Anastasia — "Бедная Настя"

С каждым мигом все сильнее и сильнее, будто подгоняемая только что сказанными словами, разверзается пропасть. Она все шире и шире, и теперь не видно ни кухни, ни Вари. Просто пропасть. Подобно книге, она открылась перед тобой бездной, во всей своей жуткой красоте. Вольная была светом, единственным уступом на отвесной стене бездны. Только на нем было можно удержаться, не сорваться в эту ужасную зияющую дыру. Но теперь нет и уступа. Пропал, исчез, просто нет его, не за что уцепиться… Широко распахнутые глаза теперь вынуждены видеть, как приближается пропасть… Но они видели короткий миг свободы, когда казалось — конец пропасти, впереди — долгожданное спасение. Когда казалось — найден путь наверх, из пропасти рабства к свободе. А ведь она так хотела стать свободной, но, получив вольную, не была рада. Ее захватили сомнения, непонятные мысли… И вот жизнь опять и опять забрасывает ее в пропасть рабства. Ту, которая уже была свободной, которая дышала духом желанной, опьяняющей свободы. И опять эта насмешка. Жизнь смеется тебе в лицо, кидая свою ухмылку.

«Опять крепостная. Опять игрушка, опять подневольная… Может, я была бы и не рада быть вольной, но ведь она — мой единственный шанс на спасение… Чего? На спасение своей жизни? Но у меня нет той жизни, которую надо спасать, которая нравится мне, которая нужна мне. А я ведь даже не знаю, какая жизнь мне нужна. Жизнь дворянки? Крепостной? Актрисы? Жены? Чья же жизнь — моя? Я не знаю ответ, как бы мне не хотелось его найти. Он как будто тонет в той бездне рабства, в которую я опять угодила. Значит, моя жизнь — жизнь крепостной игрушки, которую можно заставить делать, то, что захочет хозяин. Танцевать, стать наложницей… Владимир уехал в Петербург, выкинул меня из жизни, как только положил документ на столик перед кроватью. О, если бы все можно было вернуть назад, перевернуть стрелки часов… Невозможно. Тот миг свободы для меня потерян. Я опять вернулась к истоку той самой реки, откуда шла. Я хожу по кругу, надеясь свернуть. Это моя судьба — быть крепостной? Зачем мне такая судьба? Зачем мне талант, красота, голос? Что бы развлекать хозяев? Жестокую судьбу мне подписала жизнь…»

— Варя… Варенька… Как же я теперь… — всхлипывала Анна на плече у Варвары. А Варвара молча придумывала выход из создавшейся ситуации. А ситуация стала ужасной. Вольную Анна никому не показывала, даже Карлу Модестовичу. Следовательно, в Петербург он ее не отпустит. Да и вообще, никуда не отпустит. Если, вообще, не виноват в краже ценного документа. Значит, она опять стала крепостной. У новых хозяев ей и помочь некому. Да и Владимир Иванович не может ей ничем помочь. Не вовремя он уехал. Бедная, бедная Аннушка! Что же теперь будет. Отдана она во власть Модестовича! Знать, кто же вольную украл. Наверное, Полька! Ох, я с ней разберусь, ох разберусь! Пусть только мне на глаза покажется.

— Аннушка, Аннушка. Есть способ один. Бежать тебе надо. Сейчас же. — Варя сама удивилась, как не придумала это раньше.

— Ага, Варя, убежала я уже раз. Добегалась. Не хочу больше. Тогда Карл Модестович с пистолетом Никиту увел. Не хочу больше скрываться. А ведь тогда Владимир сразу сказал, что хоть на краю света найдет. Боюсь я теперь бежать. — Слезы опять выступили на голубых глазах. — Да и с кем? Что ж я одна сделаю?

— Ох, Аня. Если теперь Владимир Иванович найдет, это же счастьем будет! — кухарка покачала головой. — Побежишь опять с Никитой. Он тебя не отдаст на растерзание новым хозяевам и нашему черту нерусскому! — Глупо, но другого выхода пока нельзя найти. Опять побег.

— Уж лучше с тобой, Варя! Никита же свободный, зачем ему со мной бегать! — Анна вытерла слезы ладонью. — Значит, опять я крепостной стану, Варя. А как я желала свободы... И вот, все сначала.

— Анна! Не раскисай, кому говорю! Ты уже была свободной, но ведь кто — то тебя сделал крепостной снова. И лежит сейчас эта вольная где — нибудь у вора и радуется он, что ты сдалась! — Варя всплеснула руками и стала ходить по кухне. — Надо отыскать его! Но, Анечка! Пока это мы его найдем! Надо что — то срочно делать.

— Ой, Варечка. Владимир — не хозяин мне, неужели другие будут хуже?

— Глупая! С Владимиром Ивановичем нам всем повезло. Он хоть и строгий, но справедливый. Ты хоть раз слышала, что бы кого — то на конюшне выпороли по его приказу?

— Выпороли?! Нет, не слышала… — изумление отразилось на лице бывшей воспитанницы Корфа.

— А вот княгиня Долгорукая, да и Забалуев, этим часто крестных наказывают! — Варя замерла в ожидании эффекта от сказанного. Анна застыла, представив, как розга касается человеческого тела, врезается в плоть, оставляя там огромный порез. Ужас отразился на ее лице.

— Поркой наказать человека… — стало не хватать воздуха. Иван Иванович никогда не прибегал к подобным мерам. Он, по сути, был добрейшим человеком, который не воспринимал жесткие меры. Владимир, хоть и совсем немного побыл в роли хозяина, но тоже не порол. Пришлось согласиться с Варей, что обычной крепостной Анна никогда не считалась. От осознания этого стало плохо. С детства она терпела лишь выходки Владимира, но и только словами, самое большое, что он мог сделать тогда — высыпать всю солонку с солью в чай. От этого Анна считала себя несчастной. Но… есть и другие способы унизить, обидеть…

— Видишь, Аннушка, бежать тебе надо, — подвела итог только что носившаяся по кухне Варвара, увидев, что эффект достигнут.

— Ты права, Варя, бежать, бежать и только бежать. — Анна вскочила, хватаясь руками за голову. — Пойду, соберу вещи! — подбежала к двери, со всей силы дернув ее на себя. В дверях с самой гадкой улыбкой стоял управляющий…