Анэля Королева — Сказочка часть 2

Первая часть https://avtor.net/page-id-77779.html

Друзья подошли к массивным дверям дворца, которые сплошь были облеплены вульгарными гипсовыми цветами и завитушками, покрашенными сверху золотой краской, очевидно для того, чтобы входящий в эти двери сразу же осознавал, какую честь ему оказали, позволив переступить порог этой несравненной постройки. Никанор первым вошел в огромных размеров зал, сплошь уставленный столами с каким-то невероятным количеством еды и вина. Перечислять, что конкретно было на столах не имеет никакого смысла, потому что по всей видимости там было абсолютно все, что люди когда-либо готовили или только планировали приготовить. Складывалось впечатление, что даже стены этого зала состояли из суфле, покрытого шоколадной глазурью, а пол такой мягкий, что казалось будто он сделан из свежайшей сдобной булки, хотя кто знает, может так оно и было.

— Ты смотри, Патрик, все как нам рассказывал Хухлик Ученый. Патрик? — Никанор обернулся, но не обнаружил друга у входной двери. Зато он обнаружил его зависшим с безумным блеском в глазах над румяной жирной индюшачьей ногой и тянущим к ней свои маленькие лапки.

— Стой! — Патрик дернул головой, хищно посмотрел на друга и сжал кулачки, готовый защищать добычу чуть ли не ценой собственной жизни. — Ты что не помнишь, о чем говорил черт? Если попробуем хоть кусочек из здешних разносолов, останемся в этом грешном дворце до конца жизни.

— Нашел чем напугать! Да я готов прожить в этом дворце хоть с десяток жизней.

Взгляд Патрика метался между другом и аппетитной индюшачьей ногой.

— Это все ненастоящее, мираж, приманка для идиотов. Неужели ты не понимаешь?

— То есть ты меня сейчас идиотом обозвал? — Патрик высоко поднял мохнатые брови. — Ты, который к 30 годам не выучился писать без ошибок даже собственное имя?

На минуту Никаноров гнев поднялся к самому горлу и был готов вылиться наружу полноводным бурным ручьем из обид, упреков и оскорблений, но, был вынужден вернуться в устоявшееся русло как только Никанор взглянул на Патрика, который слыл самым отъявленным гедонистом по всему западному берегу Сладкого моря, но который тем не менее так и не прикоснулся к вожделенной ноге, не смотря на то, что с вызовом взирал на друга.

— Прости, Патрик. Я тоже не отказался бы от вон той жареной куропатки. — Никанор указал в дальний конец зала. — Но, подумай сам, стоит ли ради единственного сытного ужина запирать себя здесь, пусть это и хоть тысячу раз волшебный дворец?

— Какой-то ты шибко рассудительный стал. — Ворчливый тон Патрика явно говорил о том, что кризис в его психическом состоянии, вызванный индюшачьей ногой, благополучно миновал. — Черт с тобой, рыбка золотая, пойдем искать эту твою лампу. — Патрик осекся на слове, вспомнив, как закончила последняя знакомая ему золотая рыбка, и украдкой посмотрел на Никанора, который лишь рассеянно кивнул, видимо потрясенный собственной рассудительностью.

Друзья поднялись на второй этаж по лестнице, которая внезапно материализовалась в воздухе посреди зала. Здесь огромные кровати, покрытые яркими одеялами, соседствовали с бассейнами, заполненными прохладной водой. То тут, то там стояли невысокие столы с курительными принадлежностями и разнообразными играми. Проходя мимо стола с пузатым кальяном, окруженным креслами, настолько мягкими, что казалось в них можно утонуть, Патрик сделал над собой огромное усилие дабы не затянуться хотя бы разок ароматным дымом. Как и в первый раз, здесь тоже появилась лестница, ведущая на третий этаж. Путешествуя по пустыне, Никанор с Патриком представляли, что лампа будет находиться в центре большого зала, на пьедестале из драгоценных металлов, окруженная самоцветами и мистическим сиянием, но на деле, она не только не стояла на пьедестале, она не стояла ровным счетом нигде. На последнем этаже не было ни разносолов, ни бассейнов, да и вообще обстановка представлялась весьма скромной, если не сказать бедной и составляла всего лишь один старый сундук, стоящий в углу темной маленькой комнаты, к которому друзья и направились за неимением лучшего варианта. Сундук выглядел также скромненько, как и комната, и оказался не заперт. Никанор поднял крышку, ожидая, что здесь то уж наверняка обнаружатся какие-то атрибуты, которые непременно должны сопровождать обитель могущественного колдуна, но и тут его ждало разочарование. Сундук наполняло какое-то старое барахло: порванные пыльные тряпки, треснутые стаканы и помутневшие от времени медные ложки. Никанор посмотрел на Патрика. Его маленькие лапки были сложены в кулаки, хвост нервно подрагивал, а сам он нависал над сундуком и тяжело дышал. Патрик медленно перевел взгляд с сундука на Никанора.

— Что я тебе говорил, дурья твоя башка?! Эти чертовы хухлики только и знают, что порядочных людей обманывать. Наплел с три короба и воспользовался нами как бесплатной службой доставки. А мы тоже хороши, уши развесили, тьфу! — Патрик пнул сундук и запрыгал на одной ноге, держась за ушибленное место.

— Но ведь про дворец он не соврал… — Никанор сидел, уткнувшись взглядом в пол, и чуть не плакал. Ничего удивительного, ведь это он настоял на путешествии в Харканбат, а его опять обманули, любой бы расстроился.

— А я тебе скажу, Ник, зачем он всю эту байку с колдуном придумал. Делишки у него явно противозаконные, вот и хотел, чтобы мы работенку грязную выполнили, а потом куда-нибудь испарились без лишнего шума, ну чтобы не проболтались ненароком про него и его эту траву дремучую. Думаю, про дворец, пожирающий людей, он и вправду слышал, да только никакого колдуна тут нет. Вот он про него и додумал, надо же нас было как-то в пустыню заманить. А дальше вполне себе справедливо рассудил, что если дворец не сожрет, то в пустыне мы и сами коньки отбросим от голода и жажды, и все, дело в шляпе. Вот и скажи на милость, как теперь отсюда выбираться? Даже если дворец этот паршивый нас отпустит, так все равно в пустыне далеко не уйдешь без компаса или мало-мальски приличной карты. По звездам и по тем тут не сориентируешься.

— Ну прости меня, Патрик. Дурак я набитый, дураком и помру. — Никанор сидел на полу рядом с бесполезным сундуком, обхватив руками колени, и при росте практически в три аршина выглядел маленьким напуганным ребенком. — Что же нам теперь делать?

— Дело дрянь, скажу тебе честно. Но сидеть тут и распускать нюни это самое распоследнее дело. Ты хоть умом и не богат, зато силушки у тебя предостаточно, авось и выберемся. Будем по солнцу ориентироваться, пойдем на восток и не будем никуда сворачивать, если повезет, придем прямо к воротам Урман-Шаата, а там наймемся матросами на какой-нибудь корабль до нашего края.

— Ну конечно, матросами! — Теперь, когда Патрик предложил какой-никакой план действий, Никанор немного воспрял духом. Хотя сам Патрик, его энтузиазма не разделял, но показывать этого не намеревался, не хватало еще чтобы Никанор окончательно расклеился и впал в отчаяние, тогда у них уж точно не будет никаких шансов.

— Именно матросами. — Подтвердил он. — Кстати, раз уж мы наткнулись на этот сундук, глянь ка, может что полезное в нем завалялось.

— Как же Патрик, ведь нельзя ничего брать в этом дворце?

— Думаю, что из этого сундука можно брать сколько влезет, как-то не очень его содержимое смахивает на то, что должно искушать, не находишь?

Никанор начал доставать из сундука предметы: старый чайник с отколотой ручкой, погнутые ложки, большое медное блюдо и, когда в руках у него оказался металлический предмет с крышечкой и вытянутым носиком, Никанор чуть было не кинул его в кучу к бесполезным вещам, решив, что это очередной ржавый чайник.

— Что это, Ник? — Патрик подлетел поближе к неопознанной посудине. — Послушай, по-моему эта хреновина похожа на лампу, как думаешь?

Никанор повертел находку в руках, которая и правда походила на масляную лампу, но выглядела настолько старой и задрипанной, что с трудом верилось в то, что в ней может жить даже садовый гном, не то что величайший колдун во вселенной. Он попробовал открыть крышечку, но та и не подумала сдвинуться с места. Никанор рассеянно развел руками. — Патрик, может это и лампа, но судя по всему совершенно обычная. Хотя… — Никанор потряс посудину. — Похоже, что она не пустая. Мы могли бы сделать из этой старой ткани фитиль — Никанор указал на пыльную ветошь, добытую из сундука — вот только где бы раздобыть огонь?

— Ну тут ты обратился по адресу. — Патрик улыбнулся одной стороной рта и принялся копошиться в районе своего упитанного живота, где оказался небольшой кармашек, наподобие тех, что бывают у этих странных прыгучих животин с длинными ногами, кукару или что-то вроде того. Не прошло и минуты, как у него в руках появилось крошечное огниво. — И что ты вылупился? Где я по-твоему ношу курево и монеты? На.

Патрик протянул огниво другу, который уже успел смастерить подобие фитиля и воткнуть в длинный носик лампы. Никанор энергично потер кремень об кресало, появившаяся искра бодро пробежала по вымасленной ветоши, и темную комнату озарило яркое пламя. То, что произошло дальше, не снилось даже самому отъявленному фантазеру. Лампа затряслась в руках у Никанора и упала на пол. Из носика повалил густой синий дым, в котором постепенно начали угадываться человеческие очертания. Спустя несколько секунд, рядом с лампой стоял мужчина. Сказать, что он был упитанный — не сказать ничего. Он был совершенно необъятных размеров. Но все по порядку. Одет он был в когда-то белые, заляпанные жирными пятнами штаны-алладины, которые каким-то немыслимым образом были ему в обтяжку и пузырились на коленях. Над обтрепанным поясом нависал огромный живот, который с немалой долей вероятности мог обладать собственной гравитацией. В объемных предплечьях великана утопали металлические браслеты, которые были бы ему как раз разве что в младенчестве. В одной из пухлых ладоней человек держал надкушенную куриную ногу, а в другой какой-то странный предмет с кнопками. Вид он имел совершенно ошеломленный. Пухлые губы, блестящие от, судя по всему, только что откусанного куска курицы, приоткрыты, водянистые глаза широко распахнуты, а редкие белесые брови превратились в нескладные домики. Венчал все это высокий хвост из спутанных, давно не мытых волос.

— Предупреждаю, я вооружен! — Завопил Никанор, проворно выхватив из холщовой сумки сковородку и приготовившись обороняться.

— А на нас что, нападают? — Человек с куриной ногой в руке начал испуганно озираться по сторонам, а затем, сделав какой-то маневр, оказался за спиной у Никанора, не выронив при этом куриную ногу. — Он что невидимый? — Голос толстяка дрожал от страха. Он выглядывал из-за плеча Никанора, пытаясь увидеть несуществующего противника.

Никанор резко обернулся и замахнулся сковородкой, намереваясь хорошенько приложить ей незваного гостя.

— Стой! — Патрик самоотверженно влетел в сокращающееся пространство между Никаноровой сковородкой и черепушкой толстяка. — Извините. — Патрик подлетел к Никанору и начал шептать ему на ухо. — Ник, ты что не понял? Это же он! Колдун этот, как пить дать!

— Этот-то? — Никанор с сомнением посмотрел на толстяка, который забился в угол и крепко сжимал куриную ногу, видимо намереваясь ей обороняться в случае нападения. — Ну не знаю, Патрик, что-то не похож он на самого могущественного колдуна во вселенной.

— Сам знаю, что не похож, но пораскинь мозгами, он же явился из лампы, как Хухлик этот и говорил. — Эй, уважаемый, — Патрик повернулся к Толстяку — Вы чьих будете?

Несмотря на то, что Патрик вряд ли мог своим видом внушить ужас даже бельевой прищепке, толстяк при виде него вжался в угол еще сильнее.

— Не бейте меня! Я просто здесь живу. В этом вот сосуде. — Толстяк указал на валяющуюся на полу лампу.

Патрик многозначительно посмотрел на Никанора. — Значит ты-то нам и нужен!

— Зачем это? — Испугался Толстяк и выставил вперед куриную ногу на манер рапиры.

Патрик открыл было рот, но вперед вышел Никанор, заслонив друга широкой спиной. — Простите, что так внезапно к вам наведались. Дело в том, что нам сказали, что вы умеете исполнять желания. Дескать вы величайший колдун во вселенной, заточенный в этой маленькой лампе каким-то недоброжелателем, и дескать вы очень хотите из этой лампы освободиться. — Никанор замолчал, переводя дух. Все-таки не так часто ему удавалось сложить столь длинное предложение, еще и с причастным оборотом. На помощь ему пришел Патрик.

— И мы готовы совершенно бесплатно загадать вам три желания, дабы вы наконец-то смогли освободиться из своей этой лампы. — Патрик залихватски подбоченился, видимо решив, что сделал Толстяку предложение, от которого тот не сможет отказаться.

— Не буду я исполнять никакие желания! — Толстяк задрал нос и скрестил руки на упитанном животе.

Друзья такой реакции явно не ожидали, а посему просто продолжили смотреть на колдуна, открыв рты.

— Может раньше я и был величайшим колдуном во вселенной, да-да так люди и говорили: «Ифрит — величайший колдун во вселенной», да только было это тысячу лет назад. Я тогда был совершеннейшим дураком, жадным до славы и власти. Мир там хотел завоевать и все дела. Когда услыхал, что любой, на кого упадет тень богини Хумай, сделается самым великим царем, решил любыми средствами эту барышню солнышку представить, дабы постоять в ееной тени. Ее то я поймал, дело нехитрое, да только непроста она оказалась, чертовка. Умение у нее есть: птицей может оборачиваться, какой пожелает. Вот она и обернулась миниатюрной птичкой, колибри называется. А ты попробуй постой в тени такой крошки. Я что только ни делал, чтобы заставить ее нормальный вид принять, и угрожал, и подкупить пытался, да все без толку. Пришлось ее отпустить. А она, подлюка такая, злобу на меня затаила. Уловила момент, когда я вина налакался, да на софе развалился, и произнесла какой-то заговор, который меня в эту лампу и заточил. Я сначала конечно сильно возмущался, выбраться хотел, а потом оцени все преимущества такой жизни. Места у меня там предостаточно, обстановка вполне себе приличная, чего ни захочу, будь то еда какая, выпивка или бабенка — все мне лампа предоставляет, так что мне и беспокоиться ни о чем не надо, живу там, как у Христа за пазухой. И вы хотите, чтобы я добровольно от всего этого отказался? Тоже мне дурака нашли. — Ифрит откусил большой кусок курицы. — Фыгуфки!

Он замолчал, сосредоточившись на пережевывании курицы и громко чавкая. Никанор и Патрик, по всей видимости, пребывали в шоковом состоянии. Они по-прежнему стояли, вытаращившись на недоколдуна, и молчали.

— Ну, раз вопрос закрыт, позвольте откланяться, а то у меня там вышла новая серия «Состязания аршей», не терпится узнать, кто там будет править семью эмиратами. Рад был познакомиться.

Он помахал рукой, в которой все еще была недоеденная куриная нога, и постепенно теряя человеческие очертания, превратился в дым и исчез в узком носике лампы.

Прежде чем прийти в себя, друзья еще пару минут стояли, уставившись на волшебную лампу, которая вновь выглядела как обычная домашняя утварь. Вдруг Патрик резко сорвался с места, подлетел к лампе и начал ее неистово пинать, бить маленькими кулачками и материть на чем свет стоит. Некоторые его выражения будет лучше заменить на «маленькая милая лошадка», чтобы у благородного читателя не завяли уши.

— Ах ты ж маленькая милая лошадка! Да я из тебя сделаю маленькую милую лошадку! Выходи, трус поганый, я тебе покажу маленькую милую лошадку!

— Ладно, Патрик, хватит. Он ясно сказал, что не будет выполнять желания.

Никанор сидел на полу, уткнувшись взглядом в мыски ботинок.

— Что значит не будет? Мы что, просто так перлись по этой чертовой пустыне, чтобы это великовозрастное чучело поленилось вытащить свою упитанную задницу из насиженного места? Пусть только появится, я эту лампу засуну ему в (позволим живому воображению читателя самостоятельно додумать куда именно Патрик намеревался засунуть лампу).

***

Никанор и Патрик оказались в весьма затруднительном положении. Дворец-то их отпустил, что было, конечно, несомненный плюсом, но в данный момент они находились в центре пустыни, не имея ни воды, ни захудалой краюхи хлеба на обед и без малейшего понятия, куда двигаться дальше. План Патрика добраться до Урман-Шаата и наняться матросами был хорош всем, за исключением того, что абсолютно не реализуем. Находясь в совершенно незнакомой пустыне совершенно незнакомой страны, найти совершенно незнакомый город представлялось крайне маловероятным, если не сказать невозможным. Но расстраивать этой информацией и без того расстроенного Никанора Патрик не собирался, а посему они топали по пустыне в направлении предполагаемого востока, а Патрик, пытаясь приободрить Никанора, рассказывал выдуманные моряцкие байки.

— Рассказывал мне один знакомый моряк. Плыли они как-то по Сладкому морю на рыбацком судне. Закинули как обычно сети, приманку вокруг побросали, ну все как полагается. Смотрят, поплавки прям ходуном ходить начали. Мой моряк как давай в колокол звонить. Взялись всей командой и давай сеть тащить. А она не поддается. Видать что-то крупное попалось. А сеть тем временем так и норовит на глубину уйти. Часа два мерились силой с невидимой Чудой-Юдой, и последняя наконец-то начала выдыхаться, да под конец так ослабла, что перестала изворачиваться, и морячки наконец-то втащили чудовище на борт. Да только оказалось это никакое это не чудовище, а маленький альбакитенок. На плавничках еще детский пух вместо перьев. Не успели моряки удивиться, как лодку что-то толкнуло, потом еще раз, и еще раз, так что борт угрожающе накренился, чуть не зачерпнув морской воды. Все испугались, конечно, не каждый день такая ерундовина приключается, но внезапно толчки прекратились, и наступила мертвая тишина. А такая тишина, все знают, ничего хорошего не предвещает. И точно, через пару секунд на их суденышко упала огромная тень. Морячки в небо посмотрели, а там мать пойманного альбакитенка по небу рассекает, размахивая огромными крыльями-плавниками. Так вот спикировала она лодку и как даст хвостом по мачте, отчего та заскрипела так жалобно, да и завалилась набок. А тут лодку опять толкать что-то начало, тут уже моряки догадались что это второй родитель с другого фланга атакует. — Патрик запыхал самокруткой. — Ну и пришлось им быстренько альбакитенка родственникам возвращать, пока их суденышко окончательно не превратили в щепки. Еще и весь улов за пару дней отдали в качестве извинений.

— Ну не знаю, Патрик, люди говорят, что альбакитов уже сто лет никто не видел.

— Конечно, не видели! Будут они показываться, когда у них бесцеремонно детей из-под носа воруют. Они же не дураки. И вообще, я слыхал, что есть огромный залив, скрытый туманами, в котором они преспокойненько и живут.

Патрик внезапно замолчал.

— Хотел бы я там побывать. А ты, Патрик? — Патрик не отвечал, и Никанор поднял глаза, оторвав взгляд от мысков ботинок.

Посреди пустыни стояли внушительных размеров ворота. Вообще-то выглядели они как обычные ворота, но было в них что-то странное и пугающее. Такое ощущение создавалось очевидно потому, что ворота эти ни к чему не крепились и ничего не запирали, а ведь все знают, что ворота именно для этого умными людьми и устанавливаются. А тут на тебе, стоят себе преспокойно без стены или хотя бы захудалой ограды. Ни стыда, ни совести, честное слово.

— Это же ворота. — Никанор сказал это таким таинственным шепотом, как будто это были не ворота, а как минимум, инопланетянин, который еще к тому же играл на балалайке, параллельно жонглируя горящими факелами.

— Ну да, ворота. — Патрик наконец-то вышел из оцепенения, в которое его вогнали бестолковые ворота. — И мы к ним не пойдем! Хватит уже с меня странностей, от них одни неприятности!

— А вдруг мы сможем через них выбраться? — Никанор мелкими шажками двигался к воротам.

Патрик подлетел к другу и, изо всех сил работая маленькими крылышками, принялся тянуть его за палец в противоположную сторону

— Нет и еще раз нет! Подумай, Ник, кто и зачем этим эти ворота сюда поставил? Они же не несут никакой практической пользы. А вдруг это маскировка? Войдем мы в эти ворота и окажемся во рту у какого-нибудь монстра, который только таких дураков, как мы и дожидается. И все, поминай как звали. Станем обедом. — Патрик посмотрел на солнце, которое уже близко подошло к линии горизонта. — Или ужином. Не самый приятный финал, знаешь ли.

— А что же мы будем делать?

— А я скажу тебе что. — Патрик поднял указательный палец вверх. — Мы эти грешные ворота обойдем.

Никанор покорно кивнул, все-таки быть съеденным невидимым монстром ему не хотелось, и пошел в сторону, куда его настойчиво тянул друг. Несмотря на то, что через сами ворота друзья решили не проходить, им все равно предстояло пройти мимо них, и, как только они приблизились к месту, где бы стояла стена, будь ворота к ней прикреплены, начали происходить странные вещи. Массивные двери, которые прежде выглядели старыми и совершенно заброшенными, вдруг ожили. На них начали проявляться какие-то зеленые символы, которые с каждым шагом, приближающим друзей к воображаемой стене, становились все ярче и ярче. Как только друзья поравнялись с воротами, произошла яркая вспышка зеленого света, и их сильно отбросило на несколько шагов назад.

— Тудыть тебя растудыть, это когда-нибудь закончится? — Пока Никанор поднимался с земли, отряхивая пыльные портки, Патрик уже нависал над ним в воздухе и, в глазах его горел такой же зеленый огонь, какой только что опрокинул их на землю. — Ну я сейчас… — Патрик рванулся с места и уверенно полетел по направлению к невидимому барьеру, держа наготове маленькие кулачки, и готовый чинить расправу.

— Стой, Патрик! — Никанор поймал друга в воздухе и удерживал в ладонях, чего Патрик совершенно не выносил, считая, что это проявление высшей степени неуважения и отсутствие толерантности по отношению к его скромным размерам, а посему он неистово колотил друга маленькими кулачками, вымещая накопившуюся злость. Мало-помалу удары стали ослабевать, а потом и вовсе прекратились. Патрик уселся на ладони друга и грустно вздохнул.

— Прости, Ник, что-то нервишки в последнее время пошаливают.

Никанор махнул рукой. — Проехали, ты лучше подумай, как нам теперь дальше то идти.

— Чтоб я знал! Можно попробовать с другой стороны обойти. — Патрик уже было ринулся исполнять сказанное, но Никанор его остановил.

— Э, нет. А если нас и с другой стороны этой ерундовиной шандарахнет? Я хотел поднабраться ума, а не растерять последний. — Никанор подобрал валявшийся без дела камень. — Давай ка вот этим попробуем. — И запустил его в невидимую стену. Как и следовало ожидать, камень отбросило назад так же, как и минуту назад самого Никанора.

В течение последующего часа друзья кидали бедный камень в невидимый барьер, отходя все дальше в стороны от ворот, но итог оставался неизменным. Камень снова и снова прилетал обратно. В конце концов, выбившись из сил, друзья вернулись обратно к воротам, которые, как ни в чем не бывало, продолжали одиноко стоять посреди пустыни.

— Похоже все-таки придется нам идти через них.

Патрик закурил, как делал всегда, когда о чем-то задумывался. — Похоже, что так. Мы пойдем, но не сейчас, а утром. Мало ли что поджидает нас за этой дверью. Может нам придется сражаться с толпами разъяренных гномов, а мы без сил, после этой бесполезной беготни. Да и не зря же говорят, утро вечера мудренее.

Никанор спал очень беспокойно и, едва первые лучи солнца осветили пустыню, поднялся сам и растолкал Патрика.

— Уже утро. Пойдем. Чего оттягивать. Я итак уже за ночь весь извелся, думая, что может оказаться по ту сторону.

— Идем, идем. — Патрик поднялся в воздух, потирая заспанные глаза.

Друзья подошли к воротам, которые по-прежнему возвышались над бескрайними песчаными барханами. Никанор толкнул тяжелую металлическую дверь, но она не поддалась. Тогда он заметил массивный дверной молоток в виде головы льва и постучал три раза. Поначалу ничего не происходило, но внезапно зеленые символы на двери опять ожили и она распахнулась. На пороге стояло существо, которое вполне могло бы быть львом, если бы не голова. Голова у существа была вполне себе человеческая, а если точнее, то женская, а если еще точнее, то это была голова очень красивой женщины, которая, впрочем, смотрелась весьма странно, венчая львиное туловище. Существо сделало несколько шагов вперед, оказавшись прямо перед друзьями и тем самым преградив им путь.

— Кто посмел нарушить мой покой?! — Громко вопросило существо и грозно воззрилось на друзей.

От неожиданности Парик перестал работать крылышками, плюхнулся на землю и сейчас отползал за спину Никанора, стараясь увеличить расстояние меду ним и странной женщиной-львом. Оглянувшись по сторонам и не найдя поддержки, Никанор, заикаясь на каждом слоге пролепетал: «М-мы х-хот-ели б-бы п-пройти».

Женщина-лев с полминуты смотрела на Никанора, после чего переведя взгляд на небо и молвила

— Это священная территория находится под моей защитой, и только достойнейший сможет пройти через магические врата. Отгадай загадку, если достанет тебе мудрости. А если нет — прими смерть достойно.

Что можно потерять,

но нельзя найти?

Нельзя оттуда выйти,

туда можно прийти.

Женщина-лев снова перевела взгляд на друзей. — У вас есть минута.

Никанор и Патрик в ужасе уставились друг на друга. «Бежать» — приняли они безмолвное решение. Но не тут-то было. Загадочное существо, простите дурацкий каламбур, очевидно соорудило вокруг друзей такой же магический барьер, с которым им пришлось столкнуться каких-то несколько часов назад.

— Что можно потерять? — Завопил Патрик.

Но кроме того, что можно потерять жизнь, причем в самое ближайшее время, Никанору ничего в голову не приходило.

— Откуда нельзя выйти? — Продолжал Патрик.

«Из этого чертового барьера» — крутилось в голове у Никанора.

— Ваше время вышло. — Примите же свою смерть! — Женщина-лев криво усмехнулась. И двинулась на друзей. При этом вид у нее был весьма угрожающий.

Друзья заметались по невидимой клетке, как мыши, в нору к которым заполз удав, перекрыв собой все пути к отступлению.

— Ну все, это конец. — Подумал Никанор. — Вот сейчас я от страха потеряю сознание. Сознание! Сознание!

— Спокойно Никанор. — Патрик видимо решил, что Никанор спятил от страха. — Я с тобой. — Он обхватил палец Никанора своей маленькой ладошкой.

— Да нет же! Сознание — это ответ на загадку! Его можно потерять! В него можно прийти! Я отгадал, отгадал!

Женщина-лев остановилась, явно не зная, что делать. Загадка вроде разгадана, но она то уже вознамерилась прикончить незадачливых путников.

— Ничего не знаю! — Истеричным тоном проговорила женщина. — Время, отведенное на отгадку истекло, а значит, полагается вас убить. — Она снова двинулась на друзей с каким-то обиженным видом. Как будто они нарушили своей репликой четко отрепетированный спектакль и испортили все удовольствие от представления.

— Финкси! — Из ворот появилось второе существо, очень похожее на первое, но явно мужского пола, кроме того мужчина-лев, в отличие от льва-женщины, обладал парой восхитительных крыльев. — Что ты тут опять устроила?

— Шеду! — Женщина оскалилась и зашипела, натурально как домашний рыбокот.

Шеду поравнялся с женщиной по имени Финкси, и друзья почувствовали, что опять могут двигаться в любом направлении.

— Я тебе тысячу раз говорила не называть меня так!

— А как тебя называть? Сфинкс? Не кажется ли тебе, что это звучит слегка претенциозно? — Шеду игриво подмигнул. — Что, опять заставляла людей загадки разгадывать?

Сфинкс фыркнула и отвернулась. Можно не сомневаться, были бы у нее руки, она бы обязательно скрестила их на груди в знак презрения.

Шеду повернулся к друзьям. — Простите мою супругу. Она видимо расстроилась из-за того, что я задержался. Ходил знаете ли смотреть финал по хоккею без коньков и клюшек.

— Футбол что ли. — Встрял Патрик.

Шеду натурально оскорбился. — Футбол — это малоинтересный заграничный спорт, никак не относящийся к нашему хоккею. Но да Бог с ним. Вы кажется хотели пройти на территорию Урман-Шаата?

— Урман-Шаата? — Хором удивились друзья. — Так мы все-таки до него дошли?

— Друзья, я право не понимаю, как вы можете не знать, куда вы пытаетесь пройти? В этом же нет ни капли логики. Конечно это граница Урман-Шаатского царства. В свое время мы с моей дорогой супругой заключили соглашение с местной правящей династией, что выстроим тут магический барьер, который без нашего ведома никого на их территорию не пропустит, а за вход будем брать плату, которая, не буду скрывать, частично идет в нашу с Финкси семейную казну. И скажу вам, когда с запада идут торговые караваны, можно очень неплохо подзаработать. Так что, если желаете пройти, с вас три золотых и мы в расчете.

— Три золотых? А как же загадка? А как же смерть, если не ее не разгадать?

— Смерть?! Финкси, ты совсем что ли сбрендила? Ну задержался чуток, что ты сразу кидаться на всех подряд начинаешь?

— Я сбрендила? — Сфинкс повернулась к мужу и в глазах ее горел недобрый огонь. — Да ты только и делаешь, что по кабакам шатаешься! А я стою тут одна. Это, между прочим, не только моя работа. Да я отдала тебе лучшие годы своей жизни.

— Простите, друзья. Боюсь моя супруга сегодня не в духе, а мне не хотелось бы выносить сор из избы. — Он щелкнул пальцами, и Никанор с Патриком оказались на окраине родного города. А в ушах все еще отдавалось «Да как ты смеешь про меня так говорить? Да я тебя сейчас…», но что Сфинкс собиралась сделать с мужем для нас так и останется загадкой.