Две жизни Глупой девочки Ани

— Опаздываешь! — встретил его Бес Люц, прикуривая от горящей конфорки. Желтый Glamour в узловатых пальцах чёрта запах серой.

— Совесть имей! — одернул его белокрылый и поспешил осенить дверь кухни знамением; одновременно само по себе на микропроветривание открылось окно, и запах серы мутным туманным облаком вылетел наружу.

— Чего нет — того нет! — ухмыльнулся нечистый.

— Помоги, пожалуйста, апельсины порезать! — божественный протянул ему три оранжевых фрукта. — Кожуру не срезай.

Дьявольский приспешник искусно пожонглировал большим кухонным ножом, и в секунды сочные дольки расчлененных апельсинов упали в глубокую кастрюлю. Ангел Дарси, подобно фокуснику, достал из воздуха бутоны гвоздики, палочки корицы, коробочки кардамона.

— С тебя — мускатный орех и бадьян, то бишь, анис, — ангел сделал жест, который обычно используют гостиничные бои, намекая на чаевые.

— Может, тупо на анисовке сделаешь? — словно беря «на слабо», осклабился Бес. — На соке сэкономишь.

— Сам себе сделаешь, на каком хочешь вине, — был терпелив ангел. — Бадьян и мускатный орех!

— Ага, ща, к соседке сгоняю, заодно подсмотрю, чем занимается. — кивнул Бес, исчезая в стене смежной квартиры. Через пять секунд из стены высунулась рука и довольная рогатая рожа.

— Пришлось на Шри-Ланку смотаться. Пять звёзд бадьяна и четыре ореха хватит? Я могу и десяток орешков, если хочешь, чтобы вштырило. — голос беса стал вкрадчивым и искушающим, глаза загорелись.

— Кидай сюда. И оставь свои штучки для смертных. — Ангел Дарси налил в кастрюлю немного воды и стал медленно перемешивать кружки´ апельсина с пряностями. Отдавая свой сок, свой аромат, свою суть, они наполняли кухню острыми пряными ароматами. Чёрт, довольный, поводил рылом. Святой показал глазами на тлеющий окурок в руках нечистого:

— Заканчивай уже смолить. Для хорошего глинтвейна мне нужен божественный запах пряностей, а не тот смрад, что из тебя выходит.

— Зря стараешься. В этой квартире всё провоняло табачищем. Анюта смолит как паровоз. Иногда по пачке в день выходит. А уж как в стишатах своих любит эту тему поднимать — хлебом не корми. Сигареты, дым, курево, алкашка — в каждом стихе. Ну, почти в каждом.

— Она бросит. А стихи… Стихи это такая сублимация состояний. Да и про художественный вымысел не забывай, сигареты всегда выигрышно смотрятся, особенно когда страдающие поэты пишут о депрессиях, переживаниях, безответной любви, всех этих «ответов на нет», «прощай». Она всё понимает, только пересилить себя не может.

— Мои любимые строчки, кстати. Квинтэссенция Анютиной поэзии, без балды:

«Накурившись и напившись в стельку,

Я кричу снова о смерти.

Как ребенок бегу на качельку,

Мне вы конечно не верьте.

Стакан недопитый разбивается в дребезги,

Как и люди, что прыгают с крыш.

Я тоже бы прыгнула, веришь мне?

Не веришь, но все так же называешь "малыш"...

Просишь остаться, и конечно — не пить.

Заботишься вроде бы.....

Но я не перестану курить».

— Она бросит. Вот увидишь, обязательно бросит!

— Ты до сих пор в это веришь? — засмеялся Бес, картинно щеря зубы. — Я видел её легкие. В свои 16 лет у нее легкие 36-летнего курильщика. Это талант надо иметь! Серенькие, с осадками копоти. Смак! Да что там, смак. Рак!

— Уже?

— Еще нет. Но прогноз очень велик.

— Знаю, — погрустнел Ангел Дарси. — По списку в следующем марте, как раз на день рождения ХОБЛ стоял. Я ей первого, третьего и четвертого послал, чтобы они отговаривали. Начали парни хорошо, беседы вели, ссылки из нета давали о вреде курения и алкоголя.

— Вот ты наивный! — захохотал Бес и застучал копытцами по полу. — Она их даже не открывала! И при любом удобном случае с подругами за компанию или просто, когда настроение плохое или нелады в колледже, курила. И будет дымить и дымить. Чух-чууу «С сигаретой в руках смотрю в поездаааааа»

— Она совестливая. Она всё понимает и бросит. Ей сто раз говорили, что с сигаретой или вейпом она выглядит как… это тебе лучше произносить. А лучше вообще не произносить.

— Ха! Анюта сама за себя все уже описала:

« Все как обычно, все как и прежде.

Мне бы только кого-то убить,

Или сгореть в бл...ской надежде.

Ты прости меня, бл...скую женщину»

— Зачем ты вообще подсунул ей эти сигареты?

— Ты серьезно? — заливаясь смехом, Бес запрокинув голову. — Считай это прохождением обряда инициации во взрослую жизнь.

— Так, остановился бы на сигаретах. Зачем искушать алкоголем? Вот сок виноградный намного лучше. — продолжал колдовать у плиты святой.

Рецепт требовал налить 3 стакана виноградного сока, добавить 50 грамм сахара и нагреть смесь до 80 ° С до первых пузырьков.

— О, искушение алкоголем — первая стадия к самопознанию. Еще чуть-чуть и Анюта с гордостью сможет сказать «Я больна алкоголизмом». С гордостью, заметь! Фору даст любому начинающему пацанчику на районе.

Прозрачная слеза скатилась по ангельской щеке и упала в кастрюлю. От ее падения по поверхности пошли тонкие круги. Ангел стоял спиной к Бесу, казалось, что его крылья мелко подрагивали. Иногда вечерами также за плитой стояла и переживала за дочь Анютина мама.

— Она слишком много пьёт. Я шел за ней на запах спирта — в подъезды, в туалеты, на заброшки, к Тамаре, прятался вместе с ней в кустах на улице. Скольких усилий стоило мне вытаскивать Анюту из разных передряг или отваживать ее от безрассудных пьяных поступков, скольких подонков отвадил я от этой девочки! Но перед соблазном алкоголя я бессилен. Бессилен, пока она сама не поймет, что мир без алкоголя прекрасен, что можно также веселиться с друзьями, что эйфорию и головокружение можно чувствовать от добрых дел, спонтанных подарков кому-то, неожиданных открытий, гордости за себя и других, от чувства благодарности, от помощи совершенно случайному человеку, от общения с близкими, от любви…

— И от секса! — Бес дернул вверх хвост, сложив кисточку в виде кулака с поднятым указательным пальцем! — Заткнись уже! Здесь Анюта молодец! Любому может голову закружить. Первый даже удалился, не выдержав мучительной ревности, правда, реинкарнировался потом. Четвертый, кстати, тоже на грани.

— Но она же страдала!

— Это от любви вашей, которую вы же, святоши, придумали, она страдала. А в остальном всё нормально. Будь спок. Я свечку держал!

— И стихи же у нее по своей сути о любви. Только человек с чутким, трепетным сердцем может так душевно писать.

— Ой, не могу — зашелся в смехе Бес. — Ага-ага.

"Когда люди превратились в монстров?

Когда они забыли про любовь?

Когда все перестали жить под солнцем,

И говорить, что все прекрассно, как морковь?"

Любовь-морковь, ха! Сносит-носит, ха-ха! И мои любимые — грязь-мазь и боли-моли — три раза ха-ха-ха! Чуть не сгорел от смеха, пока читал. Поэтесса, дабл Ять! При чём тут трепетное сердце, если отсутствует элементарное желание раз-ви-вать-ся? — Черт сделал акцент на последнем слове. — Писанинка, не достойная даже сетературы. Думаешь, что она умную страничку нарыла, как стихи слагать? Или, может, вспомнишь, когда и какую она книгу в последний раз читала? Нет, мой светлый брат, ее стихи — всего лишь отражение примитивных человеческих эмоций, дальше идти она не станет. Ей удобно состояние безграмотности и глупости. Даже ник себе глупый придумала. Обожаю таких людишек! Жизненные силы из них выходят гораздо быстрее. О, да, детка. Стой, где стоишь. Как там второй говорил: «Анюта прекрасна!»

— Он не в этом смысле говорил. — не сдавался Ангел. — Да, она действительно прекрасна! Она сразу располагает к себе людей. После того, как она пришла на сайт, у нас в списках сразу на шесть влюбленных больше появилось. Любовь окрыляет ее, дарит надежду! Анюта общительна, амбициозна, добра, сострадательна, красива, молода. Что очень важно, у нее всё впереди, если только она осмыслит, если только… Такие, как она, всегда составляют пару.

— Пары строго засекречены до нужного времени, — нахмурился Бес.

— Да. Но когда придёт время, я буду рядом и сделаю всё, чтобы она стала счастливой невестой, женой, матерью.

— Бесишь! — харкнул на пол Чёрт. Ангел легонько дунул на чёрный сгусток на полу, тот побелел и с шипением испарился.

— Не стоит гадить там, где служишь! — В переполненном ароматами воздухе кухни повисло терпкое молчание. — Накрываем крышкой, выключаем огонь. Глинтвейн готов.

— Сегодня я забухаю его с винчиком Gamay Noir. — в ожидании бокала потёр огромные ладони Бес Люц. — Анюта, за твоё здоровье пью! Поверила? Наивная!

— За её здоровье и за её рассудительность этого наичистейшего божественного напитка выпью я. — Ангел подал салфетку и горячий бокал Демону.

* * *

О, эти маленькие питерские кухни со своей неповторимой эклектикой, со своей ламповой атмосферой. На 13 этаже высотки Ангел и Бес сидели за столом и пили только что приготовленный горячий осенний глинтвейн.

— Берегу её… Какая она, всё-таки, смешная!

— Дурная!

— Повзрослеет!

— А помнишь как она чуваку в «Магните» на кассе на вопрос «Как Вас зовут?» ответила «Картой». Вот я угорал!

— Твоя очередь напоминать. — улыбнулся в бокал Ангел Дарси.

Бес Люц щелкнул пальцами в сторону коридора. Из ящика с косметикой вылетела губная помада. Чёртовы пассы пальцами, подобно работе дирижера, вывели на зеркале аккуратным почерком красное «Ты опять забыла вынести мусор!».