь убить меня, то не советую, — холодно сказала девочка. — В километре отсюда в той стороне сторожка лесничих, — произнесла она так, будто каждый день совершала прогулки в самой глуши леса, и всё здесь знала. — И они как раз совершают обход и направляются сюда.

Охотник услышал позади, куда показывала девочка, лай собак и невольно обернулся. Затем нервно повернулся и хотел что-то сказать девочке, но той уже и след простыл.

— Я хотела дать ему шанс на исправление, правда хотела. Думала, что он может исправиться. Я верю, что в каждом человеке есть хорошее начало. И в нём есть, и он может понять, что губит красоту, губит живых, способных чувствовать и страдать существ. Это не говоря уж о незаконных действиях. Но он хотел убить меня, думая, что я человек. Он оказался ещё и трусом. Боясь, что его преступление будет раскрыто, преступление, за которое ему нужно было бы просто заплатить штраф, он хотел убить человека! Маленькую невинную девочку! Так пусть получит по заслугам, пусть будет наказан за браконьерство. Но, увы, это наказание не накажет его за мысль об убийстве.

Юноша и девушка стояли друг против друга в свете фонаря. На глазах Кати были слёзы. Она закрыла лицо руками и вбежала в подъезд. Антон постоял немного и тоже ушёл. Между ними всё было кончено.

«А ведь это я пронеслась звездой по небу, когда они загадали, что всегда будут вместе», — грустно подумал первый ангел.

«Здравствуй, Мэри! У меня всё хорошо. Знаешь, не такая уж это плохая планета, как мне сначала показалось. Сначала я видела только, что одни страдают, а другие жестоко с ними обращаются. Но потом я увидела, что не все люди воюют, есть и те, кто против войн, кто помогает страждущим. Как здесь всё запутанно! Добрые люди встают на пути жестоких, и из этого выходит очередная война.

А какая это оказывается красивая планета! Недаром её у нас считают самым заманчивым местом для посещения! Я побывала в стольких странах, посетила пять континентов, и всё никак не перестаю восхищаться! Даже двух человеческих жизней не хватит, чтобы всё повидать! И как эти люди довольствуются одной жизнью?»

Браконьер вернулся домой в подавленном состоянии. Теперь он был далеко оттуда, где собирался совершить очередное преступление, но та девочка в белой одежде не выходила у него из головы. Немыслимо, откуда она там взялась, так невероятно потом исчезла, и он её так и не нашёл, хотя она не могла успеть далеко уйти. Померещилась ли она ему? Нет, не померещилась, он был уверен. И боялся, всей душой боялся, что его преступления могут раскрыться.

Он вошёл к себе, подошёл к столу, налил из графина в стакан воды и выпил. С наслаждением ощущал, как вода стекает по горлу, освежая его.

На столе лежала открытка. Откуда она взялась? Детским почерком было написано: «Я хотела дать вам шанс, но вы меня не поняли. Теперь пеняйте на себя».

Послышался стук в дверь. Охотник вздрогнул, чуть не выронив стакан. Такой стук, который не предвещает ничего хорошего. Голос: «Откройте, это полиция! У нас есть ордер на обыск вашего дома». Так и есть. Вот теперь конец. С внезапно пришедшей, как и любое его настроение, яростью, он схватил за край злосчастную шкуру красного волка и сорвал её со стены. Затем он сорвал шкуру снежного барса, висящую на противоположной стене. За шкуру этого зверя, тоже занесённого в Красную книгу, его в прошлом году едва не уличили. И зачем ему это надо было?

Браконьер перевернул открытку и посмотрел на красочную картинку из серии о защите природы. Красная гордая надпись внизу открытки гласила: «Склони ружьё перед красой!»

Катя закрыла лицо руками и вбежала в подъезд. Свет в подъезде почему-то не горел, и девушка сообразила, что она сможет незамеченной понаблюдать через окно за Антоном, стоящим на освещённой фонарём улице. Глотая слёзы и спотыкаясь в темноте, она поднялась на первый лестничный пролёт и посмотрела в окно, на всё ещё стоявшего Антона: если он побежит за ней в подъезд, значит, всё-таки любит. Но Антон постоял немного и ушёл. Между ними всё было кончено. По щекам текли слёзы.

Девушка медленно поднималась по тёмной лестнице, держась за перила. Поднявшись на третий этаж, где находилась её квартира, Катя вытащила из кармана джинсов ключ, ощупью нашла в двери замочную скважину и открыла дверь. В квартире было темно и тихо.

«Мама и бабушка уже легли спать, — сообразила девушка. — Сколько же это уже времени? Завтра снова будут ругать, что поздно пришла».

Не включая свет, Катя заперла дверь, скинула ботинки и на цыпочках прошла в свою комнату. Но и там свет она включать не стала, не хотелось. Она просто сняла одежду, повесила её на спинку стула, сбросила с кровати покрывало и буквально свалилась на постель. Только теперь она поняла, как сильно устала.

«Всё плохо, — подумалось девушке. — Папа умер два года назад. С Антоном рассталась. Завтра накажут за поздние приходы. По физике опять еле выходит тройка. Всё плохо. Пусть бы меня посетил ангел. Какой-нибудь ангел-хранитель. Хотя бы ненадолго. Поможет и уйдёт. Было бы хорошо. А сейчас всё плохо. Настолько плохо, что…»

С этими мыслями и со слезами на глазах Катя заснула.

— Ну, здравствуй.

— Привет! — радостно воскликнул первый ангел.

— Что скажешь? Нравится тебе теперь планета? — поинтересовался второй ангел.

— Нравится, она удивительна.

— И что ты уже о ней знаешь?

— Ну, она практически вся состоит из воды, — начал вдохновенно рассказывать первый ангел. — Но есть и суша. Самый большой континент называется…

— Постой, постой, — прервал его второй ангел. — Ты будто урок отвечаешь. А что ты чувствуешь?

— Планета чудесная, — ответил первый ангел. — Здесь столько хорошего. Но есть и плохое. Добрые люди, и злые. Добрых больше. Это хорошо. Но хотелось бы, чтобы добра было ещё больше. А зла — меньше, раз невозможно, чтобы его не было вообще.

— А какие люди тебе нравятся больше, мужчины или женщины?

— Мне нравятся дети. Они так добры и чисты помыслами! И мечтают они не о том, о чём мечтают взрослые.

— Хорошо. Может быть, у тебя возник какой-то вопрос?

— Да, у меня возникло много вопросов.

— Если хочешь, я постараюсь ответить на любой из них, но только один, — произнёс второй ангел. — Задавай.

— Что есть любовь? — без раздумий задал первый ангел вопрос, мучивший его больше всех остальных.

— Любовь? — не очень удивившись, переспросил второй ангел. — А ты знаешь, что спросить. Милая моя, это самый сложный вопрос, который ты могла мне задать. К сожалению, моей мудрости не хватит, чтобы на него ответить. И ничьей не хватит. Никто никогда не сможет дать вразумительный ответ на твой вопрос, даже сам человек, испытавший это чувство. Могу сказать только то, что ты и сама уже знаешь: это прекрасное чувство, если оно не приносит страданий. И даже если приносит, то всё равно — прекрасное.

Шла война. Солдаты исполняли свой долг и гибли. Первый ангел смотрел на это, и никакие гордые слова о долге и чести не могли убедить его, что так и должно быть. Он жалел людей. Он всей своей ангельской душой верил, что ничего хорошего в войне быть не может, и что люди глупы, раз не могут решить свои проблемы мирным путём, не заставляя страдать невинных людей. Он не понимал людей. Не понимал их рассуждений о войнах справедливых и несправедливых.

Раненый солдат прополз уже очень много. Уже очень давно у него закончилась вода, и как так получилось, что он остался один? Он был очень вынослив, но силы уже оставляли его. Голова кружилась от боли и от большой потери крови, перед глазами всё плыло. Ну хоть бы один маленький глоток воды! И никого, никого вокруг не было. Зачем нужна была эта война! Зачем он разлучился с матерью, женой и детьми, которые будут убиты горем, если он умрёт, и поэтому нужно выжить, выжить во что бы то ни стало! Из последних сил он сделал ещё один рывок и уронил голову на землю. Вдруг он услышал журчание, и почувствовал близость воды. Это ещё сильнее возбуждало в нём жажду, но сил доползти до воды у него уже не было. Он умирал. Он жалел себя. Но гораздо больше он жалел своих родных, которые, он знал, любят его. Он лежал и смотрел прямо перед собой без всякой цели. Один глоток, хотя бы один глоток, способный ещё чуть-чуть продлить его жизнь, думал он.

«И, клянусь, мне больше ничего не надо! Один глоток», — он умирал, он это чувствовал, и ему виделись образы любимых людей.

Он почти невидящими в забытьи глазами заметил какое-то движение. Кто-то шёл между деревьями, но это не мог быть враг, так как его одежда была ярко белого цвета. Странно… Прямо к нему направлялась маленькая девочка. Война, охватившая всё вокруг, казалось, каким-то чудом не тронула её. Солдат хотел закричать, сказать, чтобы она спасалась, так как недалеко отсюда лагерь врага, он это знал. Но он настолько ослаб, что из его горла вместо голоса вырвался лишь слабый хрип. Между тем, девочка остановилась, посмотрела на него, и от её взгляда у него на душе потеплело.

«Мне мерещится, — понял он. — Или я умираю и вижу ангела, который проводит меня туда, куда попадают все люди после смерти. Но я не хочу умирать».

Девочка, казалось, поняла его мысли. Она взяла его флягу, привязанную к поясу, и направилась дальше.

«Куда она идёт? К воде? Она взяла флягу?» — продолжал думать солдат, как во сне глядя на вполне реальную девочку, если бы её облик и присутствие здесь не были так невероятны. Девочка возвращалась к нему с той самой водой, о глотке которой он так молил. Она поднесла флягу к его рту. Солдат припал к горлышку и стал жадно пить воду впервые за долгое время. Пока он пил, девочка, похожая на ангела, сидела на корточках рядом и смотрела на него добрыми внимательными сочувствующими глазами. Она погладила своей нежной детской ручкой голову измученного солдата, с которой уже давно свалилась мятая каска. Когда он допил, она принесла ещё воды. Солдат не понимал, он пил и радовался, но не понимал, как это возможно. Допив, он взглянул в добрые глаза девочки и дотронулся до неё.

«Неужели живая? — спрашивал он себя, боясь, что волшебное видение исчезнет. Но оно не исчезало, и он продолжал себя спрашивать. — Неужели настоящая?»

Но вот она, перед ним: девочка, спасшая его от смерти. И хотя его ноги были перебиты, и он не мог идти, он ощущал в себе ещё силы ползти дальше, бороться за жизнь, а возле его пояса болталась фляга, полная воды.

«Что это? Что это? Что это?» — спрашивал он себя. И отвечал. — «Не знаю. Но это — чудо!»

— Враги там, — вдруг сказала девочка, похожая на ангела, указав рукой направление. — А там — лагерь союзников. В километре отсюда скоро пройдёт их небольшой отряд. Вам лучше оказаться там вовремя, тогда вас найдут.

И, не сказав больше ни слова, девочка, одетая в белое, ушла. Куда ушла? Непонятно. Но солдат уже верил в счастливый исход.

«Здравствуй, милая Мэри! Моё мнение о Голубой Планете становится всё лучше и лучше. Это прекрасная, удивительная, хотя и странная планета. И эти люди — странные существа, но я начинаю всё больше и больше их понимать. Если разобраться, то никакие они не странные, они естественные. Хотелось бы мне хоть чуть-чуть пожить человеком, испытать любовь… Ой, что это за странные мысли лезут мне в голову! Где это видано, чтобы ангел мечтал побыть человеком? Не обращай внимания, Мэри, это я под впечатлением. Когда я вернусь в Поднебесье, это желание исчезнет, наверное. До нашей встречи осталось не так уж и долго, моё путешествие медленно подходит к концу».

Катя, не открывая глаз, нежилась в постели и вспоминала события прошедшего дня. Она чувствовала, что светит солнце, слышала радостное пение птиц… Стоп! Солнце?! Пение птиц?! Катя протёрла глаза, села на кровати и оглядела освещённую солнцем комнату. Кресло, шкаф, стул с брошенной вечером одеждой… Всё было как обычно, и всё же что-то было не так. Когда она встаёт утром в школу, солнце ещё не светит, и птицы не поют. Странно.

— Сегодня что, выходной? — крикнула она в другую комнату.

— Нет, суббота, — ответил кто-то рядом, и Катя увидела, что на столе со скучающим видом, свесив ноги, сидит девочка лет десяти, с тёмными кудряшками волос, в белых штанишках и белой маечке.

— Ты проспала школу, — сообщила она, болтая ногами. Катя удивлённо смотрела на маленькую девочку, непонятно откуда взявшуюся. Чертовщина какая-то.

— Как?!

— В твоём будильнике села батарейка, — девочка указала на часы. Катя перевела на них взгляд: часы стояли. Вот, что ещё казалось странным, когда она проснулась: не было слышно привычного тиканья. Девушка снова посмотрела на девчонку.

— Да нет, я имею ввиду, как ты сюда попала?

— Просто.

— Как — просто?

— Ну, как обычно, — уклончиво отвечала девочка.

Катя вздохнула и потрясла головой.

— Ничего не понимаю! Ну, хорошо, а зачем ты здесь?

— Сама не знаю, — пожала плечами девочка. — Я просто летела, а потом вдруг повернула и полетела сюда.

— Летела? — Катя оглядела девочку, будто отыскивая на ней крылья. Да нет, обычная девчушка. Хорошенькая, на ангелочка похожа. — Ты, наверное, хочешь сказать, бежала?

— Нет, я хочу сказать, летела, — упрямо возразила девочка.

— А, — Катя поднялась с кровати. Непонятно, откуда взялась эта девчонка, но её общество приятно, подумала она, чем-то она похожа на меня в детстве.

— И я мечтаю летать, — сказала она, одеваясь. — Когда я была такая, как ты сейчас, я тоже часто представляла, будто я лечу.

— Да нет же, я правда летела! — повторила девочка. — Я действительно летела!

— Ну, хорошо, хорошо. Я верю, — решила согласиться Катя. — Итак, я проспала школу. Вместе с контрольной по физике. Что ж, тем лучше, я к ней все равно не подготовилась. Из-за этого Антона ни одного урока не сделала.

— С «этим Антоном» ты поссорилась только вечером, — передразнив её, возразила девочка.— У тебя был целый день до этого, но ты ничего не сделала. И позавчера ты ничего не делала. И поза позавчера. И поза поза поза…

— Ну ладно, ладно, — прервала её Катя. — Я поняла. Я уже давно ничего не делала. А теперь ещё и с Антоном поссорилась. Так мне и надо.

— А ведь когда-то ты училась хорошо, — с укором произнесла девочка.

— Откуда ты знаешь? — грустно спросила Катя. — Да, я была почти отличницей. Пока…

— Пока твой отец не погиб в автокатастрофе.

Катя удивлённо посмотрела на девочку.

— Откуда ты всё про меня знаешь? — с подозрением спросила она.

— Не знаю. Знаю — и всё.

— Я как-то сразу не сообразила… Мне на мгновение показалось, что ты — мой ангел-хранитель! Смешно, да? Придёт же чушь в голову!

— И вовсе даже не чушь, — воскликнула девочка. — Мне нравится. Давай я буду твоим ангелом-хранителем!

— Но скажи всё-таки, откуда ты знаешь, что я с Антоном поссорилась, что мой папа умер, — допытывалась Катя. — А, бабушка рассказала? Кстати, где она? Почему она-то меня в школу не разбудила?

— Твоя бабушка позавчера уехала на дачу, — напомнила девочка.

— А, ну да, точно. Тьфу ты! Да откуда ты всё знаешь?

— Вот, — засмеялась девочка. — Такие вот мы, ангелы-хранители, загадочные!

— Ладно-ладно! Храни свои секреты! — воскликнула Катя, направляясь в кухню. — Я всё равно потом докопаюсь! А теперь пошли завтракать. А после я схожу в магазин.

«Что я делаю! — пронеслось у неё в голове. — Откуда взялся этот ребёнок? Надо бы куда-то заявить о потерявшейся девочке? Впрочем, пусть пока будет, мне с ней хорошо, она меня от грустных мыслей отвлекает».

Маленький серый котёнок испуганно таращил глазки из лазейки под забором. Неделю назад его мама-кошка попала под машину, и он остался один. Никакими словами не передать, как ему было тоскливо! Он уже никому не доверял, всех боялся. Люди разные бывают. Одни сразу кричат «Брысь!», а другие сначала приласкают, а потом пнут ногой. Вот только одна девочка была хорошая, он сразу это почувствовал. Сам не знал, что заставило его вылезти и подойти к ней. И всё. Хороших людей он больше не встречал, его то и дело гоняли собаки, есть ему было нечего…

Котёнку больше не хотелось жить. Чего ради? Будь что будет, решил он и вылез из своего укрытия на заполненную людьми улицу. Кто-то спокойно его обошёл, кто-то, едва не споткнувшись, выругался и пошёл дальше. Внезапно возле него остановились две ноги. Котёнок замер, не зная, чего ожидать. Человек присел на корточки и взглянул в грустные глазки котёнка.

— Бедняжка! Ты, наверное, голодный? Сколько тоски я вижу в твоих глазёнках! — произнесла присевшая девушка, но котёнок её не понял.

— Пойдём со мной, — девушка решительно взяла его на руки. — Я тебя вымою и дам тебе поесть. Мама не выгонит. Поругается немного, а потом полюбит.

И девушка повернула обратно, с котёнком на руках. Но котёнок пока ещё не понял, что только что его жизнь круто изменилась.

— Мыша! — крикнул Рыжий и перелез через забор. Он огляделся по сторонам, но не увидел того, кого искал.

— Мыша, ты где? — снова крикнул он. Но его крик снова остался без ответа.

— Мыш-ка! Мы-шо-нок! — кричал Рыжий, как будто уже для развлечения, думая, что тот где-то прячется.

Доска забора со скрипом отошла в сторону, и оттуда вылез Финя. Его почти всегда весёлые глаза смотрели теперь серьёзно.

— Чего разорался, — как-то совсем без упрёка сказал он мрачно. — Пойдём.

— Куда?

— К Мышонку.

Рыжий насторожился.

— А что случилось? — спросил он.

— Ему стало хуже. Он там лежит и бредит.

— Бредит? — Рыжий уже торопливо шёл за Финей.

— О той девчонке белой, помнишь? Утверждает, что она ангел, — с грустной усмешкой пояснил Финя, сворачивая.

— Так дал бы ему подзатыльник, чтобы глупости не болтал, и все дела, — нахмурился Рыжий, поворачивая за угол вслед за Финей. — Он мне тоже тогда ещё говорил, что мол зря мы с ней так, что он сам у неё крылья видел… Ну ведь не было у неё крыльев, мы же сами видели! И вообще не бывает такого.

— Рыжий, я серьёзно говорю: ему хуже. Он весь в поту и тяжело дышит! — прервал его Финя.

У Рыжего упало сердце.

— Ты думаешь, он умирает?..

Финя не ответил. И так всё было ясно.

— А мы его лупили, — вдруг с раскаянием сказал Рыжий. — А теперь он умирает…

И он увидел лежащего на земле, куда его привёл Финя, мальчика с широко открытыми испуганными голубыми глазами, окружённого остальными ребятами.

«Милая Мэри! Я не знаю, что со мной делается, но, признаюсь, я не хочу покидать Голубую Планету. Я становлюсь влюблена в неё, как человек становится влюблён в другого человека, выделяя его среди всех, со всеми его достоинствами и недостатками, так и я вижу этот мир среди всех миров, со всем добром и злом, которые здесь нашла. Срок моего пребывания здесь неизбежно истекает, а мне кажется, что я ещё столько всего должна сделать…»

В замке повернулся ключ, дверь приотворилась, и Катя зашла внутрь. В прихожей уже стояла девочка в белой одежде и с любопытством смотрела на неё.

— Ну где? Где котёнок? — нетерпеливо спросила она.

— Откуда ты знаешь, что я пришла с котёнком? — по привычке удивилась девушка. — Впрочем, ты же у нас всё знаешь.

— А булки ты так и не купила, да? До магазина не дошла?

— Да, — засмеялась Катя. — Повернула домой с этим вот чудом! — и Катя достала из-за пазухи маленький упирающийся комочек.

— Это ничего, в холодильнике есть молоко, — сообщила всезнающая девочка. Катя прошла в кухню, открыла холодильник и достала пакет с молоком. Девочка тем временем вытащила глубокое блюдце. Катя налила в него молока и поставила на пол. Котёнок нерешительно подошёл и принюхался. Затем, сочтя предлагаемое лакомство съедобным, начал жадно лакать. Катя села на пол рядом с ним и, улыбаясь, наблюдала за счастьем этого крохотного существа. Она уже не чувствовала себя несчастной из-за ссоры с Антоном, на душе у неё было радостно. Она стала придумывать, как ей ещё позаботиться о котёнке.

— Надо его вымыть и причесать, пока мама с работы не пришла, — сказала она девочке, сидящей тут же рядом, обхватив руками колени.

— Твоя мама вчера уехала в Санкт-Петербург, к подруге, и вернётся только на следующей неделе, — заметила девочка.

— А, ну да. Но надо его все равно вымыть.

— А ты уже придумала, как ты его назовёшь? — поинтересовалась девочка.

— Подожди, сейчас подумаю, — Катя задумалась. — Я назову его… Как насчёт… Может, Тошка?

— Тошка? — девочка посмотрела на котёнка, мордочка которого была вся забрызгана молоком. — Тошка. Мне нравится!

— Одобряешь? — обрадовалась Катя. — Значит, решено, Тошка!

И она ласково потрепала котёнка.

«Миленькая моя, дорогая Мэри! Я пишу тебе с надеждой, что ты поймёшь меня, но не знаю, как я могу надеяться на это, если я сама себя не понимаю! Я не хочу, всей душой не хочу покидать Голубую Планету! Мне кажется, я схожу с ума, но я уже никогда не буду чувствовать себя полноценно, где бы то ни было, кроме этой планеты!»

Прозвенел долгожданный звонок, и ученики, сидевшие уже наготове с собранными учебниками и тетрадями, рванули со своих мест. Катя неторопливо вышла из класса в школьный коридор и вдруг увидела девочку в белой одежде.

— Ангелочек, а ты что здесь делаешь? — удивлённо спросила она. — Не ожидала тебя увидеть.

— Я хотела спросить, ты знаешь, что такое любовь? — ответила девочка. Катя оторопела.

— Ну, разумеется, знаю, — ответила она без колебаний.

— И что же это?

— Ну, любовь — это… это… — Катя задумалась. — Да не знаю я, что это! Что за странные вопросы! Ты пришла ко мне в школу, чтобы спросить, что такое любовь? Странная ты всё-таки…

— Ты любишь Антона?

— Люблю, — ответила девушка, не задумываясь. — Или любила, — сразу исправилась она. — Не знаю. Мне кажется, что я любила его, а теперь уже не люблю. То есть, какое-то чувство, конечно, осталось, но это уже не любовь, а так…

— А если я скажу, что он скоро приедет к тебе с цветами и скажет, что ты одна во всём свете ему нужна, ты обрадуешься? — продолжала допрос девочка, прозванная Катей ангелочком. В Кате вспыхнула надежда. Но тут же угасла, так как она поняла, что девочка-ангелочек просто интересуется Катиными чувствами, а вовсе не предсказывает, что случится.

— Нет, это уже ничего не значит, — сказала она и почувствовала, что говорит неправду. — То есть, нет, я обрадуюсь, но только потому, что я из принципа хочу, чтобы он был в меня влюблён. Ну, пострадал немножко, что ли… Да и не говори глупостей, он не приедет. Он ясно дал понять, что я для него — пустое место.

Прозвенел звонок.

— У меня литература, я опаздываю! — воскликнула Катя и убежала.

— Уже осень, — произнёс Голос.

— Да, красивая пора… — попытался слукавить первый ангел.

— Не притворяйся, ты прекрасно знаешь, к чему я, — с укором сказал Голос.

— Пожалуйста, можно я ещё останусь? — робко попросил первый ангел.

— Но уже время, ты должна вернуться, — возразил Голос.

— Ну, пожалуйста, — взмолился первый ангел. — Я не могу вот так взять и вернуться! У меня здесь осталось ещё незаконченное дело. Разрешите мне ещё немножко времени провести здесь! Совсем чуть-чуть! Ну очень прошу!

— Хорошо, — нехотя согласился Голос. — Но постарайся поскорее.

Девочка снова здесь, на этой грязной улице, среди мусора, вони и бездомных кошек. Уже темнеет, и от этого всё вокруг кажется ещё более мрачным, чем днём. Вот та стена, вот тот контейнер, вот тот забор. И брошенный кирпич валяется тут же. Всё как-то слишком уж грустно.

Девочка услышала сзади шаги. Ей не надо было оборачиваться, она и так знала, что это тот рыжий мальчик, но всё же обернулась. Он стоял и молча, немного сердито, немного грустно и смущённо смотрел на неё, но в его глазах уже не было прежней враждебности. Потом он опустил глаза, подошёл к забору и отодвинул в сторону доску.

— Пошли, — сказал он тихо, пропуская её вперёд. Девочка пролезла через дыру.

— Куда? — спросила она, хотя уже знала ответ.

— Мыша хотел видеть тебя, — ответил рыжий мальчик, отводя глаза.

Рыжий мальчик привёл её к Мыше, как они называли того маленького слабого мальчика, который теперь лежал и тяжело дышал. Вокруг него сидели все остальные бездомные мальчишки округи. Все повернули головы ко вновь пришедшей. Девочка чувствовала себя перед ними в чём-то виноватой. Видимо, свыклась со своей ролью счастливого ребёнка из обеспеченной семьи, и тогда она была виновата перед ними тем самым, что есть у неё это счастье иметь семью, а у них нет.

Мальчики расступились, давая ей пройти к умирающему. Девочка подошла и заглянула в широко раскрытые, но ничего не видящие испуганные голубые глазки мальчика.

— Уже несколько часов не приходит в себя, — считал нужным сказать мальчик, которого все называли Финей. — Глаза открыты, а ни на кого не реагирует.

Но, вопреки его словам, взгляд больного, прежде смотревший сквозь девочку, стал осмысленным. Он пришёл в себя, увидел, почувствовал её присутствие и заговорил. Говорить ему было трудно, он с трудом справлялся с дыханием, но говорил, путаясь в словах и буквах.

— Агн… Ангел, — выговорил он. — Ребята, я знаю, это агн… ангел. Я видел, как ты прилела, летела, при… белая, с крыльями настоящими… Я… я знаю, что ты… а они, не верили, а я зна… и они теперь знают. Как хорошо, что ты пришла...

Ребята молча, с мрачными грустными лицами наблюдали за тем, как мальчик из последних сил выдавливает из себя слова. Девочка тоже молча смотрела на него, ей было нечего ему сказать. Она хотела сделать всё, что в её силах, чтобы помочь ему, облегчить страдания умирающему мальчику. Но она не знала, как ему помочь. А он был счастлив уже только тем, что она сидела рядом, смотрела на него и слушала его. Потом мальчик затих. Сначала все думали, что он снова впал в забытьё, но потом стало понятно, что он заснул уже навсегда, что коротенькая ничтожная жизнь этого мальчика оборвалась, и он так и не узнал, что значит иметь маму и папу.

Светало. Рыжий мальчик шёл рядом с девочкой-ангелом, он уже почему-то тоже так считал. На душе у него было тяжело. Но одновременно он ощущал какое-то новое чувство, надежду и веру, что всё ещё может стать хорошо.

Дошли до забора. Надо прощаться. Рыжий мальчик постоял молча, помялся, а потом нерешительно спросил, как будто только одна эта девочка во всём мире, стоящая сейчас перед ним, могла ответить на его вопрос:

— Ведь Мыше теперь хорошо? Он больше не мучается?

— Да, ему хорошо, — ответила девочка, как будто от её ответа зависело дальнейшее счастье рыжего мальчика. — Он больше не мучается.

И тут она впервые увидела на лице этого мальчика улыбку. Она видела его самоуверенное выражение лица при первой встрече, враждебное, потом грустное. Но ей не приходилось до этого момента видеть на этом лице улыбки, и тем красивее эта улыбка ей показалась.

— Спасибо, — сказал рыжий мальчик.

— За что?

— За то, что Мыша всё-таки умер счастливым. И вообще, за всё. Спасибо тебе.

«Дорогая Мэри! Вот и закончилось моё приключение здесь, на Голубой Планете. Но, как ты уже знаешь, мне не хочется её покидать! Более того, мне больно бросать её навсегда. Поэтому, раз невозможно мне стать человеком и жить на этой планете, то я клянусь, что, чего бы мне это ни стоило, ещё когда-нибудь вернусь сюда. А сейчас я отправляюсь домой»

Катя с облегчением покидала кабинет химии, где только что закончился последний на сегодня урок. Теперь домой. Хорошо, что она больше не любит Антона, а то бы сейчас страдала, мечтала бы его увидеть… Катя спускалась по лестнице в гардероб и вполуха слушала свою подругу, размышляя о своём. Нет, конечно, увидеть его сейчас было бы неплохо, но все равно она этого уже не так хочет, как прежде, когда она ещё любила его. И если бы он действительно пришёл к ней с цветами и сказал: «Катя, никто на свете мне не нужен так, как ты!», она бы ему холодно ответила…

— Катя! — услышала она до боли знакомый и родной голос и, не успев додумать, что бы она ответила, остановилась. Перед ней стоял Антон с букетом чайных роз. Проходящие мимо девчонки кидали на неё завистливые взгляды, и ей это было приятно. Конечно, сейчас больше подошли бы алые, яркие розы цвета любви, машинально подумала Катя, но он знает, что она любит чайные, и хотел угодить ей.

— Катя, ты нужна мне. Прошу, прости меня, — с мольбой в голосе сказал он. Точь в точь, как она хотела. Или как предсказала эта девчонка?

— Мне не за что прощать тебя, — ответила Катя, ещё не зная, чем закончатся её слова.

— Катя, прошу…

— Мне не за что прощать! — повторила Катя. — Потому что это я перед тобой виновата. Прости…

Лицо Антона осветилось счастливой улыбкой. Он подошёл к ней вплотную, вручил букет роз. Она спокойно, сдерживаясь, приняла их. Затем оба, повинуясь внезапному порыву, бросились друг другу в объятия. На глазах Кати выступили счастливые слёзы. Она зажмурилась, и слёзы скатились по щекам.

«И что я за человек такой, — подумала Катя. — Огорчаюсь — плачу. Радуюсь — всё равно плачу».

Все мысленные рассуждения о том, что она его больше не любит, куда-то исчезли, и она твёрдо знала уже: она любит, всей душой любит Антона. Не выпуская девушку из объятий, Антон произнёс:

— Катюша, я люблю тебя! И прошу, хотя знаю, что ещё рано, и мне придётся подождать несколько лет, но всё равно я прошу тебя стать моей женой.

Катя, положив подбородок на плечо юноши, открыла счастливые глаза. За его спиной стояла девочка-ангелочек. Она подмигнула Кате, и та радостно ей улыбнулась. Тогда девочка помахала ей рукой, и тут же толпа снующих туда-сюда школьников скрыла её от Катиных глаз. Катя поискала глазами: нету. Похоже было, что девочка попрощалась. Значит, это действительно был ангел-хранитель, который пришёл по её просьбе, а теперь, когда у неё стало всё хорошо, ушёл? Так ли это? Катя не знала. Но ей было приятно думать, что это так.

Первый ангел вернулся в Поднебесье и занялся своими обычными делами. Сначала он даже испытал радость от возвращения домой и к привычным занятиям. Но постепенно ему становилось всё тоскливее. Он по-прежнему был веселым и энергичным, но его близкие знали, что на душе у него всё не так гладко. Второй ангел, глядя на жизнерадостное с виду поведение своей воспитанницы, печально качал головой. Он обратился к Голосу, сказав, что нужно что-то предпринять, и потребовал созвать Совет.

В Совете принимали участие девять самых старых и мудрых ангелов. Началось обсуждение.

— Сначала нужно понять, так ли ей действительно плохо, как вы говорите, — заявил третий ангел.

— Разве вы этого не видите? — удивился второй. — Она сильно тоскует по Голубой Планете.

— Ничего не знаю, с виду не скажешь! Очень даже весела.

— Ну конечно, — разозлился второй ангел, чувствуя, что впервые злится. — Что же ей теперь ныть и портить всем настроение? Будто вы не знаете нашу малышку!

— Ладно, с этим всё ясно, — прервал Голос ссорящихся. — Теперь надо подумать, как мы можем ей помочь.

— А нужно ли что-то делать? Не навредим ли мы?

— Ясно, как мы любим её, раз даже ссоримся из-за неё. Следовательно, не можем не попытаться помочь.

— Но как? Если бы её грусть была связана не с Голубой Планетой…

— Всем известно, что ангелу оставаться на планете губительно.

— Ангелу губительно оставаться на планете ангелом, — вставил Голос.

— А кем же ему ещё…

— Вы хотите сказать, что мы должны позволить ей стать человеком?!

— Это безумие!

— Где это видано! Сколько живу, никогда не встречала, чтобы ангел становился человеком!

— Истории известны такие случаи, — возразил всем второй ангел.

— Это верно, — согласился Голос. — Было несколько таких случаев. Также собирался Совет, на котором решалось отпустить ангела на Голубую планету человеком.

— Но должны ли мы так поступить с нашей девочкой?.. Она так молода, она только начала жить!

— Её душа не может без этой планеты, она погибнет.

— Нет! Мы не можем вот так взять и отправить её на Голубую планету! Подождите, надо обсудить.

— Согласитесь, мы все её любим, и поэтому не хотим отпускать от себя, — произнёс с усмешкой Голос. — Но мы все желаем ей добра, просто стараемся не видеть, что это добро заключается в Голубой Планете, и именно потому, что мы любим её, мы должны её отпустить. Итак, каково решение Совета?

После недолгой паузы третий ангел встал.

— Что ж, по-моему, единогласно. Давайте подарим нашей девочке Голубую Планету.

Женщина с большой сумкой в руках зашла в подъезд, быстро поднялась по ступеням и открыла дверь своей квартиры.

— Катя, это я! Ты дома?

Катя вышла в прихожую.

— Привет, мам! — радостно сказала она и обняла мать.

— Ну, как тут без меня дела шли? Ничего не случилось? — поинтересовалась мама, снимая куртку и вешая её в шкаф.

— Нет, всё в порядке!

Женщина удивлённо посмотрела на дочь. Что с ней стало, недоумевала она. Откуда этот румянец, этот блеск в глазах, которых у неё не видели уже года два?

— Дочка, что случилось? Рассказывай, — потребовала она мягко.

— Мам, там, в той комнате… — замялась дочь. — На диване…

Мать, не дожидаясь продолжения, прошла в комнату и посмотрела на диван. Затем снова обернулась к дочери.

— Что на диване? Ничего не вижу.

— Ой, уже не на диване! — воскликнула Катя и, на глазах недоумевающей матери, опустилась на колени и полезла под диван.

— Катя, ради бога, объясни, что ты делаешь!

— Сейчас поймёшь, — ответила девушка, и удивлённая мама увидела, что её дочь достала из-под дивана… котёнка! На шее котёнка был заботливо повязан красный бантик.

— Господи, Катя, откуда он?

— На улице подобрала, он был такой несчастный… — виновато ответила дочь. — Но ты не думай, я его вымыла, и всё такое… Мамочка, не ругай меня!

Мать устало опустилась на диван, на глазах у неё показались слёзы.

«Ругать тебя?! — хотелось воскликнуть ей. — Да за что же, когда вот он, счастливый румянец на твоих щеках, которого все так ждали, и глаза блестят!»

— Мамочка, почему ты плачешь? — испугалась Катя. — Я сделала плохо?

— Нет, доченька, всё хорошо! Это я от счастья.

— Так значит, можно его оставить?

— Конечно можно! А ты уже придумала, как ты его назовёшь?

— Да, его будут звать Тошка, хорошо? Тебе нравится?

— Тошка? В честь твоего Антона, что ли? — усмехнулась мама.

— Нет, мама, — возразила Катя. — Не в честь Антона. Его я никогда и не называю Тошкой. Это в честь папы, Антона Дмитриевича Осокина. Так тебе нравится?

— Да, Катюша, мне нравится.

И мама с дочерью ещё долго сидели и смотрели на Тошку, который пытался стянуть мешающийся ему бант, и счастливо смеялись.

«Дорогая Мэри! Вот оно и свершилось! Не могу поверить, что это произошло, но звёздные огни, какие я видела проносящимися мимо себя, когда впервые летела на Голубую Планету, убеждают меня, что я действительно лечу туда. И теперь не на временное пребывание! Милая Мэри, не забывай меня, и навещай иногда. Скоро, праздничным майским днём я появлюсь на этой планете… человеком!»

— Дедушка, расскажи мне историю!

— Какую тебе историю? — спросил дедушка, ласково потрепав волосы внука.

— Про ангела!

— Про ангела?

— Ну, про того одного ангела, который тебе на войне спас жизнь!

— Да я ведь уже столько раз тебе рассказывал.

— Ну и что, ещё расскажи! — упрямо повторил мальчик.

— И мне, и мне! Я тоже хочу, — воскликнула его маленькая сестрёнка, подбегая и усаживаясь рядом.

— Ну, хорошо, слушайте, — дедушка устроился в кресле поудобнее и начал. — Это было давным-давно, когда я был ещё молод и силён. Я женился на вашей бабушке, и у нас родились дети: ваша мама и её брат, ваш дядя Серёжа. Я был счастлив со своей семьёй, и ничто меня больше не интересовало…