santehlit — В Скалистых горах

Проза / Рассказы29-09-2009 08:17

Мысли, наверное, не по теме. В шкатулке красного дерева оптимизатор, в котором спаслась душа моего брата. Мы летим к Британским островам, курс север-северо-запад, а я думаю: может ли этот гидросамолёт облететь Землю без посадки. Что за чушь? А всё-таки…. Конечно, может: ведь его топливо за бортом — в струе набегающего воздуха. Можно лететь и лететь на этой лодке с крыльями, смотреть в иллюминатор и ворчать на бытиё.

Люба тоже молчит, молчит и супится. Кажется, наша находка…. Нет, открытие — не удивило её, а потрясло. Она молчит и смотрит в иллюминатор.

Что-то притих и виртуальный болтун — давненько не слыхать. Как бы ни к беде. Ну вот, накаркал!

— Создатель, с Анастасией проблемы.

— Что случилось?

— Я потерял с ней связь.

— Она сняла оптимизатор?

— Нет, я потерял с ним контакт. Я беспокоюсь.

— Я теперь тоже. Что с её спутником?

— Та же история — пропала связь с оптимизатором и его носителем.

— Есть на Земле зоны недосягаемые для тебя по связи?

— Последние события показали, что нет.

— И они же — что оптимизатор весьма устойчив к внешним воздействиям.

— Верно.

— Но когда-нибудь он может выйти из строя — не вечен же твой аппарат.

— Выйти из строя? Два оптимизатора одновременно? Исключено.

— Ну, а если допустить.

— Ты сейчас меня успокаиваешь или себя?

— Что ты предлагаешь?

— Это ты предлагаешь — немедленно вылететь к месту последней связи и выяснить в чём дело.

— А как же Костя?

— Подождёт.

— Подожди….

Обратился к Любе и несколькими фразами посвятил её в суть происшедшего. Предложил разделиться: она продолжает начатый путь, а я мчусь на американский континент. Жена покосилась на шкатулку с оптимизатором Константина и наотрез отказалась. Нет, она летит со мной или одна, но к Настеньке.

Гидросамолёт распиливать не пришлось: мы озадачили его курсом на восток. Костя подождёт. Беспокойство за судьбу дочери вытеснило из души все прочее.

К отрогам Скалистых гор нас перенёс вертолёт.

Ещё полдня козьими тропами, и вот она, хижина дяди Тома — причудливое строение из брёвен и шкур. Дядюшка Том — Томас Дэвидсон — убеждённый холостяк, чудак, охотник. У него есть оптимизатор — он надевает его на ночь и смотрит эротические сны. И ружьё — им он добывает пищу, стреляя диких птиц и животных. Как раз к нашему приходу распотрошил убитую индейку и прилаживал к вертелу над костром.

Наше появление не смутило его ничуть и не удивило. Широким жестом пригласил к предстоящей трапезе. По-русски его слова звучали бы так:

— Милости прошу.

Прирученный камышовый кот — единственный домочадец робинзона гор — перетащил объёмное брюхо поближе к пище. Люба попыталась его погладить, но самолюбивое создание уклонилось от ласк.

В хижине дяди Тома жили Настенька и Жан. Здесь остались их вещи. Отсюда они несколько дней назад ушли в экспедицию и не вернулись.

— Зелёных человечков искали, — доложил хозяин.

— Зелёных? — заинтересовалась Люба. — Почему зелёных?

— А я их видел. Как вас. Они глазастые, лысые, маленькие — дядя Том отмерил ладонью метр от земли — и зелёные.

— Как же они завелись в ваших краях?

— Так прилетели, на тарелке прилетели.

— Вы видели?

— Там, — чернокожий охотник махнул куда-то рукой. — Там, в горах стоит их тарелка — должно быть, поломалась. Вашу молодёжь водил показывать, да не дошли — гроза ударила. Жуткое дело — гроза в горах. Вернулись. А потом сами пошли, говорят: «Дорогу запомнили». Думаю, нашли — мы ведь чуток не дошли.

За разговорами жаркое подошло.

— Угощайтесь, — предложил Томас, и первый кусок достался коту.

Я потянулся к оптимизатору.

Билли:

— Не стоит.

— Тогда аппетит.

— Ой, как кушать хочется, — встрепенулась Люба.

И сам ощутил приступ голода. Такой, что с удовольствием умял добрый кусок полусырого, сочащегося жиром и кровью мяса. Без хлеба, но с солью — крупной, небелоснежной — должно быть, из камня дроблёной.

Люба, ополоснув в ручье руки и личико:

— Давно они у вас завелись, человечики зелёные?

Дядя Том:

— Я их с год, как приметил. А кто из нас раньше завёлся — не скажу, не знаю. Может, и они. Как увидел, говоришь? На перелёт утиный вечерком пошёл. Уж зорька гаснет — летят. Бахнул. Одна, вроде как, не камнем вниз, а бочком-бочком отбилась от стаи и приземлилась. Убил — не убил? Направление запомнил — думаю, потом посмотрю. Ещё посидел — перелёт закончился, и я поднялся. Пойду, думаю, гляну — всё одно по пути. Совсем темно стало — сапоги едва различаю, где уж утку узреть. Но иду, смотрю под ноги. Стоп! Что за дьявол! Вижу тень перед собой. Не сразу сообразил — свою. Вон колпак от зюйдвестки, вон ружьё за спиной. Луна что ль из-за горизонта выскочила — солнцу как бы ни ко времени. Поворачиваюсь, вижу — светящийся диск спускается с неба за гору. А от него прожектор по земле шарит — ну, и по мне пробежался. Вон там….

При этих словах охотник махнул рукой куда-то за спину, и мы с Любой дружно глянули в темноту.

Том Дэвидсон продолжил:

— Меня ж любопытство разбирает — что за оказия? Следующим днём собрался по-походному и прямиком ну ту гору. А потом вниз. Вот там, на площадке в расщелине, и приметил этих головастиков. Две тарелки у них стояли — борт к борту. А букарашки зелёные то суетятся меж них, то суетятся. Это они мне сверху муравьями казались. А подобрался ближе, смотрю — нет, вроде бы люди, только заморенные: ручки тоненькие, ножки того и гляди подломятся. А сами что-то таскают — из одного самолёта в другой. Самолёты их больше на жаровни похожи, только круглые.

Дядюшка Том подкинул в костёр, затащил кота на колени, пригладил и продолжил:

— Домой вернулся, места не нахожу — хочется вернуться и ещё раз на них взглянуть.

— Вы бы учёным сообщили, — подсказала Люба.

Старый негр вскинул на неё взгляд и погрозил пальцем:

— А зачем? Что, мне тут одному плохо живётся? Понаедут…. Нет-нет. Ну, ладно. Днями опять за гору собрался. Жаровня одна стоит, второй след простыл. И головастиков зелёных не видать. Насмелился, подошёл — все следы осмотрел и сообразил: улетели незваные. Этот их аппарат, должно быть, сломался — бросили. Обошёл — скрутить нечего. Я из деревца лесенку срубил, наверх забрался — та же картина: входа нет и скрутить нечего.

— Так и стоит? — Люба с недоверием.

— Уж с годик как.

— И вы никому не слова?

— Если бы. В город забрался за припасами, накачался в баре виски и растрепал.

— Кому?

— Что ли помню. А потом эта парочка заявилась. Нет, люди не плохие — виски принесли, целую коробку. Угостили, а потом с вопросами, а потом с просьбами — покажи да покажи. То самое место…. Ну, и повёл, да не дошли. Потом сами наладились….

— Нам покажите? — спросила Люба. — Девочка — дочь моя.

Охотник покачал головой:

— Шибко не похожа. Скорее вон на него.

— Какое это имеет значение?

— А такое — виски у вас есть? Что я зазря должен ноги бить?

— Мы принесём.

— Несите….

Я тронул Любу за локоть, обратился мысленно:

— Брось пустую дискуссию. Идём спать. Утро вечера мудреннее.

Костёр потух. Беседа угасла. Одинокий охотник устроил себе ложе под навесом, уступив нам хижину. Глянул на небо, покряхтел, поворочался и застегнул на руке оптимизатор — время эротических снов.

— Билли.

— Всё понял, Создатель.

Мы лежим с Любой в хижине на топчане. В прорехи убогой кровли видны звёзды. В горах они ярче. Я ласкаю жену, но не для страсти, скорее по привычке. И она принимает их в душевном спокойствии, думая о другом.

— Ты веришь старику?

— В чём сомнения?

— Что могло произойти с Настенькой…. и её спутником?

— Мы здесь, чтобы выяснить.

— Ты так спокоен.

— Не вижу повода для паники.

— Если что-нибудь случилось, я начну верить в проклятие генерала. Кстати, чем ты так не угодил деду?

— Был инцидент.

— Не безгрешен ты у меня, Гладышев, ой как не безгрешен.

— Каюсь, дорогая.

— Каешься и грешишь — удобно душу пристроил.

— С комфортом.

— А мне плакать хочется, — Люба отвернулась.

Можно было успокоиться и попытаться заснуть, но наши оптимизаторы лежали на дощатом столе, и это обстоятельство чего-то требовало от меня….

Солнце ещё не перевалило через гору, в дверях хижины показался дядюшка Том:

— Вы, кажется, хотели на что-то взглянуть? Тогда поторапливайтесь: хочу к закату домой вернуться.

На его чёрном запястье серебром отливал оптимизатор — чудесный сон продолжался.

Сборы были не долги. Нет, с полчасика Люба таки потратила на утренний туалет — умылась в роднике, расчесала волосы, почистила одежду. А я привык, что за гигиеной моего тела следит Билли, и эти тридцать минут просидел, наблюдая.

Выступили.

Тропинка петляла меж кустов и деревьев, не круто забирая вверх. Дядюшка Том шёл впереди с ружьем на плече и пустым рюкзаком за спиной. Следом моя жена в шортах, лёгкой блузке — все лишние вещи остались в хижине. Замыкал шествие Ваш покорный слуга.

Гора постепенно надвигалась, местами нависала, но звериная тропа, петляя, каждый раз находила пусть не короткий, но вполне проходимый путь.

Чтобы не смущать проводника, Люба общалась со мной телепатически. Мысли были такие.

— Смотри, как красиво. Здесь вполне можно жить. Все переделаем дела и поселимся в горах, а, милый?

— Ты уйдёшь из ЦУПа?

— Я уже ушла. Дорогу молодым!

— Быстрое решение. Не скоропалительно?

— Хочу быть с тобой — это главное моё желание.

— И для того нужны жертвы? Я мог бы поселиться в ЦУПе. У тебя в квартире прикольно.

— Знаю тебя — «поселиться». Завтра — новая тема, и утопаешь, куда глаза глядят.

— Настеньку найдём, Косте поможем и….

— И отправимся на коралловый остров. Верно?

— Верно.

— Там у тебя любовница, и тебе неприятно будет со мной….

— Электру нельзя назвать любовницей: у нас с ней дочь..

— Многожёнец несчастный. Скажи, Гладышев, за что тебя бабы любят? Уж старый стал….

— Прям таки старый….

— Хочешь комплиментов или нелицеприятного разговора?

— Тоже не хочу с тобой разлучаться, но Электра существует, и наши отношения на приятельские мало похожи….

— Понимаю. Будем устраивать оргии, как ты с Никушами.

— Ты и оргии — нонсенс. Я так думал.

— Заставлю думать по-другому….

Шёл следом и не спускал взгляда с Любиных ног, ягодиц…. В ответ на её слова на меня накатывало желание.

— Билли.

— Что бы ты без меня делал?

Тропинка пошла вниз — начался спуск. Даже не заметил как. Всё время вершина была впереди и сверху, а теперь за спиной. Должно, плечо перевалили.

В какой-то момент проводник сошёл с тропы. Она вильнула в сторону и вниз, а он прямо и в кусты. Нас поманил и сделал знак — осторожно. Мы в кусты. Смотрим — он на карачках. Мы на четвереньки опустились. Подбираемся к краю расщелины. Вот она — загадочная площадка на дне горного ущелья. Сверху хорошо видна. И удивительное…. Нет, сооружением его никак не назовёшь. Летающая тарелка — люди верное дали определение космическому аппарату инопланетных существ. Стоит во всей красе, а кажется, парит над землёй — такие у неё обтекаемые формы. Цвет скорее металлический, но глубокий и ощущение — мерцающий. Стоит в тени, далеко от дневных лучей, а блазнится — гуляют по поверхности солнечные зайчики. Линии обвода правильные, строго выдержанные, в то же время гармоничные (грациозные?) без намёка напора, мощи, агрессивности…. Так вот ты какой — НЛО!

Завораживает. Люба мысленно перекрестилась:

— Если долго-долго всматриваться в бездну, она начнёт заглядывать в тебя.

— Никого, — подвёл итог получасовому наблюдению дядюшка Том. — Должно быть, не вертались. Спустимся.

Мы вернулись на тропу.

— Билли, с Настей по-прежнему связи нет?

— А что изменилось?

— Ну, мы на месте….

— Конечно.

Тропинка вывела на плато.

Вот он, летательный аппарат гуманоидов, во всём своём великолепии.

Открыта первая загадка — солнечных бликов. Дело в зеркальной поверхности, в которой всё отражается, искажаясь. Сверху мы, должно быть, видели отражения облаков.

— Кто-то был, однако, — покачал головой чернокожий проводник.

К такому умозаключению привёл его ствол дерева с полуобрубленными сучьями — примитивная лестница — лежащая на некотором удалении от НЛО. Это обстоятельство расстроило охотника. Томас принялся накручивать круги по плато, изучая следы. Если вид его выражал недовольство, то движения — настороженность. Дэвидсона что-то напрягало.

Я притащил незамысловатую лестницу и приставил к овальному борту НЛО. Люба ловко, по-обезьяньи, забралась на его поверхность.

— Что там? — отошёл от летательного аппарата на достаточное расстояние, чтобы видеть поверхность и присел на валун.

Люба несколько раз обошла тарелку по круговой, то исчезая за линией видимого, то появляясь с противоположной стороны, по спирали поднимаясь к вершине.

— Где у них люк? Движетель? Рули? Не иначе нечистым духом….

Я шутливо перекрестился:

— Храни, Господь. Спускайся.

— Слушай, у него поверхность тёплая….

Томас Дэвидсон скверно выругался, и я, спрыгнув с валуна, поспешил к нему.

— Что у вас? Нашли что-нибудь?

— Нашёл. Уносить ноги надо. Были они здесь, после меня были. Шныряли — вон как наследили.

— А девочки, дочери моей, следы есть?

Вместо ответа чернокожий проводник поманил рукой.

— Иди сюда. Вот здесь её следы.

Он подошёл к ближайшим кустам.

— И там, и там…, — указал рукой.

— Вот что, Том Дэвидсон, ты специалист, тебе карты в руки — изучи все следы и расскажи, что произошло с моей дочерью и её спутником.

Следующий час сидел на упомянутом камне в позе родоновского Мыслителя, Люба на краю космической тарелки, болтая ногами, а проводник, где шагом, склонившись, где на четвереньках, а то и ползком передвигаясь, изучал поверхность плато. Иногда он что-то поднимал, осматривал, обнюхивал, бросал и двигался дальше. Наконец поднялся, отряхнулся и решительным шагом направился ко мне.

— Подождите, подождите! — Любочка сорвалась с места, пробежала краем тарелки к незатейливой лестнице и спустилась вниз. — Меня подождите.

Присела рядом, руки мне на плечо, на них подбородок — готова слушать.

И Томас Дэвидсон, старый чернокожий охотник поведал.

Моя дочь и её спутник были здесь (не новость). И здесь в то время были зелёные человечки. Второй их корабль приземлился рядом с первым. Судя по всему, инопланетяне опять что-то перегружали из этого НЛО. Вон в тех кустах прятались Настенька и Жан, наблюдая. Потом их нашли. А может, они вышли сами. Вон там они стояли рядом с заморышами — лицом к лицу. Должно, беседовали. Потом их чёртова тарелка улетела и увезла на борту землян.

— Их захватили?

— Следов борьбы не видно — может, уговорили.

— Ты ему веришь? — Люба мне мысленно.

— А что остаётся делать?

— Ты бы полетел с чужими людьми на чужую планету?

— Людьми?

— Оговорилась — гуманоидами….

— Я нет, а Настенька….

Вспомнилась давняя вылазка двух Анастасий, внучки и бабушки, в Нью-Йоркский Гарлем. Для девятилетней девочки негритянские трущобы мегаполиса были под стать чужой планете.

— Настенька могла: она авантюрная в бабушку.

— А может, всё Жан решил?

— Может….

Нашу безгласную дискуссию прервал проводник:

— Уносить ноги надо — не ровен час, вернуться.

— Как уходить? Бросив Настеньку? — это я.

— А где, где она? — Том Дэвидсон развёл руки и повертел головой.

— Вот мы и спросим, когда вернутся — куда дели мою дочь?

— То ли вернутся, то ли нет… — это Люба.

— А что делать?

— Забрать аппарат, разобрать, понять, попытаться установить связь, потребовать….

— Не думаю, что это им понравится.

— Гладышев, не узнаю тебя. Они незваными вторглись на чужую планету, похитили нашу девочку….

— Не факт.

— И ты сядешь здесь, сложив руки в горестной позе, и будешь ждать, ждать и ждать?

— А что делать?

Вопросы стали повторяться — дискуссия зашла в тупик. Том Дэвидсон бочком-бочком и молчком покинул плато. Люба вновь поднялась на НЛО. Я сидел на Философском камне (так окрестил), размышлял. Требовался совет.

— Билли.

— Чем помочь, Создатель?

— Рассуди.

— Тот самый момент, о котором говорят, что в науке не бывает напрасных путей — кто из вас прав, рассудит время.

— Но ты понимаешь, что захват НЛО может спровоцировать гуманоидов на непредсказуемые действия.

— Может. А может случиться, что они вернутся сюда спустя десятки тысяч лет. Тогда кто из вас прав?

— Гм….

— Это слово или возглас?

— Ты же видел их, Билли.

— Да, глазами Настеньки и Жана.

— Ты общался с ними.

— Жестами.

— Они не были агрессивны?

— Что ты хочешь от гуманоидов?

— Зачем им моя дочь?

— За тем же и они для неё — жажда познания. Ты бы не воспользовался подвернувшимся случаем? Девочка просто бредила контактами с инопланетянами.

— Почему пропала связь с оптимизатором?

— Думаю, дело в НЛО — блокирует.

Поднял взор и увидел жену на самой макушке летающей жаровни в позе лотоса. Послал ей мысленный вопрос:

— Ты молишься, дорогая?

— Последний раз спрашиваю: Гладышев, ты со мной?

— Что ты задумала?

— Перенести этот гроб в цивильный мир, вскрыть и изучить.

— Не делай этого.

— Почему?

— Не нами оставлено….

— На нашей земле. Ты чего боишься, Гладышев?

— Я боюсь за Настеньку.

— Я тоже.

Чёрт! Упрямая баба. Привыкла повелевать.

— Билли, останови её.

— Не вижу смысла, Создатель.

— Вы что, сговорились?

— Лучше приготовься….

Люба картинно простёрла руки к небу и взор свой устремила.

Я ощутил сильное головокружение и скользнул с валуна.

НЛО плавно оторвался от земли, завис в пару метрах от неё.

Приступ тошноты.

Брошенный гуманоидами летательный аппарат поднялся ещё метров на сорок.

У меня потемнело в глазах.

НЛО рванулся с места по кривой — в сторону и вверх — и исчез за горизонтом в мгновение ока.

— Как ведьма на помеле, — прохрипел кто-то рядом.

Это Том Дэвидсон. Откуда он взялся? А, впрочем, какая разница.

— Шли бы вы, милейший, домой.

— А вы?

— А мы остаёмся.

Охотник ушёл, волоча ноги. Ему тоже досталось. Серебряный браслет сверкал на чернокожей руке.

Мне надо было привести мысли в порядок. Она всё-таки совершила это. Не посоветовалась. Не поспорила. Не убедила….

Чёрт! Почему на душе так горько — будто видел жену теперь в последний раз.

— Билли.

— Вызывай вертолёт и следом.

— А если прилетят гуманоиды?

— Тогда оставайся и жди.

— Что им скажу за НЛО?

— Тоже думаю — тебе лучше уйти.

— А Настенька?

— Создатель, определись сам — что ты хочешь.

— Думаю, всё, что происходит — к лучшему. Пусть Люба идёт своим путём, а я намерен ждать инопланетян здесь.

— Красный флаг в твои руки!

…. Прошло несколько дней. Я бродил по плато, шарил в обрамляющих его кустах — всё пытался обнаружить что-то, упущенное следопытом Дэвидсоном. Не обнаружил.

Потом была гроза. Прав старый охотник — гроза в горах нечто ужасное. Молнии ослепительны. Грохот грома, многократно отражённый, закладывал уши. Я думаю, если бы не оптимизатор — прощай мои барабанные перепонки. И дождь…. Вода неслась с кручи бурным потоком, сметая всё со своего пути.

После проскакивания небесной искры, земля ощутимо электризовалась.

— Всему живому кранты, — набивал себе цену мой виртуальный помощник.

Я спасался от селевого потока на вершине валуна — продуваемый ветрами, исхлёстанный струями дождя, оглохший и ослепший. Впрочем, утрирую — оптимизатор надёжно защищал организм от статического электричества, переохлаждения и прочих напастей.

— Билли. Они там, в Центре Погоды, совсем забыли про меня?

— Прости, Создатель, мой недогляд.

— Или это кто-то нарочно? — я подумал о жене.

— Как ты можешь? — возмутился Компьютерный Разум. — Обещаю — больше не повторится.

Наутро решил строить себе жилище.

— Не веришь? — надулся Билли.

— Я не о том. Представь: прилетят гуманоиды, а я, как примат — ни жилья, ни костра, ни каких предметов утвари.

— Логично.

Мне показалось, ухмыльнулся он. Да, плевать.

Ваше плато, на горных склонах росли сосны, кедры и другие, вполне пригодные для строительства деревья. Проблема — как срубить их и чем?

— Билли.

— Что, Билли? Из чего я тебе топор сделаю — из воздуха?

Топор? Мне нужен топор. Как его сделать?

Нашёл бурый камень.

— Железняк, — подсказал Билли. — Вряд ли — слишком ломкий: плавить надо. Поищи среди горных пород.

Отыскал острый обломок скалы.

— Обсидиан, годится, — это Билли наставничал.

Теперь надо приладить рукоять — и топор готов. Крепкий сук или деревце соответствующей толщины найти проблем не будет. Чем привязать?

— Нужны сухожилия животных. Убей кабаргу или медведя, — советовал Билли.

Никого убивать не будем. Попробовал лыком. Лыком не получилось. Попробовал леску драть со ствола — где-то слышал — опять фиаско. Решил — рукоятку руки заменят, и пошёл валить деревья.

Стучу острым камнем по стволу и думаю, чем я хуже бобров — те зубами вон какие плотины возводят. С горем пополам свалил один ствол, обтесал, потом другой…. Ещё несколько. Перетащил на плато.

Хотел рубить обычную русскую избу — с крышей, печкой, дверью и порогом. Начал, прикинул по времени — года на два бодяга — и отказался.

Составил стволы по кругу, вершины в конус, обвязал ветками, травой щели забил — чум не чум, вигвам не вигвам — хижина дяди Лёши. На вход циновку тростниковую сплёл. Ну, чем не жилище?

Топчан соорудил. Постель пахучая — из листвы и горного разнотравья.

Валежника натаскал. В центре хижины кострище сложил, приставил оптимизатор:

— Билли, разряд!

Сверкнула дуга — вспыхнул огонь на сухом мху, побежал языками по сучьям, весело, потрескивая. Я прилёг на топчан.

— Слышь, в честь новоселья не грех и на грудь принять. Как мыслишь?

— Да, пожалуйста.

На губах привкус виски, в голове лёгкое кружение, на душе умиротворённость.

Хотелось философствовать.

— Билли, в чём смысл жизни?

— Твоей или вообще?

— И твоей тоже.

— Наверное, в стремлении избежать её конца.

— Считаешь, смерти боюсь?

— А то нет.

— Может быть. Но она неизбежна, и что ж теперь — от страха трястись?

— Искать пути её продления. Впрочем, один найден.

— И где же он?

— На твоей правой руке.

Посмотрел на Костин оптимизатор, который, собираясь в поход, не доверил ни шкатулке красного, ни чертогам дядюшке Тома.

— Думаешь?

— Уверен.

— И что же мы ждём?

— Гуманоидов.

— Ах, да…. Ты знаешь, чего-то не хватает.

— Виски?

— Нет. Уюта.

— Чем могу помочь?

— Дождичка снаружи — здесь стало бы уютней.

— Айн момент.

Момент у Билли растянулся на полчаса. Пока связался с ЦУПом, те подогнали соответствующую тучку….

— Пойдёт?

— Для начала. Посмотрим, как кровля выдержит. Теперь виски граммов пятьдесят….

По ветхому шалашу забарабанили капли дождя. Костёр весело потрескивал, дым уходил через отверстие вверху. А дождь туда не попадал. Или я его не замечал?

Хорошо!

— Билли, как думаешь, Любе бы понравилось?

— Ей сейчас не до того.

— А что у неё?

— НЛО вскрыли, изучаем потроха.

— Ты сказал «изучаем»?

— А куда без меня?

— Хвастун.

— Ты, Создатель, баловень судьбы. Другим всё так просто не даётся.

— Что за упрёки? Забыл, кто тебя на свет произвёл?

— Начинается. Брюзжание — это у тебя возрастное?

— Нет, адекватная реакция на соответствующий наезд.

— Чего-то не хватает — дождя, виски? — уклонился от темы спора Билли.

Снаружи забарабанили дружнее, загудел ветер. Голова моя пустилась в пляс. Я подкинул в огонь и прилёг удобнее на топчане.

— Так что там, у Любы?

— Движитель НЛО основан на принципе антигравитации. Представляешь?

— Честно — с трудом.

— Грубо — он не притягивается, а отталкивается планетой, ну, конечно, в момент включения двигателя. Тогда он вообще теряет всякую массу — отсюда сверхзвуковые, почти световые ускорения. Аппарат гуманоидов без разгона набирает практически любую заданную скорость.

— Впечатляет. Аппаратура связи?

— Она, конечно, присутствует, но пока не поддаётся пониманию.

— А Люба как? Нервничает, грустит или как всегда — деловито собрана.

— Какой ответ услышать хочешь?

— Скажи, что скучает без меня.

— Она волнуется за Настю.

— Я тоже. Но меня не покидает ощущение, что я больше не увижу своей жены. Откуда это?

— Не специалист по ощущениям. Соскучился — кончаем ненастье, вызываем вертолёт и на мыс Кеннеди.

— Она сейчас там? Нет, пусть занимается задуманным, а я своим делом. Добавь-ка воды и ветра, знаешь — шум не помешал бы. Хочу знать, на какие экстремальные нагрузки рассчитано моё жилище.

Показалось, Билли хмыкнул.

Но дождь усилился и ветер. Снаружи сверкнуло, гром, многократно отражаясь, прокатился по плато.

— Удачно я выбрал место — все потоки мимо.

Буря разыгралась приличная. Сверкали молнии, грохот стоял оглушительный и беспрерывный — на отвесных склонах, наверное, начался камнепад.

— Такой вопрос, Билли: вся Земля под твоим контролем и ближайший космос — как же эти зелёные бестии проникают сюда незамеченными? И садятся, и взлетают, и людей похищают….

— Это ещё одна тайна НЛО. Ну, ничего, с Божьей помощью и своим разумом до всего дознаемся — дай время.

— Взломщики вы с Любовью нашей Александровной, а я сторонник компромиссов. Вот прилетят гуманоиды, я с ними поговорю. Уверен….

Сверкнула молния, и мой язык прилип к гортани — в дверях (это я с перепугу) стоял зелёный инопланетянин. Нет, на счёт цвета кожи утверждать не буду, но в остальном всё, как утверждал Том Дэвидсон. Ростиком с метр, голова большая, глаза выпуклые, ручки-ножки тоненькие.

За разговорами костёр почти погас. Пришелец мелькнул в свете молнии и пропал. Снова вспышка — он на месте, мне не показалось.

Сел на топчане, палкой расшевелил угли, подкинул сучьев — огонь затрещал, и тьма отступила.

Матушка родная! Не один гуманоид у меня в гостях — целых девять штук. У входа главарь — и по четыре по обеим сторонам. Как стража. Хотя в руках ничего нет — ни секир, ни каких-нибудь инопланетных премудростей.

Милости просим, ребята, в мой шалаш, хотя и вошли вы, не постучавшись.

Они молчат, я в недоумении.

— Билли….

— Ждём, Создатель. А что ещё придумать?

— Да убери ты этот грохот.

Гроза не сразу, но утихла. Прекратился дождь. Но мы ещё не начинали диалог.

— Милости просим, — я сделал широкий жест в сторону костра.

Долгожданные, но непрошеные гости не шевельнулись.

— Билли, чего они?

— Кто-то из них тебя сканирует. Или это с космолёта?

— А ты?

— А я им не даю.

— Ты мне скажи: они с добрыми намерениями…?

— А чёрт их разберёт. Но интересуешь их не ты, а исчезнувший корабль.

И словно подтверждение в наступившей тишине (гроза как раз закончилась), прогудел механический голос:

— Где наш корабль, человек?

Ишь ты, голос синтезируют!

— Где моя дочь, пришельцы? — в тон проскрипел я.

Снова затяжная пауза.

— Билли?

— Тебя сканируют. Пытаются пробить брешь в моей обороне и проникнуть в твоё сознание.

— Мне с ними общаться?

— Болтай, болтай….

И я заскрипел:

— Месяц назад на вашем корабле с этой площадки были увезены моя дочь и её спутник. Что вы можете сказать по поводу данного инцидента?

Молчание.

Не хотят общаться. Ну, хорошо, давай в молчанку поиграем.

Но загудел инопланетный бас:

— Если ты не скажешь добровольно, мы применим к тебе воздействие.

Ах, Люба, Люба — что я тебе говорил. Мог бы диалог состояться, а теперь они насупились. Хотя…. Что же они мой вопрос проигнорировали? Продолжим игру.

— Если вы не скажите, что с моей дочерью и где она, я тоже буду вынужден применить к вам соответствующее воздействие.

— Молодец, Создатель, — это Билли. — А теперь держись.

Я ничего не почувствовал, только новая пауза была продолжительнее первой.

— Что-то было, Билли?

— Они пытались атаковать твою психику, но я выдержал.

— Теперь моя очередь?

— Твоя.

Стремительно поднялся с топчана и решительно шагнул к непрошенным гостям. Они испугались, ну, чисто по-человечески — сыпанули наудёр, толкаясь на выходе. Поймал ближайшего, поднял за ручку и ножку над костром:

— Если ты, зелёная килька из консервной банки, сейчас не скажешь, где моя дочь, я тебя поджарю и съем.

Есть его, совсем не собирался, да и жарить тоже. Сказал, что первое пришло на ум. Они меня за дикаря-аборигена приняли — буду соответствовать.

Вот тогда услышал, как верещит от страха покоритель вселенной — жить-то всем хочется.

Бросил его на топчан и наружу.

Ночь сияла звёздами над головой.

На плато стоит летающая тарелка, во всей своей красе. Впрочем, как две капли воды, похожая на похищенную Любой.

Где мои гости? Вон — улепётывают на корабль, только пятки сверкают. Кажется, вход в тарелке просматривается — трап от него к земле. Вот он поднялся, светящийся провал закрылся — только и видели НЛО. Трусоватый народ.

— Что делать с пленником, Билли?

— Для начала свяжи.

— Считаешь, гуманно? Может, надеть на него оптимизатор?

— Пойдем, глянем.

Пленник лежал, скорчившись, там, где я его оставил. Казалось, с отлётом корабля, он утратил жизненные силы — даже не попытался спрятаться или убежать.

Что же мне с тобой делать, братец? Может, правда, связать? Но его беспомощный вид отогнал эту мысль. Есть хочешь? А чем тебя кормить?

— Билли?

— Надень ему оптимизатор.

— Общаться будем через Костин?

— Вряд ли — он не годен для двусторонней связи.

Я защёлкнул на худенькой зелёной ручке, лишённой всякого намёка на растительность, серебряный браслет. Гуманоид даже не шевельнулся. Вид умирающего лебедя. Да ну ничего, Билли тебя сейчас расшевелит….

Ночь прошла беспокойно. Отвык я от тягот и лишений. А тут сырость, а тут холод. И топчан занят. Короче, коротал её у костра, не смыкая глаз.

Хранилище Костиной души вообще, наверное, лишилось всех присущих оптимизатору функций — после промозглой ночи ощутил острейший приступ голода. Чем бы утолить? Побродил по плато, пошарил по кустам. Наткнулся на какие-то ягоды. Съедобны ли? Не стоит рисковать. Вернулся в шалаш и стал размышлять — не снять ли на время оптимизатор с инопланетянина.

По виду не сказать, что он стал бодрее — лежал, скорчившись, не двигался. Вздрагивал при прикосновении. Как бы его разговорить? Может, расскажет, что с Настенькой, прежде, чем окочуриться.

К концу дня голод стал невыносимым — запасов жировых в организме ноль. А впереди ещё холодная ночь. Натаскал валежника и выбился из сил. Ночь прободрствовал, а тело просило, кричало, просто требовало — снять, снять, снять оптимизатор! Не знаю, что меня удерживало.

Утром следующего дня зелёный инопланетянин не вздрагивал от прикосновений, но хрупкое тельце ещё хранило теплоту. Или мне это казалось?

Чтобы не поддаться соблазну, держался от него подальше.

А потом пришло решение. Не знаю, с чего оно родилось, почему решил, что оптимизатор зелёному рахитику нужнее…. Короче, решил добраться до Тома Дэвидсона и попросить его оптимизатор. Рисковал здорово — мог не дойти. Могло случиться, что дяди Тома нет в его хижине. Могло…. Короче, пошёл.

Что рассказывать? Как меня мотало из стороны в сторону на козьей тропе? Как я ползком добрался до седловины и кубарем с неё — потому что ногами уже не было сил. А потом будто нашлись — я встал и побрёл к хижине. На порог уже вполз, Рукой так делаю — дай, мол, дай. Сказать ничего не могу.

Слава Богу, старый негр был дома и трезв. Он кинулся ко мне с кружкой воды. Затащил на кровать. Кое-как дошло до негритянского мозга, и он притащил оптимизатор.

Уф, отлегло. Лежал несколько минут в прострации, насыщая истощённый организм витаминами, белками, углеводами….

Потом вышел на связь.

— Я уж готов был всю планету поднять по тревоге. Ты что вытворяешь, Создатель?

— Жив наш пленник?

— Увы.

— А что…?

— Какая-то, мне непонятная, связь у них с кораблём: он отлетел и инопланетянин окочурился. Когда проник в него, он уже увядал, запрограммированный на кончину.

— Они сильно от нас отличаются?

— Совершенно не похожи. Нет органов поглощения питательных веществ и органов выделения отработки.

— Может, это роботы?

— Скорее всего. Хотя правильнее — биороботы, управляемые с борта тарелки.

— Слушай, но ведь он брыкался и верещал над костром, как живое существо.

— Одно другому не помеха — существо существом, а разум в НЛО.

— Ишь ты, приловчились. Ладно, кончаем связь. Хочу заглянуть в его зелёное рыло. Ведь может быть, именно он участвовал в похищении моей дочери.

— Может быть, а может и не быть.

— Словоблуд….

Обратный мой путь хоть и был без оптимизатора на руке, но протекал гораздо бодрее. Подзарядившись про запас (прихватил даже кусок копчёной медвежатины, щедро предложенный хозяином), потопал по известной тропе в гору.

Солнце светило, птички пели, а душа томилась в тисках непонятого. Где Настенька? Что с ней? Может ли ухудшить её судьбу смерть гуманоида и похищения корабля?

На плато было всё на своих местах — так, как я его оставил, отправляясь в хижину дяди Тома.

Не без душевного содрогания снимал с холодной конечности зелёнокожего существа свой оптимизатор. Едва почувствовал контакт, зачастил вопросами.

— Билли. Может он не умер, а разрядился? Может, стоит его отправить к тарелке на мыс Кеннеди — глядишь, и оживёт?

— Хорошая мысль. Вызываю летательный аппарат?

— Подожди. Давай всё обдумаем и обсудим.

— Давай.

Занялся поисками хвороста для ночного костра. Натаскал травы ещё для одного ложа — тело гуманоида на моём топчане и трогать его не хотелось.

Ночь пала на плато. Костёр горел в моём жилище. Два интеллекта силились понять: был ли третий.

— Так говоришь, биоробот? Слушай, такая версия меня вполне устраивает: снимает грех с души.

— А я не мог сразу понять — как они могли так легко бросить товарища и улететь, даже не попытавшись спасти.

— Так это ещё одно подтверждение версии, что мы имеем дело с роботом, а не живым интеллектом. Бросили, потому что не жалко — расходный материал. И его, — я кивнул в сторону топчана, — нельзя ставить с Настенькой на одни весы по принципу — жизнь за жизнь.

— Ты остался здесь ещё на одну ночь с надеждой — прилетят?

— Теперь думаю, что нет.

— Но корабль их интересует.

— Какая-то слабая была атака — я даже не почувствовал.

— Чего не могу сказать о себе.

— Ты пострадал7

— Ничуть. Но чтобы выдержать направленное на тебя воздействие, пришлось немалый подключить ресурс.

— А Настеньке ты помочь не смог…. Или не успел?

— Возможно, нам повезло больше — НЛО стоял на приличном удалении.

— Значит, девочка и её спутник подошли слишком близко. Удар с инопланетного корабля оптимизаторы не сдержали. Кстати, какова природа воздействия?

— Электромагнитные волны. Хотя частота, амплитуда колебаний неземного происхождения.

— Бог мой! Не хочешь ли ты сказать, что их тарелки не автономный аппарат, а зонд, управляемый из далёкого далёка?

— Думаю, что так оно и есть.

— Перед кем же я бисер метал? У кого за Настеньку просил? Давай-ка, Билли, помолчим и подумаем, что делать дальше. Включи мне музончик соответствующий — настроиться надо.

В душу проникла оркестровая музыка (лучше бы гитара!). Звучали скрипки, саксофон труба. Вот рояль отсчитывает клавишами шаги хронометра. Думай, Создатель, думай. Опа-на! Лёшка Гладышев сам себя назвал Создателем. Лесть Билли нашла позитивный отклик в душе. Ну, прохвост…!

Я уснул и приснился мне вещий сон.

Настенька…. Она в длинном греческом хитоне — из-под подола голые ступни, шагают по изумрудной траве. Она идёт мне навстречу. Светлые, очень похожие на мои, волосы спадают на плечи и ниже. Лицо спокойное, во взгляде нежность. Совсем взрослая дама. Как давно тебя не видел, доченька моя.

— Папка, успокойся и займись делами — со мной всё в порядке. Закончу миссию, и мы обязательно увидимся.

Она протянула мне руку:

— Сядем?

Мы садимся рядышком в траву. Она неземная, ни на что не похожая — и я понял, что в гостях у дочери. На небе гонялись лазурные облака.

— Ты одна?

— Со мною Жан.

— Где он?

— Там.

— Ты общаешься с хозяевами планеты?

— Тс-с-с, — Настенька приложила пальчик к губкам. — Об этом пока рано говорить.

— Тебе что-нибудь угрожает?

— Абсолютно…. — Настенька оглянулась.