magalnik — СОГЛАСНАЯ Я

Начну по порядку. В городе развернулась выборная компания по избранию мэра на следующий срок. Претендовали двое — действующий градоначальник Курков В.Н. и Трубников М.М. от коммунистов. Так вот, хозяин города решил второго июля на авторемонтном выступить перед рабочими с радужной программой будущего, надеясь получить поддержку работников предприятия. Все шло хорошо, как по накатанному, пока Тимур Тульчинов к микрофону не подошел. Он с твердой уверенностью доложил собранию, что градоначальнику, претендующему на переизбрание, жители города нашего до лампочки, потому что большая часть города без газа еще, колодцами пользуются на Панфиловой, Лобачевской, Космодемьянской и других, канализации нет на этих улицах, дороги в ухабах, о школе коснулся, которая в плачевном состоянии.

— Как где, спрашиваете, нашел я такое? Да вся окраина у мельницы старой ужасно выглядит. Зато мы празднуем с шиком сорокалетие города, звезд эстрады пригласили за баснословные деньги, шиканули вовсю. А резиденцию градоначальнику строить начали с каким размахом, видели? На очереди зал заседания депутатов. Это вместо того... Никого не представляю, господин Курков, беспартийный я. Не сгустил краски, мягко еще выразился… Можем и на месте встретиться, все нагляднее будет, согласны? Пообщаемся с народом, чего молчите? В субботу можно, у мельницы, людей предупредим заранее, пригласим, давно вы там не были, говорят…

А в пятницу, накануне, Тимура задержали за призыв к беспорядкам прямо у дома своего. При задержании сопротивление сей молодчик еще оказал омоновцу, толкнув его сильно и повредил руку, гипс пришлось наложить бедняге. Вот суд и обязан был определить меру наказания виновнику, «возмутителю порядка», как его газета назвала. Зал суда, как уже сказано, был полон, а люди все шли и шли, ибо судья велел пущать всех, чтоб назидательно было законопослушным, к чему приводит мутить народ. Да, еще хочу сказать, что в ту субботу людей много собралось у мельницы старой, дожидаясь мэра, но вместе него пышная дама пришла нарядная, из администрации, как доложилась, и закрепила у столба урну для жалоб, улыбнулась и уехала под свист. Тимур в это время отлеживался на нарах в ожидании суда и думал о жизни за стеной СИЗО. Его возмущали покорность, послушание и равнодушие, бытующее в народе.

*

Заседание суда началось c паспортных данных обвиняемого, характеристик его личности от разных учреждений. Завуч школы, в которой Тимур учился, отписала, что Тульчинов Т. учился неплохо, плохих отметок не получал, но на уроках истории часто отрицательно высказывался о власти, приводя в пример Италию, Австрию и Германию, где бывшим фашистам была закрыта дорога во властные структуры. Охаивал коммунистов. Еще часто возмущался имперскими замашками России, как он выражался, которая создала принудительно объединение национальных республик разного уровня развития, где расцвела религия националистическая. У американцев штаты образовали без народности, всех уравняли, конституция одна. Одним словом, Тульчинов много хлопот доставлял школе своими высказываниями.

Представитель фирмы предприятия вкратце охарактеризовал Тимура Петровича только с положительной стороны, хозяин фирмы сам пригласил выпускника политеха Волгограда и им доволен. Конечно, на встрече с мэром он резко выразился, но он прав...

Судья прервала фирмача и спросила, что за шум в дверях. Ей ответили, что сестра обвиняемого Александра Тульчинова прорывается, истерику устроила. Ее впустили.

Прокурор накинулся на подсудимого с целым рядом статей, которые тот умышлено нарушил. Это призыв к митингу несанкционированному, что привело к нарушению движения транспорта, и в заключении указал на неподобающее обращение с представителем правопорядка, в результате чего у омоновца рука в гипсе. Короче, он запросил суд три года тюрьмы дать бунтовщику, чтоб и другим не повадно было такое.

Зал ахнул, сестра Александра вскричала в голос и упала навзничь, ее водой обливали, попить дали. Тимур порывался к ней подойти, не позволили.

Судья, попросив тишины, к подсудимому обратилась с просьбой со следствием наладить взаимопонимание, признать, в конце концов, вину и позволить суду вынести приговор. Отговорки подсудимого о невиновности никого не убедили, омоновец Карпов Тимофей с переломом руки налицо, пояснила она.

— Тульчинов Тимур, что скажете? Что, пытались Карпова, омоновца, убедить правду рассказать следователю? Не получилось, говорите, запуган он кем-то, мучается, по глазам видно… Тогда все, суд удаляется для... Карпов, прекратите бинты рвать, что устроили?..

Карпов: — Зина, помоги бинты содрать, не получается. Так, еще туточки. Смотрите, судьи, на мою здоровую руку. Не трогал Тульчинов меня, оклеветать заставили. Зинка, прости, опять безработным стану...

Зина: — Ничего, выкарабкаемся, Тимоша. Голову-то нагни, на тебе, муженек, заслужил.

Судье из-за кулис смартфон передают: — Прекратите с поцелуями, Карповы! Да это не вам, Владимир Николаевич, у человека совесть проснулась вовремя, понимаете. Вынуждена в зале суда освободить Тульчинова, слышали стражи? Грозитесь с должности снять? Не получится, господин мэр, а может сама уйду, надоело. Господа товарищи, заседание закончено, слышите, идите по домам, освободите зал...

*

— Тимка, к красной машине иди, моя она. Сутки почти добиралась к тебе, успела, видишь. Мобильник звонит, сумку подай… Да, мама, здравствуй, что? С папой в аэропорту находитесь? А как же больница его? Лучше стало… Главного не сказала, Тимур со мной в машине, освободили насовсем, конечно. Какая радость — папка на ногах! Сейчас к вам подъедем, посидите чуть. Слышал, родители приехали, и я рядом! Еще поцелую, колючий-то какой. Более трех лет не виделись, с моей свадьбы, кажется. Возмужал ты очень, приятно смотреть... А я как выгляжу? Тимка, не мокрой курицей!.. Направо, говоришь, повернуть надо? А, теперь сама вижу, куда ехать надобно... Лучезариком нет надобности меня облучать, чтоб моложе выглядеть? Нравлюсь, значит, на том спасибо. Хорошо живу, но пустоцветом, поэтому детишек нет. Муженек здоров мой, слава богу, все пишет свой трактат о полезной пище, весьма доволен жизнью. Вкратце доложилась, работаю хирургом, знаешь. Про тебя мамка докладывала много, но подробности нужны, понял... Потом расскажешь, ладно, особо про жену бывшую и семейную жизнь в три недели. Приехали, вот и они... Здравствуйте, милые родители, привезла, видите, героя. Мамка, плакать-то зачем, жив, здоров наш Тимур! Я же говорила, что все хорошо кончится, вы зря беспокоились. Папка настоял на поездке, говоришь. Ну и слава богу, семья свиделась в кое-то годы. В машину багаж уложим, минуточку. Мамка, что эа тяжесть в котомке? Варенье вишневое Тимуру привезла, трехлитровую банку... А мне ничего, только любимчику, вот это да! Садись за руль, братан, дома разберемся.

В районе дома Тимура людей было многовато, приветствовали по-доброму нашего героя, руку пожимали. Тульчинов родителей представил, любимую сестру, красавицу, комсомолку, хирурга замечательного. Тут и машина рядом притормозила, хозяин фирмы выкрикнул театрально: «Виват свобода!» и добавил, что Тимуру Петровичу позволяется три дня на работу не выходить по семейным обстоятельствам, а в воскресенье к десяти со своими приглашен на пикник заводской у Лебединого озера, пообщаться народ пожелал и отметить. Тимур попросил Карпова пригласить, истинного героя. Сидеть бы ему, кабы не этот парень. Вспомнили Зину его…

*

Тимур жил в двухкомнатной современной квартире, куда привел своих родичей. Родителям он, конечно, большую комнату определил с большим диваном, сестре кабинет свой, а сам в прихожей большой разместился, где библиотека солидная была и диванчик для отдыха. Ужинали печеньем овсяным, что также сыну испекли, вкус был бесподобным у него, детством пахло, родительским домом. Дочка, как врач, допытывалась у отца, что побудило его с больницы сюда примчаться с больным сердцем, маму расспрашивала, но та молчала, как всегда.

— Был уверен, что сына освободят, не преступник он. Но в этом году исполняется 25 лет, как мы с матерью вашей семью создали, детей совместно воспитали. Вот и захотел за столом семейным посидеть, повидать «сранцев» своих и все, вы же заняты, некогда вам. Может, помешали с мамкой, уедем сразу. Это было 25 лет назад, помню...

И они, родители, перебивая и дополняя друга, подробно детям поведали, в который раз, как все произошло. Молодая воспитательница детсада с грудным ребенком на руках по две смены вкалывала, все одно бедствовала в общежитии. Вдовец с двухлетним мальчишкой, серьезный такой, предложил Тане Филимоновой к нему переселиться и деткам нормальные условия создать, невмоготу это ему, одинокому. На него, вдовца, просил не обращать внимания, часто в разъездах, да, деньгами постарается обеспечивать по силе возможности…

Таня долго не думала, еще раз взглянула на Петра двухметрового и добро дала. Далее, детишки почувствовали семью, маму, папу, в рост пошли. Старший брат (от погибшей при пожаре киргизки) Таню мамой звать стал. А младшую сестричку, Саню, Тимур любил, защищал всегда, прощал ей все промашки. Со временем документально семью узаконили, доченька Тульчиновой стала. Дружно жили, детки в люди вышли. Александра замуж вышла за профессора, в столице живет, у сына не заладилось с женой, жалко… Саня, уставшая очень, сидя уже спала. Все ко сну пошли. Три дня, проведенные в семейном кругу под началом мамы, было забытым счастьем для Тульчиновых. Женщины продукты закупали, готовили, хату в порядок привели, мужики на рыбалку съездили, профилактику машине Сани сделали, заправили, как положено.

А в выходной на пикник поехали. На берегу красивого озера под названием Лебединое располагалась небольшая база отдыха авторемонтников. Домики были, столики и кухня большая. Тульчиновым домик выделили четырехместный с березой у входа, предложили отдыхать до двух, а там обед будет у кухни за общим столом. Наши поразмяться пошли вдоль озера, погода прекрасной была, обстановка дружественная. При встрече гуляющие разговоры вели о прекрасных родителях, вырастивших сына трудягу, отмечали красоту стройной дочери, о полиции и суде ни слова. Тимур пару раз уточнял у руководителя базы, не прибыл ли Карпов. Но вот мотоцикл затарахтел по пыльной дорожке, и наши герои встретились, поздоровались, Зинуля поцеловала Тимура.

На вопрос, как дела и нужна ли помощь с трудоустройством, Карпов доложил:

— Понимаешь, после суда к начальству пошел с заявлением об увольнении, все чин-чином, а меня спрашивают про здоровье мое, про руку. Я, конечно, ответил, что все в порядке с рукой, поэтому... Меня перебили и велели и далее на работу выходить, коль здоров. Не знаю, как и поступить. Зинка моя говорит, что совестливые скоро в почете будут, нарасхват. Может быть, пока думаю...

Обед прошел на высоте, были шашлыки, зажаренный баран и пиво бочковое, пей сколько влезет. Разговаривали мало, хвалили шашлыки, администрацию и дивную погоду.

Родители в домик пошли «на дрему», как отец выразился, молодые на пляж к озеру

— В бытность, говорят, озеро было любимым пристанищем лебедей, каждый год прилетали на радость людям. Были и браконьеры, сказывают, часть истребили, в общем, выжили их, летать к нам перестали давно. В прошлом же году две пары появились, на них молились, обходили стороной. Смотри, Саня, прямо за камышом, видишь, их шесть уже, красавцы какие. Далее не пойдем, спугнем. Конечно, можно купнуться, вода чистая. Я на берегу посижу, хорошо?

Александра шумно и весело плескалась в теплой воде и братана попросила побаловать ее маленько, как в былые годы, на глубину ее побросать, сама боится. Он отнекивался, так Саня к нему прибежала, брызгалась и добилась своего — нехотя поплелся бедняга. А на двухметровой глубине, где ему вода была до подбородка, малышка сестра прыгала с его плеч на глубинку и барахталась в ожидании помощи, которую она цепко хватала руками и ногами, радостно визжа от удовольствия.

В очередной раз, крепко обхватив его тело и сплюнув воду, тихо брату шепнула:

— Тима, я, кажется, перестаралась с обнимашками своими, чувствую это, прости. Мужчиной мой брат стал, а я... Не знаю, что и сказать, вот дура. Пойдем к нашим, заждались, наверное

Прощальный ужин как-то вяло проходил, женщины затем укладываться пошли, мужики критически обстановку в стране обсуждали, особо экономику, Украины не касались, откуда батя родом был, недопонимание ощущалось во многом, к десяти разошлись.

Александра к завтраку в темных очках пришла с опухшим лицом и прохрипела тихо, что в Москву не вернется, невмоготу ей с мужем далее жить, ночью этой истерика была, хотелось кричать или утопиться, да утопиться! Решилась на невозвращение.

— Нет, мамка. и к вам не хочу, выросла. Предлагаешь мне здесь остаться, Тимур, а надолго? Лет на 25, говоришь, пока не надоест. Что вы замялись, родители, мне замуж предлагают выйти за самого близкого, вы как, благословляете, значит? Согласная я, Тима.