negociant — Подельник.

1.

Вова рос в многодетной интеллигентной семье. Отец его трудился в сфере народного образования. Мать, домохозяйка, занималась детьми и домашними делами. Дети учились. Старшенький, Саша, после гимназии поступил в университет.

Эта большая семья обитала в губернском городе Симбирске. Жили в собственном доме. Нравы в городе, стране, да, пожалуй, и во всём мире, царили тогда патриархальные. Товаров и вообще всего было если не вдосталь, то достаточно много. Казалось бы, живи и радуйся.

Однако, как бы хорошо ни было людям, они всегда хотят лучшего. Вовин брат, тот самый Саша, в университете от большого ума наслушался всяких либеральных бредней, связался с революционерами и однажды хотел бросить бомбу в царя. И ладно бы удачно бросил, или даже промахнулся. А то ведь только собирался. В революционном заговоре участвовал. Повязали их всех. Александр был казнён через повешение по приговору императорского уголовного суда как террорист.

Большое горе пришло в семью. Все жалели безвинно погибшего Сашу. Плакали, сетовали и словами выражали свою скорбь по казнённому юноше. Все, кроме Вовы. Замкнулся юноша в себе. Молчал и думал. Он постоянно о чём-то думал. Возможно, из-за того, что довольно сильно картавил. По этой причине он и раньше был он не слишком общительный, даже друзьями в гимназии не обзавёлся, а тут стал ходить совсем как в воду опущенный. Только однажды напугал родителей, заявив, что бомбы в царя кидать — это глупость, и он пойдёт другим путём.

— С чёрного хода стрелять что ли будешь? — Спросил отец.

— Вот ещё! — Закричал Вова, — вздор какой — стрелять! Я с ними по-другому справлюсь! — И выбежал из дома. Потому что не знал ещё, как ему царя победить, а хвастуном перед домашними прослыть не хотел.

Родители были в панике. Мать руки ломала, отец собирался розог всыпать нахалу, братья-сёстры ревели. И стоял на столе портрет Саши с траурной ленточкой в уголке.

Пока они там ревели, Вова бежал по городу. К реке, к Волге, на высокий берег, на любимое своё место, где так легко дышится и думается. Мимо церкви пробежал. Хотел зайти, успокоить мятежную душу, да вспомнил, как в семье и в гимназии к Богу относились. Неважно относились, надо сказать. Вспомнил, как брат покойный про атеизм ему рассказывал и смеялся над верой. Тогда он решил, что религия — это не утешение.

Плюнул Вова в сторону золотых церковных куполов, да ещё и кулаком им за брата погрозил, а потом побежал дальше. Только почему-то ноги против воли понесли его не на высокий берег, а в тёмный подвал заброшенного дома на окраине.

Забежал Вова в подвал, уселся на рухнувшую балку. Сидит, дышит тяжело и оглядывается по сторонам. Думает, куда это его занесло.

Тут зашуршало что-то, типа, как мелкая собака прошла, или крупная крыса. Загорелись в полутьме перед Вовой красные глазки. На довольно приятной круглой рожице, с острой бородкой, курчавыми волосиками вокруг лысинки и аккуратными рожками на лбу они загорелись.

Смотрит Вова, стоит перед ним солидный такой господин в дорогом костюме. Штиблеты лакированные блестят, цепочка от часов на жилетке через живот сверкает, и рубиновым светом горит перстень на волосатом пальце. Ну, а что рога у господина, так это ничего, это бывает. Если бы не они — точно был бы купец первой гильдии, а то и фабрикант.

Вова к своему удивлению совсем не испугался. Посмотрел на незнакомца и спросил:

— Дяденька, Вы кто?

— Я? — Поднял бровь незнакомец, — я, мальчик, сатана. Вельзевул фамилия. Вот, изволь, моя визитная карточка.

— Врёте! — Восхитился Вова, приняв протянутый ему кусочек картона с золотым обрезом и витиеватой надписью. Посмотрел и, на всякий случай, в карман сунул. Вдруг пригодится.

— Отчего же мне врать? — Сказал Вельзевул. — Врут, знаете ли, молодой человек, попы в церкви. У нас, в аду, напротив, принято говорить правду. Впрочем, я ведь к Вам по делу.

— Что у Вас за дело? — Искренне удивился Вова.

— Архиважное дело, мальчик, архиважное! Хочу я с тобой небольшую сделку заключить, весьма выгодную для нас обоих.

— Знаю я ваши бесовские сделки. — Набычился Вова, вспомнив уроки Закона Божьего и разные приключенческие книжки. — Я, значит, Вам душу свою отдам, а Вы мне взамен углей да смолы горячей, и потом вечно в аду гореть? Благодарю покорно. Ищите дураков в другом месте.

Тут сатана засмеялся, да так весело и заразительно, что Вова тоже рассмеялся за компанию. Долго они смеялись, руками себя по ляжкам хлопали, веселились. Сатана первым успокоился. Лоб платочком промокнул и совершенно серьёзно сказал:

— Смолы и углей я тебе не обещаю. Пожалуй, что их вовсе не будет. Да и душа твоя, Вова, мне решительно не нужна. Тем более что её у тебя нет.

— То есть как это — нет? — Открыл рот Володя. — Нам поп говорил, что у всякого человека есть душа.

— Врёт, Вова, врёт твой поп. А ты и уши развесил. То-то и оно, что не у всех людей есть душа. Многие, конечно, от неё сами избавляются или мне продают. Не отрицаю. Но иногда рождаются люди вовсе без души. Для меня они представляют особый интерес, потому что способны на многое. На очень многое они способны. Ты как раз из их числа. Так что наша сделка тебе почти ничего стоить не будет. Ну, так как?

— Вот те раз! Души у меня нет. Разве так бывает? — Задумчиво сказал юноша.

— Бывает, Вова, бывает. Мне ли не знать?

— Ладно, если так, то я согласен. Говорите, что делать надо и что я с этого буду иметь? — По-взрослому солидно спросил Вова у сатаны.

— Вот, это уже деловой разговор! — Потёр руки сатана. — Мне от Вас, молодой человек, многого ведь не надо: царя убить, Российскую империю развалить, её народ от Бога отвратить. Всего-то и делов! Соглашайтесь, молодой человек, дело выгодное.

— Ах, — сказал Вова, — не так уж и мало Вы хотите. Мне как-то даже боязно браться. Но, положим, я справлюсь. Что взамен?

— Всё, всё, дорогой ты мой! Всемирная слава, место в Истории, любовь народная, богатства несметные, прекрасные женщины и вообще, всё, что ни пожелаешь. А на службу так и вовсе никогда ходить не придётся. Правда, надо будет в тюрьме немного посидеть, в ссылку съездить и некоторое время за границей пожить. Опять же, друзей у тебя никогда не будет и законных детей тоже. Как видишь, я тебе всё честно рассказываю. Думай.

Задумался Вова. А потом сказал:

— За границей пожить — это хорошо. В России мне не нравится. Тошно видеть наше убожество и бескультурье. Друзья вовсе нужны. Они ведь хуже врагов, всегда готовы предать, а от тебя самого верности требуют. Что же до детей, так они мне и даром не надо. На своих братьев-сестёр насмотрелся. И на то, как маменька с нами убивается. Не надо мне такого счастья. Ваши условия, дяденька сатана, меня решительно устраивают. Вы бы мне ещё объяснили, что нужно делать и считайте, что мы договорились. Вот только, знаете, — немного помялся Вова, — хотелось бы в придачу хоть какую-нибудь душу получить, раз Вы говорите, что её у меня нет. Не то, чтобы она мне была нужна, но знаете, интересно всё-таки.

Обрадовался сатана. Так и сказал:

— Порадовал ты меня, парень, своим согласием. Приятно иметь дело с таким умным и рассудительным человеком. Спрашиваешь, как за дело взяться? Да ты ведь сам сказал, что пойдёшь другим путём. Красный флаг, как говорится, тебе в руки. На вот, для начала, пару книжек. Почитай на досуге. Какая-нибудь, да приглянётся. По написанному и действуй дальше. С душой сложнее. Их ведь не я, а Этот, который наверху, раздаёт. Ну, да у нас тоже некоторый запас имеется. Правда, новых душ нет, все ношенные, ну да приспособим тебе какую посвежее, когда оказия подвернётся. Так как, по рукам?

— По рукам. — Солидно сказал Вова и пожал лапку сатане. — Кровью расписываться не надо?

— Что ты, разумеется нет. — Замотал сатана рогатой головой. — В нашей конторе достаточно обычного согласия. Я своё слово в таких делах всегда держу. Только и ты не вздумай вилять. А я тебе завсегда помогу. Нам ещё долго сотрудничать предстоит.

— Тогда договорились.

На том они расстались. Домой Вова пришёл тихий и задумчивый. Перед отцом за грубость извинился с деланным смирением, и закрылся в своей комнате. Стал дарёные новым знакомцем книжки смотреть. Одну сразу забраковал и выкинул, а вот другая ему сильно понравилась. Ту книжку два немца написали: Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Называлась она «Манифест коммунистической партии». Прочёл Вова книжку от корки до корки, и понял, в каком направлении ему надо двигаться. Воистину другой путь перед ним открылся, и он по нему пошёл со всей решимостью юности.

2.

Учился Вова всегда хорошо. «Как будто черти ему помогают»! — говорили про него товарищи по классу. Аттестат об окончании гимназии он получил с одними отличными оценками, да ещё и золотую медаль в придачу. С таким багажом Вова без труда поступил в Казанский университет.

Студент не гимназист, тем более, в чужом городе. Почувствовав свободу от родительской опеки, стал Вова, теперь уже Володя, больше времени тратить на изучение книжек тех самых двух немцев, которые ему сатана присоветовал. За этим занятием и за студенческими волнениями годы учёбы пролетели незаметно.

Окончив университет, стал Володя присяжным поверенным. Только на службу ходить ему было скучно. Занялся он тогда всерьёз революционной работой. Всё по заветам немецких мудрецов. Листовки там, прокламации, демонстрации, борьба за свободу рабочего класса. Это было интересное занятие. Только доходов оно пока не приносило. Хорошо, родители деньгами помогали, а то бы Володя с голода помер.

Однако родителям быстро надоело взрослого сына содержать. У них ведь и других детей хватало. Задумался тогда Володя, как жить дальше. Вспомнил уроки своего наставника из преисподней, и создал из таких же, как он, любителей немецкого учения нелегальную партию, которой стал руководить. Вскоре, благодаря партии, у него кое-какие денежки завелись.

Царские жандармы на это мелкое сборище болтунов сначала особого внимания не обращали. Но потом всё же заинтересовались членами социал-демократической рабочей партии большевиков. Стали их понемногу ловить, судить да по тюрьмам и ссылкам определять, чтобы, значит, народ с толку не сбивали и не бунтовали против властей. Но не сильно их прижимали. Потому что в целом большевики эти были ребята относительно тихие. В отличие от других пламенных революционеров никого не убивали и бомб не кидали. Так что арестовывали их больше для порядка. Правда, после японской войны, в первую революцию, постреляли многих на баррикадах и после.

Примерно тогда же и до самого Володи очередь дошла. Арестовали его за какие-то революционные дела. Побыл он и в тюрьме, и в ссылке. Там же, в ссылке, кстати, и женился.

В конечном итоге уехал он из России за границу. Сидел в благословенной Швейцарии, пиво пил и книжки сочинял. А на жизнь ему те товарищи по партии подкидывали, которые на родине банки грабили и у богатых деньги отнимали на дело рабочего класса.

Скучно было Володе за границей. Часто думал он, что обманул его сатана: ни любви народной, ни больших денег, ни яркой личной жизни у него не было. Одна тоска и желание мир перевернуть и дать людям счастье на земле, чтобы всем хорошо жилось.

Мечты — это дело хорошее. Только чтобы они в жизнь воплотились, надо какой-то план иметь. Стал Володя такой план разрабатывать. Отчасти из собственного интереса, отчасти для того, чтобы было чем перед свои покровителем отчитаться если что.

Так бы и сгинул безвестно Володя на чужбине со своими планами, но тут германский кайзер с австрийским императором объявили русскому царю войну. А царь, английский король и французский президент в ответ объявили войну им обоим. И понеслось! Пушки стреляют, корабли плавают, солдаты в атаку ходят, боевые аэропланы в небо поднимаются, и ни одна из воюющих держав не может верх взять. В конце концов, зарылись все в окопы, и перешли к позиционной войне.

Возмужавший Володя, теперь уже Владимир Ильич, как-то раз сидя в швейцарском кафе, газеты листал, про события в мире читал и аж зубами скрипел от бессилия: там такие дела творятся, а он торчит в нейтральной стране и бездельничает.

Тут подсел кто-то к нему за столик. Посмотрел Владимир Ильич, и сразу узнал своего старого знакомого. Тот ничуть не изменился, разве что рожки свои под шляпу-котелок спрятал. Посмотрели они друг на друга. Сатана только и сказал:

— Пора, Володенька! Дождались, приходит твоё время! Ты уж это, не упусти свой шанс. — Сказал, и растаял в воздухе. Лишь на столе осталоись два листка бумаги с подробными инструкциями.

— Значит, и правда пора. — Сказал Владимир Ильич, просмотрев сатанинские записи. — Вот он, путь ко всеобщему счастью.

То, что сатана ему его же мысли записал и подсунул, Владимира Ильича нисколько не смутило. Первым делом сменил он свою заурядную фамилию Ульянов на звучную и таинственную — Ленин.

3.

За короткий срок через шведского товарища Парвуса решил Владимир Ильич финансовые вопросы будущей революции. Через него же с кайзеровскими генералами снюхался. Соратников по партии проинструктировал. Особо строптивых большевиков припугнул исключением из рядов. Ничего, поняли кто в революции главный.

Ещё он связь с родиной наладил, газету нелегальную стал издавать. Лозунг выдвинул о превращении войны империалистической в войну гражданскую. Заодно и любовницу себе завёл. Видная была тётка, Инессой звали.

Правда, пока эта каша в Швейцарии заваривалась, другие революционеры в России вынудили царя отречься от престола. Власть в стране перешла к временному правительству. Владимира Ильича такие мелочи уже не смущали. Это его однопартийцы считали, что успели они к шапочному разбору. Типа, все большие дела там, на родине, без них сделали. Глупые, что возьмёшь!

Ленин решил, что пришло время брать революцию в свои руки. По всей Швейцарии своих большевиков собрал и в особый вагон посадил. Немцы этот вагон опломбировали, прицепили к поезду и отправили по назначению. Ещё Ленину денег на дорогу дали и неограниченный кредит открыли под малый процент. Лишь бы Владимир Ильич и его компания революцию сделали и враждебную им державу из войны вывели. А то как-то тяжело было немцам на два фронта воевать.

Да уж, не поняли германцы, с кем связались.

Опломбированный вагон через всю воюющую Европу без проблем проехал и прибыл в революционный Петроград. Владимир Ильич на вокзале пломбу сорвал, подельников на улицу выпустил. Сам на броневичок забрался и, даром что картавый, такие апрельские тезисы сказал, что слушатели только успевали удивляться и «ура» кричать.

Немного времени спустя после этой речи устроили большевики небольшую заварушку, да силы свои не рассчитали. Одолели их правительственные войска. Пришлось товарищу Ленину скрываться на финской границе в шалаше. Он под рыбака косил, чтобы ищейки временного правительства его не нашли и не арестовали.

Как-то ночью сидел Ленин возле своего шалаша в Разливе. Уху варил и на луну выл. Опять, мол, ничего не получается, никак не делается настоящая революция в России. И сатана, вопреки своему обещанию, не помогает. Воистину лжец он и отец лжи. А ведь как клялся, какие обещания давал!

Только вот если чёрта помянешь… Короче, тут в третий раз явился сатана Владимиру Ильичу. На сей раз владыка преисподней под бедного чухонца замаскировался. Но Ленин его признал.

— Что, — сказал, — и тебе, сатана, нынче несладко приходится, раз в таких лохмотьях ходишь?

— Отчего же? — Усмехнулся сатана, — мне-то как раз сладко. Только успеваю в огонь войны дровишек подкидывать. А одёжка это так, для колорита, чтобы из толпы не выделятся. Ты-то как?

— Да вот в шалаше сижу. Сильно ареста опасаюсь. Ничего у меня не получается с революцией.

— Товарищ, что за контрреволюционный настрой и декадентство? — Захихикал сатана. — Выше голову, смелей вперёд и твёрже шаг! Ты активнее, активнее действуй. Как давеча на броневичке. Крестьянам землицу обещай, рабочим — фабрики и заводы, матросам — воду, и всё будет путём. Народишко у вас тут на обещания падкий. Ты их мани светлым будущим, а сам у германцев деньги и оружие проси. И побольше!

— Разве дадут?

— Ещё как дадут. Не откажут. Им война на два фронта как кость в горле.

— Так потом ведь их подачку отрабатывать надо будет?

— Вот ещё! Ты деньги возьми, а потом кидай их всех. Если что, Парвус твой поможет. Да и я тебя не забуду. Только и ты не забудь попов прижать, когда главным в России станешь. Договорились?

— Договорились. — Сказал Владимир Ильич.

Долго ли, коротко ли, но в октябре того же года устроил Владимир Ильич с германской и сатанинской помощью большой переворот, позднее названный Великой Октябрьской социалистической революцией. Временное правительство разогнал, декреты о земле и о мире написал, окраинам Империи свободу дал. Заодно развалил весь германский фронт. Немцы не знали, как его благодарить. Ещё денег дали.

Зато русские взвыли, потому что партия Владимира Ильича из подполья вышла, объявила и стала буржуев, помещиков, попов и офицеров под корень изводить. Те, не будь дураками, начали сопротивляться. Пошла в стране гражданская война — жестокая и беспощадная.

Под шумок этой войны большевики царя со всей его царской фамилией без суда и следствия расстреляли. Чтобы, значит, не отсвечивали и умы населения не смущали своим присутствием на этом свете.

Владимир Ильич трудился в те годы как проклятый. Вертелся как вошь на гребешке, чтобы власть в своих руках удержать. Ни перед чем не останавливался: грабил, убивал, обманывал, заложников брал, церкви ломал, курс партии менял и при первой же возможности кидал своих партнёров на ржавые гвозди.

Когда немцы ему счёт за недавнюю помощь предъявили, Владимир Ильич головой согласно покивал, да и устроил им козью морду в лице своего подельника товарища Троцкого, Брестского мира и германской революции. Тут уж немцам не до взыскания долгов стало. Свою бы шкуру спасти и хоть как-то из войны выйти.

В конечном итоге всех надул Владимир Ильич. Победила его партия в гражданской войне и стала в стране новые порядки наводить, а заодно думать, как во всём мире то же самое сделать.

4.

Столицу Владимир Ильич Ленин взял и перевёл в Москву. Якобы от заграничных врагов подальше. На самом деле боялся он, что его адский покровитель счёт ему предъявит за свои благодеяния. А сатана — это не немец, его просто так не кинешь. Питер город холодный, мистический, там нечистой силе полное раздолье. Вот Ильич и перебрался в первопрестольную, на намоленное место. Даром, что с церковью боролся. Решил, что ему там безопаснее будет.

Сильно это сатане не по нраву пришлось. Предупредил он подельника через Фанни Каплан.

Ленин намёк понял и, едва от ранения оправившись, перенёс свою резиденцию из Кремля в Горки. Там лечился, оттуда страной руководил. Восстановлением народного хозяйства, порушенного войной и революцией.

Хорошо руководил, но недолго. Вскоре Владимиру Ильичу совсем плохо стало. Здоровье совсем испортилось. Руки-ноги отнялись, язык заплетаться стал, и вообще пришла пора помирать. А ведь немного за пятьдесят ему было. Жить бы да жить ещё мог.

Как-то раз в середине зимы 1924 года сидел Ленин в своём кресле-каталке на веранде усадьбы в Горках. Ворон считал. Потому что из-за прогрессирующего паралича ни на что другое был уже не способен. Тут-то в последний раз и явился к нему сатана.

— Привет, Вольдемар, — сказал он и махнул в знак приветствия хвостом из-под бобровой шубы.

— Ыы. — Ответил ему Владимир Ильич.

— Что, брат, совсем плохо тебе? — Поинтересовался сатана.

— Ы. — Слабо кивнул Ленин.

— Сам виноват. Ишь, удумал меня обмануть. Думал, столицу перенёс, так я тебя не достану? Куда ты от меня денешься? Сам виноват. Вёл бы себя хорошо, был бы сейчас жив и здоров.

— Ы-ы.

— Ладно, не оправдывайся. Я не злопамятный. В принципе, ты хорошо поработал. Почти всё задуманное выполнил. Не всех попов, правда, ещё извёл и церкви порушил, но это дело наживное. Знаю, что старался. Хотел счастливую жизнь построить. Благие намерения. Сам знаешь, куда ими дорога вымощена. Особенно записочки твои мне нравились: «Расстреливайте их как можно больше»! Молодец, что тут скажешь. Хоть ты и пытался меня надуть, я слово своё сдержу. Ты ведь, помнится, душу хотел получить?

— Ыгы. — Согласно закивал головой Владимир Ильич.

— Так на, получи! — Засмеялся сатана, лапкой сунул что-то Ленину в грудь, крикнул: — Прощай, подельник! — и исчез с глаз долой, только его и видели.

Ленин почувствовал, будто иголкой его в сердце кольнули. Коротко, но больно. Потом эта же игла поднялась, в наполовину разрушенный мозг вошла. Появилась вдруг у вождя мирового пролетариата полная ясность в путающихся мыслях.

Увидел он все свои свершения. Вспомнил всех по его приказу убитых и замученных. Разрушенную страну увидел. Обманутый народ. Подельников своих, с ног до головы кровью замазаных.

Заболело у него вдруг то, что всю жизнь его не беспокоило — душа. Завыл Владимир ильич так страшно, что прислуга по углам забилась и в ужасе креститься начала, а жена Ленина, Надежда Константиновна Крупская, не успев одеться, на веранду выскочила, посмотреть, что с мужем случилось. Опоздала немного. Владимир Ильич уже без сознания был. Не выдержал душевной боли.

Через несколько дней он умер в сильных мучениях. Отлетела от его праха временная душа. Тут её сатана и сцапал. Пригодится ещё, негоже таким добром разбрасываться.

Тело Ленина, в котором эта временная чужая душа несколько дней обитала, соратники Владимира Ильича временно поместили в мавзолей. Думали, потом похороним, когда народ с любимым вождём простится. Да так и не похоронили. До сей поры выпотрошенный и забальзамированный труп вождя большевиков на Красной Площади лежит, хотя давно уже нет большевистского государства, в котором он был святыней.

Ладно, пускай лежит. Как напоминание. Ленин ведь сам виноват — нечего было от Бога отрекаться и с сатаной сделки заключать. Ибо дьявол есть ложь и отец лжи. Помните об этом.