Ирина Хотина — Разве все уже сказано до меня?! Главы 17-18

На следующее утро я поехала в мастерскую поздравить своих работников с наступающим Рождеством, вручить подарки и опечатать помещение на каникулы. Ребята по русской традиции быстренько соорудили стол. Но засидеться за ним не пришлось. Позвонил Макс:

— Кэтрин, как ты смотришь на то, чтобы встретить это Рождество в узком семейном кругу британских аристократов?

— Не пугай меня. И потом, я думала, мы проведем его вдвоем.

— Так оно и будет, любовь моя. Сэр Эдвард Фицуотер, мой старинный университетский приятель. Он с женой должен был улететь на континент, но что-то в последний момент сорвалось. Нас приглашают не только на сегодняшний ужин, но и на все праздничные дни. Конечно, это не «Пемберли», но достаточно солидно. Эди и Мэги очень милые и приятные люди. Ты согласна?

— Уговорил. Тем более что другого выбора, как я понимаю, у меня нет.

— Ты права, у тебя всегда будет только один выбор.

— Какой же?

— Я.

Родовое поместье Фицуотеров находилось достаточно далеко от Лондона, поэтому Макс торопился. Когда я приехала домой, мой чемодан был уже собран. И мне оставалось только надеяться, что он ничего не забыл. Впрочем, я всегда доверяла ему.

Хозяева оказались действительно милыми людьми и сразу начали с извинений, что их приглашение поступило так поздно. Они собирались провести Рождество во Французских Альпах, но поездку пришлось отменить из-за матери Эдди — у той на днях случился инсульт, и они ежедневно навещают ее в больнице. Поэтому наше пребывание здесь будет экспромтом, и степень полученного удовольствия от проведенного в их доме времени будет зависеть от нашей изобретательности.

Ну, что же экспромт так экспромт, и Макс попросил разрешение провести для меня экскурсию по дому. Я знаю, у него была идея-фикс иметь загородный дом, и он не упускал случая продемонстрировать мне, насколько при этом меняется уровень жизни. Эдди с удовольствием согласился стать нашим экскурсоводом, но через какое-то время жена позвала его к телефону, и мы продолжили одни.

От дома у меня остались самые приятные впечатления. Он был большой, рациональный, поэтому очень удобный и уютный, но больше всего понравилось, что в нем было полно разных закутков, где так классно целоваться. В конце концов, я сказала Максу, что, если и буду покупать дом, то только этот, как напоминание о том, что и в сорок семь женщина может ощущать себя семнадцатилетней девушкой, при этом чувствуя значительно глубже и острее.

Вернувшись в отведенное нам помещение, я принялась разбирать свой чемодан и поразилась тому, что Макс действительно ничего не упустил. Но, развесив наряды на плечики, подумала, что выбрала бы другие, особенно для сегодняшнего вечера. Павла в подобном случае просто убила бы, хотя нет, я бы ему вообще не доверила столь ответственного дела. Но ссориться с Максом из-за этого не хотелось. Я посмотрела на него и решила, что когда он отбирал эти вещи, то о чем-то думал, так пускай поделится со мной своими мыслями.

— Макс, знаешь, чего больше всего на свете боится такая пугливая и осторожная женщина, как я? Выглядеть смешно, не так, как все. Если уж и отличаться от других, то так, чтобы вызывать восхищение, а не презрение. Скажи мне, в каком из этих нарядов сегодня вечером я понравлюсь тебе больше всего?

Он придирчиво осмотрел содержимое шкафа, а потом, безапелляционно заявил:

— Ни в одном из них.

— Что?! — Других слов у меня не было, да я их и не искала: слишком уж хорошо знала себя в гневе. Это раньше я заводилась с полуоборота, потакая своим эмоциям. Сейчас же после секундной паузы, заполненной обидой на него, подумала о том, что ни одна тряпка в мире, пускай самая дорогая, не стоит тех минут счастья, какие он мне подарил. Я обвила его шею руками:

— Мне очень жаль, что впечатление от сегодняшнего вечера будет несколько омрачено и что тебе придется испытывать чувство неловкости за сидящую рядом с тобой спутницу. Может быть, ты посоветуешь, как я могу исправить ситуацию?

— Даже не знаю, что можно придумать. Как я мог так сплоховать? А ты уверена, что до конца разобрала чемодан, и там ничего не осталось?..

Неужели все повторяется, как с Павлом: во всех проблемах будем искать виновного, и им всегда буду я? Что же, дорогой, если тебе так хочется, давай вместе перетряхнем пустой чемодан.

Освободившись от его рук, я подошла к этому предмету, ставшему вдруг центром наших взаимоотношений, и демонстративно откинула крышку, даже не заглянув во внутрь.

— Я же говорил, что ты не все достала. — Его серьезному тону не соответствовали задорные огоньки в глубине глаз.

На дне пустого чемодана лежала большая плоская серебристая коробка.

Как хорошо я знаю тот магазин, где упаковывают вещи именно в такие коробки! Как хорошо я знаю, какие вещи упаковывают в эти коробки! Как хорошо я знаю, каких сумасшедших денег стоит любая деталь одежды, лежащая сейчас внутри нее. Сколько раз, даже при нынешнем своем финансовом благополучии, я отказывала себе в удовольствии купить что-нибудь из этой дороговизны, находя такую трату денег не стоящей того.

— Макс! Ты сошел с ума! — Отбросив крышку, я достала платье и приложила его к себе. Чувство стиля и вкуса не изменило ему ни на йоту.

— Нравится, любовь моя? — Я не успела опомниться, как он уже приступил к делу, расстегивая на мне пуговицы. — Можно, я помогу тебе примерить?

Не знаю, что мне больше понравилось, само платье или примерка. Скорее всего, мужчина, который все мои мечты превращал в реальность.

— Я заслужил прощение? — Спросил он, накидывая мне на открытые плечи длиннющую белую лису, которая, контрастируя с темно-серым матовым отливом платья, подчеркивала изящество и элегантность линий кроя, потому что никаких других деталей, кроме шнуровки на спине, на этом шедевре портняжного мастерства не предусматривалось.

— Макс, это стоит безумных денег! — Я крутилась перед зеркалом под взглядом его влюбленных глаз.

— Ты дороже!

В моей жизни уже была подобная сцена: шкаф, мужчина и разговор о том, сколько я стою. Тогда мне не хотелось продолжения. А сейчас я была бы удивлена, если бы его не было. Неужели ты меня разочаруешь?

— Я могу просить о награде? — Спросил Макс, как будто читая мысли.

— Да.

Он бросил взгляд на часы, до праздничного ужина оставалось чуть больше часа:

— Успеем...

— В крайнем случае, опоздаем...

Ровно в назначенное время мы спустились в гостиную. Вот когда мне пригодилось мое умение приводить себя в порядок, одеваться и краситься за десять минут, но сейчас рядом с этим мужчиной я чувствовала себя королевой. Я держала его за руку, и мои пальцы невольно нащупывали у него на запястье браслет, мой подарок. Я давно готовила его к Рождеству, просто в знак признательности за то, что этот человек сделал для меня. Еще пару месяцев назад, якобы ради расширения ассортимента, я попросила Мишаню разработать несколько моделей мужских браслетов. На понравившемся мне бриллиантиками выложили его инициалы. Тогда мне и в голову не могло придти, что я подарю его в постели, а потом между поцелуями услышу: «теперь я прикован к тебе навсегда».

Ужин, начавшийся в довольно официальной обстановке, быстро перешел в приятную беседу. Сэр Эдвард Фицуотер занимал достаточно высокий пост в аппарате премьер-министра, а его жена, леди Маргарет, была художницей. Безусловно, их заинтересовал рассказ о моей столь необычной судьбе. Но когда Макс упомянул, что сейчас в профессиональных кругах меня называют за глаза Бриллиантовой королевой, Маргарет, несмотря на хорошее воспитание, удивленно произнесла:

— Кэтрин, если вы носите такой высокий титул, почему на вас нет ни одного бриллианта? Я уверена, они вам очень идут.

— Наверное, как в поговорке, «сапожник без сапог».

— Нет, Кэтрин, — глубокомысленно произнес Эдди, — может быть это подходит для России, но в Англии сапожник ходит в хорошей обуви.

Да, ребята, с юмором у вас туговато.

Я взглянула на Макса, его серьезный вид говорил о том, что в этом вопросе он поддерживает сторону хозяев.

Потом мы разделились по половому признаку: мужчины пересели в кресла покурить, а Маргарет стала занимать меня рассказами о своей семье. Я все время ловила взгляды Макса. В них читалось все: и сожаление, что ему пришлось оставить меня на эти несколько минут, и напоминание о тех чудесных мгновениях, какие мы вместе пережили совсем недавно, и радость от того, что скоро это опять повторится. Но больше всего меня поразила нежность, с какою все эти чувства передавались.

— Кэтрин, как вам это удалось? — Вдруг среди плавного рассказа Мэгги услышала я ее вопрос.

— Что? — Не поняла я.

— Он смотрит на вас с таким обожанием.

— Не знаю. Я ... просто люблю его.

— Думаю, не открою для вас страшной тайны, если скажу, сколько женщин тоже просто любили его. Но я никогда не видела его таким.

— Может быть, потому что он тоже просто любит?

На следующее утро мы встали поздно и, когда вышли к завтраку, хозяев дома не было. Погода стояла отличная: совсем легкий морозец при отсутствии ветра, пушистый снег, выпавший к Рождеству и изменивший облик пейзажа за окном. Чистота, покой и светлая радость. Меня не покидало ощущение рождественской сказки. Старой сказки, новой сказки. Лучше так: старой сказки на новый лад.

Но было еще что-то. Я ощущала себя на вершине, на пике своего счастья, то есть там, где все сказки и заканчиваются. А вот что дальше? Неужели, счастье — это вечный поиск его? А если я его уже нашла и хочу в этом состоянии жить всегда?

Можно сколько угодно говорить, что настоящее счастье в работе, в покорении каких-то там заоблачных высот, в достижении поставленных целей. Все это глупость. Для женщины счастье только в любви, рядом с любимым мужчиной. Но этого мало. Весь мой предыдущий горький опыт свидетельствовал, что этот мужчина сам должен уметь любить. Счастье — это когда растворяешься в своем любимом и от этого становишься еще сильнее, потому что чувствуешь силу его чувства. И понимают тебя только когда любят. А если не понимают, значит, не любят, а только говорят.

А как насчет такого тезиса: любовь — это теорема, которую нужно доказывать всю жизнь? Или всей жизнью? Нет, это слишком мрачно.

Но если вернуться к извечному сюжету, то сейчас мы начинали писать свои собственные главы о совместной жизни золушки и ее принца. И тут многое зависело от него как от соавтора. Насколько долго он способен выдержать основную линию сюжета, творить эту сказку в реальности? Пока он оправдывал мои надежды.

После завтрака мы отправились в близлежащий городок, просто так, поболтаться, взявшись за руки, посмотреть на уличных актеров, фокусников и мимов, разыгрывающих на центральной площади рождественское представление.    

В связи с праздником все ресторанчики были закрыты, и мы, проголодавшись, решили вернуться в гостеприимный дом. Я уже села в машину, а Макс, обойдя ее, открывал водительскую дверь, когда рядом с ним, резко затормозив, остановился добротный «Бентли», но не сверкающий, современный, а проверенный временем и расстояниями. А еще через пару минут мне пришлось открыть свое окно, так как Макс подвел ко мне мужчину, чуть выше среднего роста, с редкими светлыми волосами, и приятной улыбкой.

— Кэтрин, разреши тебе представить. Сэр Джеймс Фергюсон.

— Кэтрин Кремер. — Сказала я, протянув ему руку, которую он галантно поцеловал.

— Очень приятно, мадам. Теперь я понял, что заставило меня сегодня вдруг выехать из дома. Я надеюсь, что вы не откажите в моей просьбе посетить меня.

Я вопросительно посмотрела на Макса.

— Кэтрин, сэр Джеймс приглашает нас к себе на обед.

— Я думаю, что от такого приглашения не принято отказываться.

— Благодарю вас, Кэтрин.

Мужчины расселись по машинам, и мы двинулись за невесть откуда взявшимся английским лордом. Мне оставалось только диву даваться уровню знакомств моего Джеймса Бонда, о чем я его и спросила.

— Я знаком с Джеймсом с юности. Мы были извечными соперниками во всех видах спорта, которыми увлекались.

— Судя по количеству призов, побеждал ты?

— А без них ты бы не догадалась? — Он лукаво улыбнулся — Но в дальнейшем мне это помогло. Джеймс не совсем удачно женился и пригласил меня, тогда еще мало кому известного юриста, в качестве своего адвоката, вести дело о разводе. Результатами процесса он оказался доволен.

Меня как будто что-то кольнуло и сбило дыхание.

— А его жена? Она осталась довольна? — Он нащупал мою руку и слегка сжал ее. — Я понимаю, что это твое славное боевое прошлое, и я не ревную. Но если ты захочешь вернуться к нему, то, предупреждаю сразу, без меня.

Дурочка! Если ты на этом зациклишься, то превратишь свою жизнь в ад, а еще хуже, потеряешь его. Ведь сама же учила других, доказывая, как легко становится жить, когда применяешь на практике старое, как мир, правило: не можешь изменить ситуацию, поменяй на нее взгляд. Теперь подумай, что этот неотразимый мужчина, эта мечта любой женщины сейчас с тобой. Что все остальные могут только мечтать, а ты имеешь. Тешь свое самолюбие тем, что он держит свой сотовый выключенным, чтобы ни один звонок не потревожил тебя. Разве ты не предполагала, как трудно быть подругой Бонда, Джеймса Бонда?

Въехав в ворота великолепного английского поместья, мы, вслед за хозяином, припарковались на заднем дворе огромного дома. Я слегка удивилась, но Макс, видя мое недоумение, разъяснил, что нас принимают не как почетных, но не слишком желанных, гостей, а как близких друзей. Следующим жестом, подтверждающим это, было приглашение хозяина последовать за ним в невысокую пристройку.

Если вспомнить русских классиков, описывающих барскую усадьбу с огромным прилегающим к нему парком (краем похожего мы проезжали), то помещение, куда нас проводили, следовало бы назвать давно забытым словом «псарня». По нынешним же временам сэра Джеймса можно считать заводчиком собак. Как настоящий аристократ, он разводил и соответствующую породу. Естественно, не русских борзых, как это делал бы российский помещик, а английских догов. Мраморной масти, необыкновенно красивых, царственно величавых и по-собачьи надменных. Как выяснилось, к традиционной забаве, охоте на лис, он относился спокойно, хотя закон о ее запрете не одобрял. Может быть, поэтому и породу выбрал не охотничью.

Он с увлечением и трогательной любовью стал показывать своих питомцев, щенят разных возрастов. Естественное умиление у меня вызвали совсем маленькие, на что сэр Джеймс тут же посоветовал завести собаку и даже вызвался выбрать самого лучшего из этого помета. Как только я представила, в какого теленка вырастет это чудо, согревающее сейчас своим теплом мне руки и грудь, так тут же вспомнила про баскервильского пса, а может быть и суку, расценив, что в данный момент приобретение собаки будет трагической ошибкой. Но отказывать английскому лорду даже в таком пустяке надо тоже уметь.

— Я разделяю вашу любовь к собакам и с удовольствием воспользовалась бы вашей любезностью, сэр, тем более, что вы достигли в этом деле совершенства. Мне даже в кино не приходилось видеть подобных красавцев, — пела я соловьем, — но мне все же милее небольшие собачки, которых можно было бы тискать и гладить, носить на руках, целовать и класть с собой спать.

Сэр Джеймс не выдал ничем своего презрения к тому женскому бреду, который я несла, только в какой-то задумчивости отвернулся. В этот момент Макс наклонился и тихо сказал:

— Действительно, Кэтрин, зачем тебе собака, когда у тебя есть я?

Другой страстью этого человека было холодное оружие. Недаром же он в молодости серьезно занимался фехтованием. Мне это было совсем не интересно, но он так увлекательно рассказывал о том, что называл жемчужинами своей коллекции, давая мне и Максу покрутить их в руках, что время до обеда пролетело совсем незаметно, после которого мне было позволено узнать о еще одной, на этот раз тайной, страсти сэра Джеймса.