Тамплиер — консул

Он вспомнил, как он плавал в море рядом со своей виллой в Греции. Хотя плавать в море считалось плебейским занятием, консул любил плавать, и делал это с удовольствием. Вспомнил жену, детей, любовниц, любовников, свой сад, оливковую рощу рядом с Афинами. Вспомнил пирушки и пиры, бани… Воспоминания заставили еще сильнее закутаться в плащ. Дул северный ветер. Консул стоял на холме, внизу простиралось поле предстоящей битвы. За полем, до горизонта был сплошной лес. Казалось странным, что в такой холодной и неприветливой стране, растет такой густой практически непроходимый лес. Впрочем, варвары как-то умудрялись перемещаться по его чащам. Один из рабов принес каких-то странных красных ягод, говорят, что варвары употребляют их в пищу и готовят из них вино. Консул попробовал одну. Вкус был жуткий, смесь кислого с горьким. Такой, что свело челюсть. Консулу тут же вспомнился янтарный спелый виноград, его полупрозрачные ягоды, их сладкий и сочный вкус. Консул сплюнул. Решил угостить ими своего высокородного подчиненного.

Проснулся помощник консула, незаконный отпрыск императора, отправленный набираться опыта подальше от Рима. Тот был похоже в приподнятом настроении, войну он видел как продолжение своих увеселений. Пусть не так приятно как в Риме, но качестве альтернативы быть умерщвленным в каком-нибудь подземелье, вполне веселая прогулка. Он вышел, поздоровался, и встретив неодобрительный взгляд консула, опустил голову.

—         Долго спишь, Марк, — заметил консул, — быстро донесения постов!

Тот на какое-то время исчез, но быстро вернулся и доложил:

—         Варвары собираются, с тыла никого нет, они собирают войска для боя.

—         Хорошо, прикажи войскам выстраиваться.

Помощник вновь исчез. Консул посмотрел на поле. Туман практически рассеялся. На опушке леса было видно движение. Германцы активно перемещались. Там были и конные и пешие. Двигались они, казалось беспорядочно. Одеты, в основном, в шкуры животных. Шлемы были у единиц. Консул велел привести коня. Достал подзорную трубу — подарок одного грека. В крошечное отверстие можно было видеть экипировку противника. Простые деревянные щиты, мечи, копья, странные предметы — то ли праща, то ли кистень — в общем, обычная варварская дребедень. Привели коня, и консул поехал смотреть, как выстраиваются легионеры. Консул забыл про варварские ягоды, которыми собирался угостить Марка.

Консул выехал на вершину холма. Легионы строились. Воины перемещались в строго заданном порядке. Прекрасно экипированные, тренированные, пусть не самые отборные, но все же самые настоящие римские легионы, хотя в них полно греков, финикийцев, македонцев. Консул приказал приготовить метательные орудия. Большого урона они не нанесут, но определенное психологическое воздействие окажут.

Подъехал помощник.

—         Ну, пора показать и германцам величие Рима.

—         Да, да поможет нам Марс, в наших делах, — ответил консул.

Консул велел привести раба-переводчика. Раб не был германцем, но знал их язык.

—         Как показать, что мы хотим вести переговоры? — спросил консул.

—         Нужно выехать на середину поля и помахать дубовыми ветвями.

—         Ладно, принесите нам ветвей этого дерева.

—         Мы сами поедем? — удивился сын императора.

—         Марк, ты же мужчина, неужели ты боишься варваров?

—         Юпитер мне свидетель, что я ничего не боюсь, но неразумно полководцу самому ехать говорить с варварами.

—         Нормально, я хочу взглянуть на них вблизи, — сказал консул, если боишься, можешь подождать меня здесь.

—         Я поеду, — сказал Марк.

Ехать самим было действительно неразумно. Германцы хоть и считаются диким народом, но они знают, что такое переговоры и постоянно их ведут. Соседние племена постоянно общаются с ними, германцы воинственны, но иногда с ними удается договориться. Можно было послать гонца в их лагерь. Гонца могут убить. А переводчик у консула был только один. Посылать же знаки вроде дохлой летучей мыши бессмысленно. Неизвестно, каким тотемным знакам они поклоняются. Логичнее было послать одного из офицеров, но консула одолевало любопытство. Смерти он не боялся. Точнее ему было все равно, и в сердце, и в голове его давно была пустота. Какая разница умереть от меча неразумного варвара, или от яда, или по приказу такого же неразумного императора, запутавшегося в сетях интриг настолько, что в пору бояться собственной тени.

Принесли ветви. Консул взял с собой переводчика, Марка, и выехал на середину поля. Марк помахал ветвями. Через некоторое время, они увидели двух всадников, скачущих к ним. Всадники подъехали и остановились в метрах пяти. Оба были одеты в шкуры животных. На одном из них был медный шлем, на шлеме были видны вмятины от ударов.

Консул поднял руку в знак приветствия. Германцы переглянулись, и один из них поднял руку.

—         Скажи ему мой статус, и спроси кто он, — сказал консул.

—         Главный воевода великого Рима хочет говорить с тобой, его прислал великий царь большого Рима, — перевел раб.

—         А кто ты? — спросил раб.

—         Я глава германских племен, мы объединились, потому что вы вторглись на нашу землю, и должны умереть.

Марк ухмыльнулся. Лицо консула не выражало никаких эмоций. Он внимательно разглядывал противника. Вместо седла у них была та же шкура, что и на теле. В глазах — первобытная сила. Держались они спокойно. Глаза… Холодная первобытная сила, ледяная готовность умереть, бешеная безудержная отвага, все это умещалось во взгляде варвара. Смотрел он спокойно, не было ни страха ни сомнения. Казалось, что он просто не понимает, что такое поражение, просто вот он, вот его меч, а противник существует только для того чтобы умереть от одного из ударов его меча, вопрос только в том, когда именно нанести решающий удар. Такого бойца консул не встречал давно. Не хотел бы он встретиться с ним один на один.

—         Скажи ему, что если они подчиняться великому императору Рима, то император помилует их, и они смогут и дальше жить на своей земле.

—         И ты и твои воины уже мертвы. Никто не может подчинить германцев. Тот, кто пришел захватить нашу землю, должен умереть, — консул понял, что переводчик смягчает выражения.

—         Но если вы уйдете прямо сейчас, мы забудем эту обиду, — закончил германец.

—         Скажи ему, что если вечером он приползет ко мне на коленях, я его помилую, — сказал консул и поймал испуганный взгляд переводчика.

Тот что-то сказал всадникам, те прокричали что-то и развернули коней.

—         Если бы у меня был еще переводчик, то я бы приказал тебя засечь насмерть, — строго сказал консул, он не злился, но раб повел себя недопустимо.

Раб понурил голову и ничего не ответил.

Марк улыбался, он ждал битвы, ждал зрелища, война увлекала его. Консул был спокоен, ему было все равно. Даже поражение не пугало его. Чего они ищут в этой неприветливой земле? Императору нужны рабы? Вот пусть едет и сам воюет здесь с этими дикими племенами, пусть его пронизывает северный ветер. Консул поежился и приказал подогреть ему вина. К подогретому вину он пристрастился именно здесь. В Италии ему бы и в голову не пришло греть вино.

Легионы построились. Метательные орудия уже отстреляли свои заряды. Лучники тоже отстрелялись. Германцы попробовали ответить, но их войска находились в низине, поэтому достойного ответа их лучники дать не смогли. Копошащиеся отряды варваров создали нечто вроде боевого строя. Условно это построение можно было назвать линией. Они трясли своим оружием и издавали боевой клич, похожий на вой и рев одновременно. С левого фланга, на небольшом возвышении приготовилась их мохнатая конница. Противники начали двигаться навстречу друг другу. Легионеры и пехота варваров столкнулись. Вначале хорошо организованные легионеры теснили противника. Ровный строй воинов, прикрытых большими щитами, теснил плохо защищенных германцев. Но постепенно легионы стали вязнуть. Поле было неровным и сохранять строй было невозможно, варвары были неистовы. Они бросались на противника, не думая о смерти. Консул поглядел на поле боя через трубу. Даже раненые варвары пытались воткнуть в ногу легионера нож или просто хватали за ногу, тут же получая удар копьем. Он заметил одного воина, его выделял огромный рост. Он держал в руках огромный то ли топор, то ли молот. Он расколол несколько щитов, потом кто-то все-таки догадался метнуть в него копье. Но легионы вязли. Все смешалось. Варварская конница зашевелилась.

—         Они готовят ударить конницей с фланга, пошли им нашу конницу навстречу. И готовь резервный легион, мы завязли, — скомандовал консул Марку.

Конницы столкнулись. Вначале римская конница вошла в мохнатую, как нож в масло. Но потом все повторилось — неистовство варваров не подчинялось никаким законам военного дела. Кроме того, варваров было все-таки немного больше.

Вдруг откуда-то справа, послышался топот копыт. Консул повернул голову. Прямо к нему скакали пятеро всадников. Похоже они перебили патруль, и решили совершить покушение на него. Попытка покушения была безумна, именно поэтому имела шанс на успех. Навстречу тут же поскакали двое телохранителей. Остальные были в стороне и следили за боем. Консул вытащил меч. Марк подъехал и встал рядом. Один из германцев крутил какие-то ремни над головой. Консул инстинктивно пригнул голову. Что-то чиркнуло по шлему. Первый атакующий размахивал огромным мечом. Он с размаху ударил им ближайшего легионера. Легионер упал с лошади и замер. Второй преградил ему путь. Перед консулом уже выстроилось пятеро пехотинцев. Откуда-то бежал лучник. Варвар с огромным мечом вступил в бой со вторым всадником. Четверо остальных пытались прорваться через пехоту, но римляне плотным строем держали оборону. Лучник начал стрелять.

Римлянин ударил варвара мечом. Тот как-то легко отразил удар. И подняв коня на дыбы, обрушил свое тяжелое оружие на римлянина. Тот прикрылся щитом, но удар был слишком силен. И римлянин полетел с лошади. Варвар разогнал коня и перелетел через строй римской пехоты. Он был в нескольких метрах от консула. Консул сжал меч. Марк пришпорил коня и двинулся вперед.

В этот момент варвар странно прижался к гриве своего коня. В спине торчало копье. Остальные варвары лежали на земле. Им так и не удалось прорваться сквозь строй. Двоих снял лучник. Двое пехотинцев были убиты. Один лежал на земле, но был легко ранен.

Консул подъехал к мертвому германцу. Тот так и лежал на гриве коня. Рука все еще сжимала меч. Конь тяжело дышал, за поводья его держал легионер. Консулу стало понятно, какой ценой варвар поймал удар одного из лучших всадников его войска. В боку варвара зияла глубокая рана, кровь уже не текла — сердце варвара остановилось. Консул понял, что произошло. Легионер ударил его мечом в бок, но варвар не только не упал, но и сшиб противника, а потом еще и сумел прорваться сквозь строй пехоты. Консул посмотрел, в сторону своего легионера. Тот даже сумел сам подняться с земли. Щит его был расколот, но легионер был жив. Он был всего лишь легко ранен.

Консул посмотрел на поле боя. Легионы завязли окончательно, конница еще теснила врага, но было понятно, что это ненадолго. Решение пришло мгновенно.

—         Мы отступаем, — произнес консул.

—         Как? У нас еще есть резерв! — Марк не понимал решения командующего.

—         Это не имеет значения, резерв будет прикрывать наш отход, трубите отступление, надо беречь воинов.

Под прикрытием лучников, легионы стали постепенно отходить. Варвары видя, что противник отступает, попробовали обратить римлян в бегство, но встретив град стрел и увидев резервный отряд, остановились. Бой был тяжелый, их силы были на исходе.

Вечером Марк и консул пили подогретое вино. Солнце уже зашло, холодный ветер стих. В шатре было тепло и уютно. Памятуя о дневном нападении, консул усилил патрули.

—         Почему мы отступили? У нас был еще резерв. Мы могли победить, мы должны были победить, — горячился юноша.

—         У варваров тоже был резерв. Наш резервный легион завяз бы также как и основной. Нам не победить их. Их больше, а главное — они не знают страха. Знаешь, я сегодня понял одну вещь. Не говори это никому. Когда-нибудь, я надеюсь не доживу до этого, Рим падет. Эти варвары объединяться по-настоящему, выйдут из своего леса, и тогда никакие легионы не смогут их остановить. Никто не сможет их остановить. В них есть первобытная сила и страсть. Они как дикие звери, только в отличие от зверей, они ничего не бояться. Кто-нибудь когда-нибудь сможет их вооружить организовать, и тогда Рим падет, а наши прославленные легионы разбегутся, побросав оружие. Когда-то мы тоже были такими, сильными и страстными. Но цивилизация, империя развращают. Мы слишком долго были непобедимы.

Консул сделал еще глоток и закрыл глаза.

—         Ты смеялся, когда мы говорили с их предводителем, а следовало посмотреть в его глаза. Эти глаза стоят всех римских легионов.