santehlit — Мой сводный брат

   На мониторе пунктирной линией обозначены контуры человеческой фигуры. В углу экрана замелькали цифры, оповещающие процент заполнения оболочки.

   В стеклянном саркофаге автоклава этот процесс наблюдался визуально.

   К концу второго дня сформировался скелет.

   Потом внутренняя начинка, кожный покров, детали идентичности с оригиналом.

   Чем больше я вглядывался в создаваемое тело, тем меньше оно напоминало моего брата Костю. Оно напоминало….

   На седьмой день процесса реставрации крышка «саркофага» откинулась, и на пол босыми ногами вступил…. Нет, это был не Костя — это был я, но лет так тридцать, тридцать пять назад. Моложе, я хотел сказать, меня теперешнего. Что за чертовщина?

   — Здорово, брат, — Костя (Или не Костя — ведь и голос-то мой) как вылез из барокамеры, в чём мать родила, так и продефилировал ко мне.

   — Здорово, брат, — он обнял меня и похлопал по спине.

   Присутствующие сотрудники клиники дружно ударили в ладоши.

   Под их рукоплескания Костя (или всё-таки не Костя?) подрулил к руководителю клиники (между прочим, женщине) и обнял её, не стесняясь наготы:

   — Здравствуй, мать моя вторая.

   Потом обошёл зал и каждому пожал руку:

   — Спасибо, друг.

   Вернулся ко мне:

   — Ты мне не рад, брат?

   — Костя?

   — А кто ж ещё?

   — Что за маскарад?

   — Всегда мечтал быть похожим на тебя, а тут случай подвернулся — как не воспользоваться. Да ты не рад, что ль?

   — Как-то непривычно.

   — Ничего, привыкнешь.

   — Наверное, стоит одеться.

   — Всенепременно.

   Костя ушёл вслед за медицинской сестрой. А мне надо было поделиться впечатлениями.

   — Билли?

   — Слушай, сам не знаю, как получилось. Думал, будет Константин, а он вон как пожелал.

   — Ты заметил — на нём нет оптимизатора.

   — Да он ему и не нужен. Прибор растворился в организме — теперь твой брат естественным образом обладает тем, что даёт оптимизатор. Это новый человек, человек будущего. Да ты не рад, что ль?

   — Сам не знаю. Мне показалось, вместе с внешностью у него несколько поменялся и характер.

   — Эксперимент прошёл — и это главное, а характер дело наживное….

   Вечером мы сидели с Костей вдвоём в отведённых мне в клинике апартаментах. На столе бутылка коньяка, фрукты, коробка сладостей, дольки лимона.

   — Выпьем, брат.

   — Билли?

   — Пей, пей….

   Мы чокнулись бокалами, я пригубил.

   — Всё-таки ты не рад мне, брат, не рад, что я спасся.

   — Брось, с чего ты взял. Меня шокировал твой новый облик.

   — А мне нравится. Я твой младший брат и должен быть похожим.

   — Помнишь, как с тобой случилось? — переменил неприятную тему.

   — Смутно, смутно. Как по обшивке забарабанило, и свист уходящего воздуха заложил уши, душа моя ушла в пятки — а оказалось, в оптимизатор. Вот какую штуку ты изобрёл, брат.

   — Ни сном, ни духом….

   — Ну, тогда позволь мне стать автором нового изобретения.

   — Как же космонавтика?

   — К чёрту! Займусь усовершенствованием оптимизатора, подарю людям бессмертие и прославлюсь на века.

   — Ты прежде не был так тщеславен.

   — Тебя это задевает?

   — Необычно как-то.

   — Ты не поможешь разобраться в принципиальной схеме оптимизатора?

   — Конечно, конечно….

   Для этого пришлось остаться в клинике, где врачи наблюдали Костика.

   Билли сам взялся за работу с давно забытым упоением. Я играл роль посредника между ним и братом, и всячески поддерживал в Косте приоритет первооткрывателя.

   Через месяц упорных трудов родился новый прибор, не похожий на оптимизатор функционально. Да и названием тоже. Контактором нарёк его Билли, а по моей подсказке утвердил Константин.

   Принцип действия…. Впрочем, не буду загружать Вас техническими терминами. В двух словах: интеллект, сознание, искра Божья — как хотите, назовите душу человеческую — могли с помощью контактора покидать существующую оболочку (тело), храниться в нём (в контакторе) и перемещаться в новую оболочку (тело). То, о чём грезил Билли на борту спасателя, стало реальностью — человечество обрело аппарат (согласитесь, «эликсир» не звучит в контексте) бессмертия.

   Брат мой Костя был на седьмом небе от счастья.

   — Что твой оптимизатор против моего контактора — пшик.

   Характер его после известной трагедии изменился. И надо признать — не в лучшую сторону. Он принял мой облик — я стерпел. Билли работал над созданием контактора, я суфлировал для Кости, а он приписал себе авторство. И это принял — пусть себе. Но когда он начал бахвалиться, я засобирался к Любе.

   — Тебе я больше не нужен, — уговаривал брата. — А меня ждёт Люба, у неё тоже есть заморочки.

   — Вместе полетим — только последние штрихи.

   Что за штрихи я не знал, но вечером принял приглашение брата посетить спортзал.

   — Давненько не бывал, — окинул взором безлюдное помещение.

   — Рукопашный бой, — предложил Костя, прыгая на ринге в шортах и борцовках.

   — Не стоит.

   — Когда-то ты был дока в этом деле. Не подзабыл? Ну, давай же, давай….

   Раззодореный, нырнул под канаты.

   — Э, нет, — запротестовал Костя. — Оптимизатор сними, так нечестно.

   Оптимизатор мой повис на стойке. Вышел в центр ринга, похрустел шейными позвонками, пощёлкал ключицами — я готов.

   Удар был страшной силы. Я не был к нему готов. Я не ожидал. Я просто подумать не мог…. Костин кулак проломил мне косицу. Закрылся глаз. Изо рта и носа брызнула кровь. Казалось, всё лицо моё перекосилось. Что происходит? Костя…!

   Второй удар был в солнечное сплетение ногой. У меня ёкнула селезёнка и, наверное, оборвалась. Грудь напрасно вздымалась — я не мог втянуть в лёгкие воздух. Костя…!

   Третий удар поверг меня на ринг. Удар ногой в злосчастную косицу. Господи! Да что происходит? Костя!

   Он прыгнул на меня обеими ногами, круша рёбра.

   А потом пинал, пинал, пинал поверженное тело.

   — Ты убьёшь меня, брат, — хрипел я.

   — Брат? — Костя бросился на поверженное тело, схватил за горло и принялся душить. — Брат, говоришь? А когда ты трахал мою мать, кем меня считал? Недоноском?

   — Перестань. Мы закрыли эту тему.

   — Ты закрыл, я нет. Ну-ка расскажи перед смертью, как ты её имел, в каких позах. Я помню, как она стонала и кричала в спальне.

   — Ты сумасшедший.

   — А ты труп! Труп!

   Он оставил в покое горло, но град жестоких ударов обрушился на тело. Боль вытеснила прочие ощущения, и даже желание сопротивляться. Инстинкт самосохранения, где же ты? Отшибло? Осталось одно желание — скорее умереть.

   Кажется, я потерял сознание.

   Потом очнулся.

   Костя тряс меня, собрав майку в кулаки.

   — Нет, ты так просто не умрёшь. Я придумал, что с тобой сделать. Я вытяну твою душу в контактор и буду носить с собой. А захочу пообщаться, переселю тебя ну, скажем, в жабу. Каково?

   Он засмеялся собственной шутке.

   Господи! Сумасшедший.

   — Погоди, погоди — полежи тут чуток, я мигом.

   Страшный удар в лоб лишил меня сознания.

   …. Лежать было не больно. Почти не больно. А шевелиться больно. Сразу резкая боль в сломанных рёбрах. Потроха мои отбиты — как бы, не оборваны. Глаз закрыт набрякшей опухолью, в зубах большой недочёт. Чёрт! Откуда такая ненависть? Такая жестокость откуда? Как мало я знал своего брата. Поделом теперь. Или он изменился после катастрофы? Да, точно — сошёл с ума. И теперь хочет убить меня. Или взять в рабство.

   Я откашлялся кровью.

   Не хочу в рабство. Не хочу в его долбаный контактор. Не хочу превращаться в жабу. Лучше смерть.

   Снова проблема с лёгкими — надсадный кашель, разгоняющий боль по телу, и сгустки крови летят изо рта на пол.

   Нет, я не хочу умирать. Я ещё жив и буду бороться.

   Прополз, следя кровью, ринг по периметру. Где оптимизатор? Стойки пусты, и под ними нет. А тут ещё глаз слезится — ни черта не видит.

   Нет надежды на Билли. Надо выбираться из передряги самому. И времени в обрез. Это чудовище вот-вот вернётся с контактором.

   Я сполз с ринга и поднялся на ноги. Одна работает, вторая не гнётся в колене. Голова кружится. Пространство пропадает в слезном тумане. Но идти можно и идти нужно.

   Покинул спортзал. Проковылял коридором, придерживаясь за стену. Оглянулся. Нет, не уйти — кровавый след стелется по ковровому покрытию.

   Лифт — моё спасение. В здании не меньше трёх десятков этажей — пусть поищет.

   Добрёл до лифта, вознёсся ввысь. Вышел в коридор — никого. Надо было вниз спуститься. Впрочем, рабочий день давно закончился — в клинике теперь найти людей достаточно проблематично. Поискать по кабинетам? Должны же бодрствовать трудоголики. Но страшно отходить от лифта далеко. Попробую ещё покататься.

   Я спускался вниз и поднимался вверх, выглядывал в коридор, и наконец, мне повезло — почти напротив лифта женщина в белом халате закрывала дверь кабинета.

   — Простите, — окликнул, — вы не могли бы мне помочь?

   Женщина оглянулась, испугалась и бросилась бежать.

   — Подождите, мне нужна помощь — разве вы не видите? Клятвой Гиппократа заклинаю — стойте!

   Женщина остановилась.

   — Я не монстр и не призрак клиники. Я упал в лифтовую яму, покалечился и мне нужна помощь. Подойдите….

   Нет, не подойдёт. Это читается по её лицу — насмерть перепугана.

   Я покинул своё мобильное убежище и поковылял к ней сам.

   — Вы не бойтесь. Меня зовут Алексей Гладышев. Упав, я сильно покалечился. Мне нужен ваш оптимизатор только на одну минуту — остановить кровотечение….

   Я говорил и говорил, надеясь, что голос скрасит мой вид, разжалобит женщину или хотя бы успокоит. Говорил и молил Бога, чтобы Костя не появился в эту минуту.

   Всевышний меня не услышал.

   Мой сводный брат появился в конце коридора — в руке контактор, как пистолет киллера.

   — Стойте, — закричал он. — Что вы делаете? Разве вы не видите, кто перед вами? Бегите от него.

   И сам побежал, к нам по коридору.

   Момент был критическим. Я не мог броситься на женщину и отнять её серебряный браслет. Оптимизатор на её руке служил надёжною защитой — мне ли не знать. Поэтому собрав в кулак всю волю, как мог спокойно попросил:

   — Надо остановить кровь. Помогите мне.

   — Я вас знаю, — сказала женщина. — Вернее узнаю.

   Отстегнула браслет и протянула мне:

   — Возьмите.

   Вот теперь его можно рвать из рук, цеплять на своё запястье. Скорей, скорей же, чёрт возьми! Но я — горжусь этим поступком! — взял не браслет, а руку женщины и поцеловал, оставив кровавый отпечаток. А она улыбнулась и защёлкнула оптимизатор на моей руке. Как раз вовремя. В следующее мгновение я повернулся, выбросив руку вперёд — получай, брат!

   Электрический разряд бросил Константина на пол. Контактор выпал и юлой закрутился. Как кот на мясо, Костя бросился на него. Вот он у него в руке, вот он направлен мне в грудь. Лицо, так похожее на меня, искажено гримасой — контактор на расстоянии не действует. А вот оптимизатор….

   Костя бросился наутёк.

   — Кто это? — удивилась моя спасительница.

   — Герой кошмарного сна.

   — А выглядит, как настоящий. Давайте я вам помогу.

   Она нырнула мне подмышку, взвалила на плечи мою руку.

   — Обопритесь.

   И мы заковыляли к лифту….

   Один в палате. Все ушли, пожелав спокойной ночи. Боль ушла — это главное. Оптимизатор на руке — процесс реабилитации идёт полным ходом. Ну, а меня мучают догадки и сомнения.

   — Что происходит, Билли?

   — У тебя проломлена косица, глаз повреждён, сломаны рёбра, отбиты лёгкие, оборвана селезёнка и обе почки, раздроблено колено…. Продолжать?

   — Какая муха укусила Костю?

   — Думаю, есть ответ на твой вопрос. По крайней мере, других версий нет.

   — Излагай.

   — Твоя связь с его матерью угнетала Костю с младых лет. А тебя самого нет? Согласись, сделать любовницей жену своего отца — как бы, не этика морали.

   — Условности. Мы любили друг друга.

   — Вспомни, а не силой ты взял её первый раз?

   — Если быть до крайности честным — то, может быть.

   — Вот. Какой человек будет уважать насильника своей матери?

   — Ты передёргиваешь. Мирабель любила меня.

   — Спать и любить две разных вещи.

   — Она пожертвовала собой ради меня.

   — Это могла быть простая порядочность — она спасала гостя и сына своего бывшего мужа.

   — Иди ты к чёрту! Что ж ты сам не бросаешься на меня с кулаками?

   — Теперь о кулаках. Я убедил, что Костя ненавидел тебя за связь с его матерью? Это чувство таилось в складках души. Ведь над человеком довлеет масса условностей. Мы называем это воспитанием. Причём, правила поведения определяет не только реальное окружение, но и генная память. Она хранится в каждой клеточке тела и диктует душе условия игры. С молоком матери Костя впитал: не нападай первым, не бей лежачего, прости оступившегося…. Ну и так далее, вплоть до Основных Заповедей. Вернувшийся к жизни Костя обрел тело без генной памяти. Он помнит только то, что помнит сам — что видел, в чём участвовал. И ты в его представлении — отрицательный персонаж.

   — Короче, мы лепили Костю, а получили монстра.

   — Я не буду столь категоричен в выводах.

   — И что теперь делать?

   — Ждать.

   И я ждал. Я отлёживался в Манчестере, в той самой клинике, где Костя обрёл новое тело. Оптимизатор чинил мне старое — срослась косица, глаз открылся, ну и всё остальное…, вплоть до зубов.

   Две недели прошли. Две недели реабилитации — две недели сомнений и беспокойства.

   Костя пропал. Потом объявился.

   Люба вышла на видеосвязь.

   — Прости, тебе неприятно слышать — он твой брат. Но его поведение становится невыносимым.

   — Ты о чём?

   — Он делает мне непристойные предложения, с каждым разом всё настойчивее. А сегодня попытался изнасиловать.

   — Костя? — ахнул я. — Он у тебя?

   Люба только плечами дёрнула. Очень брезгливым получился у неё этот жест.

   — Гони его от себя.

   — Да уж сказала, чтоб ноги не было.

   — Как тебе его внешность?

   — С трудом убедил, что это он. А потом стал уговаривать: забудь Алексея, я моложе.

   — Сволочь.

   — А ты говорил, что брат.

   — Не остри, помоги лучше найти его.

   — Сделаю, что могу, но общаться с ним…. Боже упаси.

   Нашли Костино прибежище, наладили видеосвязь.

   — Нам надо поговорить, брат.

   — Говори.

   — Тебя реанимировали с некоторыми изъянами. Возвращайся в Манчестер, специалисты кое-что поправят, и ты вновь станешь нормальным человеком.

   — Я и сейчас более, чем нормален. Я в себе чувствую такие силы…

   — Тебя самомнение не пугает?

   — Напротив — стимулирует.

   — Не от него ли ты стал нападать на замужних женщин?

   — Подумаешь, недотрога. Ты же спал с моей матерью. Обычный физиологический процесс.

   — Ошибаешься — мы любили друг друга.

   — Она любила нашего отца, а с тобой просто трахалась.

   — Ты не был таким.

   — Я был задавлен гнётом условностей вашего долбанного общества. Теперь всего этого нет — есть Я и окружающий мир.

   — Но ведь ты мне брат….

   — Да, брат. А ты спал с моей матерью.

   Что тут возразить? И я промолчал.

   Костя продолжил:

   — Ты бабе своей скажи, чтоб не ломалась — всё равно будет моей. Вот ещё до пташечки нашей доберусь — Настеньки….

   Я дёрнулся от негодования, а Костя:

   — Тебя превращу в жабу и буду держать в банке на окне.

   Чтобы не слышать его идиотский хохот, выключил видеосвязь.

   Негодование требовало выхода.

   — Билли, ты какое чудовище произвёл? Тебе не страшно, что он по белу свету бродит?

   — К сожалению, парень зациклился мыслью о надругательстве над его матерью.

   — Не было надругательств. Мы любили друг друга. Костя всё извращает и совсем близок к надругательству над светлой памятью своей матери.

   — Любви промеж вас в принципе не должно быть: жена отца, по сути, мать.

   — И что теперь делать?

   — Жить с грузом греха.

   — Грешить, так до преисподней — я убью его.

   — Он полез к твоей жене и получил такой электрошок от её оптимизатора, что, думаю, второй раз не рискнёт.

   — Достали со дна моря на свою голову. Билли, может быть, стоит его отловить и лечить принудительно, пока больших бед не натворил?

   — Давай понаблюдаем — он уязвим и очень несчастен.

   — Да уж….

   Излечив тело от последствий побоев, задумался — что делать дальше?

   Связался с Любой.

   — С Настенькой всё ясно — она в командировке, в недосягаемом для нас далеке. Будем ждать счастливого возвращения. С Костей вопрос решён — не так, правда, как хотелось бы. Собираюсь на Коралловый остров, ты со мной?

   — Ты Гладышев опять на курорт намыливаешься? Мы тут пашем…. Раскусили их систему связи, даже в коды вникли. Послали запрос в пространство. Ответа пока нет, но не суть в нём. Специалисты разобрались в принципе работы антигравитационного двигателя НЛО. Мы будем строить подобные корабли. Представляешь? Нажал кнопку — и ты на Луне. Или где подальше. Впечатляет? Что молчишь? Ах, да, на остров собрался. По юбке своей последней пассии соскучился?

   Меня долго заводить не надо.

   — Она ходит нагая.

   — Тебе и раздевать не надо — красота! Сибарит ты, Гладышев — как был, так и остался. Ты и труд понятия антагонистичные.

   — Хорошо, чего ты хочешь?

   — Делу нужен твой острый аналитический ум.

   — Мой острый аналитический ум всегда с тобою и к твоим услугам.

   — Твой брат нанёс мне оскорбление — ты не хочешь меня утешить?

   — Пощади, любимая — Диана ждёт.

   — Диана — это дочь? А Настенька — отрезанный ломоть?

   — Какое ты имеешь право?

   — Лети, лети, куда желаешь — видеть тебя не хочу.

   Пришлось лететь на Американский континент, где лучшие специалисты Земли под руководством моей жены потрошили инопланетный космический корабль.

   Мы не виделись несколько месяцев, но Люба выдержала паузу — до конца рабочего дня — прежде чем допустить к своему телу. Потом рисовала пальчиком круги на моей груди.

   — Гладышев, ты не ощущаешь себя старым? Может нам оптимизаторы в постель надевать?

   — Смутил тебя Костя молодым организмом?

   — Признаться, да — таким нетерпеливым был ты в прежние годы.

   — Ты меня с кем-то путаешь — я был ласковым.

   — Гладышев, останься со мной. Добьём НЛО, наладим выпуск своих кораблей по их принципу, и вместе полетим на Коралловый остров. Я даже приму в семью твою новую пассию на правах младшей жены.

   — Её зовут Электра.

   Люба проигнорировала.

   — А дочка будет общей.

   Звучало заманчиво, и я решил остаться.

   Усыпив жену ласками, дотянулся до оптимизатора.

   — Билли, введи в курс дела по НЛО.

   — Ну, здесь пока полной ясности нет. Твоя жена мажорит. Принцип возникновения антигравитации мы уяснили и готовы повторить на своих изделиях. Но что движет тарелкой в пространстве остаётся загадкой. Очень сильно подозреваю, что всё управление её полётом находится где-то далеко — возможно, за пределами солнечной системы или даже галактики.

   — Мы сможем строить подобные корабли?

   — Да. И формы у них будут, примерно, такие же — ведь обтекаемости особой не требуется. И ступеней для хранения топлива.

   — Ну, а как же будем ими управлять?

   — Мне представляется такой фуршет. Создаётся Центр Управления Полётами. Для него составляется звёздная карта. Оператор определяет две точки в пространстве — место взлёта и посадки. Включает бортовую систему антигравитации, и аппарат — вжик! — переносится мысленной энергией обитателей Земли.

   — Фантастика!

   — Реальность. Над аппаратами уже работают. И Центр строится. Астрономы чертят звёздную карту — объёмную, масштабную. Связь отстаёт. Выше скорости света для волновых потоков ничего пока придумать не можем.

   — А зелёные чебуречки эту проблему решили?

   — Они да.

   — Нам их система связи не поддаётся?

   — Пока нет, но дай время….

   — Пожалуйста, хоть до утра….

   Все работали, я скучал. Допекал жену.

   — Люба, скажи, когда можно считать твою работу законченной? Не получится так: сделав космический корабль нового поколения, так захочешь слетать на Венеру?

   — Запросто.

   — А когда же мы посетим Коралловый остров?

   — Слушай, не ной — лети один.

   Я поджал губы.

   — Ну, хорошо, я сибарит — зато ты потребитель. Нужен был — вызвала, попользовалась и выгнала.

   — Ступай, Гладышев, не зли меня.

   Эх, люди-человеки….

   Тем же днём собрался улететь — Костя объявился вдруг.

   Мелькнул в толпе, оцарапал взглядом. Слава Богу, не подошёл со своим, набившем оскомину — здорово, брат!

   Я решил остаться и понаблюдать — неспокойно стало на душе. Чую — не с добрыми намерениями он здесь нарисовался. Снуёт по лабораториям, суёт свой нос во все дела. Что-то вынюхивает.

   Удалось однажды преградить ему путь.

   — Вы почему, Константин Владимирович, не пустили контактор в массовое производство?

   Он оскалился в ухмылке.

   — А для чего? Пусть весит до поры, до времени.

   Похлопал себя по поясу, где в пистолетной кобуре хранился единственный в мире экземпляр контактора.

   — Ты ж…. вы хотели человечество осчастливить.

   — Ещё успею.

   — Хочу предупредить: если подойдёте к моей жене ближе, чем на три шага — вышибу мозги.

   Константин с опаской покосился на мой оптимизатор.

   — Оставь себе свою старуху.

   Я шагнул к нему, а он ретировался.

   Днями снова столкнулись.

   — Ты зачем здесь? — я без церемоний.

   — Дурак ты, брат — всё человечество желаешь осчастливить?

   — А что надо делать?

   — Жить. Умно жить.

   Откуда у него такое? Скандинавские корни матери сказываются? Или от отца не лучшие черты унаследовал? Впрочем, Билли сказал, что у него нет генной памяти. Сиротка на ветру.

   Его появление на мысе Кеннеди отложило мой отлёт на Коралловый остров, а меня насторожило.

   — Билли, он может на свой чёртов контактор ловить души человеческие?

   — В принципе может, если только снять браслет. С оптимизатором контактору не справиться.

   — Звучит вдохновляюще. Но стоит ли рисковать? Не проще — повязать и отправить на принудительное лечение?

   — Давай понаблюдаем. Человек что-то ищет, к чему-то стремится — может, образумится.

   — А у тебя с его мозгами связь есть?

   — К сожалению….

   — К сожалению, — передразнил, — Смотри, донаблюдаешься.

   Вряд ли новый Костя образумится. Я так думал. Билли иначе. Время должно было нас рассудить. А оно влачилось медленно. Люба все дни в работе. Я с утра до вечера бродил по цехам и лабораториям, шпионя за братом. Силился понять, что он тут вынюхивает, но никак не мог.

   — Люба, ты видела Константина?

   — Да. Близко не подходит.

   — Сделал ему внушение — похоже, понял. Не догадываешься: каким его сюда опять задуло?

   — Думаю, неспроста….

   Однажды наблюдал за Костей по монитору. Он был чем-то занят, а вид — удрученный. Зря он мою личину нацепил — не был я таким жалким и в худшие дни.

   Наблюдал и советовался с Билли.

   — Сдаётся — его что-то гложет. Может, со здоровьем проблемы?

   — Спроси.

   — Не хочется.

   — Через немогу.

   Я решился. Обратился по внутренней связи.

   — У тебя всё в порядке, брат?

   Он вздрогнул от испуга.

   — Ты где?

   — На мониторе тебя зрю. Уж больно видок твой неважнецкий — может, оптимизатор поможет?

   — Иди ты к чёрту вместе с ним.

   Билли рассказал, что Костя через кожу питает организм, может не дышать и останавливать сердце. Оптимизатор ему совсем не нужен.

   — Ты на гитаре играть умеешь? — неожиданно для самого себя спросил. — Могу научить.

   — Да пошёл ты….

   — Тебе не кажется, что до перевоплощения у нас были несколько иными отношения?

   — Надоело твоё сюсюканье. Ты лучше скажи, где сейчас Настенька?

   — Зачем?

   — Нормальная девчонка — с ней общаться можно.

   — Слушай, я тебя предупреждаю: пока не прочистишь свои мозги, не смей приближаться к моим близким.

   — А я далёким стал?

   — Ты сам этого захотел. И добился. А Настенька, если захочет тебя видеть, сама найдёт.

   — Ну-ну….

   Его интерес к моей дочери беспокоил.

   — Билли, чем он тут занимается?

   — Тем, на что ты внимания не обращаешь — изучает принцип антигравитации.

   — Может, в космонавтику надумал вернуться?

   — Может быть.

   — Знаешь, надоело гадать и тем более рисковать — я намерен силой обручить его оптимизатором и поставить под контроль все действия.

   — Попробуй.

   Обратился к Любе с просьбой.

   — Думаю, изловить Костю, завернуть руки и нацепить оптимизатор. Не поможешь?

   — Гладышев, оставь свои дикарские замашки — ты в обществе. Здесь все дела решаются цивильно. Иди сюда.

   Она села за Центральный Пульт Управления. Зашелестела клавиатурой.

   — Где у нас сейчас Константин Владимирович Гладышев?

   Константин Владимирович корпел над какими-то чертежами у монитора.

   — Господин Гладышев, — раздалось по громкой связи — вас просят пройти в Центральный Пульт Управления.

   Чертежи на экране компьютера пропали — появился текст прозвучавшего объявления. Костя испуганно отшатнулся. Мы это хорошо видели на экране монитора в ЦПУ.

   — Иди ты к чёрту! — это он монитору, вдруг подчинившемуся кому-то отсутствующему.

   — Какой нервный. Ну, хорошо — не хочешь добром…, — Люба пробежалась пальчиками по клавиатуре.

   Константин вдруг сгорбился, напрягся, вцепился в углы стола. Гримаса отчаяния исказила его лицо.

   Я не сразу понял, что происходит. Только когда ладони брата соскользнули со столешницы, тело его взмыло вверх и врезалось в стену рядом с дверью. Он упал и вцепился в дверцу шкаф-купе.

   — Не-е-ет! — хрипел он, противясь неведомой силе.

   Я схватил Любу за плечи.

   — Что делаешь? Перестань.

   — Ты хотел его окольцевать….

   — Но зачем ты применяешь силу Земного Разума? Он и так считает себя изгоем, а теперь будет ненавидеть весь мир.

   — Будто он кого-то любил, — Люба встала со своего кресла и направилась к выходу. — Трудно тебя понять, Гладышев, а ещё трудней угодить.

   Мой брат завис над полом в лаборатории, цепляясь за прогнувшийся пластик.

   — Отпусти его! — закричал я.

   — Сам отпускай, — Люба от порога.

   — Я не умею.

   Жена остановилась, смерила меня убийственным взглядом:

   — А что ты умеешь, Гладышев?

   И вернулась.

   Вот тут я понял, что часы моего пребывания в космоцентре завершены.

   Тем же днём улетел на Коралловый остров, не попрощавшись с женой.

   Летел над океаном, приводил в порядок мысли.

   Думал о нас с Любой. Нет, никогда нам не жить вместе, как бы мы этого не хотели — слишком разные натуры. Нам лучше держаться на расстоянии.

   Думал о Косте. Жалел его. Действительно, человек с такой душевной травмой. Мы отобрали у него всё хорошее, что было в душе, наградив новым телом. Быть может, лучше было, если б он погиб. Нет, это крайности. Брат преодолеет изъяны характера, и мы ещё будем дружны. Я верил….

   Думал о Диане, Электре, прозрачных людях Кораллового острова. Летел к ним не с пустыми руками. Едва гидросамолёт, скользнув по глади лагуны, ткнулся в прибрежный песок, начал его разгружать. Перетащил огромный плоский монитор, подключил. На экране замелькали эпизоды жизни мегаполиса — дома, люди, машины. Я потыкал кнопки пульта. Чей-то концерт, футбол, фигурное катание…. Положил пульт на видное место и прилёг в сторонке на песок. Пусть сами выбирают. То, что прозрачные люди придут смотреть телепередачи (если уже не собрались) не вызывало сомнения.

   Я приготовился к спору с их лидером — привёз убедительный аргумент в пользу заостровной жизни. Пусть смотрит, а потом поговорим….

   Прошёл час. Красивые пары кружились на льду, а меня начал одолевать сон. Уж зевнул неоднократно, когда почувствовал рядом движение. Кто-то коснулся моих щёк. И тут же в голове лопнула электрическая лампочка. «Кто?». Девочка не умеет соизмерять свои телепатические силы — молодо-зелено.

   — Ты забыла отразить свет — я вижу через твои ладошки, — сказал я.

   И Диана голосом:

   — Ой, папка, как я рада!

   Не прошли даром мои уроки.

   — А мама запретила мне появляться пред тобой непрозрачной.

   — Она здесь?

   Я поднялся, протянул руку ладонью вниз:

   — Электра, дай мне твою руку.

   Её ладонь вошла в мою.

   — Больше вам не придётся смущаться своей наготы (будто они смущались!) — я привёз вам подарки. Идёмте.

   Две большие коробки, набитые женским бельём, платьями, блузками, шортами, брюками…. и всякими женскими премудростями стояли в стороне. Для каждой своя коробка. А они перепутали. Диана стала разглядывать и примерять наряды, предназначенные её маме. И наоборот — всё яркое, броское и цветное примеряла Электра. Пусть себе. В конце концов, не моё это дело — разберутся.

   Вернулся к монитору. Никого не видел, но чувствовал, что зрительный зал не пуст. Пульт, наверное, побывал в чьих-то руках — на экране диктор читал новости. Когда речь зашла о НЛО, я, как очевидец, начал дополнять комментариями. Со мной никто не вступил в диалог — ни устный, ни мысленный.

   Пошёл напролом.

   — Видите, мы не такие дикари, какими казались вам двадцать лет назад. Жизнь на Большой земле неудержимо идёт вперёд. Нам есть, что показать, чем удивить и даже помочь вам. Сомневаетесь? Отпустите со мной ваших женщин на пару недель в Большой Мир, и когда они вернутся, всё услышите из первых уст.

   Гробовое молчание.

   — Я обещаю: мы вернёмся, и только тогда, здесь, на этом острове, и в вашем присутствии мои жена и дочь выскажут свои предпочтения — остаться с вами на острове или уехать со мной в Большой Мир. Хотя думаю, на острове никто остаться не захочет — всем найдётся место и дело за его пределами.

   Все равно молчат бестии. Я уж усомнился — не в пустоту ли бисер мечу? Но тут подошли Электра с дочерью и начали крутиться, демонстрируя наряды. Они с кем-то общались, к кому-то обращались, кто не захотел вступать в диалог со мной.

   Диана была в широкой долгополой юбке и кофточке с оборками. Она отражала свет, и её бронзовое личико светилось счастьем.

   Электра натянула топик с шортами на прозрачное тело — их только и было видно. Я едва сдерживался от смеха (попросил Билли помочь), увидев, как складно крутится в воздухе пляжная двойка, обозначая контуры прелестного женского тела.

   Дождавшись внимания дам, поплакался:

   — Ваш президент не захотел со мной общаться.

   — А, — Диана махнула ручкой. — Он в эту штуку смотрит.

   — Монитор, — подсказал я.

   — Монитор, — согласилась дочь.

   — Ты ему скажи: завтра на рассвете мы улетаем.

   — Почему завтра? — закапризничала Диана. — Я хочу сегодня.

   — Тебе же сказали, завтра на рассвете, — Электра взяла меня за руку. — И не смей за нами подглядывать.

   Мы пошли прочь песчаным берегом лагуны. Навстречу надвигался багряный тропический закат….

   В этот визит на Коралловый остров мне не довелось (не пришлось?) общаться с его президентом. Да и Бог с ним. Возможно, я был убедителен, а ему самолюбие не давало озвучить согласие.

   Над лагуной звучали современные мелодии, а на мониторе резвились музыканты, когда мы собрались улететь. Признаться, ожидал подвоха от упёртых обитателей острова и заблаговременно отогнал гидросамолёт в центр лагуны. Диана перенеслась на него по воздуху, а Электру я отнёс на руках, шлёпая по воде.

   Сомневаясь, спросил:

   — Мы одни?

   Не верилось, что прозрачный президент отпустит с острова запросто так.

   Получив утвердительный ответ, дал команду на запуск двигателя.

   Гидросамолёт, рассекая воду, разогнался в лагуне и взмыл над пальмами. Сделав круг, лёг на курс…. Вот с курсом у меня проблемы. Дал команду компьютеру — возвращаемся. Но лететь на мыс Кеннеди совсем не хотелось.

   Водоплавающая машина летела над океаном. Непрозрачная Диана глазела в окно. Электра примостила голову на моих коленях. Приглаживая её невидимые волосы, обдумывал, где же приземлиться. Впрочем, на твёрдую поверхность гидросамолёту не сесть. Почему на твёрдую? Мы сядем на самую прекрасную воду самого прекрасного в мире озера. Курс на Байкал — приказал бортовому компьютеру. И сердце моё забилось учащённо — вновь увижу те самые места, где робинзонили с мамой и Настенькой.

   Листвянка…. Будто всё так и не так. Вот Байкал, вот речка, ключ студёный. Сопка, вокруг которой бегал от нас таёжный мишка.

   Закралось сомнение — а то ли делаю? Из одной пустыни привёз дам в другую. Им бы города показать, небоскрёбы, фабрики, заводы…., космические корабли. Но дамы не казались обескураженными. Диана пришла в восторг от сороки-белобоки.

   — Какая красивая птичка! Я хочу быть такой.

   Упаси Бог! Мне сразу вспомнился мой зловещий брат. Где-то бродит со своим проклятым контактором.

   Не было проката туристического снаряжения. Но я заказал Билли всё необходимое и гитару — нам доставили самолётом.

   Разбили палатки, натаскали валежника, развели костёр, вскипятили чай — тут и вечер пал. В сполохах огня поблёскивали серебром оптимизаторы на наших руках. Я взял гитару.

   — Помогай, девочка.

Тронул струны:

   — Где-то на сопках багульник цветёт….

   Мозгам вдруг стало тесно — кто-то втиснулся в мою голову.

   Диана подхватила:

   — …. сосны вонзаются в небо.

   Голос — чистый хрусталь.

   Мы пели дуэтом, вгоняя в грусть и радость единственного слушателя, и ещё успел побраниться с Билли.

   — Ты почему позволяешь так бесцеремонно вторгаться в моё сознание?

   — Дочь твоя — почему я должен заниматься её воспитанием?

   — Воспитывать буду я, ты должен защищать….

   Ночь пропели. Кончился запас валежника, покрылось белым пеплом костровище. Померкли звёзды, небо посерело. Туман с Байкала заглянул в распадок.

   — Хочу купаться, — заявила дочь.

   — Как же? — забеспокоилась Электра. — Воды неизвестные. Мало ли чего….

   — Можно, — резюмировал глава семьи (то есть я). — Только в купальниках.

   Пока плескались в воде, таёжный мишка порылся в наших вещах и сломал гитару. Еду себе он в ней искал, что ли? А может, поиграть хотел? Впрочем, чушь! Другое дело — мишка тот самый или его потомок?

   Так или иначе, настроение было испорчено — мы засобирались. Заказал Билли яхту. Электра бросила беспокойный взгляд на палатки:

   — А с этим как?

   — На недельку брал — дней через шесть рассыпятся в прах.

   — Ну, хорошо, — подозревая недоверие в глазах моей прозрачной половины, попросил Билли ускорить процесс аннигиляции оставляемых вещей.

   Буквально на глазах они исчезли — распад на молекулярном уровне.

   Похвастал:

   — Вот так мы решили проблему мусора на Земле: вещи живут ровно столько, сколько нужны.

   На яхте хотел принарядить Электру соответствующим образом, чтобы её прозрачность не бросалась в глаза непосвящённым. Остановил Билли:

   — Не надо суеты, Создатель.

   Виртуальный гений зря времени не терял на запястье моей возлюбленной. Электра замерцала и вдруг возникла перед нами в первозданной красе.

   — Ой, мамочка! — захлопала в ладоши, запрыгала Диана.

   Виновницу внимания заинтересовала собственная тень. Она опустилась на корточки и осторожно погладила палубу. Дочь умчалась в каюту за одеждами. А я с удовольствием любовался совершенными чертами, вдруг облекшими телесность. Будто слеп был и вдруг прозрел, и вдруг увидел: моя новая любовь — красавица. Отступила горечь, копившаяся последние месяцы. Жизнь снова обретала цвет и перспективу.

   Мы прокатились по Иркутску на такси без водителя. Диана притихла, наблюдая. Электра держалась с достоинством. Не смутил её и гул аэропорта.

   — Это последние отголоски эпохи, — комментировал я. — На пороге летательные аппараты нового поколения — бесшумные, способные перемещаться со скоростью мысли.

   — Ну-ну, — похрюкивал Билли в моём сознании.

   Да я привык и не обращал внимания.

   Прыжок над облаками, и мы в Москве. Наш тихий старый дворик. Подъезд, площадка лестничная, стальная дверь…. Кто живёт в нашей квартире? Оказалось — никто. Ключ хранила соседка. Узнала, всплакнула, отдала.

   Всё, как прежде. Старая мебель. Гитара на стене. Моя? Мамина?

   Усадил дам за семейные альбомы с фотографиями и с удовольствием комментировал. Надумал угостить гостей.

   — Хотите квасу, настоящего московского квасу?

   За углом раньше торговали из жёлтой бочки на разлив.

   Подхватил бидон и вниз.

   На дорожке встретил измождённую ярко рыжую женщину в очках. Что-то знакомое.

   Жанка? Или не Жанка?

   — Жанка?

   — Жанна Викторовна, — женщина приподняла очки, вглядываясь. — Алекс? Ну, точно, Гладышев. Какими судьбами?

   — Да вот….

   — Насовсем? Женат? Помнишь, на мне обещал.

   — Женат.

   — Сволочь, — прозвучало добродушно.

   — Я за квасом.

   — За каким квасом? Ты с луны свалился, иль в детство впал?

   — Нет бочки?

   — Принесу я тебе квас — приглашай в гости.

   — Приглашаю.

   Мы стояли, переминаясь, подыскивая тему разговора.

   — А двор почти не изменился, — сказал я. — И коробка хоккейная цела, и в беседке старики с шахматами.

   — Узнаёшь кого? Сорока, — окликнула Жанна Викторовна шахматистов. — Алекс Гладышев приехал.

   Лысый мужичонка отмахнулся — не мешай. Оптимизаторы лежали на столе — игра была честной и, должно быть, азартной.

   — Сорока? — удивился я. — Как изменился.

   — Ты на себя давно заглядывал?

   Ах, ты, Жанка, бойкоязыкая — я себя молодцом считаю, добрым молодцем.

   Она позвонила в дверь минут через двадцать после моего возвращения. Принесла домашний квас. Затараторила с порога.

   — Моя жена и дочь, — представил гостей.

   Жанка увидела и прикусила язык. Поставив банку с квасом, засобиралась. В дверях ядовито прошипела:

   — Ты хрен когда помрёшь.

   — Твои бы слова….

   В Москве задержались гораздо дольше, чем на Байкале. Ходили в театры, на выставки, по историческим местам. Музеи очень влекли Диану. А Электра там грустила.

   — Что не так? — спрашиваю.

   — Были люди, а теперь останки.

   — Память, — поправил я.

   — Я бессмертна, а ты? Когда-нибудь умрёшь и оставишь меня одну.

   — Постараюсь не огорчить.

   И пригласил дам на дискотеку.

   Медленно кружились с Электрой, наблюдая за дочерью. У неё недостатка в кавалерах не было — скорее избыток. Парни молодые, горячие.

   — Билли?

   — Всё под контролем, Создатель.

   — Смотри, я на тебя надеюсь — чтобы никакого безобразия.

   Девочку провожала домой целая кавалькада поклонников. А потом под нашими окнами состоялся ночной концерт, как в старой доброй Севильи. Возможно, для соседей это был кошмар, но нам он ничуть не мешал обсуждать животрепещущую тему.

   Истёк обещанный срок. Мы должны вернуться на остров и убедить его прозрачных обитателей, что Большой Мир не таит для них угроз. Оптимизаторы, не отнимая природных способностей, помогут им стать такими же, как всё остальное население планеты. А со временем, возможно, решит проблемы продолжения рода прозрачных людей.

   Мы находили всё новые и новые аргументы убеждения. Дамы были уверенны в успехе задуманного. Ну, что ж, им видней. Меня точил червяк сомнения.

   — Ни в коем случае, чтобы не случилось, не снимайте с руки оптимизаторы. Если ваши соплеменники всё-таки станут упорствовать, пусть остаются — мы улетим без них….

   Во дворе, кажется, утихли серенады. Ну, значит, и нам пора на боковую.

   Когда-то мы жили с Дашей в этой комнате. Теперь Электра отдыхает на моей руке.

   — Тебе нравится эта квартира?

   Она трётся щекой о трицепс.

   — Мы вернёмся и поселимся здесь. Будем ходить в театры, музеи, гулять по Москве. Тебе нравится мой город? Мы будем здесь жить, и любить друг друга. Ты согласна?

   — Я согласна, — шепчет Электра.

   Она учится говорить. И её голос напоминает Дашин. Я вдруг подумал, что только с моей венчанной женой был по-настоящему счастлив. Теперь это чувство возвращалось….

   Электра уснула. Потихонечку стянул с неё одеяло, чтобы полюбоваться совершенными формами её великолепного тела. Включил бра. Почему стеснялся этого днём? Не знаю, наверное, возрастное. Она из бессмертных — возможно ей не одна сотня лет, а выглядит….

Я старик против неё.

   В углу что-то шевельнулось. Мне показалось, Даша сидит в кресле. С печалью смотрит на нас, а на губах усталая улыбка.

   — Это ты, милая?

   — Ты счастлив?

   — Кажется, да.

   — Можно я с вами прилягу?

   Вместо ответа откинул руку на подушку, предлагая примостить голову. Почувствовал на ней тяжесть и потянулся к Дашиным губам.

   — Ты спи, спи, — шепнули они.

   И я уснул….

   Гидросамолёт снизился на подлёте, коснулся воды в горловине лагуны, пересёк её, гася скорость, заскрипел прибрежным песком. Откинулся люк-трап. Мы ступили на Коралловый остров. Ярилось солнце в зените, вода лучилось от него. Шелестели пальмы кронами, бесились птицы в их сени. Всё было как всегда, но как-то по-иному. Тревогой звенела округа. Это даже я почувствовал. Диана напряглась. Электра замерла на полушаге.

   — Их здесь нет. Никого….

   — Может быть, там…, — я хотел сказать: «на той стороне острова», но Диана резко взмыла вверх над моей головой и сбила меня с мысли. Как вихрь, полетела над побережьем, и одежды трепетали от встречного напора. Приземлилась, а потом….

   Это была не электрическая лампочка — взрыв гранаты чуть не разнёс мою голову на куски.

   — Они здесь!!!

   Мы не умели летать, как наша дочь. Мы бежали с Электрой, увязая в рыхлом песке. Бежали и гадали — что там обнаружила Диана?

   Это были скелеты. Восемь скелетов в одном ровном ряду.

                                                                                                                               А. Агарков. 8-922-701-89-92

                                                                                                                                п. Увельский 2009г.