Anastasia — "Бедная Настя"

Кто она? Казалось, этот вопрос навсегда останется без ответа. Но ответ был. Он долгое время жил в ее голове, в ее памяти. Она не сошла с ума, не была никогда ведьмой. Ее можно было назвать странной, но ничего бы не изменилось. Она оставалась для всех загадкой. Загадкой, которую никто не старался разгадать. Порой, она начинала удивляться этому, порой, была равнодушна. Мысли о своей непростой жизни никогда не завлекали ее. Только череда воспоминаний и все. Она не выражала никакой радости к своим посетителям, считая их по большей мере людьми, несчастнее себя. Исключение составляла лишь одна девушка…

В тот день, еще летом, постучалась Татьяна. Девушка дрожала от страха, но в ней без труда можно было узнать крепостную Долгоруких. Догадываясь о цели визита, Сычиха впустила незваную гостью. Крепостная позвала ее в поместье Долгоруких, ссылаясь на то, что там ее ждут. Так же трясясь, Татьяна провела ведьму в дом. Она опасалась скорого возвращения княгини в поместье. Княгиня не терпела самостоятельности со стороны не только слуг, но и собственных детей. А привести в дом ведьму… Но Елизавета сразу показалась Сычихе человеком не робкого десятка. Только карты показывали ей не очень желанную судьбу. Но, глядя в эти полные счастья глаза, в эти восторженные глаза, Сычиха не смогла сказать даже часть того, что ее ждет. Впервые за свою новую жизнь Сычиха молча смотрела в голубые глаза, не в силах что — то сказать. Руки сами раскладывали карты, но, читая их, она ужасалась. Этой девочке, по сути, еще ребенку грозили слишком большие перемены. Перемены жестокие, грозившие беды. Не смогла сказать. Скорее, повинуясь природному мастерству, прочитала на картах то, что желало услышать это создание. И увидела, как внутри зажгла огоньки. Эти огоньки долго преследовали ведьму. Ведьму, которая поддалась обаянию княжны Долгорукой. Что она тогда соврала, не вспоминалось. Но сам факт вранья очень жег ей душу. Впервые она боялась, что это успокаивающая ложь может еще больше навредить Елизавете. Ведь она смотрела с мольбой…

Так и случилось. Много мыслей появилось с той встречи. Княгиня Марья Алексеевна Долгорукая выдала свою старшую дочь за старика Забалуева! Сердце от этой мысли сжималось. Конечно, видела она это, карты поведали об этом, но не сказала. Ведь знала, что, услышав такое, Лиза испугается, проклянет ведьму, сулившую ей такие перемены. Все люди похожи. Они счастливы, если услышать что — то успокаивающее, но готовы убить того, кто приносит плохие новости. Так уж повелось с давних пор на этом свете.

Но это было не все, что подстерегало княжну на своем пути. Лишь самая малость. Вновь и вновь Сычиха раскладывала карты, желая убедиться в том, что тогда ошиблась. Но все тот же расклад оказывался на столе.

С тех пор Сычиха слишком часто стала удивляться, что многие поступки, совершенные родителями, оказывают влияние на детей. Ведь это не справедливо. Но… Мир славится несправедливостью. Племянник Сычихи ненавидит ее, полагая, что именно она виновна в смерти собственной матери. Да, она виновна. Но, слушая стоны и мучения своей сестры… Ее просьбы, ее молитвы… Слишком страшной смертью она умирала. Сгорала, как сгорает бумага в камине — быстро, болезненно и ничто не нарушит этот процесс. Красавица Вера, баронесса Корф «сгорала» еще и медленно, по капле жизнь уходила из нее, а смерть с каждым днем все сильнее опаляла лицо. Сам барон Корф ужасался переменам. Но никто из входящих в спальню, никто не выражал своего ужаса и удивления. Барон не позволил, что бы Вера увидела во взгляде ужас. Все зеркала были вынесены из комнаты, отчего она стала похожа на закрытый короб.

Опять, опять воспоминания… Навязчивой идеей они тянутся через все дни, проведенные в одиночестве. Следующий день похож на предыдущий. Они сменяются, но Сычиха порой не чувствует этой смены. Она умирает от одиночества, умирает никому не нужная, никто не помнит про то, кем она была. А тот, кто помнит — тот хочет забыть.

Внезапно руки опять взяли в руки карты… Еще минута — и на столе выложено будущее самого близкого человека… О, Господи, но какое это будущее…