Naschkatze — Ангел войны.

Мне крылья нагрело, рот жаждой томим.

Бескрайний простор, бесконечность скитанья,

И снова и снова вперед я гоним.

Но кто же я есть в этом сумраке ясном?

Не падший ли ангел в небесной дали?

Я, крылья ослабив, стремлюсь ежечасно

Упасть, чтоб разбиться в дорожной пыли.

Но мне не дано и в пикете смертельном

Достичь тот рубеж, чтоб уж вверх не свернуть.

И длится мой путь без конца, беспредельно.

Мне словно приказ чей-то не обмануть.

Внизу подо мной города проплывают,

Мне весел их гул, я заметил давно,

Как силу в крылах этот смрад укрепляет

И в сердце стучит, как хмельное вино.

Я б здесь задержался, но что-то невольно

Мне вдосталь над тем покружить не дает.

Потоком захватит, и вновь я безвольно

Крыла расправляю на дальний полет.

Что путь мой? О чем? Небо в звездах гадало

Не год и не два. Вдруг ударило! Вниз

Меня повлекло, стройным пеньем обдало,

И легкий вокруг завибрировал бриз.

Парил я над морем, прохладу вдыхая,

И в кущах зеленых забрезжил мне рай.

Крылами остатки небес разрезая,

Ликуя, я ринулся в сказочный край.

Мне чудились добрые лица людские,

И сочных деревьев прохлада в тени,

И стройные песни, не те городские,

А те, что звучат, отдаваясь в дали.

И я приближался, от радости плача,

Уста уж раскрылись, чтоб выпить глоток

Воды родниковой в тени, не иначе,

Что странствий моих ждал сей чудный итог!

Как вдруг на подлете сгустилися тучи,

И столпы огня опалили мой тыл.

Разверзлося небо пожаром трескучим

И выжгло весь остров, как будто не был.

Всю ночь полыхало, и крики и стоны,

Мольбы и стенанья сожгло до золы.

Лишь ветер гудел свою песнь монотонно,

Сожженной одежды вздымая полы

У той, что осталась на том пепелище

Без дома, без песен, без жизни, без сна.

Утихнувший ветер в золе что-то ищет.

Впервые я дрогнул — зачем же она?

Раскинула руки, молчит и не ропщет,

На выжженном поле старуха стоит.

Ей космы седые ветрище полощет,

Пыль сыпет в сухие морщины ланит.

Слепые глазницы с безмолвным укором

В бескрайнюю даль, не смежаясь, глядят.

Запавшие скорбно уста скоро-скоро

Проклятья, а то ли молитву твердят.

Стоит, чуть качаясь то вправо, то влево,

И светятся вены в костлявых руках.

В них волны отчаянья, боли и гнева,

Рыдают и рвутся, не ведом им страх.

И вот наклонилась и пепел горячий

Собрала в ладонь. Как ребенка к груди

Прижала, качает. Не стонет, не плачет,

Лишь тихо поет: «Все еще впереди,

Мой милый сынок, в светлой бухте у моря,

Готов уже челн на лазурных волнах.

Все здесь преходяще и радость, и горе,

И боль, и разлука, и смертный наш страх»

Я ближе спустился. До скорбного лика

Коснуться рукою стремлюсь, вдруг она

С улыбкой покорной без страха, без крика

Бросает мне пепел до самого дна

Моих устрашающих глаз… Вмиг ослепший

Взлетаю я ввысь, откровеньем гоним!

Я — Ангел войны! Но и мной то, что грешно

Очистится в правду страданьем одним.