Алексей Мелехин— Другого нет и не будет

— Я уже все сказал, — громко крикнул отец и бросил на него

суровый взгляд.

— Но ведь это твой внук, твой будущий наследник, — полным

отчаяния голосом продолжал Саша.

— Такой наследник мне не нужен. Связался с какой-то распутной

девкой, переспали по пьяни, с кем не бывает. Но зачем жизнь то

себе из-за этого ломать. Ты молод, красив, умен. Вот увидишь,

пройдет неделя, другая и ты забудешь об этом недрозумении.

-Это не недрозумение, я … , — сын замешкался, опустил глаза

вниз, и почти шепотом продолжил — я люблю ее.

— Ох ты господи, — отец вскочил, ударив своим огромным кулаком

по столу. От удара папки с документами подскочили и упали на

пол, страницы разлетелись в разные стороны, — да не пара она

тебе, не пара. — Он начал своими гигантскими шагами измерять

огромный кабинет из угла в угол, отчаянно жестикулируя руками.

— Ну кто она? Малолетняя шалава, подстилка для неудачников,

спившихся бомжей. Родители не пойми кто. Какое от нее может быть

здоровое потомство. Я не хочу внука дибила. Слышишь меня, не

хочу, — продолжал он, подойдя к сыну и нависнув над ним грозовой

тучей.

Саша вспомнил, как они познакомились с Юлей. Отец отправил его в

Европу вести переговоры с партнерами по бизнесу. Он готовил сына

с малых лет вести свои дела, готовя своего приемника к

управлению всем тем, что накопил за долгие годы. Брал его с

собой на совещания, порой даже на разборки с конкурентами.

Маленький Саша впитывал это все как губка, но при всем при этом

оставался самим собой, до всего этого ему не было никакого

дела.

Марина, девушка с которой он в то время жил и очень сильно

любил, в силу каких-то обстоятельств осталась дома. Саша должен

был пробыть за границей около недели, но уже на третий день не

выдержал разлуки с любимой и вылетел обратно. До Марины он не

дозвонился и, следовательно, о приезде сообщить не смог, но счел

что так даже лучше, сделает сюрприз. Купил огромный букет цветов,

который едва влез в пойманное им такси. Пообещал водителю

заплатить любые деньги, лишь бы он довез его домой как можно

скорей. Таксист, выжав из машины все что мог, за час доставил

его к воротам элитного особняка, который купил отец Саши по

случаю их с Мариной помолвки. Марина была дочерью владельца

крупной нефтяной компании, пол дня она проводила в салонах

красоты и фитнес центрах, периодически посещала клинику

пластической хирургии где-то в Европе, вечерами отправлялась в

какой-нибудь ночной клуб, где развлекалась до утра. При всем при

этом было в ней что-то такое простое, отчего Саше с ней было

легко, приятно. Познакомились они на светской вечеринке,

организованной ее отцом по случаю покупки им с потрохами акций

какой-то компании. Саша влюбился сразу в ее милую улыбку,

большие голубые глаза, безупречную фигуру и легкость общения.

Уже на следующий день она переехала к нему. Целыми днями они не

вылезали из кровати, беспрерывно болтая обо всем и ни о чем

сразу. Саша не мог нарадоваться своему счастью и очень

огорчился, когда узнал, что ему придется целую неделю провести

вдалеке от любимой. Потому и сбежал с переговоров при первой

возможности. Такси подкатило воротам, Саша расплатился с

водителем, судя по улыбке которого о таком вознаграждении тот и

не мечтал, взял букет и вошел на территорию особняка,

занимающего чуть ли не гектар в этом заповедном сосновом бору.

До него сразу донесся звук играющей в доме музыки, громкий смех

от бассейна. Повсюду ходили полуобнаженные девицы, парни в одних

шортах, кто и без. На идущего с букетом Сашу бросали изумленные

взгляды, кто-то спешил отвернуться. Оттолкнув загорараживающего

проход в дом какого-то накаченного загорелого красавца, Саша

вошел в дом, где он стал свидетелем светской вечеринки,

находящейся, судя по всему, в самом разгаре и продолжающейся не

первый день. Перешагивая через лежащие на лестнице тела, он

поднялся в спальню. Марины там не было, зато какое-то трио

усердно кувыркались на огромной кровати.

Марину он нашел в джакузи, в котором помимо нее сидели еще

несколько обнаженных парней и девиц.

— Привет любимый, — замахала она ему и бросилась в объятья,

буквально вылетев из воды.

— Как хорошо что ты приехал, давай к нам, — как ни в чем не

бывало сказала она, потянув его за рукав.

— Давайте его в одежде искупаем, — радостно закричал какой-то

молодой человек. Девушки захихикали. Несколько парней

направилось к нему, но увидев его взгляд поспешили удалиться.

— Пупсик, не сердись, я тебя люблю, и переспала тут только пару

раз.

Сашины глаза полезли на лоб.

— Если хочешь можешь тоже кого-нибудь оттянуть и мы будем в

расчете.

От нее несло спиртным. Глаза пьяно косились, улыбка казалась

резиновой.

— Аллочка, Аллочка, — позвала она грудастую девицу, которая тут

же вылезла из джакузи и вульгарной походкой направилась к ним. –

Вот, можешь с ней, у нее здесь самые большие сиськи, — с этими

словами обе заржали так, что Сашу чуть не вырвало от омерзения.

Он швырнул Марине в лицо купленный в аэропорту букет, оттолкнул

протянувшую руки к его ширинке Аллочку и быстрым шагом

направился к выходу, по пути одаривая тумаками пытавшихся его

остановить пьяные тела.

Войдя в гараж, он прогнал оттуда каких-то двух молодых людей, с

известной целью уединившихся в самой отдаленной от дома

постройки.

— Выходит они и вправду все такие, — думал Саша, мчась по трассе

в город.

Зазвонил телефон, на дисплее высветилось ее имя и фото. Опустив

окно двери, он выкинул мобильник и прибавил газу.

Вечером он сидел на балконе в своей квартире и, смотря на

расстилающийся внизу город, пил пиво. Глаза его были полны слез

и печали. Он чуствовал себя самым несчастным человеком на

свете.

В дверь позвонили. Саша нехотя встал и открыл дверь. На пороге

стояла Юля в легком летнем сарафане и протягивала ему его

мобильник.

Саша впустил девушку в дом, предложил чаю, та не хотя

согласилась.

— Я иду по дороге и слышу — в кустах звонит что-то. Подошла

поближе, смотрю — там телефон. Сняла трубку, сказала, что нашла

телефон, мне ваш адрес сказали, — рассказывала она, наслаждаясь

настоящим китайским чаем.

Саша печально улыбнулся.

— А что ж ты его себе не оставила?

Юля удивленно посмотрела на него:

-А мне чужого не надо. Вдруг там у вас номера важные записаны,

или …

— Можно на Ты, — перебил ее Саша. — Кстати, меня Александром

зовут.

-Юля, — улыбнулась девушка и протянула ему свою маленькую

загорелую руку.

Саша ее осторожно пожал и, улыбнувшись, сказал:

— Я даже не знаю как Вас отблагодарить.

Девушка засмеялась:

-Только что сказал — можно на ты, а сам на вы. Не надо меня

благодарить. Достаточно чая, никогда такой вкусный не пила.

— Это китайский, самый что ни на есть настоящий, — с этими

словами Саша подошел к шкафу, достал от туда большую коробку с

иероглифами и протянул ей.

— Это все мне, — испуганными глазами посмотрела на него Юля.

— Ну да, кончено, я его все равно не пью, а тебе вижу что

понравилось.

Юля повертела в руках коробку, открыла крышку, вкусила исходящий

из нее аромат, улыбнулась счастливой улыбкой.

— Спасибо большое.

— Тебе спасибо, вот уж не думал, что еще остались честные люди.

Юля покрылась легким румянцем и смущенно улыбалась, не зная,

куда деть свой взгляд, рассматривала подаренную Сашей коробку.

Тот смотрел на нее, на ее беззаботную улыбку, покрасневшие щеки,

выступающее из сарафана юное тело и что-то в этот момент в нем

переменилось, в груди затрепетало, сердце по-особому застучало.

— А что ты делаешь сегодня вечером? — спросил Саша.

Юля подняла глаза и из-под пышных ресниц посмотрела на него. Их

взгляды встретились и тут же поспешно были направлены в разные

стороны. Девушка снова смотрела на коробку, а Саша на

проплывающие за окном облака.

— Наверно мне пора, — почти шепотом пролепетала Юля.

Девушка встала, крепко сжимая чай, и медленными шагами пошла к

двери. Щеки ее горели, в груди отчаянно стучало, пол волнами

ходил под ногами. На глазах Саши почему-то вновь появились

слезы, нижняя губа затряслась, руки задрожали, но он не находил

в себе смелости повернуться к девушке и остановить ее.

Хлопнула входная дверь, послышался спускающиеся по лестнице

шаги. Саша отчетливо увидел ее глаза, улыбку, ямочку у рта.

Сделав решительный глоток из стоявшей на столе бутылки, он

бросился за Юлей следом. Он не знал, что ей скажет, не знал, что

сделает, когда догонит, но точно знал, что находиться дома больше

не может.

По щекам молодого человека текли слезы, он весь дрожал от страха

перед отцовским гневом, но продолжал препятствовать его решению.

— Пап, ты же ее не знаешь, она замечательная, милая девушка, она

же не виновата, что ей не повезло, как мне, родиться в богатой

семье с идиотскими нравами. Тебе главное чтоб у девушки была

родословная, словно она породистая сука, тебе безразлично мое

мнение, мои чувства, — волна страха откатила, и он смотрел на

отца непоколебимым взором.

— Да пойми ты, мне не все равно. Я же за тебя переживаю. Ты мой

единственный ребенок, тебе продолжать наш род. Я уже стар,

другого сына у меня не будет. А род наш должен продолжаться и я

сделаю для этого все, что потребуются.

— Я же говорил, тебе наплевать на меня, для тебя главное род.

— Да черт возьми. Ты и есть мой род. Что тебе других девок мало?

В колледже— там же все как на подбор, и любая будет твоей, только

скажи!

— Мне не нужна любая, мне нужна только она. А те размалеванные пустышки и волоса ее не стоят.

Значит так, ребенка мы оставим и точка, — первый раз он повысил

голос на отца. На человека, которому никто никогда не смел и

слова поперек сказать, даже без разрешения в глаза посмотреть.

— Ты как с отцом разговариваешь, щенок, — от такого крика

задребезжало оконное стекло, отец вскипел, лицо покраснело, на

шее вздулись вены, глаза налились гневом, и он наотмашь ударил

сына.

Тот отлетел в сторону и ударился о стену. По лицу потекла кровь

из разбитых губ, но глаза горели прежним огнем. Он тут же

вскочил и бросился на отца. Но тот лишь злобно расхохотался и

ударил его еще раз.

Был солнечный летний день. Из открытого окна веяло свежестью

после прошедшего ночью дождя. Саша лежал и смотрел на мирно

спящую Юлю. Видел, как подымается ее грудь при каждом новом

вздохе, как она во сне шевелит губами, как подергиваются ее

ресницы, слушал ее теплое дыхание и боялся пошевелиться, дабы не

разбудить лежащую у него на руке девушку. Рука затекла,

невыносимо ныла, но у него и в мыслях не было высвободить его

из-под любимого тела. Улыбка не сходила с его лица, он не

сдержался и нежно, едва касаясь губами, поцеловал Юлю. Девушка

сквозь сон улыбнулась, повернула голову в его сторону и открыла

глаза.

— С добрым утром, любимая. Для меня нет ничего лучше, чем

просыпаться с тобою рядом. Я тебя люблю, я так тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — ответила Юля, крепко его обняла и вновь

закрыла глаза.

Она поспала так еще немного, уткнувшись лицом в его грудь. От ее

дыхания было тепло, Саша гладил ее волосы, водил руками по юному

телу. От его прикосновений тело девушки вздрагивало, дыхание

становилось еще более горячим. Затем она проснулась окончательно

и посмотрела на Сашу влюбленными глазами.

— Вот скажи мне, за что ты меня так любишь? Что во мне такого ты

нашел?

Саша немного подумал, не отрывая от нее взгляда и не переставая

улыбаться.

— Я не знаю. В тебе все такое родное, такое нежное, такое

любимое. Любое твое прикосновение вызывает трепет, внутри что-то

отчаянно рвется наружу, хочется взлететь под облака, достать тебе

самую яркую звезду, но и этого будет мало. Я не знаю, я тебя

люблю за то, что ты есть, что ты рядом. Я не знаю, как это

объяснить. Я тебя люблю, люблю, как никого никогда не любил. И

еще я боюсь, очень боюсь тебя потерять, — на глазах предательски

навернулись слезы.

— Я тебя тоже люблю, не бойся, я никуда не уйду, — она так же

крепко его обняла, прижавшись губами к его груди.

Они полежали так еще немного, им было хорошо вместе вот так

просто лежать целыми днями прижавшись друг к другу.

— Саш, я беременна. Я узнала это еще вчера, но никак не могла

тебе сказать.

Саша посмотрел на нее. На лице появилась счастливая улыбка,

глаза заблестели.

— Это, это здорово. Это, это великолепно, я, я люблю тебя. Я

самый счастливый человек на свете, — радостно говорил он,

одаривая Юлю поцелуями и крепко обнимая.

-Так ты согласен оставить ребенка?

— Конечно, ты что, это же небесный дар, это наш ребенок, наш! Я

тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, очень очень, а теперь еще сильней.

— Значит так, девке делаем аборт, даем ей денег, сколько

попросит, лишь бы убралась, не захочет — замочу вместе с пузом,

так даже дешевле выйдет. А тебя, сопляк, под пристальным

надзором учиться куда-нибудь в Англию. Ниче, потом спасибо мне

скажешь.

Саша снова поднялся, шатаясь и утирая кровь рукавом.

— Ты животное, — сквозь зубы процедил он.

Отец натянуто рассмеялся:

— А ты разве не животное? В нашем мире надо быть сильным,

злобным животным. Таким, чтоб все тебя боялись, чтоб все

уважали. А слюнтяев, чувствительных романтиков — их топчут,

съедают с потрохами. Думаешь откуда все это? — он развел руками,

показывая на интерьер своего кабинета, которому бы позавидовал и

самый богатый шейх. — Это все взято у тех, кто оказался слабее,

трусливее, честнее наконец. Со временем ты меня поймешь. Тебе

всем этим потом управлять, и я не хочу, чтоб все мои труды пошли

прахом из-за какой-то там мальчишеской любви.

— Я никогда не буду таким как ты. Я не буду животным, — гордо

выпрямив спину, сказал он отцу прямо в глаза.

Его родитель оторопел.

— Я тебя сделаю животным, сильным и непоколебимым, — с этими

словами он сел в свое огромное кресло и стал набирать на

телефоне номер.

— Алло? Да, это я! Вы эту шлюху уже взяли? Отлично. Везите ее

сюда.

До отхода Юлиного поезда оставалось около часа. По щекам девушки

двумя солеными струйками текли слезы. Саша не переставал ее

успокаивать, говоря, что все будет хорошо, что ее встретит его

хороший друг, что сам он приедет всего через месяц.

Юля не могла ничего сказать, каждый раз, когда она открывала

рот, чтоб что-то произнести, приступы плача накатывали с новой

силой.

— Я тебя люблю, все будет хорошо. Береги себя, береги нашего

сына. Олег встретит тебя на вокзале и отвезет к себе на дачу,

там за тобой поухаживает его жена, милая, добрая девушка.

Знаешь, у них там такие яблони, а яблоки на них с мой кулак, не

меньше, — Саша говорил без умолку, стараясь хоть как-то отвлечь

Юлю от предстоящего расставания. — А пес у них — Шарик, ну прямо

клоун, хоть большой и вид у него страшноватый, но мухи не

обидит. А еще там озеро, вода в нем теплая теплая, особенно если

купаться часа в 2 ночи. Комаров нету, вода прямо парная, вылезать

не хочется. А воздух, воздух чистый, порой кажется что прямо

звенит…

-Прям так и звенит? — спросила Юля, наконец-то найдя в себе силы

улыбнуться.

Саша обрадовался этому и продолжил с новой силой:

— Утром выйдешь на крыльцо и так тихо вокруг, только соловей на

яблоне песни поет. Нежно так, ласково. А Шарик лежит и

подпевает. Протяжно так, в ноты не попадает.

И он изобразил собачий вой, вытянув шею верх. Юля звонко

рассмеялась и было в этом ее смехе что-то такое, от чего Саше

хотелось бежать сломя голову куда угодно, лишь бы не чувствовать

своей беспомощности.

Над перроном разнесся хриплый голос динамика, возвещающий о

закачивании посадки на поезд, увозящий Юлю за несколько сот

километров от любимого. Они поцеловались в последний раз, Юля

зашла в вагон, поезд тронулся.

Через неделю Юля вернулась обратно, сказав что не выдержит без

любимого столько долго. Саша в глубине души все же обрадовался

ее приезду. И на следующий день пошел к отцу.

Через несколько минут в кабинет втолкнули девушку. Волосы ее

были растрепаны, на лице виднелись следы пощечин. Она тут же

бросилась к Саше в объятия и громко заплакала:

— Они хотят убить нашего сына, они хотят его убить.

— Я знаю, но я им не позволю этого сделать, не бойся, они этого

не сделают.

— Конечно, конечно не сделаем, — ехидно улыбался отец. — Ты сам

ее убьешь, ее и этого выродка, что у нее под брюхом.

Две пары глаз, полные слез и отчаяния уставились на него.

— Вот тогда то ты и станешь достойным продолжателем дела отца, а

не каким-то там слюнтяем. Вывести их во двор, — приказал он

стоящим у двери безэмоциональным амбалам.

Крепкие руки тут же стиснули два трепещущихся тела, оторвали их

друг от друга и силком потащили вниз по лестнице.

Во дворе их отпустили, следом вышел отец, демонстративно неся

пистолет. Саша с Юлей испуганно смотрели то на него, то друг на

друга.

— Я не буду, я не хочу, — взревел Саша.

— Если не ты, тогда это сделают мои люди. Достать оружие, —

приказал он, и тут же в сторону молодых людей были направленно с

десяток стволов всех возможных калибров.

— И не вздумай глупить, одно неверное движенье и ее убьют. Так

что давай сам, — с этими словами он протянул сыну пистолет.

— Я не буду, — щелкнули затворы, кто-то снял предохранитель.

Трясущимися руками парень все-таки взял пистолет.

— Можешь стрелять в меня, но тогда и девка умрет, а в стволе

всего один патрон, — уже без усмешки сказал отец. — Возьми его

покрепче, почувствуй его, рука не должна дрожать— продолжал он

словно они были на охоте.

Саша, шмыгая носом, направил пистолет на Юлю.

— Ты прав, род надо продолжать любой ценой. Я твой единственный

сын, другого уже не будет, — с этими словами он подошел к

онемевшей девушке, страстно ее поцеловал.

— Я тебя люблю, ничего не бойся, — сказал он ей на ухо, потом

нагнулся, поцеловал начинающий выступать живот и отошел на пару

шагов назад.

— Ты прав отец, род надо продолжать любой ценой. Я твой

единственный сын, другого нет и не будет, там, — он указал

пистолетом на живот девушки, — там твой единственный внук,

другого уже не будет.

С этими словами он поднес пистолет к своему виску и выстрелил.

Наступило громовое молчание, которое нарушил отчаянный рев

девушки, которая тут же бросилась к упавшему телу, и стала

целовать обезображенное лицо.

— А с этой что делать, — спросил амбал.

Отце стоял оцепенев. Руки предательски затряслись, губы

задрожали.

— С этой что говорю делать, замочить— переспросили его еще раз.

— Не сметь! Там мой единственный внук, мой наследник, другого

нет и не будет, — с этими словами он упал на колени, вцепился в

землю руками и заплакал.