Танюшка — Люблю

— …и так. Вопросы есть? Нет? Тогда решаем номера 763-775. Что не успеем в классе, будет домашним заданием.

Двадцать пар глаз с надеждой устремились на часы, висящие над доской. Еще целых пятнадцать минут. Значит, успеют спросить и поставить не одну оценку…

А там, за окном, так светло и радостно, настоящая весна. Какие задачи, какие уроки? Всё, чего хочется, это гулять по молодой траве с любимым человеком. Хотя нет. Ещё хочется мороженого и теплых вечеров. И стихов под безумно звёздным небом. А старшие говорят, что нужно быть серьёзным, что нужно хорошо учиться и поступить в престижный университет; что нужно отказаться от шальных мыслей и пьяных вечеринок. Но ведь я не виновата, что десять лет училась на одни пятерки, а теперь надоело. И в том, что я очаровательная блондинка с карими глазами, я тоже не виновата. Да и сотня-другая друзей и приятелей тоже не великий грех. И уж тем более не от меня зависит, когда у них дни рождения…

Иришка перекинула записку на мою парту. «Дом 5 ночью с Лешим» И, конечно, я ответила согласием. Теперь осталось только придумать, на какие гроши купить ей подарок в честь дня рождения и как объяснить маме, почему я непременно должна остаться ночевать у Иришки.

По коридору прокатилась долгожданная трель школьного звонка, и через пару минут в кабинете остались только бумажки на полу и пустые пивные банки.

Я перебирала в голове имена всех знакомых, кто мог бы одолжить мне денег, когда заметила в пёстрой толпе рыжую голову.

— Анка! Ты где шляешься, стерва! Почему давно ко мне не заходила?

— Сама-то как? Дура, ты что, со школы? Ещё не бросила?

И совсем как в далёком прошлом Анка запустила тонкие пальцы в мои рассыпанные волосы, и наши губы узнали друг друга…

— Всё та же клубничная помада и сладкие духи, — она невольно улыбнулась.

— Всё те же сигареты и пудра.

Эти запахи были нашим ключом, нашей общей тайной. Они возвращали в то время, когда мы вместе танцевали в народном ансамбле и впервые оказались рядом. У меня не было помады, и Анюта подарила мне свою, клубничную, которая ей не нравилась. А я влюбилась в неё…

— Откуда ты здесь, рыжая?

— Да, так… я ведь работу бросила. В ПТУ теперь. Хм, на первом курсе.… Представляешь, я нашла там друзей и не только. Мужа…

— Серьёзно?

— Да как… Он меня любит. А больше и не надо.

Вспомнилось, как раньше Анка ненавидела всех мужчин и парней. И я тоже. Но тем летом я надолго уехала из города. Тоска терзала.... Я звонила, но она была на работе. Тогда она классно устроилась официанткой: приличное заведение, солидные клиенты, весомая зарплата. Правда, вкалывать приходилось от зари и до последнего посетителя. И иногда девчонка ночевала на стульях. Через месяц я перестала звонить. Во-первых, дорого, во-вторых, бессмысленно — её никогда не было дома. А когда осенью я вернулась, Анка оказалась совсем не той, кого я оставляла. Она не пошла учиться в десятый класс, но и в училище не пошла. Работала. И любилась с тремя парнями… Мы не ссорились. Не было ни скандалов, ни раздела имущества. Все общие вещи я отдала ей, только цепочку с кулоном себе оставила. И духи, пахнущие ванилью…

-А ты как? Отличница и юбка ниже колен?

-Ага. И ищу, кто бы занял штуку, чтоб купить подарок подружке на днюху и остаться у неё на ночь.

— А хочется?— в серых глазах мелькнул знакомый блеск.

-Да.

Анна без слов достала деньги и отдала мне. Она провела рукой по золотистым волосам, на мгновенье прижалась ко мне губами и едва шепнула: «Прости. Прощай…»

Мне бы побежать за ней, сказать, что неправильно всё поняла, что Ириша мне просто подруга. Но я не могла сдвинуться с места. Слезы бежали по щекам против моей воли. Я стояла на оживленном тротуаре, на люди меня не замечали. Кругом не было ни одной знакомой души. Только Анка уходила всё дальше… Я всё тише шептала: «Прости. Прощай…»

***

Дурацкая привычка — дарить людям то, что нравится самому. Во-первых, вкусы могут и не совпадать. Во-вторых, иногда купленная на подарок вещь надолго остается у дарителя. В-третьих, и это именно мой случай, почти всё приходится покупать в двух-трёх экземплярах. Вот и сегодня так. Выбирая между синим, цвета потертой джинсы, и ядовито-зеленым комплектами белья в разноцветную ромашку я купила оба — себе и Ирише. Потом ещё минут тридцать вертелась перед зеркалом, чтобы решить, который из них мой.

О том, что я ухожу на всю ночь, маме я сказала мимоходом между обеденным чаем и дневным кофе как о уже свершившемся факте. Она торопилась к соседке и потому не поняла истинного смысла слов. Только на моей фразе: «Возьми ключи. Буду уходить к Ирише — закрою дом». Мама как-то совсем глупо спросила, надолго ли я собралась.

— Мам, понимаешь, там все девчонки: Кристинка, Наташка, Регинка — ночевать остаются…

-Тем более. И так орда народу, ещё и ты присоседиться хочешь.

— Но я не хочу уходить домой в самый разгар веселья. К тому же восемнадцать лет один раз в жизни. Ириша обидеться, если я испорчу ей праздник.

— Почему у тебя, что ни выходные — восемнадцать лет. Нет.

— Ну, для начала, сегодня — четверг. Кроме того из шести миллиардов жителей нашей планеты каждый день кому-то восемнадцать лет. Правда, я знакома не со всеми. Мам, чего ты возмущаешься? Я ведь не собираюсь делать ничего плохого.

— Ещё чего не хватало.

— К тому же завтра с утра мы все пойдём на занятия в школу…

— Ладно.

Мама накинула шарф и ушла к соседке. А кто сомневался, что так оно и будет? Разве откажут родители единственной доченьке умнице-красавице немного пошалить? Чем она собственно всё время и пользуется самым наглым образом.

Позвонил однаклашка. Попросил принести ему камуфляж моего брата. Позвонила Ириша. Попросила принести сережки с желтыми камушками. Позвонила Кристина. Сказала, что оденет юбочку в складочку и чтобы я тоже одела юбку, но не темную и не в складочку. Позвонила Катюха. Попросила духи на один вечер. Позвонила Маржан. Попросила решить задачку по физике.… Зазвонил телефон, и я его отключила, потому что хотела спокойно помыть голову, сделать укладку и накраситься.

***

Если убрать лишние подробности, то к Иришке домой я пришла с кучей вещей по разным пакетам и всего минут на десять позже назначенного. Собственно, это было не очень существенное опоздание, потому что раньше пришел только Леша с букетом красных гвоздик, заботливо поставленных Иришей в ведро с водой на кухне. Втроём мы звонили остальным гостям, слушали «Зверей» и дружно-весело матерились.

Проведя таким образом больше часа, узнав друг о друге много интересных вещей и дождавшись Крисю и Лешего, мы двинулись в путь. Ириша на правах именинницы заявила, что опоздавшие сами доберутся до клуба-ресторана. Простое и мудрое решение.

Сказать по правде, когда мы прибыли на место, заведение меня несколько разочаровало. Не обшарпанных стен и корявых столов я ожидала от клуба, известного всему городу. Где когда-то отдыхали звезды КВНа: «УЕ», «Утомленные Солнцем», сборная РУДН. Но реальность — жестокая штука. Я даже подумала, что все эти люди из VIP-зала пришли не для того, чтобы танцевать, а чтобы потом сказать как-то так, между прочем: «Я там был. И за тем же столиком».

Мне было тоскливо. Не оттого, что Леший целовал Иришку, Кристина упала в объятья Лысого, а Лешка, приглашенный Иришей как моё сопровождение, совсем меня не интересовал. И уж тем более он не мог меня завести так, чтобы это сумрачное помещение стало для меня солнечным дворцом. Меня не смущали не дым сигарет, не откровенные взгляды из-за соседних столиков в мой адрес. Я что-то чувствовала, и не могла понять что. Виновата ли я перед Рыжей, что ушла в эту ночь не с ней? Но она ведь меня отпустила. Да и что нас сегодня связывает? Есть ли моя вина перед этим милым мальчишкой? Он ведь не просто пришел — Лёшка с надеждой смотрел на меня, будто сегодня увидел впервые: я не заучка с юбкой ниже колен, я — блондинка с развратной улыбкой американки. Был ли мой грех в том, что я отзывалась на влажные взгляды, а юбочка позволяла видеть меня всю? Я не знаю. Быть одной в эту ночь не хотелось. Быть с кем-то — может быть. Но не очень. Уходить домой — никогда. Я молчала. Мечтала. Ждала. Наши мальчишки решили напоить девчонок, чтобы стало легко и приятно. Это был самый легкий выход в никуда.

— Ира, а поему твоя подружка так классно выглядит и так скромно молчит?

— А что?

— Ну, если девушке скучно, её надо развеселить.

— Ой, что, правда?

— Ну, я-то сегодня с Ирой… А вот Лёшка….

— Леший, мы как-нибудь сами, ладно?

— Ну. Я просто хотел помочь, вдруг парень стесняется. Видишь, как он покраснел и молчит. Наверное, он что-то хочет….

Лёшка действительно надулся и хотел сказать что-то дерзкое, но вмешался официант, и драки не получилось.

Мы заказали пиво, какие-то закуски, но это меня мало волновало. Мне было тошно, и Леший это чувствовал. Я не хотела ничего, и потому он купил меня за мороженое с нелепыми фруктами и неизменный коньяк…

У Иришки звонил телефон. Регинка ругалась, что не может нас найти. Ириша не понимала, где сейчас Регина. Типичная ситуация сборных солянок. Мне казалось, она где-то очень рядом, и когда на очередной вопрос «где ты» Региночка сказала, что таксист высадил её возле какого-то щита, я поняла, что она за клубом. Почему этого не поняли другие я не знаю. Почему об этом догадалась я — тоже не знаю. Но встречать заблудшую, кроме меня, было некому.

В последний раз я видела её полгода назад. Мне говорили, что она сильно изменилась, стала развратной, начала курить и ругается матом. Я знала, что люди врут. Она осталась прежней. Талантливая девочка. И тоже не от мира сего.

Регина всегда любила любовные игры. «То, что нравиться двоим — не извращение» — мы вместе узнали эту фразу. И не сговариваясь, сделали её своим девизом. Она действительно курила. И очень давно. Её волосы всегда пахли дымом.

Ригуся повзрослела и перестала прятать себя. Почему девчонка обязательно должна быть белой и пушистой? Той осенью мы одновременно покрасили волосы в черный цвет. Разве это грех — быть собой? Мы читали друг другу стихи. И не всё ли равно, что при этом подумают чужие? Ей запретили продолжить учёбу в театральном. Она сидела на бортике фонтана. Курила. Плакала. Я была у её ног, сидела на теплом асфальте. Просила прощения, хотя не была виновата.

И сейчас я увидела её как тогда. Золотые пряди на черной гриве. Тонкая сигарета в нежной руке. Красная кофточка и алая помада.

— Здравствуй, солнышко.

-Здравствуй.

— Можно я тебя поцелую?

-Можно.

-Пойдём к ним, во внутрь. Они ждут нас.

-Пойдем.

-Я люблю тебя, солнце.

-Люблю…

***

Я проклинала выпитое мной. Я ненавидела себя. С силой сжимала зубы. Боролась с мыслями. Кричала им, что всё прошло, что ничего и не было… но я не могла оторвать взгляда от Регины. Чтобы я ни делала, через секунду снова думала о ней, через минуту искала её взглядом, через две была рядом с ней.

— Всё прошло…. Всё прошло…. Всё прошло светлым сном …. Всё прошло… Всё прошло….— я бредила, шептала себе и не находила покоя.

— Танюшка, ты что-то сказала?

— За здоровье Ириши! Пусть у неё всё сбудется!

Я ненавижу алкоголь, сигареты и себя. Она и пьет, и волосы вечно пропитаны дымом, но именно это я и не могу забыть. Мутные зрачки и сигареты… Падший, нет, падающий ангел, но ангел, но отмеченный Богом, и до безумия талантливый. И я люблю её. Люблю. Что бы ни говорила и где бы ни была. Каждый миг.

Она танцевала внизу, на площадке, и поднимала руки к небесам, звала к себе. Я плакала. Проклинала себя. Я потом шла к ней и улыбалась. И ничего больше.

-Ты плачешь?

-Просто дым сигарет, как туман. Просто все мы пьяны до беспамятства.

И мы танцевали как безумные, никого не боясь и уже не стесняясь десятков влажных взглядов. Она смеялась. И этот смех терзал меня даже больше, чем искорки в глазах. Она жила — здесь и сейчас. Всё остальное её мало беспокоило. Слишком много она уже пережила. Ещё большее придется пережить. Слишком долго она была одна. Слишком страстно умеет любить. Она мой грех. Едва ли я когда-то забуду её. Она была пьяна, но душу отравляет не спиртное, а шепот оговора и косые взгляды. Она сильнее этой сети.

-Поднимемся наверх?

-Ты устала?

-Да.

-Тогда сначала умоемся, ладно?

Она взяла меня за руку. Мы скрылись от любопытных взглядов за цветным стеклом отдельной кабинки. Рядом журчала вода, шелестели разговоры. Ди-джей поставил «Reflex»-«Люблю»…

***

Когда мы вернулись, Лысый уже напился и мирно спал; Леший канючил, что он только с работы и жутко устал; Ириша возмущалась, что у неё день рожденья, а ей почему-то совсем не весело; Крися зажигала на танцполе с барменом, потому что Лысый спал…

Не знаю, как уж мы так быстро пришли к гениальному решению поехать домой. Проблема заключалась в нетранспортабельности Лысого и желании Кристинки ещё чуть-чуть (часа два) потанцевать.

Мы кое-как вытащили Крисю из-за барной стойки, а лысого из-под стола, упаковались в такси и поехали к Иришке. По дороге в голове Лешего родилась гениальная мысль: купить какой-нибудь еды и продолжить веселиться дома. Но Ира на это ответила категорическим отказом.

Как бы то ни было, в районе половины второго ночи мы добрались до квартиры и начали делить жилплощадь. В конце концом Ириша на правах виновницы гулянки заявила, что они с Лешим спят в её комнате, а я Ригуся, Крися и Лысый на двухспалке в зале. Самое странное, что против этого выступали мальчишки, которые хотели спать в зале, а мы вчетвером, по их мнению, должны уместиться на Иришкиной полуторке. Но именинница была непреклонна и своего решения менять не стала.

Пока мальчишки курили, я и Крися переоделись домашне-ночные футболки самого большого размера, а Ириша и Регина в халатики.

Но четыре девчонки в одной комнате не могут вести себя тихо, и мы с Региночкой начали подшучивать над Кристей.

-Крися, ваша первая ночь вместе….

-Иди ты к черту!

-Ой, а чего возмущаться-то! Мы с Регинкой ещё часок погулять где-нибудь можем, всё понимаем, для нас не проблема….

-Отстаньте от девчонки, лесбиянки-сводницы! У неё месячные.

— А это что, сильно мешает? — Региночка натурально удивилась.— В следующий раз буду знать…

Кристинке эта тема разговора почему-то не очень нравилась, и она нашла, чем отвлечь Регинку:

— Милая, а у Ирочки там, компьютере, новые песенки в есть.

— Правда? А почему Иришка об этом молчит? Так нельзя, добром делиться надо!— и не слушая «ласковых» слов в наш адрес, мы перекочевали в Иришкину комнату, где уже полчаса мирно посапывал Леший.

***

Был второй час ночи, но спать не хотелось. По крайней мере, мне и Регинке. Она включила компьютер, стала слушать разные песенки, записывать их на сотовый. Когда место заканчивалось, она удаляла часть песенок, и всё началось с начала.

Я престала бороться с собой. Эта странная фраза «нельзя, грешно» уплыла далеко-далеко. А Регина, моя Регина была здесь, рядом. В выцветшем домашнем халатике она казалась ещё роднее и доступней, чем там, в клубе. Я сидела у её ног. Иришка всё время пыталась усадить меня на стул, но я упорно отказывалась от этого. Так мне было проще. Так Регина была моим божеством, моим вечно ласковым солнцем. Если бы она хоть на миг взглянула на меня, я расплакалась бы. Но для неё в тогда существовали только две вещи: телефон, лежащий на столе, и компьютер, с которого можно скачать музыку. Все это так просто и понятно. А я терялась в своих мыслях и чувствах. Казалось, я ей чем-то обязана и никак не смогу расплатиться. Какие-то нелепые фразы выползали из подсознанья. Я боялась их. И боялась их потерять. Но записала на листочке в клеточку.

-«Завтра будет утро…»— Ириша читала через плечо.— Дуры, вы спать сегодня будете? Кто-то, между прочим, ещё и в школу завтра собирался идти.

— Не сердись, Ириша. Всего две папки с песнями остались.

— Ну и х… с вами! Делайте, что хотите. Только свет погасите, а то соседи жаловаться будут.

— Ир, будет тебе. Ещё понимаю, не шуметь — люди спят. Но неужели в монолите стены такие тонкие, что через них лампочку видно?

-Да ну вас… гении нашлись….

Регина засмеялась, и даже оторвала взгляд от монитора. Ириша укрылась с головой. Мне вдруг стало легко. И плевать на то, что будет завтра. И даже на то, что оно непременно будет.

— Пошли на кухню, я хочу курить, — она выключила компьютер и снова стала живой.

Мы молчали. Дым вился тонкой струйкой к потолку. Где-то внизу, под окнами шинами по теплому асфальту шуршали редкие ночные машины. Мне уже ничего не хотелось.

— Знаешь, Танюш, ты хорошая. И тебе еще повезет, — она говорила словно не со мной. Слова вместе с дымом уходили в ночную пустоту.— Просто не надо замыкаться в себе. Ты талантливая. Таких мало. Тебя обязательно заметят. Может быть, не сегодня. И даже не завтра. Ты звезда. Ты уже родилась и сияешь. Но до земли твой свет ещё не дошел. Люди ещё не знают о нем. Они не видят тебя. Но это временно, это первый период долгой жизни. Просто нужно дождаться. Нельзя скрывать сияние, свет. Им нужно делиться. Я верю в тебя. Ты сможешь.

Я не грустила, но и не улыбалась. Нельзя сказать, что задумалась, скорее, была совершенно пуста. Мысли сами бродили по моей голове. И как-то совсем неохотно приползло: «Она говорит о себе…»

Сигарета погасла.

-Спать не хочется…. Зато жевалка проснулась. — Регина улыбалась. –Знаешь, я всегда хочу чего-нибудь пожевать ближе к трём часам ночи. Тихонько встаю с кровати, ищу тапочки и крадусь в кухню, чтоб никто не заметил. Вытащу чего-нибудь из холодильника и сижу, жую, размышляю о высоком и прекрасном. Вдруг холодильник как откроется, как засветиться — страшно, аж подпрыгну на табуретке. А это мамка в тихоря холодильник грабит…. У неё тоже жевалка по ночам просыпается. С утра спросишь: «Мам, ты случайно не слышала, как ночью кто-то по квартире ходил?» Но мама-партизанка: личико — кирпичиком: «Спала — ничего не знаю».

-Да… я тоже сейчас чего-нибудь пожевала….

— А ведь Леший предлагал курицу купить….

— Чего там курица! Хоть бы сухарик погрызть,— я сначала сказала, а потом поняла, что это действительно так.— Но ведь у Ирки никогда в доме ничего съестного нет. В ночь на мой день рожденья хотели чай с конфетами попить, а у неё даже заварки не было — один укроп сушеный… Крися всё предлагала его то пожевать, то покурить…

Регинка смеялась.

— А помнишь, как ты её кошку предлагала с седьмого этажа скинуть, и уже в окно высунула? Она до сих пор при твоём появлении за кровать прячется….

В дверном проеме, как настоящее приведение, нарисовалась Ириша.

— Вы чего ржете, как лошади?

— А у нас смеялка проснулась!

— Я спать хочу. У меня день рожденья….

-Кончился три часа назад!

— И вот вас, неблагодарных, я кормила…

-Сушеным укропом!

-Каким укропом, больные что ли?

— Ой, а что, укропа кончился? А заварка есть?

— Вон, пачка почти новая стоит…

-А давайте, заварку пожуем!

-Психи, спать пора…

-А вон гвоздички в ведре торчат, давай одну сжуём, чур, я лепесточки!

-А листочки сначала засушить надо, так не честно! Ты всегда всё самоё вкусное сама съедаешь!

— Не трогайте мои цветочки…. Я их завтра съем….

— А у нас жевалка проснулась!

-Сейчас у меня хотелка с пиналкой проснутся…

— Ну, хоть водички можно попить?

-Да пей, сколько влезет. Я что, не даю что ли? Только орать не надо. И так башка болит, на три половинки раскалывается, ещё вы тут…

Ириша уже почти совсем ушла спать, когда Региночка легким движением руки скинула заряжавшийся на краю раковины телефон Лешего в кошачью миску с водой.

-Бульк!

-Это ещё что за на…— но не успев договорить, Иришка увидела изумительную картину: в руках Регинки переворачивается почти полный пластиковый стаканчик, вода из него выливается в кошачью миску, где уже лежит сотовый её ненаглядного. Слова у Иринки закончились…

-Мы сейчас всё вытрем…. Где тут у тебя была тряпочка?

-Пошли вон, идиотки! — Иришка вытолкала нас с кухни. Мы совершенно искренне хотели вернуться и помочь ей, но она захлопнула дверью.

***

Почувствовав себя виноватыми, мы молча подползли к закрытым дверям зала, где уединились Крися и Лысый.

Из самых лучших побуждений мы решили сначала тихонько подслушать, как там у них дела. И только потом заходить.

-…да не шуми ты… услышат… придут… тебе что, свидетели нужны… осторожненько… чуть-чуть повыше….

Наверно, в нас проснулась совесть, но мы решили не слушать дальше. И мирно перекочевали в ванную комнату, потому что там можно было зажигать свет.

-Да уж… ничего не скажешь — сильно мешает…

Нам опять стало смешно. Я сидела на краю ванны, Регина на стиральной машинке. Мы рассказывали друг другу смешные истории, анекдоты и просто читали свои стихи. А потом захотелось музыки, и мы включили на сотовом «120 в минуту» «Зверей», забыв, что установлена максимальная громкость и что ночью, обычно, люди спят.

— уаппа-пара-ра… уаппа-пара-ра… — мы пели вместе с плеером, хотя вернее сказать, гораздо громче него, когда в ванную вихрем ворвалась Иришка.

-Вы чего творите?— она тут же выключила музыку. — Мне здесь ещё жить. В ванной же самые тонкие стены и самая лучшая акустика: чихнешь — и все соседи знают. И вообще, дуры. Спать пора: скоро рассвет.

— А давайте, рассвет на крыше встречать.

-Спать! Быстро в зал! И молча!

-Там Крися с Лысым…

— Ничего не знаю, я спать хочу, и если вы сейчас не заткнетесь, будете встречать рассвет на лавочке возле помойки.

Спорить было бесполезно. После яркого освещения, в темноте глаза ничего не видели, и потому, когда мы вошли в зал, то рефлекторно включили свет.

Увидев происходящее там, мы застыли в неестественных позах. Следом за нами в зал забежала Ириша. И тоже некоторое время осмысливала ситуацию: Крися стоит посреди комнаты со спинкой кровати в руках; Лысый в позе поплавка, так что видно только плавки, раздвигает койки в разные стороны.

— Дурдом…

-Не зря же его в желтый цвет перекрасили…

— …вы все рехнулись…

-Девчонки, у меня с Лысым ничего не было.

— …это идиотизм…

-Мы просто одеяло не поделили.

— Ага. А кровать от спора сломалась.

-…напились, обкурились и рехнулись…— Ириша уже даже не ругалась. Она просто констатировала факт: мы сошли с ума. Сама она смотрела на это слегка отрешенно, но, тем не менее, не теряла здравого смысла.— Значит так. Лысый, ты быстро сдвигаешь кровати. Крися, ставишь рядом спинку. Потом вы все ложитесь, как поместитесь и я выключаю свет. И если после этого хоть одно сволочь выйдет из комнаты раньше восьми утра — убью на месте.

Уже погасив люстру, Ириша почти шепотом добавила:

-Подъем завтра в половине девятого, потому что, когда в девять вернется моя любимая мама с ночной смены, ни Лысого, ни Лешего в квартире быть не должно. Всем понятно? Доброй ночи.

Ещё минут пятнадцать Крися с Лысым дрались за место у стенки, а мы тихонько ржали и слушали песенки. Но потом постановили, что если мы не заснем сейчас, то позже это будет бессмысленно, и выключили музыку.

Остаток ночи мы провели относительно тихо и мирно. В нашем распоряжении было три подушки и два одеяла на четверых. Всё это было поделено по-братски. Поэтому Крися с Лысым, укрывшись половинкой и сложив головы на одну подушку, ютились на половинке односпальной кровати. А я и Региночка без особых проблем разместились на оставшихся трёх четвертях сексодрома.

Мы заснули. Больше ничего не было. Но утром я проснулась от тепла Регининых рук. И от тепла, которое разливалось по мне от этой случайной близости. Она была такой простой и светлой. Как ангел на пушистом облаке. Я не удержалась и поцеловала её. Солнышко улыбнулась и что-то шепнула сквозь сон. Я хотела сильней, чем боялась…

— Ой, девчонки, а вы тоже от сквозняка проснулись? — Кристина сказала это, не поворачиваясь к нам, но громко, и потому разбудила всех.

— Крися, ты сволочь, — Регина прошипела безо всякой интонации. — Мы между прочим спали. И нам было тепло. Да, Танюш? А если чья-то любовь напилась до беспамятства и не греет, это не наши проблемы.

Региночка с улыбкой отодвинулась от меня.

Было минут пятнадцать девятого и Ириша сделала попытку выгнать мальчишек. Это было сложно, но к девяти часам они все-таки выползли из квартиры в пивной ларёк напротив дома. Мы же продолжали валяться в постели и как бы между прочим всё время были рядом.

Никуда не хотелось — так хорошо было вместе. Но этот мир жесток, и не мы устанавливаем правила. Я Уходила из квартиры Ириши, но прощалась не с ней. Всё было как всегда — те же шутки, улыбки, «пока» и объятья. Только где-то внутри стало пусто и тошно. Я просила звонить, не теряться. Записала все свои координаты в её блокноте под своими стихами. Она смеялась, говорила, что мы никогда не расстанемся. А я бежала вниз по лестнице, и с каждой ступенькой была всё дальше…

Спустя два месяца она появилась на дипломном спектакле театральной студии, где я училась. Сказала, что уезжает поступать в другой город. А ещё, что это временно, и мы обязательно встретимся и будем жить долго и счастливо… Но в мире нет ничего более постоянного, чем временное. А жизнь — всего лишь круг

В то время я любилась с тремя парнями одновременно.

***

Солнце моё! Мой рыжий ангел!

Любовь твоя оказалась ядом.

Но я испила с улыбкой боль...

Мой ангел умер. А ты — не мой.