inga — за голосом великого нума

ЗА ГОЛОСОМ

ВЕЛИКОГО

НУМА.

1.

На берегу небольшой тундровой речки, смастерив себе из прутика лук, мальчик играл в охотника. Это был не первый лук, который сделал мальчишка, но и он тоже никуда не годился — ветки были слишком сухие.

Лето в тундре выдалось слишком жаркое. Страдали все — ягель был сухой и жесткий, оленей приходилось гнать все дальше, чтобы найти для них подходящую пищу. У людей уже почти не осталось сил.

Вот и третий лук сломался. Мальчик собрался искать очередной прутик, но его внимание отвлекла большая группа людей. Они громко говорили между собой, махали руками и перебивали друг друга. По всему было видно, что они на кого-то очень сильно сердятся. Мальчик лег за сопку и прислушался. Были слышны голоса самых уважаемых людей стойбища:

— Наш Шаман уморить нас хочет!

— Почему не предупредил о засухе?

— Да-да! Призовем его к ответу!

— Ведь только он может разговаривать с Великим Нумом!

Мальчик потихоньку следовал за группой людей. Услышанное взволновало его — ведь Шаман, которого ни так ругали, приходился ему приемным отцом. Он подобрал замерзающего младенца в тундре, когда тот выпал из родительских нарт в сугроб. Долго искали пропажу родители, но Великий Нум распорядился по другому. Нашел его Шаман, вырастил, вот только имени пока у ребенка не было. Имя в тундре надо было заслужить.

Именно поэтому каждое слово отзывалось в сердце мальчика болью, сочувствием и желанием помочь Шаману. Он следовал за людьми до Крайнего холма, где находился чум Шамана.

Нежданные гости не застали врасплох мудрого старца. Седой, высокий, он стоял у своего чума, широко расставив ноги, как будто прикипел к тундровой земле, черпал из нее силы.

Никто в стойбище не мог сказать, сколько Шаману лет. Но даже когда самые старые из людей стойбища были малышами, он в их памяти был таким же, как сейчас — высоким, сильным и полностью седым, лишь густые брови чернели над пронзительными глазами. Этих глаз не боялись лишь совсем маленькие дети — им еще нечего было скрывать. У всех остальных были секреты, которые они боялись открыть даже самим себе, но ничего нельзя было скрыть от Шамана:

— Пелха из рода Белой Росомахи! Зачем ты кричал по дороге сюда, что я хочу всех вас уморить? Если бы это было так, разве выхаживал бы я несколько месяцев троих твоих сыновей после того, как их чуть не задрал медведь?

Пелха опустил голову.

— Вэсако из рода Живущих-у-реки! Когда ты пьяным попал в собственный капкан и со слезами умолял вернуть тебе ногу — разве тогда ты считал меня обманщиком?

Вэсако невольно отступил назад.

— Разве я что-нибудь делал кому-нибудь во вред? Неужели вы думаете, что, если бы я знал о засухе, я бы не предупредил?

— Ты не знал?! — вырвалось у старейшин, как общий вздох.

Горько вздохнул тогда Шаман.

— Вот уже полгода не говорит со мною Великий Нум…

Лица старейшин, обычно невозмутимые, исказила гримаса ужаса:

— Но ведь тогда мы все погибнем!

— Что же делать?

— Неужели нет выхода?

Шаман повелительно поднял руку:

— Успокойтесь. Выход есть. Нужно идти к Нуму.

— Ты оставишь нас? — испугались старейшины.

— Нет. Мне не дойти. Годы, как камни лежат у меня на плечах, и камней этих — не одна сотня…А дойти до самого Великого Нума может лишь тот, чьи мысли чисты, рука тверда, глаза остры, а тело — молодо…

— Но кто согласится? — засомневались старейшины.

— Духи говорят, герой вызовется сам, — отвечал Шаман.

Мальчик слышал весь разговор, а когда Шаман произнес эти слова, выскочил из своего укрытия.

— Отец, я пойду!

Дружный хохот старейшин был ему ответом. Но Шаман не смеялся. Глядя на него, перестали смеяться и остальные.

— Вот для чего Великий Нум послал мне его… — произнес Шаман.

— Но ведь он еще совсем мал!

— О чем ты, Шаман?

— Ему не справиться! — загалдели старейшины.

Шаман сказал:

— Тогда, может поищем героя среди ваших сыновей? — все замолчали, — Духи сказали: «Герой вызовется сам». Так и получилось. Ты, мой мальчик, пойдешь и вернешь нам Голос Великого Нума, и получишь имя.

2.

Сборы были недолгими. Мальчик взял с собой силки для ловли птиц, крепкий нож да фляжку с водой.

— Ничего не бойся, — напутствовал его отец-Шаман, — честный и неленивый — в тундре не пропадет. Конечно, много тебе встретится злых духов, но не меньше и добрых. Злые питаются твоей злобой и страхом, а добрые — насытятся твоей добротой. Чего в тебе больше — те духи и сильнее. Ты понял меня, мальчик?

— Понял, — ответил ребенок и отправился в путь.

Как только скрылись за сопками последние верхушки чумов родного стойбища, Мальчик почувствовал, что в тундре он не один. Остановился. Оглянулся. Никого. У Мальчика в животе появился холодный ком, а по коже как будто заползали мошки. Но из-за жары никаких мошек в это лето не было. То, что было с детства знакомым и близким, в приближающихся сумерках становилось враждебным и пугающим. Отчего, например, та сопка чуть выше других? Не оттого ли, что за ней прячется кто-то страшный, какой-нибудь злой дух из тех, что крадут дыхание у людей Срединного мира и потом утаскивают их в Нижний мир, где живут злые духи в главе со страшным братом Великого Нума, мрачным Нга?

— Боишься? — раздался вкрадчивый шепот.

Мальчик быстро обернулся вокруг себя.

— Кто ты? И где? — закричал он. И не узнал своего голоса — таким он был слабым и тонким. Так иногда пищали маленькие лемминги — тундровые мышки, которых паренек частенько ловил , чтобы поиграть с ними.

— Ты не увидишь меня, пока я не вырасту…хе-хе-хе…Я — внутри тебя, — ответил все тот же шепот.

У Мальчика закололо кончики пальцев, а голос заметно дрожал.

— Кто — ты?

— Сам не догадался? Глупый малыш — слабачок, хе-хе-хе… Я — твой страх! Как только я вырасту больше тебя, появятся злые духи и утащат тебя в Нижний мир!! — голос Страха становился все громче.

— Я не боюсь…не боюсь…не боюсь, — шептал ребенок, но его голосок звучал все тоньше и тише.

В голове у него уже почти гремел голос Страха:

— Посмотри, как посинело небо…Хоть ночью в тундре и не темно, но все становится другим, правда? Посмотри, как блестит речка…Может, это блестит не вода, а смотрят на тебя блестящими глазами злые духи из Нижнего мира?.. А ну-ка, посмотри себе под ноги — что там? Твердый мох? А если одно из тундровых болот, где глупые олешки вязнут целыми стадами?

По лицу Мальчика катились крупные слезы. Он обхватил голову руками, закрыл уши, но — ничего не помогало — Страх нашептывал изнутри.

— Ты, видимо, совсем мал… Не зря смеялись старейшины, ведь глупому трусливому ребенку доверил судьбу стойбища Отец — шаман… Да…Все они погибнут, а от тебя не найдут в тундре даже костей — много тут бродит голодного зверья…

Из последних сил Мальчик крикнул:

— Спаси меня, Отец-шаман! Помоги мне, Великий Нум! Помоги!

Как только он произнес эти имена, появилась уверенность, что он не один на один со своим страхом, его словно приподняла над Землей какая-то могучая сила. Он расправил плечи, и твердо, хоть и негромко, произнес:

— Я доберусь до Нума. Я спасу людей своего стойбища. Я не буду бояться.

И вдруг совсем рядом запела птичка. Она выводила мелодию, которая была мальчику откуда-то известна. На ум пришли слова:

У ивняковой речки

Стоит высокий чум.

Живут там человечки,

Их охраняет Нум.

Мальчик громко пропел эти слова, и вспомнил продолжение песенки:

Рыбешку добывают,

Олешков все пасут.

Так время коротают

И счастливо живут.

От этих слов сердце Мальчика забилось сильнее, представились какие-то тундровые дали, каких он раньше никогда не видел. Мальчик и не заметил, как ушел так мучивший его Страх, положил голову на мягкую моховую подушку и уснул. Снились ему те же неведомые дали, большой чум, обтянутый нарядными нюками, богатые упряжки из семи оленей и красивый женский голос, напевающий веселую песенку про человечков из высокого чума.

3.

Проснулся Мальчик оттого, что неподалеку раздавались негромкие странные звуки — какое-то хлопанье, как будто ткань полощется по ветру, смешивалось с тоненькими всхлипами. Мальчик понял: кому-то нужна его помощь! Он вскочил на ноги и побежал туда, откуда доносились звуки.

На сопке сидела большая белая Сова и плакала. Она то и дело взмахивала большими крыльями, производя то самое хлопанье, которое услышал Мальчик, но улететь никуда не могла — одно из крыльев было не белым, а ярко-розовым от крови.

— Тебе больно? — спросил у Совы Мальчик, но тут же понял, что спросил глупость и поправился, — чем я могу тебе помочь?

— Спасибо тебе, добрый малыш, — проплакала птица, — но помочь ты вряд ли чем-нибудь сможешь — вон какой ты маленький…

— А если б я был большим? — не отставал Мальчик.

— Если бы ты был большим, ты бы мог поднять меня на плечи и унести на Красную сопку, где растет волшебный серебряный мох, который исцелил бы меня… Но ты слишком мал, не донесешь… придется мне умереть, — сказала Сова и снова принялась плакать.

Мальчик подошел к Сове и твердо сказал:

— Забирайся ко мне на спину и держись крепче!

— А ты не боишься, что у тебя не хватит сил? — спросила Сова.

— Я прогнал свой Страх еще вначале пути и теперь ничего не боюсь! — просто ответил Мальчик.

Сова взгромоздилась ребенку на плечи.

— Показывай, куда идти!

И они пошли.

Вначале идти было совсем не тяжело, но к вечеру Мальчику показалось, что Сова стала намного тяжелей. Потом стали болеть плечи, ведь Сова, чтобы не упасть, все сильнее впивалась в них острыми когтями. Малица на плечах у Мальчика была изодрана, и когти птицы уже касались мальчишечьей кожи.

— Сова, а далеко еще? — спросил, задыхаясь, ребенок.

— Если ты устал, оставь меня здесь, ты уже и так сделал больше, чем мог, — произнесла слабым голосом птица.

— Нет, я донесу тебя! — твердо ответил ребенок.

Еще два долгих дня прошло. Мальчик шел, не останавливаясь, ведь знал — стоит ему остановиться хоть на миг — не будет сил двигаться дальше. Пот заливал ему глаза, по плечам струилась кровь птицы, вперемешку с его собственной, которая текла из ран, сделанных когтями Совы. Мальчик подумал, что никогда они не доберутся до заветного места, где растет целебный мох, но вдруг услышал совсем уже тихий голос Совы:

— Здесь…

Мальчик остановился и оглянулся вокруг себя. Вся тундра была как будто расшита серебряными нитями. Это было так красиво, что он забыл о своей усталости и боли: по разноцветному тундровому мху, как по палитре художника Нума струились ручейки серебряного мха. Он сорвал пучок и поднес к клюву Совы. Она впилась в сочные побеги. Мальчик сорвал целебного снадобья и для себя.

Они пробыли на волшебной поляне всю ночь и еще день, и еще ночь. Наутро Сова, которая уже совсем поправилась, сказала Мальчику:

— Ты спас меня. Я в долгу перед тобой. Я знаю, куда и зачем ты идешь и помогу тебе.

— Ты знаешь дорогу к Великому Нуму? — не поверил Мальчик.

— Дорогу к Нуму знают многие, но немногие знают, как по ней пройти. Знаешь ты, где мы сейчас находимся?

— Да, в Среднем мире, где живут все люди, звери и низшие из духов, — ответил Мальчик

— Я вижу, Отец-шаман многому научил тебя. Но не всему. Знать все ты был еще слишком мал. Теперь ты повел себя как большой сильный мужчина. Я покажу тебе путь и ты спасешь свое стойбище и получишь имя. Но я должна тебя предупредить — ты можешь погибнуть, если поступишь нечестно или глупо. Итак, мы с тобой — в Среднем мире, а Великий Нум живет между восьмым и девятым небом Верхнего мира…

— Значит, мы идем на восьмое небо Верхнего мира?

Сова нахмурилась:

— Никогда не перебивай меня! Ни один, даже самый сильный шаман никогда не поднимался выше пятого неба.

— А, понял! Значит, надо попросить Нума самому спуститься к нам?

— Ты так простодушен, что, думаю, Нум простит тебе твою наглость! Он спускается к ненцам только в самом крайнем случае, да и то не ко всем, а к настоящим героям.

— Я готов стать героем.

— Многое тебе придется пережить, но, думаю, ты справишься. Тогда вперед, на первое небо!

— А как мы туда попадем?

— Ту не обойтись без духа-проводника. Ты когда-нибудь обращался к духам предков?

— Но я даже не знаю, кто мои предки…

— Тебе и не обязательно это знать, главное — они знают тебя.

От того, как это было сказано, мороз пробежал по коже Мальчика — все-таки не очень приятно, когда тебя знает кто-то, кого не знаешь ты, тем более, когда этот кто-то — дух. Он спросил Сову:

— А как сделать так, чтобы эти духи появились?

— Нужно развести жертвенный огонь, капнуть в него каплю своей крови и бросить прядь волос. После этого в тебе проснется голос крови и заставит тебя петь тайную песню рода. Ее не услышу даже я — только ты и духи твоих предков. Они услышат песню и придут к тебе на помощь.

Скоро все было готово для призывания духов предков. Когда Мальчик бросил в огонь прядь своих волос и , порезав палец, капнул в костер каплю крови, он увидел, что все вокруг него как будто растворяется, теряет свои очертания — пропала Сова, пропали сопки, наконец, пропала тундра под ногами и небо над головой — остался только маленький ненец у своего первого жертвенного костра. Он почувствовал, что кровь внутри него как будто кипит, и вот — он уже не может сдержать песни, которая так и льется из горла:

Да не погаснет вечно Солнце рода!

Пускай его умножатся стада!

Пускай он процветает год от года,

Не ведая несчастий никогда!

О, духи предков доблестного рода,

Пусть не оставит вас Великий Нум!

Пришла беда в край вашего народа,

Пришло несчастье в маленький наш чум!

Зову вас, духи предков, помогите!

Со мною вместе тундра вся зовет:

Скорей потомков от беды спасите,

Чтоб дальше продолжался славный род!

Да не погаснет вечно Солнце рода!

Пускай его умножатся стада!

Пускай он процветает год от года,

Не ведая несчастий никогда!

Примерно так пел Мальчик, не в силах остановиться. Великая вещь — голос крови!

Когда Мальчик пришел в себя, был уже вечер. Сова мирно дремала на сопке. Никаких духов, которых ожидал увидеть ребенок, поблизости не было. В воздухе таял дымок жертвенного костра.

— Ничего не получилось? — легонько толкнул он Сову.

— Не может быть, — твердо ответила Сова, — духи не могли оставить без внимания Песню рода.

Ту т Мальчик почувствовал, что кто-то теребит край его малицы. Он посмотрел вниз и увидел маленького белого лемминга, который яростно дергал его.

— Смотри, Сова! Он, наверно, голоден, — взял зверька на руки Мальчик.

-Ну-ка, дай, посмотрю… Да это непростой лемминг…— задумчиво оглядывала зверька Сова.

— Почему?

— Эх, ты! Много ты в тундре видел леммингов в белых малицах , да еще с ножами?

Присмотревшись, Мальчик увидел, что на зверьке полное богатырское снаряжение. А Лемминг закричал:

— Ну, наконец-то! — развел он лапки в стороны, — сами сначала зовут, беспокоят, а появишься — не видят! Ты зачем меня звал? — сердито спросил он у Мальчика.

— Я? Разве я звал тебя? Постой…Так ты — дух моих предков? Мои предки — лемминги? — в отчаянии закричал ребенок.

— Успокойся, — сказал Лемминг, — твои предки — люди, как и у всех ненцев, но разве ты не знал, что низшие духи живут так же, как и вы — занимаются охотой, рыбалкой, пасут олешков… Когда они услышали песню рода, то стали спорить, кому идти тебя провожать. У одного — в стаде отел, у другого — сын родился, помогать женщине надо, третий — чум новый ставит… В общем — у всех причины нашлись. А у меня — ни стада, ни жены, ни чума — вот меня и отправили. Старший из духов сказал, что с твоей бедой и я справлюсь, — объяснил Лемминг.

— А ты-то что делал среди духов его предков? –подозрительно спросила Сова.

— Я — священное животное рода, его тотем! Теперь — поняли?

— Поняли. Сможешь проводить нас на Первое небо?

— На Первое и на Второе небо — провожу, а дальше мне нельзя, там другие духи правят, — сказал Лемминг. И они отправились в путь.

4.

Шли весь день, а когда устали остановились на ночлег. Поужинав спелыми ягодами морошки и напившись чая из ароматных тундровых растений, путешественники легли спать на берегу небольшой тундровой речки.

Во сне к Мальчику пришел красивый большой ненец в синей малице. Он сказал:

— Я знаю твое доброе сердце, Мальчик, и рад, что вы остановились на ночлег у моего дома. Если ты не поможешь мне, если не освободишь мой дом, то мне придется уйти и все живое в этой округе погибнет, — сказал и пропал.

Когда Мальчик проснулся, то рассказал о своем сне Сове и Леммингу.

— Кто это такой? И где его дом? Если я не узнаю этого, то как ему помогу? — спрашивал маленький ненец своих спутников.

— В синей малице, говоришь? И борода, широкая, как водопад, по груди струится? — спросил Лемминг.

— А ты откуда знаешь? Я ничего не говорил про бороду…— растерянно посмотрел Мальчик на зверька.

— Я знаю его. Только это — не человек.

— А кто? — спросила Сова.

— Этой ночью к тебе приходил Яха Ерв, Хозяин Реки.

— Сам Яха Ерв? — не поверила Сова.

— А про какой дом он говорил?

— Да вот про эту реку — ведь он живет в каждой тундровой речке, а речка в тундре — это жизнь ее обитателей, ведь без воды все умирает, — объяснял Мальчику и Сове, как детям, умный Лемминг.

Они подошли к речке. От жары она сильно высохла, вода в ней была грязной, как в болоте.

— Не нравится мне эта речка, — сказал Мальчик.

— Конечно, кому она такая понравится? — сказала Сова, — грязная, мелкая…

— Дело не в этом… Мне кажется, там, под водой, кто-то есть…

Только он произнес это, как вода в речке забурлила, и из реки выскочил злой дух воды, Ид Нгылика, забирающий души людей. Он сипло зашипел:

— Тебе не одолеть меня, Мальчик…Зря тебя отправил Отец-шаман, ничего не сделаешь ты со мной… Теперь я буду жить здесь, я задушу эту речку… Но прежде — отравлю все живое вокруг, — и, засмеявшись, скрылся опять в реке.

Живя в стойбище, Мальчик никогда не видел духов болезней, поэтому вид Ид Нгылика сильно напугал его. По слипшемуся меху его черной малицы струилась черная зловонная кровь, которая, стекая в реку, отравляла ее.

— Что мы теперь будем делать? Почему Яха Ерв обратился за помощью ко мне, ведь я ничем не могу ему помочь? — в отчаянии обратился мальчик к своим спутникам.

— Не переживай, ведь с тобой — священное животное твоего рода! — заговорил Лемминг, и Мальчик с Совой увидели, что тот как будто становится больше. Вот он уже заслонил собой реку, вот скрылись за его спиной самые дальние сопки, вот заслонил он небо… Сова и Мальчик попятились.

— Да ладно, не бойтесь! — Лемминг снова уменьшился в размерах, — все проще. Пойдем собирать березовые ветки.

— Зачем?

— Увидите.

Березки в тундре маленькие, потому времени на собирание веток ушло много. День прошел за работой, зато к вечеру около речки образовалась изрядная гора из березовых прутьев.

— Что теперь? — спросили Сова и Мальчик у священного зверька.

— Теперь — молчите! — загадочно ответил Лемминг и начал петь:

ПЕСНЯ — ПРИЗЫВАНИЕ ДУХА ОГНЯ.

Нижние ветки в березовой горе вдруг начали тлеть, переливаясь красным и желтым, пошел ароматный дымок, а Лемминг носился вокруг костра как маленькая белая молния и продолжал петь:

ПЕСНЯ, НАДЕЛЯЮЩАЯ СИЛОЙ ОГОНЬ.

Огонь, словно подчиняясь словам песни, становился все больше, все громче трещали в костре ветки, и вот уже огромный столб огня взвился на месте березовой горы. Ребенок и птица, как заколдованные, смотрели на него, а Лемминг пел, и его голос, вначале тихий, уже словно достигал до самого неба:

ПЕСНЯ, ДАЮЩАЯ ЦЕЛЕБНУЮ СИЛУ УГЛЯМ.

При этих словах столб огня стал уменьшаться, словно успокаиваясь вместе с голосом тотемного зверя.

ПЕСНЯ — БЛАГОДАРНОСТЬ ДУХУ ОГНЯ.

И вот, перед товарищами уже была чуть подернутая дымком кучка золы и угля. Дух Огня ушел, а Лемминг, обессиленный, упал в мох, сказав только:

— Носите уголь в речку, а я — посплю. Предстоит большая битва, — и засопел.

Теперь он нисколько не напоминал священный тотем рода. Это был просто маленький зверек, выпачкавшийся в саже и сложивший на груди крошечные лапки. Несмотря на это, спутники не ослушались его приказаний, а послушно принялись носить уголь в реку.

Едва только первая горсть угля попала в отравленную речку, гнилостный запах, исходивший от нее, усилился, а из глубины черной воды послышалось шипение. Речка вся будто всколыхнулась.

Чем больше друзья кидали в речку угля, тем более неспокойной она становилась. Когда куча угля уменьшилась наполовину, вода в речке уже не просто колыхалась, а бурлила, как будто внутри шел бой. То, что в начале было шипением, теперь больше напоминало вой.

Хоть в самом начале Мальчик победил свой страх, ему было не по себе. Но теперь он знал, что страх можно победить, и , не поддаваясь, продолжал носить уголь в реку. Он не остановился, услышав шипение со дна реки, не остановился, когда забурлила вода и завыли злые духи, не перестал кидать уголь и тогда, когда из реки во все стороны стали разлетаться черные мошки и гнус. Как черные тучи, они поднимались над рекой, а ветер уносил их в сторону сопок злого Нга, туда, где он жил со своими сыновьями и злыми духами бед и болезней.

Долго они бросали уголь. Два раза приходила ночь, прежде чем уголь иссяк. Все это время выли духи в реке и разлетался из нее гнус. Как ни отбивался от него Мальчик, его все-таки искусали. Любой, кто был в тундре, знает — от комара ты спасешься, от мошкары — отобьешься, но от гнуса — нет спасения! Все равно укусит. Но ребенок не обратил на укусы внимания. И Сове ничего не сказал.

Между тем, река успокоилась, вода в ней превратилась из черной в прозрачно-голубую. Вода была такой чистой, что можно было полностью разглядеть дом Яха Ерв — дно речки. Только вот у самого берега была какая-то зыбкая тень.

— Мы победили! — радовались Сова и Мальчик.

— Не спешите радоваться, — сказал им проснувшийся Лемминг, — теперь я отдохнул и буду биться.

— С кем ты собрался биться, соня? Ведь мы победили всех злых духов! — засмеялся Мальчик.

— Ты ошибаешься, — возразила Сова, — не всех. Видел тень под берегом? Теперь я поняла, кто это был.

— Да, — подтвердил Лемминг, — так просто Ид Нгылика, злой дух воды, не отдаст реку, уже занятую им. А если не выгнать его отсюда, то гибельные духи болезней, которых ты сейчас тут видел, вернутся вновь.

И тут — вод в реке как будто вскипела, и из нее выскочил Ид Нгылика.

— Уж не ты ли помешаешь им вернуться?! — загремел он.

Мальчик и Сова попятились. Чуть не задохнувшись от затхлого запаха, исходящего от злого духа воды, Мальчик спрятал нос в перьях птицы.

Лемминга было не узнать. Теперь, глядя на него, сразу можно было узнать в звере тотем рода. И, как понял ребенок, рода не простого, а славного победами в больших битвах: семь луков висело за спиной Лемминга, на поясе ярче солнца блестел остро наточенный нож.

Злой дух и тотем рода выросли до того, что заняли собой полнеба, а под ногами у них загудела тундра, как бывает, когда бежит к своим пастбищам многотысячное стадо.

Бьются они. Уже измочалил и выбросил Лемминг ивняковый лук, но знает, что есть еще другие. День, два, три дня бьются. Дошло дело уже и до чешуеподобного лука.

Видно, что оба — и Лемминг, и Ид Нгылика — ослабели. Все реже их удары попадают в цель. Вдруг поднялся из-под земли черный туман — ничего не видно стало. Так бьются еще семь дней. Вдруг услышали Сова и Мальчик из непроглядной тьмы слабый голос Лемминга:

— Эй, Мальчик, пой песню рода!

И ребенок запел:

Да не погаснет вечно Солнце рода!

Пускай его умножатся стада!

Пускай он процветает год от года,

Не ведая несчастий никогда!

О, духи предков доблестного рода,

Пусть не оставит вас Великий Нум!

Пришла беда в край вашего народа,

Пришло несчастье в маленький наш чум!

Зову вас, духи предков, помогите!

Со мною вместе тундра вся зовет:

Скорей потомков от беды спасите,

Чтоб дальше продолжался славный род!

Да не погаснет вечно Солнце рода!

Пускай его умножатся стада!

Пускай он процветает год от года,

Не ведая несчастий никогда!

Черный туман с великим грохотом и визгом стал снижаться, прятаться в Нижний мир, откуда пришел. Уже различимы в нем стали морды злых духов, пришедших на выручку к Ид Нгылика.

Сквозь остатки тумана в небе как будто засияло несколько солнц: это на золотых облаках прилетели на помощь потомку рода духи предков Мальчика.

Еще три дня они бились. И вот Лемминг натянул последнюю стрелу на чешуеподобный лук и выстрелил. Громкий стон возвестил о том, что выстрел попал в цель. Ту же ушел под землю туман и ярко засияло солнце.

Мальчик зажмурился — его окружили духи предков на золотых облаках. Они молча посмотрели на него, улыбнулись и с шумом взмыли в небо.

Тем временем Сова заботливо укладывала обессиленного Лемминга. Едва его голова коснулась подушки из мягкого свежего мха, он провалился в сон. Сова и Мальчик последовали его примеру.

5.

Неизвестно, долго ли спали наши герои, и сколько бы еще проспали, но их разбудил веселый голос:

— Не проголодались ,богатыри, пока освобождали мой дом?

Один за другим Мальчик, Сова и Лемминг разлепили глаза, и только тут почувствовали, какие же они голодные! Прямо перед Мальчик стоял красивый ненец в синей с серебром малице, а его борода как будто водопадом струилась по груди.

— Это он приходил во сне! — невольно закричал ребенок.

— Да, это был я. Спасибо, что не оставили мою просьбу о помощи без внимания. Если бы не вы, вся округа бы погибла от отравленной духами болезней воды.

Глядя на аппетитных рыбин, которых держал в руках хозяин реки, Лемминг не сдержался, и предложил:

— Если это ты нам принес, то давай мы это быстрее съедим!

Яха Ерв улыбнулся:

— Да ведь тут не только я с дарами! Вы ведь всю округу спасли от гибели — принимайте гостей!

И отошел в сторону, а за ним — великое множество народу! Кто принес новые малицы, кто изготовил героям крепкие гибкие луки, а некоторые ненцы принесли съестное — неведомым образом вся тундра знала, кто эти герои, куда и зачем отправляются.

Веселое дело — пир в тундре! Мяса, рыбы, сладкой ягоды хватит на всех! А не успеешь перевести дух от съестного, молчаливые проворные хозяйки несут тебе ароматный чай! Тут и там слышны песни, вот молодые ненцы уже соревнуются метать тынзей и прыгать через нарты, но постепенно веселье затихает и все стойбище размещается на шкурах вокруг певца старинных эпических песен, древнего старика. А глаза у него, хоть и запавшие уже, совсем молодо сверкают на морщинистом лице, и хоть говорит негромко, но все его слышат.

Певец заговорил:

— Буду я сегодня петь для героев не сказку, а правду, а вы — слушайте и крепко запоминайте! Не раз моя песня выручит вас в пути — ничего я от себя не придумал:

ПЕСНЯ СТАРИКА.

Сова, Мальчик и Лемминг даже и заметили, что пока пел Старик — все ненцы потихоньку пропали — так заслушались песней. Остался лишь певец и Яха Ерв.

— Ну, что ж, дорогу вы теперь знаете, —напутствовал сказитель.

— Примите и от меня подарок, — сказал Хозяин реки, и потянул Мальчику синий колокольчик, — как понадобится моя помощь, позвони в него.

— Спасибо тебе, Яха Ерв! Спасибо тебе, дедушка-сказитель! — поблагодарили герои и пошли искать дорогу на Первое небо. Хозяин реки и старик помахали им вслед и растворились в воздухе, как будто их и не было.

6.

Идут наши герои, дней не считают. Вот скрылся от них Черный каменный мыс, о котором пел сказитель, вот прошли они мимо Голубых озер. Наконец показался впереди последний ориентир перед воротами на Первое небо — священное место старинного рода, имя которого было давно позабыто. Подойдя ближе к священному месту, они увидели большую статую идола.

— Смотрите, какие у него глаза! Как будто насмехается над нами! — воскликнул Мальчик.

— Ну, это ты врешь! — сказал Лемминг, — да на этом столбе давно уже никаких глаз не видно, все временем стерто!

— Сразу — «врешь»! — обиделся парнишка.

— Действительно, зря ты так, — заступилась за ребенка Сова, — Мальчик устал, как и мы, вот и померещилось ему, что идол усмехается. Мне, честно говоря, тоже что-то похожее сейчас показалось.

— Извини, — сказал Лемминг Мальчику, — а давайте устроим привал! Кто знает, сколько идти до этих ворот!

— Давайте! — согласились Мальчик и Сова.

Как только они расположились неподалеку от священного места и немного перекусили, многодневная усталость дала о себе знать: путников сморил сон.

Проснулся Мальчик оттого, что кто-то довольно сильно тряс его за плечо. Слышался тихий голос:

Древнейший род совсем забыт

И спрятан идол в тени.

Священный тотем безмятежно спит,

Верни ему память, верни!

Мальчик вскочил. Рядом никого не было, только мирно посапывали его товарищи.

— Вставайте! — принялся будить их Мальчик, — тут кто-то есть!

— Где? Кто? — недовольно заворочались, просыпаясь, Лемминг и Сова.

— Здесь! — и Мальчик рассказал им о своем пробуждении.

Выслушав рассказ, Лемминг воскликнул:

— Я так и знал! Говорил же — не озирайтесь вы по сторонам, шли вперед, и шли бы себе дальше!

— Что ты так кипятишься? — удивилась Сова.

— Если что-то знаешь, расскажи нам! — предложил Мальчик.

— Ладно, слушайте. Вот мы проходили мимо священного места. Род¸ которому оно принадлежит, забыт, потому что беспечные потомки забросили святыни рода, перестали ходить на священное место рода, решили жить без корней, сами по себе. Вот так, год за годом, стерлась память рода, уснул его тотем, а члены этой родовой общины остались без корней..

— Ты так рассказываешь, что мне аж не по себе стало, — засмеялся Мальчик, — Что тут такого? Живут себе люди — и живут! Подумаешь — « не ходят на священное место рода», — передразнил паренек, сделав постную рожу, какая, по его мнению, была у Лемминга, но его резко перебила Сова:

— Сейчас же перестань! Как ты можешь говорить это! Ты, чувствовавший голос крови своего рода!

А Лемминг обиженно добавил:

— Да и сопровождает тебя не кто-нибудь, а тотем рода…

— Ой, и правда…— растерялся ребенок.

— Так вот, —продолжал Лемминг, — когда такое происходит, священное место само обращается за помощью..

— К тому, кого сочтет самым достойным? — спросила Сова, а Мальчик приосанился.

— К тому, кто будет проходить мимо! — опустил их на землю Лемминг, — вы думаете, герои тут толпами ходят с утра до вечера?

— И что нам теперь делать?

— Поступать, как велит тебе сердце!

— То есть, выбора у нас нет, и пока мы не выясним, какому роду принадлежало это священное место и не разбудим его тотем, дальше не пойдем? — подытожила Сова.

— Выходит, так, — сказал Лемминг.

— Значит, будем помогать! — весело сказал Мальчик.

— Легко сказать, — мрачно заявил Лемминг, — на самом деле — спасти род от забвения — задача не такая простая.

— Так рассказывай, что надо делать! — наперебой закричали Мальчик и Сова.

Лемминг начал рассказ:

— Каждый род имеет свою книгу. В нее записывается вся история этого рода, от начала до конца. За этим следит тотем рода…

— А ты на кого книгу рода оставил? — накинулась на Лемминга Сова.

— В мое отсутствие записи ведут надежные помощники, — успокоил Сову священный зверь, — слушайте дальше. А этот род потомки стали забывать. Забвение рода приводит к тому, что его тотем засыпает, а Книга рода, в которой не появляются новые записи, отправляется в Нижний мир. Мы должны вернуть Книгу рода на священное место. Только тогда тотем рода проснется, и придет за Книгой сюда.

— А как нам попасть в Нижний мир? — спросила Сова.

— Вход в Нижний мир есть на каждом священном месте рода, ответил Лемминг, — но для того, чтобы он открылся, нужно взывать к мрачному Нга. Редко, ох редко кто делает это по доброй воле…

— А это страшно? — испугался Мальчик.

— Страшно. С ночи до ночи мы должны, не переставая, петь песню, вызывающую Мрачного Нга, с ночи до ночи духи зла будут атаковать нас… Только если выдержим, Нга откроет свои ворота и даст то, что мы просим.

— Все, что мы попросим? — обрадовались было Мальчик и Сова.

— Нет! Никогда не выберется из Нижнего мира тот, кто попросит не то, зачем пришел, а поддастся на уговоры Нга принять славу, богатство или что-то еще! — воскликнул Лемминг.

— Понятно… — погрустнели его спутники.

7.

Настороженно оглядываясь на каждом шагу, герои наши вернулись к священному месту, где раньше хитро улыбался идол. Теперь это был просто каменный столб. Мальчик, Сова и Лемминг взялись за руки.

Лемминг сказал:

— Чуть было не забыл вас предупредить! Что бы ни происходило, не разрывайте цепь из наших рук. Если она порвется, мы уже не найдем друг друга никогда.

— Хорошо.

Лемминг запел:

ПЕСНЯ, ПРИЗЫВАЮЩАЯ МРАЧНОГО НГА.

Лемминг все пел и пел. Его песня убаюкивала, как гудение ветра. Как ни старалась Сова, силы покидали ее. Глаза закрывались. Полудрема окутывала круглую голову, как туман. Вот она уже не на священном месте полузабытого рода, а над снежной равниной тундры. Уже весна, и над горизонтом спокойно светит невысокое солнце. Вдруг картина меняется: на солнце воронами набежали черные тучи, тревога повисла в воздухе страшно закричали невесть откуда взявшиеся птицы: «Летим, Сова, летим!» Она забилась, но…кто так крепко держит ее крылья? Издалека она услышала знакомый голос:

— Очнись же, Сова! — снова и снова кричал Мальчик. Он уже почти выпустил крыло Совы, но тут она проснулась. Лемминг продолжал петь.

-Ну, наконец-то! — обрадовался Мальчик, увидев, что Сова пришла в себя.

-Это был сон? — растерянно бормотала птица, ворочая круглыми сонными глазами.

-Ну, конечно! Главное — больше не засыпай, а то помнишь, что сказал Лемминг? Если отпустим руки, то никогда не встретимся, так и будем блуждать по Нижнему миру всю оставшуюся жизнь!

-Нет, не жизнь…, — рассудила окончательно пришедшая в себя Сова, — вечность, вот что страшно.

После этого герои замолчали и долго размышляли над этим странным понятием — вечность. Мальчик думал о том, что никакой Вечности не бывает, да и Сова, как ни могла представить себе, что такого вечного она видела за свою долгую жизнь, так и не вспомнила ничего хотя бы более-менее подходящего. Оба были правы. Вечность дано понять и постичь только бессмертным, ведь в мире смертных все имеет начало и конец, рождение и смерть. Лемминг пел. Постепенно мысли Мальчика становились все менее возвышенными:

— Интересно, сколько мы уже так стоим? Зря не поели перед тем, как спасать забытый род., — посетовал ребенок, — помогать другим, конечно, нужно, но не на пустой желудок…

— Еда-то ладно, а вот глоток воды бы точно не помешал, — поддержала Мальчика Сова, но тут оба вскрикнули от резкой боли: Лемминг, не переставая петь, больно сжал руку Мальчика и крыло Совы.

— Что это ты? — возмутились они, но потом Сова поняла:

— А ведь это все неспроста! Ведь это же злые духи хотят нас заморочить, чтобы мы отвлеклись и руки отпустили! Вот к чему был мой сон!

-Вот почему мы оба сразу почувствовали голод и жажду! — подхватил Мальчик.

Лемминг закивал в такт песни.

И сразу же вокруг них и черного столба с воем закружился вихрь черного гнуса: это духи взбесились, поняв, что их замысел разгадан.

8.

От воя и свиста у Мальчика заложило уши, а чтобы гнус не залепил глаза, он их закрыл.

Открыв глаза, Мальчик увидел, что находится в незнакомом месте. Перед ним был ветхий чум, покрытый драными нюками.

— Э-эй! Сова, Лемминг, где вы? — закричал ребенок.

Из чума послышался слабый голос:

— Сынок…Зайди ко мне…

Ребенок нерешительно отодвинул полог, закрывавший дверь в чум.

Внутри было темно. Перед остывшим очагом , прямо на земле, лежали старые, почти лысые шкуры. В сумраке еле угадывались очертания человека. Слышалось хриплое дыхание и шепот:

— Что же ты так долго не возвращаешься, Мальчик? Я, видно, зря понадеялся на тебя…Люди нашего стойбища ушли и оставили меня умирать на чумовище…Я болен и замерзаю… Дай же мне руку, согрей меня своим теплом…

Потрясенный, Мальчик, как под гипнозом шел на родной голос Отца-шамана.

-Протяни ко мне руки…Дай мне руку…,— в голосе лежащего вдруг проскользнула еле заметная нотка нетерпения.

Мальчик отпрянул:

— Я все понял! Ты не мой отец! Ты не обманешь меня! С моим отцом ВСЕ ХОРОШО! — в отчаянии закричал он.

Воздух вокруг него зазвенел и взорвался. Чум вырос до огромных размеров. Голос фальшивого шамана окреп:

-Разгадал, гаденыш! С твоим отцом ТОЛЬКО ПОКА все хорошо! Мы следим за ним! Все может изменить один твой неверный шаг! — загромыхал дух и …все пропало.

Мальчик вновь стоял перед идолом, держась за лапку Лемминга и крыло Совы.

9.

Лемминг уже выбился из сил. Его голосок был еле слышен.

-Эй, Мальчик!— окликнула парня Сова, — мы ведь уже запомнили почти все слова песни, которую Лемминг поет! Как ты думаешь, если мы будем ему подпевать и перепутаем какое-нибудь слово, ничего не случится?

— Спроси лучше у Лемминга! — ответил Мальчик.

Лемминг, слыша их слова, еле заметно кивнул головой.

Запели вместе — ожила песня. Но, услышав воскресшую песню, всполошились духи. Небо потемнело и повалил снег. Становилось все холоднее. Озябшие герои согревались песней. Постепенно снег превратился в град. Огромные ледышки с острыми краями били по щекам, оставляя на них длинные кровавые полосы.

— Опустите головы!— сказала умная Сова своим друзьям.

Они последовали ее совету. Теперь градины не могли сильно навредить им. Они стучали по плечам и спинам, царапая кожу до крови, но уже не угрожая жизни.

Духи словно поняли, что так героев не пронять. Град прекратился. Потеплело. Теплый воздух сгущался вокруг друзей, стал таким плотным, что было трудно дышать. Неизвестно откуда взявшееся солнце будто раскалилось докрасна, и по его диску то и дело пробегала торжествующая ухмылка злого духа. Пот заливал глаза. Силы героев таяли.

Но недаром Сова — символ мудрости. Она спросила Мальчика:

— Можешь вспомнить самый морозный день в твоей жизни?

— Постараюсь, — без промедления ответил ребенок.

— Рассказывай, только не упускай ни малейшей подробности!— приказала птица и продолжила петь.

Мальчик стал рассказывать о том дне, когда его, только научившего ходить, Шаман-отец впервые вывел на улицу. Он говорил о том, как при каждом вдохе у оленей из ноздрей вырывались клубы голубого пара, а морды обрастали искристо-белой бородой; как под подошвами бурок скрипел снег — погромче у отца и потише у Мальчика; как над их чумом ровным столбом поднимался белый дым; как ярко светили звезды сквозь прозрачный морозный воздух; как немели маленькие розовые щеки и наполнялись слезами его глазки в тот день — все это и еще много чего вспомнил, рассказывая, Мальчик. Он и сам не заметил, что жара спала, воздух стал чистым и прохладным, а над тундрой спустилась ночь.

Земля задрожала, и каменный идол стал опускаться под землю. Все ниже и ниже он становился, и вот — его совсем не стало. На том месте, где он возвышался, теперь была глубокая яма с идущими вниз ступенями.

Лемминг выдохнул:

— Ворота в Нижний мир открыты! Помните о том, что я вам говорил — не берите ничего лишнего!

И они пошли вниз по ступеням.

10. В стойбищах Мрачного Нга.

Воздух был черным от гнуса. Почти невозможно было вдохнуть без того, чтобы рот не наполнился этой пищащей гадостью.

Задыхаясь и отплевываясь, Мальчик спросил у Совы:

— Почему здесь столько мошек?

— Это не мошки. Это злые мысли и слова людей, которые живут в Среднем мире,— проговорила Сова, — их можно истребить с помощью добрых слов и мыслей, но таких, видимо, гораздо меньше.

Больше они не могли говорить, живая шевелящаяся масса становилась все гуще.

Сначала Мальчик думал, что они одни в этом мрачном мире, но, когда глаза привыкли в сумраку, разглядел, что на почти голой земле, покрытой еле заметным слоем моха, повсюду сидят ненцы в худых малицах. Их серые лица ничего не выражали, глаза никуда не смотрели. Мальчик подумал, что им, наверное, здесь очень плохо и пожалел этих людей.

Внезапно раздался низкий неприятный голос Мрачного Нга:

— А ты их не жалей. Они здесь получают то, о чем при жизни постоянно мечтали. Смотри!

Тут перед сидящими появились блестящие бутылки. Глаза ненцев засветились безумием:

— СЯРКА ТАРА! (Водка есть!)

И они принялись хватать бутылки и жадно сосать блестящую жидкость. Когда бутылка опустошалась, несчастные принимались ее грызть, кровеня себе губы и лица. Уничтожив угощение, они набросились друг на друга с кулаками, дико крича. Они избивали противника, не останавливаясь даже тогда, когда тот падал, захлебываясь кровью. Но постепенно бойня прекратилась. Все лежали без чувств. Однако забвение было недолгим. Придя в себя, люди страшно тряслись, словно от ужасного озноба, одни вскрикивали и махали руками, отбиваясь от невидимых чудовищ, другие извергали из себя выпитое вместе с осколками стекла.

«Неужели им никак нельзя помочь?» — в отчаянии думал Мальчик.

— Не думай об этом. Никто ни в одном из миров не может им помочь, потому что они сами выпросили для себя такую участь — короткий миг пьяного веселья за неслыханные долгие муки.

— Ты все врешь! — воскликнул ребенок, — не может быть, чтобы человек сам выбрал для себя такую жизнь!

— Не жизнь, глупый. Вечность. — поправил его глумливый собеседник.

— Это неправда! — снова закричал Мальчик, но услышал голос Лемминга:

— Это правда. Не все ненцы, когда заканчивается их жизнь в Среднем мире, попадают в Верхний мир. Те, кто не захотел достойно жить, оказывается во власти Мрачного Нга.

— Сюда попадают пьяницы? — спросил Мальчик.

— Не только. Все, кто врет, или убивает, или даже просто все время жалуется на жизнь — не избегут знакомства со мной, — добавил Мрачный Нга, появляясь перед Мальчиком, Леммингом и Совой.

Он не был так страшен, как представлял себе Мальчик. У него не было клыков, как у однажды виденного волка, на вид он не был так ловок, изворотлив и зол, как когда-то напавший на Мальчика бешеный песец, на руках у него были обычные меховые рукавицы, а не когти величиной с хороший охотничий нож. Но этот невысокий ненец испугал Мальчика гораздо больше, чем все эти опасные и сильные звери. Стоило посмотреть в его черные мертвые глаза, вспоминалась страшная песенка, которую, бывало, шепотом рассказывали друг другу глупые мальчишки.

ПЕСНЯ-СТРАШИЛКА ПРО ГЛАЗА МРАЧНОГО НГА.

Страшнее самой черной ночи,

И отвратительнее лжи,

Посмотришь в них и не захочешь

Ни есть, ни спать, ни пить, ни жить.

Беги! Они, наверно, рядом,

Его безумные глаза,

Но он схватил бедняжку сзади,

И убежать уже нельзя!!!

На последних словах, обычно, кто-то из подговоренных заранее ребят хватал новичка за бока, а тот верещал с испугу. То-то смеху всем было!

Но сейчас было совсем не смешно.

Лемминг первым вступил в разговор с Мрачным Нга:

— Тебе ведь известно, что мы пришли за книгой забытого рода?

— Да, я это знаю. Будь я моим братом, Нумом, я отдал бы вам ее просто так, за одну только храбрость. Но — не в моих это правилах. У меня есть для вас простое задание: почистите моих оленей — получите книгу.

— Покажи книгу, Нга, — спокойно сказала Сова.

— Боишься, что обману? Правильно, — усмехнулся Мрачный Нга, — вот она, — и положил книгу забытого рода на замшелый камень, невесть откуда взявшийся в голой тундре, — Выполните мое задание — забирайте! — сказал Мрачный Нга друзьям, и, если бы Мальчик, Лемминг и Сова чуть повнимательнее посмотрели бы в его страшные глаза, то увидели бы в них злые хитрые искры.

К оленьему пастбищу Нга повел друзей через большое стойбище. Ох, и безрадостная там была жизнь. Сквозь прорехи драных покрышек чумов было видно, как изможденные люди ходят по неприбранному своему жилищу, ища себе что-то на пропитание. Около одного из чумов Мальчик увидел женщину, держащую на руках ребенка. Она отрешенно смотрела перед собой и повторяла:

— Совсем забыл о нас Великий Нум! Видишь, сынок, как у нас все плохо…

Малыш с лицом старика монотонно кивал матери. Она продолжала:

— Быстрей бы мы умерли!.. Хотя и там, наверное, ничего не изменится…

Потрясенный Мальчик обратился к Сове:

— Эти люди живы?

— Нет, Мальчик. В своих стенаниях они и не заметили, как умерли.

— Но почему с ними дети?

— Они впитали уныние с молоком своих глупых матерей.

— Разве можно так страшно наказывать за уныние?

— Уныние этих ненцев происходит от неверия. Ни один из них не усомнился, что Великий Нум может забыть о людях. А говоря так, эти неразумные отдали себя во власть Мрачного Нга.

И Мальчик с ужасом вспомнил, как часто слышал подобные слова от знакомых людей. Он твердо решил, что должен обязательно рассказать им о том, что видел.

Много страшного видели они по пути. Были здесь жадины, которые пожирали все, что попадалось им на глаза, набивали утробу, лопались, а потом с криками: «Мне! Мое!» начинали все заново. Были лживые и злоречивые люди. Их языки и внутренности пожирал гнус, и они со страшными криками катались по земле, а съедаемое насекомыми отрастало снова и снова. Не было видно конца этому ужасному стойбищу. Ни один порок не оставался безнаказанным. Все плохие ненцы находили себе место в страшных стойбищах Мрачного Нга.

Наконец показалось пастбище. Ну и страшные у Нга были олени! Черные, как полярная ночь, высотой с чум, то и дело они вскидывали вверх злые морды, потрясая острыми рогами. Они больше походили на нылека — страшных чудовищ из ненецких сказок.

Нга расхохотался:

— Ну, как вам нравятся мои красавцы? Их зовут Рассудок, Память и Воля.

— Какие глупые имена! — пробормотал Мальчик очень тихо, но Мрачный Нга, который слышал даже мысли, ответил ему:

— Мое право называть оленей так, как я хочу! И, кто знает, может быть, когда ты поймешь, почему их так зовут, это не покажется тебе таким уж глупым. Приступайте, если хотите получить книгу!

И, неприятно захохотав, удалился.

Страшные олени перебирали ногами, как будто не могли дождаться, кто подойдет к ним первым, чтобы затоптать насмерть.

Что делать друзьям? Но не зря была с ними мудрая Сова:

— Я знаю одну песню, перед которой не устоит ни живой, ни мертвый, ни человек, ни птица, ни олень, — сказала она, обращаясь к Мальчику и Леммингу, — заткните уши! — и запела.

ВОЛШЕБНАЯ УСЫПЛЯЮЩАЯ ПЕСНЯ.

Мальчик не слышал слов, которые пела Сова, и с изумлением наблюдал, как олени прекратили свой «бег на месте», все реже стали бодать воздух, потом и вовсе опустили свои страшные морды.

Сова еще попела, потом сделала в сторону чудовищ острожный шажок, потом еще и еще, наконец, коснулась одного, второго, третьего. Они даже и не думали просыпаться. Сова замахала руками:

— Скорее, они будут спать недолго!

Хоть олени и стояли неподвижно, прикасаться к ним было страшно. Мальчик даже зажмурил глаза, но потом набрался храбрости и стал выбирать из блестящей черной шерсти колючки. Постепенно это занятие полностью поглотило его, но бедный ребенок этого не замечал. Он чистил шкуру зверя, забыв обо всем на свете, не помнил, где он, кто он такой, и, если бы его спросили, что это за птица с дикими глазами беснуется рядом, он вряд ли мог бы сказать. Оленя, который достался Мальчику, звали Память. Да-да, прикасаясь к этому чудищу, он терял память, как Сова — рассудок, а несчастный Лемминг — волю. Тот вообще сидел, понуро опустив маленькие лапки, и только тихо повторял:

— Мы ничего не сможем, ничего не добьемся, зря мы сюда пришли, я уже ничего не могу, не хочу ничего…

Вдруг эту невеселую картину накрыла огромная тень. Сверху спускался страшный черный ворон. Он набросился на друзей, забросил себе на спину одного, второго, третьего, потом когтистой лапой схватил с камня книгу забытого рода. И вот, унося с собой наших храбрых героев и то, зачем они пришли, Ворон понесся прочь из Нижнего мира.

11. В гостях на первом небе.

Когда Мальчик открыл глаза, невысокое полярное Солнце приветливо светило с неба, от страшных картин Нижнего мира не осталось и следа. Он огляделся. Рядом невозмутимо похрапывал крошечный Лемминг и сопела Сова. Все было так, словно ужасная история с Нижним миром ему просто приснилась. Но — как же книга? Где они находятся? Мальчик принялся трясти своих спутников:

— Эй, вставайте! Хватит спать!

Лемминг и Сова недовольно заворчали спросонья, но ребенок был настойчив, и, как они ни старались снова нырнуть в забытье, не дал им этого сделать. Когда они окончательно проснулись, то попытались вспомнить, что же с ними случилось. Все сходилось до того момента, как каждый прикоснулся к «своему» оленю, а потом у каждого была своя история.

Лемминг рассказывал:

— Словно тяжелый камень навалился мне на сердце, и чей-то голос начал мне нашептывать на ухо: «Ну, чего ты добиваешься? Посмотри на себя! Ты маленький слабый зверек…» И — самое страшное, что я ему верил. Постепенно мне стало казаться, что мои собственные мысли, и я уже ничего не мог заставить себя сделать…

Продолжала Сова:

— А я услышала звон колокольчиков и оказалась на веселом празднике. Все, находящиеся там, танцевали и кричали, веселились и пели… Сначала мне понравилось, но потоми я уже устала, но поняла, что не могу остановиться. Приглядевшись к остальным, я поняла, это веселье им тоже не в радость…

Мальчик сказал:

— И все-таки мне непонятно, как мы здесь-то оказались?

Вдруг друзей накрыла тень. Лемминг закричал:

— Я вспомнил! Бежим! Сейчас нас схватит огромный Ворон и утащит! Ведь это он схватил нас там!

Друзья побежали, но опередить гигантскую птицу им было не под силу. Ворон, догоняя их, неожиданно дружелюбно произнес:

— Почему вы меня боитесь? Я спас вас из плена Мрачного Нга не для того, чтобы причинить зло! И — неужели вам неинтересно, где книга спасенного вами рода?

При этих словах Сова, Мальчик и Лемминг остановились, как вкопанные.

— Книга? Спасенного рода? Разве у нас все получилось?

Ворон улыбнулся:

-Неужели вы думаете, что все, перенесенное вами, было зря? Конечно, Нга обманщик, и не подоспей я вовремя, оставаться бы вам в Нижнем мире навеки. Но условие было выполнено и он никак не мог мне помешать вынести вас и книгу рода. Есть законы, которые действуют даже в Нижнем мире! Ну, вы наконец-то перестали меня бояться? — и дружелюбно улыбаясь, он приветливо распахнул крылья.

Несколько часов назад Ворон, как обычно оглядывал тундровые просторы с вершины Башни дозора. И вдруг с ужасом заметил открытые ворота в Нижний мир.