В тесном гараже, забитом аппаратурой и обклеенном постерами с автографами звёзд русского и зарубежного рока лилась рвущая душу мелодия.
«Стань напротив, посмотри в мои глаза
Скажи, что завтра всё будет так же, как вчера
Открой мне двери в никуда и возвращайся навсегда
Этой боли ты не узнаешь никогда…»
Молоденький вокалист старался изо всех сил, басист, ударник и клавишник тоже лезли из кожи вон, дабы не опозориться перед важным гостем.
От этого на первый взгляд невзрачного коротышки в чёрном зависело их музыкальное будущее.
Продюсер славился своим непредсказуемым характером — мог забраковать любую предъявленную ему команду, даже самую продвинутую, а мог вывести на вершины хит-парадов коллектив, до этого считавшийся третьесортным.
Сей привереда жил в столице, но периодически ездил по маленьким городам — он полагал, что там можно обнаружить по-настоящему талантливых людей.
Те, кому удалось понравиться, могли считать себя счастливчиками — с этой минуты их судьба оказывалась в надёжных руках.
Сумасбродный воротила шоу-бизнеса находил спонсоров, которые соглашались вложить средства в проект, заставлял избранных репетировать сутками без перерывов на отдых и сон…
Затраченные средства и силы окупались сполна: клипы крутили по всем каналам, песни звучали из окон офисов, домов, автомобилей…
Лучшие киевские клубы наперебой приглашали новоиспечённых знаменитостей на свои вечеринки, которые посещала элитарная молодёжь.
Билеты на концерты раскупались сразу же, во время выступлений набивались полные залы фанатов.
Журналисты, выпрашивающие интервью, поклонницы, готовые на всё…
Отвергнутые им претенденты сходили с ума от зависти и злости. Между собой они говорили, что маэстро, безусловно, уникален — сделал из дерьма конфетку.
Певец набрал полную грудь воздуха, собираясь начать следующий куплет…
«Хватит» — продюсер остановил его небрежным взмахом руки.
Группа замерла, ожидая вердикта.
«Скорее всего, я соглашусь с вами сотрудничать».
У ребят отлегло от сердца.
«Физиономии смазливые, голос у солиста есть, слух тоже, тексты грустные — раскрутить будет легко. Фотографа сюда прислать, над имиджем пусть стилист поработает — и можно разворачивать рекламную кампанию.
Аудитория с 14 до 20 лет гарантированно обрыдается» — еле слышно бормотал продюсер, делая какие-то пометки в своём ежедневнике.
Он обернулся к музыкантам:
«У меня в вашем городе ещё есть дела, поэтому придётся задержаться. Не расслабляйтесь — через неделю приступим к работе.
Наделаете глупостей на радостях — выгоню к чёртовой матери, у меня такого как вы добра — хоть веником заметай.
Будете меня слушаться — станете популярнее Корней и Зверей вместе взятых.
Начнёте своевольничать — пойдёте бренчать в подземный переход. Ясно? А пока что контракт подпишем».
Солист Николай (точнее, Ник — знакомые уверяли, что американский вариант его имени звучит гораздо лучше) сжал ручку дрожащими от напряжения пальцами.
Этого момента он ждал пять лет — и не просто ждал, а готовился к нему.
Он сам писал стихи, позже стал сочинять музыку, и, наконец, убедил своих друзей создать группу «Бинокль».
Порой басиста Мишку (Майка) одолевала депрессия, ударник Генка (Генри) ломал об колено палочки и демонстративно забрасывал их в дальний угол, а клавишник Жека (Джон) кричал, что его здесь не ценят и угрожал переметнуться к обосновавшейся по соседству группе «Делириум».
Ник терпел — часами выслушивал Майка, покупал Генри новые палочки, расписывал Джону, как славно они заживут…
Ник верил в себя и в удачу, он не мог бросить музыку — она была не просто хобби, а делом, которому он хотел посвятить жизнь.
Все, кто присутствовал на выступлениях «Бинокля», в один голос твердили, что группа замечательная и заслуживает большего, чем лабать на квартирниках и в местном ДК.
Самостоятельно пробиваться наверх Ник и К не могли — все сбережения ушли на инструменты и аренду помещения.
Они участвовали в областном конкурсе, но жюри отдало призовое место девчоночьему квартету, исполнившему не в лад и невпопад песенку из трёх аккордов.
Товарищи были в недоумении до тех пор, пока предприимчивый Джон не втёрся в доверие к победительницам.
Вернувшись из вражеского стана, он огласил сумму данной ими взятки (тысяча баксов). Именно столько требовалось выложить, чтобы на следующее утро увидеть в газете свою фотографию под заголовком «Открытие года».
Ник расстался с иллюзиями, но не пал духом и по-прежнему принуждал команду отшлифовывать технику.
Слух о приезде продюсера пацаны поначалу встретили ироническими улыбками — до такой степени невероятным он им показался.
Они по очереди дежурили у дверей единственной приличной гостиницы, и Нику удалось выследить, в каком номере поселился шоумен.
Под негодующие вопли администратора друзья вломились туда и битый час убеждали потенциального работодателя дать им шанс и прослушать хоть что-нибудь из репертуара.
То ли они были очень красноречивы, то ли мужик просто устал с дороги и ему было лень сопротивляться, но в итоге он согласился, заранее предупредив, что ничего не обещает.
И они произвели хорошее впечатление на него, повидавшего на своём веку столько разных исполнителей!
«Йес! Я это сделал!» — Ник был счастлив. Теперь им оставалось работать, работать и ещё раз работать, но это никого не пугало — ведь цель была уже в двух шагах.
«Лады, можно и по домам. Завтра здесь в это же время, и не дай Бог кто-то профонарит — убью» — объявил он корешам на прощание.
«Да придём, чё ты понты колотишь» — отреагировал Генка.
«А ты прав был, скоро мы свалим из этого гадюшника» — мечтательно протянул Жека.
Мишка молча кивнул — он был пессимистом от рождения, поэтому радостные новости выбивали его из колеи.
-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-
«Я доказал, что я вовсе не неудачник. Я стану знаменитым и обязательно заберу Томку к себе» — думал Ник, трясясь в переполненном автобусе №29.
«Ты, мудак!» — донеслось до его ушей.
Ник был в эйфории и не сразу сообразил, что ругань направлена в его адрес.
Он отвлёкся от своих грёз и понял, что случайно наступил на ногу какому-то работяге лет пятидесяти (не наступить было проблематично, так как автобус немилосердно трясло).
Эту мысль Ник попытался донести до мужика, причём в максимально вежливой форме, но тот не успокаивался и продолжал осыпать его матами.
«Тебе что, повылазило, п%здюк долбанный?!» — разорялся дядька.
«Сам ты мудак» — огрызнулся Ник, протискиваясь к выходу.
(В принципе он стремился избегать конфликтов, но что прикажете делать, когда в ответ на своё извинение слышишь подобное?)
«Вот придурок мне попался» — Ник поспешил домой со слегка подпорченным настроением.
Впрочем, это быстро прошло — поднимаясь в квартиру, он уже забыл об инциденте.
«Ты где шлялся?» — завизжала мама при виде сына.
«На репетиции был, ты только послушай, что...»
Слушать мама не стала, а вместо этого вызвала на подмогу отца. Тот явился, размахивая какой-то разграфленной бумажкой.
Родители побывали на собрании, получили табель с пятью тройками и двумя двойками в четверти и были настроены крайне недружелюбно.
«Семью позоришь, разгильдяй» — громыхал папаша.
«И в кого ты такой бестолковый уродился? Неужели нельзя выучить эту чёртову физику с химией?» — причитала мать.
«Да подождите вы! Сегодня я подписал…» — Ник попытался вставить хоть слово.
«Днями напролёт в своём гараже торчишь, тебе не до школы, Шаляпин недоделанный! В институт не поступишь, пойдёшь в армию! А потом — вагоны разгружать!» — маманя вцепилась в пузырёк валокордина.
«Полюбуйся, до чего ты её довёл! Ни стыда, ни совести!
Почему мы должны вечно за тебя краснеть?!» — возмущался папаня.
Ник понял, что поделиться своим триумфом не удастся.
Его захлестнула волна обиды: и это, называется, самые близкие и родные люди? Скандалы закатывать они умеют, а что он чувствует, их не интересует.
Он обязан строить свою жизнь не так, как хочется, а так, как считают нужным родители.
А если сопротивляешься — значит, ты плохой сын.
Такие сцены происходили достаточно часто, и Ник без труда мог угадать, какой будет следующая фраза.
По идее, предки должны перейти к вопросу: «кто виноват, что отпрыск не поддаётся воспитанию?»
«Ты же дома сидишь, вот и присмотрела бы за ним, мне некогда, я на работе» — заявил батяня.
«А что мне прикажешь, за ручку его на занятия водить? Совершеннолетний уже, а мозгов не прибавилось» — парировала мать.
«Вы ничего не понимаете и не хотите понять! Не лезьте в мою жизнь, оставьте меня в покое!» — не выдержав, крикнул Ник. Бросив рюкзак под вешалку, он побежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
«Немедленно вернись» — требовала мать, высунувшись из окна.
За углом пятиэтажки Ник остановился и решил, что домой до вечера показываться не стоит. Пусть предки чуть-чуть поостынут.
Он вспомнил, что из-за этого дурацкого скандала так и не успел позвонить Томке.
Любимая девушка, которая всегда поддерживала Ника, на его выступлениях сидела в первом ряду и светилась от гордости, девушка, вдохновившая его на написание десятка песен, должна была узнать о случившемся в первую очередь.
В трубке раздавались длинные гудки.
Странно, где она может быть? Обычно к четырём она успевала вернуться из своего фитнес-клуба. Наверное, тренировка затянулась.
Джону, Генри и Майку Ник звонить не стал — пацаны учились в одном классе, к учёбе относились примерно одинаково, и, скорее всего, им сейчас тоже устраивали капитальную промывку мозгов.
Торчать в пустом гараже Нику не хотелось, он нащупал за подкладкой несколько купюр и вошёл в бар напротив.
-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*--*-*-*-*-*-*-*-
«Родители не воспринимают меня всерьёз. Томки нет, придётся праздновать в одиночку. Победы полагается обмывать шампанским, но это дорого, обойдусь водкой» — рассуждал Ник, заказывая себе 250 грамм.
На закуску не хватило, и содержимое чекушки Ник незаметно для себя одолел под сигарету.
В желудке стало горячо, мозги начал обволакивать липкий туман… Проблемы то казались невыносимыми, то вдруг отступали на задний план.
«Ещё взять, что ли? Всё равно заняться нечем» — Ник поплёлся к стойке. Бармен скользнул по нему взглядом и отвернулся.
«Прикинь, я работу получил. Офигенную. В столице.
Я музыкант из «Бинокля», может, слышал?» — обратился Ник к бармену.
«Не слышал. Топай, парень, за столик, не мешай» — нелюбезно буркнул тот, протирая бокалы.
После очередной порции рука потеряла былую твёрдость, и, потянувшись за пепельницей, Ник опрокинул графин.
Остатки водки вылились на скатерть.
Кое-как промокнув мокрые пятна салфеткой, Ник вспомнил, что ничего не ел с самого утра, и решил перейти на пиво.
Посетители кафе сидели кто по двое, кто по трое, вели оживлённые беседы и не обращали внимания на Ника, затаившегося за угловым столиком.
«Вот была бы здесь эстрада, я б им спел. Хотя зачем глотку рвать перед этими быками? Потерплю ещё чуть-чуть, потом уж точно ценители найдутся» — размышлял Ник, оглядывая убогий интерьер.
Стулья с погнутыми алюминиевыми спинками, пластмассовые вазочки с торчащими из них жалкими букетиками искусственных цветов, вылинявшие шторы на окнах — всё это вызывало в его душе какую-то глухую тоску.
«Через полчаса закрываемся» — деревянным голосом оповестил бармен.
Ник купил на дорожку бутылку обожаемого Томкой «Лонгера» (к этому моменту вся водка в баре была распродана), и нетвёрдой походкой вышел на улицу.
Стоять было тяжело, и Ник сел на лавку.
Сидеть тоже было неудобно, кружилась голова, пришлось лечь.
«Эти тени растают завтра без следа,
Этот призрак не обернётся никогда,
Свои последние слова я запишу карандашом,
Как все те песни, что никогда мы не споём…»
— выводил опьяневший Ник, снедаемый жалостью к себе.
«Нихрена себе! Чего орёшь-то? Ночь на дворе!» — прозвучало рядом.
Голос показался Нику знакомым, он попытался открыть глаза, неловко повернулся и сверзился со скамейки.
«Да ты что, бухой, что ли? Ты ж не пьёшь?» — продолжал удивляться Генка, поднимая Ника за шиворот с земли.
«Г-Генри… Ч-что, репе-птировать пора?» — прозаикался Ник, пытаясь удержаться на ногах. (Ноги подламывались в коленях и отказывались подчиняться.)
«Напраздновался… ох%еть можно» — резюмировал Генка, закидывая слабо сопротивляющегося Ника на плечо, —
«какая, в задницу, репетиция в полвторого ночи?!
И сделай милость, заткнись, свои рулады будешь выводить в более подходящей обстановке!»
(Если бы Генкиному дяде, отмечавшему юбилей со своими сотрудниками, не приспичило откушать рыбного паштета, Нику бы довелось валяться на улице до рассвета.)
«П-пус-сти, я сам м-могу» — вяло бормотал Ник по дороге домой.
«Всё, добрались, тяжёлый ты, однако» — Генка прислонил товарища к стене и нажал кнопку звонка.
«Я погнал, а ты тут очухивайся. Покеда!»
«Кому не спится?!» — загремел задвижками отец, — «ах ты гад!»
Договорить он не успел — Ник переступил порог и растянулся на полу, чудом не задавив при этом некстати подвернувшегося кота.
Из спальни выбежала разбуженная шумом мать.
«П%здец подкрался незаметно» — высказался отец (он практически не употреблял матерных слов, так как считал себя интеллигентным человеком, но на этот раз не смог сдержаться.)
«Что ж теперь делать?!» — засуетилась мать, бестолково топчась вокруг сыновнего тела.
«Что-что, в комнату тащить. Не оставлять же в прихожей — простудится. Хотя следовало бы вообще выкинуть за дверь, чтобы впредь не смел над родителями издеваться» — отец подхватил непутёвое чадо под мышки и поволок по коридору.
Ник не возражал против такого способа транспортировки, голоса предков доносились откуда-то издалека.
«Сейчас его вразумлять без толку. Пускай проспится, а тогда я ему устрою» — пообещал папаня.
Больше Ник ничего не слышал — он отключился.
-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-*-
Ник проснулся от жажды.
Его первым порывом было вскочить с постели и побежать за водой, но попытка подняться лишь отозвалась болью в голове.
Сжав виски ладонями, Ник огляделся.
На ковре висела футболка «Мановар», значит, это родной дом.
Понемногу в памяти всплывали отдельные фрагменты вчерашнего вечера.
«Я был в баре. Потом встретил Генку. Сколько же я вылакал? Водка, пиво, «Лонгер», то есть всего около 500 граммов… нет, 600… тьфу, короче!»
С порога донеслись жуткие звуки — коту раньше не доводилось нюхать подобного амбре, и с непривычки его тошнило.
Ник бросил подсчёты и поплёлся в ванную, где долго чистил зубы, стремясь избавиться от перегара.
На кухне его ожидала записка: «Готовь себе сам, раз ты такой взрослый. Вернёмся поздно, на работе аврал. Обязательно будь дома, надо серьёзно поговорить».
Прочтя послание, Ник сморщился от досады: с одной стороны, ему было ужасно стыдно перед предками, а с другой — хотелось любой ценой избежать нудных объяснений.
Да, напился. Но ведь не нарочно же! Получилось так. С кем не бывает. Что им стоит взять да и забыть об этом, он же не конченый алкаш и впредь так поступать не будет.
Куда там! Теперь как минимум полгода придётся выслушивать упрёки.
Ник даже не открыл холодильник — ему была противна сама мысль о еде. Опасаясь, что мать может заглянуть домой в перерыв, он быстро надел джинсовку и вышел на улицу.
Идти в школу он счёл бессмысленным — уже начался второй урок, к контрольной подготовиться не успел…
Ник замер посреди двора, пытаясь сочинить оправдания за свой «дебют» для Томки, родаков, учителей… мозги не варили.
«Эй, ты, топай сюда» — прокричали из подъезда.
Ник обернулся на зов. Эту компанию он прежде не видел.
Трое пацанов были явно не с его района.
«Какого чёрта я им понадобился?» — устало подумал Ник и лениво приблизился.
«Есть здесь поблизости чердак, чтоб не закрывался?» — спросил высокий парень с чёлкой, свисающей аж до носа.
«Ну есть парочка. А вам зачем?» — в принципе, Нику было по фигу, зачем, и свой вопрос он задал только для поддержания разговора. (По чердакам он был специалистом — когда казалось, что весь мир состоит из врагов, Ник всегда забирался на заброшенный чердак, где и писал свои стихи.)
«Надо. Давай с нами — узнаешь» — пацан №2 сверкнул на него глазами из-под низко надвинутого на лоб капюшона.
«Слышь, а бабки у тебя имеются?» — влез третий.
«Ни копья. Всё вчера потратил» — от неожиданности признался Ник.
«Х%р с ним, у меня день рожденья всё-таки, угощаю» — усмехнулся высокий.
«Я больше не пью» — уверенно заявил Ник.
«Бестолочь. Кто ж тебе бухать предлагает? Мы не дети, чтоб от водки кайф ловить. Покруче вещи на свете существуют.» — презрительно процедил «Капюшон».
Ник когда-то пробовал курить драп, нюхать клей и глотать колёса. Ничто из этого не доставило ему удовольствия и экспериментировать снова он не собирался, о чём и сообщил незнакомцам.
«Ой, горе. Показывай место!» — с этими словами пацаны двинулись вперёд.
Ник поколебался, но всё же догнал их.
«Стань на шухере, мало ли кого сюда занесёт» — приказал Капюшону Длинный.
По-видимому, он был для своих авторитетом, во всяком случае, ему подчинялись сразу же и без возражений.
Третий пацан полез в пакет и извлёк оттуда несколько резиновых жгутов и шприц.
«Смотри и учись. Называется «винт», добывается легко, прёт долго. Ты вообще по жизни кто?» — поинтересовался Длинный, задирая брючину и перетягивая ногу жгутом.
«Музыкант я» — промямлил Ник.
«О! Тогда тебе по статусу положено! Чего телишься-то? Да или нет?» — напирал Капюшон.
«Что я творю?!» — Ника затрясло, но отступать он не стал.
«Ну-ка позвольте вашу ручку. Ох, какие вены, красота, и целиться не надо» — забормотал Мелкий.
«Прям как баба жмурится» — съехидничал Капюшон.
(Ник уколов не боялся никогда, он просто не мог смотреть на то, как игла протыкает кожу.)
«Закрой пасть», — оборвал его Длинный, — «себя вспомни в первый раз! Привыкнет ещё!»
Капюшон оставил пост у входа, получил свою дозу и уселся вместе со всеми на загаженные голубями доски.
«Есть контакт?» — добродушно полюбопытствовал Мелкий.
Ник прислушался к себе и не ощутил никаких изменений.
«Ноль! Не берёт!» — заверил он.
«Продукт переводишь», — обронил Длинный, — «ладно, если разбогатеешь, подваливай на посёлок, спросишь Механика, меня там все знают. Это сегодня мы тебе ради праздника бесплатно дали.»
«Хорошо», — пообещал Ник, поклявшись про себя в будущем не поддаваться на провокации.
Препарат подействовал, когда Ник вернулся домой и заперся в комнате.
До прихода предков оставалось три часа, но вдруг припрутся и пристанут со своими задрочками?
На столе стояла большая фотография Томки в резной рамочке. Нику чудилось, что изображение увеличивается и становится чётче. То ли в полудрёме, то ли в наркотическом бреду Ник снова чувствовал прикосновения рук любимой, вдыхал сладкий аромат её духов…
Под окном раздался пронзительный свист. Ник очнулся и прислушался. В стекло полетел камушек, свист повторился.
Ник распахнул форточку и в сумерках увидел Генку, Жеку, Мишку, других дворовых пацанов. Вся толпа делала ему какие-то непонятные знаки.
«Что стряслось? Пожар?!» — осведомился Ник, недовольный тем, что его отвлекли от грёз.
Генка подтолкнул Джона: «Покажись!» Тот повернулся, и Ник смог разглядеть на лице своего клавишника огромный кровоподтёк.
«Кто тебя так?!» — выпалил Ник.
Да, Жека порой вёл себя отвратительно, но он был и останется его лучшим другом, несмотря ни на что. Все в округе знали, что четвёрка музыкантов с детства вместе, кто отважился его тронуть?!
Джон промолчал. За него ответил Генка.
«Делириумы»! Этот олух насчёт продюсера растрепал, вот они и озверели. Поймали после школы в подворотне, стрелку забили. Ты с нами?»
Ник кивнул. Майк протянул ему кастет: «Примерь, пригодится».
«Может, ножи прихватить?» — внёс пропозицию Генка.
«Так справимся» — отмахнулся Ник.
На пустыре уже ждали. К ненавистным «Делириумам» присоединилось ещё человек 15, силы были примерно равными.
«Что, сумки пока не упаковали? Правильно, не надо, потому что никуда вы не поедете. Останетесь тут, где вам и место. Этому мы морду попортили для разминки.
Кто со мной не согласен — в котлету превратим, поняли, детки?» — нагло оскалился Кен.
«Губу закатай, урод!» — Ник выдвинулся из-за спин.
«А, красавчик наш! Не видать тебе столицы!» — Кен вскинул руку с велосипедной цепью.
Мишка с пацанами бросился на корешей Кена.
Цепь просвистела в сантиметре от щеки Ника.
Он успел увернуться и был готов нанести удар, когда увидел на аллее Томку. Какой-то мажор обнимал её за талию.
…Ник зазевался, а подкравшийся сзади прихвостень Кена огрел его дубинкой.
Падая на песок и теряя сознание, Ник успел подумать: «этого не может быть!»
Потрёпанный ботинок врезался в его рёбра…
«Что я сделал, что мог оставить за собой —
Это небо, что видно лишь тебе одной…
Ты только двери мне открой и не забудь закрыть за мной,
Слышишь эхо? мы не отправимся домой…»
Продолжение следует
: Ого! Меня косплеят! Таки ходят и лелеют! Тады может лучше сразу водки?
Все сообщения мини-чата
Регистрация
Забыли свой пароль?
